Французская мелодия

Александр Жигалин, 2023

Знакомство – Элизабет Лемье (француженки, русского происхождения) и бизнесмена из Москвы Ильи Богданова приводят к поиску клада, завещанного прадедом Элизабет. В процессе поиска выясняется, кроме молодых людей, тайник ищет полковник ФСБ Краснов, а также отчим Элизабет бизнесмен из Франции – Лемье. Столь обширный интерес к поиску сокровищ объясняется – кроме драгоценностей, икон и картин, в тайнике находятся документы суперсекретного оружия, созданного дедом Элизабет – (русский Никола Тесла). После войны, дело отца продолжил сын – отец Элизабет – Александр Соколов.Толчок к развязке даёт смерть отца Илья. Богданов старший знал про существование тайника, про секретное оружие, про то, что Краснов замешан в гибели Соколова.

Глава 7

Властелины мира

День начался с сюрприза, который поразил Богданова нисколько не меньше, чем тот, что произошёл накануне. Перед отъездом в аэропорт, француженка, улучив момент, заявила, что ей необходимо возвратиться в Париж.

Понимая, что выяснять причину быстрого расставания бессмысленно, Богданов решил поинтересоваться, какие у француженки планы на будущее.

— Для начала займусь делами личного характера. Затем начну искать ответ на вопрос, кто первый сумел разгадать код завещания, отец или дед? По большому счёту разницы никакой. Вопрос только в том, как распорядились реликвиями?

— Думаешь, продали?

— Исключено. Ни отец, тем более дед на такое не решились бы. Скорее всего, перепрятали.

— Зачем? Столько лет хранилось в неприкосновенности, и вдруг такой риск?

— Причин могло быть две. Первая — кому-то стало известно про местонахождения тайника. Вторая — угроза жизни отцу. Почувствовав приближение смерти, тот решил перепрятать тайник, доверив сохранность человеку, который должен был передать мне.

— Должен был, но не передал? Почему?

— Не знаю. Может, не был уверен в том, что я того заслуживаю. Может, смутило то, что я Лемье, а не Соколова. Отец наверняка ввёл человека в курс условий завещания.

Прибыв в аэропорт, Илья решил просмотреть поступившие на мобильник звонки, которых оказалось более двадцати. Половина была отправлена с телефона Рученкова.

Интригующая любопытство настойчивость не могла не иметь серьёзных оснований, что и навело на мысль — позвонить Виктору прямо сейчас.

Руча ответил быстрее, чем ожидал Илья.

— Ты почему отключился?

— Чего звонить, когда всё в порядке.

— Судя по интонации, не настолько, чтобы жизнь казалась праздником. Ты где?

— В Питере в аэропорту.

— Когда прилетаешь в Москву?

— Через два с половиной часа.

— Француженка рядом?

— Нет.

— Говорить можешь?

— Недолго.

— Тайник нашли?

— Нет.

— Точно?

— Точнее не бывает.

— Тогда слушай и запоминай. Ребята из Питера засекли за вами хвост. И не один. Кто такие, объясню при встрече. Я попросил нейтрализовать. На каком-то этапе удалось, но дом на Гороховой вы засветили. Что касается квартиры, ответ неоднозначный. Скорее нет, чем да.

От последних слов внутри у Ильи похолодело.

«Если тем, кто следил, удастся узнать, в какой квартире я и Элизабет провели ночь, можно представить, под какой пресс попадут Исаевы».

Витька тем временем продолжал удивлять: «Теперь о француженке. Здесь, друг мой, такие дела творятся, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Специальный отдел ФСБ на ушах стоит».

— А почему этот самый отдел не удосужился обратить внимания на француженку до того, как мы отбыли в Петербург?

— Вели с самого начала. Потом нарисовался ты, и работы стало вдвое больше.

— Откуда знаешь?

— Оттуда, откуда про следопытов.

— Не понимаю. О тайнике прадеда знали трое: я, Элизабет и ты.

