Крепость на семи ветрах

Александр Конторович, 2019

Остров, набитый вооружением и современной техникой. Желанный трофей для любого солдата! И почти четыреста тысяч человек гражданского населения… бывших рабов и шахтеров. И всё это – во враждебном окружении. Да, можно взорвать шахты и заводы, сесть на корабли и отплыть, оставив позади себя выжженную пустыню. Дабы противник ещё очень долго не смог использовать местные ресурсы. Можно – и это станет наилучшим и наивыгоднейшим выходом из сложной ситуации. Но… Бросить на верную смерть бывших рабов и пленников прежних хозяев? И командир крейсера «Гром» принимает решение – мы остаёмся!

6

— Подвожу итог! — Слон осмотрел всех собравшихся. — Операция, несмотря на всякие неожиданности, прошла относительно успешно. Основное удалось выполнить. И в настоящее время, судя по перехваченным сообщениям, к району «исчезновения» приковано самое пристальное внимание. И туда пошли корабли — прочесать этот квадрат вдоль и поперёк. Удачи им… кое-что они там точно отыщут. Правда, так и осталось непонятным, за каким хреном капитан отклонился от курса… но это нужно спрашивать уже у него. А с островов уже поступила просьба о высылке нового корабля с продовольствием. Так что его надо перехватывать уже гораздо дальше…

— Где именно?

— Пока не знаем. Я не исключаю того, что на этот раз маршрут следования корабля будет изменён. Более того, нам об этом могут и вовсе не сообщить! Там тоже, знаете ли, далеко не австралийские лохи собрались!

— А почему — австралийские? — поинтересовался капитан корабля.

— Дык… к слову как-то пришлось… Очень уж они там неспешные, что ли…

— Что можем предпринять в плане разведки? — спрашивает лейтенант Васильев.

— А вот тут… — усмехается подполковник, — мне есть чем вас порадовать!

То есть? Что у нас такого нового произошло?

— «Гром» благополучно встретил два судна снабжения и совершил проводку всего каравана до точки назначения. Могу сказать, что наша операция по перехвату корабля именно в указанной точке послужила в некотором роде прикрытием для данного мероприятия — мы отвлекли внимание на себя.

Ну, что-то подобное я и предполагал…

— Корабли доставили несколько быстроходных катеров и самолётов. В том числе и разведывательно-ударные беспилотники. Так что разведку мы теперь можем проводить на достаточно большом удалении от суши.

Что ж, это очень даже неплохая новость! И здорово меняет положение дела!

А пока болтаемся в море. Тренируем наших ребят.

Раненых отправили восвояси вместе с трофейным транспортником. Мне удалось убедить судового врача в том, что руководить действиями своих ребят я вполне могу и в нынешнем состоянии — самому-то ведь бегать никакой необходимости нет! А уж в плане стрельбы… тут вместо Иваныча выступать было бы просто наглостью. Такого спеца поискать — проще трижды опухнуть!

Вот и трещат над морем сухие выстрелы «медведей». Как показала практика, это очень удачное оружие именно в условиях сшибки на короткой дистанции. Вот только магазинов с собою надо больше брать…

День, второй… неделя уже к концу подходит. А известий никаких…

По сообщениям с островов, там полным ходом идёт строительство. Укатали уже и временную взлётно-посадочную полосу. И самолеты совершили первые полёты вполне успешно. Беспилотникам проще — они взлетают с катапульты, им ВПП не требуется. Вот и рыщут в небесах стремительные тени — острова теперь могут видеть очень даже далеко!

Так что уже через пару дней мы имели координаты точки перехвата. И загудели двигатели нашего корабля.

— Вот он… — пощелкал пальцем по экрану локатора капитан. — Нас пока не видит — мы более глазастые. Идёт хорошо, сразу видно, что этот корабль не чета тем, с какими мы раньше имели дело. Более ходкий.

— Нас обгонит? — поинтересовался Слон.

— Скорее всего, да. Но и вооружение у него серьёзным быть не может, наверняка стандартная комплектация.

— То есть, — почесал подбородок подполковник, — четыре двадцатимиллиметровки… А вот есть ли у него на борту сотня-другая охранников?

