Грешник

Александр Сергеевич Сгонников

Когда Добро становится Злом, а Зло – Добром, рождается Истина. Магия или жизнь? И стоит ли давать врагам второй шанс? Сплетение мистики и реальности, вымысла и романтики, ингриги, тайны и кровопролитные сражения – всё это читатель найдёт в первой книге остросюжетного фэнтези-романа серии «Грешник».

11. «Будь у меня в руках небесный шелк…»

Аннабэль плавала в чёрной пустоте. Сознание тщетно пыталось зацепиться за что-то материальное. Бесполезно. Тёмное бездонное море не имело берегов. На самой границе сознания девушка осознавала, что эта пустота — она сама. Истинная Тьма, живущая внутри неё, наконец, обрела свободу.

Она затопила все сознание, растворив в себе её личность и память о внешнем мире. Бесконечная пустота, не имеющая границ. В ней отсутствовали понятия верха и низа, пространства и границ. Аннабэль осознавала её внутри себя и одновременно была ею.

Это было странное ощущение — чувствовать тьму в себе и одновременно воспринимать себя её частью. Зародыши мыслей подобно сполохам молний возникали в пустоте. Кто я? Что я? Куда ведёт мой путь? Все эти вопросы рассекали внутреннее пространство подобно вспышкам и исчезали также бесследно, не получив ответов.

Так прошли секунды, а, может быть, — и века. Анна не осознавала времени. Оно было не важно, вторично. Тьма внутри не имела ни начала, ни конца. События и мысли были подобны вспышкам. Всего лишь точки в бесконечном пространстве. Но, постепенно, точек становилось все больше. Тьма переставала быть всеобъемлющей. Она обретала границы, и этими границами было сознание Анны.

«Так вот, какова моя сила на самом деле», — подумала девушка, и с этой мыслью вернулось и ощущение личности. Границы, бывшие до этого иллюзорными, приобрели реальные контуры. Анна почувствовала, что она стала собой. Внутри неё появилась та, кто задаёт вопросы и та, кто на них отвечает. Мысли перестали быть молниями в пустоте и побежали по знакомым маршрутам. Однако, что-то изменилось.

Аннабэль ощутила внутри себя источник. Бурлящий поток Силы, пронизывающий всё её естество. Неугасимый поток энергии, пылающий в самом центре её «Я». Центр тяжести, делающий её «Я» на редкость весомым. Каким-то непонятным образом, Анна понимала, что сможет всегда зачерпнуть энергию из этого потока, и она, пройдя через её тело, сможет изменить реальность, воплотившись в форму, приданную этой энергии сознанием.

Однако, до этого было ещё далеко. Тело девушки ощущалось чем-то даёким и абстрактным. Некоей неведомой твердью, над которой парил в пустоте её дух. Анна подумала о том, что надо бы спуститься и слиться с этой материей воедино, однако из глубины сознания всплыла мысль о том, что тело ещё не готово принять эту Силу. Твердь, на которую предстояло ступить душе, все ещё менялась, принимая новую форму, подобно раскалённому металлу под молотом кузнеца. Внутренним зрением девушка видела, как меняются нервные волокна, обеспечивая проходимость Силы, как делятся клетки мозга, образуя новые центры, способные принимать и преобразовывать Эфир, как внутри её позвоночника образуется новый канал, способный передавать энергию в каждую точку её тела.

Процесс изменений двигался далее, подчиняясь своим законам, неведомым простым смертным, и Анна могла лишь дожидаться его завершения. Секунды, годы, тысячелетия. Время по-прежнему не имело значения. Оно было всего лишь абстракцией, лишённой физического смысла.

По мере изменений притяжение тела росло. Слабые потоки внутренней гравитации, притягивающие её личность к физической оболочке, становились всё сильнее. Вскоре сознание Анны уже было не способно им противостоять, и душа девушки вернулась в изменённое Силой тело. С тихим стоном Аннабэль открыла глаза.