— А никто про тайник и не говорит. ФСБ до сих пор думает, что француженка приехала в Россию для того, чтобы познакомиться со своей исторической Родиной.

— В таком случае я ещё больше отказываюсь понимать.

— Естественно, потому как проблема не в Элизабет, не в завещании прадеда и даже не в тайнике. Виновником переполоха является дед француженки.

— Дед?

— Да, Иван Андреевич Соколов. Сын того самого Андрея Соколова, который устроил проверку на прочность сыну, внуку и, как теперь выяснилось, правнучке тоже.

— Причём здесь дед, когда тот давно на том свете?

— Об этом расскажу при встрече. Единственное, что могу пообещать, так это впечатления. Уверяю, таковых будет столько, что волосы не только на голове, на заднице дыбом встанут.

Последней фразе суждено было стать пиком охватившей Илью интриги. Минуту назад тот представить себе не мог, что обычный телефонный звонок способен столь рьяно начать трепать нервы.

Богданов собрался было задать Руче пару наводящих вопросов, чтобы спровоцировать того на уточнение деталей, но помешало появление Элизабет.

Успел произнести: «Отбой связи. Жди возле справочной.» Богданов поспешил выключить телефон, при этом не забыв изобразить мину отсутствия интереса ко всему, что происходило вокруг.

По прибытии в Москву Элизабет попросила проводить до такси.

Илья предложил довезти, уточнив, что его приедет встречать друг.

Француженка отказалась, аргументировав, что хочет побыть одна.

На привокзальной площади прежде, чем сесть в машину чмокнула Илью в щёку и, лукаво улыбнувшись, произнесла: «Спасибо. Жди звонка».

Из выхлопной трубы такси вырвалась струйка дыма.

Француженка исчезла точно так же, как когда-то исчезала в Ялте. Разница была лишь в том, что там она не удосужилась попрощаться, здесь же поцелуй и пара ничего не значащих слов.

«Похоже у мадам в крови исчезать без обещаний дать о себе знать,» — подумал Богданов.

Глядя вслед удаляющемуся такси, Илья не сразу расслышал собственное имя.

Из приоткрытой дверцы остановившегося рядом «Volvo» вынырнула голова Виктора.

— Садись. Здесь частникам остановка запрещена.

Какое-то время ехали молча.

Илья думал о своём.

Рученков, видя, что тот не в духе, решил оставить выяснение причины на потом. Наблюдая за Элизабет и Богдановым с момента появления тех в аэропорту, Виктор всегда был рядом. И только, когда стало ясно, что дело идет к расставанию, поспешил к машине, благо та была припаркована в двух шагах от входа в здание аэропорта.

— Ну, что поговорим? — дождавшись, когда Илья начнёт обращать внимание на пробегающие мимо автомобили, произнёс Руча, перестраиваясь в крайний правый ряд.

— Поговорим, — согласился Богданов. — Только не на ходу. Информация лучше воспринимается, когда смотришь собеседнику в глаза, а не на пролетающие за окном столбы.

— Как скажешь, — цокнул языком Виктор, надавив на педаль газа.

Машина, подобно спринтеру, прижавшись к асфальту, стартанула так, что Илья вынужден был схватиться за подлокотник.

— Осторожнее! Мне с недавнего времени жизнь стала дорога вдвойне.

— С чего это вдруг?

— С того, что куда не сунься, одни сюрпризы.

— Что правда, то правда, — вынужден был признать правоту слов друга Виктор. — Сказать честно, меня так и подмывает начать удивлять.

Вдоль дороги замелькали огни придорожных ресторанов.

Выбрав, возле которого было меньше всего автомобилей, Виктор направил «Volvo» к крыльцу.

Расположившись за дальним от входа столиком, друзья заказали по чашке кофе и сэндвичу.

— С чего начнём? — произнёс Рученков, дождавшись, когда официантка, расставив на столе чашки, предоставит возможность остаться наедине.

— Сначала, — не задумываясь, ответил Илья

— Сначала чего, вашего прибытия в Петербург или всей истории в целом?

