Адская смесь

Александр Тамоников, 2011

Война с террористами – общемировая задача, решать которую необходимо даже бывшим противникам. В объединенную спецгруппу «Марс» вошли российские спецназовцы и элитные бойцы морпехов США. И этот непривычный союз сразу же дал прекрасные результаты. Группа получает новое задание. «Марс» должен взять штурмом горную базу талибов и освободить пятерых американских военнопленных. Американские офицеры плохо представляют себе, как выполнить задачу – им явно не хватает опыта. Зато его с избытком хватает у полковника Тимохина, которому уже довелось воевать в афганских горах… Книга также выходила под названиями «Учись, америкос, пока я жив», «Закольцованный район», «Приказано взять штурмом».

Глава вторая

В 5.30 разведывательные группы отряда — от российского подразделения «Орион» полковник Тимохин, подполковник Соловьев, майор Шепель и капитан Дрозденко, от американской боевой группы «Ирбис» полковник Дак, майор Баринг, сержанты Ларсен и Шинлер — построились на окраине поляны. Бригадный генерал Харсон провел инструктаж, и в 5.50 разведчики, пройдя полосу густого колючего кустарника, спустились в балку и пошли на север к малому перевалу Хайрабского ущелья, расстояние до которого составляло около километра. В принципе невысокую гряду со стороны плато и «зеленки» перевалом назвать можно было лишь условно. А вот за грядой плато обрывалось вниз на четыреста метров отвесной скалой, и со стороны ущелья склон являлся не просто перевалом, а непроходимой преградой. Километр по балке бойцы «Марса» прошли за двадцать минут. Спецназовцы отклонились от условной линии на восток и вышли правее обозначенного на карте ориентира. Вместе подошли к гряде. До обрыва пройти не смогли из-за сложного рельефа местности, нагромождения камней, валунов, остроконечных зубцов горной скалистой породы, образовавшей на краю ущелья практически сплошную стену. Оценив обстановку, полковник Дак проговорил, обращаясь к Тимохину:

— Неплохо для начала, да, Алекс? Если подобный каменный заслон тянется по всему краю малого перевала, то, думаю, нам придется искать спуски в других квадратах.

— Да уж, — ответил Александр, разглядывая вершину Большого перевала, что высилась над Малым всего метров на двадцать. — На той стороне ущелья та же картина. Одним словом, хреново. Но не будем загадывать; посмотрим, что справа и слева. Может, и найдем щели.

— Расходимся?

Тимохин взглянул на часы:

— 6.20. Уходим по своим направлениям. Связь держим по необходимости, включив на станциях защиту от пеленгации.

— Принято!

Дак подал рукой знак своим подчиненным, и американская группа пошла вдоль гряды на восток. Тимохин же вызвал на связь командира отряда:

— «Марс», это «Орион»!

— «Марс» на связи, — ответил Харсон.

— Докладываю обстановку в районе ориентира. Гряда представляет собой непроходимый участок местности — по крайней мере, на расстоянии прямой видимости. «Ирбис» двинулся на восток, «Орион» начинает продвижение на запад.

— Принял! — коротко ответил Харсон и отключил станцию.

То же самое проделал и Тимохин. Уложив радиостанцию в чехол на груди, он приказал своим подчиненным:

— Выдвигаемся к повороту ущелья на юго-запад. По ходу внимательно осматривать гряду. Нам надо найти хоть крошечный участок подхода к пропасти, чтобы посадить наблюдателя. Ну, и было бы неплохо найти какую-нибудь тропу, по которой можно было спустить вниз хоть несколько бойцов. Задача ясна? Вперед!

Порядок построения разведгруппы был определен заранее, поэтому Шепель без команды пошел первым, за ним — Тимохин с Соловьевым и Дрозденко. Для подстраховки Михаил имел при себе прибор обнаружения минно-взрывных заграждений. И не должны бы душманы здесь, на плато, выставить минные ловушки и растяжки, а там черт их знает. Страховка в любом случае не помешает. Российская группа прошла метров пятьдесят, миновав условную линию разделения зон ведения разведки подразделениями «Марса», как Шепель остановился, поднял правую руку вверх, подал знак «стой», а затем — «ко мне». К нему подошли остальные.

— Что, Миша, неужели растяжки или «лягушки»? — спросил Александр.

— Нет, командир, ловушек ни впереди, ни во флангах нет, а вот проходик небольшой к краю обрыва имеется.

— Где?

— А вон, за кустом, — указал Шепель на росший между валунами кустарник.

И действительно, за ним открывалось небольшое узкое пространство в виде эллипса, подходящее к краю обрыва. Более того, в узкой, дальней части пространства проглядывалась яма, неглубокая и неширокая, размером с окоп для стрельбы лежа.

— Ну, ты и глазастый, — проговорил Дрозденко, — я бы ни за что не увидел проход.

— Потому, Андрюша, наш доблестный командир всегда на самые сложные задания посылает меня. Мне, конечно, от этого не легче, но иногда льстит самолюбию.

Тимохин повернулся к Дрозденко:

— Проверь, Андрей, площадку на предмет пригодности для ведения наблюдения за лагерем «духов».

— Есть, командир, выполняю.

Капитан по валуну обошел куст и вошел на площадку, имевшую песчаную поверхность; песок был и на дне ямы. Прилег в канаву, продвинулся немного вперед. Где-то с минуты три лежал, не шевелясь, глядя вниз через прицел, затем отполз от края, поднялся и вышел к группе, срубив куст несколькими ударами десантного ножа. Доложил Тимохину:

— Отличная позиция для наблюдения, командир! Весь лагерь как на ладони, кроме западного поста охранения.

— Что высмотрел?

