Стрелок с севера. Сборник рассказов

Александр Прялухин

Страшные и смешные, короткие и не очень, фантастические рассказы об ужасе, притаившемся в стенах старой коммуналки, о том, как человек смотрит на обломки прежнего мира сквозь перекрестие прицела, об одиночестве и жизни после ядерной войны, об отношениях между людьми-преступниками и полицейскими-андроидами, о любви и ненависти.

© Александр Прялухин, 2019

ISBN 978-5-4496-6685-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стрелок с севера

Она убивала. Без жалости, без мук совести. Заняла позицию на каменистой возвышенности, догоняла разбегающихся людей перекрестием оптического прицела, нажимала на спусковой крючок. Несколько тел уже лежали на земле, для остальных не было спасения — куда бежать в пустыне?

Впрочем, достаточно. Аккуратно закрыла пластиковой крышкой окуляр: об оружии она заботилась, берегла его. Закинула винтовку на плечо и двинулась на северо-запад, прочь от еще одного запуганного поселения. Конечно, на всех патронов не хватит, но она будет убивать столько, сколько сможет. Пока идет к своей цели.

Для ночевки нужно было выбрать такое место, где можно развести костер, не опасаясь, что его видно на несколько километров вокруг. Небольшое ущелье вполне годилось. Здесь могут быть змеи, но это лишь пресмыкающиеся, не люди. Нет смысла бояться их или ненавидеть. Просто надо быть осторожнее.

Разогрела нехитрый ужин, поела. У нее еще оставался кофе, из того большого магазина, не до конца разграбленного мародерами. От кружки шел аромат, который заставил ее тихонько стонать, закрыв глаза. Невольно нахлынули воспоминания о другой жизни, где хороший кофе был обыденностью. Там было счастье, детский смех, крепкие объятия любимого. Тряхнула головой. К черту! Надо почистить винтовку…

С утра сверилась с бумажной картой. Намного удобнее было бы пользоваться смартфоном, но заряжать его негде, да и спутники на орбите выходили из строя, точность позиционирования ухудшалась с каждым месяцем.

Сегодня на пути, возможно, встретится еще одно поселение. По крайней мере раньше там было несколько домов, заправка, и магазин. Отлично! Может быть, получится и патронов раздобыть. Она закрыла нижнюю часть лица черным платком — ветер гнал ей навстречу песчаную пыль.

Когда солнце повисло в зените, на горизонте появились какие-то строения. Теперь надо осторожно! Чтобы не заметили раньше времени. И выбрать удобную позицию. Эх, жаль нет возвышенности, вокруг ровная, как стол, местность. Ну да ничего, не впервой. Вон там вполне подходящие развалины, чтобы с их стороны подойти к поселению.

Кажется, над домами тянулась тонкая струйка дыма. Да, точно. Значит, здесь и правда кто-то живет. Пока живет… Женщины, дети? Не имеет значения.

Последние пятьсот метров пришлось идти пригибаясь. Сняла винтовку с плеча, щелкнула предохранителем. Довольно близко к домам, даже оптика не понадобится, глазомер у нее хороший, пристрелянный. Легла на бетонную плиту, осторожно выглянула из-за обломка стены. Никого. Ага, вот появилась женщина с тазиком, наполненным какими-то тряпками. И еще на крыльце сидит сухонький старикашка, она его сразу и не заметила. В руке сжимает карабин. Пожалуй, имеет смысл уложить его первым. Приклад в плечо, палец на крючок.

Она услышала позади шорох. Хотела обернуться, но… поздно! Сильный удар по затылку, в глазах потемнело, и горячий пустынный мир, со всеми жалкими, ненавистными людишками, растворился в небытие.

Сознание возвращалось медленно. Сначала пришла боль. Голова раскалывалась, словно она была наковальней, по которой кузнец долбил своим молотом. Заставила себя открыть глаза. Темно. Сколько же она была в отключке? Рядом горел костерок, кто-то подбрасывал в него щепки, сухие ветки.

Попыталась приподняться и невольно застонала. Человек обернулся, подошел к ней, помог сесть. Она почувствовала, что руки связаны за спиной.

— Как звать?

Ничего не ответила. Смотрела зло, исподлобья. Перед ней был огромный, сильный мужик, кулаки которого смахивали на тот самый молот кузнеца. Пожалуй, одним из них он ее и огрел.

— Ты убивала людей? На тридцатом разъезде? И в жестяной деревне? И на окраинах города?

Она приподняла подбородок, хотела с вызовом бросить ему в лицо — «да, я убивала!». Но язык с трудом ворочался, во рту пересохло, она закашлялась.

Мужик встал, принес ей кружку, прижал к губам, наклоняя.

— Пей, пей. Не отравлю. От этого голова не будет так болеть.