За окном стоял все тот же бессолнечный день. Обстановка в комнате Анны ни капли не изменилась, разве что, у кровати стоял стул, на котором находился серебряный поднос. На подносе стоял стакан с водой. Девушка взяла его в руки и одним глотком осушила. Из глубины сознания поднялась волна благодарности. Не успев толком осознать, что произошло, Анна опять провалилась в беспамятство.

Следующее её пробуждение сопровождалось острым чувством голода. Как будто предвосхищая события, на подносе её ждала фарфоровая чаша с бульоном, на удивление вкусным и ароматным. «Хорошо, хоть не овсянка», — подумала девушка перед тем, как в очередной раз потерять сознание.

Так Анна приходила в себя несколько раз. Каждый раз, предвосхищая её пробуждение, рядом с кроватью всегда были свежие вода и пища. Девушке хватало сил исключительно на то, чтобы поесть, да отправить свои нехитрые потребности. Однажды она даже смогла подойти к чаше с водой, стоявшей перед зеркалом, и умыться. После этого сознание опять покинуло её, едва та добралась до кровати.

Это пробуждение было не похоже на предыдущие. Внутри Анны зрела чётко сформированная потребность, и, осознав её, она уверенно встала с кровати. Скинув с себя пропитанную потом ночную рубашку, девушка направилась в главный зал, где чётко ощущала ауру Охотника. Тот факт, что она могла без усилий ощущать чужое присутствие, её не беспокоил. Сказать по правде, её ничто не беспокоило кроме новой потребности. Анна знала, что нужно делать и почему то понимала, что всё дальнейшее будет уместно.

Маркус сидел в кресле напротив камина и читал книгу. Чтение настолько увлекло мужчину, что он не заметил (или сделал вид, что не заметил) Анну. Тихонько, на цыпочках, девушка подошла к нему и, повинуясь какому-то странному внутреннему импульсу, провела языком по его щеке, одним длинным движением.

Охотник обернулся к ней и, поняв, что происходит, ни слова не говоря, взял её голову в ладони и ответил ей глубоким длинным поцелуем. Внутри у девушки будто взорвалась бомба. Тёплая волна, зародившись внизу живота, прокатилась по всему телу. Яростными, едва контролируемыми движениями, она практически сорвала с Маркуса блузу, оторвав в процессе несколько пуговиц. С ремнём и клапаном брюк справился он сам.

Не прерывая поцелуя, любовники переместились ближе к камину. Напротив него на полу был расстелен ковёр, украшенный монограммой предыдущего владельца. Обнажённые, не размыкая объятий и не прекращая целоваться, они опустились на ковёр. Анна оказалась снизу. Через несколько мгновений все началось. Каждое движение отзывалось приятной тёплой волной. Волны наслаждения проходили по телу и сознанию Анны, стирая все, что происходило с ней ранее. Это был совершенно новый опыт, её выбор, то, чего она хотела и подсознательно ждала с того самого дня, когда первый раз ощутила близость Маркуса, не в контексте боя и судорожного бегства от преследователей, а здесь, в месте вне времени, отрезанном от окружающего мира непроницаемой стеной.

Каждое движение, каждый вдох, каждый импульс страсти проникали в самую суть девушки, резонируя с потоком Силы. Каждый импульс, возвращённый потоком, тёк по её нервам и мышцам, приводя в блаженство. Казалось, всё тело пылало, но огонь не сжигал. Анна чувствовала, как энергия её страсти превращается в Силу, разливающуюся по её телу. Это было настолько восхитительно, что она не могла сдержать себя и громко стонала от удовольствия.

С каждым движением, с каждым вдохом это становилось все более ярко. Сила текла сквозь неё сплошным потоком, и, в опредёленный момент, девушка поняла, что не касается спиной ковра. Её тело парило в нескольких дюймах над полом. Всё это не имело значения. Поцелуи, прикосновения, ощущение внутри неё — вот, что было важным. И ещё: она ощущала Силу. Не только свою, но и Силу Маркуса, входящую в резонанс с её. Каждый контакт рождал взрыв, проходящий сладкой волной по позвоночнику.