— Беспилотник пошлём, пусть посмотрит, — вклинился в разговор наш разведчик. — Они же не могут всю дорогу по кубрикам сидеть? Когда-никогда, а на палубу выйдут!

— И то верно, — согласился мой командир. — Тогда — работайте!

Но сотни охранников техника выявить не смогла. По причине того, что на палубе появлялись исключительно члены команды, да и то только спешившие по делам. Никаких там праздных прогулок и прочего.

Вот груза там принайтовано… почти всё свободное место заполнено ящиками.

Понять логику грузоотправителей вполне возможно — бесследно исчез корабль с продовольствием. А чего-чего, но этого на Штормовых островах пока не выращивают — есть дела поважнее. И хотя тамошние склады достаточно велики, но не бездонные же? Вот и заняли всё доступные места на палубе, заскладировав там срочный груз.

Судовой врач безоговорочно запретил мне любые прыжки — до полного выздоровления. Ногами — ходи, а вот прыгать — фиг!

И поэтому штурмовую группу сегодня возглавляет лейтенант морпехов. У моих ребят он вызывает невольное почтение своими физическими кондициями. Тот ещё драчун, откровенно говоря… Не сильно здоровенный, но в рукопашном бою спокойно «кладёт» троих-четверых противников. Хорны такое весьма уважают.

А мне на этот раз сидеть в катере, моя роль — группа поддержки.

Схема стандартная — техники глушат локатор и радиосвязь, вертолёт высаживает десант на палубу. Но вот катера теперь не будут ожидать совсем уж вдалеке, Слон сделал выводы из прошлого боя.

Предбоевой мандраж…

По-разному говорят.

Кто-то уверяет, что его у них вовсе никогда не бывает. А иных — так реально штырит не по-детски, сам не раз видел. Вроде бы и не пил человек, но внешне очень даже похоже. У меня вот наступает странное чувство отрешённости. Все вокруг словно бы замедляется на какое-то время. И даже мельчайшие детали я вижу очень отчётливо. Причём как бы и со стороны…

Инструктора называют это состояние «белая метель». И работать в подобном… трансе, что ли? Короче, всё очень даже эффективно получается. Я видел видеосъемку такой работы…

Жуткое зрелище, если честно. На неподготовленного человека это такое впечатление производит! Когда несколько бойцов бегут с невероятной скоростью, попутно снося автоматным огнём любую угрозу, — это вызывает почти мистический страх. Они словно бы ниточками незримыми связаны — даже бегущего позади товарища ощущаешь почти физически. Ни разу не видел, чтобы кто-нибудь упал или споткнулся во время такой пробежки. И любая попытка как-то им противостоять — гарантированный путь на больничную койку даже и на тренировках.

А уж как такая группа работает во вражеских окопах! Короче, Болливуд отдыхает, им такое на экране не воплотить.

Надо сказать, что, начиная тренировки со своими ребятами по подобной методике, я немного опасался. Всё же иная психология, другое восприятие реальности… Наши инструкторы тоже серьёзно напрягались.

Но первый же прогон всё расставил по своим местам.

— Ну как? — спрашиваю я у Ма Тоя.

— Странное ощущение, командир! Я словно со стороны смотрю… И своими глазами, конечно, вижу. Но тут… Даже и не знаю, как это правильно сказать!

— Ещё пойдёшь?

— Конечно! Это… это так захватывает!

Вот-вот… инструктор предупреждал! Это называется «адреналиновое опьянение». И всё-то тебе по плечу, всё можешь совершить… Надо вовремя человека притормаживать.

Всё время поддерживать себя в подобном состоянии не рекомендуется. Но вот перед решающим рывком очень даже полезно бывает!

Катера идут достаточно быстро, но пока полного хода не дают, чтобы не возник предательский бурун за кормой. Да, у противника сейчас нет связи — забит помехами эфир. Да и на экране локатора — сплошной «снег», но ведь обычные-то глаза никто же не отменял? Увидит какой-нибудь умник в иллюминатор пенные хвосты за катерами и возопит не своим голосом!

