У СВЕТА И ТЬМЫ: Сошествие в Ад

Александр Черенов

Отправленный в Ад – и не дровами для «Геенны огненной», а то ли в ссылку, то ли в командировку – герой успешно справляется с порученным заданием, чем укрепляет авторитет у обоих Главных Действующих Лиц Мироздания. Но испытания его на этом не заканчиваются. У «Света» и «Тьмы» свои виды на героя… ввиду непрекращающейся «работы» друг с другом. Кем суждено стать герою в чужой игре: героем – или «разменной монетой»?..

Глава третья

— Кто будет докладывать вопрос?

Я не имел «картинки», но не узнать голос Всевышнего — это у нас больше, чем «несоответствие занимаемой должности». За неуважение к Господу — а именно так Законом о богохульстве квалифицируется это преступление — виновный «подвергается» вплоть до изгнания из Рая. И не в КПР: прямиком на Землю!

— С Вашего позволения, Всевышний — я.

«Иеремиил!»

— Вопрос с выполнением плана по набору земного контингента продолжает стоять. И по-прежнему — остро.

«Вопрос с выполнением плана»?! Ты-то — каким боком этого вопроса?!»

В очередной раз я не мог не отдать должное усердию недругов. Да, основательно они взялись за меня… через уши Господа!

— Как ни обливается кровью моё сердце…

«Отсутствующее!»

–… скажу больше, Господи: выполнение плана — под угрозой срыва.

«Ну, артист: столько неподдельного, хоть и поддельного, драматизма! А как дрожит голос! Наверняка, и слезу дал!»

— И что, все возможности исчерпаны?

В голосе Всевышнего прозвучала неподдельная озабоченность: с той поры, как я появился в Раю, план для его обитателей — «священная корова». И Господь в этом отношении — «в плане плана» — не составлял исключения.

— Все имеющиеся…

«Какая странная пауза!».

–… здесь!

Внутри у меня всё похолодело: я ведь ангел только по должности. Во мне есть, чему холодеть. Да, и было, отчего. Я ещё не понял, откуда идёт опасность — но уже понял, что она идёт.

— Продолжайте! — не дал сформироваться новой паузе Всевышний. Хотя, голову даю на отсечение, что Иеремиил уже приступил к её формированию, заодно торжествуя под маской невыразимой, но всё же выраженной скорби.

— Слушаюсь, Господи!

На этот раз Иеремиил заместил дрожь в голосе качественным подобострастием — я чувствовал это даже «из-за тучки». Да, парень знал своё дело — по вопросу чужого! Во всяком случае, характер Господа он постиг основательно — и непостижимость самого Господа не помешала ему в этом. Увы, Всевышний «очеловечивался» не только по тем направлениям, которые приветствовались мной.

— Моя мысль, Господи, является концентрированным выражением взглядов всех Ваших слуг, сидящих за этим столом.

«Молодец, сволочь: лучшее средство индивидуальной защиты — коллектив!»

— Ну, это можно было и опустить!

«Ай, да, Всевышний: всё же определил Ерёму на место! И правильно: не лукавь перед Господом своим!»

— И в мыслях не было, Господи…

Голос Иеремиила дрожал настолько качественно, что, как минимум, иносказательно его хозяин уже стоял на коленях.

— Просто я хотел выразить… выразиться…

–… выразиться просто! — под явную усмешку закончил за Ерёму Всевышний. — И это Вам удалось! А теперь, может, мы перейдём к сути? Вы не возражаете?

— Как можно, Господи?!

Министр-администратор наверняка и не искал скрытые резервы для усиления дрожи в голосе: сами нашлись и открылись. Об этом я мог судить уже по одному «процентному содержанию».

— Я пришёл к мысли… мы пришли к мысли…

–… Мысль пришла к вам, — вновь «отсмеялся последним» Всевышний. Что за умница — при всех своих недостатках! (Прости, Господи, ибо не ведаю, что творю!).

— Виноват, Господи: это — от волнения и искренней озабоченности делом…

«Не заигрывайся, Ерёма — не то доиграешься!».

— Ну, это понятно! — опять, судя по голосу, не поскупился на ухмылку Всевышний. — Только — что, там, насчёт мысли? Готовы ли Вы поделиться нею? И могу ли я надеяться на то, что это произойдёт ещё сегодня?

— Виноват, Господи!

Судя по тому, как «вытянулся во фрунт» голос Иеремиила, я не сомневался в том, что и его хозяин уже «отрабатывает в строю».

— Разрешите доложить?

— Докладывайте!

— Слушаюсь, Всевышний! Докладываю мысль: выполнению плана по набору контингента для Рая мешает разнобой в представлениях об Аде!

— Разнобой в представлениях?!

Пауза не только образовалась, но и затянулась. Господь ушёл в себя — за советом — и сделал это основательно. Не знаю, как, там, члены Тайного Совета — но здесь я непритворно извертелся на пупе. Да и чего мне притворяться, если самочувствие — как у героя песни Высоцкого: «Сегодня жизнь моя решается: сегодня Нинка соглашается»?!

— А что: пожалуй!

Я вздрогнул: Господь «вышел из подполья», как всегда, первым.

— Интересная мысль! Но — что Вы можете предложить в её развитие? Вы можете что-нибудь предложить?

— Да, Господи!

«Дзинь!» — натянутой струной звякнули мои нервы.

— Предлагайте!

— Предлагаю, Господи: для устранения разнобоя необходима унификация взглядов!

— Унификация взглядов?!

