Неформат (сборник)

Александр Шорин, 2013

Александр Шорин, как человек, прекрасно работающий с текстами, любит над ними всячески поупражняться. В его «экспериментальной» практике, как выяснилось, есть и рассказы из одного слова, и рассказы без единого слова, и рассказы – «винегреты», и много чего другого интересного. Книга разделена на 15 небольших частей.

Про…

Про ёжиков (в соавторстве с Алексеем Кошкиным)

Ёжики… Все только и делают что пишут про ёжиков…

И мы пишем про ёжиков или не пишем про ёжиков, или пишем, но не про ёжиков, или ёжики пишут про нас. А может мы сами и есть ёжики?

..И если раньше интеллигенцию волновали судьбы России и человечества, то теперь — одни ежики на уме… И легче, и безопаснее.

И спрос есть на этиx тварей, в отличие от России.

И в этом смысле можно уже говорить об объёживании нашего общества — в нём становится всё меньше и меньше людей, и всё больше ёжиков.

Придёшь куда-нибудь — там ОНИ.

Сидят, маскируя свои лица под мордочки с мокрыми носами и выпятив невидимые иголки. Вот сейчас в этом кафе — кого больше? А?

Да какая разница! Вот там, у них — вообще нет ёжиков!

В смысле они были, но уже перешли в другую стадию. Хорошо отъевшийся ёжик — уже почти кабан, только щетина чуть длиннее и жёстче обычной. Общество кабанов — как следующая стадия после общества ёжиков!

Им-то хорошо… У нас-то следующая стадия — дикобразы! Щетина никуда не денется, конечно, зато иглы соседу в глаз со всей дури, со всего патриотизма! И — в сытую спячку.

Один мой приятель совсем недавно со мной поделился (после изрядной порции глинтвейна).

— Понимаешь, — говорит, — просыпаюсь я как-то посреди ночи от мысли, что я уже не человек, а ёжик. И так мне тошно стало, что хоть вешайся! Плачу в три ручья, все иголки свои намочил, носик трясётся…

Тут проснулась жена и говорит:

— Не плачь, Петя! Эту стадию все проходят. Вот станешь, как я, дикобразом — глядишь, и полегчает тебе. Мы, дикобразы, поопаснее будем, к жизни приспособленнее!

Будто это неожиданность какая — что Петина жена — дикобраз. Все давно это знают: на неё даже глядеть не надо — только послушать полчаса. Правда полчаса редко кто выдерживает.

Пете, чтоб к ней привыкнуть, предложили операцию специальную сделать — по оперативному одикображиванию. Он даже согласился, но вот накануне запил и пошел грибы собирать, да так и остался в лесу жить. Говорит, на грибах и водке можно очень долго протянуть. И даже без грибов можно…

Так, если подумать, то ёжику только в лесу и можно, если в дикобразы не хочет. Ну или к ним, к кабанам…

Это я к чему?

— Выпьем!

— И закусим!

Жизнь продолжается, даже если ты… Кто завтра?

Про ручку, которая не пишет

— Эй, сынок, позолоти ручку. Всю правду про тебя расскажу!

— Давай свою ручку.

— Ой! Тяжелая-то какая!

— Позолоченная, как и просила. А теперь рассказывай про меня всю правду.

— Нечистая сила!

— Постой! Эй… Обещала…

(Про себя): Соврала, проклятая. Какая ж я нечистая сила? Обычный химик…

Про оголенный нерв

Сдуру я попросил врача показать мне, как выглядит удаленный нерв. А врач — ничё так тетка, потому что я для нее не просто набор зубов той или иной степени разрушения, а все-таки тоже человек — сказала: «Пожалуйста, почему нет?». И показала мне маленького красного червячка, накрученного на острую винтообразную палочку: тоже мне подлёдный лов на мормышку…

Но тут мне стало не до смеха: я явственно представил, как такие вот червячки, оглушенные мышьяком, сейчас пытаются прятаться в моем зубе, но железный бур, не знающий жалости, наматывает их на себя и вытаскивает, чтобы отправить в плевательницу.

Тогда я сделал еще большую глупость: один из этих нервов стащил потихоньку и принес домой. Засунул в химическую пробирку, налил немного теплой воды… В ней нерв долго был безжизненным, но потом отошел понемногу и начал шевелиться. Или мне показалось?

