Рубикон

Александр Шапочкин, 2018

Бабушки бывают разные. Одни дарят нам свитера, связанные своими руками, а другие – замки и титул герцога. Но и те и другие считают, что лучше знают, что хорошо для внуков. Иногда это оборачивается большими проблемами. Так Кузьма-Варлок после визита к бабушке обнаружил себя неизвестно где. Приходится выбираться, попутно проводя воспитательную работу с местным населением. Ведь принять то, что это ацтеки, Кузьма вполне мог, чай не расист, но приносить эльфиек в жертву все же не стоит, они еще пригодятся.

© Алексей Широков, Александр Шапочкин, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Хотим выразить благодарность всем, кто поддерживал нас и помогал создавать эту книгу. Нашим родным и близким, а также добровольным бета-ридерам, проделавшим огромный труд. Это Роман Кувалдин, Евгений Песин, Вадим Лихота, Игорь Greg Липченко, Роман Владимирович Синченко, Борис Ипатов.

Глава 1

Угловатые машины немцев «бочкой» ушли в разные стороны, заложив крутой разворот, а наш самолет начал заходить на посадку. Махать крылом у суровых германских летчиков было, видимо, не принято, и своим лихим синхронным виражом они как раз обозначили свое прощание.

Борт «номер два» начал медленно снижаться. Не знаю почему, но подобного волнения я не испытывал, находясь в орбитальном челноке. А тут — уже второй раз подряд у меня складывалось впечатление, что мы просто разобьемся, вместо того чтобы нормально приземлиться на посадочную полосу.

Посадив Аську на колени и велев крепко держаться за меня, я обхватил руками Ленку с Инной и приготовился… ко всему сразу, плоть до того, что на нас сбросят ядерную бомбу, стоит самолету остановиться. Была просто твердая уверенность, что если что-то случится, то благодаря моей силе мы выживем.

Самолет мягко коснулся покрытия выпущенными шасси и начал тормозить. Когда же мы остановились, я вздохнул с облегчением, девушки ласково так, синхронно погладили меня по голове. Как маленького…

— Ну… мало ли что… — буркнул я, отпуская улыбающихся супруг и Касимову, а вот Аська разделяла мои чувства и вставать не спешила, кажется, не шибко веря, что железная птица благополучно опустила ее на землю.

Собственно, повторялась картина, случившаяся после перелета в Америку, когда «Снежную деву» пришлось буквально отрывать от меня. В любом случае, как и в прошлый раз, Ленка с Инной в результате справились с малявкой и все втроем отправились в расположенную в хвосте комнатку, готовиться к «торжественному выходу».

Борт «номер два» медленно вырулил со взлетной полосы и сейчас двигался вдоль рядов разноцветных лайнеров, многие из которых были соединены телескопическими переходами с терминалами Рейн-Майнского аэрокосмопорта. К остальным самолетам один за другим подъезжали специальные автобусы. Водители останавливали свои машины под люками, аккуратно занимая заранее расчерченные на асфальте прямоугольники, после чего пассажирский салон поднимался на уровень дверей лайнера и вытягивался рукав перехода, по которому в него попадали люди.

Попросив у нашей улыбчивой стюардессы, бывшей к тому же воином немалого пятого ранга, налить мне чаю, я с интересом рассматривал кубические корпуса аэропорта, блестевшие под рассветными лучами восходящего солнца, когда заметил, как к брюху нашего самолета пристроились шесть военных машин. Выровняв скорость, они взяли борт «номер два» в коробочку и теперь неотрывно следовали вместе с ним, в то время как пилот выруливал летательный аппарат к одному ему известной цели.

— Это что? — спросил я женщину, поставившую передо мной чашечку с ароматным напитком, кивнув в сторону похожего на кирпич темно-зеленого броневичка. — Почетный эскорт?

— Повышенные меры безопасности, — просветила меня стюардесса, скромно сложив ручки на подоле. — В Землях Германской Нации сейчас введен желтый режим террористической угрозы в связи с особой активностью террористической организации «Освободительное движение Великой Албании».

— Блин, и здесь неспокойно! — я грустно ухмыльнулся, а затем, подцепив чашечку за ручку, отпил маленький глоточек горячего напитка. — Кстати. Куда это мы едем?

