Парадокс

Александр Каравдин, 2013

Действие романа «Парадокс» происходит в мире, находящемся в параллельной вселенной. Главный герой Биф не помнит своего прошлого, и не знает, где находится. Единственное, что может дать ему ответы на эти вопросы – навязчивые кошмары, преследующие юношу. Судьба ведёт героя к открытию тайны его происхождения, сталкивая с чудесными существами и загадочными личностями, в итоге оставляя за ним выбор: спасать мир или свою любовь. Что выберет Биф?

169 день 900 года

Чьё-то тёплое дыхание приятно согревало щёку. Улыбнувшись, Биф постепенно стал разлеплять веки. Вначале он увидел голубые глазки. Потом — розовые губы. Затем — ухоженные волосы. Юноша протянул руки, чтобы обнять прекраснейшее сокровище, разбудившее его. Обнять и никогда не отпускать.

«Вот она — любовь с первого взгляда», — подумал Биф, пока полностью не разлепил веки. Утренним сокровищем оказался свирепый Снежок!

Биф вскочил на месте! Послышались тихие ритмичные хлопки.

— Поздравляю, поздравляю, — Август, видимо, присутствовал при его пробуждении. — Никто ещё не проявлял столько ласки к Снежку. Даже я.

Биф, покраснев, попытался оправдаться:

— Ничего я не хотел делать. Просто… это… увидел красивые глаза… — осмыслив сказанное, юноша сразу захлопнул рот, дабы не сморозить очередную глупость.

Альбинос мелодично и тонко засмеялся.

— Ладно. Всё. Спокойно, — Август поднёс к лицу ладонь. — Не для этого тебя Снежок будил. Давай, говори, что решил.

Биф, отодвинувшись подальше от сумчатого дьявола, ответил:

— Я согласен.

— Прекрасно, — гигант встал со стула. — А теперь — поднимайся. Твой порез следует проверить.

Юноша косо посмотрел на домашнего зверя:

— А он? Так и будет сидеть?

Альбинос надломил бровь:

— Теперь ты живёшь здесь. Поэтому бояться его глупо. Вставай.

Подойдя, Август осмотрел кожу вокруг бинта. Хмыкнул. Аккуратно развязал ткань, раскрутил её, потёр пальцами. Отпустил. Бинт повис, удерживаемый лишь застывшей кровавой коркой на месте ножевого ранения. Альбинос наклонился, с озадаченным видом осмотрел результат лечения и резким движением руки сорвал ткань. На месте ранения остался рубец.

Выпрямившись, Август, словно не замечая страдальческого выражения лица Бифа, произнёс:

— С выздоровлением.

— С-спасибо, — выдохнул юноша.

— Рад слышать, — альбинос взмахнул ладонью. — Но перейдём к делу. Вон, видишь очаг? — Биф кивнул. — На исходе цветений, когда прилетают в наши края холода, без него становится, так скажем… м-м-м… проблематично. Поэтому наколи к вечеру дров. Скажем, штук пятьсот. Хорошо?

— Да.

Решив сократить путь до дома Утлера, Август пошёл по самым грязным, самым опасным дворам Западной Четверти, прозванными в народе «Бараками». В честь тех времён, когда в покосившихся маленьких избушках ютились военные отряды беззаконников, отправляемые суровой рукой монарха в битву.

— Дабы преступники очистили свой грех перед родным народом, — пояснял правитель.

Альбинос усмехнулся, представив нынешнего монарха в этой роли. Да, Нигмунд VI не шёл в сравнение с пращуром! Бесхребетный, трусливый, он выполнял лишь представительскую функцию, оставленную с лёгкой руки Тароном. Гигант вздохнул. Великий был человек. Хотя и старый. Да безумный чуточку…

Минуты ностальгии прервал мальчишеский голос:

— Эй, блондин! Стой!

Август повернул голову. В переулке стояла шайка оборванцев. Самому старшему было не больше восемнадцати лет.

— Это ты украл у Брэка оберег и дневную выручку? — вперёд вышел низкий паренёк.

— Ты вообще кто такой? — спросил Август.

— Допустим, меня зовут Веня, — и помолчав, добавил: — Теперь тебе ясно, с кем разговариваешь?

— О, — сделал удивлённое лицо альбинос. — Большой, большой человек. Видный. А теперь дай я представлюсь.

Веня властно махнул рукой, посмотрев на свою шайку. Мол, можешь, я пока добрый.

— Август, прозванный в некоем кругу Белым ландышем, — альбинос смотрел, как Веня со всей шайкой переменились в лицах. — Теперь поговорим.

— Мы… Я… Мы не знали, — начал оправдываться испуганный предводитель. — Мы… Ну…

— Если вы слышали обо мне, то знаете: я такого отношения не люблю. Ведь так?

Веня утвердительно кивнул.

— Уже хорошо. Значит, знаете и цену.