Я как-то сразу почувствовал, что на этот раз Господь не удалится в себя. Ну, вот — какое-то шестое чувство, или, какое, там, по счёту. И оно — чувство — меня не обмануло: Господь «вышел в эфир» почти без паузы.

— Отличная идея! А — в её развитие?

— Нужно скоординировать усилия с Сатаной — да простит мне Всевышний поминание имени Врага рода человеческого!

Прощения Ерёма просил обоснованно — только обосновывал его не тем, чем надо. Бог с ним, с «поминанием имени»! Главное — и единственное — за что надо было извиняться: намёк на равносубъектность Господа и Сатаны. Вот это действительно стоило и «мокрых штанов», и преклонённых колен! Скажи Ерёма такое Господу не под настроение — и не избежать ему оргвыводов… в двери! Возможно даже — за пределы Рая: учиться вежливости, а заодно — уму.

Я отчётливо расслышал барабанную дробь. Нет, не в помин души «безвременно отставленного» Иеремиила: по столу. Так классно выбивать пальцами дробь у нас в Раю мог только Всевышний. Научил его этому я. Ну, как научил: я делал — а он «перенимал опыт»! Правда, я никогда не намекал на свою причастность к этому: не искушай Господа своего! И то: не ровён час, неправильно истолкует!

— Согласен.

Даже отсюда я расслышал, как члены Тайного Совета дружно перевели дух. Точнее: перевели духом воздух — так, как переводят добро на то, что ему противоположно. Потому что дух они переводили из всех наличных отверстий — и даже отсутствие пищеварительного тракта не помешало им испортить воздух… тоже отсутствующий.

— Насколько я понимаю, нам потребуется человек… ну, кто-то для выполнения этой миссии?

Я тоже испортил воздух — уже со своей стороны: как-то сразу понял, что Господь уточнил для проформы.

— Да, Господи!

— И насколько я понимаю, человек этот — человек?

— Да, Господи!

— То есть, Надъархангел ОУО?

— Хм…

Иеремиил неожиданно поперхнулся — и вряд ли слюной. Возможно, ему что-то показалось в голосе Всевышнего — в том смысле, что «не показалось». Не исключено, что в этот момент Ерёма уже проклинал себя «за мужество и героизм, проявленные в выпячивании себя». А всё — потому, что «неисповедимы пути твои, Господи!». Всевышний мог попросту заманивать простодыру-доносчика в ловко раскинутые сети: как контрразведчик, Господь не знал себе равных. Как минимум — в пределах Рая и его окрестностей.

— Я жду ответа, товарищ Иеремиил!

Обращение было использовано Господом, разумеется, в шутку: тоже у меня перенял. В Раю не в ходу обращения. Здесь нет ни «товарищей», ни «господ» — за исключением Одного, Который с заглавной буквы. Поэтому использовалось оно всегда в ироническом ключе. Исключительно для того, чтобы дополнительно обесцветить непосредственно объект работы. Должен сказать: приём действовал безотказно и с высокой эффективностью.

— Виноват, Господи! ОУО… Виноват: Его Святейшество Надъархангел ОУО — единственная подходящая кандидатура.

— Почему?

— Потому что нужен человек, которому Сатана мог бы полностью довериться. Тем паче — в таком деле…

Многоточие было настолько выразительным, что я как-то сразу понял: сейчас состоится «убой Господа убойным козырем». Как пелось в одной детской песенке: «Предчувствия его не обманули».

–… И ещё, Господи… Сатана ведь запросто может не пойти на контакт с Вами. Я уже не говорю об ангелах, независимо от их чина и должности: на нас он плевать хотел! Только с одним человеком он захочет иметь дело: с ОУО.

Ерёма «топил» меня, как минимум, оригинально: поднимал на пьедестал, чтобы тут же низвергнуть. Не зря же сквозь «цветы у подножия» всё время проглядывали «траурные венки от товарищей по работе».

Господь опять ушёл в отсутствие. Как бы там ни было — а он был порядочным человеком… Ну, не человеком, конечно, но… понятно, кем… И он, конечно, не мог не понимать, что сейчас меня «топят» — и не просто у него на глазах, а его же руками! В любой другой обстановке Господь поставил бы этих типов на место. На моё место — место «объекта утопления». Но сейчас обстановка была не «любая другая» — а та, что была. Проще говоря, «здесь вам — не тут!». И у Господа был прямой интерес в эксплуатации моих положительных качеств. Даже — ценой уступки отъявленным негодяям и Личным Слабостям.

— Хорошо, я переговорю с Надъархангелом ОУО. Все свободны.

Даже звук задвигаемых стульев не помешал мне расслышать тяжкий вздох Всевышнего. Я ведь не зря говорил, что он — порядочный человек. Только, что мне с его порядочности?! Лучше бы он непорядочно послал их всех «на три буквы»!..

Душа моя решительно отправилась в направлении пят, голова не менее героически отвисла — и вот таким некондиционным я был отключён от канала «оператором» Исраилом. Кроме отвешивания соплей, мне оставалось лишь поблагодарить херувима за дружеское участие во взломе систем защиты Дома Господня. Разумеется — не вслух: я опять ««проходил мимо». И, вот ведь — какой человек, этот херувим! Даже невидимый мною, Исраил адресовал мне очередной сочувственный взгляд с пожеланиями формата «если смерти — то мгновенной, если раны — небольшой».

Я почувствовал этот взгляд — с «сопроводительной запиской» — даже не спиной: нутром. Для «оптимизма» у нас обоих имелись все основания: судьба, похоже, делала очередной крутой поворот — и «хвататься за руль» не имело смысла. Тем паче, что и «рулил» не я…