— Самолет движется к третьему VIP-терминалу.

— Понятно. — Я кивнул, как будто это действительно мне о чем-то говорило.

Высоко в небе громыхнула орбитальная фура, входя в плотные слои атмосферы и начиная торможение с выходом на расположенную неподалеку посадочную полосу, предназначенную для подобных аппаратов. Приземлялась, а точнее «падала», она почти вертикально, высоко задрав свой тупой нос кверху. Лишь незадолго до касания земли пилот слегка поменял угол, и, когда космический аппарат скрылся за ангарами, раздался тяжелый взрыв, а над постройками поднялось алое зарево.

— Это они навернулись, что ли? — произнес я, привстав.

— Нет, ваша светлость, — с мягкой улыбкой, успокаивающе произнесла оставшаяся невозмутимой женщина. — Посадка на взрывную подушку прошла штатно. Просто в этом аэрокосмопорту из-за дефицита свободного пространства приземления производятся на так называемую «пятку». Металлокерамический круг полукилометрового диаметра со специализированной системой торможения аппарата, расположенный в небольшом искусственном кратере. Уверяю вас, что это абсолютно безопасно, исключена даже ошибка, связанная с человеческим фактором, во время наведения и последующего падения орбитальной фуры.

— И что? Здесь постоянно так грохочет? — расслабляясь, я задал новый вопрос, вновь усаживаясь на место и потянувшись к чашке.

Ответить стюардесса мне не успела. Из задней комнаты выскочила полуодетая Инна и, увидев меня, всплеснула руками.

— Я так и знала! — воскликнула она, подбегая и хватая меня под локоть, потянув за собой. — Мы, понимаешь ли, волнуемся, а он тут чаи гоняет, вместо того чтобы собираться.

— А я и так, всегда… — хмыкнул я. — Как юный пионер!

— Готов он! — наигранно ахнула девушка и потащила меня уже двумя руками. — Ты посмотри, во что ты одет!

— А что? — я мельком глянул на свой довольно элегантный костюм, в котором покинул недружелюбные земли нашего заклятого стратегического партнера. — По-моему, все о'кей.

— Это по-твоему! — прошипела цесаревна, и я наконец-то позволил вытащить себя из кресла. — Где это видано, чтобы человек в твоем положении два раза подряд показывался перед журналистами в одном и том же. Да нас засмеют.

— Эй! Это насилие над организмом! Я буду жаловаться! В «Спортлото», «Очевидное-невероятное» и «АБВГДейку»! — заявил я, когда меня бесцеремонно запихнули в спальную каюту, прямо в руки к красной как рак и почему-то совершенно голой Ленке, из одежды на которой были только белые чулочки. — Эт-т-то что еще такое?

— Раздевай его! — тоном, не терпящим возражений, заявила Инна, после чего, дунув, откинула выбившийся локон волос с лица и метнулась к одному из шкафов.

Касимова-младшая, стараясь не смотреть мне в глаза, тут же приступила к выполнению приказа, ловко расстегивая пуговицы.

— Э-э-э! Дамы! Вы что творите при ребенке! — воскликнул я, попытавшись вырваться из цепких ручек боевой горничной. — Ленка, ты хоть стыд поимей, надень на себя что-нибудь!

— Некогда, — буркнула девушка, продолжая избавлять меня от верхней одежды. — Прости.

— Да ладно. Но я и сам переодеться могу! — поймав запястья Касимовой техникой липких рук, я быстро пресек дальнейшие поползновения в мою сторону, а затем ловко закрутил девицу, развернув ко мне спиной, и, не удержавшись, звонко шлепнул по аппетитной попке, от чего девушка, совершенно не ожидавшая подобного, тихонько взвизгнула. — Иди, одевайся, эксгибиционистка начинающая!

— А ну, прекратили! — рыкнула на нас Инна, выглядывая из-за дверки шкафа. — Сам так сам! Только побыстрее, у нас времени мало!

— Да что за спешка-то? — буркнул я, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.

— Мама Нина звонила, — тяжело вздохнув, сообщила мне Аська. — Вот они и начали суетиться.

