Крепость на семи ветрах

Александр Конторович, 2019

Остров, набитый вооружением и современной техникой. Желанный трофей для любого солдата! И почти четыреста тысяч человек гражданского населения… бывших рабов и шахтеров. И всё это – во враждебном окружении. Да, можно взорвать шахты и заводы, сесть на корабли и отплыть, оставив позади себя выжженную пустыню. Дабы противник ещё очень долго не смог использовать местные ресурсы. Можно – и это станет наилучшим и наивыгоднейшим выходом из сложной ситуации. Но… Бросить на верную смерть бывших рабов и пленников прежних хозяев? И командир крейсера «Гром» принимает решение – мы остаёмся!

7

— Почему так? — спрашивает меня Слон.

— Видишь ли… Традиции — вещь, разумеется, мощная. Но предстоящий бой — он будет не только в море. Ребятам предстоит воевать и погибать на суше. Сильно сомневаюсь в том, что нам дадут возможность похоронить их так, как это требуют обычаи. А ты знаешь отношение хорнов к тем, кто погиб не на воде.

Кивает подполковник — насчёт этого мы все в курсе.

— Я хочу эту традицию переломить! Чтобы ни у кого их них более не возникало бы подобного предубеждения. И потом… Новый клан — новые традиции! И у молодых должны быть перед глазами те, на кого они могли бы равняться. Пусть и в виде надписи на памятнике. Не на море же им всю дорогу смотреть? На воде надгробий не бывает!

Снежный мою идею понял. И вполне одобрил. Радиограмму командованию он сочинял уже сам.

И при подходе к острову нас встречали все наличные катера, образовавшие почётный эскорт. С точки зрения местных военные корабли, ибо на них установлено вооружение, есть даже торпеды и установки для запуска реактивных снарядов. Ни разу не гражданские лоханки! Так мы и вошли в гавань.

А тут тесно!

Места у причалов заняты — идет спешная разгрузка. Кроме ранее захваченного корабля прибавилась и парочка транспортников вполне земного обличья.

Работают не только краны, по сходням непрерывной цепочкой снуют люди — груз вытаскивают даже и таким способом.

Время!

Мало его… оттого и такая спешка.

Мы не встали под разгрузку — элементарно не имелось такой возможности. Бухта на той стороне острова ещё не готова. Нет, как стоянка она очень даже вполне… А вот погрузочно-разгрузочные работы там производить пока не получается.

Но на берег нас перевезли достаточно быстро — те самые катера и постарались. И меня тотчас же затребовал каперанг — нам было что обсудить.

Место для захоронения нашли быстро. Неподалёку от наших казарм. Здесь вдавалась в берег небольшая бухточка.

Для швартовки больших кораблей совершенно непригодная. Но вот парочка десантных катеров тут устроилась очень даже неплохо. Для них и пирс быстренько соорудили.

А в скалах над бухтой только недавно закончили устанавливать три тяжелых орудия. Торопились настолько, что пушки начали монтировать, даже не завершив ещё постройку собственно казематов. Забетонировали основание, поставили станки, подвели линии подачи боеприпасов и параллельно начали возведение стен вокруг. А потолка так и вовсе пока не имелось.

Но стрелять две пушки могли уже сейчас. И это было главное!

Ибо высадить десант можно и в такой небольшой бухточке.

Вернее, было можно. До недавнего времени.

Именно поэтому тут в своё время нас и поселили. Поближе, так сказать, к возможному театру боевых действий. Наш батальон должен был отразить удар с моря.

А теперь поднялись среди утесов массивные стволы пушек — высадка не станет лёгким делом.

— Батальон! Равняйсь!

Дрогнули серые шеренги.

— Смирно! Для встречи слева — на кра-ул!

Лязгнуло оружие, и замерли бойцы.

А с моря подходит катер. Военный катер — видны стволы скорострельной артустановки.

