Бас. Любимица Иллари

Александра Лисина, 2021

Испокон веков между оборотнями кошачьего и волчьего кланов царит если не открытая вражда, то стойкая неприязнь. У них разные традиции, различные взгляды на жизнь, и даже их боги-покровители далеко не всегда ладят друг с другом. Однако, когда один из волков дает обет служения кошачьей богине в обмен на помощь в порученном ему деле, Бас, чистокровной кошке, приходится взять на себя данное богиней обещание. К чему это приведет? Одна луноликая Иллари знает. Но не зря говорят, что пути богов неисповедимы. И то, что поначалу кажется наказанием, однажды может превратиться в победу, разделенную на двоих.

Глава 2

Следующим утром волки встретили меня на площади возле храма. Вернее, у коновязи, где терпеливо дожидались готовые к дальней дороге лошади. Хорошие, кстати, лошади. Рослые, крепкие, с виду выносливые и сильные. Обычно в присутствии оборотней редкая скотина не проявляет беспокойства, а эти явно были привычны, поэтому стояли смирно. И лишь на мое приближение среагировали тревожным фырканьем.

Ниал меня не провожал — ночью я вымотала его так, что бедный кот даже не проснулся, когда я поцеловала его на прощание. Однако нужные распоряжения он все-таки успел вчера отдать, поэтому в коридоре меня ждал кем-то загодя собранный дорожный мешок, а в трапезной стоял накрытый стол.

Остановившись в двух шагах от настороженно шевелящих ноздрями волков, я оценивающе прищурилась.

На немаленькой площади, где вплотную друг к другу стояло несколько десятков посвященных различным богам храмов, сдвинувшиеся плечом к плечу оборотни смотрелись неуместно. Не столько потому, что были крупнее большинства простых горожан. И не потому, что на их невыразительных мордах застыло угрюмое выражение. Просто вокруг этой троицы витала едва уловимая аура угрозы. Они одним своим видом олицетворяли вызов всем стоящим здесь храмам. Упрямые, несгибаемые, непримиримые. Не зря на них с таким подозрением косились многочисленные прохожие. И не зря старались обходить стороной.

Тем не менее вчерашнее раздражение улеглось, и мне больше не хотелось расцарапать хмурые волчьи физиономии. Но я, пожалуй, не стану рассказывать, каким именно способом Ниал до самого утра вымаливал у меня прощение. Ну и их заодно сумел отмазать, хотя это было нелегко.

Одеты волки, как и вчера, были в простую, но добротную одежду. Короткие сапоги с толстой подошвой, стачанные явно на заказ. Штаны из тонкой ткани, свободные, такие, чтобы и верхом без проблем ехать, и в случае оборота по-быстрому с себя сбросить. Рубахи на удивление чистые, хотя и немного мятые. Поверх рубах — кожаные безрукавки очень схожего кроя. На поясе у каждого виднелось по две пары ножей. А вот ножны с мечами были приторочены к седлам. Там же разместились два котелка и переметные сумки. Не слишком, кстати, большие, в самый раз для неприхотливых путешественников. Меж тем до северных лесов больше двух недель конного ходу, но, судя по всему, волки не любили обременять себя лишней поклажей: еду ведь можно купить и по дороге или поймать в лесу, а теплых одеял и подушек им тем более не требовалось.

— Похоже, у нас проблема, мальчики, — промурлыкала я, оглядев свое сопровождение. — Кто из вас готов поделиться с леди средством передвижения?

На лице вожака проступило тщательно сдерживаемое раздражение, но увы ему — лошадей мой зверь предпочитал жрать на завтрак, а не протирать им хребет собственным задом, поэтому отношения с копытными у нас обычно не складывались. К тому же за лошадьми надо было ухаживать, чистить, кормить, купать, следить за копытами. По горным тропам они ходили плохо. Летом им было жарко, зимой холодно. Одна морока, короче. По этой же причине я предпочитала передвигаться на четырех лапах, а не на двух, но делать это в городе было не слишком разумно.

— Ита-ак? — проворковала я, когда волки выразительно промолчали. — Мы пойдем в северные леса пешком, отправимся покупать мне лошадь или же обойдемся без экстремальных развлечений?