Девочка была уже упакована по полной программе в черно-красное платьице и напоминала сейчас фарфоровую викторианскую куколку. Особенно из-за старомодного чепчика, украшенного белой шелковой розой. При этом дочка сидела на кровати, болтая ножками, обутыми в полусапожки, и с нескрываемым ехидством наблюдала за происходящим.

— А вы, юная леди, — строго посмотрел я на нее, — если уже готовы — марш за дверь!

— Хмпф! Как будто я чего-то за свою жизнь не видела! — девочка вздернула носик, но послушно спрыгнула на пол и гордо проследовала на выход из комнаты.

— Что случилось-то? — проводив малявку взглядом, спросил я, посмотрев на Инну, выбросившую на кровать кучу мужских рубашек.

— Нас встречают, — ответила она, извлекая, похоже, бездонного шкафа двубортный костюм с жилеткой, а затем, подумав, еще и длиннополый, слегка приталенный плащ, также с двумя рядами пуговиц, и темно-красный галстук. — Одевайся!

— Краткость — сестра таланта, — ухмыльнулся я, окинув взглядом ложе, буквально заваленное разнообразными платьями и прочими предметами женского гардероба. — Успокойся. Коли уже ждут, значит, подождут еще немного.

— Не получится, — тяжело вздохнув, произнесла цесаревна. — Во-первых, Нинка уже здесь. А во-вторых, считай, что нам с тобой не повезло! Прилетели неудачно. Сейчас как раз из Парижа вернулся немецкий борт «номер один» с Максимилианом Третьим Каролингом, совершавшим визит в бонапартистскую Францию. Так что, его величество император Немецких Земель вознамерился лично познакомиться со своим новым подданным.

— Так, разворачивайте самолет! Улетаем, на хрен.

— Кузьма, не смей! Это серьезно!

— Да шучу, — я отмахнулся, меняя рубашку. — Только я не его подданный.

— Ты это Максимке не вздумай сказать! — нервно усмехнувшись, Инна, с помощью слегка приодевшейся Ленки влезла в алое обтягивающее платье. — Он твои русско-патриотические порывы может и не понять. Да и вообще лучше молчи! У этого юноши большие напряги с чувством юмора. И не только с ним.

— Он молодой?

— Да, — ответила Инна, устраиваясь перед зеркалом и раскрывая свою фирменную четырехуровневую косметичку. — Максимке девятнадцать лет. Он был коронован сразу же после смерти его отца Леопольда Шестого. Поверь мне, он очень необычный юноша.

— Даже так, — хмыкнул я, надевая жилетку и пиджак. — Мне начинать беспокоиться о Нине?

— Нинку он боится, — ответила Лена, вместо сосредоточенно наносящей на лицо боевую раскраску цесаревны подруги. — Когда ей было пятнадцать, Максимилиан, с тогда еще живым отцом, были с визитом у нас. В общем, случился неприятный инцидент, который обе стороны предпочли замять.

— Так-так-так, — покачал головой я. — Очень интересно. А поподробней?

— Максик, видимо, забыл, что он не дома, а в гостях, и прихватил сестру за задницу, посчитав ее одной из фрейлин, — ответила мне Инна, параллельно нанося тушь на ресницы. — А она за это засветила ему кулаком в глаз. Слышал бы ты, как он орал, что прикажет ее казнить за посягательство на его венценосную особу! И это в Московском-то Кремлевском дворце!

Девушки дружно захихикали, а вот мне почему-то стало вовсе не до смеха.

— А проблем у нас из-за этого часом не будет?

— Да ерунда, — отмахнулась супруга, вновь уставившись в зеркало, в то время как Ленка занялась ее прической. — Он всего-навсего император, хоть и Каролинг, а ты аж внук самой канцлерши! Да еще и признанный герцог Гогенцоллерн, оказывается! Главное, не обижай Максика, и все будет хорошо. Да ты сам увидишь.

— Похоже, я чего-то в этой жизни не понимаю… — пробормотал я, надевая плащ и втайне радуясь, что нам, мужикам, не нужно краситься.

Зато, признаться честно, наблюдать за быстрыми выверенными движениями Инны, было… я бы даже сказал, приятно. Она хоть и обладала от природы, на мой взгляд, почти идеальным для молодой девушки лицом той самой мифической Василисы Прекрасной, уверенно, слой за слоем наносила на него косметику, которая только подчеркивала ее красоту!

