Блики Солнца. Сборник рассказов

Александра Ковальски

«Блики Солнца» – дебютный сборник автора, в котором собраны рассказы и миниатюры на разные темы: от бытовых до мистических: смешные и грустные, счастливые и трагичные, гражданские и военные, о людях и о животных…Автор приглашает всех нас – читателей – окунуться в мир литературных зарисовок, собранных «по дорогам автостопа» за 10 лет путешествий!Приятного чтения! Книга содержит нецензурную брань.

Цикл рассказов — «Ее ещё как надо бояться, Сэм!»

Соседи по шкафу

* * *

Дана осторожно повернула ключ в замочной скважине входной двери и, стараясь не шуметь, проскользнула в квартиру. Внутри царила сонная тишина. Она защелкнула цепочку и скинула туфли. Тишина все еще звенела… Девушка сняла пальто и пристроила его на почти пустой вешалке в прихожей. На цыпочках вошла в кухню и поставила на плиту чайник. Заварив чай, присела к столу и принялась за ужин, состоявший из пары бутербродов.

— Привет, Дана, — раздался за ее спиной тихий голос.

— Привет, — тихо ответила девушка, а сама подумала о том, что, вопреки ожиданиям, вечер снова покатился к чертям и лучше бы было вместо «привет» ответить «пошел к черту», но она продолжала улыбаться, пока новый обитатель кухни все говорил и говорил, и говорил, не умолкая ни на секунду и не давая ей слова вставить. Вспоминая прошлое, Димку-женатика и его беременную Таньку, обещавшую повыдирать Дане косы вместо того, чтобы следить за своим окольцованным…

За окном отзвенел последний дежурный трамвай, собеседник умолк, заметив наконец, что его не слушают. Дана помыла посуду и все также на цыпочках прокралась в ванную комнату, где приняла душ и облачилась в милую пижамку с мишками Тедди. На пороге спальни ее поджидал еще один неприятный ей собеседник. Он хотел напомнить ей о дискотеках до утра, о том счастливом времени, в котором был мет, текила и танцы топлес на барной стойке. И снова она сделала вид, что не замечает его. Боком прошмыгнула мимо и нырнула под одеяло, где её ждал третий. Он появился недавно, а потому пока еще спал с Даной в обнимку, а не ютился в шкафу с остальными. Он осторожно погладил ее по волосам и прошептал, что-то о том, что аборт — это убийство, а в приемной семье «ляльке» все равно будет лучше, чем не родиться вообще…

Дана слышала, как хлопнули дверцы шкафа — это соседи по шкафу забрались внутрь, поняв, что девушка уже легла спать. Они еще долго перешептывались между собой, ворча, что хозяйка их не любит, не уважает и вообще не замечает… А это безобразие и непорядок! Они же заслуженные и более, чем с 15-летним стажем службы.

***

— Ты вчера пришла поздно, я слышала, — осторожно заметила мама за утренним кофе.

— Прости, что разбудила, — виновато улыбнулась Дана.

— Ну, и? Кто он? — не унималась мама.

— Коллега… с работы один мальчик. На год всего старше, — мечтательно протянула дочь и тут же добавила, предупреждая следующий вопрос родительницы. — Нет, мама, он не женат и у него нет детей от первых браков… да и вообще,… ничего не получится, я думаю.

— Почему это?

— У меня слишком много скелетов в шкафу и ему они не понравятся, — натянуто улыбнувшись, девушка торопливо выбежала из-за стола, не допив кофе. Через минуту мама услышала, как хлопнула входная дверь. Мама и Данины скелеты из шкафа остались одни в звенящей тишине квартиры.

Моя бабушка — робот

Энни 6 и она активно познает мир, постоянно задает маме и папе вопросы. Самые обычные детские вопросы, например, о том, как устроен мир, почему птицы летают и кто такие пенсионеры… Энни повезло с родителями, они были весь и весьма образованными людьми и могли полноценно ответить на вопросы своей дочери… хотя вот с вопросом о пенсионерах вышел казус… Объясняя ответ, папа упомянул, что пенсионерами становятся бабушки и дедушки, с того дня Энни потеряла покой, буквально засыпая родителей вопросами о том, какие бывают бабушки и дедушки и для чего они нужны. В конечном итоге, как и следовало ожидать, Энни задала мучительный вопрос: «А где моя бабушка?»

Ребенок не спрашивал о том, есть ли бабушка? Впрочем наличие дедушки или отсутствие такового ее тоже не особенно волновало. Ей была нужна именно бабушка и Энни была уверена, что таковая имеется, просто она где-то… потерялась, наверное…

«Где моя бабушка?» — не переставая спрашивала Энни своих родителей, пока однажды папа не притащил домой старого робота (производства еще 2000-х, наверное), умеющего выполнять всего две запрограммированные функции, сказав только: «Вот твоя бабушка-робот!»

Больше Энни-дроид не задавала вопросов своим родителям-киборгам.

Кладбище

Холодный осенний ветер, налетая порывами, гнал по вечернему небу тяжелые облака. После вчерашнего дождя глинистая тропинка, ведущая к старому, заросшему куманикой и крапивой кладбищу, размокла и просела. Приходилось идти медленнее обычного, чтобы не поскользнуться на коварной дорожке.

Женская фигура, облаченная в длинное темное пальто и ботинки без каблуков, уверенно шагала по направлению к покосившимся воротам старого кладбища. Они недобро скрипнули, словно предупреждая, когда она пересекла границу погоста. Под низкими серыми облаками набатом прозвучал крик ворона, жившего на колокольне старой, покосившейся церкви, на противоположной стороне кладбища.

Незнакомка отбросила капюшон… все так же осторожно ступая по сырой глине, она шла, огибая ограды и надгробия. Тишина, словно плащом окутывала все вокруг. Пройдя немного, женщина остановилась у белого мраморного надгробия, положила на землю принесенные с собой цветы. Словно туман сгустился вокруг. Сложился в человеческую фигуру, сидящую на плите. Фигура призывно похлопала по мрамору — садись, мол. Гостья, запахнувшись в пальто, присела.

— Как жизнь? Все работу ищешь? — спросил дух.

— Нет… работаю, долг выплачиваю…

— А как же я?

— Я помню о тебе, вот даже цветы принесла…

— Хорошо… спасибо… помнишь, как ты мечтала? — призрак улыбнулся — Ирландия, Кавказ и Египет… увидеть своими глазами пирамиды, спуститься внутрь песчаного котлована на раскопках… жара, духота и открытия…

— Я помню. Теперь уже нет. Это не по мне, — девушка резко вскочила на ноги. Налетевший порыв ветра развеял туманную мечту стать египтологом.

Посетительница пошла дальше. За поворотом, на кованой скамейке ее ждал ещё один призрак — одетый в черную форму и ярко-оранжевый жилет со светоотражающими нашивками — он улыбнулся и помахал рукой, с зажатой между пальцев сигаретой. Она помахала в ответ и едва успела отскочить в сторону от несущегося прямо на нее трамвая — призрака, сотканного из молочно-белой туманной дымки.

Северо-западный ветер подул сильнее и девушка услышала знакомый смех и голоса. Петляя между могильных крестов и стелл к ней бежало несколько полупрозрачных фигур. Окружив, они принялись дергать ее за волосы, за руки, полы пальто. Призраки что-то кричали. Некоторые вытаскивали из призрачных карманов призрачные айфоны и принялись делать селфи с посетительницей. Кое-как вырвавшись, она закричала, выхватив из кармана пальто пистолет, девушка выстрелила в толпу. Фантомы развеялись, пища что-то о том, что с собственными страхами и тревогами нельзя так обходиться.

Отряхнувшись и поправив волосы, гостья двинулась дальше. Пройдя немного, остановилась у дверей небольшого склепа. Постояла молча, не решаясь постучать, только осторожно коснулась дверной ручки, погладила холодный металл и пошла дальше. Никто не вышел к ней, никто не заговорил с ней. Столь долго были мертвы похороненные в том склепе надежды и чувства, что уже не принадлежали ей…

В дверях церкви, девушку встретил худой священник в черном.

— Пора бы перестать приходить сюда, дочь моя, — едва слышно прошелестел его голос.

— Простите, отец, но я не могу перестать нарушать покой этого места. Это мое покаяние. Священник улыбнулся, провожая удаляющуюся женскую фигуру взглядом.

«У каждого из нас свое кладбище… кто-то хоронит там страхи и переживания, а кто-то мечты и добрые чувства» — подумал хранитель этого кладбища, обнимая за плечи плачущую девчушку в белом платье — еще одну надежду, оставленную незнакомкой на кладбище.

— Пойдем, я покажу тебе твою могилу, — ласково сказал священник.

— Она же еще вернется? Она заберет меня? — отняв руки от лица спросила новенькая.

— Она навестит тебя… — пообещал священник.

Ему очень хотелось сказать, что кто-то воскрес и ушел из этого унылого места, но он не хотел лгать… потому что знал, что так бывало на других кладбищах, но… ни на этом. Незнакомка никого и никогда не забирала отсюда.

Северо-западный ветер, налетев с новой силой, взметнул опавшие листья и бросил их навстречу начинающемуся ливню…

Лучшая кинолента

свою жизнь надо прожить так, чтобы

когда она перед глазами пролетать

будет Смерть успела полпачки скурить

(с)

Ключ привычно щёлкнул в замке, отпирая старую, обшарпанную дверь. Она открылась с протяжным скрипом, словно бы нехотя. Некто переступил порог, серой, безликой тенью скользнул в кухню, по дороге уронив на пол куртку с капюшоном, с которого еще стекали капельки дождя. Щелкнула конфорка, вспыхнул огонь. Старенький чайник привычно зашумел, согреваясь. Кофе оказался дрянным, но выбора особого не было. Незнакомец, достав из рюкзака планшет, устроился за кухонным столом и приступил к работе…

Прихлебывая кофе из давно немытой кружки, он аккуратно распечатал новенькую сигаретную пачку и закурил, запустив на планшете один из роликов. Ничего особенного, не стоило тратить на просмотр время. Скукота, как в дешевой мелодраме для домохозяек: школа, институт, работа в заштатном офисе, двое детей, пенсия… у главного героя жизнь обыденная в общем-то. Незнакомец хмыкнул и, посмотрев на недокуренную сигарету, ткнул костлявым пальцем в следующий файл на планшете. Поставил на быструю перемотку… ничего интересного… третий… четвертый… восьмой… зевок. Надо работать даже если лень. Костлявый палец выделил несколько роликов на сенсорном экране и одним кликом отправил их в папку под названием «полсигареты».

Потянувшись и вздохнув, незнакомец сварил себе еще кофе и продолжил разбирать файлы на планшете. За просмотром следующих двух видео, он выкурил далеко ни одну сигарету. Иногда костлявый палец тыкал в значок «пауза» на мониторе и зритель переводил дух, иногда он даже размышлял вслух о том, что же дальше будет по сюжету. Близился рассвет. Пора было заканчивать сортировку файлов и покидать квартиру. Несколько видеороликов отправились в другую папку, которая называлась «Полпачки». Да, это были неплохие ролики, бередящие душу съемки с мест ДТП, разоблачения неверных супругов и любви сквозь расстояния и годы… довольно неплохие фильмы, главным героям которых выпало многое по простой прихоти сценариста. Незнакомец грустно улыбнулся.

Пора… сегодня у него очередной непростой день и его фильмотека пополнится еще несколькими роликами, которые придется разобрать следующей ночью по папочкам, отсортировать и переименовать… Большинство из них будут скучными сериальчиками, не заслуживающими внимания, но будут среди них и вполне годные телероманы, комедии и триллеры… может быть, даже повезет увидеть действительно стоящее кино, пленку достойную «Оскара» или «Сатурна»… как знать. Он — самый строгий из всех кинокритиков давно ждал такой ленты, под которую можно будет скурить пачку сигарет, но пока что таковой ему не встретилось…

Накинув куртку, наповерку оказавшуюся огромными чёрными крыльями, Смерть распахнула дверь квартиры. За ней ждала бесконечность загробного мира, где каждая душа — режиссер собственной киноленты.

Предназначение

наши дни

— Вот и все. Тебе пора, — улыбнулась Мира сквозь слезы.

— Не плачь обо мне, ладно, — попросил нефилим, стоявший напротив нее в лучах заката.

— Хорошо, — снова улыбнулась девушка, глядя в его бездонные серые глаза.

— Прощай, — прошептал он, обнимая Миру в последний раз.

Он сделал всего шаг в сторону Дыры Дьявола¹ и исчез. Девушка осторожно вытерла слезы, и, улыбнувшись, прошептала: «Не думаю, что успею соскучиться по тебе!»

годом ранее

Мира шла в институт. Она была самой обычной студенткой последнего курса самого обычного мединститута в самом обычном городе. Ночами она подрабатывала в самой обычной больнице, ухаживая за самыми обычными больными и мечтала стать врачом, чтобы спасать чужие жизни. Она была самой обычной девушкой. Была… в то утро в последний раз.

После занятий Мира, как обычно побежала на работу. Она уже переоделась и нажала кнопку электрического чайника, надеясь успеть выпить кофе перед длинной рабочей сменой, когда в приемном покое раздались громкие голоса. Машина «Скорой помощи» привезла пострадавшего. Мира бросилась помогать. В коридоре она увидела очень бледного молодого человека в перепачканной кровью футболке. У него было два больших пореза на лопатках. Пока доктор зашивал раны, Мира готовила перевязку. Закончив со всеми манипуляциями, доктор велел Мире заполнить бумаги и отвезти пациента в палату.

— Меня зовут Найджел и я прекрасно умею писать, — улыбнулся парень, — давайте все заполню.

— Да ничего, я справлюсь, — улыбнулась Мира.

Она стала задавать стандартные вопросы, а он, сидя напротив, отвечал. У парня был низкий приятный голос и огромные серые глаза. Когда все было готово, Мира проводила его в палату, а перед тем как уйти, не сдержалась и спросила: «Как же Вы так порезались?»

— Я не сам, — грустно ответил Найджел.

— На Вас напали?

— Нет. Это было наказание.

— За что?

— За очень серьезный проступок. Я поступил против решения отца, за это он отрезал мне крылья.

— Ясно… — протянула Мира, потупившись. — Ну, выздоравливайте.

— Ты не веришь мне, — улыбнулся собеседник.

— О,… конечно, верю… Только я…

— Не надо пытаться быть вежливой. Завтра у тебя экзамен, но ты не попадешь на него, потому что твоя подруга сломает руку и ты повезешь ее в больницу, а потом спасешь щенка. И вечером ты придешь сюда, чтобы спросить меня, как я узнал об этом, но меня уже не будет тут.