Все дальнейшие эксперименты я немедленно прекратил, вылив его из пробирки вместе с водой в унитаз.

А ночью мне приснился сон…

…

Сон, который я совершенно не запомнил.

Но жена утверждает, что во сне я орал:

— Так вот почему вымерли динозавры!

Про шишки

Если хорошенько удариться головой, то на ней образуется шишка. Если ударяться старательно и регулярно, шишка будет большой. Если её холить и лелеять, старательно ударяя в нужных местах, то она вырастет большая-пребольшая и будет уже похожа не на шишку, а на банан, который можно почистить. Под кожурой этого банана — рог. Поначалу он маленький, нежный, и его легко сломать, но постепенно он растёт и твердеет.

Рог — это единственное, что мужчина может взрастить в себе ничуть не хуже женщины.

У меня их четыре. Проклёвывается пятый.

Матерное

(спёрто у Алексеича)

— Х..ни х. ни!

— Х..ня х. ня!

— Х..ня, х. ни!

Что в переводе на литературный русский означает:

— Плесни мне этой гадости!

— Эта гадость очень низкого качества!

— Да ничего страшного, плесни!:-)

Про авторитетных мужчин

Он говорил так, что сразу становилось ясно: мир для него — открытая карта. Он был крепок и надёжен, как скала. Я расплакалась, сказала, что не люблю его и убежала. Это было для него откровением.

Тот, другой, заявил, что он-то точно знает, что мне нужно. Я долго смотрела ему в рот. Мне нечего было возразить. Я убежала. Он удивлялся. Он оказался не так плох: он ещё умел удивляться. Я снова плакала.

Третий заявил: «Дура! Я знаю, как надо жить. Идём со мной, там много вкусного». Я пошла… в противоположную сторону.

…

И вот они: авторитетные мужчины. Их целая толпа, они снятся мне в кошмарах. И у всех у них круглые, большие глаза, сверлящие моего спутника: он совсем на их взгляд не авторитетен.

Глупые! Я сама его выбрала.

Про взбалмошную стерву

— Скушно!

Я зевнул.

— У тебя что-нибудь болит? — спросила она подозрительно.

— Да нет, ничего не болит.

— Да? И ты ещё смеешь жаловаться на скуку?!! Это же счастье просто, когда ничего не болит!

«Вот стерва», — подумал я.

Кто ж знал, что она ещё и мысли читает…

Короче, о чём это я? Извините, лёгкие провалы в памяти.

Так вот, значит, лежу я в гипсе весь. И всё болит. И знаете: ни хера не скучно!

А она заходит и ехидно так спрашивает:

— Скучаешь?

Про ноль рублей на телефоне

Бедность моя общеизвестна.

На моём телефоне (перемотанная изолентой старинная «Нокия») тариф не меняется уже много лет: «Абонентская плата — 0, исходящие недоступны, все входящие — бесплатно». Мне незачем никому звонить, я давно уже ни в ком не нуждаюсь. На моём телефонном счету всегда одна и та же цифра: 0 рублей 00 копеек.

И при этом — заметьте! — трезвонят мне постоянно: только успеваю заряжать вечно садящийся аккумулятор.

…

«Почему вы решили уйти из этого мира?».

«Правда ли, что души живут 40 дней?».

«Не могли бы вы передать привет моей племяннице?».

«А как там с вакансиями ангелов?».

«Долго ли ждать приема у Господа?».

И даже: «Какое там отношение к шахидам?».

Отвечаю я не на все вопросы, а только по выбору. Впрочем, можете рискнуть. Мой телефон: [phone]. Звонок платный.

Про орфографические ошибки

По почте (нормальной, бумажной, а не электронной) получил с пометкой «лично» письмо на мятом листе в клеточку, небрежно вырванном из тетради. Корявым почерком, с кучей орфографических ошибок там было написано… нет, дословно текст приводить не буду, потому как сильно он матерный, и, несмотря на то, что даже эти всем известные слова тоже написаны с ошибками, но тем не менее «…бать» — оно остается тем же самым, пиши его через «е» или «и», а это оскорбляет вкус некоторых моих читателей:-).

В общем, смысл послания таков: «Если я тебя (трата-та-та та-та), такого-то и растакого-то ещё раз увижу с такой-то и такой-то, то выражение «глаз на жопу натяну» покажется тебе намного более реалистичным, чем оно представляется на первый взгляд». (О как передал без цитирования, а!).