— Лагерь содержится в порядке. Разведданные подтверждаются — вдоль подножия противоположного перевала пять свежих каменных домов с плоскими крышами. Между третьим и четвертым домом, если считать слева, — дощатый сарай, возле него «дух»-часовой. Между первым и вторым зданиями стоит «ГАЗ-66», между вторым и третьим, мордой к нам — бронетранспортер «БТР-60ПБ». Между сараем и четвертым домом — «Урал-375», и рядом с последним зданием — открытый «УАЗ-469». За последним домом полевая кухня, там у «духов» пункт хозяйственного довольствия. Правее на восток, метрах в ста пятидесяти — восточный сдвоенный пост, точнее, два поста, рядом друг с другом. Представляют собой позиции диаметром метра в три, обложенные тремя рядами мешков с песком или галькой. Часовые — два «духа» — вооружены ручными пулеметами «РПК» и автоматами, похоже, «АКМ». Развалины кишлака выровнены. Кое-где торчат останки дувалов да мазанок, но в основном территория чистая. Внизу речка, шириной метров пять, течет прямо вдоль ближнего обрыва.

— Людей не заметил?

— Только часовых да поваренка, что собирается раскочегарить полевую кухню.

— Значит, подъем у «духов» в семь часов?

— Скорее всего. Может быть, конечно, у них тут полная анархия и каждый встает, когда ему заблагорассудится, но это вряд ли — у талибов дисциплина на уровне.

— Ну, хорошо хоть позицию наблюдения нашли. Так, Андрюша, остаешься здесь и пасешь лагерь. Обо всех изменениях внизу докладываешь мне. После подъема надо пересчитать «духов», точно определив, сколько и в каких зданиях они размещаются, откуда пойдут смены на постах и во сколько. Короче, не тебя мне учить. Срубленный куст, как пройдешь на площадку, верни на место; пусть стоит декорацией там, где рос. Вопросы?

— Приказ понял, выполняю.

— Главное, не засветись, капитан. Давай, двигай на позицию, а мы пошли дальше.

…Скалистый участок ущелья закончился через четыреста метров. Далее пошел пологий, заросший кустарником, изобилующий трещинами и звериными тропами склон, вполне пригодный для спуска боевого подразделения. Шедший в передовом дозоре Шепель неожиданно остановился и, присев, поднял согнутую в локте руку, сжал ладонь в кулак, что означало сбор разведгруппы.

Подойдя к подчиненному, отклонившись влево и пройдя последние метры нагнувшись, Тимохин спросил:

— В чем дело, Миша?

— Под нами посты, сразу за утесом. Я заметил дальний, тот, что ближе к северному, скалистому склону.

— А ну-ка, подползем к краю, посмотрим, что за посты выставили здесь «духи».

Офицеры ползком приблизились к каменистому обрыву. Тимохин из-за валуна посмотрел вниз. Увидел те же, что и на востоке, две позиции, расположенные в пяти метрах друг от друга, обложенные мешками с песком или галькой. В них двое, по одному моджахеду в каждом, также вооруженные ручными пулеметами и автоматами советского производства.

Отползли назад, поднялись. Тимохин сделал отметки на карте:

— Так! Западные посты отстоят от лагеря на двести метров и перекрывают поворот ущелья. «Духи» видят и лагерь, и подходы с юго-запада, причем на большом удалении. Они контролируют склоны, и снять их с вершин сложно. Одновременно снять сложно. Для этого снайперам надо занять огневую позицию до поворота, метрах в пятидесяти, а там края обрывов покрыты мелкой галькой. Одно неосторожное движение, галька посыплется вниз — и боевики либо откроют огонь, либо укроются, доложив об опасности в лагерь. Что предпримут талибы? Мухаддин отправит на плато своих людей, и нам придется либо отходить, либо валить их. А это стрельба. «Духи» грохнут пленных и всей толпой на машинах под прикрытием БТРа рванут либо на восток, либо на запад.

— Да и снять «духов» из «винторезов» с дальних позиций не получится. А из «СВД» — опять-таки стрельба, — добавил Шепель.

— Я как чувствовал, что без лебедок нам не обойтись. По крайней мере, здесь.

— А что лебедка? — спросил Соловьев. — Уж не со скалы ли ты решил бить часовых?

— Именно со скалы, Леша! Отойдем за утес.

Офицеры переместились за горный выступ, откуда начинался скалистый участок. Отсюда они могли видеть посты с ближнего тыла.

— Ну вот, — проговорил Тимохин. — Здесь укрепим лебедку, аккуратно спустим на тросе снайпера до половины склона, и он спокойно снимет «духов» из «винтореза». А группа выйдет в ущелье по склону за поворотом. Дальше — по плану, который еще предстоит выработать. Мы вполне можем занять посты, сблизиться с лагерем, прижимаясь к северному склону под прикрытием кустов, что тянутся почти до лагеря, и выйти прямо к первому дому. Вопрос: смогут ли сделать то же самое американцы? Надо узнать, что дала им разведка. — Полковник извлек радиостанцию. — «Ирбиса» вызывает «Орион»!

— На связи! — ответил Дак.

— Как твои дела, «Ирбис»?

— Ни к черту. Не нашли позицию наблюдения, а спуск возможен только метрах в ста от постов, на виду часовых.

— Ты внимательней осмотри местность над постами.

— Смотрел.

— Есть где закрепить лебедку?

— У края — нет. Если только перед грядой, но это опасно: трос ляжет на острые камни и может оторваться при спуске-подъеме снайпера.

— Прошу тебя, «Ирбис», осмотрись еще раз на участке над постом; может, увидишь то, чего до этого не заметил.

— О’кей, но вряд ли это что-то даст.

— И все же осмотрись. После этого, — Тимохин взглянул на часы, — в 7.50 начинай выход к балке. На входе в овраг встретимся.

— Ты сумел посадить наблюдателя?

— Сумел.

— Черт побери, «Орион», и почему тебе удается то, что не удается нам?

— Просто повезло на этот раз. А везение на войне, сам знаешь, значит очень многое.

— Как и то, что везет сильнейшим… О’кей! Я понял тебя, проведу повторный осмотр местности над постом и в 7.50 начинаю отход к балке.