А над палубой корабля сейчас зависает квадрокоптер — им управляет оператор, сидящий рядом со мною. И на экране видны инфракрасные маячки-опознаватели нашей группы. Пока у них там всё гладко — две установки они уже обезвредили.

Вообще, с пеной здорово придумано! Стрелять нельзя, а фатальных повреждений нет. При необходимости скорострелка достаточно быстро приводится в нормальное состояние. Но знающим человеком. Неосведомлённый будет ещё полчаса соображать…

— Васька — Вышке. Радист спит!

Вышка — это командир группы поддержки. Сегодня эту роль исполняю я. На мне — помощь. При случае — эвакуация. И совсем уж в тяжелой ситуации — ещё и команда торпедисту — одна торпеда у нас на борту имеется.

— Вышка принял, — прижимаю рукой кнопку передачи на гарнитуре. — Подтверждаю — радист спит.

Так, связи у них уже нет, радиорубка захвачена. И радиста живым взяли — уже хорошо!

Поразмыслив, Снежный приказал сразу же по захвату вколоть радисту снотворного. Чтобы в любом случае он уже ничего не смог бы никому передать. По нашему плану он должен выйти на связь намного позже.

— Васька — Вышке. Подходим к мостику. Начинайте выдвижение на позицию.

Сигнал — и заворчали моторы. Катера прибавили ходу.

Мы сейчас догоняем корабль. И если лейтенант даёт добро на догонялки, значит, он уверен в том, что нас уже некому замечать.

Минута, другая…

— Васька — Вышке. Мостик наш! Четверо двухсотых, один теплый. Капитан у себя, пока его не беспокоили. Полный ход!

Меня ощутимо качнуло назад, а за кормою катера вырос нехилый бурун.

— Скворечники поднять!

И выпрямляются тонкие коленчатые мачты. Щелкают растяжки, фиксируя всё это сооружение.

«Скворечник».

Так называется лазерная система засветки противника. Поворот тумблера — и запляшут по палубе корабля зелёные всполохи. И не дай бог на такой глянуть… полчаса темноты обеспечено как с куста! Даже и с нашей стороны лучше не смотреть. Именно поэтому все бойцы штурмовых групп носят ещё и специальные противолазерные очки. Согласен, это тоже не айс, и они здорово мешают видеть, но уж лучше так…

Но не повернут пока тумблер, нет соответствующей команды. Спит команда корабля, не подозревая о своей будущей судьбе. Ну и пусть себе спят…

Борт вырос из темноты как-то внезапно и тотчас же поехал в сторону. Рулевой положил руль вправо, гася скорость и занимая наиболее удобную позицию для высадки.

— Кранцы! — выброшены за борт амортизирующие подушки, теперь толчок о борт будет не столь жёстким.

— Линь!

Хлопают линемёты, забрасывая на борт корабля якоря-кошки.

— Есть захват! — оборачивается стрелок. — Подтягиваем!

Обороты сброшены до нуля, катер оседает носом.

Толчок вышел совсем не сильным — в точности как на учениях.

Улетает наверх ещё одна «кошка» — крепим штормтрап.

— Первый — пошёл!

Мимо меня промелькнула тень. Секунда — и словно никого тут и не было вовсе.

— Первый — Вышке. Наверху, занял позицию. Жду остальных.

Ждать долго не пришлось…

Коридор, тусклый свет дежурного освещения.

Около двери в капитанскую каюту — пост. Настороже боец, внимательно коридор пасёт. Уже нейтрализована вахта в машинном отделении, захвачены кубрики команды и оружейка. А капитан всё спит…

— Вышка — Ваське.

— Тут Васька.

— Пора уже и капитану вставать…

— Принял.

За дверью каюты слышен зуммер телефона — звонят с мостика.

Неразборчивый голос, возня…

Щелкает замок, дверь открывается… и хозяин каюты тотчас же влетает внутрь.

Извини, мужик!

Но как говорил в своё время один талантливый артист: «А может быть, вы двусмысленный и стреляете левой?»

На фиг.

Лучше потом извинюсь…

Капитан не просто потрясён — у него в глазах абсолютно искреннее непонимание ситуации! Его — первого и самого главного на борту… и вот так!