— Роар, возьмешь ее к себе, — наконец бросил вожак, так и не соизволивший представиться, после чего отвернулся, взобрался на спину своей коняги и решительно направил ее в сторону западных ворот. Второй волк последовал примеру вожака, а рыженький, тот самый, степной, окинул меня подозрительным взором и не слишком приветливо сообщил:

— Леди, вам придется сесть сзади.

Я без промедления ухватилась за протянутую ладонь, больше похожую на лопату. Сжала ее, подпрыгнула, мысленно порадовавшись, что не вырядилась перед дальней дорогой в неудобное платье. Одним махом оказалась на лошадином крупе и, наклонившись вперед, жарко выдохнула в неприкрытую шею оборотня:

— А не боишься подставлять мне спину, мальчик?

Волк ощутимо дернулся, когда мое дыхание пощекотало ему загривок.

— Леди…

— Можешь называть меня Бас, — томно прошептала я, откровенно наслаждаясь ситуацией.

Надо же, какой нервный мальчик. Совсем молоденький, желтоглазый, курносый и даже с крохотными конопушками на явственно порозовевших скулах. Правда, здоровый как лось, раза в полтора меня шире и почти вдвое тяжелее в человеческой ипостаси. Зато он был довольно симпатичным и ужасно мило смущался. А если я его еще и обниму… да, вот так, чтобы ладони сомкнулись на животе, а грудь буквально вжалась в широкую спину…

— Л-леди…

Ой. Он действительно покраснел! Нет, ну надо же какая прелесть! Неужто волчонок мне достался нецелованный?

— Да поехали уже, — чуть не расхохоталась я, милосердно отстраняясь от побагровевшего парня. — Вон куда твои приятели уже утопали. Еще немного — и не нагоним.

Оборотень смущенно шевельнул ушами и ткнул пятками замершую кобылку. Та всхрапнула, чувствуя себя неуютно в моем присутствии, но запах хозяина действовал на нее успокаивающе. Поэтому, вместо того чтобы взбрыкнуть, скотинка послушно припустила следом за удаляющимися товарками и пристроилась у них в кильватере.

Пока мы ехали к городским воротам, я успела вдосталь похулиганить, то прижимаясь к волчонку всем телом, то игриво щекоча пальцами его живот. Пару раз подышала в шею, едва не куснула за холку, до того рыжик был аппетитным. И так увлеклась, что даже по сторонам смотреть не захотела, да и что я не видела в Арге? Город как город. Стоял тут тысячу лет и еще тысячу простоит без изменений. А где я потом такого чувствительного мальчика найду? И над кем так сладко поизмываюсь?

Не то чтобы он всерьез меня заинтересовал, но доводить его до покрасневших ушей оказалось забавно. Такой неискушенный, милый… так бы и съела. Ням. Даже жаль, что мы слишком быстро добрались до крепостной стены, и всего через полчаса булыжная мостовая под копытами лошадей сменилась на хорошо укатанный тракт, по которому нам предстояло передвигаться еще очень и очень долго.

Выбравшись за пределы столицы, оборотни непроизвольно расправили плечи и жадно втянули ноздрями свежий воздух.

Хорошо-о… Без запаха гари и пыли, без одуряющих ароматов попавшихся на нашем пути пекарен, доносящейся с окраин вони кожевенных мастерских, без назойливого шума многочисленных кузниц и нескончаемого гомона чужих голосов мир был по-настоящему прекрасен. Чистый, яркий, щедро умытый пролившимся под утро дождем. Настоящее чудо, которым я за столько лет так и не разучилась любоваться.

Вскоре после того, как город остался позади, издеваться над ребенком мне расхотелось. Он что-то совсем нервный стал. За руки меня хватать начал. Извертелся весь, изъерзался. Похоже, всерьез решил, что я до него грязно домогаюсь и, как только представится возможность, наброшусь и сожру. Бедняга. Кошачье племя, конечно, любвеобильно и не против разнообразить половые связи парочкой-другой оборотней не своего вида, но все же не настолько мы ненасытные, чтобы бросаться на все, что движется. И вообще, волки не в моем вкусе. К тому же погода стояла замечательная, теплая, несмотря на раннее утро. Делать гадости под щебетание птичек и умиротворяющее жужжание шмелей стало неинтересно. Поэтому я оставила бедного парня в покое и сладко зевнула. А затем, поскольку ночью поспать толком не смогла, обняла вновь напрягшегося волчонка и, склонив голову ему на плечо, задремала.

