У света и тьмы. Книга первая. Я продал душу дьяволу

Александр Черенов

Герой – наш современник – продаёт душу Дьяволу – по классике: за исполнение желаний на тему собственных фантазий. А как известно, желания чреваты исполнением – и Сатана не упустит такой случай.И вот желания исполнены – и за них надо расплачиваться, независимо от того, благие они или нет. «Pacta sunt servanda»! Сатана выставляет счёт: Князю мира сего безразлично, на какие цели клиент тратит жизнь и душу, которая отныне становится его собственностью…

Глава первая

«Жил-был — я. (Стоит ли об этом?)» (Семён Кирсанов). Неправ уважаемый поэт: стоит. Ещё, как стоит! Потому что, если о чём и «стоит» — так лишь об этом. Потому что это стоит… того. Потому что, если бы не было меня, не было бы и того, что… было.

Вот, потому: «жил-был я». И жил-был ещё один товарищ. Тот, Который есть Любовь. Товарищ показался мне перспективным по линии удовлетворения желаний — и я стал домогаться его любви. Врать не буду: не получилось. Не встретил понимания. А, может, как раз встретил — и раньше времени. Так или иначе — а любви между нами не вышло. Виню себя: города берёт смелость — но не наглость. Умнее надо было… домогаться.

Пришлось отступить. Но не отступиться. Не знаю, как Господь — на меня, но я на него виды имел. И вполне определённые.

Я не собирался «впаривать» Ему байки о «поиске смысла жизни», «обретении себя» и тому подобное. И не потому, что Господь — Всевидящий: потому, что я — такой честный. Я искал дружбы Господа не для того. Честно искал. Не скрою: «сокровищам небесным» всегда предпочитал другие — без кавычек. К кому же мне обращаться за вспомоществованием, как не к Тому, Кто жизни за нас не пожалел: что ему какое-то барахло?! И разве я не был умерен в запросах? Я ведь не просил даровать мне жизнь вечную!

Увы: похоже, Господь игнорировал меня. Но я — парень упорный. Особенно — в плане веры. И уж если поверил в Господа, в его потенциал — пойду до конца. Пока не образумят. И я сказал Господу: «Верю в тебя!» В смысле: «Не сомневайся… в себе. Ты сможешь это!».

«Стучите — и отворится вам». Стучался — так что лоб расшиб. Не услышали. «Просите — и дано будет вам». Просил. Не дали. Может, не так просил. Может, как раз так — чтобы не дали. Но в обоих случаях я был честен: что хотел сказать — то и… попросил! Зря Господь усомнился в моей искренности: у меня, что в списке — то и на уме! Да и, какой это список? Так — бумажка… в стандартную тетрадь. Пустяки — для него.

«Ищущий да обрящет»… Увы, верна лишь первая половина. Но это — моя проблема. Хотя и Господь поучаствовал в её создании. Но, в основном, это я — такой «хороший». Настолько «хороший», что от моей «души» отступились даже баптисты. Это — с их-то планами «по охвату!». Баптисты — и те не смогли! А ведь насколько серьёзный народ — уж, я-то их знаю! Мы с ними — старые знакомые! «Двукратные»! И, коль скоро речь зашла об истории наших взаимоотношений с Господом, нельзя не упомянуть и об этой её странице. Каюсь: грешен. Было дело: примкнул к гонителям. Одно утешение: не своим хотением, но начальственным соизволением. Вызвали меня как-то «наверх»: «Ты у нас задействован!» К несчастью — для баптистов — я был не токарем, не пекарем, а следователем прокуратуры. Потому-то и вызвали. Потому-то и «задействовали». Пусть даже и в качестве «удостоверения в раскрытом виде»: мы, «прокуратурские», всего лишь «прилагались» к оперативникам УКГБ. «Обеспечивали прикрытие».

Но я бы не сказал, что «дубль второй» был вызван желанием замолить старый грех. Да и не я был инициатором: это всё — моя «везучесть». И везёт же мне на агитаторов: то — сектанты, то — партактив, то — лоточники! И незнакомые алкаши почему-то именно у меня всегда «сшибают» мелочь на опохмел. И попрошайки почему-то именно меня хватают за руку. И гадалки почему-то именно мне предлагают свои услуги. Вероятно, есть во мне что-то такое, мимо чего не могут пройти «охотники на чужбинку».

Не смогли пройти и баптисты. В лице скромного члена трудового коллектива: я уже «сменил масть» и «валял дурака» юрисконсультом заштатной конторы. Как-то раз, по производственной необходимости, я снизошёл до пролетария, в какой-то момент «раскрылся», потерял бдительность и… был «искушён». В советское время «запретный плод» казался особенно сладким — ну, и я не устоял. Вожделел, так сказать.

Вскоре мне предложили навестить «братьев» на дому. В молитвенном доме, то есть. За Библию американского «розлива». В подарок. По тем скудным временам она котировалась выше «Проклятых королей» Дрюона — и я согласился.

Посещение впечатлило: сразу же расхотелось «брататься» — даже за Библию. Несостоявшиеся «братья» моментально сориентировались — и вот тут появилась она. Или оно: средство агитации и пропаганды. В образе невероятно смазливой девицы — из местных товарищей. Воистину: «навозну кучу разгребая…» Грешным делом, я даже забыл о книге — не говоря уже о Боге. Вдруг захотелось любви и понимания — и уже не в обществе Всевышнего.

«Братья и сестры» так расположились к неофиту, что готовы были доставить красавицу вместе с раскладушкой. Доставили. И вот, как только мы легли, всё встало. И не «в том смысле»: на свои места. Увы, но по части интереса я не смог соперничать с Господом в её душе. «И тогда лиса сказала, что виноград зелен». И вообще: «хороша страна Баптистия…» — только воля лучше баб! (Как сформулировал, а! Как обыграл!)