Они испытали оргазм одновременно. Взрыв физического удовольствия породил выброс сил. Огонь в камине погас, в комнатах посыпались с полок предметы. Хрустальным и фарфоровым фейерверком рассыпалась посуда. В воздухе остро запахло озоном.

Любовники опустились на ковёр, все ещё не размыкая объятий. Губы коснулись губ и длинный поцелуй, исполненный нежности, завершил тот магический шторм, которым сопровождалась эта нечаянная близость. Поцелуй, который и не думал заканчиваться.

***

— Марко, что у тебя с руками? — спросила Анна, увидев на ладонях мужчины ожоги.

— Ты выплеснула наружу столько силы, что это было на редкость ощутимо, — спокойно произнёс Охотник. — Ну, я тоже не удержался. Ты ещё свою грудь и спину не видела.

— Но мне не было больно.

— Вообще-то мне тоже. Мне было чудесно.

— И мне. Знаешь, у меня это первый раз. Ну, я имею в виду так, чтоб по желанию, — сказала Анна смущённо.

— Я понимаю. У меня тоже. Никогда не делал это с колдуньей. Боюсь, что, если продолжим в том же духе, спалим к чертям весь особняк. Баст будет недовольна, в конце концов, это её дом, — произнёс Маркус весёлым голосом.

— А мы аккуратно… Продолжим?! Марко, ты же говорил… — в голосе Анны отразилась смесь недоумения и надежды.

— Анни, так уж вышло, что всё стало сложнее, чем просто искупление. Ты… В общем, я к тебе привязался. Давай считать так.

— И с чего бы это?

— А с того, что ты не просто глупая баба, попавшая в переплёт. Ты — человек, готовый пожертвовать жизнью ради своих целей. Причём, не только ради себя. Я частично ощутил то, что тебе пришлось пережить, когда был проводником Окулуса.

— Ты видел?

— Не видел, но ощутил. Этого мне хватило. Но ты взваливаешь на себя слишком много, — произнёс Охотник

— Да заткнись ты уже, Марко! Я все решила, и не тебе меня переубеждать! — горячо ответила девушка.

— Безумству храбрых поем мы песню… — продекламировал Маркус. — Русинский писатель Горьков. Они там, на севере, знают толк в фатализме и самопожертвовании.

— Марко, скажи мне одну вещь… — продолжила Анна, стараясь придать своему голосу максимально будничное выражение. — На кой хрен ты пытался меня убить?

— Я не пытался. Это часть ритуала. Видишь ли, Анна, дело в том, что для того, чтобы ты смогла сделать то, что сделала, тебя надо было привести в особое состояние сознания. Запустить твой мозг на максимум и вообще — минимизировать его связь с телом. Сделать это можно было, введя тебя в состояние клинической смерти, как это называют Магос Медикум.

— Постой, ты же меня утопил! — воскликнула Анна. — Какое, нахрен, изменённое сознание? Ты меня убить пытался!

— Анни, дело в снадобье, что я тебе дал. Оно вводит в состояние клинической смерти. Только вот, чтоб оно сработало, надо внушить мозгу, что он умирает. Ну я и…

— То есть ты просто напугал меня до усрачки, и я подумала, что я, того? — с недоверием спросила Анна.

— Почти. Только я пугал твоё подсознание. Ему нужна была достоверная картина смерти. Я вытащил тебя из воды, до того, как ты окончательно задохнулась. Правда, если бы ты не справилась, это бы не сильно помогло.

— Марко, ты сволочь! — Анна беззлобно ткнула Охотника локтем в бок.

— Но я преуспел. К тому же, тебе было на это плевать полчаса назад. И будет плевать, максимум через час.