Она выпила что-то горьковатое, но приятное на вкус. Мысли прояснились, боль действительно стала уходить. Облизнулась, заставив себя не говорить «спасибо». Не за что ей его благодарить.

— Давай уже…

Он посмотрел на нее вопросительно.

— Давай — делай, что задумал, и кончай со мной. Во всех смыслах… Не ты первый, но, надеюсь, последний. У меня нет иллюзий насчет вашего брата.

Мужик опустился перед ней на корточки, покачал головой.

— Меня Денисом зовут.

В ответ снова молчание.

— Значит, это все-таки ты.

Опустила глаза, кивнула — уже без вызова, без злости.

Он поджал губы, вернулся к костру, поворошил угли толстой веткой. Двое сидели друг напротив друга и долго не разговаривали, даже не смотрели.

— Катя.

Денис обернулся, посмотрел на нее испытующим взглядом, кивнул, что, наверное, означало «очень приятно, Катя».

— Поесть я тебе не дам, потому что сотрясение, стошнит. А воду пей. Хочешь?

— Хочу.

Он выпоил ей еще одну кружку.

— У меня там, на заправке, сестра живет. С детишками. Так что прости, дорогуша, больше ты убивать не будешь.

Катя усмехнулась.

— Вы идиоты. Сестра у него… И что? Ходишь к ней в гости? Как ни в чем ни бывало? Будто ничего не случилось, и весь мир прежний, и можно вот так запросто ходить друг к другу в гости, устраивать вечеринки, или что там у вас… Да?

Денис спокойно смотрел на нее.

— В общем, да. Жизнь продолжается.

Она сплюнула в сердцах.

— Ложись спать, Катя. Не бойся, не трону. Но руки не развяжу. И сон у меня чуткий, так что не делай никаких глупостей. Просто выспись, хорошо?

Проснулась она от боли. Сильной, жгучей боли! Взвыла, попыталась вскочить, но неуклюже опрокинулась обратно, не имея возможности помочь себе руками. Краем глаза заметила извивающуюся кольцами ленту, скрывшуюся в кустах.

— Что? Что случилось? — Денис проснулся, смотрел на нее широко открытыми глазами, — Да не ори ты! Скажи нормально!

— Змея! Змея, мать твою. М-м-м…

Он подошел к ней, осмотрел.

— Куда укусила?

— В бедро… Господи, сделай же что-нибудь…

Он рванул на девушке ткань армейских брюк, вгляделся, нашел две маленькие, кровавые точки. Припал к ним губами и стал высасывать. Сплюнул, снова наклонился. И так несколько раз. Потом сбегал за фляжкой.

— Сейчас будет немного больно.

Вылил чуть-чуть на рану. Катя вздрогнула, снова завыла.

— Потерпи. Сейчас! Я сейчас. У меня где-то было…

Он перерыл весь свой рюкзак, наконец достал что-то, зашелестел оберткой. Протянул ей на ладони два кругляша таблеток.

— Ешь. Ешь давай! Я принесу запить.

Через полчаса боль утихла. Вокруг раны образовался синяк, но в остальном укус ползучей твари прошел для Кати без последствий. Денис развязал ей руки, справедливо полагая, что в таком состоянии девушка вряд ли сбежит. Сказал ей сесть рядом. И, хотя до утра уже оставалось недолго, она смогла задремать, прижавшись к мужчине спиной.

— Куда ты идешь?

Они неторопливо, с поправкой на ее хромоту, ковыляли по пустыне.

— Домой.

— А где твой дом?

— На станции.

Катя встрепенулась, с удивлением посмотрела на Дениса. «Что ж, значит само провидение послало мне испытание и этого человека!».

— На АЭС?

— Да. Теперь там город. Порядок, закон, и суд. Для таких, как ты.

— Порядок? Хм. Отлично.

Она вспомнила, как ярким, солнечным днем стояла в оцеплении вокруг станции, вместе с остальными, такими же, как она, полицейскими — напуганными, ничего не понимающими. Сначала им повезло: ни один из ударов не пришелся прямо по АЭС, ближайший ядерный гриб вырос в нескольких сотнях километров оттуда. А потом не повезло.

Появились люди с оружием, завязалась перестрелка. Кого-то убили, кого-то взяли живьем. Дальше воспоминания были путанными, обрывочными. Одно из служебных помещений станции, боль, ненависть… И еще — упаковки взрывчатки. Зачем им было взрывать АЭС, когда кругом и так апокалипсис, черт его знает. Просто сумасшедшие анархисты. Но они ушли, а станция так и не взорвалась. Катя выбралась оттуда, закрыла за собой служебное помещение, написала на двери «радиоактивные отходы». Ей очень хотелось верить, что туда никто не посмел войти, и взрывчатка до сих пор внутри, дожидается своего часа. Потому что теперь у нее была совсем другая цель. Станция — крупнейшее из известных ей поселений. Можно одним махом покончить с этим муравейником, и тем самым, возможно, с остатками человечества, которое не заслуживает жизни на Земле!