— Конец связи!

Александр переключился на капитана Дрозденко:

— Седьмой, это Первый!

— На связи.

— И чего молчишь?

— Ты опередил, только хотел вызвать тебя.

— Что в лагере?

— В 6.50 из правого крайнего дома вышел моджахед в форме пакистанского спецназа. По виду «душку» лет тридцать, не более. Переговорил с кем-то по радиостанции — думаю, с часовыми выносных постов; перебросился парой слов с «духом» у сарая и ровно в 7.00 пошел по домам. Начал со второго справа. Во второй дом слева не заходил. Как я понял, он объявил подъем банде. В 7.10 из зданий вывалила толпа.

— Ты посчитал «духов»?

— Из первого слева дома вышло четверо рыл, из третьего — восемь или девять, из четвертого — девять или десять. Ломанулись кто за здания — там у них, наверное, сортиры, — кто к реке. Более точно пересчитаю при построении, если таковое состоится. Но и сейчас можно сказать: в лагере не более тридцати «духов», и это вместе с часовыми. Ну, может, плюс-минус два-три рыла.

— Понятно! Продолжай наблюдение. Мы выходим к балке и отходим в «зеленку». Как определюсь с графиком, сообщу, когда и кто тебя заменит.

— Принял, продолжаю наблюдение.

— Связь по-прежнему по необходимости. И в следующий раз, Седьмой, будь любезен не ждать, когда тебя опередит командир.

— Принял!

— Ну-ну. Отбой!

Тимохин отключил станцию.

— Что там Андрюша? — спросил Шепель.

— Зазевался, глядя на то, как проходит подъем в лагере.

— Что-нибудь интересное увидел?

— Подтверждает полученную от Крымова информацию — в лагере тридцать боевиков; только размещаются они в четырех домах, а их внизу пять, не считая барака. С бараком понятно — там в подвале пленные американцы; а вот что находится в пятом доме, точнее, во втором слева?

— Ну, если не «духи», то наверняка здание отведено под склады.

— На тридцать человек — целый склад? Когда боеприпасы «духи» могут хранить при себе, а продовольствие получать с основной базы?

— Но не публичный же дом в этой халупе? Хотя… почему нет?

— Потому что талибы — не обычные «духи». Это фанатики. Они шлюх при себе держать не будут… Всё, — приказал Тимохин, — время 7.50, отходим к балке.

— Дрозда не проведаем? — поинтересовался Шепель.

— А зачем, если тебе его менять в десять часов?

— Ну вот, как всегда… Позволь спросить, почему мне?

— А чтобы трепался меньше. Ты же сам постоянно говоришь: язык мой — враг мой. А выводы не делаешь. Так что пойдешь менять Дрозденко.

— Я-то пойду, с меня не убудет. Но вообще наряд должен чередоваться. Смена — мы, смена — американцы.

— Так и будет — после того, как вторую смену отстоишь ты. И прекратить разговорчики, майор Шепель.

— Уволюсь на хрен. Вот доработаем здесь, и подам рапорт Феофанову. А в рапорте так и напишу: причиной увольнения прошу считать предвзятое ко мне отношение господина полковника Тимохина!

— Прикройся, Миш…

Шепель замолчал, поправив автомат. Разведывательная группа «Ориона» двинулась к балке.

В 8.00 разведгруппы встретились. Полковник Дак улыбался:

— Прав твой Шепель, Алекс.

— Не понял, при чем тут Шепель? — удивился Тимохин.

— Так он говорил, что у тебя нюх на всякие моджахедовские штучки.

— Понятней говорить можешь?

— Могу. У тебя, Алекс, действительно какое-то особое боевое чутье.

— Короче, Джон.

— Нашли мы место для спуска снайпера. Удивительно, но нашли. Ларсен обнаружил проход в гряде, в метре за первой линией нагромождения камней. И проход-то всего в полметра шириной, с такой же по размерам площадкой, на двадцать метров левее позиции дикарей.

— Ну вот, не зря же говорят: кто ищет, тот всегда найдет.

— Но мои люди не имеют опыта обращения с «винторезом»…

— Посты отработают мои снайперы. Надо будет позже показать твоему Ларсену место спуска снайпера «Ориона».

— Без проблем. А где ты посадил наблюдателя?

— Недалеко отсюда, метрах в пятидесяти. Тоже случайно площадка подвернулась.

— Он контролирует весь лагерь?

— Кроме западных постов, но с теми мы разобрались. Их отработать несложно.

— О’кей! Возвращаемся?

— Да. Все, что надо, мы узнали, что требовалось, сделали.

В 8.30 разведгруппы вернулись в лагерь отряда. Командиры групп поручили своим заместителям составить график дежурств на посту наблюдения, вторым наблюдателем назначив по команде Тимохина майора Шепеля, после чего прошли к ожидавшему их бригадному генералу Харсону. Тому связист оборудовал шалаш, успел соорудить стол и даже скамейку. Все грубо, из подручного материала, но это уже был командный пункт.

Первым результаты разведки доложил Тимохин, за ним Дак. Харсон выслушал офицеров, склонился над картой:

— Прошу уточнить места расположения зданий и постов.

Тимохин поставил на карте расстояния между позициями дозоров талибов, указал места стоянки и обозначение техники, полевой кухни.

— По точной численности «духов» жду доклада от наблюдателя. — Он обвел обозначение второго слева дома. — Что находится в этом здании, неизвестно, но люди в нем не размещены. Майор Шепель высказал предположение, что в нем может быть склад.

— Вполне возможно.

— Но зачем он «духам» и что хранится в нем?

— Это так важно?

— При подготовке штурма, генерал, важно все. Мы привыкли просчитывать все варианты возможного развития событий при штурме. А сейчас в виде этого здания имеем белое пятно.

— Но при всем желании у нас нет возможности узнать, что в этом доме.

— Значит, его надо будет рвать из гранатомета. Отработать в первую очередь перед штурмом.