Угу. Прямо так, в жутко неудобной для человека позе. Но что еще прикажете делать на полупустой дороге, если ехать просто так скучно, пакостить надоело, а разговаривать было лень?

В общем, часа два с небольшим я благополучно продрыхла. Расслабилась. Подобрела. А потом меня некстати разбудили. Правда, не для привала, а просто потому, что рыжику внезапно приспичило в кусты.

Я, подумав, тоже туда сходила — чего время терять? А когда вернулась, то решила, что больше не хочу дремать на скользком лошадином крупе. После чего нахально запрыгнула к опешившему от такого поворота событий рыжику на колени. Деловито на них поерзала, порадовавшись, что обычным седлам с высокими луками лохматые предпочитали плотные попоны, накрытые специально скроенными кусками толстой кожи. Проигнорировала возмущенный рык. На неумелые угрозы показала зубы. И, устроившись поудобнее, вскоре снова уснула. К искреннему изумлению моей новой «грелки» и вящему неудовольствию обоих серых, которых моя несусветная наглость, похоже, поразила до глубины души.

* * *

Во второй раз я проснулась оттого, что почувствовала на себе чужие руки и осознала, что меня довольно аккуратно куда-то несут, а затем почти что бережно укладывают на мягкое. Забота, от кого бы она ни исходила, кошкам всегда приятна, поэтому я тихонько мурлыкнула и потерлась носом о чужую ладонь, тем самым благодаря за беспокойство.

Тот факт, что запах принадлежал вовсе не рыжику, меня совершенно не смутил. Сильный, резкий, отчетливо отдающий лесом и мускусом, он принадлежал уже зрелому оборотню, чей зверь был достаточно уверен в себе, чтобы так смело со мной обращаться. Поскольку сильных мужчин я всегда ценила, то решила позволить волку эту маленькую вольность и уснула в третий раз. А окончательно проснулась лишь ближе к ночи — хорошо отдохнувшей, полной сил и, как водится, голодной.

Сладко потянувшись, я высунула нос из-под наброшенного на плечи плаща, приподняла голову и деловито огляделась.

Так. И где это мы?

Похоже, в лесу. Не особенно далеко от дороги и на приличном расстоянии от ближайшей реки.

Фу, не могли поближе подобраться? Может, кому-то и хватило бьющего на соседней поляне родника, а вот даме следовало умыться и привести себя порядок.

Едой, кстати, не пахло. Значит, даме еще и охотиться придется, потому что хлебом мой зверь точно не наестся, а мясо я с собой умышленно не взяла — трудно сосредоточиться, когда ноздри то и дело дразнит аромат умело зажаренной курицы. Неудобно. Отвлекает. Будоражит воображение.

Кстати, а где мои провожатые?

Ага, вижу. Рыжик, утомившись за день, без задних ног дрыхнет под деревом, намеренно или случайно устроившись так, чтобы оказаться от меня как можно дальше. Бедняжка. Совсем я его запугала.

Один из серых нашелся под соседним деревом, где сидел, прислонившись спиной к стволу и старательно притворялся спящим. Его демонстративно сложенные на груди руки выглядели ужасающе сильными. Грубоватое лицо казалось обманчиво расслабленным. Спутанные волосы, остриженные почти так же коротко, как у степного, нахально лезли в глаза. Из-под верхней губы виднелись кончики острых клыков. А цвет его глаз я успела рассмотреть еще утром — такие же серые, как у дурака, принесшего вчера клятву служения нашей богине. Только, в отличие от вожака, в волосах этого волка пока не появилось ни одного седого волоска. Да и выглядел он, несмотря на внешнюю мощь, далеко не так угрожающе.

А вот самого вожака поблизости не было. Гуляет? Охотится? До ветру пошел?

Я потянула носом воздух.

Костер они сегодня не разводили. Чем ужинали, тоже непонятно — или все сожрали, поэтому запаха не осталось, или же спать ложились на голодный желудок, что для оборотней вообще-то неполезно.

Я задумчиво ковырнула пальцем брошенную на землю попону, на которой так сладко спалось, а затем перевернулась на живот, вытряхнула себя из одежды и, слившись с темнотой, скользнула прочь, постаравшись сделать это как можно тише.