— Всей. Так будет легче войти в курс.

— Отлично, — сделав глоток, Виктор посмотрел на Илью с таким видом, будто собирался проделать фокус. — Разговор предстоит долгий, но интересный. Чтобы включиться, представь, что ты в тридцатых годах прошлого столетия. Так будет легче воспроизвести в памяти всё, что знаешь о дедушке Элизабет.

— Только то, что, будучи сыном одного из самых богатых и знаменитых промышленников того времени, не уехал вместе с родителем за границу по причине увлечения научной деятельностью. Так считает Элизабет.

— Обоснованно. И что особенно важно, не преувеличенно. Из-за того, что сын отказался от предложения переехать жить за границу, отец не рискнул доверить отпрыску фамильные ценности, боясь, что тот спустит всё на науку. Завещая реликвии правнукам, прадед Элизабет освободил наследника от груза ответственности, полагая, что этого самого груза у того будет столько, что жизни не хватит, чтобы донести до цели. К тому же, если учесть, какое тогда было время, у старика не было выбора. Его ждала чужая страна, чужие люди, мысли и те со временем могли стать чужими.

Поэтому Андрей Соколов и принял нестандартное во всех отношениях решение. Здесь надо заметить, что отец до последнего дня не прекращал помогать сыну. Делал он это через бывшего управляющего делами, Сергея Александровича Ростовцева, который остался жить в России. Именно ему Соколов — старший поручил следить за отпрыском.

Ростовцев оказался человеком порядочным. Наказ выполнял с честью, за что дети его после смерти знаменитого промышленника получили приличное по тем временам вознаграждение.

— И что в этом удивительного? — не понимая, к чему подводит его Рученков, решил поторопить друга Илья.

— Не спеши, — осадил Виктор. — Без отклонений от темы история может показаться неполной, в отдельные моменты и того хуже, неправдоподобной.

Пригубив кофе, Рученков зачем-то заглянул в чашку, после чего, подняв голову, глянул в глаза Илье.

— Ты вообще знаешь, чем занимался Иван Соколов?

— Электричеством.

— Электричеством в те годы занимались многие. Многие добивались выдающихся успехов. О ком-то нам рассказывали учителя, кое-что знаем из учебников. При этом никто и никогда не слышал об учёном по имени Иван Соколов.

Нутром почувствовав, что рассказ Витьки дошёл до главного, Богданов попытался вспомнить всё, что француженка говорила о деде. Из памяти удалось извлечь только: когда родился, чем занимался и когда умер.

«А ведь это её дед. Элизабет обязана была знать больше, чем о прадеде. Умолчала или не посчитала ненужным? Скорее не хотела заострять внимания».

Задумавшись, Илья не сразу понял смысла заданного Виктором вопроса.

— Ты когда-нибудь слышал об учёном по имени Никола Тесла? — вынужден был повторить вопрос Рученков.

— Ты что меня за идиота держишь? — взорвался Богданов, — Никола Тесла — эпоха! Явление в научном мире, сравнить которое можно только с Эйнштейном.

— А о причастности «эпохи» к тунгусской катастрофе тебе что-нибудь известно?

— Частично. Существует мнение, что не было никакого метеорита. Что якобы Тесла проводя опыты по передачи электроэнергии на расстояние, сумел создать что-то вроде гигантской молнии.

— А известно ли вам, господин бизнесмен, что существовал ещё один Тесла, в отдельных моментах превзошедший своего современника.

— Как это?

— Очень просто. Об учёном из Сербии знал весь мир. В то время, когда об Иване Андреевиче Соколове знал узкий круг людей.

Пробежавший по спине холодок заставил Богданова поддёрнуть плечами, отчего создалось впечатление, будто человека прошила нервная дрожь.

— Дед Элизабет — учёный, превзошедший Тесла? Не может быть!

— Ещё как может. Скажу больше — жизнь Соколова как учёного прошла под строгим контролем Берии. И хочешь знать почему?