— Зачем Вы мне это рассказали?

— Просто так, — улыбнулся Найджел. — И ещё… если что, я работаю в центральном парке по воскресеньям… скрипачом.

Мира улыбнулась и поспешила по своим делам. Она делала перевязки, заполняла бумаги, а из головы не шел образ Найджела и притягательный взгляд его серых глаз. Она никогда не видела таких глаз… Никогда, ни у кого…

Утром девушка торопилась на экзамен. По дороге встретила Натали, с которой дружила еще с первого класса школы. Когда девушки перебегали дорогу, откуда не возьмись, вырулил мотоциклист, отшатнувшись, Ната неудачно упала и сломала запястье. Пришлось Мире ехать с ней в больницу. Предсказание начинало сбываться. Но в еще больший шок девушка впала, когда, выходя из клиники, увидела в соседнем дворе, как двое мальчишек издевались над крохотным скулящим щенком. Решительно повернувшись на каблуках, Мира подошла к ним и отобрала собаку. На крик девушки выглянули соседи и мальчишки поспешили ретироваться, поняв, что могут охватить неприятностей. На экзамен идти было поздно и Мира поспешила в больницу, она хотела задать Найджелу несколько вопросов, а заодно проверить, будет ли он там. Конечно же его не было. Нет, его не выписали и никто не видел, как он ушел. Пропала и его медицинская карта. Мира была в недоумении.

В выходные дни в центральном парке всегда много народа. Гуляли семейные пары с детьми, мамы с колясками, бабушки и дедушки приводили сюда внуков, а влюбленные назначали свидание. Мира знала, что по вечерам в парке играл небольшой оркестр. Когда она подошла к площадке для танцев, музыканты уже играли во всю. Мира сразу же узнала скрипача. Им действительно оказался Найджел. Девушка смотрела на него и не могла отвести взгляд. Он играл так самозабвенно, будто бы ничего в мире не было важнее этих простых аккордов. Закрыв глаза, Найджел вслепую переставлял пальцы и водил смычком по струнам, казалось, скрипка была частью его самого. Стоя в лучах заката, он, казалось парил в воздухе, а за его спиной Мире почудились силуэты огромных крыльев. Когда мелодия оборвалась, Мира встряхнула волосами, отгоняя наваждение. Оркестр закончил играть и скрипач подошел к Мире. Он привлек ее внимание, осторожно тронул девушку за плечо. Она улыбнулась.

— Привет! Я знал, что ты придешь, — просто сказал Найджел.

— У меня есть вопросы, — строго сказала Мира.

— Тогда… позволь проводить тебя домой.

— Хорошо.

— А как ты назвала его? — спросил скрипач, идя рядом с девушкой по аллее.

— Най. Постой, откуда ты..? — вдруг удивилась Мира.

— Если бы мои слова не сбылись, ты не пришла бы. Однако, ты здесь. Значит,…

— Да все верно. Все сбылось. Я хотела спросить тебя, как ты угадал?

— Я просто знал.

— Откуда?

— Ты будешь смеяться и… не поверишь мне.

— Обещаю, что поверю, если ты скажешь правду.

— Что ж, — помолчав, сдался Найджел. — Тогда я расскажу тебе правду. Я родился очень далеко отсюда, в Сером Городе. Это место, куда попадают смертные, которые еще не перешли грань… т. е., они не мертвы, но и не живы. Туда попадают заблудшие, те, кто потерял жизненную нить и смысл. В Сером Городе решается их судьба. Моя мать была такой. Из-за своих порочных страстей, она оказалась в Сером Городе. Ей было назначено перейти грань…

— То есть умереть?

— Да. Только она не хотела этого, а потому соблазнила одного из Стражей. Так на свет появился я. Однако это не спасло маму и после моего рождения ей все же пришлось пересечь грань, а я остался в Сером Городе, так как мой отец был Стражем. От него я получил способность ходить между мирами, но никогда не посещал мир смертных. Это разрешено только Хранителям и Вестникам, я же был полукровкой. Всего лишь нефилимом.

— Но ты нарушил это правило?

— Да. Правда, не сразу. Я был Стражем Серого Города много десятилетий. Я говорил с людьми, слушал их истории и никогда не понимал их. Все, кто попадал в Серый Город молили нас, стражей, только об одном — помочь им вернуться домой. В мир смертных, помочь им снова жить, клялись, что поняли свои ошибки… Как не старался, я так и не смог понять их. Пришло Время и Властители Города назначили меня Вестником. Я старался выполнять свои обязанности честно и добросовестно, хотя они были и нелегки, но вот однажды я… не справился.

— Что случилось?

— Я не исполнил приказа и за это у меня отняли крылья. Теперь я должен жить среди людей и мечтать вернуться в Серый Город.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Ничего. Только в виде исключения мне будет позволено вернуться назад.

— И что для этого нужно?

— Я не знаю. Когда я был Стражем, я слышал, что домой позволено было вернуться лишь тем из людей, кто обретал свое предназначение. Но я не знаю, каково мое предназначение. Всю свою жизнь я был солдатом. Сперва Стражем Серого Города, а потом Вестником. Мне казалось, что это и есть мой путь и мое предназначение. Но я не справился, не смог выполнить приказ… и теперь я играю по воскресеньям на скрипке, но это не мое предназначение, ведь я все еще не могу вернуться домой… Может быть, ты поможешь мне?

— Может быть, — Мира улыбнулась. — Только я не знаю как…

наши дни

Мира вернулась к месту их последней стоянки. Потухший костер и опустевшая палатка встретили ее равнодушно. Вздохнув, Мира занялась своими делами. Сперва девушка перекусила бутербродами, оставшимися от завтрака, а затем аккуратно упаковала вещи. Когда закат догорел, Мира развела костер и посмотрела на часы. До восхода луны время еще было. Дождавшись, когда лунный свет залил все вокруг, девушка, оглянувшись на покинутый лагерь и убедившись, что все в порядке, погасила костер и двинулась к поселку.

Дорогой она вспоминала рассказы нефилима о Сером Городе и улыбалась…

шестью месяцами ранее

— Разве тебе здесь не нравится? — спросила Мира своего друга однажды. Они сидели на террасе небольшого ресторанчика, наслаждаясь вечерней прохладой и латте.

— Нравится, но здесь мне неспокойно, — ответил Найджел — в Сером Городе все совсем иначе.

— Расскажи мне о нем.

— Там очень красиво. Не в понятии смертных, конечно. Вы видите красоту совсем в других вещах. Для вас она всегда заключена в буйстве красок, эмоций, в движении. В Сером Городе все иначе. Там все будто бы подернуто туманом. И очень тихо. Окружающий воздух будто бы поглощает звуки. А еще там очень спокойно. Всегда сумеречно и прохладно. Все здания из серого камня, городские стены и мостовые тоже из камня и Стражи носят серые плащи с огромными капюшонами.

— И нет ни единого лучика солнца?

— Почему же? Есть, но так редко, что… почти никто не помнит этого. Только Стражи. Последний был в момент, когда я родился.

— Тебе повезло…

— Отнюдь. Нефилимы — существа, созданные из тишины и света. Так говорят Стражи. Потому что когда в мир приходит нефилим, все звуки замирают и в Сером Городе расцветает луч солнца. Всего на одно мгновение мир напоминает каждому из нас, что у каждого из нас свое предназначение. Миг этот очень короткий, но из-за своей редкости остается в памяти жителей надолго. Такое не описать словами. Это нужно узреть.

— А в Сером Городе у всех есть крылья?

— Крылья… да. У всех, кто родился там. У Стражей, Вестников и Хранителей. И у нефилимов. Хотя, говорят, что для последних это и противоестественно…

— Представляю, как там, наверное, уныло… среди этой серости и однообразия.

Найджел только пожал плечами.

— Не обижайся, — улыбнулась Мира.

— Я не умею обижаться.

— Ты очень хочешь вернуться, я знаю. Давай подумаем над тем как это сделать.

— Мы уже столько всего перепробовали, — вздохнул он.

— Никогда не сдавайся, так говорил мой папа. Ты должен понять в чем твое предназначение.

— Я не знаю.

— Ты никогда не рассказывал мне о том, как именно ты нарушил приказ. Может быть, в этом кроется загадка?

— Ты знаешь, кто такие Вестники? — ответил он вопросом на вопрос.

— Наверное, кто-то вроде почтальонов. Они… сообщают какие-то вести? — неуверенно улыбнулась Мира.

— Это сама смерть. Они приходят, чтобы известить душу смертного только об одном, что ее предназначение исполнено и ей пора переродиться.

— Ангелы Смерти,… — одними губами прошептала Мира. — Ты был таким?

— Да. Вы боитесь смерти, считаете ее злом и точкой. Однако все совершенно не так. Смерть — это не только конец, это еще и начало. Так было всегда и так осталось.

— Если в смерти нет ничего плохого, почему ты нарушил приказ?

— Потому что… так было нужно. Я думал, что поступаю правильно. У каждого человека есть свой Хранитель. Он бережет смертного от зла и тьмы, от погибели, сопровождает человека до того момента, пока тот не исполнит свое предназначение, помогает ему и все такое. Иногда бывает так, что путь труден и человек совершает ошибки, не слушая подсказок Хранителя, порой это приводит к тому, что Хранитель погибает, защищая своего смертного. Так было и в тот раз. Смертный остался без Хранителя. Этот ангел был моим другом, я знал его много времени, еще в Сером Городе, когда он был Стражем. И он очень боялся, что его смертный не исполнит своего предназначения до конца и будет вновь и вновь перерождаться с одним и тем же предназначением. Когда Хранитель погиб, я понял, что скоро придет и очередь его подопечного. И я… нарушил приказ, позволив ей жить… За это у меня отняли крылья.

наши дни

Подходя к поселку, где жили проводники со своими семьями и была небольшая гостиница для туристов, откуда на автобусе можно было добраться до ближайшей станции железной дороги, Мира прикоснулась пальцами к хрустальному медальону в виде капли, висевшему у нее на шее. «Я буду помнить вас, — беззвучно прошептала Мира, — но не перестану бороться!» Она знала, что через пару часов, выпив апельсинового сока, она сядет в автобус, который доставит ее на крохотный железнодорожный вокзал, откуда она доберется поездом до своего родного города, где ее ждет мама, любимый пес и работа… ее предназначение — спасать людей…

тремя месяцами ранее

Мира очнулась от холода. Не открывая глаз, она лежала в окружающей ее темноте и пыталась вспомнить, что с ней произошло. Постепенно в памяти воскресали события прошлых недель. Диагноз, звучащий как приговор и срочные поиски донора, слезы матери и сочувствующие взгляды коллег… а потом решительный голос Найджела, его согласие стать донором и операция. Теперь часть его тела есть в ней. Кто знает, спасет ли это ее жизнь? Врачи ничего не обещали, а нефилим ни в чем не сомневался.

Через несколько дней после операции, Миру перевели в обычную палату и разрешили навещать ее. Первым, кто пришел, был Найджел.

— Привет, — улыбнулся он. — Ты живая.

— Ага, — улыбнулась в ответ Мира. — Если бы не ты, то это было бы не надолго. Теперь у меня есть будущее.

— Это хорошо?

— Это просто здорово! — улыбнулась девушка.

— Я пришел, чтобы поблагодарить, — улыбнулся парень. — Спасибо тебе.

— За что? — удивилась Мира.

— Вчера я видел Вестника…

— Но ты все еще здесь.

— Прежде, чем отправиться домой, я хочу убедиться, что с тобой все в порядке и… чтобы ты проводила меня,… если хочешь.

— Да. Мне этого хочется.

Найджел наклонился и осторожно обнял девушку.

Мира поправлялась стремительно, удивляя этим и врачей и знакомых, но не Найджела. В день выписки из госпиталя, нефилим принес Мире потрясающей красоты хрустальную подвеску в виде капли.

— На память обо мне, — улыбнулся он, застегивая цепочку на ее шее.

— Спасибо.

— Это последняя слеза моего друга. Когда он умирал, то заплакал о той, которая осиротела без своего хранителя. Я подхватил эту слезу и сберег…

— О ком он плакал? — спросила Мира. — Кто была его смертной и кого ты спас тогда от смерти? Это ведь была я, да?

— Да, — потупив взгляд, ответил Найджел. — Я спас тебя и утратил крылья. Однако теперь я понимаю, что это было не случайно. Я должен был так поступить. Должен был спасти тебя и… стать твоим Хранителем. Меня призывают в Серый Город, чтобы там я обрел новые крылья, переродился и помогал тебе исполнять твое предназначение.

— Спасать людей. Это мое предназначение. Так?

Он только кивнул.

— Я знала. Всегда это знала. Мой папа умер совсем молодым, — вздохнула Мира, — ему было всего 38 лет. Погиб в аварии. Врачи… просто не стали бороться за него. И тогда я пообещала себе, что буду спасать людей, стану доктором и всегда буду там, где больше всего нужна. Буду бороться за каждого пациента.

— Ты очень добрая, но тебе следует помнить, что иногда нет смысла бороться, потому что время пришло.

— Я запомню. И буду беречь эту подвеску, на память о вас обоих, о моих Хранителях.

наши дни

Вскоре Мира и Найджел уехали вместе в отпуск в национальный парк Долина Смерти. Именно там, по словам Найджела, находился портал в Серый Город. Они проделали долгий путь, чтобы добраться до разлома в земле, а когда были уже совсем рядом, то разбили небольшой лагерь, чтобы Мира могла передохнуть.

— Мы больше не увидимся? — спросила девушка.

— Я буду постоянно за тобой приглядывать, а у тебя есть мой подарок, — уклончиво ответил Найджел. — К тому же ты всегда можешь позвать меня, попросить совета или помощи. Для того и существуют Хранители.

— Ясно… — Мира заметила, что собеседник смотрит куда-то в сторону. — Кто там? Я никого не вижу…

— Это за мной.

— Вестник?

— Да. Он напоминает, что время пришло, а я сижу здесь и болтаю с тобой…

— А какие они, Вестники?

— Обычно они выглядят как люди. Только с огромными черными крыльями. Отсюда легенды о Воронах и их символизм. Но иногда, вот как сейчас, Вестник может принять облик огромного черного пса. В противовес нефилимам, Вестники созданы из темноты и грохота подземных кузниц. Там для них выковывают доспехи. Каждый, кто становится Вестником, спускается туда, чтобы получить меч… не спрашивай для чего он… смертным не дано понять…

— А что будет, когда ты вернешься в Серый Город?

