Сам себе властелин. Книга 3. Дом, тёмный дом

Александр «Котобус» Горбов, 2022

Выгнали из любимого мира? Строят козни? Делают гадости? А Иван Чернов возьмёт и вернется. Назло врагам, раздавая всем причастным по заслугам. Держитесь, светлые – Владыка идёт домой!

Глава 8

Когда «Столетний сорон» отвалил от причала, вокруг стояли мутные предрассветные сумерки. Порт за кормой подмигивал редкими огнями, и орал где-то весёлую песню припозднившийся гуляка.

— Покажу вашу каюту, — к нам подошёл хмурый матрос со свежим фингалом под глазом, — капитан сказала убрать вас с палубы.

— Мешаем?

— Раздражаете.

Настроения спорить не было. Я помахал на прощанье рукой Хвицатсу, и мы пошли в каюту.

— Неудачно сходил на берег? — поинтересовался я у моряка, показав на фингал.

— Нет, — он поморщился, трогая синяк, — наоборот. Опоздал с берега. Капитан этого не любит.

— Строгая она у вас.

— Очень, — моряк вздохнул, — но за команду горой стоит, никому в обиду не даст. У нас как-то в Турутуге юнгу арестовали. Так капитан со старпомом его выкрали. Ох и пошумели мы тогда! А вот и ваша каюта.

Тёмные боги! Вот в этот гроб, где и одному тесно, нас хотят запихать троих?

— Другой каюты нет?

Матрос развёл руками:

— Только эта. Обычно мы не возим пассажиров.

Пришлось устраиваться как есть. Для меня и Гуго нашлась пара матрасов, а Сеня соорудил себе гнездо из одеял. После бессонной ночи разговаривать не хотелось, других дел не было, и мы завалились спать.

* * *

Когда я проснулся, мои спутники ещё дрыхли. Гуго лежал на спине и храпел басом. Монстр развалился в гнезде бесформенной кучей, щупальца у него чуть подрагивали, будто он гнался за кем-то во сне. Мне было скучно, и я решил прогуляться. А если кое-кого мой вид будет раздражать, то это его личные трудности.

На корабле было пусто. Из-за дверей кают-компании слышались приглушённые голоса, но я не стал туда заходить и поднялся на палубу. Здесь тоже никого не было, только за штурвалом стоял вахтенный.

Я прогулялся вдоль правого борта, постоял на носу, прошёлся по левому борту. Вокруг море, волны, птички, похожие на чаек, летают и орут противными криками. Скукота! Или это я ни разу не морской волк.

— Не сидится в каюте?

За моей спиной раздался голос Соль.

— В этом гробу? — я не спеша обернулся. — У меня клаустрофобия.

— Чё?

— Боюсь в маленьких помещениях находиться.

— А, — капитан хмыкнула, — у меня один такой матрос был. Всегда просил вахтенным его поставить, чтобы в кубрике не сидеть.

— Куда делся?

— Выгнала его на берег за пьянство. Как ни посмотришь — он пьяный за штурвалом. Я, говорит, не могу без слёз на море смотреть, сразу душа требует выпить за его здоровье.

Девушка задумчиво почесала кончик носа.

— А тебе зачем в Калькуару? К Владыке на службу хочешь поступить?

— Типа того.

— Зря, не советую.

— Почему? Не платит?

— Побьют его скоро. Слышала, что светлые альянс против него собирают.

Я улыбнулся.

— Приходили уже светлые, обратно еле ноги унесли.

— Твоё дело. Говорят, что Владыка выкуп забрал, а эльфийского короля не отпустил. Мол, золото фальшивое привезли, я за это пытать буду пленных. Завёл себе палача с вилами, маленького роста, но очень сердитого. Каждый день одного пленного до смерти затыкивают.

Ничего себе! Это они так про Дитя Тьмы?

— Что ещё рассказывают?

— Я слышала, что страшный Храм Мёртвых начали рядом с замком строить. С колоннами из белого мрамора. Чтобы из пленных там живых мертвецов делать.

Тёмные боги! В городе с колоннами только театр должен быть. Какой умник решил, что это Храм Мёртвых? То ли шпионы у светлых тупые, то ли это пропаганда работает.

— В Хвицатсе говорят, — капитан скривила губы, — Старейшины из Кемнаро запретили торговать с Владыкой. Чтобы под страхом смерти никто зерно и продукты ему не продавал.

