Золото старых богов

Александр Мазин, 2017

Великий князь Владимир, Красное Солнышко, Святой Креститель Руси, пришедший к власти по языческому праву, а потом самовластно сбросивший языческих идолов в Днепр. Государь, женившийся на византийской царевне и получивший право на царский (кесарский) титул. Вернее, завоевавший это право не только доблестью верной дружины, но и собственным мечом. Что известно о нем, величайшем из государей нашей истории, жившем тысячу лет назад? Известно многое. И не только из отечественных летописей. Владимира знали хронисты Европы и Азии, Византии и арабского мира. Так что информации, правдивой информации, достаточно, чтобы ясно представить образ государя-воина, государя-строителя, решительно обратившего к Истине не только русов, но и сотни других племен, обитавших на подвластной ему земле. Отец Владимира, великий полководец Святослав на равных воевал с византийским императором. У Владимира византийский император оказался в долгу. И великий князь сумел заставить повелителя крупнейшей из тогдашний империй, вернуть этот долг сполна. Добился того, в чем было отказано даже императору Священной Римской империи.

Глава 7

Дела княжьи

Киев

— Отпустишь их, скажу, что знаю.

Сигурд с Хравном переглянулись. Заговорил. Великий князь виду не подал, что обрадован.

— Они умрут, — холодно сообщил он. — Все, кто разбойничал. Но умрут легко. Обещаю. И ты тоже. А если сказанное тобой мне особенно понравится, я разрешу жить младшим. Думай.

Единственный уцелевший глаз Соловья, щёлка между распухшими веками, красная от лопнувших сосудов, закрылась. Разбойник снова замолчал.

— Поддать ему? — по-нурмански спросил Хравн Белокурый.

Сигурд качнул головой.

— Ждём.

Глаз снова открылся.

— Клянись, — прохрипел Соловей. — Клянись своим Богом, что младшие будут жить, и жить свободными.

— Клянусь. — Великий князь поцеловал крест.

— Моя младшая жена, Хворь, она… тоже.

— Она будет жить, — не раздумывая, подтвердил Владимир.

Соловей обмяк. Будто выдернули стержень, на котором он держался все эти дни.

— Слушайте, — проговорил разбойник чуть слышно. — Скажу, что ведаю…

* * *

— Ты был прав, князь-воевода, — сказал Добрыня, чуть поклонившись Сергею Ивановичу. — Свои воду мутили. По наущению ляшкому. Чтоб спасти родню, Соловей выдал тех, кого знал, но взять никого не смогли — сбежать успели, пока Соловей молчал. Что скажешь, князь Серегей?

Сергей Иванович ответил не сразу. Сначала глянул на остальных: великого князя Владимира, беспокойно теребящего ус, митрополита Михаила, в отличие от князя, держащегося невозмутимо. Больше в светлице никого не было. Беседа была тайной.

— Лехиты — враги нам, — сказал Сергей Иванович. — Были и есть. Особенно же после того, как ты, княже, Перемышль с Червнем себе взял. Пусть земли те не исконно лехитские, но великий князь Мешко за них на тебя в большой обиде был.

— Нам те земли нужны были, — напомнил Добрыня. — Чрез них у нас теперь граница с княжеством чешским куда ближе, а чехи — союзники нам и лехитам враги. Ещё б к тем землям червенским хорватские добавить, князя их Собеслава к повиновению привести. Святославу хорваты данью кланялись, пусть и сыну его поклонятся, верно? А чехи в этом нам союзниками станут. Против лехитов. По праву родства. Верно, княже?

— Всё так, — подтвердил Владимир.

Женатый на Адели, дочери чешского князя Болеслава Второго, прозванного Благочестивым, князь киевский мог бы надеяться на поддержку тестя.

Но уверенности в этом не было.