— В этом есть какие-то проблемы? — сказал Дак.

— Есть, — ответил Тимохин. — А если в этом здании тоже пленные? Или рабы? Или захваченные где-нибудь в Кабуле заложники?

— Но тогда им должны носить пищу, воду…

— Не обязательно ежедневно. «Духи» могли забросить в здание продовольствие и воду на неделю.

— Разведка ничего не сообщала о еще каких-то невольниках, кроме наших восьми пленных солдат.

— Я уточню этот вопрос у Крымова?

— Пожалуйста!

Сигналом вызова сработала радиостанция малого радиуса действия полковника Тимохина.

— Извините, генерал.

— Все нормально, Алекс!

— На связи! — ответил командир «Ориона».

— Это Седьмой. Только что в лагере было проведено построение.

— Ну, и?..

— В строю находилось двадцать три «духа». Перед строем — двое в форме пакистанского спецназа.

— Так, значит, на построении присутствовало двадцать пять боевиков?

— Так точно.

— На постах пятеро?

— Да. В 7.55 к ним пошла замена.

— Часового у барака тоже сменили?

— Да.

— Что еще?

— Караульные, отстоявшие свою смену, позавтракав отдельно на ПХД, прошли в первое слева здание. Остальные сейчас получают пищу на кухне. Двое отнесли термос и бидон в сарай, вынесли ведро — видимо, с испражнениями пленных, отнесли его за здание, затем вернули в дом. Пока у меня всё.

— Понял тебя. Ожидай смены в 10.00. Твой сменщик — майор Шепель.

— За что его на пост?

— А разве наблюдение за противником — наказание?

— Но должны, по идее, заступить американцы…

— Всё, Седьмой, информацию принял, продолжай наблюдение! Отбой.

Отключив станцию, Тимохин пересказал американцам то, что только что услышал.

— Понятно, — кивнул Харсон. — Ну что ж, с графиком дежурств на посту наблюдения вы определились, можно начинать планирование операции. После завтрака попрошу собраться здесь же.

В 9.00 бригадный генерал и командиры боевых групп «Орион» и «Ирбис» приступили к планированию операции по освобождению пленных военнослужащих армии США и уничтожению лагеря талибов Джабал в Хайрабском ущелье. Разложив на самодельном столе карту местности, Харсон обратился к Тимохину с вопросом:

— Скажите, Алекс, вам уже приходилось отрабатывать подобные задачи?

— Похожие, — ответил командир «Ориона». — Одинаковых ситуаций нет и быть не может, но лагеря «духов» громили.

— Тогда я попрошу вас первым высказаться по поводу того, как, с вашей точки зрения, следует действовать «Марсу» в сложившейся здесь обстановке.

— Хорошо. Разведка показала, что штурм с перевалов невозможен. Следовательно, хотим мы этого или не хотим, но придется атаковать лагерь талибов в лоб с двух направлений по ущелью. В принципе задача вполне выполнимая, если до штурма снять дозорные посты противника. Снимать их следует ночью, бесшумно, снайперами, дабы дать возможность выйти к лагерю основным силам. Мне видится, что атаковать банду следует одновременно двумя группами — «Ориону», скажем, с запада, а «Ирбису» с востока, точно определив разграничительные линии действий подразделений, чтобы не попасть под свой же огонь. Следовательно, необходимо заранее определить каждому бойцу его индивидуальную цель. Это первое. Второе: считаю целесообразным сформировать в группах штурмовые «двойки», в задачу которых будет входить прорыв во время боя к сараю, в подвале которого находятся пленные американские военнослужащие. Эти две «двойки» — четыре бойца отряда — должны будут закрепиться в сарае и исключить вероятность уничтожения пленных. Наблюдение за лагерем покажет, в каком режиме несут службу часовые талибов; исходя из этого, следует провести штурм лагеря, предварительно сняв посты. Уничтожить часовых придется снайперам группы «Орион», спущенным на лебедках до середины скалы, до зоны гарантированного поражения «духов» из бесшумных снайперских винтовок «винторез», с немедленным подъемом на плато после выполнения задачи. Места установления лебедок определены. Так как придется крепить их к скальной породе, то без пиропатронов не обойтись. А это как минимум четыре выстрела, которые могут быть услышаны внизу. Ночью «духи» их непременно услышат, и это вызовет у них тревогу. Поэтому установку лебедок надо произвести днем, и лучше с применением отвлекающего маневра.

— Что вы подразумеваете под отвлекающим маневром?

— Ну, скажем, пролет над ущельем американских самолетов или вертолетов.

— Это исключено. Здесь ни самолеты, ни вертолеты войск коалиции не летают.

— Тем более разовый пролет не будет представлять для пилотов опасности. Раз авиация противника здесь не действует, то и к ее появлению «духи» не готовы. Вы прекрасно знаете, сколько времени требуется для того, чтобы привести в готовность к пуску ракеты ПЗРК «Стингер», «Стрела» или «Игла».

Генерал Харсон отрицательно покачал головой:

— Не думаю, что командование коалиции согласится на подобный вариант.

— Надо убедить его в необходимости воздушного прикрытия наземной операции отряда, в задачу которого входит освобождение солдат коалиции. Американских солдат. Да и риск для пилотов истребителей минимален. Взлетят с базы, поднимутся на высоту недосягаемости переносных зенитно-ракетных комплексов, перед Хайрабским ущельем спустятся и пройдут над ним, вновь уйдя на безопасную высоту. Вот только подобных маневров им надо будет провести несколько, в потенциально безопасных зонах. Пусть талибы поломают голову, почему вдруг авиация коалиции решила провести облет подконтрольной им территории. С лагерем Джабал полеты вряд ли свяжут. Но для этого, повторяю, самолетам надо провести маневры со снижением в нескольких районах. Мы же получим возможность под грохот авиационных двигателей вбить пиропатронами в скалу костыли крепления лебедок.