— Я узнаю твою судьбу, Мира. Мне раскроют, как именно я должен тебе помогать, во что вмешиваться, а во что нет. А потом я стану твоим Хранителем. И буду слышать каждую твою просьбу, каждое слово, обращенное ко мне или к Небесам. И буду знать как уберечь тебя от опасностей и ошибок… Солнце клонится к западу. Нам пора. До Дыры Дьявола совсем недалеко. Идем, Мира.

— Идем, Найджел.

И двое путников поспешили к разлому.

пятнадцать лет спустя

Потрясающий доктор! Вытащила с того света! Спасла близкого человека! Подарила вторую жизнь!… о Мирабель говорили с восторгом и придыханием, почти как о божестве, как о ком-то сверхъестественном, как о чуде. А она была самой обыкновенной женщиной-врачом, исполняющей свое предназначение. И каждый раз, когда солнечные лучи играли в гранях хрустальной подвески на ее шее, она вспоминала слова сероглазого нефилима: «…когда в мир приходит нефилим, все звуки замирают и в Сером Городе расцветает луч солнца. Так мир напоминает, что у каждого из нас свое предназначение…»

Безупречный кандидат

— Проходите, присаживайтесь, — безупречно накрашенная и причесанная менеджер по персоналу указала не менее безупречно наманикюренной ручкой с длинными кроваво-крассными ногтями посетителю на стул.

— Благодарю, — ошалев от окружающей безупречности едва слышно вымолвил тот.

— Итак, расскажите немного о себе, — попросила девица.

— Ну,… эээ, я вроде как в резюме все описал, — неуверенно пробормотал кандидат.

— И все же. Например, где работали, чем занимаетесь в свободное время, может быть, у Вас есть недостатки? Или наоборот — достоинства? Почему пришли в нашу фирму? Чем мы так привлекли Вас? — голос менеджера зачаровывал, а аромат духов соблазнял на откровенность.

— Так это, — начал мужчина, — грузчиком работал, да… на вокзале. Ну там сумки таскал, всякий багаж. Что скажут, куда скажут… Потом еще в магазине работал. Тоже… грузил чо куда велено. Ну а свободное время, да откуда оно? У меня дома баба мозг пилит и пилит… ну, а чо ей делать? Она четвертого уже рожает. Скучно, ясен пень. С работы придешь, устанешь как собака, а тут она, ну ясно чо… помоги да помоги. Ну так это… денег мало говорит, а я чо? Меня куда возьмут? По молодости судили так за глупость, а кто не дурил в 20 лет? Товарища в армию провожали, ну и это… выпили, понятное дело. А там то да се… не помню уже, говорят мол побил кого-то не того. Суд был, дали два года. Отсидел, ну вышел… И все только и ноют, мол меняться надо, меняться. Так мне оно и так неплохо вроде… ну, недостатки, а у кого их нет. Сейчас вся страна такая, а то что в пятницу пивка дернуть люблю, так кто же не любит? А к вам пришел потому что послали. С биржи, значит. Вот…

Менеджер неустанно кивала головой, соглашаясь с каждой репликой клиента, поддакивала и сочувственно вздыхала там. где это было уместно по ходу рассказа.

— Ну так чо? — закончил свое нехитрое повествование работяга. — Подхожу я вашей конторе или как и остальные наобещаете сейчас «золотых гор», а потом хвост подожмете и в кусты?

— Думаю, что подходите, Валерий Никанорович — уверенно ответила менеджер. — Нам как раз такие сотрудники и нужны. Работа у нас, правда, не из легких, сами понимаете… Но, думаю, с Вашим опытом, у Вас проблем не будет.

— А по деньгам как? — вдруг словно опомнился работяга. — Не обманете? А то были у меня такие, полгода вкалывал как папа Карло, а в итоге пшик, говорят мол денег нет, завтраками кормили. Пришлось милицией грозить, только тогда и отдали, да и то треть обещанного всего…

— Мы серьезная контора и своих клиентов не обманываем. Испытательных сроков у нас нет, сразу на полный рабочий день и на полный оклад принимаем сотрудников, — гордо ответила менеджер, изящно откинув с лица блондинистую прядку.

— Хорошо. Ну так чо? Когда оформляться-то?

— Можете прямо сейчас приступать, если Вы согласны на наши условия. Только договорчик подпишите, — с этими словами девица подтолкнула к мужчине объемную пачку листов, скрепленную зажимом для бумаг.

— Ох, ё*** твою налево, — выругался тот, — да тут читать зае******.

— А Вы просто подпишите на последней страничке и все. У нас без обмана, как обсудили, так и договор составлен! — елейно проворковала менеджер.

— Точно? — прищурился Валерка.

— Конечно, чёрт возьми! — не удержалась барышня.

— А ничего, что судимый, а то потом придираетесь…

— ы принимаем всех такими, какие они есть. Это Вам не шарашкина контора, — ответила девушка, надув карминово-красные губки. — Это закрытое акционерное общество «Атличный Дом», сокращенно АД.

— Ну, была не была, — и мужчина уже замахнулся, чтобы подписать бумаги, как вдруг яркий свет ударил ему в глаза. Через мгновение он увидел склонившегося над ним доктора в маске и шапочке. Потом кто-то, наверное, медсестра назвал цифры пульса и давления.

«Жить будет! — раздался приговор врача. — Банальный сердечный приступ. Нельзя в таком возрасте так пить!»

Спустя неделю Валерку выписали из больницы, строго-настрого запретив пить и он вернулся домой, к беременной жене Таньке и троим несносным отпрыскам. К поискам лучшей работы и нищенскому прозябанию.

— Валера, тебе нужно меняться! Бросить пить, доктор же запретил, — канючила по вечерам жена.

— Валерий Никанорович, Вы отличный сотрудник, но нужно как-то меняться… повежливее быть с продавцами, что ли, — делал очередное замечание хозяин магазина, где Валерик калымил по выходным грузчиком.

— Валера, сынок, надо меняться, ты же неплохой парень, — пилила мать в каждый приезд.

Валерка слушал, вздыхал, вспоминая менеджера из фирмы ЗАО «Атличный Дом» и то, как там принимают всех такими, какие они есть, несмотря ни на судимость, ни на любовь к крепким напиткам, а однажды, не выдержав, написал жене записку, что нашел работу и уходит работать в ЗАО «АД» да и повесился в ванной на поясе от ее халата, пока Танька лежала на сохранении в районной больнице.

«Белая горячка, — вздохнул санитар, забиравший тело, — она никого еще до добра не доводила.

Жена и Муж

Слезинки одна за другой сбегали по женским щекам и, падая на пол, разбивались вдребезги. Утерев слезы ладошкой, женщина тихонько вышла на крыльцо. Присела на и принялась расчесывать волосы гребешком. Причесываясь, она напевала старую колыбельную, услышанную когда-то еще от матери. Мысли ее уносились прочь, туда, где все было безоблачно и беззаботно.

***

— Юня! Юня! Бежим скорее к речке, купаться! — звали подружки. И она, 6-летняя девочка, подобрав подол сарафана, вприпрыжку торопилась за старшими.

Летом на речке благодать. Можно купаться и нырять. Бывало, нырнешь, а за ноги-то кто-то как схватит, девчонки визжат, а дядька-водяной только усмехается, мол нечего нырять — малы еще.

На Иванов день около речки полно народу: венки пускают по воде, девушки с распущенными косами поют и не понятно, кто тут соседка с хутора, а кто русалка. Хороводы все вместе водят, смеются. Юня любила праздники.

И Иванов день и Дождинки, когда на поля выходили все нарядные, с лентами в волосах и наряжали последний сноп в сарафан и кокошник. И Покров, когда заканчивались летние хороводы, да начинались зимние посиделки. Девки обычно собирались в хате у самой старой хозяйки на селе, каждая приносила с собой прялку или вязание какое. Сидели затемно, кто прял, кто вязал, а кто кружева плел. Пели песни, да рассказывали истории. Молодые прислушивались к старикам, учились у них жизни. Так и встречали Карачун, а там недалеко уж и Каляда, с ее песнями-плясками и Святочная неделя с гаданиями. Бывало соберутся девушки и ну ворожить, кому какой жених повстречается. Кто сапожок за ворота бросит, кто воск льет, а самые смелые, так и у зеркал правду спрашивали.

Юня тоже гадала… когда стала постарше и начала волосы в косу заплетать, да ходить лебедушкой. Многие на нее заглядывались, да никто ее сердечко не трогал. Все гадала, да ждала гостя заморского, сына купеческого. Мол увезет он ее в свой дворец, а там… а там… что именно Юня и сама не ведала, но непременно, что-то такое, что соседям-селянам и не снилось. Так ждала год за годом, каждый раз спрашивая на Кудесы у домового, когда же жених-то приедет?! Только раз домовой ей сон послал. Страшный сон. в котором басурманин ее плачущую вел куда-то. Лицо у него не разглядеть было, но уж больно жуткое, как Юне показалось тогда. Больше она домового и не спрашивала. Жила себе, как жилось, ходила по прежнему лебедушкой, да глаза опускала.

***

В тот год, перед Овсенем малым стукнуло Юне ровно 20 годков. На гулянье в честь праздника заприметил ее заезжий родич соседей, да и полюбилась она ему. Прямо с праздника он к батьке и пошел.

— Или дочь свою в жены мне отдай, или голову руби! — говорит. — Не могу без нее не жить, не спать! Свет белый не мил!

— Свет-то, можить и не мил, — молвил батька, — да есть ли у тебя сваты? Ежели найдутся такие так на Комоедицы милости просим!

Не стал тянуть заезжий со сватами. Как было велено, так и заслал сватов. Сговорились быстро. А чего и не сговориться-то было — жених завидный, богатый. За невестой приданое немалое тоже. Все честь по чести. На Ярилу Вешнего сыграли свадьбу. Шумную да многолюдную.

***

Сразу после свадьбы увез молодой супруг Юню далеко, как о том и мечталось ей в девичестве. В большой город, где и работать не надо было, только за домом смотри, да прислугой командуй.

Год за годом летело время, народились дети. Все в отца — черноглазые и шустрые. Да только день ото дня все грустнее становилось Юне. Скучала она по широкому раздолью родного края, по птичьему пению и свежему воздуху, по праздникам давним и традициям своего народа.

— Отпусти меня, — просила у мужа. — К родным берегам, к широким просторам, да раздолью хуторскому.

— Вот еще! — отмахивался муж. — Ишь чего удумала. Чего тебе не живется-то? Куда ты собралась от мужа? Я теперь твой господин и хозяин! Сиди и помалкивай!

Плакала Юня, когда никто не видел, под одеждой прятала следы побоев. Терпела и смирялась.

— Детям отец нужен, — утешала себя мыслью. — Он же все для них делает и любят они его сильно. Так с папенькой всюду и ходят, ни шагу без него не делают. А я что? Я мать… я их должна просто любить и прощать.

Не замечали дети, как угасала мать, как потускнели ее очи и увяла былая стать. Не думали, что без матери погибнут, все на отца полагались. Лишь когда заболела Юня, поняли, как тяжело им без матери стало, как тоскливо. Доктора лишь головами качали и приговаривали: «Не легко вам будет, дети! Ох, нелегко, но ежели постараетесь, то сможете и матери помочь и себе!»

P.S.: давайте же, дети, позаботимся о нашей общей матери-Природе и усмирим гордыню своего отца — технического прогресса. Давайте будем чуть более чуткими и заботливыми, чуть более бережливыми по отношению к природе, во имя нее и во имя себя самих!

Плохой сон

***

Семен с детства любил строить. Мечтал стать архитектором. Известным. Окончив школу, Сеня поступил в училище, потом его забрали в армию… Все после армии, едва переступив порог родительского дома, Семен встретил у колодца соседскую дочку Нину, влюбился, да и не заметил, как в дом пожаловали сваты, а по осени отгремела свадьба. Какие уж тут самолеты?! Какая учеба?! Ребенок родился вскоре. Семен единственный кормилец, жена все в доме, да с дитем. Не до заработков. Так и тянул Семен один все расходы. Грянули 90-е, завод развалился, Семен оказался не удел, подался в Москву на заработки. Да мало ли таких как он в Москве в те годы было?

***

Как-то вечером шли Сеня с напарником (таким же «понаехавшим») со стройки в общагу, где снимали койко-места, а мимо на всех парах пронеслась дорогая лаковая иномарка.

— Ух-ты! — не удержался напарник Семена. — Наверное, стоит целое состояние.

— Да… — вяло кивнул Сеня.

— Вот бы мне такую, — мечтательно вздохнул собеседник.

— А на что такую содержать?

— А зачем содержать? Я бы ее продал и деньги бы потратил на семью. Дом бы починил, а то маманя пишет, что совсем крыша просела, вот-вот рухнет. И пацанов в школу собирать надо. У меня их трое…

***

С того вечера Семен потерял покой. Ночами, вернувшись со стройки, он часами лежал без сна на своей узкой кровати и завидовал. Сперва абстрактно, думал, что вот есть в мире люди, способные купить квартиру, машину и есть каждое утро икру, при этом не гнуть спину подсобником на стройке. Потом он начал завидовать прорабу, у которого был автомобиль и квартира в столице, потом начальнику стройки, у которого было помимо этого еще и дача в Подмосковье. Завидовал Сеня и ночами и днями. Присядит в тенечке, папироску раскурит и ну завидовать, а напарник его спину гнет за двоих. Сколько времени прошло и вдруг напарника Семенова повысили до прораба. На другую стройку забрали, а Семен все цемент месил кое-как в свободное от зависти время. Днями и ночами и глодала его черная зависть. Так сильно глодала что однажды утром Семен взял да и проснулся не в привычном общежитии на окраине Москвы, а в дорогом особняке в Подмосковье.

— Что же это такое?! — недоуменно подумал Семен, осматриваясь вокруг. Стены в спальне были отделаны в стиле Евроремонта, на потолке — лепнина, мебель вся импортная, белье постельное — шелковое. Пошел Сеня по дому, из комнаты в комнату, кругом порядок, паркет сияет, портьеры на всех окнах дорогие, мебель то ли итальянская, то ли германская. В одной комнате на столе ждал завтрак — посуда серебряная, начищенная. Кофейник так и сверкает, а икра на бутербродах икринка к икринке. Позавтракав, Семен приоделся в новый льняной костюм, спустился в личный парк. Походил по дорожкам, усыпанным хрустящим гравием, посмотрел по сторонам. У ворот шофер мыл машину — дорогую иномарку. Семен решил проехаться. Только шагнул в сторону авто, как откуда не возьмись появилась женщина в дорогом платье и на шпильках.