Да, Владимир женат на чешской княжне Адели, но покойная жена князя Мешко Дубровка — тоже чехиня и родная сестра Болеслава Благочестивого. Получается, Мешко и Болеслав чешский — тоже родня. А сын Мешко Болеслав тёзке чешскому родной племянник. И племянник этот, кстати, недавно отхватил у дяди изрядный кусок — княжество краковское… Хотя дядя вроде не протестовал. Видимо, потому, что на это же княжество зарился и сам Мешко. Но сын успел раньше.

Что вроде как устроило обоих. Иначе драки между лехитами и чехами было бы не миновать…

Что вполне бы устроило русов.

— То, что лехиты в наши дела лезут, спускать нельзя, — продолжал Сергей Иванович. — А вот чью сторону примут чехи, если ты на хорватов пойдёшь, сказать трудно. Они бы тоже от этих земель не отказались. Но для чешского князя, думаю, мы сейчас важнее Мешко, потому что через Прагу наши товары к германцам идут, а германские — к нам. Поссорится с нами Болеслав Благочестивый, так мы можем и другую дорожку сыскать. И стоит ему об этом напомнить.

— Стоит, — согласился Владимир. — Если в союзе с нами быть не захочет, так и ладно. Главное, чтоб против не пошёл. А с хорватами мы и сами управимся.

— А с лехитами что? — напомнил о главном митрополит Михаил. — Сами в Христа веруют, а против нас язычников подзуживают! Нельзя им такое спускать!

Племянник с дядей переглянулись.

— Спускать нельзя, — решил великий князь. — Накажем. Что посоветуете?

Сергей Иванович промолчал. Остальные — тоже, предоставляя Владимиру принять решение самому.

— Они нам гадили исподтишка, а нам такое невместно! — Не дождавшись подсказок, сказал великий князь. — Думаю так: если я хорватские земли под себя возьму, вот это и будет ответом. Достойным. Что думаете?

— Лехитам это точно не по нраву придётся, — согласился Добрыня.

— Одной стрелой — двух зайцев, — поддержал Сергей Иванович.

— Решено, — изрёк великий князь. — Воюем хорватов. Благословишь ли, владыко?

— Воюйте, — разрешил митрополит. — Раз лехиты язычников против христиан поддерживают, наказать их — дело благое. Опять же повоёванные земли и народ их можно в Истинную Веру привести. Воюйте.

«А ведь он болен, — подумал Сергей Иванович, приглядевшись к митрополиту. — Надо бы попросить Сладу глянуть».

— Осталась самая малость, — продолжил Владимир. — Уговорить чехов. Чтоб или с нами, или хотя бы не мешались. Что скажете?

— Посла к ним отправить, — немедленно отозвался Духарев. — Человека достойного с дарами правильными. И не медлить, потому что время, оно против нас: Мешко — князь сильный и всё окрест под себя подминает, а сын его Болеслав — и того хуже. Немалого ума и доблести человек. Не зря его с младых лет Храбрым кличут.

— Что ж худого в уме и храбрости? — удивился Владимир.

Добрыня хмыкнул и головой покачал: мол, хоть ты и великий князь, племянник, а вопрос задал.

— Ну для лехитов-то он хорош, — проворчал княжий дядька, — а нам не очень.

— Как понимаю, Болеслав этот сейчас вроде как не с отцом, не с дядей, а сам по себе? — вмешался Добрыня. — А не станет ли этот славный князь против нас, когда мы с хорватами сойдёмся?

— Сильный враг — больше славы! — твёрдо ответил Владимир.

— Тоже верно, — согласился Духарев. — Славы много не бывает, как твой отец говаривал.

— Это да, — согласился великий князь. — Но я, как и он, жадничать не буду. Он славой этой даже с печенегами делился, когда на ромеев ходил. А я вот с чехами поделиться готов. Захотят нас поддержать, я не против. Чай не копчёные, словене, нашего языка люди. Зачем же их обделять?

Добрыня с Сергеем Ивановичем рассмеялись. Даже митрополит не сдержал улыбки. Нечасто шутил великий князь в последнее время. Больше земель — больше забот, да и жена его, кесаревна Анна, шуток не одобряла. Разве что такого толка, какую устроит через пятнадцать лет её брат Василий дунайским булгарам^[5].