— Через час? Плохо же вы меня знаете, господин Охотник, — промурлыкала девушка и ткнулась носом ему в щеку.

— Анни… Ты же ещё не оправилась, — попытался возразить Маркус.

— Мне просто отлично и сейчас будет ещё лучше!

— Хорошо, только давай в этот раз не будем ничего ломать.

— Как получится, милый, как получится.

***

— А что ты такое читал, когда я зашла? — спросила девушка пару часов спустя.

Уставшие и довольные, Маркус и Анна сидели у камина, глядя на языки пламени.

— Посмотри. Книга ещё лежит на кресле.

— Ух ты! Такая старая. Йейтс. Это что, мастер магии или автор трактата по боевым искусствам? — спросила девушка, вертя в руках потрепанный томик в тиснёном кожаном переплёте.

— Анни, открой и посмотри сама.

Анна открыла книгу, выбрав страницу наугад, и замерла, ошеломленно глядя на Охотника.

— Это стихи, — выдохнула она. — Красивые. Вот, послушай:

«Будь у меня в руках небесный шёлк,

Расшитый светом солнца и луны…

Прозрачный, тусклый или тёмный шёлк,

Беззвёздной ночи, солнца и луны».

Маркус ответил спокойным и немного печальным голосом:

Я шёлк бы расстилал у ног твоих.

Но я — бедняк, и у меня лишь грёзы…

И я простираю грёзы под ноги тебе!

Ступай легко, мои ты топчешь грёзы…»

— Одно из моих любимых стихотворений, — пояснил он.

— Почему именно оно? И вообще — ты и стихи? Я не ожидала, честно, — в голосе Анны все ещё слышалось удивление.

— Потому, Анни, что так и есть. У меня нет ничего кроме грёез — сраной мечты о том, что я, наконец, перестану скитаться по миру и найду своё место в нем, что мои голоса хотя бы ненадолго замолчат, — произнёс Охотник сердито, но через секунду смягчился. — Эта книга со мной очень давно, ещё с тех самых пор, когда я не был Грешником, а был всего лишь братом Ордена.

— Зачем она тебе? — недоуменно спросила девушка.

— Она напоминает о том, зачем это всё нужно. То, что я делаю. Я смотрю в неё и стараюсь не забыть, как это — быть человеком.

— Я так понимаю, у книги есть своя история?

— Есть, Анни, и я тебе её расскажу.

— Одна из твоих «удивительных» историй, в конце которой ты выпустишь кому-нибудь кишки или отрубишь голову очередной ведьме? — подмигнув, спросила Анна.

— Нет, — Маркус, казалось, не заметил шпильку в свой адрес. — В этой истории не будет вывороченных кишок и отрубленных голов. Даже мордобоя не будет, ну, почти не будет.

— Раз так, тогда поделись. Возможно, это поможет мне найти свой путь, я же ведь тоже все ещё потеряшка и бреду по жизни наугад.

***

Крепость-Монастырь Ордена Стерегущих Ночь. 20 лет назад. За день до испытания Колодцем Душ.

Узкий коридор крепости был в хаотичном порядке уставлен боевыми манекенами. Их толстые бочкообразные тела выглядели на редкость угрожающе в неверном свете двух чадящих факелов. Десять ярдов, десять манекенов. На то, чтобы пройти коридор, ровно минута.

Маркус перевернул песочные часы и снял с пояса короткий боевой топор с закругленным лезвием. Пару раз крутанув топор в руках, он бросился в атаку. Разворот корпуса, удар «под колени», добивающий удар в шею. Короткое движение и следующий манекен поражён «в спину». Развернуться, подшаг, ещё одна атака. Юный воин крутился волчком, поражая неподвижных «врагов» резкими и точными ударами. Работа коротким оружием в ограниченном пространстве была необходимой частью подготовки каждого боевого брата. Маркус уделял ей особое внимание, так как чётко понимал, что его длинный рунный меч в такой ситуации будет бесполезен. Требовались навыки владения альтернативным оружием, и юноша развивал их.

