Бывшие. Запрети мне тебя любить

Александра Салиева, 2018

Мы были парой ещё со школьных времён. Но он предал меня. А я сбежала. Поклялась больше никогда не возвращаться. Зря зарекалась. Спустя восемь лет мне предстоит вернуться туда, где разбилось моё сердце, и посмотреть в глаза тому, кого так и не смогла забыть. Что ждёт нас с ним теперь? Предавший однажды способен предать вновь. Или же я ошибаюсь? Ведь у него иное мнение, и для него предатель – это я. Содержит нецензурную брань. Книга также выходила под названием «Бесконечное падение».

Глава 6

— Блядь… — произношу беззвучно.

Обхватываю себя руками, потому что промозглый холод, окутавший сердце, распространяется неимоверно быстро, напоминая о том, что реальность не столь красочна или радужна, как бы мне хотелось воспринимать. Именно это мерзкое чувство и помогает прекратить ощущать себя одноклеточным существом, не способным рационально мыслить. Резко поднимаюсь с чужой постели и лихорадочно поправляю на себе одежду. За дверями слышно, как Артём разговаривает с кем-то. Не могу разобрать слов, как и голоса его собеседника. В голове буквально взрывается целый фейерверк, смешанный из беспросветного отчаяния и чувства вины. Нет, в действительности я не сожалею ни об одном мгновении сегодняшней ночи. Вот только это не значит, что я намерена падать и пропадать в той темноте и дальше.

Ноги ощущаются едва ли, но я выхожу в гостиную. Артём расплачивается с курьером, доставляющим заказанную еду, а мой взгляд падает на его пиджак на спинке дивана и лежащий рядом с ним телефон. Свой-то гаджет я по глупости оставила в машине, а связь с внешним миром в данный момент очень нужна.

— Жень… — доносится напряжённое, наряду с захлопывающейся входной дверью.

Не отвечаю. Просто набираю заученный наизусть номер. Пальцы дрожат, но я справляюсь на удивление быстро. Понятия не имею, что скажу своему мужу, но в данный момент плевать на разговоры и объяснения. Всего лишь хочу, чтобы он забрал меня отсюда. После разберёмся со всем этим дерьмом, которое заполоняет мою голову. И пусть сейчас я, наверное, совершаю очередную ошибку, но тот, кому звоню… десять цифр федерального номера на сенсорном экране преображаются в пять до боли знакомых букв: «Агеев».

У меня галлюцинации?! Или номер телефона моего мужа и правда занесён в список контактов?! Что это вообще может значить?!

— Блядь, — точно повторяюсь, но иное и в голову просто не идёт.

Гаджет с глухим стуком валится на пол, а я перевожу растерянный взгляд от своих уже пустых рук на Артёма. Мужчина хмурится, поджимая губы. Он преодолевает разделяющее нас расстояние, подбирая телефон. С несколько секунд подозрительно щурится, задумчиво рассматривая содержимое электроники, а затем скрещивает руки на груди, натянуто улыбнувшись.

— Разве я не имею права за все грёбаные восемь лет поинтересоваться тем, что стало с моей любимой женщиной? — проговаривает он вкрадчиво и с упрёком.

Думала ли я о чём-то подобном? Да я была уверена, что ему плевать на меня! И… что значит: «любимой»? Любимых не бросают! И не предают! А мы… нет ничего у нас общего с таким определением. Да и не было никогда. Умопомрачительное физическое влечение друг к другу — далеко не любовь.

— Ты о чём? — отзываюсь тихонько.

И сама уже знаю ответ.

Тем больше вопросов напрашивается вместо него.

— Жень, — тяжело вздыхает Артём, опускаясь передо мной на корточки. — Давай проясним кое-что? — он выжидающе приподнимает бровь, а я слабо киваю за неимением более подходящей реакции. — Я не отказывался от тебя. Никогда. Это ты так решила. Не дала мне и шанса доказать обратное, а твой благоверный очень сильно посодействовал в этом. Понимаешь, да?

Ни черта я не понимаю!

— А должна? — задаю новый вопрос, перефразируя свою новую истерику. — Да и причём тут Рома вообще? — перехожу на повышенный тон. — Ты об этом с ним разговаривал что ли? Обо мне?

Воображение вовсю рисует множество вариантов, при которых слова Рупасова могут быть истиной. И ни один из них мне не нравится. Особенно если учесть, что, по всей видимости, каждый из них предполагает, будто Артём гораздо ближе знаком с моей настоящей жизнью, чем необходимо.