— Сколько мы должны злата? Я… Мы… принесём, — затараторил парень.

— Нет, — скривил губы Август. — Мне оно не нужно. Ты, надеюсь, сам представляешь, о чём идёт речь.

Веня отрицательно потряс головой.

— Ну-у-у. Значит, спросишь у кого-нибудь, — бросил альбинос, поворачиваясь спиной к шайке. — Срок — исход этого дня, — и спокойным шагом направился к Утлеру.

— Тише, мальчик, тише, — мягко произнёс Биф, попытавшись погладить вороную голову Снежка.

Но зверь, видимо, был иного мнения. С довольной мордой подождав, когда дрожащая ладонь юноши приблизиться, дьявол с победным кличем щёлкнул клыками. К счастью, Биф успел отдёрнуть руку. Снежок расстроенно фыркнул.

— Ну, и что мне делать? — отчаявшись, задумался юноша. — Как тебя обойти-то?

Ответом было красноречивое молчание. Пришлось снова зайти в дом.

Биф, инстинктивно закусив губу, присел на кровать. Вот уже сколько раз он пытается выйти во двор — всё без толку. Непоколебимый Снежок сидит в сенях, огрызаясь на настойчивые потуги Бифа миновать его. Чего юноша только не предпринимал: и просил, и торговался, и пытался отвлечь безмолвного стража, бросив тушку курицы. Ничего не выходило. Сумчатый дьявол упорно сидел, не пуская Бифа во двор.

— Что ж, — вздохнул юноша, бросив взгляд на окно. — Другого выхода нет.

Он медленным шагом подошёл к окошку, распахнул его, высунулся наружу. Кривой проулок пустовал.

Пора!

Быстро, одним махом, Биф выпрыгнул из окна, надеясь остаться незамеченным. Что, к сожалению, получилось отнюдь не идеально. Больно ударившись коленом о подоконник и едва не свернув шею, юноша прямиком грохнулся к ногам проходящей мимо девушки.

Немного полежав, он смущённо поднял голову.

Первое, что бросилось в глаза, это длинные, чуть ниже плеч, изумрудно-зелёные волосы.

— Я… — заворожённо произнёс Биф, поднимаясь на ноги, — я…

Светло-голубые глаза, точно две маленькие льдинки, испуганно смотрели на юношу.

— Я… Меня зовут Биф, — выпалил он, не сумев подобрать слов.

Ответа не последовало. Невысокого роста девушка стала пятиться назад.

— Не бойся, — успокаивающе произнёс Биф.

Но девушка затрясла головой, издавая непонятные звуки.

— Успокойся, пожалуйста, — Биф был сбит с толку её поведением.

Незнакомка замолчала. Разумно посмотрела на юношу, чуть-чуть наклонив голову набок.

— Вот и хорошо, — обрадовался Биф. — Давай начнём знакомство заново. Не против? Меня зовут Биф. А тебя?

Девушка улыбнулась, накинула алый капюшон на голову, и, быстро развернувшись, бросилась бежать. Юноше ничего не оставалось, кроме как смотреть вслед удаляющейся незнакомке.

Немного постояв, он направился к дому. Бесшумно открыл ворота и как можно тише стал подкрадываться к входной двери. На его несчастье, она была распахнута, а на пороге стоял Снежок.

Застыв на месте, Биф произнёс:

— Тише, тише. Всё хо…

Голос юноши послужил приказом к атаке для дьявола, и тот рванул с места. Биф сделал то же самое. Так начался изнурительный марафон с препятствиями, в течение которого юноша чуть не провалился в колодец, изрядно побегал по крышам и перевернул всё, что оказалось на пути. Не отступающий ни на шаг Снежок взбирался по отвесным стенам не хуже испуганного Бифа. А иногда — даже лучше, о чём свидетельствовала разорванная штанина юноши.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы в очередном круге забега по сараям, крыша одного бы не треснула… Зверь успел лишь фыркнуть…

Отдышавшись и убедившись, что Снежок не в состоянии выбраться из постройки, Биф спокойно спустился вниз.

Отыскав увесистый колун и поплевав на руки, юноша приступил к рубке дров. Выкатив самый большой и узловатый чурбан, он отошёл в сторону, посмотреть: не слишком ли хлипкое полено? Поразмыслив и решив, что в самый раз — юноша замахнулся колуном.

Удар. Удар. Ещё удар. Полено стояло, как ни в чём не бывало. Удар. Ещё. И ещё. Примерно удара после двадцатого Биф решил сменить полено на более колкое.

Откатив чурбан в сторону и заменив его, юноша вновь поднял колун. На этот раз он сделал верный выбор. Ровненькое, без единого сучка, полено когда-то было деревом, как поговаривает народ, в строевом лесу. Такое не должно создать трудностей.

Отведя колун за голову, Биф изо всех сил опустил его. Брат топора, разогнанный руками юноши, чуть-чуть чиркнул по краю полена и ушёл в землю. Да, работа обещала быть весёлой.