Приспущен на мачте флаг. Выстроилась у борта шеренга в серой форме — похоронная команда из взвода, в котором служил погибший.

Чуть скрипнули доски причала — рулевой мастерски пришвартовался бортом.

И спустилась на пирс скорбная процессия.

Хорны зашивают своих мертвых во что-то похожее на саван. На мой взгляд, больше на обычный мешок. Так и опускают в могилу. Впрочем, и в море тоже.

А здесь — привычный глазу гроб. На крышке которого прикреплена серо-стальная форменка с нашитой на груди серебряной стрелой.

Всё верно — покойный входил в состав «Стрелы» и имеет право уйти в иной мир под этим символом.

Остановилась процессия, опустили на землю гроб.

— Мы хороним сегодня своего боевого товарища. Храбро сражавшегося с превосходящим противником и вышедшего победителем из этого боя! — стискиваю в руке микрофон.

А громкоговорители разносят мой голос над берегом.

Да так, что даже вездесущий ветер не может заглушить слов.

— Мы хороним его здесь! Здесь, где дом нашего клана! Здесь, где каждый родившийся мальчик может видеть перед собою пример того, каким должен быть настоящий воин! Видеть и соответствовать этому примеру!

А позади серых шеренг стоят уже обычные люди — не солдаты. Жители поселка, который расположен рядом с нашими казармами. Есть среди них и родственники некоторых моих бойцов, да и просто бывшие рабы — всех хватает. Стоят чуть в сторонке и строители батареи.

— С сего дня и пока дует ветер каждый мужчина по достижении им четырёхлетнего возраста да будет приведён на это место! Дабы мог он проявить уважение к тем, кто погиб за его родных! И да будет так! Пусть море и ветер будут тому свидетелями!

Вот так и закладываются традиции…

У нас пока родился только один ребёнок — у сестры Гая.

Мальчик.

И он не скоро ещё сможет сюда прийти самостоятельно.

Но глава клана сказал — через четыре года! И значит, всё это время мы будем тут жить. Это наш дом!

Теперь наш…

А раз так — есть железная уверенность в том, что всё это время мы не пустим сюда более никого. Никого чужого, как бы он этого ни хотел.

Команда — и опускается в землю гроб.

Р-р-р-агх!

Ударили залпом оба орудия батареи — взметнулись со скал потревоженные птицы.

А личную присягу в тот же вечер мне принесли ещё более четырехсот человек…

— И что же у вас такого необычного, капитан? — Иванов выглядит очень усталым, под глазами залегли темные тени.

Я попросил личной встречи, ибо догадки мои были… ну, скажем так, весьма смелыми. Настолько, что я не рискнул рассказать о них никому.

— Тут такая штука, Олег Михайлович… Я ведь допрашивал капитана второго корабля. И выяснил у него крайне любопытные подробности.

— Знаю, — кивает каперанг. — Я практику циркулярного оповещения имею в виду. От наших мастеров плаща и кинжала тебе персональная благодарность! Понятны стали некоторые выделенные частоты на судовых радиостанциях. А то они никак врубиться не могли, зачем их так много иметь? Ну, портовые — понятно. Лоцманский канал, общая частота — тут тоже особых вопросов не возникло. Когда пленные радисты рассказали об оповещениях — наши и решили, что такие сведения должны передавать на общей частоте. Ан фиг! Для этого, оказывается, специальный канал предназначается! И передают на нём информацию только в строго определённое время — как наши «три минуты тишины»^[9].

Помню про это правило! В своё время оно меня немало удивило: насколько же всё продумано! И кто-то ещё кивает в сторону предков — мол, недалёкие они люди были… Ага, щас! Сколько уже лет этому правилу и сколько оно жизней спасло!

А тут нечто похожее, хотя и с другой целью.

— Нет, Олег Михайлович. Я совсем другое имею в виду.

Каперанг откладывает в сторону бумаги, которые просматривал перед разговором со мной.