— Пятьдесят шесть секунд. Отличный результат, — произнёс брат Теодор, стоявший в дальнем конце коридора.

Маркус как раз обрушил своё оружие на голову последнего манекена. Деревянная голова разлетелась в щепу. Теодор одобрительно кивнул.

— Спасибо, Мастер, — произнёс юноша, переводя дыхание.

— Марко, у меня к тебе дело. Срочно приводи себя в порядок, переодевайся и спускайся во двор. На все про все — десять минут. Сегодня мы идём в город.

— Есть, Мастер! — бодро отрапортовал юноша, и через секунду добавил. — У нас будет боевая операция? Оружие и снаряжение брать?

— Никак нет, Марко. Сегодня обойдёмся без оружия. Жду тебя внизу через десять минут. Твоя одежда на кровати, надень её.

***

Спустя десять минут, юноша, одетый в безупречно скроенный серый костюм, спустился во двор. Он стоял, смущённо переминаясь с ноги на ногу, и размышлял о том, что ему предстоит. По всему выходило, что им с Мастером Теодором придётся участвовать в тайной операции. Что это будет? Охота на чернокнижника? Слежка за контрабандистом артефактов? Сердце юного воина замирало в предвкушении грядущего приключения.

Навстречу Маркусу вышел Мастер Теодор. Его крепкая, коренастая фигура была одета в клетчатый костюм, показавшийся юноше весьма легкомысленным. На голове Мастера Меча красовалась серая шляпа-котелок. Выбритые щеки светились синевой. Маркус, до этого видевший Теодора в командирском мундире, боевой броне либо рясе, был крайне удивлён такой переменой облика, хоть и всячески пытался скрыть своё удивление. Судя по глубокому понимающему взгляду Мастера Теодора, это получалось не очень.

— Я вижу, ты готов, брат Маркус. Тогда немедля спускаемся в город. Скоро там начнётся самое интересное.

— Что начнётся, Мастер?

— Ярмарка, Марко. Фокусники, карусели, потешные бои, гадания и все прочее. Не хочу ничего пропустить.

— Наша цель на ярмарке? — недоуменно спросил юноша.

— Наша цель — хорошенько поразвлечься. Сегодня у тебя выходной. Так что давай, ты проведёшь этот вечер как обычный человек, а не как солдат.

— Это ещё зачем? — выпалил Маркус, от расстройства забыв про субординацию.

А расстроиться было, от чего. Никаких приключений, погонь по ночным улицам, схваток врукопашную. Развлекаться… Да ещё и накануне Испытания. Что за блажь взбрела в голову Мастеру Теодору!

— Считай это подготовкой к испытанию Колодцем. А теперь пошли, нам предстоит ещё добраться до города, — Мастер Теодор проигнорировал эмоциональную реакцию юноши.

Нехотя Маркус поплёлся за своим наставником, гадая, в чем же будет состоять испытание.

***

Ярмарка встретила их толчеёй и многоголосицей. Кричали торговцы, нахваливающие свои товары, надрывались зазывалы, сулящие разные удивительные чудеса и впечатления, галдели сновавшие рядом дети. Проходившая мимо девушка в длинном шелковом платье игриво улыбнулась Маркусу. Тот, засмущавшись, покраснел и отвёл глаза.

— Пойдём, Марко. Здесь есть много интересного, — произнёс Теодор, увлекая юношу за собой к расположившимся поодаль цветным шатрам.

Первым, что поразило Маркуса, было выступление фокусника. Седой усатый джентльмен в чёрном фраке и безупречно белой рубашке творил настоящие чудеса: из его пустой шляпы вылетали голуби а высохший цветок после нескольких пассов превратился в прекрасную розу, которую фокусник подарил одной из дам, следившей за представлением.