— Скажи мне, — спросил Биф, отбросив четвертинку полена, — почему Август назвал тебя Уродцем? — юноша распрямил спину, вытер пот. — Не знаешь?… Вот и я не пойму. Такой белый, пушистый, а — Уродец. Да! — последняя фраза относилась к проделанной работе.

За время тяжёлого труда Биф расколол с десяток полешек. Что весьма его удручало, ведь результат должен быть пятьсот штук.

— Придётся схитрить, — он почесал затылок. — Ничего не поделаешь. Помнится мне, видел в одном из сараев о-огромную кучу наколотых поленьев. Их-то мы и используем.

Сказано — сделано. Через некоторое время Биф посматривал на образовавшуюся во дворе кучу расколотых полешек.

— Ну, чем не пятьсот? — спросил он кота. — А в сарае Август и не заметит. Я, по секрету скажу, брал их со стороны угла — туда ещё залезть надо. Но только между нами. Ладно? — и, распираемый смехом, добавил: — Он же, я думаю, по-кошачьи не кумекает!

Уродец лениво потянулся.

Август пока и не думал возвращаться. Удобно расположившись в кресле и закинув ногу на ногу, он медленными глотками пил взвар. Горячий, настоянный на листьях смородины, крыжовника и вишни.

— Неописуемо, — открыл глаза Август. — Превосходный взвар!

— Дык, от матушки-покойницы, спаси Бог её душу, рецепт достался. Мастерица была… А какие пироги стряпала?! — Утлер предался воспоминаниям. — Вот помнится, придём мы с братьями…

— Превосходный взвар! — прервал альбинос, поставив кружку. — Что Авелина пишет?

— Аюшки? — удивился алхимик. — А. Письмо увидал, — улыбнулся. — Так, пишет: всё хорошо. Учится потихоньку. Спрашивает, когда приеду… Она и о тебе интересовалась! Не пишет, не приезжает…

— Дела-а-а, — почти смакуя, растянул слово Август. — Вот закончу на днях и навещу. Обязательно навещу.

— Может, ей тогда написать?! Чтоб порадовалась?

— Не надо. Сюрпризом будет, — альбинос сделал маленький глоток. — Как яд поживает?

— Так всё готово. Вот, — Утлер протянул колбочку с бесцветной жидкостью. — Поражает организм через кожу. Но, что самое главное, ничем не смыть… И ещё, — спохватился старец. — Будь с ним крайне осторожен. Время поражения организма мало, какие-то ничтожные вздохи. Противоядия нет.

— Ладно, буду, — произнёс Август. — Спасибо за работу, — и выложил на стол два мешочка.

Утлер снял очки, протёр, снова надел. Помотал головой.

— Они с золотом. Бери, — Август сломил бровь. — Я помню цену.

— Но…

— Авелине передашь. Ей, я полагаю, злато понадобится.

— Но не столько ж! — воскликнул старец.

— Дядюшка Утлер, Вы плохо знаете женщин. Поверьте, она истратит их в первый же день, — альбинос поднялся с кресла. — Спасибо за всё. Взвар был превосходный! — и вышел из дома.

Когда Август вошёл в дом, Биф лежал на кровати.

— Не вставай, — махнул рукой альбинос. Подойдя к пузатой просмолённой бочке, он ковшом подчерпнул воды. Сделал несколько больших глотков. — Жарко, — вздохнул Август. — Не правда ли?

— Да, жарковато, — согласился Биф.

Сделав последний глоток, альбинос опустился на стул.

— Как самочувствие?

— Нормально, — пожал плечами Биф, — не жалуюсь.

— Уродца со Снежком покормил?

— Нет. Я не зна…

— Ничего, — остановил юношу Август, — мы это исправим. Уродец! Кс-кс-кс!

На кухню вышел белоснежный кот, по-хозяйски оглянулся, пару раз взмахнув хвостом, мяукнул.

— А почему ты назвал его Уродцем? — недоумевающее спросил Биф. — Ведь красивый кот, пушистый.

Август улыбнулся. Правой рукой похлопал себя по плечу:

— Давай ко мне. Быстро!

Уродец в несколько прыжков залез на плечо.

— Что ж, — вздохнул Август. — Рассказывай. Как день прошёл?

— Хорошо…

— Я Уродца спрашиваю, — прервал альбинос.

Кот хитро сверкнул глазами и наклонился к уху Августа. Затаив дыхание, Биф присмотрелся. Может, тусклое освещение, а, может, уставшие глаза злую шутку сыграли, но тем не менее юноша явственно видел: губы Уродца шевелятся!

Биф закрыл лицо руками. Мысленно досчитал до десяти. Вздохнул. Посмотрел на кота.

Нет! Уродец и вправду говорил. Оставался лишь один вопрос: на каком языке? Человеческом или зверином?