— То есть ты сейчас правда хочешь уверить меня, что твой Агеев ни разу не сообщил о том, что я хотел с тобой поговорить? — недоверчиво выгибает бровь собеседник, явно переосмысливая ситуацию с новой стороны. — Ни разу за все восемь лет? — уточняет в довершение, добела сжимая кулаки.

У меня снова голова идёт кругом. В сознании никак не укладывается. Абсолютно ничего из того, что он говорит или спрашивает. Тот мужчина, за которого я вышла замуж, никогда бы не стал скрывать от меня что-либо — тем более такой значимый для меня факт, о котором он прекрасно осведомлён. Хотя о чём это я? Буквально сегодня имею счастье убедиться в том, что в нашем браке не всё так гладко и прозрачно, как считается ранее.

— Правда, ни разу… — отзываюсь негромко.

Больше не для Рупасова, а как итог собственных умозаключений.

— Зашибись, — измученный стоном реагирует Артём.

Он болезненно морщится и цепляется пальцами за свои волосы, с силой оттягивая их назад.

Злится.

Помню эту его привычку.

Да, хоть что-то осталось неизменным.

— И… о чём вы общались? — уточняю, ощущая себя абсолютной идиоткой.

Мысленно заранее готовлюсь разложить каждое сказанное им слово «по полочкам», чтобы использовать в ближайшем будущем, но уже для другого человека.

— Почему бы тебе не спросить это у своего ненаглядного? — ухмыляется Артём.

Не на подобное я рассчитываю.

Но в целом он прав.

К чертям всё!

— Да, так и сделаю, — бормочу едва ли слышно.

Тут же резко поднимаюсь с дивана, намереваясь исполнить задуманное. Вот только до выхода из квартиры удаётся пройти едва ли несколько шагов, прежде чем Рупасов уже в который раз за вечер перехватывает за плечи, останавливая меня.

— Далеко собираешься? — шепчет он тихонько на ухо.

В интонации больше нет ни капли злости и упрёка, или даже малейшего отголоска тех эмоций, которые я вижу в нём меньше минуты назад. Артём прижимает к себе со спины слишком крепко, чересчур близко, а его голос просто сводит с ума своей нежностью и теплом.

— Домой, — проговариваю на автомате.

Удары моего проклятого сердца слышатся гораздо громче, чем собственный голос.

— Посреди ночи? — насмешливо реагирует мужчина, касаясь своими губами моего виска в намёке на поцелуй. — Даже и не мечтай, что я отпущу тебя.

Жар мужского тела и прикосновения за гранью дозволенности дурманят мой разум, а нехитрая ласка буквально выворачивает наизнанку, требуя заполучить гораздо больше той потребности, в которой я так нуждалась долгие годы. Но я слишком зла на Агеева, чтобы концентрироваться на подобном. Всё, что остаётся значимым — найти лживого мужа и прояснить, в чём наша проблема.

— Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берёшь, а? — усмехаюсь невольно, разворачиваясь к Артёму лицом. — Ты мне никто! Может быть когда-то раньше ты и значил что-то, но только не теперь, — добавляю, наблюдая за тем, как бездонная синева его взгляда снова темнеет, а мне и этого мало, поэтому продолжаю в таком же тоне: — Ты давно потерял право диктовать свои условия или указывать мне. Так что просто отпусти меня и прекрати этот цирк! Я устала. Хочу домой. К мужу в конце концов! Помнишь о том, кто это, да? Мы только что о нём разговаривали! — толкаю мужчину, намереваясь продолжить путь на выход.

Самый простой способ избавиться от кого-то, чьё присутствие не желательно — нагрубить. Жаль, который раз за вечер забываю, что с этим человеком не стоит так поступать.

— Повтори, — гневно реагирует Артём.

Точно знаю, не следует накалять ситуацию и дальше, но предел моего терпения давно заканчивается, а самоконтроль в присутствии Рупасова так и вообще мало возможен, поэтому…

— Кажется, я не заикаюсь. И говорю тоже внятно, — нагло передразниваю его недавнее высказывание. — Или у тебя с памятью плохо?

Мысленно ругаю себя за то, что не могу просто заткнуться, но внешне лишь вкладываю во встречный взгляд как можно больше хладнокровного вызова. Тем самым добиваюсь вполне закономерной реакции.

Артём снова обхватывает за плечи, вжимая пальцы с такой силой, что становится больно. Невольно морщусь и пытаюсь отодвинуться, да только безрезультатно. Добиваюсь лишь обратного эффекта. Мужчина буквально впечатывает меня в своё тело, прожигая недобрым взглядом сверху вниз.

— С памятью плохо как раз у тебя, — его губы расплываются в хищной, полной предвкушения улыбке. — Потому что я тебя уже предупреждал о том, что будет, если ты не будешь помнить о границах, когда со мной разговариваешь.