— А ну стой, кобелина! — завизжала она фальцетом.

— Это Вы мне? — опешил Семен.

— Тебе-тебе, мот ты эдакий! Кому же еще?

— Женщина, да Вы успокойтесь, что случилось?

— Ах он еще и спрашивает, пес шелудивый! Женщина? Я тебе покажу, какая я тебе женщина! — еще громче закричала собеседница, подбежав к Сене и влепив ему пощечину.

— Да за что?

— За то!…

Семен не дослушал, опрометью бросившись к машине. Забрался на заднее сидение и бросил шоферу только:

— Поехали!

Тот, видимо, привыкший к такому, спокойно выехал за ворота виллы и повез хозяина по столичным улицам. Долго они так катались. Потом заехали в какой-то бар, там Семен принял на грудь и сел размышлять о том, что делать дальше. Посидел, обмозговал и решил пожить в свое удовольствие.

— Ну, подумаешь, жена-дура, — размышлял Сеня. — Да и черт бы с ней. Зато вон какой дом и машина и денег, поди, не меряно! Поживу хоть!

***

И зажил с той поры Семен красиво. По кабакам раскатывал, в карты играл, ел-пил. Иногда, правда, встречался с женой. Однако вскоре понял, что достаточно открыть кошелек и выдать супруге несколько купюр, как она тут же становилась доброй и ласковой. Пожил так Сеня пожил и вдруг напала на него тоска. Раскатывает он по городу в своей иномарке, видит люди бегут куда-то: кто на метро, кто на троллейбус, торопятся. Детей за руку тащат, подгоняют, ссорятся. Видел Сеня и другое, как в парках гуляют влюбленные, держатся за руки и целуются, как умудренные годами старики, сидя на лавочках, кормили голубей, как девчушка лет пяти бежала навстречу своему отцу по аллее. Однажды поехал Семен на вокзал, хотел купить билет, съездить в гости к кому-нибудь. Да только понял, что ехать ему не к кому. Он ведь теперь не Семен Петров был, а совсем другой человек и жена у него теперь была другая. Постоял Семен растерянно посреди вокзала, огляделся. Увидел, как старушка одна обнимала сына, вернувшегося из армии, а на соседнем перроне увидел женщину с мальчиком на руках, встречающую мужа, вернувшегося с войны. На нем была форма с погонами лейтенанта и костыль вместо одной ноги. Семен отвернулся сам не зная почему. И поспешил к своей машине. Взгляд его упал на бездомную собаку, сидевшую у стены ларька с шаурмой. Какой-то студент купил ей пирожок с мясом и пытался накормить. Семен поехал дальше и вдруг увидел в боковое окно в одном из дворов стоял катафалк. Старенький ЗиЛ, в кузов которого по старому обычаю Союза постелили ковер, на который поставили гроб. Увидел несколько старух в платках. Провожающие. И так тошно стало Сене, что в тот же вечер, приехав домой, он лег на кровать и зарыдал. Тоска напала на него. Тоска и раскаяние. И зачем мне сдалась вся эта роскошь, думал Сеня. Уж лучше умереть.

***

Открыл на утро глаза Семен, а вокруг обшарпанные стены общаги.

— Ух, черт! — подумал он. — Приснится же такое!

Заварил Сеня себе дешевого чая в кружке, умылся, позавтракал да и поспешил на работу. С той поры как подменили Семена, работать стал усерднее и никому не завидовал. Прошло три месяца, закончилась стройка. Вызвал начальник к себе Семена и говорит:

— Вот смотрю на тебя, Семен, ты хоть и бедный, а трудолюбивый. Гроши тебе платят, а ты все равно стараешься. Вот за твой труд я хочу тебя прорабом назначить на новую стройку. Пойдешь?

— Пойду. Только знаний маловато.

— Ничего, Семен, ты в институт поступай. Я тебе помогу. У меня детей нет, вот ты мне вроде как заместо сына будешь. Ты только не ленись.

***

С той поры наладилась у Сени жизнь. Институт закончил, стал начальником, семью в столицу перевез. Дом построил. И все любил повторять — трудом в любое время пробиться можно, а зависть и в хорошее время погубит.

Последний тлалони

***

Бывший советник Монтесумы Второго Куитлауак умирал. Неизвестная болезнь, привезенная испанскими поработителями с берегов Старого Света, пожирала тело отважного война. Он боролся с ней, как мог, но сил у него явно не хватало. В последние часы у ложа умирающего собрались его близкие, сановники Теночтитлана и наследный принц Куатемок, которому вскоре предстояло стать последним свободным тлатоани империи майя.

— Куатемок, — слабым голосом позвал умирающий. — Поклянись мне, что ты продолжишь мое дело и сделаешь все возможное для защиты нашего народа.

— Клянусь, великий! — ответил принц, опускаясь на колени у смертного одра Куитлауака.

— Не прощай им резни в Великом храме Теночтитлана… отомсти им, Куатемок.

— Клянусь, вождь, я отомщу завоевателям. И пусть у них техника, у нас магия! И мы еще посмотрим кто кого!

Куитлауак умер с улыбкой на устах. Он верил в силу Уицилопочтли — древнего покровителя народа ацтеков, Бога войны и солнцы.

После похорон своего предшественника, Куатемок взошел на трон. Это было тягостное для ацтеков время. Конкистадоры под предводительством Эрнандо Кортеса завоевывали страну майя, уничтожали посевы, уводили в плен женщин и убивали мужчин… Казалось древние боги отвернулись от народа майя и солнце их скоро должно закатиться.

В августе 1520 года Куатемок принес обильные жертвы в храмах Теночтитлана, кровь непрекращающимися потоками струилась по террасам теокали. Жрецы бесновались, прося покровительства и милости богов. И вот отряды майя начали одерживать победы. В коротких и кровопролитных стычках с конкистадорами, испанцы погибали наравне с индейцами. Солдатам Кортеса не помогали их аркебузы и фальконеты, кирасы и нагрудники не защищали их… У майя появилась надежда, призрачная и неуверенная. Казалось, что еще немного, несколько месяцев и испанцы отступят, вернутся на свои корабли и уплывут за океан, обратно, к себе домой…

Но не всегда победа дается легкой ценой, иногда она не дается вовсе. Болезни, привезенные конкистадорами с берегов Старого Света, были для майя не менее опасны, чем те, что косили завоевателей в Новом, а магия жрецов не смогла противостоять 32 фунтовым ядрам… и 13 августа 1521 города принц Куатемок был захвачен в плен…

Его долго пытали и истязали, пока не было решено казнить последнего из свободных тлатоани. 1525 стал закатом многовековой эпохи майя, прекрасной и непостижимой эпохи, от которой до нас дошли лишь загадочные обрывки магических знаний… неразгаданных наукой, но почти уничтоженные ей…

Пуанты

***

Тот дождливый и пасмурный день в Париже 1825 года запомнился некоторым из горожан надолго. Те, кто особенно отчетливо помнят его, шли, спрятавшись под зонтами, за траурной повозкой, на которой стоял простой деревянный гроб, обитый черной тканью. Провожали в последний путь 36-летнюю солистку Парижской Оперы — мадемаузель Биас.

Он не смог присутствовать на похоронах, боясь раскрыть свое инкогнито и поразить окружающих шокирующими подробностями личной жизни балерины. Стоя на колокольне Собора, он смотрел на город, провожая возлюбленную взглядом. Его бледные пальцы с небывалой силой прижимали к впалой груди пуанты… ее последний подарок. Слеза скатилась по дряблой щеке и упала на шелк туфли, но он не заметил этого, погруженный в воспоминания о красавице Фанни.

***

Впервые он увидел ее в Соборе во время праздничного богослужения. Она пришла вместе со своим наставником — Луи Милоном и еще несколькими воспитанницами балетной школы Парижской Оперы. Он не мог отвести от не взгляда, влюбившись с первого мгновения и на всю жизнь. Он часто видел ее в Соборе, она приходила почти на каждое богослужение. Однажды он рискнул приблизиться и украдкой улыбнуться ей, она улыбнулась ему в ответ. С этого момента и начались их тайные свидания. Она обожала розы и он каждый раз оставлял для нее одну у входа. Она неизменно прикалывала цветок к волосам.

Они оба любили балет, грезили им. И если Фанни могла танцевать, отдаваясь искусству без остатка, то он мог лишь наблюдать за ней. Тайком убегая из школы ночами, она пробиралась в Собор тайными переходами, которые он показал ей однажды. Он неизменно встречал ее у небольшой дверцы. Часто она танцевала для него в безлюдных залах Собора, порхая словно волшебная нимфа из древних легенд. В такие ночи, когда она самозабвенно кружилась, едва касаясь своими изящными ножками холодных каменных плит пола, перебегая от одной полосы лунного света к другой, он сидел в самом темном углу, не двигаясь и стараясь не дышать, столь сильно было его восхищение ею и ее искусством.

В 1818 году, когда она стала ведущей балериной Парижской Оперы, он сделал ей подарок. Первый серьезный подарок за все время их общения. Это были танцевальные туфли, выписанные из Италии. Их сделал один великий мастер для своей дочери, в надежде, что она станет балериной, но девушка умерла от чахотки и тогда мастер пожертвовал свое творение Богу. Так туфли попали в руки священников. Пользуясь своим положением, он выкупил их и преподнес в дар своей возлюбленной Фанни. Это были совершенно необыкновенные туфли, а новомодные les pointes des pieds². Фанни была в восторге от такого подарка.

— Потрясающе! Где ты достал их? Говорят, что такие есть только у итальянки Анджолини! Газеты писали, что она стояла на пальцах несколько мгновений, что сделало ее исполнение Флоры потрясающим и неповторимым, — тараторила Фанни.

— Это мой тебе подарок. Ты прекрасно танцуешь и негоже какой-то итальянке обойти француженку, — улыбнулся он. — Я хочу. чтобы ты была лучшей.

— И я буду лучшей! — с азартом воскликнула Фанни. — Я не просто буду стоять на пуантах, я буду на них танцевать!

Он помнил и это… помнил ту ночь и тот залитый лунным светом безлюдный зал Собора, где она танцевала для него. Он был первым, кто увидел эту партию. Еще до того, как увидели ее зрители Лондона.

— Завтра мы уезжаем на гастроли в Англию. Там я буду выступать на сцене Королевского театра, где покажу зрителям кое-что новое, — восторженно говорила Фанни. — Правда, сперва я станцую для тебя. Ты должен увидеть это первым!

И она закружилась по залу. Легко и стремительно, словно бы у нее были крылья. Он был потрясен ее танцем les pointes des pieds.

— Ты прелестна! — с придыханием восторга улыбнулся он, когда балерина завершила свой танец. — Ты будешь блистать!

— Я лучшая? Правда?

— О, да, моя любовь! О, да!

Она уехала в Лондон. О ее ошеломительном успехе на сцене лондонского Королевского театра он узнал из газет. С той поры гастроли занимали все больше ее времени, она приходила все реже, пока, наконец, совсем не исчезла. Он скучал. Всегда с трепетом ждал новостей из закулисья Парижской Оперы, жаждал получить хоть скромную весточку от нее…

Однажды ночью она вновь ступила под своды Собора. Бледная и поникшая, как увядающая роза, которые она так любила. В руках у нее были те самые пуанты. Он шагнул ей навстречу, трепеща от волнения.

— Возьми их, — протягивая ему туфли, попросила мадемуазель Биас. — Возьми и сохрани. На память… обо мне.

— Ты возвращаешь их?

— Я больше не могу танцевать… болезнь точит меня изнутри. Доктора не дают мне и трех месяцев. Я слишком слаба для танцев.

— Фанни…

— Не говори ничего. Просто сохрани их, — стремительно повернувшись, она бросилась бежать прочь, а он так и остался стоять посреди залитого лунным светом зала Собора в полном одиночестве.

***

Крик птицы вернул его к действительности. Он посмотрел на туфли, которые сжимал в руках, затем вдаль, туда, где скрылась траурная процессия с гробом Фанни Биас. Он помнил все. Помнил, как она приходила в Собор прошлой ночью, чтобы станцевать для него в последний раз и как он осторожно снимал с ее окоченевших ножек пуанты, чтобы унести их и сберечь, как и обещал.

Мисс women-Яга

Осенний ветер клонил к земле макушки вековых сосен и трепал кроны дубов, срывая с ветвей последние листья. Хозяйка избушки на курьих ножках уныло сидела у окна, пытаясь читать при свете керосиновой лампы прошлогодний выпуск «Лесных ведъмостей», где подробно расписывалась очередная сплетня про очередную свадьбу Кощея.

В дверь робко постучали.

— Кого там еще черти принесли? — проворчала Хозяйка, вставая.

За дверью оказался шустрый паренек в фирменной курточке.

— Тебе чего? — насупилась старуха.

— Под-д-дключ-чайтесь к н-нашему в-в-волшеб-бному п-п-пров-вайдеру. Интернет в к-к-каждую и-и-избушк-ку, — заикаясь и стуча зубами от холода, протараторил парень. — Всего за 20 к-колдунств в месяц.

— Ишь ты… недорого. — протянула Хозяйка.

— Конечно, — оживился паренек, разом перестав заикаться. — У нас самые выгодные условия. Вам нужно только заявление подписать и уже завтра бригада все установит.

— Ну, ла-а-дно, — протянула старуха, подписывая трепещущий на ветру листок. — Вон даже Горыныч в пещеру себе ваш этот тырнет подключил… Чем я-то хуже?!

— Спасибо и д-до-свид-д-дания, — пролепетал парень, получив обратно подписанное заявление.

На следующее утро бодрая команда джиннов, переругиваясь на каком-то своем восточном наречии, облепила избушку проводами и проводками и подключила Бабе Яге интернет. С той поры жизнь в избушке завертелась вокруг таинственного блюдечка — с раннего утра и до поздней ночи Баба Яга проводила в сети, то переругивалась с Кощеем в цап-цапе, то чатилась с Иваном-Дураком в вихтере, но чаще всего украдкой пролистывала портреты Василисы Прекрасной в стаграмне. И чем чаще просматривала, тем грустнее становилась. Бывало полистает-полистает, да и садится к зеркалу, то нос крючком свой массирует в надежде выправить, то глаза трет, чтобы блестели ярче, да только ничего не помогает. И вот однажды в бубле нашла Яга объявление известного доктора-волшебника, который красоту одним махом наводит. Посмотрела на цены, подумала, да и полезла за печку, где было припрятано у нее золотишко «похоронное». Пересчитала и снова задумалась — жаль было тратиться, но стать красавицей хотелось.