— О чем задумалась?

Она мотнула головой — «ни о чем».

— Больно идти?

Не ответила. «Да, больно. Но не помогай мне. Не помогай, пожалуйста! Я не имею права снова верить в человечность!».

— Давай помогу, — закинул ее руку себе на плечи, ухватил за бок широкой ладонью.

Ее не готовили к войне. Да, учили обращаться с оружием, выживать в экстремальных условиях, работать в команде, знать законы… Да много еще чему. Но не воевать.

Отряд прижали к охраняемому периметру — казалось, пули свистят сразу со всех сторон, рядом один за другим падали товарищи. Командир что-то надрывно кричал в рацию, потом отбросил ее, скомандовал всем отходить на территорию станции. Кольцо сжималось.

В какой-то момент Катя вдруг поняла, что ни справа, ни слева ее не поддерживают огнем. Кончено… Люди, одетые кто в хаки, кто в кожу с заклепками, выставили оружие и подходили к ней со всех сторон. Она отбросила автомат, подняла руки вверх. Потому что так учили — в безвыходной ситуации старайся сохранить свою жизнь. Дура. Лучше бы приняла смерть… Избили, затащили в темное помещение, сорвали одежду…

Катя подскочила, испуганно оглядываясь. Сон. Это был всего лишь сон. Она задремала на пять минут, пока Денис объявил последний привал — убрать с глаз долой то, что светить не стоит, достать из рюкзака то, что может понадобиться. Он готовился ко входу в город.

Солнце еще высоко и они могли видеть грандиозный комплекс атомной станции, обросшей за последние годы лачугами, надстройками, дымящимися трубами, и окруженной высоким металлическим забором.

— Идем, — он помог ей подняться на ноги: бедро все еще болело от укуса змеи.

Не торопясь двинулись навстречу городу. Ближе к воротам он снова остановился, посмотрел на свою спутницу.

— Что? — она устало вытерла пот со лба.

— Я передумал.

— Насчет чего?

— Не буду говорить, что это ты отстреливала людей в пустыне.

Катя приподняла брови, искренне удивившись.

— Не будешь? Чего это вдруг? Мне твои милости не нужны!

Денис усмехнулся.

— Да уж, конечно… Но людей не вернешь, а тебя — там, в городе — на куски порвут. Ну, или подвесят за шею, если будут следовать закону.

— И пусть бы подвесили, — проворчала она в ответ, догоняя Дениса ковыляющей походкой, потому что он ее уже не слушал, шагал к воротам, — Я говорю — пусть бы подвесили! Меньше мучаться в этом дерьмовом мире.

Он не обращал на нее внимания, и Катя вынуждена была признать, что этот большой и сильный человек сумел ее удивить. Он не просто дуболом.

Сверху, из маленькой смотровой башни, спустили на веревке жестяной лоток. Денис что-то бросил в него, лоток уполз наверх. Через мгновение раздался крик: «Открывай — гражданин у ворот!».

Створки со скрипом разошлись — ровно настолько, чтобы гражданин смог протиснуться. Катя протиснулась следом.

— Это кто? — с подозрением спросил охранник, встретивший их с той стороны.

— Моя женщина.

Охранник поджал губы, кивнул. Катя старалась не поднимать голову, не смотреть в глаза тем, кто попадался им на пути: ей казалось, что каждый увидит в ее взгляде смерть. Не свою, так своих близких.

— Нам сюда, — Денис потянул ее за руку, увлекая вверх по лестнице, пролет за пролетом, к поясу неказистых строений, кольцом охватывающих градирню — широкую башню, когда-то построенную для охлаждения воды на АЭС.

Нижний ярус построек состоял из открытого подвесного балкона, они обошли по нему половину башни, потом поднялись на второй ярус, где еще на одном посту охраны их обыскали — впрочем, не слишком тщательно. Видимо, здесь Денису доверяли. Наконец, на третьем уровне они оказались перед дверью, не иначе демонтированной когда-то в большом и богатом доме. Денис толкнул пятерней резное полотно из красного дерева и они вошли в уютный, хорошо обставленный кабинет. Через окна открывался вид на большую часть станции, задымленную дровяными и угольными печами.

— Здравствуй, здравствуй! Ожидал тебя завтра, не раньше, — из-за стола поднялся невысокий, тучный человек с маленькими, хитрыми глазами. Пожал Денису руку.

— Получилось немного быстрее, — ответил тот, — Хотя…

— Да, слышал про твои неудачи, — человек похлопал его по плечу, — А это кто с тобой?