— О’кей, — произнес Харсон. — Ничего не обещаю, но авиацию запрошу. Рассмотрим вариант отказа командования коалиции о выделении нам техники.

— Генерал, у вас огромные полномочия, вы можете выйти на Вашингтон, на Белый дом. О каком отказе может идти речь?

— Не все так просто, Алекс. Вы клянете свою российскую бюрократию… Поверьте, в США она не меньше и не слабее, чем в России. На всякого рода согласования может уйти уйма времени.

— Вы все же попробуйте, генерал. Если дело пойдет в затяг или последует категорический отказ, тогда и будем думать, что делать без авиации.

— О’кей! — Харсон взглянул на Дака: — У вас, полковник, есть что добавить к словам Тимохина?

— Нет, сэр, по общему плану добавить нечего.

— Что ж, сделаем перерыв. Как только я переговорю со штабом коалиционных сил, вызову вас.

Тимохин с Даком отошли от командного пункта генерала Харсона.

— Как думаешь, Джон, ваши генералы выделят самолеты?

— А черт их знает, Алекс. Командующий недавно сменился, и я думаю, что он больше всего боится потерь. Твоя же инициатива реально ставит под угрозу, пусть и минимальную, жизни летчиков. Ну и, естественно, сохранность самолетов. А там… не знаю, Алекс. Прежний командующий технику выделил бы, а этот… Хотя если Харсон подключит Вашингтон, то куда он денется? Но гадать бессмысленно. Совсем скоро мы узнаем, будет ли у нас воздушное прикрытие или нет. Кстати, что ты намерен делать, если прикрытия не будет?

— Не я, Джон, а все мы. Что же касается меня, то первое, что я сделаю, так это оповещу через Крымова наше руководство об отказе американской стороны в должной мере обеспечивать работу сводного отряда. Это чтобы начальству спокойно в кабинетах не сиделось. Даже заявлю, что в подобных условиях не вижу возможности участия «Ориона» в операции по освобождению американских военнослужащих и уничтожению лагеря талибов.

— Но на самом деле ты же не выведешь «Орион» из игры?

— Нет, конечно. Не пойдете же вы без нас на штурм Джабала… Не справитесь ведь, Джон?

— Не справимся.

— Так какой может быть разговор о выходе кого-либо из игры? Но думаю, Харсон добьется выделения техники. Подождем, время у нас пока есть.

— О’кей, Алекс! Ты к своим?

— Да. Надо подготовить лебедки, отработать задачу со снайперами. Когда мне ждать Ларсена?

— Сейчас прямо и пришлю.

Тимохин не успел собрать бойцов «Ориона», как появился сержант Ларсен и обратился к Александру:

— Сэр, полковник Дак приказал убыть в ваше распоряжение.

— Проходи, Пол, не стесняйся, будь как дома.

— И кружку доставай, — подмигнул товарищу Шепель, — попотчуем спиртиком брата по оружию!

— Сколько времени, майор? — взглянул на Михаила Тимохин.

— Без двадцати десять.

— Что-то я не вижу, чтобы ты собирался сменить на посту наблюдения Дрозденко.

— А чего мне собираться? Я всегда готов.

— Пойдешь к ущелью вместе с Санеевым и Ларсеном.

— С удовольствием.

— Прапорщик Санеев! — Тимохин повернулся к снайперу.

— Я, товарищ полковник, — ответил снайпер-санинструктор группы «Орион».

— Сержант Ларсен выведет тебя к месту, где можно установить лебедку, с троса которой ты будешь отрабатывать из «винтореза» восточные посты «духов». Посмотришь там, что к чему: где установить лебедку, на сколько спуститься незаметно для врага, чтобы двумя выстрелами гарантированно поразить часовых… В общем, осмотришься. Давайте, ступайте! Сержант Ларсен, ведите к ущелью прапорщика Санеева. Шепель, с ними на пост наблюдения!

— Есть, командир!

Ларсен с Санеевым ушли к месту установки правой лебедки. Шепель прошел к посту наблюдения, прилег рядом с Дрозденко:

— Ты еще пролежни не нажил, Андрюша?

— Нет, Миша, канавка удобная. Один недостаток — тени нет. Но с утра солнце не так пекло, а вот тебе достанется.

— Мне на зной плевать. Докладывай, что там у них в лагере?

— Да ничего особенного. Смену в 10.00 «духи» не провели — видно, либо на четыре часа выставляют часовых, либо на шесть.

— А может, и по двенадцать часов держат.

— Вряд ли. Тяжело двенадцать часов на посту службу тащить.

— Талибы — ребята закаленные, натренированные; да и что за служба на этих постах? Это тебе не у нас на вышке торчать. Полеживай себе за пулеметом, смотри за ущельем, и все дела. Ни начальство мозги не сношает, ни работой не нагружают… Даже кемарнуть по-тихому можно, по очереди.

— Да в лагере никто ничего и не делает, кроме двух «духов», что копаются под капотом «Урала», да поваренка, что-то промывающего в котле.

— Остальные что, загорают?

— Двое у реки, стираются, двое недавно автоматы чистили возле третьего здания. Остальные в домах. Выходили их начальники, в сарай с пленными заходили, но пробыли там недолго. Вот и все дела.

— Тоска у них в лагере, Андрюша.

— А чего им надо? Телевидение, радио не признают, компьютеры тоже. Потягивают анашу в домах, базарят меж собой, а может, молятся.

— Понятно… Ну, давай освобождай место и вали на базу. Пост принял.

— Мне показалось, Миша, что главари банды заходили в сарай не просто так.

— Была причина?

— Скорее всего, да. Они пошли туда после того, как часовой им что-то в хату передал. Видимо, пленные чего-нибудь запросили. Главари разбирались.

— Понял тебя.

— Ну ладно, занимай лежанку, а я пошел в лес — там хоть тень, прохладней.

Проводив Дрозденко, Шепель через прицел внимательно осмотрел лагерь. В нем все было спокойно.