Он сидит на койке, привалившись спиною к стене, и лихорадочно пытается найти какие-то слова.

Не находит.

Вид здоровенных, с черными масками на лицах морпехов и в нормальной-то обстановке мало способствует хорошему настроению, а уж сейчас…

— Вы меня понимаете?

— Кто вы?!

— Старший кормовой офицер Дим Ми Лар.

— Ваш корабль?

— «Гром».

— Но… чем вызвано столь вопиющее нападение? Мой корабль идёт к Штормовым островам! И вы должны были об этом знать!

— Откуда?

— Но ведь о подобных вещах всегда широко оповещается! Такие корабли не могут быть атакованы — против вас объединятся все капитаны сразу!

— Я ничего об этом не слышал.

— Во все порты и стоянки было разослано предупреждение ещё десять дней назад! А находящиеся в море корабли получили соответствующие послания по радио!

На самом деле у вайнов есть иное название данному виду связи. Но я уж буду употреблять более привычное словосочетание.

— Вас не поймут! Вы рискуете навлечь на себя всеобщий гнев большинства капитанов!

— На здоровье… Кое-что они будут вынуждены переосмыслить.

А вот это он интересную новость сказанул! То есть корабли снабжения (а иначе подобные суда как-то трудно обозвать) являются неприкосновенными. Про циркулярное оповещение я тоже слышу в первый раз. И ещё кое-что…

— У вас есть какие-то инструкции?

— Я не стану с вами разговаривать! Требую уважения к моему положению!

— Капитан… — поднимаюсь со стула и смотрю на него сверху вниз. — В двух часах хода отсюда — небольшой остров. Мои солдаты охотно вкопают там крепкий столб. Вас, из уважения к вашему положению, не убьют. И даже пальцем не тронут. Но к столбу привяжут. Мы уйдём. А вы останетесь. Рассказать, что сделает даже и с капитаном ветер и солнце? Им нет разницы, кто стоит у столба — вайн или хорн. До воды никак не добраться… умрёте на суше. А мы — мы найдём способ сообщить об этом вам домой.

Смерть на суше — оскорбление для моряка. А мой равнодушный и неэмоциональный тон не оставляет никакого сомнения — эти именно так и поступят.

Непривычный вид бойцов штурмовой команды — они и впрямь выглядят очень грозно. Здоровенные, в незнакомой форме…

И маски — хорны их не носят, здесь такого обычая нет.

Мы, откровенно говоря, тоже не СОБР — нам они не особо-то и нужны. Но вот ветер — он тут по морде очень даже неслабо «поглаживает». Да и работать в темноте удобнее — не видно белого пятна лица.

Ничего этого вайн не знает.

Но, судя по равнодушному тону офицера, тому реально пофиг, что там себе думает его пленник. Будничная работа… как станок-автомат. Этот клиент сломался — тащите нового. Их тут достаточно имеется…

— Я хочу говорить с вашим командиром!

— Можете и дальше хотеть… — пожимаю плечами. — Он занят.

На полке стоят жестяные банки — какое-то местное питьё, аналог нашего пива. Растёт тут один любопытный злак — типа нашего ячменя. Вот преимущественно из него всякие напитки и варят.

Кстати, попробовав нашу водку впервые, мои парни не то что охренели — просто дар речи потеряли! Причём с непривычки, в полном смысле этого слова — перепой… Здешнее спиртное крепче двадцати градусов обычно не бывает. Есть, понятное дело, и тут исключения, но уж точно не для рядовых матросов. Так что и привычки к подобным напиткам у них не имеется.

Снимаю такую банку, вытаскиваю из ножен клинок, старый, ещё дедовский. И прокалываю в банке небольшую дырочку.

Подождав, пока упадёт давление, ставлю её на стол. Теперь напиток вытекает тонкой струйкой.

— Пока течёт жидкость, вы можете думать. А потом… — поднимаюсь со стула. — Надеюсь, я понятно обрисовал дальнейшие перспективы?

Словом, капитан долго не продержался…

И вскоре уже оба корабля легли на один курс — мы шли к Штормовым островам. Помимо захваченного груза, который существенно облегчал заботы нашего начальника тыла, мы ещё везли всевозможные станки и множество других полезных вещей. Чем создавали проблему уже для начальника производства — есть у нас теперь и такой!