— Мои неудачи? — Денис напрягся, потом обернулся на Катю, раздумывая, как ее представить.

— Неужели шериф решил покончить со своей холостой жизнью, и нашёл-таки в пустыне достойную женщину, а? — человек весело улыбался.

«Шериф?!». Катя приоткрыла рот, глядя на спутника, которого считала, может быть, кузнецом, или кочегаром, но никак не стражем порядка. Хоть он ее и вырубил.

— Пока она просто моя женщина. Там поглядим. Так что с неудачами, губернатор?

Толстяк вернулся за стол, собрал в папку документы, бросил их в выдвижной ящик.

— Стрелок-то твой — вовсе и не на юге был, куда ты его ходил искать. Не нашел ведь, так? С пустыми руками вернулся? Ну, не считая… — губернатор снова заулыбался, глядя на Катю, — Я думал, тебе уже сказали.

— Что сказали? Где он был?

— На севере, дорогой ты мой, на севере! Вот, у меня тут… — потряс другими бумагами, — Целая кипа донесений. Двадцать один труп! За четыре дня. И все на севере.

Денис подошел, взял бумаги, стал проглядывать их, одну за другой. Глянул мельком на Катю, которая, казалось, еще ниже опустила голову.

— Так что отдохнуть тебе не придется! Сразу не прогоняю, переночуй, но уж завтра с утра — на север! — погрозил пальцем губернатор и тихо добавил, — А иначе добрые самаритяне нас с тобой живьем съедят. Какая же мы после этого власть…

Денис развернулся, собравшись уже уходить, когда губернатор остановил его.

— Может, все-таки возьмешь людей, джип?

По взгляду в ответ понял, что пустое.

До обиталища Дениса пришлось добираться дольше. Катя гадала — почему он не поселился с остальной знатью, на стенах башни? Впрочем, она бы и сама не полезла наверх: вид хороший, от простолюдинов подальше, но случись что, этот народ здесь тебя и запрет, пока с голоду или от жажды на грешную землю не спрыгнешь.

Идти пришлось по узкой улочке, между заброшенных корпусов станции, мимо многочисленных лачуг и домиков, слепленных из чего попало — листов фанеры, шифера, жести, тряпок… Люди с опаской и любопытством поглядывали на спутницу шерифа, почти не обращая внимания на него самого. Чувствуя эти скользкие, ощупывающие взгляды, Кате хотелось снова взять в руки винтовку.

Дорогу перебежала девчушка, маленькая, лет шести. Ее догнал мужчина. Отец? Он схватил малышку за волосы, потащил, вопящую, обратно.

— Маленькая тварь, я покажу тебе, как…

Внезапно наткнулся на Катю и замолчал. Та смотрела на него таким ледяным взором, что мужик невольно стушевался, отпустил девочку.

— Идем, — Денис повел ее дальше, чувствуя, что еще мгновение и Катя ударила бы этого горе-родителя, — Не лезь не в свое дело. Без тебя разберутся.

— Я вижу… — буркнула она себе под нос.

Дом шерифа, хоть и более основательный, крепкий, нежели хибары бедного люда, выглядел скромно. Он походил скорее на строительный вагончик, тем не менее внутри было уютно: небольшая кухня, спальня, душ и туалет.

— У тебя что, и горячая вода есть?

— Можно согреть.

— Я сто лет не принимала душ.

— Сейчас включу, можешь помыться. Потом приготовь что-нибудь поесть.

— Я в кухарки не нанималась.

— Я тоже.

Она вышла из душа через двадцать минут — мокрая, раскрасневшаяся. Полотенце просить не стала, да ее это и не смущало: натянула на голое тело длинную футболку.

Критически осмотрев свою сожительницу, Денис открыл комод, достал какую-то тряпку и швырнул ее ей.

— Будешь носить эти брюки. Свои убери.

— Мои меня вполне устраивают. Они эластичные и не мешают при ходьбе, не висят на мне, словно мешок.

— Ничего, привыкнешь и к тому, что висит как мешок. А то я уже в сотне взглядов прочитал комментарии к твоей туго обтянутой заднице.

Катя хмыкнула, пошла на кухню, стала шарить по шкафикам. Вскоре зашкворчало и в комнату потянулся приятный запах. Ели они молча, с наслаждением утоляя голод. У шерифа даже нашлось немного выпить — Катя осушила стакан не спрашивая, что в нем. По чистому, сытому телу разливалась приятная теплота и дрема. Девушка знала, что он будет задавать вопросы, еще не высказанные вслух, повисшие в воздухе. Но ждать — когда же шериф сочтет нужным устроить допрос — не собиралась.

— Я лягу на пол, мне ничего не нужно. Насколько я себя знаю, ночью не храплю, так что сильно не побеспокою. Только не лезь. Пожалуйста.