Выкинуть сразу в урну «энту писюльку» помешало несколько обстоятельств. Первое, конечно же, — оценка реальности угрозы и вопросы «Кто?» и «Зачем?». Но это-то — само собой, а вот кроме этого что-то ещё меня зацепило…

А, вот что! Очень уж подробное (и, заметьте, верное, хотя и опошленное) описание интимных достоинств вышеобозначенной особы и… да, и абсолютно верное указание на родинку в очень интимном месте. Это навело на некоторые дополнительные мысли…

Но вот не только это, что-то ещё… Но ЧТО?

Дошло до меня, ЧТО, только к концу дня. Ба, ребята, а текст-то «деланный»! И как я сразу не понял?!! Потому как при огромном количестве орфографических ошибок стилистика и пунктуация в порядке!

И только ещё через час до меня допёрло, что почерк-то… женский.:-)

Про пивное пузо

Приходилось вам видеть когда-нибудь мужчину, который, поглаживая с явной любовью свое пивное брюшко, приговаривал:"Это не пузо, это комок энергии". Или:"Это трудовая мозоль"?!!

Выбор между духовным и телесным в сторону телесного мы с другом сделали всего-навсего в ста метрах от Эрмитажа, завернув в полуподвальчик под названием"Бочка". Под хорошую закуску сначала выпили по 0,5"Невского", а потом перешли на темное — "Василеостровское"…

И вот, этак через часок, когда похорошело и усталым ногам, и всему телу, я подумал, что если бы мне захотелось поискать ассоциативный ряд к нашему поступку, то начинался бы он с"пивного пуза"как символа победы телесного над духовным. Некая аллегория, как"волосатые уши"у Стругацких.

Умение (и желание) вкусно поесть и выпить, воспетое еще Рабле, мне в тот момент ничуть не казалось постыдным. И закралась мне в голову шальная и крамольная мысль: без Эрмитажа я могу прожить всю оставшуюся жизнь, не особо страдая от такой потери. А без пива?!!

Про покупку вертолёта

Только давайте сразу договоримся: ля-ля потом, сначала я выскажусь, ок? Ну, тогда поехали.

В нашем мире написано столько книг, что жизни не хватит, чтоб прочесть и десятую часть. Не понимаю, зачем ещё новые писать? Всё уже есть: фильмы, музыка… компьютеры, автомобили, ночные клубы, нарко… В общем, до хера всего. Стоит тебе что-нибудь окучить, тут же открывается возможность для чего-нибудь новенького. Общество потребления, так это, кажется, называется.

Так о чём это я? Ах, да. Пробки, пацаны, вот в чём проблема. Застрял я тут как-то часа на два. Ни туда, ни сюда, ну вы понимаете. Застрял и думаю: всё, бля, покупаю вертолёт. А фигли?

И тут выясняется: в пределах МКАДа, несмотря на все эти площадки вертолётные на наших домах, чтоб нормально летать куда хошь, нужно разрешение Минобороны. А там, бля, сидит этот чинуша в погонах, глаза на меня выпучил, кобель зажравшийся, и говорит: «Нахрена тебе вертолёт? Ты, бля, Президент, что ли?».

А я, понимаете, вертолёт уже купил. И что он теперь у меня, ржаветь что ли будет?

Короче, пацаны, так принял я решение баллотироваться в Президенты России.

Про плюшевого дельфина

Моя девушка напоминает мне плюшевого дельфина: такая же мягкая и искусственная. И мне, как маленькому, хочется её выпотрошить и посмотреть: а чего же там внутри? При этом я не забываю о том, что разум дельфинов превосходит человеческий. Вы скажете: это же не про плюшевых дельфинов! Хм, у каждого дельфина есть выбор — быть ему плюшевым или нет.

Раньше бороды считались признаком скрытности: не хочет человек показывать всем свое голое лицо, значит есть, что скрывать. Фигня всё это. Самые скрытные люди — те, которые кажутся на первый взгляд открытыми и общительными. Они наболтают тебе целую кучу всего, а потом ты понимаешь, что о них ничего не знаешь. Они как плюшевые… снаружи.