Отлично. Серый так и не открыл глаз, а оставшаяся в лагере одежка какое-то время сохранит мой запах. Встревожиться волк не должен. А пока он дремлет, я как раз успею добежать до реки, перекусить, умыться и вернуться до того, как он поднимет тревогу.

Удалившись от лагеря на приличное расстояние, я с удовольствием встряхнулась и перешла на бег.

Надо сказать, в звериной форме мир воспринимается иначе, чем в человеческой. Более четко, ярко и полно, что ли? Кошачьи лапы гораздо лучше подходят для быстрого и незаметного перемещения по лесу, чем ноги. Становятся в разы острее зрение, обоняние, слух. Опять же, густой мех оберегает и от дождя, и от холода, и от шальной стрелы. Мощное тело похоже на туго сжатую пружину и порой аж звенит от бурлящей внутри силы. Хочется уже не бежать — стремглав лететь сквозь ночь, пугая ее хищными огнями в глазах и голодным оскалом.

Впрочем, сегодня мой зверь не стремился взять верх — устал, сволочь мохнатая. Я уже давно не давала ему воли, а тут такой подарок — зрелый кот, с которым можно не сдерживаться и который почти равен мне по силам. Зверь-то устал, да. Что называется, наигрался. А вот жрецу еще пару недель придется сводить с тела не только синяки, но и следы когтей и зубов, которых мой дорвавшийся до свободы кошак оставил на нем немало.

Само собой, умышленно поранить я никого не старалась, однако это один из неизбежных минусов нашего существования. Мы в любой форме остаемся импульсивными, кровожадными и опасными. А если потеряем контроль над звериной ипостасью, то становимся опасными вдвойне. Причем чем сильнее зверь, тем сложнее его удерживать. Тем сильнее довлеют над нами инстинкты. И тем выше угроза, что в один прекрасный день вторая ипостась выйдет из-под контроля.

Мне, можно сказать, повезло — со своим зверем я договорилась. Днем он чаще всего спал. Ночи я, наоборот, старалась отдавать в его полное распоряжение. И только в брачный сезон уходила далеко-далеко в горы, подальше от живых, потому что находиться рядом со мной в такое время было по-настоящему опасно.

Безошибочно отыскав затерявшуюся в лесу крохотную речушку, я спустилась к воде и, припав на передние лапы, с наслаждением напилась. В потревоженной водной глади мелькнули белоснежные клыки и хищно прищуренные желтые глаза, а затем по воде пробежала короткая рябь. Сгустившаяся вокруг меня темнота ненадолго расступилась. И вот уже вместо страшноватой звериной морды в реке отразилась мокрая, сыто жмурящаяся человеческая мордочка в обрамлении коротко стриженных, абсолютно прямых и изрядно встрепанных волос.

Забавно, да?

Сколько лет живу, а все равно не могу понять, почему в человеческой ипостаси у моей шевелюры далеко не такой насыщенный цвет, как в звериной. И глаза не желтые, а светло-карие. Да и зрачок совершенно обычный. Отчего так вышло? Богиня знает. Но факт в том, что до поры до времени в этом миниатюрном теле крайне сложно было заподозрить вторую ипостась.

В том числе и поэтому баскхов нелегко обнаружить: обычных оборотней видно издалека, а у нас нет особых примет. Быть может, только запах и выдает, если баскх сильно волнуется или боится.

Что еще о нас можно сказать?

Пожалуй, только то, что нас очень мало. Мы не любим сидеть на одном месте, и у нас нет раз и навсегда установленной территории для охоты. А еще говорят, что богиня-кошка вдохнула в нас частичку собственной силы. Насчет последнего ничего не могу сказать, не проверяла. Но кое-что мы действительно умеем, и за это нас в какой-то степени тоже боготворят.

Неожиданно в воде плеснула крупная рыбина, и мой зверь встрепенулся, вспомнив о том, что с утра так и не поел. Купаться в его планы, правда, сегодня не входило, но ради добычи он куда угодно полезет. Хоть в воду, хоть в гору и хоть на ближайшее дерево.

