Паргоронские байки. Том 4

Александр Рудазов, 2021

«Титаны – это своего рода живой адамант. Вместо кости у них чистый алмаз, вместо крови – прозрачный ихор, а вместо сердца – пылающая звезда. Внешне титаны похожи на очень рослых людей, но с людьми у них меньше общего, чем у жуков-палочников. Одни смертные считают титанов чем-то вроде земных богов. Это не так. Другие смертные считают титанов чем-то вроде буйных стихий, сородичей хтоников. Это тоже не так. Титаны – это сама воля мироздания, получившая зримое воплощение. А мироздание неоднородно и желает самых разных вещей…»

Интерлюдия

— Достаточно, — прервал Бельзедор. — Я думаю, все мы согласимся, что на этом рассказ лучше закончить.

— А я бы и дальше послушал, — возразил Дегатти. — Кто там пришел к Монго?

— Какая разница? — поморщился Бельзедор. — Рассказ вообще следовало закончить на том, что боги придавили Монго скалой.

— На самом деле дальше и правда уже не так интересно, — сказал Янгфанхофен. — Я могу рассказать о том, как еще через полтора столетия Монго все-таки освободился, как много лет служил Сакору Дзидоше, как спускался в Паргорон и сражался с Совитой, а в конце концов умер и стал богом… но это страшно долгая история, и в ней слишком много философии, богословия и рефлексии.

— Какая интересная все-таки вещь — это Учение У, — сказал Дегатти. — Я про него слышал, но только очень общие слова. Мне всегда казалось, что это то ли религия, то ли разновидность магии… а оно, оказывается, умение управлять Хаосом…

— На самом деле нет, — сказал Бельзедор. — Учение У — это не про Хаос. Святой Машибухер просто дал Монго то, что тот был способен принять. Другого ученика он бы учил иначе.

— Ты-то откуда знаешь?

Бельзедор не ответил. Дегатти внимательно на него посмотрел и решил, что нет смысла расспрашивать. Он уже понял, какие темы этот титан старательно обходит стороной.

— А все-таки поразительно, каким утырком был Монго в юности, — заговорил о другом волшебник. — До сих пор не верится.

— В начале жизненного пути — еще каким, — подтвердил Янгфанхофен. — Он задолбал симов, задолбал своего учителя, задолбал в итоге даже богов — и его похоронили под огромным камнем. Вот потом, когда его все-таки освободили, он что-то переосмыслил и начал долгий, очень долгий путь к истинной мудрости…

— И в конце концов этот прохиндей стал богом.

— Да еще каким. Монго, он же Дзикой, он же Хануман, он же Сунь Укун, он же Провоналаки… его знают под множеством имен, этого бога-обезьяну. Во множестве миров о нем рассказывают сказки. Он любит путешествовать — и везде оставляет свой след.

— Да уж… Но вообще-то неожиданно. То есть по твоему рассказу Монго добрый, конечно… в целом… но… я даже не знаю…

— Смертные почему-то считают, что раз боги благи, то они должны быть благи абсолютно, — усмехнулся Янгфанхофен. — Всегда, во всем, без исключений. Но это же просто невозможно.

Янгфанхофен нагнулся, достал из печи горшочки с ароматом печеных морепродуктов и отнес сидящему за столиком существу, похожему на рыболюда.

— Хотите вот услышать историю о боге в целом положительном, но далеко не идеальном? — спросил он, вернувшись за стойку. — Причем не о каком-то мелком божке, а о нашем главном враге — Космодане. Он довольно противоречивая фигура, знаете ли. Во многом похож на нашего же Корграхадраэда, только стоит по другую сторону водораздела.

— О Космодане? — спросил Бельзедор, потирая шрам на груди. — Ну давай, охотно послушаю.