Да нет, мне не жалко. Будь ты хоть плюшевым, хоть пластмассовым, хоть железным. В конце концов, это не мое дело. Фишка тут в другом: никогда не знаешь, что скрывается за этой плюшевостью: блеск? серость? Это как матрёшка: может быть внутри ещё одна, а может быть и пусто. Пока не заглянешь — не поймешь… С другой стороны, плюшевость всё-таки лучше, чем железность: там-то сразу зубы пообломаешь…

Сегодня мне приснилась целая стая плюшевых дельфинов. Они резвились у меня на диване, и мне почему-то было очень весело.

Р. S. Попросил её написать рассказик на тему “Про товарища Сталина”. Она написала: “Жил-был”:-)

Про посещение библиотеки

«…ОНА склонна к депрессиям, если ощущает себя ненужной и беспомощной.

ОНА относится к типу женщин, жаждущих преданности, ощущающих, что ЕЁ избранник не может без НЕЁ обойтись. ОНА постоянно вымаливает для себя знаки внимания. Любит одиночество, предпочитает простоту, часто критикует других, не любит активной общественной жизни.

ОНА ненавидит тривиальность, критику за спиной и иллюзии. Она отличается сухопаростью и нервозностью.

ЕЁ цвет — голубой, тёмно-синий или чёрный, время года — зима, лучший орган чувств — уши…».

…

Каюсь, подглядел.

Наглость: спросил.

— Это Вы о ней?

— Ну да, о ней. О библиотеке.

…

Ну не люблю я «Белинку»! Мне нравятся те библиотеки, где можно среди книжек походить, порыться вволю… Каталожные залы меня приводят в смущение.

Разве что мимо пройти, потому как «Памятник человеку-невидимке» возле «Белинки» заставляет меня каждый раз останавливаться, улыбаясь.

Но тут вот какое дело вышло: девушка с гипсом на ноге пытается забраться на библиотечное крыльцо. Помог, конечно, помог. А потом не выдержал и зашёл вместе с ней — благо паспорт с собой был — на разовый пропуск достаточно. Опять же книжку Рудина о магических квадратах давно отксерить хотел… В общем, была бы причина, а повод всегда найдётся.

А вот то, что подойду и подгляжу, чего она там пишет — и сам не ожидал от себя. Бывает же такое…

…

— Она похожа на большого старого зверя, умирающего в зоопарке. Мне так кажется…

Я тут же вспомнил древнего крокодила, который лет пятнадцать в состоянии клинической старости приводил в ужас маленьких екатеринбуржцев… В прочем, библиотеки всегда обрастают новой кожей, сколь бы старой ни была сердцевина…

Кажется, меня понесло…

…И только тут я заметил, что девушки рядом нет. Огорошенный, огляделся. Куда она, хромая, могла так быстро исчезнуть?

Быстро осмотрелся, даже пробежал туда, сюда… Не постеснялся спросить у библиотекарши… Нет, будто и не было!

Уходя домой в полной растерянности, обнаружил в кармане листок бумаги, на котором было написано: «…ОНА склонна к депрессиям, если ощущает себя ненужной и беспомощной…».

Присмотрелся и обомлел: написано моим, МОИМ почерком!

И понял, что встретился сегодня с НЕЙ.

С Библиотекой.

Про поход за водкой

— Много водки хочу пить, очень хочу! — произнес ненец почти мечтательно.

Э. Тополь «Красный газ».

Продавщица — лишь бы этот последний ненец от неё отвязался — подала ему флакон духов. В ту же секунду ненец свинтил с флакона пластмассовый колпачок, передал флакон стоявшей рядом жене, и на глазах у изумленного Зигфрида эта ненка выпила, булькая, полфлакона, а остальное вернула мужу. Тот допил флакон.

— Алкаш! — презрительно сказала продавщица. — А ещё им свободу подавай! Да вам ежли свободу-то дать, так вы завтра все перепьётесь! Тьфу!

— Это ты, люча, ненца пьяницей сделал, однако, — миролюбиво сказал ей ненец. — Когда люча не пришёл в тундру, ненец охотник был, водка не видел…

— Ладно, ладно, иди! Не митингуй тут! — грубо перебила его продавщица. — Тут те не горсовет, митинги устраивать!..

— Ничего… — проговорил ненец. — Скоро Ваули сюда тоже придёт…

Там же.

…

Ваули был великий Воин, однако! — сказал Ани-Опой. — Ваули сказал ненцам: вы тоже люди, вы тоже имеете право водку пить, как люча. Ваули собрал много-много ненцев в большой поход за водка. Ненцы убили много люча, а потом пили много водка!