— Конкретнее!

— Когда капитан корабля возмущался захватом своего судна, он сделал многозначительную оговорку… Мол, большинство капитанов будут возмущены этим фактом и они объединятся против нас.

— Вполне естественно…

— Большинство, товарищ капитан первого ранга! Не все — большинство!

Иванов задумчиво смотрит на меня.

— И ты хочешь сказать…

— Что среди них нет единства, даже и в подобных вопросах.

— Вот как? Интересненько… — Каперанг почёсывает подбородок. — Что ж, это кое-что меняет! О нашем разговоре — никому! Кроме особистов — ну да эти сами тебя отыщут сегодня же…

Разумеется, они меня нашли. И очень быстро!

Так что в расположение части я попал уже затемно. Что, однако, совершенно не означало того, что я смог сразу же завалиться дрыхнуть. Щас, подрых один такой!

Если кто не знал, так спешу уведомить.

Из присягнувших сформировали учебный батальон, очередной раз безжалостно прошерстив личный состав «Стрелы». Всех раненых тотчас же определили инструкторами во вновь сформированную часть, попутно назначив их на должности взводных командиров. А комбатом стал капитан морпехов Гришин. Резкий и жесткий мужик, с солидным иконостасом на груди — это в мирное-то время! Серьёзный дядька, мне он с первого взгляда понравился.

Надо отдать должное — язык он знал весьма неплохо! Подучился…

Хорны, кстати говоря, восприняли нового командира с философским спокойствием. Раз глава клана сказал, то так тому и быть. Есть, однако, некоторые плюсы и в их застарелых традициях чинопочитания…

Морпехи, кстати, выделили и из своих рядов два взвода, которые тотчас же начали гонять моих новобранцев в хвост и в гриву — учёба шла ускоренным темпом.

Так что особо поспать уже не получалось. Раненый там ты или кто — а от решения служебных вопросов меня никто не отстранял!

Тащи…

Основной упор был сделан на отражение вражеского десанта — этому уделялось большинство времени. Копаем, стреляем, бегаем — и снова копаем…

Основные позиции, запасные, отсечные — всего не перечесть. Подтянули электричество, и работа пошла веселее — горнопроходческая и дорожная техника копает и таскает землю намного эффективнее и быстрее.

Угловатые коробки дотов вырастали прямо на глазах!

Штурмовой артиллерии и миномётов у вайнов нет — всё всегда решают корабельные пушки. Поэтому и возникают на обратных скатах гор железобетонные сооружения. Тут их никакой снаряд не достанет. Раздолбать же угловатую коробку из «метлы» — та ещё задачка! С интересом посмотрю на того, кто такую попытку предпримет! А ходить по суше корабли пока не умеют…

Нет, в теории, конечно, можно попробовать — режим зависания в воздухе никто не отменял. Но вот эффективно управлять громадиной, которая не касается воды…

Разогнавшийся и «всплывший» в иную среду корабль вполне был способен пройти таким макаром над отмелью или маленьким островком, для чего, собственно говоря, этот режим и был придуман. После чего корабль терял ход и вынужден был снова приводняться для того, чтобы набрать скорость. Далее нескольких миль «утюг» пролететь уже не мог. И уж во всяком случае, он не мог в воздухе повернуть. Уж и не говоря о том, чтобы залезть на крутой берег — тут он навсегда и остался бы…

Жаль, черт возьми, что ничего этого раньше мы не знали — помогло бы!

Да и стрелять в таком режиме… первый же залп отбросит корабль на добрую сотню метров в сторону! Если не дальше — законы физики едины везде. Были на совсем уж здоровенных «утюгах» какие-то демпферы отдачи и подобные штуки — эти громадины никакая отдача не сносила. Но вот на «Громе», например, ничего подобного нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Три минуты из каждой четверти часа, в течение которых соблюдается режим тишины, чтобы нуждающиеся могли бы передать в это время сигнал SOS.