Так или иначе, но к весне Яга решилась. Начистила ступу, завязала золотишко в узелок да и полетела на прием к волшебнику-доктору. Тот посмотрел на нее, подумал, да и молвил:

— Сделаем из Вас, Ягуся, красотку! Все мужики Ваши будут. Чего там эта Василиса стоит, ни кожи, ни рожи, а у Вас все будет. Сделаем, не сумлевайтесь.

Ну как сказал, так и сделал. Вернулась Яга в лес в свою избушку и начала портретики в стаграмне вывешивать. Тут у них с Василисой-то война и началась. А доктор только рученьки потирает — то одна, то другая к нему на поклон бежит, да золотые монетки несет.

Долго ли коротко ли, но вот однажды случилась беда — набрел на избушку Бабы Яги лесоруб. Зашел, да и ахнул:

— Эвона какая чика тут обитает, — говорит, — с такой и замутить не зазорно будет. А сам руки к Яге тянет, обнимать неприлично пытается.

— Уйди, дурак! — завизжала Яга, — я тебя съем.

— А ты горячая штучка, — усмехнулся лесоруб.

С трудом отбилась Яга от него. Вытолкала из избушки, двери покрепче заперла и затихла в уголке на печке. А лесоруб-то не унимается. Всю ночь ходил вокруг избушки, да скабрезности разные выкрикивал. К утру только и успокоился. Ушел.

Да только через неделю (опять в пятницу, окаянный) назад вернулся, да не один, а с товарищами. Тут уж Баба Яга совсем обомлела. Пришлось ей в ход пустить все свое колдунство: поганую метлу, да скалку со сковородкой заговоренные. Насилу выгнала проходимцев. Ушли они, а Яга задумалась.

— Что печалишься, хозяюшка? — промурлыкал Кот-Баюн, ласкаясь о ноги Яги.

— Да вот незадача, Котя, — ответила та, — никто меня теперь не боится, угрозы мои шутками считает. Что и делать, ума не приложу!?

— Поезжай-ка ты, хозяйка, обратно к доктору своему да проси, чтобы ворочал все как было: нос и горб…

— С ума ты что ли сошел, окаянный? — взвилась Баба Яга.

— Ну тогда, сиди себе в избушке сиднем, да с голоду пухни, — мявкнул кот.

Лето пролетело, а Баба Яга ни мухоморов не насушила, ни трав не заготовила. Проходу ей никто не давал, целую дорогу к избушке протоптали проходимцы разные, красоту в свои руки заполучить желающие. Близилась зима, а запасов у Яги не было. Рассердилась она, да и полетела к доктору обратно все ворачивать. Последние монетки отвезла, да и назад прилетела.

Сидит себе в избушке на курьих ножках злая-призлая и зубы на полку. Вдруг слышит голоса — опять мужики деревенские пожаловали. «Ну, — думает Яга. — Сейчас я вам устрою!» Как выскочит, как ногами затопает, руками за рубахи хватает. «Стойте, — кричит. — Куды же вы?» А мужики не живы, не мертвы, разбежались в разные стороны. Кого Яга поймать успела, тех посадила в глубокую яму и потребовала с деревни за них выкуп: всяких солений да припасов разных. Так на зиму и запаслась.

А в стаграмне Ягуся больше не сидела и в цап-цапе ни с кем не чатилась. Отключила тырнет к чертям собачьим, потому как зло от него одно, от этого тырнета, расстройство да безденежье.

Большая синяя кнопка

— Ваше Величество! В Северном полушарии новый остров образуется, — важно докладывала рыба секретарь повелителю подводного царства.

— Что за остров? — оживился тот.

— Небольшой, — рыбка сверилась со своими записями, — всего стадий 2х3 тысячи³.

— У него уже есть имя?

— Кажется, земля Атланта… островок вроде его протяже…

— Аааа, — разочарованно протянул Нептун, — ну пусть себе образуется. Мало ли…

— Ваше Величество! Остров в Северном полушарии, о котором я вам докладывал полвека назад, заселен разумной формой жизни, — снова вернулся к теме секретарь, спустя время.

— Как они там живут?! — заинтересовался бог морей.

— У них нет хвостов и жабр!

— И откуда только такая нечисть берется?

— Говорят, что со звезд…

— Аааа, — разочарованно протянул Нептун, — ну пусть себе заселяется. Мало ли…

— Ваше Величество! Разумные обитатели со звезд, которые заселили остров в Северном полушарии, — торопливо докладывал секретарь, спустя еще лет сто, — начали строить огромные лодки, они плавают по морю, летают к звездам и носятся по суше с огромной скоростью.

— И как же им это удается?

— Они строят разные машины.

— Из чего?

— Из металла и пластика.

— Аааа, — разочарованно протянул Нептун, — ну пусть себе строят. Мало ли…

— Ваше Величество! Огромные машины из металла и пластика, построенные разумными существами, прибывшими со звезд и заселившими остров в Северном полушарии, приходят в негодность и их бросают в океан, — докладывала рыбка-секретарь повелителю подводного царства спустя еще пару сотен лет.

— Зачем они это делают?

— Потому что их мусор мешает им на острове. Места все меньше.

— Зачем нам их мусор?

— Они думают, что раз у нас больше места, то мы можем поделиться…

— Аааа, — разочарованно протянул Нептун, — ну пусть себе думают. Мало ли…

Прошло еще 200 или 300 лет и весь океан был настолько засорен пластиком и полиэтиленом, что даже тронный зал во дворце Нептуна был завален отходами сухопутных жителей, прилетевших со звезд. Однажды повелителю подводного мира это надоело и он издал указ вернуть весь мусор на сушу. Но чем больше его возвращали, тем больше его скидывали в океан обитатели суши. В конце-концов Нептуну это надоело он рассердился и велел созвать большой подводный совет.

Много было сказано, а по существу ничего.

— Итак, господа, министры подводного государства, — подвел итог совещания Нептун, — решено! Нам не остается ничего другого, кроме как использовать Большую Синюю Кнопку.

— Это не гуманно! — тут же запротестовал министр образования.

— Может быть, стоит потерпеть? — робко спросил министр междурыбных связей.

— Не можем мы больше терпеть, — вздохнул Нептун.

— Да и верно, чего тянуть-то?! — воскликнул военный министр. — Давайте уже повеселимся, а то давно у нас ничего интересного не происходило.

— Решено! — провозгласил Нептун — Используем Большую Синюю Кнопку!

Едва плавник главнорыбнокомандующего прикоснулся к Большой Синей Кнопке, как поднялись волны, разбушевался океан и в один день поглотил Атлантиду со всеми ее жителями, чудесными машинами, величественными храмами, богатыми дворцами и роскошными садами…

несколько тысяч лет спустя…

— Ваше Величество! Южное полушарие суши заселили разумные существа, — встревоженно докладывала рыбка секретарь.

— Как они там живут?! — заинтересовался бог морей.

— У них нет хвостов и жабр!

— И откуда только такая нечисть берется?

— Говорят, опять со звезд…

— Аааа, — разочарованно протянул Нептун, — ну пусть себе заселяется. Мало ли…

— Ваше Величество! Разумные обитатели со звезд, которые заселили Южное полушарие, теперь расселились по всей суше, — торопливо докладывал секретарь, спустя еще несколько десятилетий, — начали строить огромные лодки, они снова плавают по морю.

— И как же им это удается?

— Они строят разные машины.

— Из чего?

— Из дерева и металла.

— Аааа, — разочарованно протянул Нептун, — ну пусть себе строят. Мало ли…

— Ваше Величество! — голос секретаря дрожал от ужаса. — Жители суши изобрели пластик… они делают из него все вещи и когда они приходят в негодность, выбрасывают их… в океан.

— Опять?!!? — вскинул кустистые брови Нептун.

— Да, — тихо пролепетал секретарь.

— Ну мы же только недавно навели повсюду порядок! Ладно. Дадим им шанс. Может быть, они одумаются и нам не придется снова использовать Большую Синюю Кнопку? — вздохнул Нептун, качая головой. — И почему жизнь ничему не учит этих странных сухопутных жителей? Вроде бы разумная раса…

Врата собора Нотр Дам

В стародавние времена жил в окрестностях Парижа некий Бискорне. Зарабатывал он себе на хлеб кузнечным ремеслом и на жизнь свою не жаловался. Регулярно ходил в церковь и слыл в округе порядочным человеком и добрым католиком.

Заказов у Бискорне было много, но больше всего было заказов на кованые ворота. Богачи старались перещеголять друг друга в украшении своих загородных владений. Много решеток и ворот выковал Бискорне для аббатств и монастырей, коих немало было в те года во Франции. Слава мастера гремела по всей стране. И вот однажды темным и морозным декабрьским вечером в кузницу постучали. Мастер отпер двери и увидел на пороге гонца. В руках тот держал свиток. То было послание от самого Кардинала. И поручал Его Святейшество кузнецу великое дело — выковать ворота для самого собора Нотр Дам.

Бискорне упал на колени и воздал хвалу Господу. Ведь кузнец давно в тайне мечтал о том, чтобы оставить свой след в истории Франции, да так, чтобы не на два-три десятилетия, а на века. И тут такая удача. Поистине в самые темные ночи сбываются самые дерзкие мечты!

«Это будут самые красивые врата! — воскликнул кузнец в порыве энтузиазма, — По красоте своей они будут равны райским и никакие другие не смогут их затмить искусством своей ковки!»

Запершись в кузнице, Бискорне в тот же миг приступил к работе. Но вот беда — инструменты валились у него из рук, огонь в печи поминутно грозил погаснуть, а из головы разом вылетели все знания… Отчаявшись, кузнец закричал: «Я все равно выкую эти врата! Даже если мне придется просить помощи у самого Дьявола!»

«Хорошо, — вдруг прозвучал трубный глас. — Помогу тебе, но с одним условием. Только тогда распахнутся для тебя райские врата, когда найдется тот, кто отомкнет замки на вратах собора Нотр Дам. А иначе скитаться тебе по земле, не обретая покоя, до Судного дня!» После чего вспыхнул в горне огонь и тени побежали по стенам… Неистово работал кузнец, будто бы сам Падший Ангел вселился в него и водил руками, направляя разум его…

Когда на следующее утро в кузницу прибыл служитель Нотр Дам, чтобы посмотреть эскизы ворот для собора, то нашел разом поседевшего и состарившегося Бискорне лежащим без чувств на полу в кузнице. А у дальней стены стояли готовые ворота, выкованные так чудесно, что завораживали своей неземной красотою, притягивали и манили…

Щедро наградили кузнеца за его работу, да только с той поры потерял Бискорне любовь к своему мастерству, за чтобы не брался, все валилось из рук. Денно и нощно думал он о той своей работе, любовался воспоминаниями об ажурных кованых узорах и не мог ничего более выковать — все казалось ему уродливым и грубом в сравнении с воротами собора Нотр Дам. Не долго прожил кузнец. Говорили, что сошел он с ума да от тоски-то и помер.

А ворота установили на положенное им место, долгое время никто не запирал их, ведь вход в собор был открыт для страждущих в любое время суток и при любой погоде. Века сменялись, а собор Нотр Дам стоял нерушимом символом католической веры в самом сердце Парижа. Никто не запирал его ворот, никто не отказывал молящимся в утешении. Наступил беспощадный 18 век, принесший Франции падение старого режима, а вместе с ним и величия Нотр Дам. Колокола переплавили в пушки, надгробия стали тысячами пуль, а сам собор — винным складом. На воротах его появились замки. Да только вот беда, как только заперли их, так больше никто не смог их отпереть — ключи ломались один за другим… И лишь когда один из бывших служителей Нотр Дам окропил запоры святой водою, ворота распахнулись с тихим вздохом облегчения — душа кузнеца, после столетий мук, узрела рай.

Собаки — ангелы на земле

«Посвящается четвероногому братцу»

«Магнит — мой маленький блик солнца,

спасибо, что ты был…»

***

Дедушка ласково погладил по голове маленькую девочку, приговаривая: «Не плач, внученька! Тобик прожил долгую жизнь и ему пора».

«Не хочу! Не хочу! — плакала девочка, обнимая за шею старого беспородного кобеля. Глаза собаки были закрыты, казалось, он спал… Да, он спал. Спал вечным, беспробудным сном… Его 17 лет закончились.

Старик, облокотившись на лопату ждал пока внучка наплачется вдоволь и позволит похоронить старого друга.

«Не плачь, дорогая, — тихонько сказала подошедшая бабушка. — Все псы попадают в рай!»

«Правда?» — недоверчиво спросила девочка, шмыгнув носом.

«Конечно!» — безапелляционно заявила бабушка и незаметно толкнула деда локтем.

«Да. Обязательно!» — поддакнул тот, смахнув слезинку и украдкой покосившись на хмурое осеннее небо.

«А там хорошо?» — спросила снова внучка.

Старики закивали еще убедительнее…

***

Его звали Тобик. Так косолапого щенка назвал хозяин — дядя Митя. Тобик был помесью, казалось бы всех собак сразу — уши торчали, как у заправской овчарки, длинные ноги и статная выправка делали его похожим на лайку, один голубой, а другой карий глаза прозрачно намекали на примесь хаски, а рыже-белый окрас — на гончую… Казалось сама мать Природа не знала какие породы смешались в крови и генах Тобика, но это не мешало ему стать любимцем и верным охранником. Никто не смел пройти во двор — грозный лай останавливал любых смельчаков. Ох скольких докучливых воришек отпугнул от вишневого сада дяди Мити один только вид и голос Тобика, скольким хулиганам, покушающимся на гараж, челюсти Тобика порвали штанины… Никто и не сочтет уже. Единственный «воришка», кого Тобик пропустил в дом был сосед Лёнька. Да только не нужны были Лёньке ни вишни, ни металлолом из гаража. Он «украл» из дома дяди Мити кое-что поценнее — сердце единственной наследницы — Светланы Дмитриевны. С той поры, как сыграли свадьбу, так и повелась эта семейная шутка. Бывало работают на участке или в саду, а дядя Митя нет-нет да и спросит зятя: «Как же это ты, Лёнька, мимо Тобика пробрался и Светку-то нашу украл?»

«Хороший я, дядь Мить, — улыбается тот. — Собаку-то не проведешь, дрянного в дом не пустит!»

«И то верно, — кивает тесть, — хороший!»

