Глава 9
Ещё вечером матросы приготовили здоровенный котёл похлёбки. Но потом появился джинн с шашлыками, и есть её никто не стал. А ты попробуй налей себе тарелку, когда вокруг бегает джинн с криками: «Кющай, дорогой! Зачем шурпа? Шашлык надо кющать!» Так суп и остался нетронутым. И теперь вокруг него толпились кривые тени чудовищ.
Пух! Рядом в костре что-то треснуло, взлетел фонтанчик искр и вспыхнул язычок пламени. Стало чуть светлее, и я разглядел нежданных ночных гостей. Тю, это не монстры. Это обезьяны! Рыжие, наглые, с длинными хвостами. Встали толпой вокруг котла и, зачёрпывая самодельными ложками из толстых листьев, едят. Я бы даже сказал, судя по быстро мелькающим лапам и чавканью, жрут.
— Это кто здесь безобразничает? — со своего места приподнялась Соль.
Обезьяны обернулись, посмотрели на девушку и продолжили поздний ужин с утроенной силой.
— А ну, брысь отсюда!
Так они и послушались. Наоборот, навалились на котёл, раскачивая его и зачерпывая даже руками.
— Вот я вас…
Капитан вскочила и бросила в нежданных гостей чем-то тяжёлым, кажется, сапогом. Стая заверещала так, что у меня заложило в ушах. Обезьяны заметались по лагерю, крича, разбрасывая всё, что попадалось под руку, и пиная моряков.
Поднялась невообразимая суета. Люди, обезьяны, джинн, монстр и немного я носились по лагерю, пытаясь урезонить противников. Всё это под крики людей, визг обезьян и ругань капитана.
Отшвырнув очередную обезьяну, я увидел, что котёл с остатками похлёбки движется. Пара десятков больших мартышек волокли его к лесу. А одна маленькая сидела на краю, вылавливала картошку, или что там плавало, и продолжала есть.
— Вах, казан воруют! — возмутился джинн, тоже заметивший наглый грабёж.
— Положьте, где взяли! — подключилась Соль.
— Угук!
Больше всех возмутился Сеня. Сбросил человеческий костюм и двинулся отбивать котёл в образе монстра.
Он высоко поднялся над землёй на трёх щупальцах, возвышаясь над толпой, как исполин. Другими щупальцами он хватал обезьян и зашвыривал в темноту за пределы лагеря.
— Угу-у-у-у-к!
Издавал Сеня боевой трубный клич.
— Угу-у-у-у-к!
Мартышки поняли, что с котлом им не уйти, уронили на землю и кинулись доедать остатки.
— Угу-у-у-у-к!
Возмущённый монстр добрался до котла. Схватил чавкающих обезьян за хвосты и выкинул в сторону леса. Битва за похлёбку была закончена.
* * *
— Так-так, интересненько.
Соль, уперев руки в бока, рассматривала Сеню, надевавшего человеческий костюм.
— Что-то не так? — ласковым голосом поинтересовался я.
— Да нет, — капитан пожала плечами, — ваше дело, если вы с такой штукой в одной каюте живёте. Но чтобы к мостику он и близко не подходил!
— Угук, — монстр отмахнулся, показывая, что ему не очень-то и хотелось.
— В кубрик пусть тоже не заходит, — уточнила Соль, — а то съест матроса, мне потом нового искать.
Сеня сделал вид, что не услышал.
— Собирайтесь, — приказала Соль, недовольно поджав губы, — рассвет вот-вот уже, отдохнули, называется. Быстрее, селёдки, я ждать не буду!
Матросы забегали. Кто-то потащил котёл, кто-то собирал раскиданные вещи, кто-то принялся паковать одеяла.
Среди этой суеты послышался громкий жалобный плач.
— У-у-у!
Кто-то рыдал, завывая и всхлипывая. Я решил проверить, кто это так горюет. Но вокруг плачущего уже собрались матросы, и мне пришлось пробиваться, распихивая моряков.
— У-у-у!
Джинн стоял на коленях и раскачивался из стороны в сторону.
— Нэ могу! Горэ!
— Что случилось?
— Вот! Пасматри, да! Видэшь?!
Он указал на землю прямо перед собой. Там лежали синие осколки стекла — всё, что осталось от бутылки джинна.
— Всё что нажито нэпосильным трудом, — причитал джинн, — мангалов пять штук, нарды подарочные — три штуки, десять ковров…
— Ну, не надо так убиваться.