Он слышал, как прошли в балку Ларсен с Санеевым. Устроился удобнее. Посмотрел на часы. Прошло двадцать минут. Тишина. Шепель лежал и смотрел за лагерем. Минул час службы — все по-прежнему. Час десять… И тут произошло такое, что надолго запомнилось боевому офицеру и чего он никак не ожидал. В 11.12 из сарая послышались голоса на английском языке. Пленные что-то кричали из подвала. Михаил уловил несколько слов. Американцы требовали, чтобы ублюдки-талибы дали им возможность выйти на поверхность, на свежий воздух. Часовой тоже выкрикнул несколько слов, их разобрать майору не удалось. Из первого дома вышел молодой боевик лет тридцати. Подошел к часовому, постоял с ним, вошел в крайний справа дом. Вышел оттуда с душманом постарше. Тот снял куртку, на нем была темно-зеленая майка. Он подошел к часовому. Выслушав того, отдал распоряжение боевику, что заходил за ним. Моджахед бросился в дом и вышел оттуда с тремя вооруженными автоматами моджахедами. Старший отдал команду. Душманы вошли в сарай. Вскоре на улицу вывели троих американцев в грязной форме без знаков различия. Старший талиб подошел к ним, начал что-то говорить, и в этом момент американцы вдруг как по команде набросились на боевиков. Один белобрысый верзила сбил с ног главаря и навалился на него, двое других солдат кинулись на охрану.

— Ни хрена себе, — проговорил Шепель. — Никак штатники решили мятеж устроить… Но ведь глупо — троим против банды! Или невтерпеж стало?

Американцы разоружили двоих душманов, но это все, что они успели сделать. Часовой и третий боевик охранения вскинули автоматы и в упор дали короткие очереди по нападавшим. Расстреляли тех, кто набросился на охрану; верзилу же, душившего главаря банды, сбили на камни ударами прикладов. Он потерял сознание. А вот главарь оказался живучим. Потирая шею, он медленно поднялся с земли. К нему кинулся помочь молодой талиб, но главарь вместо благодарности врезал ему ногой по яйцам. Тот, выронив оружие, завалился на бок. Главарь поднял его автомат, подошел к лежавшему верзиле, толкнул тело ногой. Американец пришел в себя. Повернул голову в сторону главаря и получил удар прикладом в лицо. Обливаясь кровью, он вновь уткнулся в землю. Главарь же отдал команду, и из домов на улицу высыпала толпа душманов. Впрочем, б́ольшая их часть вышла после того, как прогремели очереди автоматов. Из крайнего дома выскочили два талиба. Шепель определил, что это были заместитель главаря и связист банды. Главарь же был, судя по всему, не кем иным, как полевым командиром Мухаддином. Талибы быстро и организованно простроились в две шеренги перед командиром и лежавшими на земле американцами.

Автоматные очереди услышали и в лесу. Станция Шепеля провибрировала сигналом вызова. Михаил, не отрывая глаз от происходящего внизу, ответил:

— Четвертый!

Услышал в динамике голос Тимохина:

— Первый! Что происходит в лагере «духов»? Кто стрелял, почему?

— Докладываю…

Шепель коротко доложил, чему стал свидетелем в последние минуты.

— Сейчас, Первый, полевой командир построил свою банду. Двоих американцев «духи», скорее всего, кончили — стреляли в упор; а вот третий, самый здоровый из них, пока жив. Вопрос: надолго ли? Эх, сюда бы пару пулеметов да гранатомет — разделали бы банду безо всякого штурма. «Духи», суки, все как на ладони!

— Мы с Харсоном идем к тебе.

— Ага. Еще Дака не забудьте захватить, и всех остальных до кучи. Тут на двоих места впритык.

— Повторяю, мы с Харсоном идем к тебе!

— Принял. Продолжаю наблюдение.

Шепель отключил станцию.

Внизу, в ущелье перед сараем между тем происходило следующее. Накричав на подчиненных, Мухаддин оборвал крик и подошел к лежавшим рядом друг с другом расстрелянным американцам. Выстрелил из автомата охранника им в головы. Отбросил «АКМ» к строю, прошел к третьему, живому пленному. Тот, придя в себя, пытался подняться. Мухаддин ногой сбил его на землю. И… вытащил кинжал откуда-то из-за спины. Наступил коленом на спину американца, схватил его за волосы, рванул голову вверх и с криком «Аллах акбар» одним выверенным движением рассек мятежнику горло. Шепель вскинул автомат, но, скрипя зубами, отбросил его в сторону. Он не имел права стрелять. Мухаддину же простого убийства было мало. По локоть в крови, он тем же кинжалом отсек голову американца и поднял ее над собой. Толпа душманов издала восторженный вопль. Главарь бросил голову к ногам своих бандитов, вернулся к убитым солдатам, тоже отсек у них головы и кинул их к строю. Толпа вопила. Встав, широко расставив ноги, главарь что-то выкрикнул.

— Аллах акбар! — отозвались бандиты.

Двое из них метнулись к ПХД лагеря, принесли оттуда три небольших кола и вбили их прикладами в грунт напротив сарая. И на эти колья насадили отрезанные головы американцев. Шепель, до хруста сжав кулаки, прикрыл глаза. Но заставил себя вновь открыть их, продолжая смотреть на кровавую оргию дикарей, обезумевших зверей в человеческом обличье.

Рядом с майором упал Тимохин, левее и сзади втиснулся генерал Харсон.

— Ну, что в лагере? — спросил Александр.

Шепель медленно отполз назад:

— Смотрите… Сами все увидите.

Командиры заняли место Шепеля. Харсон, увидев головы на кольях, произнес:

— Господи! Что это?

— Казнь талибов, — ответил Тимохин. — Но почему солдаты решили напасть на «духов», не имея ни малейшего шанса выжить в этой схватке?

— От отчаяния, полковник. Солдаты предпочли унижению смерть.

— Но это же глупо!

— А разве вы поступили бы иначе?

— Я бы не дал захватить себя живым.