Ничего не сказав, Денис погасил свет, вымыл посуду и лег в свою постель.

— Ты его знаешь? Стрелка с севера? Или, может, предполагаешь — кто бы это мог быть? У тебя есть друзья с похожими… э-э… наклонностями?

«Началось! Немного не успела уснуть».

— Дай-ка подумать… Кто же из оставшихся от семи с лишним миллиардов может ненавидеть свою жизнь, чтобы иметь «похожие, э-э, наклонности»? Хм, да пожалуй все!

— Не ерничай. Я серьезно спрашиваю.

Она отвернулась на другой бок.

— Не знаю я никого. И не предполагаю. Просто я чокнутая, и там такой же псих. Вот и все совпадение.

Денис тоже отвернулся.

— Завтра я пойду его искать. Тебя за собой не потащу, оставайся. Не бойся, никто не тронет, пока живешь в моем доме, но если попробуешь удрать, помни — нужные люди за тобой приглядывают. Поняла?

Она кивнула, и, хотя он этого не видел, все-таки почувствовал, принял, как согласие. Успокоился и через несколько минут засопел.

Уметь просыпаться тогда, когда нужно, она научилась в более счастливые времена. Не надо мучаться, сдерживать себя, просто говоришь «проснусь через два часа» и закрываешь глаза.

В комнате темно. С улицы доносятся чьи-то голоса, но они далеко — здесь, рядом с домом, тихо. Катя поднялась бесшумно, подхватила обувь, одежду, взглянула на темный угол, где стояла кровать. «Эх, жалко не знаю, куда он оружие спрятал. Но копаться, искать слишком опасно. Может проснуться».

Выскользнула из дома и украдкой отправилась вдоль железного забора. Надо найти то место… То самое… Присела, замирая, когда рядом прошли патрульные, потом двинулась дальше. Жизнь в городе-станции не прекращалась даже ночью, но она будто становилась стыдливой, прикрывающейся старыми зановесочками, переходящей на шепот. Где-то рядом стонали, заливисто, то ли притворяясь, то ли правда с наслаждением. «Наверное, притворялись». Дальше был слышен плач — не детский, грубым мужским голосом.

Фонари попадались редко, и она старалась их обходить. В какой-то момент разглядела на заборе несколько тел, болтающихся на веревках. Представила себя рядом с ними, но видение ничуть ее не тронуло, не испугало.

Вот и пришла! Катя хорошо помнила расположение корпусов именно в этом месте: слева, сразу за забором, находилась точка, которую тогда за ней закрепили, где она отстреливалась, пока могла. Потом ее уволокли по бетонной дорожке, сейчас почти заросшей травой. Нагибаясь, девушка перебежала к темной громаде технического строения, поднялась по ржавой лестнице, опасливо оглядываясь по сторонам. Теперь вдоль парапета… Нашла.

Металлическая дверь, на которой сделана от руки надпись — «радиоактивные отходы». Взялась за ручку, осторожно нажала, собираясь потянуть на себя. «Ох, сейчас заскрипит…».

— Я же говорил, что сон у меня чуткий.

Денис одним махом запрыгнул с земли на парапет, прижал Катю за шею к стене.

— Что ж ты непослушная такая, а?

Хотела плюнуть ему в лицо, но сдержалась.

— Что там? — кивнул на дверь.

— Отходы, — процедила сквозь зубы, — Читать не умеешь?

— И какого черта ты туда полезла?

— Облучиться хотела. Чтобы сдохнуть наконец.

Денис скривился, потащил ее за шиворот прочь.

— Тернистый путь к самоубиению. Могла бы и попроще придумать. Ну ничего, теперь ты у меня правду расскажешь.

Редкие прохожие и патрульные с подозрением смотрели на них, но близко никто не подходил, вопросов не задавал. Шериф втолкнул девушку в свой дом-вагончик, пальцем указал на стул. Она покорно села. Он скинул ботинки, налил себе стакан воды, выпил, предложил ей, но Катя отказалась. Взял ее голову за подбородок, повернул к себе.

— Кем раньше работала?

— В полиции, — ответила тихо.

— Здесь была? На станции? Когда все рухнуло? В оцеплении стояла?

Сжала губы, ничего не ответила.

— Ясно. Стояла, значит. И понятно, почему такая злая. Только зря ты это… Люди — они не виноваты. Не они строили ракеты, запускали их.

Рывком дернула головой, посмотрела на шерифа исподлобья — все еще молча, но с таким огнем в глазах, что слов и не нужно.

— Под домашний арест, до моего возвращения. Еды хватит, воду принесут. Посиди, подумай над своим поведением. А вернусь — разберемся и с твоим радиоактивным хранилищем.