Биф представил, как Август, сидя вот так — нога на ногу — нараспев мяучит, а с ним заодно и Уродец. Нет. Этого не может быть! Хотя…

— Вот оно как! — сурово произнёс альбинос, сняв кота с плеча. — Что скажешь?

Биф непонимающе посмотрел на Августа.

— Ясно, — альбинос меланхолично погладил Уродца. — Говори, честно. Почему обмануть решил? Для чего полешки из сарая вынес?

— А… Это Вам кот рассказал? — не веря в происходящее, спросил Биф.

— Кот, кот, — подтвердил Август. — Уродец, покажи свой талант.

Коробящим слух голосом кот произнёс:

— Была бы нужда! — и гордо взмахнул хвостом.

— Так всё же. Зачем обмануть решил? — повторил вопрос альбинос.

— Понимаете, — начал Биф, — я ни разу не колол дров. Незачем это было на улицах Нордора. Ножом, топором, пользоваться умею, а вот колуном, — развёл руками, — нет. Вначале думал: ничего сложного. Ведь колун с топором похожи немного, но оказалось всё иначе. Вот и решился на обман, чтобы…

— Не разочаровывать.

— Ну, да. Не разочаровывать. Вы…

— Ты, — поправил Август.

— Ага, — кивнул головой Биф. — Хорошо. Вот, ты меня приютил. Кормишь. А я не смог выполнить порученную мне работу. Вот и решил…

— Ясно всё, — прервал Август. — Надеюсь, больше такого не повторится.

— Конечно! — обрадовался юноша. — Не повторится! Никогда-никогда! Я обещаю.

— Хорошо. Ты, наверное, хочешь есть.

Биф кивнул.

— Ладно. Сейчас, — Август подошёл к обеденному столу.

Снял с правой руки кожаную перчатку. Пару раз взмахнув обнажившейся ладонью, он кончиками пальцев постучал по столу. Тук-тук-тук.

С последним стуком явился и ужин. Или лучше сказать — выплыл из досок, из коих был сколочен стол. В самом центре стоял большой чугунок, доверху наполненный молодой обжаренной картошкой. Две деревянные глубокие тарелки с кристально-прозрачным студнем находились противоположно друг другу. Дополняла строй пара узорчатых разделочных досок с пучком перьев лука и порезанным на тоненькие ломтики салом. Замыкающими были пустая тарелка, ложка, вилка и кружка с маняще-розовой водой.

— Что…

Не дав договорить Бифу, Август сказал:

— Ты хочешь спросить, откуда это всё?

— Нет, — ответил юноша, — я хотел спросить: что за розовая вода в кружке?

— Ах, это… — альбинос надел перчатку. — Это компот. Садись. Ешь. А я пойду, со Снежком поговорю. Побеседую, — чуть искривил губы. — Мне Уродец всё рассказал, — Август снял плащ и вышел из дому.

Биф, в свою очередь, последовал совету — сел ужинать…

Август со Снежком вошли в дом в тот миг, когда сытый юноша отодвигался от стола.

— Запомни: три стука — появится кушанье; два — исчезнет, — Август присел на кровать. — Понял?

— Ага, — отозвался Биф. — Понял. Когда хочется есть — стучи по столу. Ясно.

— Хорошо. А по поводу Снежка — больше не бойся его. Я с ним поговорил.

Сумчатый дьявол опустил глаза, в знак подтверждения.

— Да я и не бою… — увидев суровый взгляд альбиноса, Биф сменил тему: — А откуда у тебя такой стол?

— Какой?

— Волшебный. Стукнешь, и еда появляется.

— Ведьмака зарезал! — на кухню вошёл Уродец. — Труп съел, а столик себе прибрал.

— Не мог бы ты прикусить язык?

— Хорошо, хорошо, — поднял голову кот и с гордым видом прошагал на улицу.

— У меня были другие вариации. Например, Злыдень. Или Гад. Но Уродец более созвучно. Не находишь?

— Что? — не понял Биф.

— Ты сам спрашивал: «Почему Уродца зовут Уродцем?» Я отвечаю. Характер у кота такой, — пояснил Август.

— Ясно.

Биф окинул взглядом альбиноса. Да кто он вообще такой, этот Август? Якшается с говорящим котом, который, небось, ведьмак заколдованный. Дьявол сумчатый ласкаться к нему так и лезет. Стол волшебный без должного внимания стоит. Хорошо хоть альбинос в него ножи не втыкает, да на щепы не режет. А то был один умник в сказке нордорской, Жак звали. Получил в награду от самого монарха подарок несказанный — Жар-птицу. И нет, чтобы любоваться ею, слушать песни распрекрасные (куда уж там!), взял да и сожрал бедную пташку…

Ход мыслей Бифа прервал стоящий у порога Август:

— Ко мне гости. Сиди дома.

— Угу, — отрешённо произнёс юноша, бросив взгляд на улицу сквозь кухонное стекло.