Неискушённому зрителю все эти трюки казались волшебством. Маркуса же удивляло то, что в ауре фокусника он не уловил ни намёка на Силу. Тем удивительнее было следить за чудесами, совершаемыми этим пожилым усатым мужчиной.

— Ловкость рук и подготовка, Марко, — ответил Теодор на вопросительный взгляд юноши.

Фокусник раскланялся и ушёл в свой шатёр. Мужчины направились дальше, туда, где слышалась странная, чарующая музыка, сопровождаемая гипнотическими барабанными ритмами.

Под звук барабанов и флейты на огороженной площадке танцевала стройная смуглая девушка, одетая в просторные бирюзовые шаровары и бирюзовый же лиф, расшитый медными монетами, мелодично позвякивающими при каждом её движении. Гибкая и грациозная, двигаясь в такт музыке, она, казалась чем-то, пришедшим из другого мира, доселе неведомого Маркусу. Движения танцовщицы вызывали в нем странные чувства; он, как зачарованный, смотрел на её стройную и гибкую фигуру, излучающую зной и страсть. Юноше стоило больших усилий побороть в себе желание шагнуть за заграждение.

Танец закончился, и девушка ушла отдыхать, провожаемая одобрительными аплодисментами. Маркусу казалось, что он хлопал громче всех.

— Дамы и господа! Извольте лицезреть великолепного Джеронимо! Самого сильного мужчину в мире! — раздался в толпе глубокий зычный бас.

Маркус и Теодор поспешили туда, откуда раздавался бас. На дощатом помосте диаметром около трёх ярдов стоял огромный мужчина в красном обтягивающем трико. Бугристые мышцы, подобно огромным шарам, перекатывались под тканью, могучие ноги были диаметром со ствол дерева, бицепсы великана были размером практически с голову ребёнка. Фигура Джеронимо излучала неукротимую, первобытную силу.

Подойдя к двум огромным гирям, Джеронимо схватил их и начал подбрасывать так, как будто они ничего не весят. Закончив с гирями, великан взял стальной прут и без труда согнул его в кольцо. Затем была очередь тяжёлого мельничного жернова, который Джеронимо взвалил себе на плечи и несколько раз присел и встал. Покончив с упражнениями, гигант продемонстрировал восхищенным зрителям свой устрашающий бицепс.

— А теперь, господа, кто готов бросить вызов Великому Джеронимо? Найдутся ли среди вас смельчаки, готовые противостоять такой силе? Двести талеров тому, кто сможет продержаться против Джеронимо хотя бы минуту! — объявил толстый коротышка, стоявший рядом с помостом.

Удивительно, но именно ему и принадлежал этот зычный бас, привлекший внимание Маркуса и его спутника. Из толпы вышел высоченный детина в простой холщовой блузе и просторных шароварах. Маркус про себя отметил, что детина ни в росте, ни в габаритах не уступает Джеронимо.

— Итак, дамы и господа. Правила просты — побеждает тот, кто останется стоять на помосте. Да начнётся бой! — провозгласил толстяк, когда бойцы встали друг напротив друга.

Первым начал Джеронимо. Мужчина нанёс длинный удар кулаком, целя в голову детины в шароварах. «Слишком медленно», — отметил про себя Маркус. Детина не успел уклониться. Кулак Джеронимо врезался ему в скулу. Вздрогнув всем телом, детина начал плавно оседать на помост. Джеронимо тем временем схватил его в охапку и под бурные аплодисменты выбросил с помоста.

— Ну что, будут ещё смельчаки? — вопрошал толстяк.

Внезапно Маркус снял пиджак и протянул его Мастеру Теодору.

— Я пойду, — сказал он.

— Помни, Марко — не калечить и не убивать. Поаккуратнее там, — произнёс Теодор и озорно подмигнул ученику.