— Халатов двадцать штук, шампуров, — джинн задумался, — шампуров… Много шампуров. Чалма из шёлка! Три штуки.
Матросы, стоявшие вокруг, принялись сочувствовать. Кто подсовывал джинну флягу, кто протягивал платок, утереть слёзы. А некоторые предлагали пустые бутылки.
— Вот, держи. Она чистая!
— Нэт, я в такой жить нэ могу.
— А в этой?
— И в этой нэ могу.
— Может, в такой?
Джинн качал головой.
— Волшебная нужна. Где такую взять? Нэ делают уже.
— Да ты не расстраивайся, — я попытался его успокоить, — можно же и так, без неё.
— А шашлык? Не будет больше шашлыка. И желаний нэ будет. Всё, без бутылки нэльзя.
— Почему?
— А гдэ шампура хранить? Гдэ мангал, казан лэжать будут? Я в руках носить нэ могу. Я джинн, а нэ носильщик.
— А поехали с нами в Калькуару? Там город строится, ты сможешь открыть шашлычную. Будешь первый!
— Да? — джинн недоверчиво хмыкнул.
— Тебя все уважать будут. От клиентов отбиваться придётся.
— Ну можно попробовать.
— Вы закончили рыдать? — рядом с нами появилась Соль. — Тогда грузитесь, кильки солёные!
Моряки быстренько побежали грузиться в шлюпку. А капитан поманила меня пальцем:
— Хочешь взять джинна с собой — бери. Не оставлять же его среди обезьян. Но другую каюту не дам. Размещайтесь в этой как хотите.
За спиной я услышал смешок Гуго. Ну что поделать, я сам пригласил джинна.
— По местам, сороны лупоглазые! Взяли вёсла и погребли!
Я взял джинна за локоть и направил к шлюпке. Интересно, а он уменьшаться не может?
* * *
Впрочем, джинн нас нисколько не стеснил. Сказал, что за триста лет в бутылке выспался, и сел в уголке, скрестив ноги. Вот и чудненько!
На палубе бушевала Соль, впавшая в дурное расположение духа и гоняющая матросов по вантам. Так что мы даже не пытались выходить из каюты.
— Ни у кого карт нет? Или шахмат? Скоротали бы время.
Гуго покачал головой, а Сеня развёл щупальцами. Эх, надо было купить заранее, чтобы не так скучно было.
— Нарды есть, — мрачно заявил джинн, — только малэнкие, дэтские.
— Годится!
Джинн взмахнул рукой и вытащил из воздуха большую доску для нард. Ничего себе детская! Такой убить можно, если на голову уронить. Это какие у него взрослые тогда?
Кроме меня и джинна, никто играть не умел. Так что мы сыграли десяток партий под скептическим взглядом Гуго. Я проиграл девять из них. Сеня на мой позор даже смотреть не стал — закопался в одеяла, свернулся в клубок и тоненько захрапел.
— Разрешите, я тоже сыграю, — вдруг попросил Гуго, — кажется, мне понятен принцип.
— Пожалуйста, — я уступил ему место.
Джинн самодовольно хмыкнул, уверенный в своём превосходстве. Натренировался сам с собой за триста лет, зараза.
— Ходи, дарагой, — джинн протянул Гуго стаканчик, — новичку всэгда пэрвый ход.
Загремели кости, защёлкали камни. Киган играл молча, сосредоточенно глядя на доску. А джинн принялся комментировать, картинно жестикулируя руками.
— Вай, кто так ходит?
— Не так, дарагой.
— А я вот так, да.
— Слющай, зачем так ходишь?
— Ты точно нэ играл раньше, а?
— Вай!
Неожиданно джинн проиграл. Глаза на синем лице удивлённо выпучились.
— Э, слющай, повезло тэбэ! Новеньким всегда везёт. Ещё?
Гуго кивнул.
— Тэперь я первый.
Под стук костей и редкие возгласы джинна я задремал.
* * *
Разбудили меня возмущённые крики.
— Шайтан! Настоящий шайтан!
Я протёр глаза. По потолку каюты бегал возмущённый джинн.
— Вай ме! Нэльзя столько раз выигрывать! Нэльзя дэсять раз подряд куши кидать!
— Что случилось?
Гуго, хитро щурясь, пожал плечами:
— Он мне проиграл.
— Слющай, как ты так делаешь? — джинн спустился на пол. — Нэ один раз мне выиграть не дал. Скажи честно, кто тэбя учил?