— Кого послом в Прагу отправишь? — отсмеявшись, спросил Добрыня.

— А вот его. — Владимир указал на Сергея Ивановича. — Сам предложил, сам и сделает. И, думаю, лучше его не сделает никто.

«Вот так всегда, — подумал Духарев. — Инициатива наказуема. Сейчас ещё и дары велит самому подобрать».

Почти угадал. Так Владимир и предложил. Но всё же не из личных средств князь-воеводы, а из собственной сокровищницы.

В общем, уходил от Владимира Сергей Иванович в настроении приподнятом. Засиделся он в Киеве. Пора в дальнюю дорогу. А тут ещё и повод такой значительный. Не военный поход, конечно… Но и не мирный.

О финансировании самого посольства великий князь не сказал ни слова. Ну да ладно. Сергей Иванович в дальний путь не с пустыми руками намеревался пойти, а с товаром. Тем более что идти предстояло по таким землям, где верительные грамоты к чешскому великому князю были не защитой, а совсем даже наоборот. И самыми спокойными по факту могли оказаться те самые хорватские земли, на которые нацелился Владимир. Причём именно потому, что князь хорватов Собеслав отлично понимал: русам нужен только повод, чтобы захапать его княжество.

А дальше — ещё сложнее. Либо рискнуть и идти напрямик — через земли бывшей Великой Моравии, за которые нынче спорили князь чешский и князь Мешко и через княжество Краковское; либо взять в сторону и пойти по землям герцогства Каринтия, где жили словене, но правил весьма агрессивный баварский герцог Генрих по прозвищу Строптивый.

Сергей Иванович склонялся к прямому пути. Отношения с князем Болеславом у него были пока что приличные, да и пообщаться с ним было бы неплохо. И дружбу, так сказать, закрепить. Тем более что у Сергея Ивановича есть для Болеслава Храброго оч-чень эксклюзивный подарок.

А вот второй вариант маршрута был поплоше. Особой дружбы с герцогами Баварским и Каринтским у Духарева не было. Скорее даже наоборот, поскольку высокие связи Духарева в Германии относились ко двору Оттона Второго, который посадил Генриха Строптивого под арест. Из-под стражи герцог Генрих вышел только после смерти императора Священной Римской империи немецкой нации…

И немедленно поднял мятеж против малолетнего наследника Оттона Третьего. Не без успеха, надо отметить, потому что вернул себе не только Баварию, но спустя некоторое время и Каринтию. Вот такая она, средневековая европейская политика. Кто смел, тот и съел. А кто съел, тот впоследствии и подведёт под процесс правильное юридическое обоснование. И чтобы в этой войне клыков и желудков выжить, надо иметь надёжных покровителей в каждой партии. Грех жаловаться, имя Зергиуса из русов в германских землях было известно многим, и многие его считали своим. Однако герцог Генрих Строптивый среди последних не числился. Что являлось, безусловно, недоработкой. Кстати, не устранить ли её прямо сейчас?

Сергей Иванович задумался, но всё же решил: нет, не стоит. Такие акции следует готовить заранее и тщательно. Дары на герцогско-княжеском уровне должны быть исключительно целевыми. И включать не только самого, но его семью и доверенных лиц. Причём начинать надо именно с доверенных, дабы к моменту личной встречи создать у властителя правильную репутацию. Не то и в тюрьму можно угодить из-за какого-нибудь навета. А Сергей Иванович уже не в тех годах, чтоб обживать средневековые узилища.

Нет, в Чехию они пойдут через Краков. Надо бы, кстати, и Илью с собой прихватить. Уж больно парень окрутел в последнее время. Не занесло бы.

Примечания

5

В 1014 году император Василий разбил болгарскую армию, захватил в плен пятнадцать тысяч болгар, приказал их ослепить, а затем отпустил на свободу, оставив в каждой сотне слепцов по одному одноглазому поводырю.