Толстяк посмотрел на Маркуса с сомнением, однако, встретив уверенный взгляд юноши, указал в сторону помоста. Юноша поднялся на помост и встал напротив Джеронимо. Тот возвышался над юным воином подобно столетнему кряжистому дубу.

— Итак, следующий бой! Давид и Голиаф! Посмотрим, как долго сей юный смельчак сможет бегать от Великого Джеронимо! — произнёс толстый коротышка.

Толпа встретила эту реплику одобрительным смехом. Коротышка взмахнул рукой, дав сигнал к началу боя, и достал хронометр.

— Зашибу, малец! — пробасил Джеронимо и замахнулся для удара.

Маркус среагировал так резко, как только смог. Первым движением он сделал короткий шаг к великану, уклоняясь от бьющей руки и, продолжая движение, нанёс резкий удар левой ногой, целя в колено гиганта. Удар достиг цели, и Джеронимо, охнув, слегка наклонился.

Опустив ногу на землю, Маркус впечатал свой правый кулак аккуратно под ребра великана. Тот шумно выдохнул и согнулся ещё ниже. Но, несмотря на это, он все же попытался контратаковать юношу прямым ударом правой руки. Предвидя это, Маркус резко отпрыгнул назад. Огромный кулак просвистел в дюйме от его лица.

Не желая терять инициативу, юноша сделал шаг к Джеронимо, нанося удар левой ногой с разворота, целясь на этот раз в левое подреберье гиганта. Удар опять достиг цели, вышибая из легких Джеронимо остатки воздуха и причиняя тому сильную боль.

— Тхэ! — выдохнул Маркус и нанёс точный прямой удар в незащищённое солнечное сплетение противника.

Джеронимо начал заваливаться на юношу, обхватив того руками. Возможно, он хотел придавить Маркуса своим весом, однако юноша разгадал этот манёвр и, обхватив руки гиганта своими, резко упал на спину, уперев в грудь силача ногу. Используя инерцию падения и помогая упёртой в грудь Джеронимо ногой, юноша перебросил тяжёлое тело через себя. Великан вылетел с помоста и рухнул в толпу ошеломлённых зрителей.

Маркус встал, развернувшись лицом к зрителям. Те, осознав что произошло, начали аплодировать. Под всеобщее ликование юноша уже думал спуститься вниз и получить свою награду от растерянного толстяка, однако из толпы вышел недавний детина в блузе и шароварах.

— Подстава! — заорал он глядя на Маркуса. — Они с Джеронимо сговорились. Дурят нас, честные люди!

Толпа неодобрительно зашипела.

— Если ты так думаешь, то выйди на помост и докажи! Только учти, парень тебя жалеть не будет! — раздался из толпы уверенный голос Мастера Теодора.

— Ну же, давай! Докажи! — загалдела толпа.

Тот постоял немного и, плюнув, ушёл, смешавшись с толпой. Под одобрительные аплодисменты Маркус забрал свой выигрыш у растерянного коротышки.

— Молодец, Марко. Как из пушки расстрелял. Не зря я тебя гоняю, — гордо сказал Теодор, похлопав парня по плечу. — А теперь пойдём, промочим горло и чем-нибудь перекусим.

Приобретя у торговца две чашки ароматного напитка, пахнущего лесными травами и корицей, они отправились к находившимся неподалёку лавкам.

— Присядь, посторожи, — попросил Теодор и протянул юноше свою чашку. — Я сейчас вернусь.

Через несколько минут он вернулся с двумя кренделями, обильно посыпанными сахарной пудрой.

— Вредная пища, но страсть, какая вкусная! Попробуй, Марко, не пожалеешь, — сказал Теодор.

Маркус взял крендель. Сочная и сладкая выпечка, казалось, таяла во рту. Ничего более вкусного он раньше не пробовал. Настроение, и без того хорошее, поднялось ещё выше. «Вот оно», — думал Маркус. — «Настоящее счастье, здесь и сейчас. Суета, шум, развлечения, вкусная еда и напитки. Как мало нужно для того, чтобы ощутить жизнь».