Рупасов добавляет многозначительный взгляд, продолжая ухмыляться, а я судорожно сглатываю, пытаясь вспомнить, что он там говорил в тот раз.

Но, видимо с памятью тут плохо точно у меня, потому что…

Не помню!

— И что же будет? — интересуюсь в итоге негромко.

Наверное, стоит добавить что-то более внятное, однако мысли путаются, а сознание по-прежнему отказывается начинать работать как должно. В довершение к летальности моих жалких попыток получить свободу, Артём отнимает одну ладонь от моего плеча и подушечкой большого пальца проводит мне по губам, одаривая новым пристальным взглядом. Понятия не имею о чём он думает в этот момент, но лично во мне рождается стойкое желание провалиться сквозь землю, а ещё лучше куда-нибудь гораздо дальше и глубже. Как минимум потому, что простой незатейливый жест с его стороны вызывает чересчур яркий и острый отклик, а собственное тело предаёт опять намного быстрее, чем я сама это осознаю.

— Испытай меня ещё раз и узнаешь, — снисходительно отзывается Рупасов.

Пропускаю его слова мимо ушей. Жар, исходящий от него — значим гораздо больше. Он, словно самый заразный вирус, распространяется на нас обоих в считанные мгновения. Даже дышать перестаю. Слишком явственно сейчас я ощущаю бедром последствия недавнего возбуждения мужчины. Но и отодвигаться не спешу.

Да, я совершенно точно спятила…

А ещё, кажется, куда-то собиралась…

— Тём, отпусти, — меняю тактику, а то иначе так и не уйду. — Пожалуйста.

Видимо, на этот раз я не ошибаюсь в выборе правильных действий, потому что на секунду в синих глазах отражается замешательство, а после Артём отступает на полшага назад, нехотя, но всё же прекращая удерживать меня подле себя.

— Не раньше завтрашнего дня, — отзывается он, вопреки своим действиям. — Хочешь того, или уже нет, но до утра точно со мной будешь. Раз уж не так давно ты сама заставила меня остаться здесь — с тобой, — добавляет в насмешке. — Да и роллы принесли. Не выбрасывать же их? Один я столько точно не съем.

Упоминание недавних событий вынуждает устыдиться собственных действий. И правда же — удержала его, просила даже. А теперь… совершенно запуталась. И сама не знаю, чего хочу, в чём нуждаюсь. Или в ком. Хотя последнее тоже недостоверно: если уж быть честной, прекрасно знаю, кого и что я хочу именно сейчас. В том и проблема. Да и… Агеев никуда не денется. Завтра поговорю с ним. Всё равно ведь обещал приехать. Такое себе оправдание собственных опрометчивых поступков, м-да уж.

— Ладно, — капитулирую уже вслух.

На лице Рупасова мелькает едва заметная улыбка. Он разворачивается в сторону дверей, забирая оставленный у порога бумажный пакет с доставкой из японского ресторана, а после поднимает ручку вверх. Звук сработавшего затвора отзывается во мне волной негодования, ведь теперь можно открыть только ключами, которых лично я не наблюдаю. Но последнее стараюсь оставить при себе, не реагируя внешне.

— Как вы познакомились? — интересуется в свою очередь Артём.

Мужчина усаживается на диване, жестом призывая меня присоединиться. Не вижу причин для отказа, поэтому выполняю веление, при этом оставив между нами существенную дистанцию.

— Это что, допрос? — усмехаюсь открыто в ответ.

Ведь так гораздо проще прятать возникшую нервозность. Обстоятельства, при которых я знакомлюсь с Ромой — явно не то, о чём следует знать Рупасову.

— Нет, просто любопытно.

Он неспешно достаёт заказанный ужин, а его лицо не выражает ровным счётом ничего, что могло бы мне помочь понять его настрой. Тем напряжённее для меня протекают последующие минуты, пока Артём с видимым удовольствием поглощает роллы, именуемые «Калифорния», демонстративно игнорируя те, которые предпочитаю я.

— Так и будешь смотреть? — спустя некоторое время не выдерживает тишины первым Артём. — Что, у тебя диета какая-нибудь? — добавляет с насмешкой. — Или просто предпочтения сменились?

Последнее звучит больше откровенным вызовом, чем вопросом. Но уж лучше мы будем разговаривать об этом, чем об истории моего брака, поэтому решаю поддержать диалог.

— Не думала, что мои предпочтения в еде столь памятны для тебя, — отзываюсь тихо.