А потом родилась у дяди Мити внучка — Любовь Леонидовна. Крикливая. «В мать пошла», — шутил новоявленный дед. И полюбился ей лохматый Тобик, сил нет. Только пес за порог, так дите в слезы. Так и жил Тобик у порога в детскую комнату, чтобы малышка видела его. Сторожил ее сон, никого чужого не пускал, кошмар любой отгонял. Бывало, заворчит только недобро, глаза прищурит. «Бабайку прогоняет», — улыбалась мать.

Пролетели семнадцать лет… промелькнули. Знал Тобик, что час его близок. Пришел среди ночи в спальню к Любочке, облизал напоследок лицо — попрощался. К хозяину тоже подошел, носом тыкался в руку, мол «Прощай, друг!». Прилег на коврик у дивана, да и заснул… навсегда.

***

Разверзлись небеса, закапал мелкий осенний дождь и один из ангелов Господних, расправив серые крылья, взмыл ввысь.

«Здравствуй, брат, — приветствовал вновь прибывшего один из таких же серокрылых ангелов. — Как тебе жилось с людьми?»

«На сей раз хорошо! Все успел и хозяина уберег и дочке его мужа хорошего нашел и внучку оберегал все детство и научить всему успел, пока она не повзрослела и не разучилась меня понимать!» — ответил тот.

«Много же тебе лет потребовалось, — вздохнул собеседник. — Целых семнадцать — долгая жизнь для собаки».

«Долгая, — подтвердил бывший пес Тобик, — но она того стоит! Отдохну немного и снова в бой, за души людей. Учить их добру и свету. Хочешь пойти со мной?»

«Да. Одному как-то боязно, а попробовать хочется».

***

«Деда! Дедушка! — задыхаясь от быстрого бега кричала Любочка, — Иди скорее! Посмотри!»

Дядя Митя вышел на крыльцо. У калитки стояла уже повзрослевшая внучка, а у ее ног вились и громко тявкали двое щенков. Один черный, а второй рыже-белый. Взглянул дядя Митя в собачьи глаза — один голубой, другой карий — будто и не было всех этих лет, будто назад вернулся.

«Ну здравствуй, Тобик!, — улыбнулся дядя Митя. — Долго же тебя не было. Пять лет уж прошло, а дорогу-то не забыл — все ж вернулся! Да еще и с другом!»

Конфеты

— Душа номер 375! Пройдите в кабинет перевоплощения! Повторяю: душа номер 375! Пройдите в кабинет перевоплощения! — вещал громкоговоритель.

В ту же секунду белесое облачко торопливо проскользнуло над головами ожидавших в очереди и скрылось за дверью с табличкой «Кабинет Перевоплощений». Кто-то в очереди тяжело вздохнул, завидуя счастливчику. А он тем временем уже стоял в заветном кабинете перед строгой барышней в деловом костюме и очках.

— Итак, — строго и по-деловому вопрошала барышня. — Кем желаете быть на этот раз. Могу предложить такие варианты, как камень, дуб, автомобиль 67 года…

— А собакой можно? — нетерпеливо перебила душа.

— Это только для ангелов!

— Тогда автомобилем, — обреченно вздохнул собеседник.

— Уже в 19-й раз! — отметила барышня. — Может быть попробуете что-то еще? Например, человека?

— А так можно?

— Конечно!

— Ну давайте человека, — кивнула душа.

Барышня принялась что-то выстукивать на клавиатуре ноутбука. Вскоре зашуршал принтер и барышня произнесла:

— Теперь пройдите направо по коридору до двери с номером 13 и подпишите договор со смертью.

— А нельзя без этого?

— Нельзя! А ну марш! — вспылила барышня.

душа торопливо понеслась в указанном направлении. За дверью с табличкой «13» сидела еще одна барышня, тоже в строгом деловом костюме и очках.

— Чем могу быть полезна? — осведомилась она.

— Мне договор подписать велели, — замялась душа. — Со… смертью вроде как…

— Хорошо. Сейчас проверим Вас по базе, — и барышня застучала наманикюренными пальчиками по клавиатуре точь-в-точь такого же ноутбука, как и в предыдущем кабинете у предыдущей барышни.

Пока служащая проверяла данные, душа равнодушно рассматривала наполнение кабинета — шкафы с одинаковыми черными папками, ковер с замысловатым узором на полу, зеркальную столешницу и вазу с конфетами на краю стола. На вазе было написано красивым витиеватым шрифтом «Дополнительные годы».

— Ага! — наконец выдала барышня, — Вам полагается пакет «Стандартный».

— Это как? — удивилась душа.

— Стандартно, — ответила барышня — родился, садик, школа, институт, первая любовь, свадьба, ребенок. ипотека, работа не самая любимая, ну а в 65 лет на пенсию, но придется работать еще лет 5, потому как внукам надо помогать, дочка-то у тебя родит рано и от непутевого, вот и будешь работать на пенсии, чтобы ей помогать. Пяток лет поработаешь, а в 70 все — инсульт. И снова сюда, в хвост очереди. Так как ничего выдающегося-то сделать не успеешь, а потому ни в рай, ни в ад не попадешь. Ну что? Подписываем?

— Ну… ээээ, — замялась душа. — А по-другому никак?

Барышня не успела ответить, мобильный, лежавший на столе рядом с ноутбуком зазвонил и девушка, извинившись, ответила на звонок, отвернувшись от клиента лицом к окну. Пока она щебетала по телефону, душа покосилась на вазу с конфетами. Подумала с мгновенье, да и зачерпнула горсть конфет. А так как карманов у души не было, то она запихнула их все, прямо в обертках, себе в рот.

— Подписываем? — снова повернувшись лицом к клиенту строго спросила Смерть.

В ответ душа согласно закивала головой.

— Отлично! Тогда тут и тут, — барышня показала пальчиком где именно в документах нужно поставить подпись. — А теперь возвращайтесь в кабинет перевоплощений. Там Вам выдадут билет в новую жизнь! Поздравляю! И до встречи через 70 лет!

Душа, кланяясь, быстро ретировалась, надеясь, что Смерть не разгадала уловки. Когда клиент вышел, барышня бросила взгляд на конфетницу и надула губки, прикидывая насколько лет обманул ее очередной клиент. Выходило, что их встреча откладывалась на целых 20 лет, после положенного срока…

— Ну, может быть, успеет что-то дельное совершить за это время, — подумала барышня, подсыпая в вазу конфеты-годы в ожидании следующего клиента.

Связка ключей

Эта история случилась давным-давно в одном далеком-предалеком королевстве. Название страны потерялось в веках, как и имя того, кто был главным героем этих событий. Однако сами события не растворились во времени, а продолжают передаваться из уст в уста…

***

Двое мальчишек сидели на краю обрыва и весело болтали ногами над пропастью. Внизу, прямо под ними ревел прибой.

— Как думаешь, — спросил один из них, — они и правда существуют?

— Мама рассказывала мне о них, — ответил другой, — и она была убедительна.

— А что она говорила, Джо? Расскажи еще раз.

— Она говорила, что далеко-далеко в море есть остров, не отмеченный ни на одной карте. Там высокие горы и опасные рифы. Ни один корабль не в силах подойти к нему, потому что там нет удобных бухт и заливов. Живет на том острове волшебница — мисс Маркам. Самая настоящая. Она живет в замке с высокими башнями и крепкими воротами. И охраняет связку ключей. Огромную и тяжелую. Эти ключи открывают двери к любым знаниям. Даже таким, какими обладать простым смертным и не положено. Говорят, кто овладеет той связкой станет мудрейшим из мудрых. И знаешь, Джим, когда я стану большим, я куплю корабль и доплыву до того острова и овладею связкой ключей…

— Как же ты найдешь тот остров, если никто не знает где именно он находится и как ты причалишь к нему?

— Я обязательно найду способ.

— Мальчики! — раздался издалека окрик их матери, — где вы? Немедленно идите домой!

Услышав окрик, мальчишки вскочили на ноги и стремглав бросились бежать к небольшой рыбацкой деревушке, расположенной в устье небольшой реки, недалеко от побережья. Поселение состояло всего из нескольких покосившихся хижин. Здесь жили ловцы жемчуга. Нищие, не знавшие иной жизни, они рождались, проживали свою жизнь и умирали здесь, в нескольких милях от берега океана, никому неизвестные и ненужные. Никому, кроме капитана небольшой пиратской шхуны, заходящий сюда несколько раз за сезон, чтобы выменять жемчуг на блага цивилизации — сукно и кое-какую утварь, а еще на дешевый ром.

***

«Mendax» — шхуна под серыми от грязи парусами встала на якорь в заливе. Тотчас на берег съехала толпа загорелых и полупьяных матросов. Ругаясь и грозя оружием они приступили к празднеству — короткой трехдневной попойке, всегда заканчивающейся изнасилованием женщин в деревушке и драками. Капитан тоже съехал на берег. Это был еще молодой, но уже потрепанный жизнью мужчина в щегольском наряде и шляпе с огромным фазаньим пером. Он не торгуясь, велел старосте поселения принести жемчуг, взамен с корабля привезли ящики с ромом и дешевым сукном. Никто не знал почему, но в тот раз пираты были особенно суровы с женщинами. В тот раз они пили больше обычного, а после попойки, погрузившись на свой корабль, оставили за кормой лишь слезы и пепел. Мало кого пощадили головорезы под черным флагом, уходя из поселения ловцов.

***

— Капитан, посмотрите-ка какая крыса завелась у нас в трюме, — старший помощник вытолкнул на середину каюты мальчишку-оборвыша, затравленно озиравшегося по сторонам.

— И верно, — нахмурился капитан шхуны, — занятная крыса. Ты чей будешь, зверушка?

— Я только хотел добраться до острова, — тихо ответил мальчик, получив от старпома весомый подзатыльник.

— Да какого еще острова? — не понял капитан

— До того самого, где живет волшебница мисс Маркам и у которой ключи… от всех знаний на свете… и…

Дальнейшие слова мальчика потонули в грубом мужском хохоте.

— Пацан, похоже головой сильно ударился, — отсмеявшись, вынес вердикт капитан. Отведи его на бак. Будет юнгой.

— Слушаюсь, кэп, — кивнул старпом.

***

Так мальчик Джо из поселения ловцов жемчуга стал юнгой на пиратской шхуне «Mendax». Он все время твердил о том, что где-то в океане есть остров, на котором живет волшебница, у которой есть связка ключей… матросы, со временем привыкли к нему, считая его немного чокнутым и только подшучивали над ним. Так проходили месяцы. Сезон близился к концу и «Mendax» подыскивал себе укромную стоянку, ведь будучи пиратским кораблем, он не мог «зимовать» в обычных портах. Но то ли удача отвернулась от шхуны, то ли еще что, однако еще до того, как встать на зимовку, «Mendax» повстречалась с испанским патрулем, была взята на абордаж, а весь ее экипаж повешен на реях. Кроме одного мальчика.

Когда пиратов выстроили на шканцах для последнего суда, капитан испанского барка, захватившего пиратов не смог сдержать волнения, увидев юнгу с «Mendax». Совсем еще ребенок — не старше 10 лет, он стоял последним в строю и по его щекам катились слезы. Капитан велел освободить этого ребенка и подошел к нему.

— Ты плачешь о своих друзьях? — строго спросил испанец ребенка.

— Нет, — ответил тот, — о волшебнице, которую я так и не смог найти.

— Что это за волшебница? — удивился моряк.

В ответ Джо рассказал историю, которую слышал от матери и ни раз пересказывал своему младшему братишке. Капитан улыбнулся и сказал:

— Сынок, я обошел все моря и знаю весь испанский Мейн, но никогда не слышал об этой леди… Боюсь, что ее не существует вовсе. Однако, если ты откажешься от этих пиратов и примешь католическую веру и подданство Испании, возможно, я смогу помочь тебе и мы вместе поищем эту даму.

***

21 год спустя…

День выдался холодным и пасмурным, однако это не помешало старому морскому волку преодолеть свое недомогание и приехать в порт. Сегодня там было людно — прибыли корабли из Нового Света. Очередной «серебряный флот» в сопровождении военного эскорта, которым командовал молодой капитан дон Франческо. Ему едва исполнилось 30, а он уже заслужил особую награду и доверие короля за смелость и непоколебимость в борьбе с пиратством в Испанском море. Старик с гордостью смотрел, как в порт входил флагман военного эскорта — корвет «Волшебница Маркам» под командованием его приемного сына.

«Мой мальчик, ты все же нашел свою волшебницу», — улыбаясь прошептал старик, любуясь кораблем.

Правило №3

***

Маленькое чудо сидело на облаке и болтало ножками, весело смеясь. Чудо смотрело на людей, бегущих по своим делам где-то там далеко-далеко внизу и думало: «Вот бы мне случиться!» Но оно знало, что еще слишком маленькое и не может пока что случиться. Его папенька — Случай — сказал ему как-то, что прежде, чем случиться, оно должно выучить целых три правила и уж потом… Чудо старательно пыталось запомнить эти правила, но все никак не получалось. Вот так оно и сидело на облаке и болтало ножками.

***

Со временем чудо выучило правила №1, которое гласило, что случиться чуду можно тогда, когда оно становится последней надеждой, но это правило ограничивалось правилом №2, чудо должны обязательно попросить случиться, чтобы оно знало, что оно — последняя надежда. Но правило №3 все еще не было известно маленькому чуду, поэтому оно продолжало сидеть на облаке, болтать ножками и наблюдать за людьми внизу.

***

Однажды чудо увидело маленького щенка. Его выбросили из припаркованного автомобиля прямо на тротуар. Машина уехала прочь, а малыш так и остался сидеть под холодными струями дождя, жалобно поскуливая. Чуду вдруг очень сильно захотелось случиться, но… оно не знало еще правила №3, а потому продолжало сидеть, с тревогой наблюдая, за малышом и желая случиться во что бы то ни стало.

Вдруг к нему подошёл Случай и сказал:

— Сынок, ты уже знаешь два правила, третье гласит, чтобы чудо случилось, в него должны верить! Например, посмотри на ту девушку, которая идет, так грустно опустив голову. Она просит о чуде, которое для нее последняя надежда и верит в него!

— А как же тот щенок? — спросило чудо, ему я нужнее.

— Он не верит в чудо, поэтому ты не можешь случиться с ним.

***

Вздохнув, маленькое чудо посидело, подумало и вдруг случилось. Ойкнув, девушка подвернула ногу и шлёпнулась в нескольких метрах от щенка, рядом с которым приземлилась ее сумочка. Подошедшие прохожие помогли незнакомке подняться, а симпатичный молодой человек подал ей сумочку и щенка:

— Возьмите, это Ваше?!