И как же я ошибался, считая, что это прерогатива девушек. Максимилиан, владеющий солидной частью Европы, оказался смазливым и накачанным пареньком, косметики на лице которого было больше, нежели на всех моих женщинах, вместе взятых. Когда мы вышли из кишки терминала, подскочивший к нам герольд огласил что-то на немецком языке, про Космоса, понимаешь ли, Гогенцоллерна.

В общем, молодой император, раскинув руки, подошел ко мне и обнял, словно друга детства. Причем, как мне показалось, без каких-либо голубоватых намеков, но… Разве что по-брежневски не засосал.

И все это под пронизывающим взглядом Нины и улыбочкой из разряда: «Терпи, казак, — атаманом будешь!» Потом его величество долго хлопал меня по спине, что-то высказывая беснующимся вокруг журналистам с кучей снующих туда-сюда автономных трехмерных телекамер, и даже сделал со мной селфи на свой навороченный ПМК.

Причем переводить что-либо для меня, такого неграмотного, никто даже не пытался. Дойче-лингву в мой автоматический переводчик никто не загрузил, так что я, как и было велено, молчал и улыбался, а подхватившая меня под руку Нина периодически тыкала локтем.

Я, вообще, давно заметил, что моя ненаглядная чувствует, когда я собираюсь засадить кому-нибудь кулаком по охреневшей морде. И от этого складывается впечатление, что мамина псионика далеко не так уж и уникальна. И хоть я, в принципе, даже в мыслях не допускал ничего крамольного по отношению к девушке, мурашки то и дело пробегали по спине, заставляя ежиться. Все-таки жена-ведьма — это не подарок, что бы там ни говорили разные фантасты.

В конце концов, наговорившись всласть и перецеловав вежливо подставленные ручки моих девушек, Максимилиан сунул мне под нос свою пятерню тыльной стороной. Нужно быть идиотом, чтобы не понять зачем. Факт вассалитета в Европе нынче подтверждался по старым традициям.

Ну, вот этого я уже сделать и, тем более, стерпеть не мог.

— Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, товарищ Максимилиан! — излишне жизнерадостно произнес я, чувствуя, как внутри нарастает раздражение, пожимая протянутую мне руку. — Типа восторжен, типа благоговею, и, вообще, надеюсь, что в дальнейшем между нами будет полный «Гитлер капут»!

Рядом со мной практически мгновенно оказался некто, в зрении третьего глаза выглядящий как фигура, сотканная из миллиардов искорок. То, что произошло потом, уложилось в долю секунды. Спасибо науке, преподанной мне американской «тетушкой» цесаревен, Барбарой Форекс. «Противостояние», которое импозантная особа, встреченная нами на празднике у Лепестковых-Каменевых, называла «Конфронтация», даже заставило меня на долю мгновения приоткрыть седьмую чакру.

А затем все закончилось. Только невзрачный человечек из свиты немецкого императора с лицом, чем-то напоминающим крысиную мордочку, перекошенным от ужаса, резко отшатнулся назад и непременно упал бы, если бы его не поддержал кто-то из соседей. Он очень искусно скрывал, что является Мейстер Хеммерлайн, то бишь на нормальном языке — Аватаром, маскируясь просто под сильного мага шестого уровня. За кого я, собственно, его и принимал, хотя, например, того же Савелия Мрачного, Барбару, как, впрочем, и Сафронова, воспринимал без проблем, даже когда они «тушили» свою Сахасрару.

Произошедшее не укрылось от окружающих. Журналисты взволнованно загомонили, вновь защелкали вспышки объемных 3D-камер, а гвардейцы Максимилиана как-то резко подобрались и похватались за оружие, но были остановлены взмахом руки своего повелителя. Мне же под ребра впился остренький локоток Нины.

— Глаза, — прошипела сквозь зубы Зайка. — Глаза потуши немедленно и волосы! А то будет потом в прессе куча статеек о том, как демонический русско-немецкий герцог-колдун атаковал Максимилиана Третьего. Что ты творишь вообще?