Подбираю лежащую в стороне упаковку с палочками, распечатывая её, а Артём дарит мне ответную снисходительную улыбку.

— У тебя их не так много, так что нетрудно, — пожимает он плечами и тут же переводит тему в прежнее направление: — Когда Лена сказала, что ты сделала аборт, я хотел с тобой поговорить. Но ты трубку не брала, телефон отключила. Я приехал, но… у тебя уже был он. Так и не получилось у меня увидеть тебя, в общем. Признаться, я так сразу и не поверил. Не думал, что найдёшь мне замену вот так скоро, — Рупасов замолкает, а его губы искажает неприязненная ухмылка. — Сколько прошло с момента твоего отъезда? Три недели, да, Жень?

В квартире воцаряется тишина. Она давит не меньше, чем тяжёлый взгляд синих глаз, смотрящих на меня с огромным осуждением и непониманием.

— Да, три недели, — отзываюсь глухо.

Деревянные палочки под моими пальцами только чудом остаются целыми. Сжимаю их так, будто они мой спасительный круг. Смотрю тоже только на них.

— И всё-таки, — не унимается Рупасов. — Как так вышло, а? Объясни, потому что лично я понять не мог, сколько ни пытался. Только не плети мне какую-нибудь чушь про то, какой он заботливый и добрый, а ты такая потерянная душа, которая так нуждалась в чьей-нибудь поддержке, — заканчивает ядовито. — Неужели и правда до такой степени хотелось от меня избавиться насовсем? Почему просто не поговорить? Всё-таки не чужие люди ведь… были.

Каждое его слово подобно самому точному удару. Слишком метко. Слишком больно. И всё правда. Если судить с его точки зрения.

— Ты теперь будешь до самого утра меня донимать, да? — проговариваю в ответ совсем не то, что действительно хотелось бы. — Потому что, если так — сразу скажи. Я на балкон лучше пойду. Там подожду, когда это самое утро наступит, раз уж ты поставил такое условие. Уж прости, но для меня сегодня предостаточно скандалов и выяснений в том, кто прав, а кто виноват, — резко поднимаюсь с дивана, отбрасывая палочки, и направляюсь куда сказала. — Устала я.

К моему огромному облегчению, задерживать меня никто не собирается. Последующие пять минут я вдоволь наслаждаюсь одиночеством и никотином. А к тому времени, как появляется Артём, почти успокаиваюсь.

— Почему каждое моё слово ты воспринимаешь в штыки? — негромко проговаривает он, становясь у меня за спиной. — Понятно, что тема не из приятных, но ведь столько времени прошло, Жень. Неужели так трудно просто ответить? Я просто знать хочу…

Быть может я действительно слишком устаю, а может мне нечего сказать ему, поэтому просто молчу. Закрываю глаза и впитываю вместе с лёгкими порывами ветра аромат терпкого парфюма.

— Жень… — дополняет Артём.

Широкие тяжелые ладони в который раз за вечер ложатся на мои плечи, а дыхание обжигает затылок. Он придвигается ближе. Почти вплотную. Его руки плавно скользят вниз, в ласковых поглаживаниях добираясь до моих ладоней. Наши пальцы переплетаются ещё до того момента, как я понимаю, что моё тело в очередной раз предаёт.

— Ты же не любишь его, — тихий шёпот мужчины смешивается с ударами моего пульса. — Знаю, что не любишь. Ко мне ты тоже до сих пор не остыла…

Больше ничего не говорит. И эта недосказанность буквально разрушает меня изнутри. Сердце заходится в оглушительном ритме, так и норовя убить этими ударами, разрывающими грудную клетку. Очень хочется услышать продолжение — то, чего так не хватает на самом деле. Но я молчу, как и прежде. Ведь, даже если и услышу, ровным счётом, всё равно для нас двоих ничего не изменится.

Неизвестно, сколько длится этот мой личный апокалипсис, пока я продолжаю бороться с самой собой, а мужчина терпеливо держит за руки, поддерживая тишину. Но всему рано или поздно приходит конец. Этот раз — тоже не исключение.

— Время уже позднее, — с видимым сожалением произносит Артём. — Мне на работу утром надо, да и ты устала. Пойдём обратно.

Он тянет меня за руку сначала в гостиную, а следом и в сторону спальни. На пересечении границы между комнатами я притормаживаю, бросая недоверчивый взгляд Рупасову. Но тот лишь удручённо вздыхает, притягивая к себе ближе.

— Если встанешь раньше меня — свари кофе, — добродушно хмыкает он.

И, пока я пытаюсь осмыслить всю степень идиотизма происходящего, подталкивает к кровати, после чего разворачивается и выходит из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.