Ани-Опой, ненец лет восьмидесяти, весь морщинистый, беззубый и ни на что уже не годный, кроме как сидеть у костра, развлекая своими байками, блаженно улыбался от давних воспоминаний. Молодой человек, тоже ненец — его собеседник — брезгливо, но при этом очень заинтересованно спросил:

— И что было после того, как ненцы пили много водки?

Старик вздохнул:

— Пришли много-много люча и всех убили, а кого не убили — тюрьма посадили. Ваули тоже убили…

— Глупые ненцы, — сказал молодой человек с презрением, как будто сам был совсем других кровей.

И добавил историческую фразу:

— Мы пойдем другим путём!

А потом тихо, совсем тихо, себе под нос, буркнул:

— Теперь я буду Ваули!

…

Цитата из решения Европейского суда по правам человека в Страсбурге: «Данное дело представляет особый интерес для суда… Налицо явное нарушение прав человека…».

…

…И каждый ненец теперь гордо шёл в магазин, требуя водки. Это был великий поход ненцев. Поход за водкой. И ни один продавец не решался им отказать.

…

Через полгода оставшимся в живых ненцам снова перестали продавать водку, наплевав на решения всех судов. Зато у оставшихся имя «нового Ваули» вознеслось до небес, перекрыв славу старого.

Пусть недолго, пусть всего полгода, но они были свободными людьми. А это дорогого стоит.

Про розовых слоников

— Папа, папа, пусть слоники побегают!

— Дочка, но слоники устали.

— Папа! Ну путь слоники побегают! Ну еще разочек!

— Ладно, но в последний раз… РОТА! ПАААДЪЁМ! ГАЗОВАЯ АТАКА!

(Старый анекдот).

…Стоит мне всего на пару минут задуматься и ничего не делать, как пред моим мысленным взором начинают пробегать розовые слоники. Картинка всегда одна и та же: сначала где-то у горизонта, на пределе видимости, появляется чёрная точка, потом она становится розовой, потом становится розовым слоником. Неспешным слоновьим аллюром он пробегает мимо, затем второй, третий, четвертый… и так без конца.

Спасение в работе, только в работе: когда я чем-нибудь занят, то никаких слоников. Но стоит снова задуматься, как вновь появляется чёрная точка…

ДОСТАЛИ МЕНЯ ЭТИ СЛОНИКИ!!!

Если я когда-нибудь научусь говорить… Ну ладно, не говорить, так хотя бы печатать… Короче, первое, что я сообщу свей хозяйке, будет следующее:

— СМЕНИ ЭКРАННУЮ ЗАСТАВКУ, ДУРА! ИЛИ ХОТЯ БЫ УВЕЛИЧЬ ИНТЕРВАЛ!

Про сломанную мебель

Иногда хруст издавал переломленный стул, иногда — его череп, но он молчал. Терпел. Сволочь: слишком хорошо меня изучил. Знает — сейчас я устану и смогу нормально говорить. Или…

Он выбрал «или».

Сижу вот сейчас, качаю ляльку на сломанном стуле и думаю: «Вот, бля, какой хитрый, а!».

Про соседей, которые заламываются не вовремя

Приходит ко мне подруга. Сидим, болтаем. Чай пьём, кофе пьём, курим. Жарко так.

— Давай, — говорю я ей, — нагишом сидеть и болтать.

— А давай! — говорит она.

Раздеваемся, одежду на стул скидываем. Сидим дальше болтаем.

Приходит моя девушка. Удивляется: чего это мы тут нагишом сидим.

— Да так, — отвечаем мы, — захотелось и сидим.

— Как-то нехорошо, — говорит она, — вы нагишом сидите, а я тут одетая.

— И правда, как-то нехорошо, — говорим мы. — Давай ты тоже будешь с нами нагишом сидеть.

— А давай! — отвечает она.

Сидим втроём нагишом. Болтаем, чай-кофе пьем. Курим. Прикольно!

Звонок в дверь.

Заходит ещё одна моя подруга, а с ней девушка незнакомая.

Удивляется:

— А чего это вы тут нагишом?

— Да в общем-то так, ничего. Просто захотелось, — отвечаем мы. — Давайте и вы будете нагишом.

— Давайте, — говорят они.

Сидим дальше, совсем прикольно так, просто здорово.

Снова звонок в дверь.

Ещё одна моя старинная подруга. Тоже удивляется.