— Да сам я, сам. Просто повезло.
— Нэ бывает!
Джинн, обиженно сопя, заставил нарды исчезнуть и сел в угол.
— Обидно, да, — ворчал он, извлекая из воздуха маленькую жаровню.
— Это же игра, что ты так расстраиваешься?
— Хачу и переживаю.
Джинн поставил жаровню перед собой и водрузил на неё крохотную джезву. В воздухе явно поплыл запах кауаффия.
— Ты же говорил, что всё пропало в бутылке?
— Это запас на чёрный дэнь.
Я принюхался. А запах очень даже ничего!
— Можно у тебя попросить чашечку?
— Прасыть можно, пить нэльзя.
— Не жадничай. Не один ты кауаффий любишь.
Обиженный джинн засопел, но всё-таки сделал кауаффий мне и Гуго.
— Ммм… Слушай, а здорово! Вкуснейший кауаффий, что я когда-либо пил.
Наш синий спутник напыжился:
— Я семикратный победитель чемпионата по кауаффию. Пять раз в тёмной лиге и два раза в светлой.
— Круто! Реально вкусно.
— Да, очень хорошо, — подтвердил Гуго, — ты настоящий мастер.
— Может, тебе рядом с шашлычной открыть кауаффитерий?
— Кауаффейню!
Было видно, как доволен джинн. Чуть не светясь от радости, он не спеша допил кофе и снова достал нарды.
— Сыграем?
— Давай, — согласился Гуго, пряча улыбку.
* * *
Спать больше не хотелось, а смотреть, как они кидают кости, было неинтересно. И я вышел подышать свежим воздухом на палубу. Прогулялся на нос, прошёлся вдоль бортов, разглядывая мачты, и остановился на корме.
В пенном следе корабля резвились рыбы. Выпрыгивали из воды, трепеща плавниками, падали, поднимая тучу брызг. Я засмотрелся и не заметил, как подошла Соль. Следит она за мной, что ли?
— Селёдки, — хмуро буркнула капитан, — опять селёдки. Не к добру это.
— Примета?
— Нет, просто не люблю селёдку, — Соль скривилась, — однажды месяц только ей и питались, ещё с папенькой моим. С тех пор даже видеть её не могу.
Дальше стояли молча. Я наблюдал за рыбами, капитан хмуро разглядывала горизонт.
— Якорь мне в рыло!
— А?
— Вон там шхуну видишь? — Соль показала куда-то вдаль.
— Ммм… Да, точно корабль.
— Какого цвета у него паруса?
Я стал всматриваться.
— Ну, красные, кажется.
— Кашалот сушёный!
Соль развернулась на каблуках и бросилась к мостику.
— Всех наверх! Паруса поднять! Живо, живо, живо!
Через минуту по вантам полезли матросы, захлопали паруса, и корабль прибавил ход. Но шхуна под красными парусами нас нагоняла.
Прошёл час. Можно уже было рассмотреть, что на носу преследователя стоит бородатый здоровяк. Колоритный дядька в красных шароварах, полосатой рубашке и с треуголкой на голове. Приложив руки ко рту, он что-то орал, но разобрать слова было почти невозможно.
— Мачту мне в ухо, — Соль вернулась и принялась разглядывать шхуну в подзорную трубу, — нашёл всё-таки.
— Пират?
— Что?
— Я спрашиваю, это пират?
Капитан мрачно хмыкнула.
— Если бы. Я тогда его на ленточки бы порубила. Жених это мой.
–…Ыхо… за…ня…уж… — донёс крики ветер, — …бя…..блю!
— Бычок в томате! — капитан сплюнула за борт, сложила ладони рупором и заорала: — Иди в баню! Не хочу!
–…сти!…блю… ить… не…огу!
— Вот же ж, акула сушёная, — Соль передёрнуло.
— Он негодяй?
— Нормальный он, — вздохнула капитан, — только я не дура, чтобы сидеть на берегу и борджчз ему варить. О, слышишь, у него там оркестр! Сейчас серенады петь начнёт. А потом свадебный абордаж устроит, как догонит. С цветами, саблями и выбрасыванием моей команды за борт.
— А их-то за что?
— Чтобы я не уплыла. Он, видите ли, волнуется, что я попаду в шторм.
Соль повернулась и закричала команде:
— Прибавить парусов! Или мы оторвёмся, или вы будете кормить рыб! Кстати, пассажиров это тоже касается.