Вот же ж сволочи! Вернусь и страшно отомщу. Захвачу город и наместником Уру-Буку поставлю: пусть он им покажет, почём сороны в нелётную погоду. Или разрушу до основания и содой засыплю. Или солью положено засыпать? Хоть убей, не помню.

— А Владыка, — продолжила Соль, — начал грабить фермы вокруг Кемнаро. Орки набегают, отбирают продукты и смеются глумливо. И кто-нибудь обязательно кошелёк с деньгами роняет, чтобы крестьянину не обидно было. Так все эти фермеры начали таблички на домах вешать. Типа «картошка для налётчиков», «свежее молоко, грабьте на здоровье», «парное мясо, конфискуйте до вечера». Так цены в городе на продукты стали расти, Старейшины только зубами скрипят.

Узнаю руку мумия. Точно, это он придумал такую штуку. Вспомнив старика, я улыбнулся.

— Значит, всё в порядке. Устроюсь к Владыке и тоже буду в «налёты» ходить.

— Как знаешь, — Соль отвернулась и принялась смотреть на море.

* * *

После обеда поднялся ветер и начало штормить. «Столетний сорон» поменял курс и через пару часов подошёл к маленькому острову, покрытому лесом. Корабль скользнул в маленькую закрытую бухту и бросил якорь.

— Сударь, — ко мне подошёл тот болтливый матрос с фингалом, — сегодня можно переночевать на берегу.

— Ммм… — я засомневался, — это обязательно? Там есть дикие звери?

— Нету, съели всех лет сто назад. Только обезьяны остались, но они к людям не подходят.

— Боятся?

— Гордо игнорируют. Их какой-то заезжий маг научил колдовством понимать по-человечески и рассказал теорию происхождения человека от обезьяны. Так они обиделись и закидали волшебника гнилыми фруктами. Им, видите ли, досадно, что такое лысое бесхвостое недоразумение называют их потомком.

Я расхохотался и согласился ночевать на берегу. Всё лучше, чем в тесной каюте.

* * *

В три рейса небольшой шлюпки команду и пассажиров перевезли на берег. На борту «Столетнего сорона» остался только хмурый старпом и наш знакомый матрос. Под вторым глазом у него тоже появился фингал — похоже, болтуну критически не везёт.

— Садитесь с нами, — Соль позвала нас в общую компанию.

Капитан то ли забыла слова «харчи свои», то ли была в благодушном настроении. Впрочем, отказываться мы не стали. А Сеня так и вовсе сразу нашёл общий «угук» с матросами и принимал самое деятельное участие в готовке ужина.

Пока разводили костёр, вешали над огнём большой котёл и решали, что варить, я сел чуть в стороне на поваленное дерево. Что-то я сильно соскучился по дому, однако. Как там мумий, бабушка и Дитя Тьмы? Идёт ли стройка? Чем занимается Уру-Бука? И зачем я взял с собой на берег свою тяжеленную сумку?

Я заглянул внутрь. Сухари, кусок копчёного мяса в вощеной бумаге, книжка, непонятно зачем утащенная Сеней из лавки торговца, и бутылка из синего стекла.

Точно, джинн, приз от гоблинов. Что он там может? Корчить смешные рожи? Но в тёмной глубине никаких рож не было, только густая дымка. Я потряс бутылку — ничего не изменилось. Может, он помер там? Или не было никакого джинна вовсе? Встряхнув бутылку ещё раз, я так ничего и не увидел. Точно, пустая. Обманули гоблины, как чувствовал.

Мне не хотелось просто выбрасывать бутылку. Пошутить? Написать записку о пиратском кладе и бросить в море? Можно! Я дёрнул пробку.

— Хо-хо-хо!

Из горлышка бутылки вырос фонтан дыма.

— Вах-вах-вах!

Огромный синий джинн, вырвавшись на волю, смотрел на меня большими огненными глазами.

— Вай, слюшай! Почему сразу не выпустил? Триста лет сижу, скучно, дарагой! Нэ повэришь, совсем скучно! Так скучно, что сам себе пообещал — кто освободит, тому желания исполнять буду. Вэришь?

— Три желания? — уточнил я.

— Вай, обижаешь! Почему три? Тридцать три! Триста тридцать три! Три тыщи триста тридцать три!