Гости стояли у ворот.

— Десять человек, — посчитал Биф и хотел было отстраниться от окна, но внезапно увидел Веню!

Сердце юноши ёкнуло. Что он-то здесь делает? Да ещё гостем?!

Перебежав в другую комнату, Биф припал к окну. Теперь он мог в мельчайших подробностях рассмотреть гостей Августа.

Вон тот, что стоит по правую руку Вени — Брэк. Далее — Рэм, Сад… О, да тут вся шайка!

Биф судорожно сглотнул. В этот момент на улице появился Август.

— Добрый вечер, — поздоровался он.

— Добрый, — из толпы вышел незамеченный вначале Бифом мужчина.

Известная витиеватая татуировка на лице говорила сама за себя. Бурая змея, разинувшая пасть, пыталась заглотить правый глаз, а её хвост, кольцами обвивающий стилет, заканчивалась на шее мужчины. Знак безжалости. Зелёное кошачье око на скуле, окружённое терновым венцом, обозначало не последнее место в воровской общине.

— Как поживаешь, Гретхем?

Гретхем?! Биф мысленно сполз на пол. К сожалению, он не ошибся при прочтении татуировок. Это был глава всех воров Западной Четверти!

— Потихоньку, помаленьку. А ты как, Белый ландыш? — поинтересовался Гретхем.

Биф чуть не вскрикнул! Это ж надо подумать: Белый ландыш?! Наёмный убийца, которого боялись все, но видели лишь единицы. Человек, напускающий страх одним своим именем. Белый ландыш! Человек-легенда! Белый ландыш!

— Не жалуюсь, — пожал плечами Август. — Правда, настроение сегодня было испорчено…

— Я поэтому и пришёл к тебе. Эй, сопляк, подойди поближе! — Гретхем обернулся и поманил Веню пальцем.

Тот испуганно посмотрел на шайку. Ожидаемой поддержки он не получил. Даже прихлебатель Брэк делал вид, что ничего не происходит!

Веня робко подошёл к Гретхему.

— Это ты, сопляк, испортил настроение почтенному Августу? — зычно спросил глава.

— Я… Не…

— Что ты мямлишь?! Отвечай!

— Д-д-да, — чуть ли не плача, ответил Веня.

— Извиняйся! — потребовал Гретхем.

— Из… из… извините меня…

— На колени, упырь! — глава толкнул оборванца в спину, заставляя быстрее принять нужную позу. — Живо!

Веня, размазывая по лицу слёзы, встал на колени перед Белым ландышем.

— Извините меня.

— Громче! — взревел Гретхем.

— Извините меня!

— Ещё громче!

— Извините меня, пожалуйста! Я больше так не буду! — срываясь на плач, прокричал Веня.

— Ладно, Гретхем. Заканчивай, — произнёс Август.

Гретхем кивнул и резким движением перерезал горло рыдающему Вене. Мальчишеский плач сменился на бульканье.

— Брэк, ты будешь бригадиром, — приказал Гретхем. — Голову отрежете и бросите в выгребную яму центра. Труп — скормите дворовым псам. Но… — глава поднял вверх палец, — … медленно, по кусочку. Здесь — всё уберёте. Вплоть до волоска. Ясно?

— Да, почтенный Гретхем, — склонил голову Брэк.

Любой оттенок синего цвета, используемый в татуировках нордорских мужчин, обозначает благородство крови. Кроме, конечно, голубой розы, накалываемой на скуле. Такая татуировка свидетельствует о насильственном удовлетворении мужчин. Причём накалывается она вне зависимости от желания будущего владельца.

Лицо Гивуса было усыпано сплошь синими татуировками. Три виноградные лозы причудливо переплетались на щеке — знак огромной поддержки со стороны благородных кровью. Почти незаметное слово «язмъ» среди странной вязи завитков, красиво лежащей на правой стороне лица, обозначало фразу: «Я есть закон». (Татуировка королей). Голуболикое солнце с десятью лучами, наколотое на виске — возраст совершения первого убийства. И самая свежая татуировка — обломленный нож, на шее: «Не сомневайся в моей силе».

Наколота она была исключительно из-за комплекса неполноценности, с детства не дающего покоя Гивусу. С самого рождения негласный король Северной Четверти был ниже в росте и уже в плечах, чем его сверстники. К сожалению, с годами это не изменилось. Хотя и не помешало стать королём.

— Почтенный Гивус, Вы вызывали меня? — Брандэ, правая рука правителя Северной Четверти, склонился в поклоне.

— Да. Вызывал, — король махнул ладонью. — Присаживайся. Обсудить кое-что следует.

Советник опустился на одну из многочисленных подушек, лежащих на полу. Скрестил ноги.

— Я Вас слушаю.

Гивус медленно вдохнул носом воздух и произнёс:

— Как поживают мои верные друзья: Азор и Ратрон?

— Пока в мире и холодном спокойствии.