— Я с тобой пойду.

— Что?

— Я с тобой на север пойду. За стрелком. Можно?

Денис смотрел на нее долго, испытующе, сомневаясь и одновременно желая получше узнать странную девушку. Осталось ли в ней что-то человеческое?

— Можно.

Утром из города уходил поезд — мощный тягач, тащивший за собой несколько прицепов. Обвешанные самодельной броней «вагоны» ощетинились пулеметными турелями, на крышах, за приваренными бортами, сидели автоматчики. Обычные пассажиры старались не высовываться — хотя дорога была исхожена, изъезжена, но береженого, как говорится, бог бережет.

Денис разглядывал карту, рисовал что-то карандашом. Казалось, он увлечен и ни на что больше не обращает внимания, но Катя была уверена — стоит ей сделать неверное движение, попытаться улизнуть, как тут же почувствует его железную хватку. Она и не пыталась, спокойно смотрела в окно, больше похожее на бойницу. Теплый ветер задувал, трепал светлые локоны ее волос, прихваченные единственной заколкой.

— Смотри, — шериф показал ей карту, — Здесь обозначены все места, где стрелок нападал на людей. Видишь?

— Да, — она понимающе кивнула, — Он движется нам навстречу.

— Точно. Не так, как это делала ты, не хаотично. Появился в зоне влияния города и с тех пор возникает то в одном месте, то в другом, но каждый раз чуть южнее, не отклоняясь слишком далеко в стороны. Можно сказать — идет по прямой. Я думаю, что он не местный.

Поезд, не снижая скорости, пронесся через гряду ухабов, поднявшаяся пыль залетела в вагоны-прицепы, неприятно заскрипела на зубах.

— Ну и прекрасно, — она достала бутылку с водой, прополоскала рот, — Будет легче его перехватить.

— Есть еще кое что, отличающее его от тебя.

— Что?

— Несколько раз он забирал тела убитых.

Катя с удивлением уставилась на шерифа.

— Зачем они ему?

— Лучше не спрашивай.

Какое-то время она еще смотрела в окно, потом сказала:

— Было бы неплохо, если бы ты дал мне оружие. Не хочу следовать за тобой бесполезным балластом.

Денис усмехнулся.

— Я не уверен даже в том, что с тобой безопасно находиться, если ты без наручников! — и после минутного размышления добавил, — Посмотрим. Может быть позже.

Они сошли с поезда в одном из поселений, где стрелок убил троих: мужчину — главу семейства, и двух женщин. Шериф вошел в большой дом, собранный из досок и деревянных шпал. Кто-то плакал в комнате, занавешенной простыней, в сторону шарахнулась стайка ребятишек. К ним навстречу вышли двое молодых парней с автоматами, возбужденные, агрессивно настроенные. Но Катя знала эти эмоции, обычно за ними прятался страх.

— Кто такие? Какого черта надо?

— Мы из города, — спокойно ответил Денис и показал хозяевам свой значок.

Тот из парней, что постарше, зло ухмыльнулся.

— Проваливайте! Мы сами разберемся со своими делами!

Второй хотел что-то поддакнуть, когда их обоих мягко оттеснила женщина, на шее которой был повязан черный платок. Еще молодая, может, чуть старше Кати, но с таким грузом печали во взгляде, что не каждая старуха могла бы сравниться.

— Я поговорю, — отрезала коротко, заставив парней молча ретироваться, — Что вы хотели узнать?

Жестом пригласила их в комнату, где стоял старый диван.

— Я знал Георгия, — негромко произнес шериф, — Он был хорошим человеком.

Женщина кивнула, посчитав это вежливым сочувствием.

— Как все случилось?

Она сжала кулаки, так, что побелели костяшки.

— Позавчера вечером он пошел с дочерьми к ржавому холму, там у нас стоит ветряк, — кивнула куда-то за окно, — Пропала электроэнергия, такое иногда случается. Он хотел починить, а девочки должны были собрать зелень в теплице, там же, рядом с ветряком. И… Эта тварь уже ждала их.

Женщина совсем по-мужски сжала челюсти, смахнула украдкой слезу.

— Сыновья услышали выстрелы. Но когда прибежали — все было кончено. Выстрел точно в голову, из снайперской. Ольге, старшей, в сердце. А Яна, младшая… Мальчики видели только кровавый след, который обрывался в песках. Они искали, но убийца словно растворился. Забрал нашу девочку, и… Скоро стемнело, я запретила сыновьям идти в пустыню. Они бы пошли и на следующий день, но дом нельзя оставлять без охраны, здесь еще моя сестра с маленькими детьми.

Денис положил руку ей на плечо.

— Мы найдем его.

Женщина сжала его ладонь, но тут же отпустила, поднялась с дивана. Лицо ее снова было холодно и непроницаемо.