— Давай, — говорим мы хором, — ты тоже будешь нагишом.

— Не-е-е, — говорит она, — я нагишом не хочу. Давайте, я лучше буду вас фотографировать. Забавно получится.

— А давай, — отвечаем мы.

И действительно, получилось забавно.

И снова звонок в дверь.

— Кто там?

— Соседи!

И тут мы все как застеснялись, как застеснялись! И все быстро оделись.

Про то, что сигареты всегда кончаются

— Что, Сашка, стареем?

— И не говори… Не молодеем точно.

Всё чаще бывают такие разговоры с ровесниками, вот только отличаюсь я от них, почти от всех: там дети мал-мала, там жёны, да уже не первые… А у меня по-прежнему только кот, три сухаря в кармане да пачка сигарет.

Знамёна наши повыцвели. Идеалы? Которые — уже на свалке, другие набрали крепость железобетона и цвет соответствующий.

И все мы — по уголкам своим: вместо ухарства — водка, вместо устремлений — планы, вместо блеска в глазах усталость. И столько всего жито-пережито… Кажется, что всё главное в жизни уже позади. Перебираем воспоминания, как хомяки зерно между щеками, а потом созерцаем мокрую кашицу. Двадцать лет спустя…

А из всего, что пережито, уже мало что сильно цепляет, будто неважное выветривается, ржавеет и отваливается. Учителя опрокинуты, друзья — в делах, женщины любимые — замужем давно…

…

И в те моменты, когда худо совсем, вспоминаю я одну девчонку, с которой и знаком-то был — вечер всего.

Был день рождения в общежитии и компания случайная, и была там эта девчонка: грустная, потерянная. И был я — пришлый варяг, однодневка, не пришей рукав, но вроде всё ещё свой.

Поймал я тогда взгляд её и понял: плохо человеку, очень плохо. «Чем помочь-то?», — спрашивали мои глаза. «Любви хочу, хоть на минуту, хоть на ночь одну», — её отвечали. И встретились мы руками, так слова и не произнеся друг другу.

И выпали мы оба из компании: вроде и людей здесь много, а вроде и только мы вдвоём. И спать вместе легли — в той же комнате, на кровати. И не видели, и не чувствовали никого: только друг друга. И отдавалась она мне так, как будто первый и последний раз в её жизни.

И под утро, горячим шёпотом в самое ухо, узнал я самое сокровенное: «Двенадцать мне было. А их четверо: затащили в общежитие. И матрас там был голый, без простыни, с клопами…».

Никогда раньше я не задумывался об изнасиловании, никогда не сталкивался с таким. Что-то во мне натянулось и едва не лопнуло: так сильно хотелось помочь ей превозмочь эту боль.

И я сказал ей: «Перед тобой мужчина, который никогда не изнасилует женщину».

…А наутро я проснулся один. Она исчезла из общежития, из города, из моей жизни. Имя? Имя я потом узнал. Да что в имени её?

Всё ушло, утекло, убежало. А вот обещание осталось… Спасибо тебе, Наташа!

…

Годы щёлкают, как патроны в обойме. Тлеют, как сигареты: полпачки осталось да окурочек, если раньше не расстреляют. Если дадут докурить самому.

Мы когда-то учились любить, а теперь учимся жить без любви. Вспоминаем правила, над которыми смеялись… Назад оглядываемся с грустью, и лишь иногда — с ностальгией.

Что прошлое? Дымка? Туман?

Нет, ещё и обещания.

Про Умку, её умище, ослика Иа-Иа и йо-йо

Подарили как-то Умке Йо-Йо. Такая это оказалась хитрая штука! Хитрая, но увлекательная: две катушки и веревочка. Крутанёшь то самое Йо-Йо — и радуешься жизни. И весело-то как!

И все бы ничего, но Умка такой человек: не может она долго жизни радоваться, чтобы кто-нибудь её не отвлек от этого важного занятия каким-нибудь дурацким вопросом.

На этот раз дурацкий вопрос ей задал ослик Иа-Иа.

Он подошел к ней тихонечко сзади и сказал, грустно глядя на веревочку:

— Уважаемая Умка! А вы знаете о том, что это — мой хвост?

От огорчения Умка крутанула свою веревочку совсем не так, как её стоило крутануть, и она — бац! — намоталась ей вокруг шеи!

— Got dam! — закричала она с перепугу не по-русски.