— Почему? — Гивус погладил «козлиную» бородку.

— Весть о Безбрачных дворах долетела до ушей Ратрона. Но он пока ждёт действий Азора.

— А как же смерть Харама?

— Вы совершенно правы, мой король. Неизвестный убийца облегчил нам дело, но Ратрон не спешит разбираться с Азором. Его доносчики вычисляют тёмную личность.

— Странно. Я думал, Безбрачные дворы, кои являются вместилищем развратных женщин, станут камнем преткновения. Очень странно.

— Вы правы, почтенный Гивус. Безбрачные дворы приносят баснословный доход…

— Тихо! Я думаю, — Гивус помассировал виски. — Так… Значит, делаем так. Брандэ.

— Да, мой король.

— Наберёшь людей с Западной Четверти и ночью затеешь драку с ребятами Азора. Но нужен масштаб. Чтобы была не простая стычка, а что-то серьёзное. Ясно?

— Но как? — недоумевающе спросил советник.

— Это твоя проблема, Брандэ.

— Будет исполнено, — советник вздохнул, встал и направился к выходу.

— Да, ещё! — Гивус поднял вверх указательный палец. — Желательно кого-нибудь убить со стороны Азора. И оставить, так сказать, маленький подарочек.

— Какой? — спросил Брандэ.

— Вырежи на животе трупа: «Король Ратрон».

— Да, почтенный.

— Мда, — причмокнул Гивус, погладив бороду.

Всё шло не так, как он предполагал. Ратрон не спешил резать горло королю двух Четвертей, хотя пора бы.

Люди Гивуса, представившись посланниками Азора, (Жаль их! Преданные были!) объявили о том, что Безбрачные дворы принадлежат отныне их королю. А затем последовало убийство Харама. Неоднозначное событие. Разве не повод? Но ничего. Зная горячую кровь Азора, Гивус был уверен: завтра же он начнёт мстить.

Негласный король Северной Четверти потёр руки. Завтра.

— Гивус, — из-за шёлковой занавески вышла Мелинда.

Её огненно-рыжие локоны волнами ложились на белоснежную рубаху — единственное, что было на женщине. Пышные, колышущиеся в такт дыханию, груди, казалось, готовы разорвать тончайшую материю возбуждёнными сосками. Крутые упругие бёдра, полуприкрытые подолом рубахи, при движении Мелинды производили аппетитно-манящие скольжения в воздухе.

— Да, любимая, — по телу Гивуса прошла сладостная дрожь.

— Я хотела спросить, — женщина поднесла к губам указательный пальчик, — как поживают наши детки?

— Не волнуйся, дорогая, с ними всё хорошо, — негласный король трепетно ловил глазами загорелую фигуру Мелинды.

— Замечательно. Но знаешь, что… — она наигранно надула губки.

— Что?

— Я хочу ещё одного, милый. И… — Мелинда подошла со спины к Гивусу, — …причём… — её нежные пальцы пробежали по мужской груди, — … немедленно!

Сгораемый от нетерпенья король развернулся, плотно прижал Мелинду к себе. Его грубые руки скользнули по спине, опускаясь всё ниже и ниже.

— Хорошо, хорошо, — шептал он, жадно целую шею, — я подарю тебе ребёнка, подарю. Завтра. Но только завтра…

Когда-то, совсем давно, Брандэ лицедействовал на ярмарочной сцене, чем и зарабатывал на хлеб. С тех пор у него остались полные сундуки различных безделушек, благодаря которым можно без труда изменить облик.

Слегка припудрив нос, там-здесь, переодевшись и показав язык зеркалу — так, на удачу, советник Гивуса вышел на улицу. Подул прохладный ветерок. Брандэ, поёжившись, немного попрыгал на месте, пытаясь согреться. Спустя какое-то время он плюнул на бесполезное занятие, и, плотнее укутавшись в лохмотья, направился в сторону «Рыжей бороды».

По правде сказать, эту дыру язык не поворачивался назвать кабаком. Грязная посуда, заплёванный пол, разбавленное пиво, да и женщины далеко не первый сорт — Брандэ передёрнуло. Вспомнился тот день, когда он впервые увидел самую дорогую и популярную проститутку «Рыжей бороды».

Старая женщина, лет примерно восьмидесяти, вальяжно расхаживала между столиков в чёрном корсете и кружевных трусиках. Её обрюзгшее с пигментными пятнами тело тряслось при каждом шаге. Получить аудиенцию у неё было почти невозможно. Женщина обслуживала только особо важных посетителей, и причём по записи!

Брандэ некоторое время постоял перед входом, несколько раз втянул чистый ночной воздух, решаясь войти. Из кабака отвратно несло перегаром и протухшей капустой. Слышался монотонный гул.

В «Рыжей бороде» советник заказал самое дешёвое пиво и подсел за столик к какому-то забулдыге. Залпом опустошив половину кружки, он пьяным голосом произнёс:

— Меня Крег зовут. А тебя?