— На меня только что напал вот тот придурок, — ответил я, кивнув в сторону держащегося за голову крысеныша. — Он Мейстер Хеммерлайн, хоть и пытается косить под простого магистра. Так что, похоже, любимая, нам здесь не рады.

— Хм-м-м, — девушка нахмурилась и переглянулась с сестрой, а я спиной почувствовал, как сопровождавшие младшую цесаревну осназовцы КГБ резко напряглись, приготовившись к любому развитию событий. — Я тоже думала, что этот ханурик — обычный Эмерит. Итак, Максим, как нам это понимать?

— Мне тоже очень интересно знать, — хмыкнула Инна, поигрывая веером с пушистой меховой тесьмой на верхней кромке.

Император, который все это время молчал, перекатывая желваки и внимательно вслушиваясь в наш разговор, переводимый портативным устройством транслирующим его на вставленную в ухо капельку явно очень дорогой гарнитуры, натужно улыбнулся. Затем, театрально разведя руками, он что-то залопотал, обращаясь явно к сестрам, и, наконец, засмеявшись, фамильярно похлопал меня по плечу.

— Глаза! — опять тихо, но явно так, чтобы слышал император, предупредила меня Нина. — У наших немецких друзей может сложиться неверное мнение, что ты хочешь дать Максику в морду!

Император, который в это время что-то там вещал Инне, поперхнулся и быстренько отпустил мое плечо.

— Что он говорит? — мысленно повторяя раз за разом успокаивающую мантру, спросил я.

— Если кратко, — прошептала Зайка, — то его величество извиняется за этот инцидент, который произошел исключительно по его приказу, потому как он внимательно следил за жутким происшествием, случившимся в Либерократии, а потому просил своего личного Аватара оценить силу нового подданного.

— Передайте его величеству, что… — начал было я, но тут же почувствовал, как остренькие ноготки старшей цесаревны впились в мою ладонь, и, вспомнив предупреждение, сказал совсем не то, что хотел: — Что я принимаю его извинения.

Нина быстро затараторила мой ответ по-немецки, хотя Максимилиан уже слышал перевод, и на лице его вновь расцвела «благодушная» улыбка. Парень вновь начал разоряться на родном языке, еще раз похлопал меня по плечу и вдруг, под дружный благоговейный вздох журналистов, снял свое пальто с белым меховым воротником и протянул его мне.

— Чего? — данного жеста я совершенно не понял.

— Его величество император Земель Немецкой Нации Максимилиан Третий Каролинг очень рад тому, что у него появился такой могущественный и благородный подданный, — перевела мне Нина, ехидно улыбаясь. — Ведь «благородство и честь» так мало значат в нынешнем неспокойном мире. А потому, в знак своего искреннего расположения, его величество изволит жаловать Космосу Гогенцоллерну пальто с собственного плеча и звание Паладина Рейхскроне — короны Священной Римской империи! Чего смотришь как баран на новые ворота? Бери, раз дают!

— Тебе наш герб напомнить?

— А… да. Блин!

Когда я принимал сей сомнительный подарок под вновь бешено защелкавшими камерами журналистской братии, в памяти всплыл целый ворох сюжетов из фэнтези и исторических романов, где «король» жаловал особо отличившемуся дворянину ношеный плащ с собственного плеча. Для многих это была единственная награда за какой-либо особо безумный подвиг, с которой он носился потом всю жизнь как дурак с писаной торбой и, под конец жизни, помирая в нищете, с гордостью рассказывал босоногим внукам: «Вот помню как сейчас, подходит ко мне король Йагупоп Сто сорок первый Косомордый, хлопает по плечу и говорит: Сэр Жуй Жульен! Ты — лучший из моих рыцарей! Прими с королевского плеча! Вот как оно все было-то. Да… Были короли в наше время, не то что сейчас».

Максимилиан разорялся перед камерами еще минут пять, периодически хлопая меня по плечу. Ну а затем соизволил откланяться, оставив нас стоять в терминале и смотреть ему вслед, в то время как он сам гордо зашагал куда-то по длинному коридору в окружении беспрестанно насилующих фотокамеры журналистов.

— Что он под конец мне сказал? — переспросил я, посмотрев вслед императору, и опустил глаза на пальто, которое все это время держал.