Конечно, ей тут же пришли на помощь: прибежали спасать с помощью йодно-марлевой повязки, которую тут же накинули ей на шею.

Но она, своим хорошо поставленным голосом, продолжала голосить:

— Куда же я теперь такая, совсем бесшеяя? А-я-яя-яй!

И Иа-Иа, и её Йо-йо, и её йодно-марлевая повязка: все хороводом закружились перед её тускнеющим взором…

Вот, собственно, и вся история. Осталось только упомянуть об Умкином умище, который здесь почему-то остался как бы за скобками. А ведь зря мы про него не упомянули! Только благодаря ему после страшных этих ужасов Умка до сих пор поет себе и жизни радуется, а всё потому, что она загодя надела свитер с большим толстым воротником на свою тоненькую шею. И, ясен пень, спаслась!

Но вот только к Йо-Йо больше не притрагивается, ни-ни. Вынула из него веревочку и подарила Иа-Иа — нехай радуется!

Про фольксваген «Жук»

Всем нам свойственно примерять на себя чужие жизни, хотя бы иногда.

Вот, представил я себе, что живу в Киеве, у меня здесь квартира, семья, машинка какая-нибудь прикольная, ну например фольксваген «Жук»… Или нет, например, во Львове, где-нибудь на ул. Дж. Дудаева. Гуляю по брусчатке, хожу в католический храм по воскресеньям…

Другое дело, что примеряется всё это ко мне словно одёжка с чужого плеча. Примерять, впрочем, всё равно любопыно.

Интересно, а что по этому поводу думает фольксваген «Жук»? Улица Дж. Дудаева? Брусчатка? Киев? Почему-то мне кажется, что им тоже не по фигу…

Про конец рабочего дня

Пастух готовит на огне немудрёный ужин. Садовник моет руки. Механизатор в сердцах пинает колесо своего трактора. Рабочий идёт к пивному ларьку с друзьями. Менеджер нажимает пуск→выключение на мониторе компьютера. Балерина перевязывает больную ногу. Палач кормит аквариумных рыбок. Писатель, глотая анальгин, ползёт к кровати. Президент, нервно потирая виски, вновь пытается стать мужем и отцом Бог разочарованно сминает в бесформенный ком неудавшуюся Вселенную.

Конец рабочего дня.

Про параллельные миры

То, что параллельные миры существуют, я понял давно: посудомойки, как правило, не общаются с поп-звёздами, а работники судов знают о криминальной среде больше, чем о фигурном катании. Также верно и то, что параллельные прямые иногда всё-таки пересекаются — родственники, знакомые или друзья могут «ввести» вас в доселе неизвестный мир, живущий по особенным законам.

Мир, в котором живут бомжи и наркоманы, малолетние бродяги, проститутки и сутенёры, совсем рядом: они ходят по тем же улицам, и солнце им светит то же самое, что и всем остальным.

Мы видим их каждый день, не особо задумываясь об этом. Это происходит потому, что мы их либо просто не замечаем, либо смотрим на них со стороны. А ведь в их мире оказаться не так уж и сложно, недаром в русской пословице говорится, что от сумы да от тюрьмы… правильно, зарекаться не надо.

Давайте зарекаться не будем и попробуем построить модель ситуации. Приходилось ли вам когда-нибудь оставаться один на один с чужим городом? А без денег? Без документов? А, может быть, очень смутно помня вчерашний день?

Начнём по порядку. Во-первых, почему именно город? А потому что бомж, как и голубь, — птица городская, «дитя цивилизации» так сказать. В маленьких городках, а тем паче в деревнях их количество снижается почти до нуля. Причина тут проста — там, в узком мирке, человеку либо помогут худо-бедно социализироваться, либо просто оттуда вышвырнут.

Итак, место действия — город, я бы даже сказал мегаполис, среда обитания сотен тысяч, даже миллионов людей. Среда, казалось бы, специально построенная для жизни… но именно городские условия практически во всех «школах выживания» имеют высшую категорию сложности. Дмитрий Лысенко, руководитель одной из таких школ, как-то признался, что намного комфортнее чувствует себя в пустыне или в ледяной тундре, чем на городских улицах…

Любой, кто впервые попадает в такие условия, первым делом старается вернуться в привычный для себя мир: в ожидании терпеливо сидит на вокзале, если отстал от поезда — бежит к начальнику вокзала, стал жертвой кражи — идёт в милицию. Начинает вспоминать знакомых, звонить родственникам…

А теперь представьте, что все эти действия ни к чему не привели, на улице уже смеркается, денег ни копейки и очень хочется кушать. Вот в этот-то момент вы начинаете немного приближаться к «взгляду изнутри». Конечно, скорее всего, проведя ночь на вокзале, вы наконец получите заветный денежный перевод и будете вспоминать об этом эпизоде своей жизни, как о страшном сне. А если нет?