Забулдыга оторвал голову от стола:

— Густав. Ой! Густав Ужасный.

— Выпьешь со мной, Ужасный?

— С радостью. Только… Ой!… у меня медяков нет больше.

Купив Густаву пива, Брандэ произнёс:

— Давай за знакомство.

— А-а-а, давай, — махнул рукой Ужасный.

Спустя несколько тостов и не одну душераздирающую историю о Густаве, Брандэ решил: пора.

— А хочешь, я тебе кое-что расскажу? Как брат брату. Но только ты, — советник поднёс палец к носу, — тсс!

— Рассказывай. Я нем, как это… Э-э-э-э… Рыба! Во!

— Слушай, — Брандэ наклонился вперёд. — Поговаривают, что шайка Хитрого собирается поквитаться с Акведуком, наплевав на соглашение королей. В скорые дни.

— Правда? — с Густава слетел хмель. — Не лжёшь?

— Неа. Но только — никому.

— Конечно, — Ужасный посмотрел на входную дверь. — Знаешь, мне пора. Э-э-э. Жена дома ждёт. Не против?

— Нет. Жена — святое. Понимаю, — советник сделал большой глоток. — Вот у меня…

Но Густава не было и в помине. Брандэ усмехнулся. По его расчётам, Ужасный уже на полпути к Акведуку.

Советник сделал ещё один глоток. Да, историю о двух враждующих ворах знали все. От мала до велика.

Она началась с того, что Хитрый, охочий до плотских утех, использовал в своё удовольствие одну из многочисленных дочерей Акведука. Тот хоть и не был ни дня женат, но к своим детям относится по-отечески, и подобного унижения простить никак не мог.

Отправив на кабальную ночь Хитрого свою бригаду, Акведук отдал приказ: кастрировать его. Стремящиеся проявить себя беззаконники разгромили кабак, но самого озорника не нашли. Уходя, западники разбили пару керосиновых ламп, и последовавший пожар уничтожил не только заведение, а также несколько соседних домов.

На следующую ночь по городу прокатилась волна убийств — хитрецы зарезали в постелях десятки беззаконников Акведука. Среди мертвецов были не только западники, громившие кабак, но и дочь, послужившая поводом к войне.

Негласные короли, Азор и Ратрон, в одночасье прекратили творящийся беспредел на их улицах, избегая бессмысленной кровавой резни.

— Это ты, Крег?! — размышления советника прервал суровый бас.

— Я-а, — ответил Брандэ.

— Тогда рассказывай! Живо!

Советник поднял голову. О, да это Виви! Особо приближённый Акведука. Кстати, а где он сам?

— Ч-что? — с испуганным видом спросил Брандэ. — Я ни-ничего не знаю. О чём Вы?

— Ладно, — Виви одной рукой поднял советника за грудки и не торопясь вынес из кабака. Небрежно поставил у стены. — Повторяю последний раз. Что ты говорил насчёт Хитрого?

— Я… Ничего…

Последовал увесистый удар под рёбра.

— Вспомнил?

— Кажется, да, — лицо Брандэ исказила адская боль. Хотя ему удавались и не такие роли. — Я подслушал разговор Хитрого с корчмарём «Гнилого окорока». Совершенно случайно. Завтра Хитрый собирается свести счёты с Акведуком.

— При чём здесь корчмарь? Чувствую, ты мне лжёшь, — ещё один удар.

— Нет, нет! — Брандэ заслонился руками. — Просто в «Гнилом окороке» сегодня кабальная ночь. Корчмарь много задолжал Хитрому.

— Ну, ладно, — Виви свистнул. — Ребята, выходите.

Из ночной мглы появились три человека, одним из которых был Густав Ужасный.

— Сегодня мы наведаемся в гости к Хитрому, а утром, как Акведук проснётся, получим от него щедрую награду… За заботу. А ты, — он ухватил, пытающегося улизнуть, Брандэ, — пойдёшь с нами. И если солгал, — в руке мелькнул нож, — будешь умирать долго и мучительно. А теперь пошли, — Виви толкнул советника в спину.

Брандэ ничего не оставалось, как повиноваться.

Кабальные ночи Хитрого были пределом мечтаний каждого низшего члена его банды, начиная от безусых юнцов-карманников. Пиво, свозимое в бочках загодя, лилось всю ночь, нередко разбойники слепли, но продолжали пить. Многие совмещали выпивку и курение трухи, привезённой из потаённых мест Белийских топей и рассыпанной по столам. В итоге любители дурмана прятались под столом или лестницей от видимых только им чудищ, орали благим матом, рыдали. Множество проституток, отрабатывающих долг перед Хитрым за защиту на улицах, в различных позах ублажали веселящихся всю ночь. Громко играли приволочённые с улиц нищие музыканты, но их трели заглушали пьяные голоса, распевающие грустные песни о нелёгкой жизни воров. Первые лучи солнца, проникающие через запотевшие окна кабака, освещали клубок из тел, валяющихся на полу и столах в собственных экскрементах.