— Значит, так же пошли бы на смерть. Если бы они знали, что мы рядом, что спасение рядом…

— Что теперь об этом, генерал? Главное, чтобы сейчас, в ярости, в кровавом безумии Мухаддин не решил бы казнить всех пленных. А это вполне возможно. И тогда наша операция потеряет смысл. От того, что мы уничтожим эту стаю бешеных псов, легче никому не станет.

— Каково родным в Штатах будет узнать о гибели сыновей, братьев, отцов?

— Так, погодите, генерал… Мухаддин вновь толкает речь. Жаль, что ничего не слышно.

Главарь банды говорил недолго, затем отдал приказ и спешным шагом, в сопровождении заместителя и связиста направился к своему дому. Строй рассыпался. К телам американцев подошли двое боевиков. Они пинали их ногами, неестественно смеясь. Подъехал «ГАЗ-66». Тела убитых и обезглавленных пленных забросили в кузов, туда же сели двое душманов. Грузовик поехал в сторону западных постов.

— Куда их повезли? — спросил Харсон. — Хоронить?

— Обезглавленные трупы? Нет, генерал, талибы не будут хоронить ваших солдат. Вывезут подальше в ущелье да сбросят с кузова. За ночь шакалы от них и костей не оставят.

— Мрази, ублюдки черномазые!

— Хорошо хоть, что Мухаддин не решился на казнь всех пленных. Но кто знает, что у него на уме? Сейчас одно, завтра другое… Нам надо как можно быстрее провести операцию. Завтра на рассвете. Вы связывались с Кабулом насчет авиации?

— Не успел.

— Возвращаемся и готовим акцию. Шепель, — Александр перевел взгляд на подчиненного, — продолжай наблюдение. В полдень тебя сменит боец «Ирбиса».

— Есть продолжать наблюдение. А ведь я, Саня, мог помочь казненным…

— Ты, Миша, только ненадолго продлил бы их муки. И сорвал бы операцию. Ты не мог ничем помочь тем, кого убили. Но своим невмешательством в кровавое событие ты сохранил шансы выжить оставшимся у талибов пятерым американским парням. Всё! Без соплей, Миша! Мы уходим.

— Давай!

Тимохин с Харсоном ушли в лес, а Шепель занял позицию наблюдения. И как ни старался он не смотреть на головы, насаженные на шесты, взгляд невольно возвращался к ним. И боевой майор физически ощущал, как ярость заполняет его. Плохой признак для врага. Смертный приговор, который будет приведен в исполнение при любых обстоятельствах.

В лесу Тимохина и Харсона с нетерпением ждал полковник Дак.

— Ну, что там случилось? — спросил командир «Ирбиса».

Харсон потер лицо:

— Что, спрашиваешь? Дикари убили троих пленных.

— Как?

— Двоих расстреляли, третьему перерезали горло. А после этого, Дак, Мухаддин лично отрубил им всем головы. Сейчас они насажены на шесты, что стоят напротив сарая.

Дак побледнел:

— Но… но почему ублюдок Мухаддин сделал это?

— Трое пленных, видимо, попросили, чтобы их вывели на улицу. Мухаддин разрешил. Оказавшись вне сарая, наши парни набросились на охрану, а один — тот, кому перерезали горло, — напал на Мухаддина. Двоих пленных расстреляли на месте, третьего сбили с ног, после чего Мухаддин перерезал ему горло. Вот что произошло, Дак…

— Чертовы дикари! Я лично придушу этого Мухаддина.

— Для того чтобы придушить, его еще надо взять. А до этого уничтожить лагерь.

— Мы должны провести операцию завтра, — сказал Тимохин, — и дай бог, чтобы до этого Мухаддин не расправился с остальными пленными.

— Пройдемте в тень, — указал на шалаш Харсон. — Там примем окончательное решение.

Офицеры устроились за столом, внесенным в шалаш. Харсон расстелил карту.

— За основу берем план полковника Тимохина и расписываем его в мельчайших подробностях. Твои предложения, Алекс?

— Перед тем как что-либо предлагать, я хотел бы знать, что с прикрытием установки лебедок.

— Ах да, черт! — Генерал выглянул из шалаша. — Лейтенант Крош!

— Я, сэр!

— Связь мне с Кабулом, срочно!

— Есть, сэр!

Не прошло и минуты, как лейтенант-связист внес в шалаш трубку с толстым штырем-антенной.

— Командующий на связи, сэр!

Харсон принял трубку:

— Это командир «Марса»!

И Тимохин, и Дак могли слушать переговоры бригадного генерала с командующим войсками сил по поддержанию мира в Афганистане.

— Слушаю вас, Харсон!

— Вы в курсе, какую задачу в настоящее время выполняет подчиненный мне отряд?

— Естественно.

— Так вот, сэр. Для решения боевой задачи мне необходимо воздушное прикрытие.

— Что вы имеете в виду?

— Пролет звена истребителей над Хайрабским ущельем.

— Это невозможно. На юге мы авиацию не применяем.

— Это мне известно. Но без прикрытия отряд не сможет провести штурм объекта.

— Ищите другие варианты. Это всё, что я могу вам сказать.

— Всё? Полчаса назад, сэр, главарь банды талибов Сайед Мухаддин лично отрезал головы у троих наших пленных. Если мы не атакуем базу с рассветом, он может сделать то же самое с остальными.

— Что?! Талибы казнили трех пленных?

— Да! Сейчас их головы торчат на шестах в лагере боевиков. И если не будет прикрытия, то… впрочем, вы сами все должны понять. Но если вы по-прежнему не в состоянии принять решение на привлечение к операции авиации, я оставляю за собой право обратиться за помощью к президенту страны, такие полномочия у меня есть!

— Погодите, Харсон, не горячитесь. Убийство пленных в корне меняет дело. Когда самолеты должны пройти над Хайрабским ущельем?

— Время я уточню позже. До связи, сэр!