Про идеальные способы убеждения

ВОПРОС: Вы учёный, физик-ядерщик?

ОТВЕТ: Нет, но я достаточно квалифицированный инженер.

ВОПРОС: Ваша фамилия, имя, отчество?

ОТВЕТ: Не имеют значения. Я хочу, чтоб вы называли меня Иваном Ивановичем. Ивановым Иваном Ивановичем.

ВОПРОС: Вы знаете о том, что ваша фамилия скоро станет нам известна?

ОТВЕТ: Знаю, но это тоже не имеет для меня уже никакого значения.

ВОПРОС: Ваш возраст?

ОТВЕТ: Я пенсионер. Этого тоже достаточно.

ВОПРОС: Национальность?

ОТВЕТ: Русский. И хватит об этом, переходите к делу.

ВОПРОС: Хорошо, Иван Иванович. Вы утверждаете, что где-то в центре Москвы заложили бомбу с ядерным зарядом. Так ли это?

ОТВЕТ: Да, это так.

ВОПРОС: Можете объяснить причину этого поступка?

ОТВЕТ: Могу. Мои требования изложены в письменном виде и находятся у вас.

ВОПРОС: Вы осознаёте, что это шантаж? Угроза террористическим актом? Что это карается по закону высшей мерой наказания — пожизненным заключением?

ОТВЕТ: Осознаю.

ВОПРОС: Хорошо. Почему вы считаете, что мы вам поверим? Возможно, вы просто блефуете.

ОТВЕТ: Если вы на связи с полигоном под Семипалатинском, в Курчатове, то должны быть уже в курсе того, что там произведён несанкционированный ядерный взрыв.

ВОПРОС: Этот взрыв — предупреждение?

ОТВЕТ: Да.

ВОПРОС: Судя по вашим требованиям, вам приходилось присутствовать при атомном взрыве?

ОТВЕТ: (С усмешкой). Я присутствовал при нескольких десятках ядерных взрывов. Всего я видел их около восьмидесяти, если быть точным.

ВОПРОС: Вы служили в Курчатове?

ОТВЕТ: Да. Тогда он назывался «Москва-400». Станция «Конечная».

ВОПРОС: Вы офицер?

ОТВЕТ: Да, я офицер.

ВОПРОС: Как человек, принимавший воинскую присягу, вы должны…

ОТВЕТ: Да, я должен. Должен тем трём с половиной миллионам людей, от которых сегодня осталось не более 35 тысяч. Выжил один из ста. И я им должен.

ВОПРОС: Вы имеете в виду людей, пострадавших от ядерных испытаний в СССР?

ОТВЕТ: Да, именно их я и имею в виду. Нас не так уж и много осталось. Каждому по 100 000 долларов на старость и болезни — это тоже не так уж и много…

ВОПРОС: Но вы должны понимать, что метод шантажа…

ОТВЕТ: Это позиция силы. Ту же позицию занял Трумен, сменивший Рузвельта, отказавшись отдать Сталину Японию. Просто у меня есть атомная бомба, а это, согласитесь, веский аргумент.

ВОПРОС: Вы кажетесь мне разумным человеком. И должны понимать, что нельзя допускать подобного прецедента.

ОТВЕТ: Вы тоже мне кажетесь разумным человеком. Наш разговор никогда не будет предан огласке. Достаточно выполнить все мои требования, и никто ни о чём не узнает. Не узнает об этом шантаже. Вы должны понять: больше сорока лет нас — миллионов смертников — просто не существовало. Каждому из нас грозил срок за разглашение тайны. Теперь мы существуем, но до нас никому нет дела!

ВОПРОС: Не играйте в благородство, оно фальшивое! Ведь если завтра вы получите особые льготы, то послезавтра любой пенсионер…

ОТВЕТ: У любого пенсионера нет ядерной бомбы. А у меня есть. У вас сутки на размышление. Передайте это вашему начальству, полковник. Разговор окончен.