— Спасибо, — растерянно пробормотала девушка, беря на руки щенка, который изо всех сил прижался к ней своим мокрым носом.

***

Случай строго погрозил пальцем сынишке-чудо, а тот хитро подмигнул в ответ: «В любом правиле должны быть исключения!»

Когда цветет сакура

***

Высоко в небе парит, раскинув крылья, орёл. Многое доступно его зоркому взору. Видит он и синий океан внизу, и зелёные острова в океане, и белоснежный замок на вершине сумеречных гор, и сакуру, цветущую во дворе замка. Прекрасна и нежна сакура, прекрасен и белоснежный замок. Но ещё прекраснее то сокровище, что сокрыто в его стенах. Юная принцесса — Сафит — от рождения томится в этом замке. Каждый год цветёт сакура и, глядя на неё, ещё сильнее тоскует принцесса. Ей хочется быть свободной, как ветер, который наполняет паруса кораблей; как орёл, который парит в поднебесье…

Но,… хотя она и принцесса, многое для неё под строжайшим запретом… Многое, увы, ни в её власти… Отец её — правитель тех земель — строг. Знает он о красоте и гордости своей дочери… Знает и о её мечтах…

Много лет назад, ещё до появления принцессы на свет, страшное бедствие обрушилось на те земли. Каждую ночь страшное чудовище поднималось из морских глубин. У него было великое множество щупалец, которыми он утаскивал в пучину всё, что вздумается… Император созвал тогда Великий Совет, но всё было тщетно. Никто не знал, как избавить жителей от беды. Лишь мудрый вождь клана магов знал ответ. Но он был уже столь стар, что не смог прибыть на тот совет. Тогда император лично отправился к нему. И застал старца на смертном ложе. Умирая, мудрец открыл императору страшную тайну:

— Суждено тебе править много лет, и передать престол бандиту… Или же погибнет твой народ и ты, и стар, и млад. Какую же участь изберёшь ты? Отдать престол бандиту или сгинуть в вечности?

— Лишь бы жил мой народ! Коли судьба бандиту управлять страной — будь посему! — отвечал император.

— Тогда… иди на брег ночью и призови Владыку Морского. Спроси, чего желает он. Исполнишь его волю и изыдит чудище! — сказал так мудрец и умер. Как и было ему сказано, следующей же ночью император поднялся в одиночестве на крутой брег и призвал владыку морского. Всколыхнулся океан, и в вихре волн и белых хлопьях пены, предстал перед императором Владыка Морей!

— Что жаждешь получить? — спросил его император.

— Придёт время и небывалой красоты сокровище окажется в твоих руках! Поклянись, что отдашь это сокровище лишь мне!

— Клянусь! Только как мне узнать, что в руках моих то самое сокровище?

— Через год твоя жена родит дочь… Это и есть то сокровище, которое теперь принадлежит мне. Запри её в башне у моря. Когда настанет час, я приду за ней! — сказав так, Владыка Морской скрылся в пучине… А император отправился во дворец. Ничего он не сказал ни жене, ни приближенным Запершись в покоях, он горевал три дня и три ночи, но клятву назад не воротишь.

Прошёл год, и на свет появилась чудесная малышка — принцесса Сафит. Время шло, и принцесса становилась день ото дня всё прекраснее и милее. А отец её — всё грустнее и угрюмее. Вот минуло принцессе 15 лет и в замок зачастили иноземные женихи… Памятуя о клятве, император запер дочь в высокой башне, а чтобы отвадить женихов придумал испытание, да такое, чтобы никто его пройти не смог — принести сердце дракона, охранявшего волшебный цветок, на далёких островах. Никто, конечно же, не мог справиться с этим. День ото дня, год от года претендентов становилось всё меньше и меньше. И, наконец, все они разъехались, а принцесса осталась одна одинёшенька в высокой башне отцовского замка. От тоски и скуки погас её взор, потускнел румянец. Целыми днями сидела девушка у окна и смотрела на океан. Она словно бы ждала кого-то, но кого — и сама не знала… Так проходили дни, недели, месяцы, года. А Владыка Морской не спешил за своим сокровищем…

***

Высоко в небе парит, раскинув крылья, орёл. Многое доступно его зоркому взору. Видит он и синий океан внизу, и крохотный корабль под белоснежными парусами. Корабль тот совсем не простой, как кажется на первый взгляд. Многие моряки, завидя на горизонте белоснежный парус, знают — это бригантина «Сакура». А капитан его — сущий Дьявол и отпетый бандит — нет ужаснее пирата в океане. Его кличка — Серебряный Дракон — произносится лишь шёпотом, дабы не накликать лиха. Бесполезно пытаться спастись бегством от быстроходной «Сакуры» и бесполезно охотиться за ней — неуловима эта бригантина. Говорят, сам Владыка Морской оберегает её и её капитана. А как же иначе?! Мало ли разбойников поймали и повесили по приказу императора?! А этот — особенный… Нет, не простой это человек… да, и человек ли?! Так это или не так, но только случилось орлу видеть в назначенный час назначенный корабль в океане. И видел он взором своим зорким, как вдруг, в штиль, взметнулись волны стеною, валы горами разошлись по глади морской, солона вода захлестнула бригантину и явился пред очи капитана и всей команды сам Владыка Морской…. Пали ниц моряки, и даже сам гордый капитан преклонил колено.

— Серебряный Дракон, ты исправно несёшь службу — я доволен тобой. А посему хочу наградить тебя. Проси — чего желаешь больше всего! — молвил Владыка Морской.

— Великий, — ответил смело капитан. — Прошли годы, но слово моё прежнее — как и пять лет назад, я прошу лишь одного! И ты знаешь мою историю. Знаешь, как служил я юнгой, как проходил однажды наш корабль мимо прекрасного острова, где на вершине сумеречных гор стоит прекрасный белоснежный дворец, где во дворе цветёт сакура… Знаешь, как я служил и заработал на свой корабль, купил его и назвал в память о том дне — «Сакура». Знаешь, как вновь проходил я мимо того острова и увидел высокую белую башню. Знаешь и о том, кто стоял у окна в той башне — девушка неземной красоты. Знаешь, как поклялся я тебе служить верой и правдой лишь за одну награду — ту девушку… Так зачем же спрашиваешь, чего жажду я?

— Что ж, и ты знаешь, что назначил я тебе испытание сроком в пять лет. Время вышло, а желание твоё не изменилось. Так быть посему! Знай же, что девушка та — принцесса Сафит. Коли смел ты — отправляйся, к императору и проси её руки!

— Смилостивься Владыка! Я — пират и за голову мою такая награда…

— Устрою так, что ты будешь, как принц из иноземных мест. Отправляйся во дворец. Но помни, придётся тебе и испытание пройти, тут уж сам выкручивайся! — сказал так и исчез.

А стихия разбушевалась ещё яростнее — волны окутали корабль. А когда шторм стих — всё преобразилось. Корабль, моряки и сам капитан. Теперь всё выглядело, как истинное посольство из иноземных мест. А сам капитан — ну, истинно принц. И «Сакура» стремительно понеслась в порт столицы… Не прошло и недели, как они бросили якорь в порту у зелёного острова, где в сумеречных горах высился белоснежный замок…

***

Быстрее лесного пожара разнеслась по округе весть — в столицу прибыл новый соискатель на руку принцессы. А император вновь опечалился больше прежнего. Приказал он слугам приготовить всё в замке к встрече гостя, как полагалось, а сам поспешил в башню к дочери. Он застал её в бурном оживлении, перебирающей наряды. Она была столь же прекрасной, как когда-то.

— Дочь моя, ты рада нашему гостю?

— О, отец! Его приезд… это так… волшебно. Я чувствую,… я знаю, он послан мне свыше! Это — перст судьбы!

— Ну-ну, родная. Ты же помнишь об испытании. Если он не справится…

— Отец, умоляю, отмените этот глупый обычай! К чему он?

— Такова традиция…

— Отец, но ведь это всего лишь легенда — выдумка! Ведь это невыполнимое условие. Отец…

— Прости, родная…

— Ну, если ты не желаешь изменить традиции, ну хоть пошли его на что-то реальное!

— Хорошо. Испытание сама ему назначишь!

— Быть посему…

— Но прежде, я желаю знать, о чём попросишь ты.

— Весь город говорит о Серебряном Драконе и «Сакуре»… Я хочу, чтобы этот пират… я хочу познакомиться с ним…

— Да будет так.

Вечером во дворце был дан бал, в честь иноземного принца. Там присутствовало много знатных придворных и вельмож. Но звёздами вечера были — иноземный принц и принцесса Сафит. Едва молодые люди увидели друг друга, их сердца воспылали такой неземной любовью, что порознь им быть стало равнозначно смерти… Весь вечер они смотрели лишь друг на друга и танцевали вместе один танец за другим… позабыв обо всём на свете. А когда пришло время расставаться, сердца их преисполнились глубочайшего уныния, как если бы они разлучались навек.

***

Но едва взошло солнце, как иноземный гость вновь прибыл во дворец и испросил аудиенции императора. Его провели в тронный зал.

— Ваше Величество, — начал принц свою речь.

— Вы, конечно же, желаете знать об испытании? — просто сказал император.

— Да…

— Что ж, хорошо. Но прежде желаю предостеречь Вас, сказав, что у Вас было немало предшественников и, как видите, ни один не справился с заданием… И хотя условия пари ныне облегчены, всё же…

— Меня это ничуть не пугает. Жизнь моя была исполнена множеством опасностей…

— Что ж, и вот чего я хочу. Доставьте ко мне во дворец известного пирата и разбойника по кличке серебряный Дракон живым или мёртвым! И в награду Вы получите руку моей дочери. Срок Вам я даю до Новолуния… Это почти месяц — я щедр, помните об этом! Теперь же прощайте! И да хранят Вас Боги…

— Прощайте, Ваше Величество. Я вернусь. Ждите меня в этом же зале, в ближайшее Новолуние. Я исполню Ваше поручение! — с этими словами, решительный юноша покинул тронный зал.

Душу его на части рвали противоречивые чувства. Как выполнить невыполнимое? Неужели Владыка Морской, предостерегая его об испытании, лишь посмеялся над ним?!

Иноземец медленно шёл по коридору замка в раздумье, как вдруг чьи-то нежные пальчики сжали его ладонь. Рядом с ним прямо из ниоткуда возникла невысокая хрупкая фигура, закутанная в плащ. Она поманила его за собой, жестом попросив о молчании.

Они долго шли по тайным лестницам и переходам. И, наконец, оказались в небольшой комнатке. Единственное окно её выходило на океан. У окна стояла молодая прелестная девушка. Это была сама принцесса — Сафит. Иноземец не мог отвести от неё взора ни на мгновенье! Когда они остались наедине, принцесса заговорила первой:

— Здравствуйте, принц! Добро пожаловать в эти края!

— Здравствуйте! — едва смог вымолвить он в ответ, от волнения.

— Я знаю, кто Вы и зачем прибыли в столицу…

— Все это знают, — улыбнулся он. — Я прибыл просить Вашей руки, потому как не могу ни есть, ни спать, с той самой секунды, как увидел Вас впервые.

— Когда это произошло? — с дрожью в голосе спросила девушка.

— Ровно десять лет и девять дней тому назад…

— Значит, это правда, о Боги! Я погубила Вас, — рыдая, принцесса опустилась перед ним на колени.

— Нет. Нет, ради Вас, — он бросился к своей возлюбленной и поднял её, сжимая в своих крепких объятиях. — Я готов на эшафот хоть сей миг… Ибо… крепка, как смерть, любовь…

— Молчите! — она приложила ладонь к его губам.

Молодые люди смотрели друг другу в глаза, не в силах идти против судьбы, не зная, даже о том, что противопоставить ей. Но в глазах мнимого иноземного принца девушка прочла столько, же решимости, сколь он — в её глазах — любви. И повинуясь какому-то порыву, они крепче сжали друг друга в объятиях. И губы их слились в долгом поцелуе. Таким не обмениваются любовники, таким обмениваются лишь те, кто заключает договор вечной верности…

Принц решительно отстранился. «Я вернусь за тобой, Сафит! Я клянусь тебе! Не отходи от окна и однажды среди волн ты увидишь бригантину с белоснежными парусами! Это будет „Сакура“, на которой Серебряный Дракон придёт за тобой!» — и он стремительно вышел прочь. За дверью его ждал всё тот же человек в плаще с капюшоном. Он проводил его во двор замка…

***

Спешно покинул чужеземец порт. И едва остров с белоснежным замком скрылся за горизонтом, как вновь белоснежными стали паруса «Сакуры» и всё вновь стало, как прежде. Вся команда была охвачена смятением — что случилось с их капитаном?! Он ничего не ел и не пил. Позабыл он сон и покой. Всё думал о прекрасной принцессе Сафит. Казалось, целую вечность, метался он в сонме противоречий и, наконец, всё решилось за одну ночь…

Приснился ему сон, будто причалил его корабль к неведомому острову, которого нет ни на одной карте. И сошёл он на берег и пошёл в глубь острова один одинёшенек. Долго шёл он и, наконец, добрался до большой круглой поляны. Там горел огромный, до небес, костёр. А рядом с ним сидели три женщины. Ещё совсем юная девочка, женщина средних лет и старуха.

— Что привело тебя, путник, к Триликой? — спросила его девица.

— Что мне делать, если я люблю девушку, отец которой жаждет моей смерти?

— А любит ли она тебя? — спросила женщина.

— Да!

— Тогда иди к ней и женись! Коли судьба твоя — быть её мужем, то так и будет, а иначе… неужто бесстрашие Серебряного Дракона померкло перед верёвкой и эшафотом? — отвечала старуха.

На этом сон оборвался — капитан резко проснулся. В голове его уже было принятое решение. Бегом бросился он на палубу и начал отдавать приказы… Быстрокрылая «Сакура» взяла курс на столичный порт.

***

Много дней и ночей. Ни спала, ни пила и ни ела принцесса. Ни на секунду не отходила она от высокого стрельчатого окна своей башни.

И вот однажды, рано утром, едва забрезжил рассвет, увидела принцесса из окна своей башни на волнах океана прекрасный корабль с белоснежными парусами. Не веря своим глазам, бросилась она в покои отца, поднимая переполох во всём замке. А меж тем из порта прибыл к императору гонец из порта со срочным донесением от начальника стражи. Не успели император и принцесса выслушать его, как прибыл ещё один гонец, сообщивший, что известный разбойник — серебряный Дракон — требует аудиенции императора. Что было делать? Император согласился его принять, поддавшись на уговоры дочери. Но едва разбойник вошёл в тронный зал, как император не сдержал возгласа удивления — перед ним стоял давешний иноземный принц. Только теперь на нём были не роскошные одежды, а штаны и куртка моряка.