И я обратил любовь на Услугодателя. Да, меня можно было упрекнуть в том, что «люблю я Господа — но странною любовью». Только ведь я ничего не скрывал от него. Прежде всего, я не стал скрывать того, что жду ответного к себе расположения. Так сказать, «любовью — за любовь!» И не в форме «поглаживания по головке»: списка я тоже не таил. Всё было по-честному.

Надо молиться? Даже много и усердно? Да, пожалуйста! Уже в день получения инструкции я «оттрубил» на коленях минут десять, не меньше: «мои» вышли подышать свежим воздухом, и никто не мог помешать нашему разговору. Сама процедура заняла не больше минуты: краткость — сестрица «брата». Всё остальное время я вразумлял Господа насчёт того, чтобы он не сомневался в моём к нему расположении — и по этой причине не тянул со своим.

— Ну, как? — наутро дохнул на меня надеждой «вербовщик»: план-то надо выполнять.

— А никак! — врезал я по надежде. — Не прибавилось!

— Чего?

— Ничего! В том-то и дело, что ничего! Ни здоровья, ни настроения, ни благ — ничего!

— Ну, всему своё время! Просите — и дано будет вам! Ищите — и обрящете! Стучите — и отворится вам!

— Хватит — а то ты мне всю Библию перескажешь!

«Обрящете»! «Плавали — знаем»! И этот — туда же! Или я не старался?! А что — в итоге?! Ноль плюс ноль и умножить на ноль — всё равно будет ноль! Не спешил Господь являть мне своё расположение. Явно не спешил.

«Э-э-э, сказали мы с Петром Иванычем»… Так дело не пойдёт. Что же это получается? Как пелось в одной старинной песенке: «Я к тебе — со всею душой, а у тебя ко мне интерес небольшой!» Так, что ли?!»

— А искренен ли ты в своих молитвах? — насмешил меня пресвитер, когда я пришёл к нему с очередной жалобой на Бога.

Искренен ли я в своих молитвах? Да какой нормальный человек будет в таком деле кривить душой? Я имею в виду: отправляя «туда» заявку?! Если бы я «лепил горбатого», то разве стал бы — после традиционной прелюдии «Отче наш…» — еженощно знакомить Господа с перечнем?!

И потом: я ведь никогда не предварял свои запросы требованием дозволить «вложить руку мою в рёбра твои»! Меньше всего меня занимали вопросы чьего-то там бытия: моё собственное — вот вопрос! Вопрос вопросов! Дашь согласно перечню — и я твой, без всяких, там, «рёбер»! Не дашь — entschuldigen Sie, bitte, aber по труду — и награда! Я — честный. Я не какой-нибудь, там, кардинал Монтанелли, который, не получив требуемого, возопил: «Где ты, Бог? Нет тебя!» До такой низости я опускаться не стану. Я просто скажу Господу: «Извини, приятель, но джентльмены так не поступают!»

И всё: Вам, как говорится — направо, нам, соответственно — налево. Туда, где, по слухам, обитает «товарищ противоположного заряда». Мне ведь — всё равно, от кого получать. Но Вы же не станете отрицать, что стояли первым в списке? Вы же — Всевидящий и Всесведущий! А ведь я мог и обойти Вас: что тут такого?! Но не обошёл же! И что — в ответ?! Извини… те, но какие же мы после этого интеллигенты?!

Я продержался на молитвах ещё пару ночей — а потом дал текст. И, ладно бы из Библии или, какой другой классики — а то ведь свой:

Несут «нетленных» к носам модели,

Но я ж не бабка в платке, я — муж!

Ах, был бы Дьявол на самом деле —

Ему б сдал душу, и счёт — Ему ж!

Я веткой мятой годами сохнул,

Клыки и мысли лишь впрок точа!

Ах, если б Он хоть копытом цокнул,

Я предложил бы себя тотчас!

Слова, рассудок, оставь сорокам,

Врачуй порядочность, как болезнь!

Ах, если б Он показался рогом,

Я на рога бы без слов полез!

Перечит Господу каждый атом:

«Тебе — акт подлый?! Ты — контр-акт!»

Ах, если б только пахнуло адом,

Я тут же кровью б скрепил контракт!

Уже в печёнках печь и полати!

От Бога толку — хоть век божись!

Хватай душонку — мы, брат, поладим:

Я — твой по смерти, Ты — мой по жизнь!

Обидно? Ещё, как обидно!.. Ах, это ему обидно?! Значит, обижали меня — а обиделся он?! А на что? На что Ему обижаться? Сколько можно ходить вокруг да около?! Какие бы «баки ни забивали Мике», вера — это сделка! Та самая: ты — мне, я — тебе. И я готов был исполнять свои обязательства. Честно. Добросовестно. А контрагент? Даже не плюнул в мою сторону: всё бы, какой, никакой, диалог завязался! И разве я много просил?! Сам ведь говорил: «Не заграждай рта волу молотящему!» Вот он я — вол, и как раз молотящий! Так почему «заградили»? Не дал план по «намолоту»?

Отговорки по типу «Господь тебя испытывал» не принимаю. Хочешь меня испытать по-настоящему — испытай добром! Злом каждый дурак может испытывать! Пора отходить от шаблонов: вербовка злом уже не актуальна!

Но нет: ни добра, ни испытания. А на «нет» — и меня нет. Извините, товарищ, но любви между нами не случилось не по моей вине. Так что, корите исключительно себя, когда увидите меня в другой команде. Что же до несостоявшегося «брата», то «накрылась» его премия…