***

Следующим пунктом в их программе был шатёр гадалки. Мадам Хельга, как гласила надпись, могла предсказать будущее любому желающему всего за три талера. Мастер Теодор всячески не хотел идти, однако Маркус был непреклонен.

— Прорицание есть ересь, умы смущающая, — процитировал Мастер Теодор строки из Священного Писания.

— Полно вам, Мастер. Давайте посмотрим. Мне ещё никто не гадал, — попросил Маркус, глядя в глаза наставника.

— Бес с тобой, Марко, пошли! Может, разоблачим чернокнижницу, — сдался, наконец, наставник.

В шатре пахло благовониями. В центре за круглым столом, испещрённым магическими символами восседала сама Мадам Хельга — тощая старушка в чёрной мантии. Удивительно, но Маркус не ощутил в её ауре ни намёка на Силу. Он уже было собирался уйти, думая, что его обманули, однако Теодор удержал его за руку.

— Подойди, ты же сам хотел, — сказал он.

Маркус нехотя подошёл и сел напротив старушки в мантии. Женщина взяла ладони юноши в свои. Сделав пару глубоких вдохов, она пристально посмотрела ему в глаза и произнесла:

— Вижу, ждёт тебя бой сложный, но ты сможешь выжить. Полагайся на свои инстинкты и верь в себя, и тогда вернёшься живым.

Маркус оторопело смотрел на неёпару минут, затем протянул ей деньги.

— Спасибо, мадам, — смущённо пробормотал он и пулей выскочил из шатра.

Мастер Теодор вышел за ним, подмигнув Мадам Хельге.

— Она же не колдунья, как она узнала про то, что мне предстоит? — спросил Маркус озадаченно.

— Эх, Марко! Для того, чтобы предсказывать будущее, не всегда нужна Сила. Достаточно лишь знания человеческих душ, острого ума и известной наблюдательности.

— Не понял. Как без Силы?

— А так, Марко. По тебе видно, что ты юный. Лет примерно на восемнадцать тянешь, а, значит, — призывного возраста. Одет небогато, значит, от армии не откупишься. Раз не откупишься, значит пойдёшь служить, а учитывая то, что парень ты крепкий, то точно не писарем в штаб, а на фронт непременно. Вот и всё гадание. Ах да, про инстинкты и веру в себя… А как без них-то воевать, сам подумай. Такая магия, Марко.

— Так просто, Мастер.

— Простые вещи самые эффективные. А теперь пойдём отсюда. Я с тобой ещё в одно место зайти хотел.

***

«Ещё одно место» оказалось старинным двухэтажным особняком, расположенным на тихой и уютной улице в центре города. Фасадом особняк выходил на одетую в гранит набережную реки. По внешнему виду особняка было видно, что строение переживало не лучшие свои годы: краска на фасаде облупилась, колонны, поддерживающие портик главного входа, были покрыты трещинами и выбоинами. Одна лишь дубовая дверь сохранила намёк на респектабельность.

Мастер Теодор подошёл к двери и трижды громко постучал. Дверь открыл бородатый мужчина высокого роста и богатырского телосложения. Несмотря на чистый и опрятный фрак, выглядел он весьма сомнительно. Маркус сам не понял, что было тому причиной: мозолистые узловатые руки, присущие, скорее, простолюдину, нежели слуге в богатом доме, цепкий и одновременно короткий взгляд, или общая расслабленность позы, намекающая на некую, практически кошачью, готовность к резким действиям. Такой облик больше подходил профессиональным убийцам и матерым уголовникам, нежели прислуге. В общем, мужчина явно не вызывал доверия. Однако Теодор подмигнул ему, как старому знакомому.

— Анри, проводи нас к Мадам, и не обращай внимания: парень здесь первый раз, — произнёс наставник, обращаясь к бородачу.

Конец ознакомительного фрагмента.