Опустился разбойник на одно колено перед троном, низко склонил голову и молвил: «Вы дали мне время и задание. Срок вышел, и я доставил Вам известного пирата — Серебряного Дракона — живым. Как и обещал! Отныне я покоряюсь судьбе и Вашей воле!»

Хлопнул император в ладоши, призывая стражу, и велел заключить разбойника в темницу. Чтобы по обычаям той страны через три дня и три ночи, на рассвете казнить его. Увели стражники пирата и заключили в сырую и тёмную камеру, и не положено узнику было ни воды, ни хлеба. Увели пирата, а Сафит взмолилась отцу:

— Отпустите его, отец! Помилуйте, нет мне без него жизни!

— Не смей просить за него! Все мы в руках Богов! — отвечал отец. Заперлась тогда принцесса в своей башне и отказалась от пищи и воды. И не было ей никакого утешения…

***

Высоко в небе парит, раскинув крылья, орёл. Многое доступно его зоркому взору. Видит он и синий океан внизу, и зелёные острова в океане, и эшафот на высоком утёсе над морем. Вот преклонил пред эшафотом колени молодой прекрасный юноша, замахнулся мечом палач…

— Так вот какова твоя награда за мою верную службу тебе, Владыка Морской… — тихо прошептал Серебряный Дракон. И едва эти слова сорвались с его губ, как вспенилось море, волны взметнулись до небес и перед застывшими от ужаса людьми, предстал во всём своём величии сам Владыка Морской. Грозно воззрел он на императора и указав на него перстом так молвил:

— Пришёл час! Долгое время не трогал я этих земель! Не трону и впредь, коли сдержишь слово, данное мне, человек!

Дрожа, император приказал доставить на берег моря принцессу. Когда её привели, Владыка Морской обратился к ней ласково, по-отечески:

— Любишь ты моего лучшего помощника — пирата по кличке Серебряный Дракон?

— Да, — отвечала без колебаний принцесса.

— Так будь же тогда его женою! — а потом прибавил, обращаясь к императору — Долг твой уплачен, человек. Но бойся впредь нарушить волю любящих сердец!

Сказав так, в мгновение ока скрылся в пучине морской…

***

Пышную свадьбу сыграли в том же году… Так сбылось предсказание мудреца. Во имя блага своего народа, истинный правитель ничего не пожалеет. С тех пор и поныне, паруса всех кораблей стали белоснежного цвета — в память о любви принцессы Сафит и пирата по кличке Серебряный Дракон.

Женщина в зеленом платье

***

Молодой священник низко наклонился над постелью умирающего, с трудом разбирая слова последней исповеди. Возможно, оттого, столь судорожно его пальцы сжимали чётки, а губы беспрестанно шептали молитвы. Исповедующийся ему человек тоже был не стар — ему едва минуло 40 лет, хотя в его смоляно-чёрной бороде и волосах проглядывала седина. Но то был результат многолетнего опыта и жизни вдали от родной земли, боёв и авантюр. Человек умирал от ран и не искусные руки местной монахини-знахарки, ни молитвы святых орденских братьев не были в силах спасти его. И в свой смертный час, то ли страшась воздаяния, то ли боясь остаться в одиночестве, он попросил пригласить к себе отца Климента — приходского священника. Когда тот прибыл, его немедленно проводили к постели раненого. И тот начал свою исповедь. По мере того, как умирающий произносил одно слово за другим, приподнимая завесу, столь долго скрывавшую его жизнь, глаза отца Климента всё больше округлялись. Причиной тому мог быть и страх, и удивление… И то и другое вместе. Как бы то ни было, но он не покинул умирающего и провёл над ним положенный обряд отпущения грехов. Едва последнее слово исповеди замерло на губах, как дух его покинул бренную плоть и предстал пред очи судьи небесного… А отец Климент вернулся в свою келью. Подробно записав всё услышанное в толстую тетрадь, священник пообещал себе забыть всё услышанное. И лишь много лет спустя, после смерти преподобного, один из его последователей, обнаружив записи, решился открыть их для потомков, ибо записи эти уже стали не большим, чем легендой — красивой и грустной сказкой — о былом…

***

Высоко в поднебесье, почти касаясь крыльями палящего солнца, кружит гордый беркут. Нет птицы прекраснее и сильнее. Лишь его брат — сокол — способен соперничать с ним в зоркости и высоте полёта. Беркут кружит в небесах, но совсем не добычу высматривает он внизу… Далеко под крыльями лазурно — голубая гладь: небо над головой, небо — под крылом. А где-то посреди этой глади затерялись белокрылые птицы — корабли. Им не подняться в небо, но оно им без надобности — море, вот их небеса, а ветер правит и тут, и там. Так чем же небеса отличимы от морской глади?

По зову своего хозяина птица камнем падает вниз. Капитан протягивает ей руку, и беркут усаживается на ней, словно это ветка столетнего дуба. Человек ласково треплет птицу по голове, перебирает её перья. «Ну, что, красавчик, далеко ли до берега?» — спрашивает человек. Птица отвечает ему клёкотом. Но моряк и без того знает, что нет, не далеко — иначе беркут не улетал бы так часто в поднебесье. Он не любит моря и когда вокруг лишь лазурь, всё чаще сидит на рее бизань-мачты или навещает матросов в «вороньем гнезде». И верно — на рассвете следующего дня капитану доложили о том, что на траверзе порт Разбитых Сердец.

***

Нет городов благословеннее, чем города Братства. И даром, что здесь проще получить пулю или кинжал меж рёбер, чем причастие. И самый прекрасный из всех городов Братства — столица — порт Разбитых Сердец. Правит городом — Корсарский Король — самый гордый, отважный и безрассудный пират за многолетнюю историю Братства. Поговаривали, что в молодости он был отважным капитаном, но в карманах его было, к сожалению, пусто. И случилось ему влюбиться, да ни в кого-нибудь, а в дочку самого наместника. Она, ясное дело, предпочла ему богатого, хоть и старого вельможу. За что и поплатилась. Отвергнутый возлюбленный не просто стал пиратом, а самим Корсарским Королём, основал Братство, и поклялся вечно мстить, разоряя и грабя без пощады. Столицу же своего «государства» он так и нарёк — порт Разбитых Сердец. И клятву, надо сказать, сдержал… Не было города богаче и развратнее, чем город некоронованного короля…

В этот порт вошли два гордых белокрылых красавца — птицы морских небес — корветы «Беркут» и «Сокол» — корабли сыновей Корсарского Короля.

Бастиан и Стивен были близнецами. Оба черноволосы и черноглазы, стройны и ловки, удачливы и умны… Во всём — достойные сыновья и принцы. Мало, кто был способен сравниться с ними… Да и те предпочитали не испытывать удачу. Отец прочил сыновьям блестящую судьбу на поприще морского разбоя, но… уже в год их рождения судьба распорядилась иначе.

Говорят, дети в ответе за грехи родителей, так это или же нет, но… в этой истории всё именно так. Судьба прочила братьям месть за грешную молодость их отца. И если из любви и мести женщине корсарский Король возвёл город и основал свою империю, то его сыновьям суждено было её повергнуть в небытие по тем же самым причинам — любовь и месть…

Но пока… они ещё об этом не знали.

***

Нет в городе шумнее и веселее места, чем то, где гуляют братья-принцы. Такового мнения придерживались все обитатели порта Разбитых Сердец. И не напрасно.

— Эгей, Гарри! — окрикнул мальчишку-подавалу один из братьев. — Принеси-ка нам ещё вина. Да не той кислятины, что подавали в прошлый раз!

— По золотому за пинту плачу! — поддержал другой брат.

— Всех угощаю!! — отозвался первый.

Мальчишка шустро побежал за выпивкой, а разношёрстая компания завсегдатаев кабака разразилась шумными тостами в честь братьев.

Кто-то из пиратов вдруг воскликнул:

— За богиню Нефеллу, что ведёт корабли принцев!

Бастиан лишь рассмеялся:

— К морскому Дьяволу Нефеллу! Я сам себе и Бог, и проводник!

Стивен попытался одёрнуть брата:

— Ни дело так о Богах…

Но Бастиан был не преклонен:

— Брось, брат! Лучше выпей за упокой тех, чьи мольбы Боги не услышали! И не будь язычником!

Было далеко за полночь, когда постояльцы «Кракена» — самой большой таверны столицы и посему любимого места братьев проматывать награбленное — поутихли. Кто-то храпел, обнимая недопитую кружку вина, кто-то, растянувшись под столами или лавками. Только братья были ещё на ногах, казалось, хмель не брал их вовсе.

Наконец, и они, навеселившись вволю и оставив в кошельке старика Боуна — хозяина «Кракена» — немало золота, отправились на покой.

Путь их лежал по широкой портовой набережной, где у причалов мирно спали корабли. Братья, заворожённые предрассветной тишиной спящего города, остановились у крайнего причала, к которому, словно охотничьи пернатые в королевском птичнике, были пришвартованы их корветы. Бастиан залюбовался гордыми мачтами близнецов-кораблей, построенных под заказ на местной верфи. Сколько же побед принесли им эти красавцы-близнецы отличные лишь рострой — у одного беркут; другого — сокол… Словно уловив его мысли, Стивен тихо запел:

«Беркут и Сокол — две гордые птицы

В небе парите над бренной землёй,

Сокол и Беркут — гордые принцы,

Удачу держащие верной рукой…»

Бастиан улыбнулся и продолжил:

«И море для вас небесами пусть станет,

Корабль к удаче по жизни несёт,

Сердца ваши биться, пускай, не устанут,

И вражий клинок вас пускай обойдёт…»

Тихий женский голос подхватил песню:

«Пусть золото льётся рекою к вам в трюмы,

Пусть женщины будут о вас лишь мечтать,

И верных друзей рядом будет побольше,

Чтоб недругов злобных бесстрашно сражать…»

Братья вздрогнули от неожиданности и прервали пение, а незнакомка вдруг рассмеялась:

— Ну, что же вы смолкли, принцы?

— Кто ты? Покажись! — потребовал Стивен.

— А не забоишься, корсар? — снова послышался смех из темноты у причала.

— Да будь ты хоть нереидой… — воскликнул Бастиан.

— Хорошо, принцы.

И тут же оба поражённых корсара увидели на краю пристани женщину. Она была молода и прекрасна. Ветер играл её тёмно-каштановыми волосами и складками длинного изумрудно-зелёного платья, словно бы сотканного из морских волн. Всю её стройную фигуру осеняло магическое свечение. И до того была она прекрасна, что в один миг оба брата влюбились в неё без памяти. И не могли они ни слова вымолвить, лишь стояли, как заворожённые и смотрели на красавицу, явившуюся им, во все глаза. А девушка, меж тем, рассмеялась ещё раз и, протянув к братьям руку, поманила их. В следующий же миг видение исчезло. Обезумев от любви, Бастиан бросился на причал. Он метался, как раненый зверь в клетке, ища и призывая прекрасную незнакомку, но лишь плеск волн, в котором слышался призывный смех красавицы, был ему ответом.

Стивен же, будучи более богобоязненным и чтящим традиции предков, сразу же понял, что за таинственная незнакомка предстала перед ними. Но напрасно пытался он усмирить брата, успокоить его, говоря: «Брат! Опомнись! Не ищи более встречи с ней — Богиней штормов — Нефеллой!». Бастиан не желал его слушать. И, наконец, в безумии, бросил в низкие, затянутые свинцовыми тучами, небеса:

— Нефелла! Портовая девка! Я клянусь тебе собственной душой, ты будешь моей!

Тут же в сиянии и плеске волн явилась Богиня. И голос её был подобен шуму шторма:

— Я принимаю твой вызов человек! Если сможешь покорить меня, я стану твоей навеки! Если же нет,…

— Моя душа навеки станет служить тебе! — воскликнул Бастиан.

***

И не слушая уговоров брата, гордый корсар поднялся на борт своего красавца корвета. Той же ночью «Беркут» вышел в море. Бесновала стихия трое суток и волны бросали корабль из стороны в сторону, грозя потопить его как жалкую скорлупку. Но так и не смогли… Принц выстоял и победил. И Богиня, смирённая волей и любовью корсара, стала его женой. Но счастье их было недолгим. Ибо брат Бастиана — Стивен — тоже был влюблён в красавицу Нефеллу и не мог уже помыслить своей жизни без неё… День ото дня крепла в его душе чёрная ненависть и зависть к брату… И замыслил он недоброе.

***

В одну из чёрных ночей, пробрался он в дом своего брата и предательски перерезал ему горло. А потом упал перед Нефеллой на колени и воскликнул:

— Богиня! За что ты предпочла гордого еретика? Почему полюбила ЕГО? Ведь он оскорбил тебя…

— Зато он был честен со мной! Не льстил и не побоялся вступить в честный поединок! А ты — предатель и трус — братоубийца! — отвечала она.

Прояснился тут разум Стивена и понял он, что натворил, но было поздно…

***

Страшно покарала убийцу Нефелла — клинок, которым Стивен хотел лишить себя жизни, не причинил ему вреда, и все яды мира были бессильны. Море не принимало его, а земля не могла больше носить… Поднялся несчастный на борт своего «Сокола» и отплыл куда глаза глядят… Богиня обрекла его на вечные скитания по океану, пока не пробьёт его смертный час и не наступит время последней его битвы… а душу своего возлюбленного обратила в беркута. С тех пор моряки в час ненастий призывают в помощь святого Бастиана — беркута. И смиряется буря, утихает шторм, ибо, как и прежде, покорна Нефелла своему возлюбленному супругу…

Наперекор судьбе

***

Эта история произошла много веков назад и уже никто не вспомнит, как звали её участников и где всё это случилось… Никто, кроме тех, кто был участником тех событий и помнит всё…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Дыра Дьявола находится в США, в пустынном штате Невада, на территории Национального парка Долина Смерти и представляет собой некий провал в земле. Сам провал — это своеобразная пропасть без дна, наполненная водой. Она достаточно узкая, чуть больше метра в одну сторону, и около пяти метров в другую, однако глубина превышает 90 метров до зеркала воды. Заканчивается провал подземным водоемом, глубину которого так и не получилось измерить, несмотря на многочисленные попытки.

2

les pointes des pieds (фр.) — пальцевые туфли. Пуанты.

3

т.е. около 350 Х 530 км.