— Найдите. Она уже мертва, я знаю. Но… найдите!

Шериф со спутницей не остались на ночевку, хотя из вежливости их пригласили. Выбрали направление и ушли, когда небо стало темнеть. Южнее, если верить карте, находились три поселения. Они двинулись к ближайшему, надеясь перехватить стрелка. Уже после захода солнца остановились, поужинали нехитрыми запасами, не разжигая костер. Денис расстелил на песке брезентовую подстилку, поднял выпавший из кармана значок.

— Сам сделал? — хмыкнула она, разглядывая металлическую звезду, — В наше время мы такие видели только в голливудских фильмах.

— Она из игрушечного набора, — он лег, повернулся на бок, — Немного поспим, но до восхода отправимся дальше. Я разбужу.

— Сама проснусь.

Ночью пошел снег. Когда-то здесь была средняя полоса с умеренным климатом, но война и ее последствия уничтожили зелень на тысячи километров вокруг. Осталась только пустыня, климат которой совершал непредсказуемые кульбиты. Как сейчас.

Катя открыла глаза, чувствуя на щеках ледяные прикосновения снежинок. Белые хлопья кружились, неторопливо опускаясь на израненную землю. Денис тоже проснулся, посмотрел на снег, завернул края подстилки, так, чтобы они скрывали их с головой. Пришлось подвинуться ближе друг к другу. Катя пыталась протестовать, но шериф прижал ее крепко, не собираясь лишаться дополнительного тепла. Она смирилась, закрыла глаза.

Утром напали на след. Его или не его — надо было еще выяснить, но цепочка оставленных отпечатков говорила о том, что не больше часа назад кто-то вылез из лощины и направился на юг. Следы тянулись от одного скального выступа до другого. Стрелок, если это был он, предпочитал не ходить все время по песку.

В какой-то момент они оказались на каменистом плато и совсем потеряли след. Продолжали идти на юг, внимательно оглядываясь по сторонам. Показался заброшенный корпус какого-то завода или фабрики, теперь уж не разберешь. Подошли к нему на расстояние в полкилометра, остановились. Денис снял с плеча винтовку, открыл окуляр оптического прицела. Солнце снова разогревало пустыню, от ночного снегопада ничего не осталось, над песками дрожало зыбкое марево.

— Он там.

Катя встрепенулась.

— Ты его видишь?

— Нет. Просто знаю. Там или где-то рядом.

Опустил винтовку, огляделся. Подумав несколько мгновений, протянул оружие девушке.

— Держи. Я пойду туда, а ты следи. Прикроешь меня, если что. Вот — пара обоймочек тебе про запас.

Она взяла винтовку с боеприпасами, удивленная и одновременно обрадованная. «Смелый ты, однако. Пойдешь вперед, зная, что я смотрю тебе в спину через окуляр. Я, стрелок с юга».

Шериф проверил кинжал в ножнах, щелкнул предохранителем автомата. Рюкзак с вещами сбросил на песок, рядом с Катей.

— Ну, пошел.

Спустился с бархана, не спеша направляясь к намеченной цели. Его фигура уменьшалась, пока не стала сливаться с темной стеной старого здания. Девушка прильнула к оптическому прицелу. По спине пробежала струйка пота. Не отвлекаться, не отвлекаться… Приклад в плечо, поудобнее. Сзади шорох. «О нет, опять…».

Удар по затылку был не такой сильный, как от кулака Дениса. Отключилась она не сразу, но винтовку выронила и мир перед глазами пошел кругом. Кто-то перевернул ее на спину, существо в накидке песчаного цвета, скрывающей бледное лицо. Еще один удар и девушка потеряла сознание. Кровь тонкой струйкой скатилась с виска, оставляя след на песке.. Кожистая рука с когтистыми пальцами обхватила катину лодыжку, потащила беспомощное тело за собой.

В лицо плеснули водой, ударили по щеке, потом по другой. Она разлепила веки, стараясь разглядеть окружающий мир. Похоже на подземелье, пещеру. Или подвал. Кто-то стоит перед ней, склонившись. Тряхнула головой, стараясь привести мысли в порядок. Существо с удовлетворением закряхтело — кажется, это был смех.

Она посмотрела наверх. Серебристый металл, руки прикованы к цепи, уходящей к сводчатому потолку. «Прекрасно». В нескольких метрах стояла прислоненная к стене винтовка, рядом еще одна, короче и без оптики. «Значит, это ты, стрелок».

— Чего тебе надо? Эй!

Оно повернулось к ней, оторвавшись от украденного рюкзака Дениса. Подошло ближе. Жуткое, изуродованное мутацией лицо, маленькие, черные бусинки глаз, словно у акулы, во рту виднеются мелкие острые зубы. Палец прикоснулся к ее щеке, царапая когтем.