— Ну хоть где-то повезло, — я громко выдохнул и встал, — давай первое.

— Как скажешь, дарагой. Всё для тебя!

— Доставь меня и Сеню домой в Калькуару.

— Ай! — джинн погрозил мне пальцем. — Ты на корабле плывёшь? Вот и плыви, дарагой!

— Мне быстро надо, прямо сейчас.

— Слющай, я тебе не начальник транспортного цеха. Как я тебя доставлю, да?

— Понятно, — я начал подозревать, что мне подсунули бракованного джинна, — а дворец можешь построить?

Джинн осуждающе посмотрел на меня и покачал головой.

— Ты видишь, да, я один. Дворец строить, это надо архытектор, ынжынер, злой прораб, рабочий кирпыч класть, рабочий раствор носить, рабочий мусор убирать. Так? А я один, да. Как строить буду?

— Хорошо, зайдём с другой стороны. А что ты умеешь?

— Ай, правильно спросил, дарагой! Шашлык умею! Такой шашлык, ты пальчики оближешь. Сам будешь есть, вся семья позовёшь, друзей позовёшь. Все будут есть, ты будешь радоваться. Можешь сказать, что сам жарил, я нэ обижусь. Пусть тебя все хвалят!

Я разочарованно скривился. Только шашлычника мне для полного счастья не хватало.

— Ладно, жарь. Видишь, сколько нас? На всех жарь.

— Вах, дарагой, правильно желания загадываешь! Какой будешь?

— А он у тебя разный?

— Обижаешь, да. У меня с собой маринованная баранина, верблюжатина, соронятина, павлинятина. А не, подожди, — джинн взял у меня из рук бутылку и понюхал горлышко, — павлинятину не заказывай, пахнэт плохо, испортился.

— Баранину давай.

— Слюшаюсь и повинуюсь, дарагой! Мангал есть? Угли есть? Жидкость для растопки?

Я показал джинну на лес:

— Дрова есть.

— Я?! — джинн возмутился. — Сам? Дрова носить?

— Нет, я побегу. Кто тут исполняет желания?

Синий гигант уменьшился до размера обычного человека и руками слепил из дыма себе ноги в остроносых туфлях. Печально вздохнул и побрёл к деревьям.

— Нэправильно, да. Я жарить должен, а нэ дрова носить… — бурчал он себе под нос.

— Кто это? — шёпотом спросила Соль, подкравшись сзади.

— Джинн. Сейчас нам шашлыки будет жарить.

* * *

Не буду лукавить: джинн и правда оказался великолепным шашлычником. Накормил всю компанию, подкладывая и подкладывая добавку.

— Кющай! — уговаривал он Соль. — Хороший девушка должна кющать, чтобы мужа радовать.

— Нет у меня мужа, — лениво отзывалась капитан, привалившись к дереву.

— Вай, почему нет?!

— Не хочу. Я сама себе хозяйка, что хочу, то и делаю.

— Вай-вай, куда мир катится, — сокрушался джинн, — такой дэвушка и замуж не хочет. Мой мама говорил…

— А у тебя мама есть? Ты же магическое существо.

— Обижаешь, да, — джинн возмутился, — мама ест, папа ест, бабушка ест. А дедушка служит у самого великого волшебника Волька-ибн-аль-Ксей. Мамой клянусь!

Спать джинн стал устраиваться вместе со всеми. Вытащил из бутылки цветастые одеяла, расстелил на земле и лёг, вытянув ноги.

— А почему не в бутылке? Ты же в ней живёшь, по идее.

— Надоело, — джинн состроил жуткую рожу, — трыста лэт сыдел, каждый дэнь уборку делал, пасуду мыл, кастрюль мыл. Не хочу домой, надоело.

— Ну, доброй ночи тогда.

* * *

Разбудил меня осторожный толчок в спину.

— Угук, — шепнул мне на ухо Сеня.

— Что-то случилось? — я тихо переспросил, не открывая глаза.

— Угук!

Осторожно я приоткрыл один глаз. Между спящих людей двигались низкие лохматые фигуры. Останавливались, разглядывали моряков, шумно втягивали воздух. Демоны? Чудища? Ожившие кошмары?

— Угук! — Сеня пихнул ещё раз и повернул мою голову в другую сторону.