Харсон отключил трубку и положил ее на пол, отпустив связиста. Взглянул на Тимохина, перевел взгляд на Дака:

— Будет авиация!

— Это мы слышали.

— Так, давайте определимся по времени. Когда сможем установить лебедки?

— Полчаса на доставку их к позициям, еще минут десять на установку пиропатронов… с запасом через час, — прикинул Тимохин.

Харсон взглянул на часы:

— 13.40. В полдень моджахеды смену постов не провели. Возможно, проведут в 14.00.

— Не факт, — сказал Тимохин. — Да и что нам смена? Рев самолетов заглушит выстрелы пиропатронов для всех в ущелье.

— О’кей! — Генерал поднял трубку: — Сэр! Харсон на связи.

— Слушаю, генерал.

— Звено истребителей должно пройти над Хайрабским ущельем в 14.00. Но до этого самолетам необходимо провести ряд подобных маневров и в других местах.

— Я понимаю. В 14.00 звено будет над ущельем.

— Благодарю, сэр!

— Не за что, генерал. Удачи вам!

Харсон отключил станцию и повернулся к Тимохину:

— Алекс, отдай команду на выдвижение к позициям подгрупп установки лебедок. Эта работа на «Орионе».

— Есть!

Александр вышел из шалаша, подозвал Соловьева, проинструктировал насчет лебедок.

— Запомни, Леша, лично выйдешь к ущелью. Ребята должны все подготовить до 13.50, и как только самолеты ВВС США пойдут над ущельем, над лагерем, отдашь команду на применение пиропатронов. «Духи» внизу не должны услышать выстрелы. С собой возьмешь снайперов. Санеева отправишь на восточную позицию, Шматко — на западную. Им находиться там до рассвета, до начала штурма. Давай, Леш! Ориентировочно, самолеты пройдут над ущельем в 14.00. Работай. Об установке лебедок доклад мне.

— Есть, командир!

Тимохин вернулся в шалаш, доложил:

— Мои люди немедленно начнут выдвижение к позициям установки лебедок!

— Ол райт! Будем считать, лебедки установили.

— Где-то в полночь группам надо покинуть лагерь и разойтись на запад и восток. На запад пойдет «Орион», на восток — «Ирбис». Спуск в ущелье проведем там, откуда не будем видны с постов, и проводим синхронное сближение с ними, до расстояния, обеспечивающего безопасность групп. Оно определится на месте. В 5.50 начинают работать снайперы «Ориона». На тросах лебедок они спускаются вниз до уровня, откуда смогут гарантированно поразить цели, и без команды производят отстрел часовых. После чего поднимаются вверх. Часового у сарая снимает прапорщик Санеев. Так как снайперы в дальнейшем участие в штурме принимать не смогут, то наблюдателем с 4.00 и до 8.00 должен быть не боец «Ориона», иначе я останусь без людей.

— О’кей, Алекс! — согласно кивнул Дак. — В 4.00 я выставлю своего наблюдателя.

— Еще по одному человеку от групп оставляем при лебедках, чтобы поднять снайперов, — продолжил Тимохин. — Следовательно, у нас вне штурма остаются четыре бойца: трое моих, один — Джона.

— Вместо одного вашего бойца, Алекс, пойду я, — неожиданно предложил Харсон. — И тогда, с учетом того, что «Ирбис» оставит на позиции наблюдателя своего человека, составы групп сравняются.

— Вы пойдете к лебедке?

— Почему нет? Я знаю, как обращаться с ней.

— Что ж, дело хозяйское, — пожал плечами Тимохин. — Значит, так и решим. На штурм выводим по восемь бойцов в каждой группе. Итого шестнадцать человек при пассивной огневой поддержке с поста наблюдения, против двадцати пяти «духов». Это нормально. Но продолжим. В 5.50 снайперы проведут отстрел часовых на постах. Доложат об этом мне, я — вам, генерал, вы — полковнику Даку. В 6.00 группы должны выйти к постам и, оценив обстановку, продолжить движение к лагерю, используя растительность у подножия северной скалы. Сближение до расстояния прямого штурма лагеря с двух направлений. В 6.15 — сеанс связи между мной и Даком. Если группы будут готовы к штурму, то тут же атакуем «духов», выслав вперед по два человека непосредственно к сараю, где им предстоит занять оборону. У группы «Ирбис» две цели — дом нахождения главарей банды и соседнее здание. Разгранлиния между зонами действия подразделений — от сарая на юг к реке. Огонь вести только фронтальный, ни в коем случае не стрелять вдоль ущелья. «Орион» отрабатывает три здания, одно из которых подрывает выстрелом гранатомета. А конкретно — второе слева здание, где находится неизвестно что. Порядок штурма стандартный: сближение с домами, заброс их гранатами через окна и двери, обстрел из автоматов. Зачистка после освобождения пленных.

— Меня беспокоит второй дом, — проговорил Харсон. — А если в нем все-таки окажутся люди? Заложники или рабы? А вы, Алекс, по ним из гранатомета…

— Там не может быть людей. Мы бы это просчитали.

— И все же, если во втором доме находятся люди?

— Ну хорошо, генерал, убедили: отработаем первый и третий дом, проверим второе здание.

Голос подал полковник Дак:

— Я прошу разрешения на взятие Сайеда Мухаддина живым.

— Зачем, Джон?

— Чтобы лично удавить этого ублюдка.

— Для того чтобы удавить Мухаддина, — улыбнулся Тимохин, — его, конечно, надо взять живым, но зачем спрашивать на это разрешение? Ворвешься в дом — и делай с главарем банды, что захочешь. Генерал же не может официально разрешить тебе самосуд над пленным, будь тот трижды ублюдок?

— Я все понял, — кивнул Дак и повернулся к генералу: — Я снимаю свою просьбу, сэр.

— А я, Дак, никакой просьбы и не слышал.

— О’кей!

Планирование было завершено, и группы отряда «Марс» приступили к подготовке боевой операции.