— Тебя съем! Его — убью, — снова смех, похожий на кашель, — Скоро придет. Увидит — тебя нет, придет сюда. Знаю, куда заманить. Убью!

Сжал ее шею, так, что перехватило дыхание, но отпустил, отправился по своим делам.

Катя несколько раз проверила оковы на прочность, пыталась подтягиваться, дергать цепь — тщетно. Повисла бесполезным куском мяса, зажмурилась. Впервые за несколько лет ей хотелось заплакать, но не от страха, а просто от обиды. Так бездарно проеферить собственную жизнь! Уже в который раз пожалела, что ее не убили сразу…

Прошел почти час, прежде чем Катя смогла успокоиться, взять себя в руки. Снова взглянула вверх. Оковы самодельные, помесь кустарных звеньев, согнутых из толстого железа, и фабричного кольца из прошлых времен. Что за кольцо? Именно оно блестело светлым металлом. «Дура! Вот же дура! Это обыкновенные полицейские наручники!». Что ж, дело упрощалось. Уж с этим браслетом она справится.

Внезапно где-то в глубине пещеры раздался выстрел. Винтовка! Та, что покороче, стрелок забрал ее с собой. Катя ждала, затаив дыхание. Через несколько мгновений прогремела автоматная очередь. Девушка ухмыльнулась — «одним выстрелом нашего шерифа не возьмешь!».

Она вертела головой, осматривая все вокруг, отчаянно стараясь сообразить — чем ей вскрыть половинку наручников. Все это время в пещере были слышны выстрелы. Катя замерла, вспомнив о чем-то, сделала усилие, подтягиваясь, запуская пальцы в волосы… «Вот она!». Вытянула заколку, зажала ее в ладони, стараясь не выронить.

Одиночные выстрелы и автоматные очереди медленно удалялись. «Заманивает его куда-то, гад!».

Она двигалась аккуратно, напрягая мышцы рук, чтобы дотянуться до замочной скважины, просунуть тонкий металлический стерженек. Щелк! Браслет раскрылся, отпуская ее покрасневшее запястье. Теперь она висела лишь на левой руке. Но самодельное звено не раскрыть, только если попытаться вывернуться. Как? Даже хорошенько смазав руку маслом это было бы проблематично, а так, посуху… «Ладно, придется потерпеть». Сложила ладонь лодочкой, отпустила цепь, за которую держалась свободной правой. Перенесла всю тяжесть на скованную левую. Железо больно врезалось в кожу. Девушка сжала зубы, застонала. Еще усилие… Сустав хрустнул, заставив ее громко вскрикнуть. От боли в глазах словно полыхнуло белой вспышкой.

Опомнилась она на каменном полу, катаясь с боку на бок, сжимая изувеченную конечность другой рукой. Автоматная очередь, прозвучавшая где-то далеко, окончательно привела ее в чувство. Катя вскочила, схватила винтовку, проверила обойму. Бегом, на звуки выстрелов!

По пути мелькнула предательская мысль о том, что можно все бросить, выйти из пещеры и отправиться своей дорогой. Но она упрямо бежала, перескакивая валуны, стараясь не поскользнуться на скользких участках. Выскочила в длинный тоннель. Где-то там, на другом его конце, виднелась маленькая фигурка в балахоне песочного цвета.

Катя вскинула винтовку, удерживая ее одной рукой, заглянула в оптический прицел. Изображение тряслось, но она смогла заставить себя застыть, не дышать хотя бы пару мгновений. Северный стрелок стоял над Денисом, который, кажется, получил два или три ранения, но был еще жив. Дуло короткой винтовки опустилось, готовое изрыгнуть свинец.

Девушка не могла держать оружие обеими руками, у нее не получилось бы прицелиться через спасительную оптику. И под ногой, как назло, предательски подвернулся камешек, скатившись по большому валуну. Стрелок обернулся, поднял винтовку, подарив шерифу еще несколько секунд жизни. Выстрелил. Пули разминулись где-то посередине тоннеля, каждая ушла в своем направлении, выискивая цель. Одна нашла…

— Как ты его, а? Ох, осторожнее…

Катя вытаскивала Дениса из пещеры уже битый час. И вот наконец Солнце! Откинулась на песок, стараясь отдышаться.

— Да… Это был выстрел… Что надо выстрел!

Они оба рассмеялись. Потом девушка поднялась, посмотрела на его раненую ногу.

— Больно? Идти сможешь?

Улыбнулся, но кисло, плохо скрывая недовольство самим собой, стыдясь сомнений, которые у него были по отношению к Кате.

— Я помогу, — взялась за его крепкую ладонь, поднимая на ноги, закинула тяжелую мужскую руку на свои хрупкие плечи.