— Пригласил в свою резиденцию, город Ахен, которую упорно именует столицей Священной Римской империи, — ответила мне Инна, прикрывая глаза ладошкой. — А еще сообщил журналистам о твоей официальной помолвке со своей сестрой, Брунгильдой Каролинг, после чего сравнил тебя с Зигфридом и по-быстрому свалил, покуда ты опять не взбесился. Так что поздравляю, муженек, тебя опять женили.

— Да он совсем е… — начал было я, делая первый шаг вслед быстро удаляющейся процессии, но сестры тут же повисли у меня на руках.

— Спокойно, Кузя… — прошипела Нинка. — Глазки потушили… у нас все хорошо! Повторяй за мной: «У-нас-все-хорошо!»

— Да я его… — прорычал я, но рваться вслед венценосной особе не стал, даже подавил желание скомкать и шваркнуть на землю пальто августейшего. — Брунгильда, мать его, через Одина, да Локи поперек хребта. Кайзер хренов!

— Тихо, тихо… — прошептала мне на ухо Инна. — Максик всего лишь решает свои политические вопросы. И вообще, я тебя предупреждала, что он со странностями.

— Ну, а что мне с этим делать? — раздраженно потряс я новым предметом своего гардероба. — Носить я это точно не буду!

— Приедем «домой» — повесим в рамочке на стену, — фыркнула Нинка, наконец отпуская меня и беря Аську за ручку. — Твои новые подданные будут в восторге.

— Какие еще подданные? — нахмурился я. — Ты про Ольгу с Валькой?

— Не совсем, — уклончиво ответила девушка. — Пойдем уже, товарищ Ефимов-Гогенцоллерн, у нас хоть и зеленый коридор и дипнеприкосновенность, но все равно надо оформить въездные документы.

— Нин, ты, я так понимаю, уже связалась с Канцелярией? — задала вопрос Инна. — И про «подданных» было сказано не для красного словца?

— Угу, — буркнула Зайка, покосившись на удаляющуюся процессию, сопровождавшую императора. — Ты охренеешь, когда узнаешь, что именно бабулька подарила внучку!

Я покосился на свою невесту, однако вникать в вопрос не стал. Мне как-то уже хватило подарочка Максимилиана, чтобы вообще пожалеть о том, что я решил посетить это государство.

Таможню мы прошли быстро. Да и остальные вопросы решались сами собой. Фактически при нашем появлении все дружно вытягивались во фрунт и хором приветствовали, желая приятного пребывания… на родине. Хорошо еще, что не тянули руку в древнеримском «Приветствии Солнцу», как чуть было не вошло опять у них в моду во время Третьей мировой на волне всеобщего подъема от обретения, казалось бы, давно сгинувшей в веках династии Каролингов и распространения в очередной раз идеи типа: «Deutschland Uber Alles!»

Закончив с бумагами, мы в сопровождении немецкого офицера спустились на минус десятый уровень аэрокосмопорта, где нас уже ждал монорельсовый мини-поезд. Мужчина явно чувствовал себя не в своей тарелке и постоянно косился на неотступно следующих за нами особистов. Понять его, в общем-то, было можно. Выглядели боевые латы откровенно жутковато, а артефактные винтовки, которые бойцы КГБ не выпускали из рук, также не добавляли ему оптимизма.

При этом наш эскорт официально проходил как личная гвардия цесаревны Нины Святославовны. Вот только надпись «КГБ РИ» на наплечных пластинах никто даже не подумал замазать или заклеить чем-нибудь. Так что все встречные немцы просто делали вид, что в упор не видят этой знаменитой на весь мир аббревиатуры.

Поезд летел на огромной скорости и остановился минут через десять, высадив нас на совершенно неприметном подземном полустанке, откуда через небольшой коридор наша группа попала в небольшую комнату с одной-единственной дверью, перед которой статуями застыли осназовцы в полной выкладке и с дополнительно укрепленными боевыми латами. Напротив них, охраняя проход, из которого мы вышли, словно братья-близнецы возвышались еще два «предмета мебели», на сей раз чисто германского производства.