— Опа! — воскликнул Хитрый, увидев нежданных гостей. — Посмотрите, кто к нам пожаловал. Виви собственной персоной. А где мой старый друг — А-кве-дук?!

Веселье мгновенно прекратилось.

— Захлопни пасть, гнида, — Виви вытащил из-за ремня нож. — За мной!

Грозная четвёртка ринулась в драку. Густав Ужасный, видимо, решив оправдать своё прозвище, сурово нахмурил брови и пнул стул. Получилось не то, что он хотел. Совсем не то! Его нога промахнулась мимо коварного стула, и Густав, изрядно матерясь, грохнулся на пол. Брандэ, стоящему в дальнем углу, показалось, что Ужасный покраснел. Чуть-чуть.

Виви в это время схватил одного из шайки Хитрого за грудки и бросил на стол. Его лицо исказила дьявольская улыбка. Словно бешеный, он, безумно крича, стал вонзать нож в грудь соперника. Ещё, ещё и ещё… Нервно толкнув стол, Виви повернулся в сторону бегущего к нему мужчины. Опустил руки, выпячивая грудь.

Хитрый, взобравшись на стол, метко кинул стеклянную бутыль с вином в одного из шайки Акведука. Тот попытался увернуться, но не вышло. Лоб вора залила алая кровь. Замычав, он схватился руками за голову, что и стало причиной его преждевременной кончины: пробегающий мимо человек Хитрого одним движением перерезал ему горло.

Корчмарь, напуганный творившимся бедламом, вместе со всеми женщинами скрылся на кухне.

Ужасный, увидев у одного из мужчин хищно блеснувший нож, в спешке бросился в сторону. Человек Хитрого, грозно вскрикнув, топнул ногой — чтоб дальше бежал!

Виви, зарезав ещё одного вора, кинулся к хохочущему на столе Хитрому. Тот проворно соскочил на пол, успел в воздухе отхлебнуть из зелёного бутыля! Виви запрыгнул на стол, бездумно размахивая ножом. Но тут же слетел обратно — хлещущая из носа кровь залила всё лицо. Хитрый грустно посмотрел на разбившуюся о морду Виви бутыль с вином. Она была последней.

Один из хитрецов решил было сунуться к Брандэ, но, получив увесистый удар по виску, передумал. Развернувшись, он бросился с воинственным кличем на помощь к предводителю, словно ничего не произошло.

Советник, стоящий в углу, разочарованно смотрел, как люди Акведука безоговорочно проигрывают. Двое из них были убиты, Виви с залитым кровью лицом катался по полу, а Ужасный во всю прыть бегал по кабаку. Что ж, придётся помочь.

Брандэ взмахнул правой рукой, выпуская в полёт шесть метательных ножей. Три из них, ударившись о стену «Гнилого окорока», упали на пол, остальные нашли цель, одной из которых стал Хитрый.

Два оставшихся вора, увидев, что их предводитель, захлёбываясь кровью, заваливается на бок, бросились из кабака. Брандэ не стал их останавливать. В «Гнилом окороке» остался лишь Ужасный да лежащий на полу Виви.

Густав, всё ещё не веря в победу, непонимающе хлопал глазами.

— Я же предупреждал: никому не говори, — подходя к Ужасному, произнёс Брандэ.

— Что? — пытаясь отдышаться, спросил тот.

— Уже ничего.

Метательный нож по самую рукоять вошёл в глаз Густава.

— Ничего, ничего, — советник пнул всё ещё стоящий на ногах труп. — Ничего.

Брандэ медленно подошёл к лежащему Виви. Некоторое время смотрел, как тот, с пеленой на глазах, руками пытается закрыть рваную рану. Наклонил голову вбок, слегка высунул язык… и наступил ногой на горло. Западник захрипел, попытавшись помешать советнику. Но ослабшие руки не смогли убрать чужой сапог. Издав последний хрип, Виви затих.

— Вот и славненько, — потерев руки, Брандэ подошёл к мёртвому Хитрому.

Присел рядом, разорвал на нём рубашку. Вытащив нож, резанул грудь. В этот миг в кабак ворвались Стражники Короны. Все в кольчугах, с красными плащами и при грозном оружии. Всё честь по чести.

— Стой! — крикнул один из них. — Не сопротивляйся, и мы тебе ничего не сделаем!

— Ладно, — Брандэ выпрямился. — Но знайте: я не виновен.

— Все так гово…

Но советник, решив попозже дослушать Стражника, выпрыгнул в окно. Ничего, здесь, во тьме, они его не догонят!

В несколько прыжков Брандэ взобрался на крышу стоящего рядом дома. Бросил взгляд вниз. Стражники, выбежавшие из кабака, удивлённо крутили головами.