И не только это…

— Командир… — стук в дверь вырвал меня из утренней дремоты.

Есть, как ни странно, свои прелести и в положении раненого. Так, например, врач настоял, чтобы мне вполне официально выделили хотя бы два часа в день. По его формулировке — «для полноценного восстановления организма». А проще говоря, на сон.

Вот я этим нахально и пользуюсь — сплю по часу после завтрака и обеда. Формально я «выздоравливающий». То есть в санчасти мне делать нечего, вот и дрыхну в каюте. Сосед мой, старлей-связист, с самого ранья уже где-то там скачет. Так что сон получается очень даже правильным и полноценным.

— Да?

На пороге Но Гай — комвзвода.

— Командир… Ги Лан умер…

Тот самый Пятый. Тогда, в ночном бою, он получил два ранения — в грудь и в плечо. Так ведь ещё и ногу при приземлении сломал!

И, несмотря на всё это, держался, отбивая натиск охранников. Да и контузило его…

На борт нашего корабля его доставили уже в бессознательном состоянии — судовой врач только крякнул, когда бойца втащили в медпункт.

Три операции подряд — наши медики старались изо всех сил.

Не вышло… не бывает в жизни чудес.

— Давно?

— Только что. Я сразу к вам…

По традиции — погибшего бойца хоронят в море. И это считается в порядке вещей.

Но…

Есть у меня одна мысль…

В какой-то мере малость авантюрная. Всё же старые обычаи продолжают сильно довлеть над моими хорнами. Однако изрядная часть находящихся на борту бойцов — члены нового клана. И пора уже клану создавать свои традиции…

— Построить бойцов!

А сам берусь за телефонную трубку, надо подполковнику позвонить.

Отряд выстроился на полубаке.

Налетавший ветер норовил сорвать с людей кепи, забирался под полы одежды и посвистывал в снастях.

— Наш боевой товарищ умер… Погиб в бою! Как он бился, вы все знаете! Не дрогнул, не отступил — и дал шанс всем остальным. Со сломанной ногой, дважды раненный, он держался против значительно превосходящего врага.

Молчат мои бойцы.

Слушают…

— Все, кто был с ним в том бою, — шаг вперёд!

Дрогнул строй — вышли из него четыре человека. Двое из них тоже ранены в ноги, но попросили разрешения присутствовать на похоронах наравне со всеми. Покачал головой медик… но соответствующее лекарство вколол. Однако стоят поблизости два дюжих «медбратка»…

— Море… — протягиваю руку. — Оно ждёт погибшего воина. И мы должны отправить его в последнее плавание. Наши товарищи — те, кто остался на островах, не смогут проводить его в этот путь. Они не поднимут руку в прощальном приветствии, не скажут ему напутственные слова. Мы — можем. А они — у них такой возможности нет.

Обвожу взглядом стоящую передо мною четвёрку.

— Я спрашиваю вас — тех, кто бился с ним бок о бок. Правильно ли мы сейчас поступим, если лишим наших товарищей этой возможности?

Молчат парни… не поняли вопроса.

— Пусть поднимет руку тот, кто считает, что мы должны предать волнам нашего товарища прямо сейчас.

Одна рука… вторая…

— Хорошо. Теперь пусть поднимет руку тот, кто хочет дать возможность всем остальным проводить его в последний путь.

Тоже две руки.

— Но ведь и я был с ним в этом бою. И тоже могу поднять руку…

Третья рука поднимается к затянутому облаками небу.

— Встать в строй!

Короткое движение — и сомкнулись шеренги.

— Говорю сейчас не только как тот, кто сражался с ним рядом. Не только как командир. Ги Лан — член клана. И я бы хотел, чтобы каждый соклановец имел возможность отдать дань уважения погибшему товарищу.

Дрогнул строй.

Слишком уж это против устоявшейся практики. Но мнение сражавшихся рядом с погибшим — тут имеет вес. Слова командира тоже аргумент.

А тут ещё и мнение главы клана…

— У кого-то есть слово против?

Нет возражений.

— Разойдись!