На какое-то время я не на шутку увлеклась рыбалкой, которая, как и большинству представителей семейства кошачьих, была мне по душе. А когда наелась, отмылась от чешуи и уже в человеческой ипостаси выбралась на берег, то обнаружила, что на берегу меня уже ждут. Вернее, ждет. Один очень-очень недовольный волк, буравящий меня хищно прищуренными глазами.

Остановившись у кромки воды, я окинула зверя внимательным взглядом.

Взлохмаченный, определенно злой. И, кажется, я уже знаю, кто скрывается под пепельно-серой с проседью шкурой.

Зачем ты искал меня, волк? Явившись в лагерь и обнаружив пропажу, забеспокоился? А может, разозлился, что упустил из виду? Неужто подумал, что я сбегу?

Волк, словно услышав мои мысли, предупреждающе рыкнул. И вот тогда я сугубо из вредности опустилась на колени прямо в воду и кротко положила ладони на мокрые бедра.

А что? Сижу себе и сижу, никого не трогаю. Вся такая беззащитная и уязвимая. Мокрые волосы откинула назад и выпрямилась, совершенно не стесняясь обнаженной груди. Затем вытерла ладонью лицо. Снова игриво покосилась на волка. И, заметив, как тревожно дернулись его губы, насмешливо хмыкнула.

Ну? И что ты теперь будешь делать, дорогой? Нападешь? Ударишь? Рискнешь меня поранить? А если нет, то каким именно образом ты думал заставить меня вернуться в лагерь?

— Можешь приблизиться, — милостиво разрешила я, когда оборотень откровенно заколебался. В его глазах промелькнули удивление, раздражение, затем снова злость. Но в звериной ипостаси волки контролировали себя лучше нас, поэтому можно было не сомневаться — он полностью отдает отчет в своих действиях. И даже будучи очень злым, никогда не сделает того, о чем впоследствии пожалеет.

— Ну что же ты? — я улыбнулась шире и сделала приглашающий жест. — Неужели боишься? Меня? Не надо, я не кусаюсь. Подойди.

Огромный зверь набычился, ощетинился, из-под кончиков губ все-таки показались внушающие уважение клыки, но тем не менее он, хоть и неохотно, все же сделал к воде несколько неуверенных шагов.

— Ближе, — велела я, изучая его прищуренными глазами. — Вот так. Молодец.

Волк, тяжело дыша, подошел вплотную и замер, когда я подняла руку и пробежалась кончиками пальцев по его щеке. Правда, укусить не пытался. Только едва заметно вздрогнул. А потом шумно выдохнул и опустил голову, позволив мне без помех зарыться пальцами в густую шерсть и притянуть к лицу страшноватую морду.

— А ты красивый, — сообщила я, ненавязчиво почесывая его за ушами. Глаза у зверя, правда, оставались настороженными, непонимающими, но отстраниться он не пытался. Только дышал по-прежнему тяжело, с перерывами, будто делал очень нелегкую, прямо-таки непосильную работу.

Наконец я легонько хлопнула по тугому волчьему боку и поднялась.

— Ладно, уговорил. Идем обратно. Что-то тут прохладно стало.

Зверь растерянно вскинул голову, так что наши глаза оказались почти на одном уровне, но я уже выяснила что хотела, поэтому отвернулась и просто прошла мимо. Уже по пути услышала за спиной тяжелое дыхание. Мысленно хмыкнула, обнаружив, что зверь все-таки идет следом. И вот так, в сопровождении недовольно сопящего вожака, вернулась на поляну, где оборотням вздумалось устроить бивак.

К тому моменту оба волка успели не только проснуться, но и, судя по виноватому виду, схлопотали нехилый нагоняй от вожака. Роар при виде меня вспыхнул до корней волос, будто никогда раньше не видел обнаженных леди. Видать, и правда нецелованный. Ну да это ненадолго.

Подмигнув парню и вогнав его в еще большую краску, я с чувством выполненного долга опустилась на плащ, под которым лежала моя одежда. Но прежде, чем я успела засмущать паренька окончательно, из-за деревьев выскользнула рослая тень, в мое лицо полетел чужой скомканный плащ, а знакомый голос прорычал:

— Оденься! Живо!

Я подняла глаза на уже успевшего натянуть штаны вожака.

— А то что?

Волк скрипнул зубами:

— Лучше тебе этого не знать.