Еще шесть точно таких же истуканов при нашем появлении бодренько выстроились вдоль боковой стены с равнением на нас, после чего все, в том числе и русские гэбисты, отдали честь. Правда, если наши взяли под козырек, то немцы дружно хлопнули себя по нагруднику.

— Отряд спецопераций Штази в утяжеленной броне штурмовой пехоты Рейхсхеера, — отчеканил на ломаном русском наш сопровождающий, видя, с каким интересом я рассматриваю необычные доспехи немного угловатой формы белого цвета, довольно сильно контрастирующие с зализанными русскими образцами. — Согласно приказу великого канцлера, данный отряд выделен вам в качестве личных гвардейцев!

— Угу, — только и ответил я, а потом усмехнулся. — А великий канцлер случаем не озаботился передать мне картридж с дойчелингвой? А то я только на «великом и могучем» шпрехаю. Сами понимаете, во время перелета это ПО не скачаешь, а зона дьюти-фри аэрокосмопорта благополучно пролетела мимо нас.

Словно бы дожидаясь этого вопроса, один из немецких громил с сержантскими знаками различия, нанесенными на броню, сделал два шага вперед, протянув стандартную коробочку языкового пакета. Впрочем, для начала он попал в руки одного из наших осназовцев, который просветил его каким-то приборчиком, и только после этой процедуры он занял место в слоте переводчика, а искин сообщил о начале загрузки новой лингвы.

Немцы на подобные предосторожности отреагировали вполне спокойно. То есть никак. Я же, пользуясь случаем, быстренько обошел вокруг сержанта, внимательно рассматривая необычный костюм. Почему-то вся техника, обмундирование и вооружение послевоенного поколения, произведенные сумрачным германским гением, были какими-то угловатыми. Взять хотя бы тот же шлем, надетый на голову моего нового «гвардейца», принадлежность которого к не менее жуткой, чем КГБ, германской спецслужбе никто даже и не скрывал.

Он был похож на чуть вытянутый и деформированный куб, надетый человеку на голову, слегка скругленный в затылочной части. Причем, если лица в русских образцах закрывались при помощи отстегивающихся масок, а, насколько я знал, у американцев практиковались опускаемые забрала, то здесь была просто ровная белая матовая поверхность керамометалла, без каких-либо видимых линз или датчиков.

Все остальное тело бойца было покрыто массивными навесными пластинами, под которыми просматривались коробы мускульных усилителей и какие-то ребристые поверхности. В результате, если наши осназовцы чем-то напоминали «демонов», только рогов и прочих шипов не хватало, то германские «спецы» скорее косили под каких-то жутковатых андроидов из научной фантастики.

— А почему он «белый», — задал я интересующий меня вопрос, покосившись на шушукающихся о чем-то девочек и откровенно зевающую Аську.

— Светлые цветовые решения положительно воспринимаются гражданскими, — сообщил мне сопровождающий. — Во время боевых операций данный комплекс использует оптическую маскировку.

Немецкий офицер быстро пролаял команду, и сержант словно бы превратился в угловатый кусок хрусталя. Конечно, он не стал невидимым, но силуэт действительно размылся, и более того, встань боец у какой-нибудь пестрой стены или спрячься в кустах, то обнаружить его без третьего глаза или каких-нибудь спецсредств было бы проблематично. С другой стороны, Ленка со своими техномагическими преобразователями и воинским отводом глаз достигала куда лучшего эффекта. Впрочем, скорее всего, в данном случае личная сансара вообще не применялась.

Я еще хотел спросить про оружие, которое держали в руках немцы, — нечто похожее на толстые цилиндры со стандартным винтовочным хватом, однако ко мне подошла дочка и, настоятельно подергав за рукав, сказала, что ей очень скучно и вообще она хочет спать. Остальным девочкам, за исключением разве что Ленки, как и я, с профессиональным интересом разглядывающей немцев, вынужденная задержка тоже пришлась не по нраву. Так что, решив попозже, уже дома в России, выяснить все поподробнее о вооружении и обмундировании германской армии, я приказал офицеру двигаться дальше.

Однако, как выяснилось, мы собственно уже пришли. За дверью, охраняемой осназовцами, нас ожидал ни много ни мало, а уже знакомый мне «Сирин-1» производства «Сухова». Машина, словно приготовившийся к прыжку хищник, стояла на подъемной платформе в подземном ангаре, где находилась целая куча летающей германской техники явно военного предназначения. При появлении группы переливающаяся экранирующим сканирование пузырем «железная птица» пару раз переступила своими лапками, чуть поворачиваясь в нашу сторону, и слегка присела, опуская из своего брюха трап.

Как оказалось, именно на ней Нинка со своими сопровождающими и прилетела так быстро в Земли Германской Нации. Договориться с Немецкой Канцелярией о коридоре, как и о визите высокородной невесты Космоса Гогенцоллерна, проблем не составило, а затем десантно-штурмовой челнок с ветерком, под маскировкой, орбитальным рывком домчал цесаревну до указанной принимающей стороной точки, а саму ее с сопровождающими тайно провели в VIP-терминал аэрокосмопорта.

Так что, по всем документам, ее высочество прибыли с неофициальным визитом вместе с русско-немецким герцогом и своей старшей сестрой на борту номер два Российской империи. И только то, что наш прилет совпал с возвращением Максимилиана, слегка подмочило эту версию. Впрочем, зная любовь Штази к цензуре, как мне думалось, в итоге, наша легенда будет сохранена, несмотря на многочисленных журналистов императорского пула, видевших девушку задолго до нашего появления.

— Ну что? — произнес я, поудобнее устраиваясь в кресле, в то время как машина оторвалась от земли и вынырнула из открывшихся потолочных створок на оперативный простор. — Сейчас к бабульке и домой, а то, честно сказать, уже как-то даже березку приобнять хочется! Тоскую, знаешь ли, по родине. Там хотя бы понимать буду, когда мне очередную невесту попытаются втюхать.

Рядом с нацепившим маскировку «Сирином» из открывшихся массивных створок подземного ангара тяжело вылетел большой десантный вертолет «Гюнтер-7УС», на котором разместились одолженные мне «гвардейцы», после чего, медленно развернувшись, взял курс куда-то на юг. Челнок, выравняв скорость, пристроился ему в хвост.

Аська, привычно устроившаяся у меня на коленях, тут же задремала.

— Наивный чукотский юноша, — фыркнула Нина, покачав головой. — Кто ж тебя теперь так отпустит!

— Так! Ты мне Петра-то не забижай, — наставительно сказал я Зайке. — Он, конечно, с придурью, но далеко не так наивен, как кажется.

— Твой Петр, если ты не знал, нынче влюбленный по уши идиот, только и делающий, что таскающийся за юбкой своей Зухры или Фатимы… Не помню, как там на самом деле «Ифрита» зовут, — отрезала Нинка, с удовольствием вытягивая ножки. — Он добился от Сафронова ее зачисления в наш колледж и теперь бегает за ней как собачонка, похоже, просто не понимая, чего ему от нее на самом деле нужно. Мой тебе совет, как вернемся — обязательно расскажи своему приятелю, что вообще с женщинами делают. А то он уже стал клоуном номер один во всем кампусе.

— Что? — хмыкнул я. — Все так плохо?

— Ага. Особенно если учитывать дурацкий характер этой девицы. Если бы он просто «взял» ее, она бы с удовольствием ему покорилась, так как не понимает, зачем ей нужна эта непонятная «свобода». Ну а так она его считает чем-то вроде своего мальчика на побегушках. Я с ней разговаривала пару раз — та еще стерва.

— Ну ладно… — хмыкнул я. — Он — наивный чукотский юноша. А почему к бабуське-то мы не сможем сразу попасть?

— Потому что она «великий канцлер» и вообще ее сейчас нет в стране. Она в Испании с давно запланированным визитом. Как вернется, обязательно выкроит окно, чтобы встретиться с любимым внуком. А мы покуда летим осматривать подарок, который она тебе сделала вместе с официальным признанием титула…

— Да хрен с ним, с подарком, — крякнул я, притягивая девушку к себе. — Ты мне лучше скажи, как сама-то?

— Хм… я уж думала, ты не спросишь, — буркнула Нинка, опуская голову на мое плечо. — Соскучилась я! Очень-очень! Никуда больше тебя одного не отпущу!