— Почему?

— Потому, что Соколов сумел создать оружие, в основу которого легло учение серба насчет беспроводной передачи электроэнергии на расстояние, превышающее тысячи километров.

Виктор, взяв в руки чашку, хотел было сделать глоток. Но, найдя на дне только чернеющую разводами гущу, продолжил говорить так, будто хотел донести до сознания Ильи тайну, в которую сам верил с трудом.

— Благодаря изобретению Теслы, в мире могло наступить двоевластие. Если бы русские смогли договориться с американцами, неизвестно как сложилась бы история мира вообще.

— И что же помешало?

— Ни что, а кто? Гитлер. Развязав мировую войну, тот, сам того не подозревая, заставил Теслу заняться разработкой оружия, способного уничтожить любое государство в любой точке мира без единого выстрела. Осознав, что может произойти с миром, попади изобретённое им оружие не в те руки, Никола в один день прекратил проведение опытов. Всё, что было наработано годами, спрятал так, что по сей день неизвестно, где, куда и кому он передал архив.

— Причём здесь Соколов?

— Притом, что дед Элизабет, узнав про выходку Теслы, часть материалов сжёг, часть спрятал. Куда? Не знает никто.

— Подожди, подожди. Пять минут назад ты говорил, что работы Соколова проводились под контролем Берии.

— Говорил. И от слов своих не отказываюсь. Тем не менее Соколов сумел перехитрить всех, включая Лаврентия Павловича.

— Представляю, в каком бешенстве находился Берия.

— Приплюсуй ещё то, что за год до этого в СССР приезжал Тесла, который вместе с Соколовым и отцом атомной бомбы, господином Оппенгеймером, три недели провели на даче у Берии, сам понимаешь, что на судьбе деда Элизабет можно было ставить крест.

— Тесла и Оппенгеймер приезжали в СССР?

— По приглашению Лаврентия Павловича.

— Но каким образом Берии удалось уговорить приехать в страну советов двух самых крупных учёных, да ещё из самой Америки?

— Об этом история умалчивает. Известно лишь то, что провал операции послужил возникновению разногласий между Сталиным и Лаврентием Павловичем. Впоследствии последнему инкриминировали предательство, что в итоге привело Берию к расстрелу.

— Подожди, — Богданов подал жест, означающий, что необходимо время, чтобы всё обстоятельно осмыслить. — Соколов и Тесла, обсуждая возможности изобретённого ими оружия, договорились не доводить дело до конечного результата?!

— Мало того, была определена дата, когда и тот, и другой должны были сделать то, что они сделали.

За столом, словно по велению волшебства, возникло безмолвие.

Богданов представить не мог, что пришлось пережить Соколову с момента, когда тот решил уничтожить документы, касающиеся нового вида оружия. Пытки, издевательство, унижение и как итог — смерть.

«Во имя чего? Во имя страны советов? Нет. Во имя жизни на земле! Ещё один ловчий, сумевший поймать своего сокола! Нет, в этом, несомненно, что-то есть».

— Ну что? Переварил? — прервал размышления Ильи Виктор.

— Переварил.

— В таком случае продолжим. Сказать, что документы не искали, означает не сказать ничего. НКВД перерыло всё, что можно было перерыть. Допрошены были все, кто знал Соколова. Люди сутками просиживали в НКВД, рискуя остаться там навсегда. Бесчинствуя, Берия подписывал ордера на аресты не глядя. Через неделю счёт арестованных перевалил за два десятка. Сколько полетело голов, в том числе больших начальников, невозможно представить.

— А что стало с сыном Соколовых?

— Друзья устроили так, что мальчишка оказался в одном из таёжных посёлков в Сибири, где под чужим именем и фамилией прожил одиннадцать лет. Окончив школу, вернулся в Москву. Поступил в институт. Учёба в аспирантуре, защита кандидатской, докторской.

По тому, как Рученков плавно перешёл от отца к сыну, Илья понял, ещё минута, и тот поведает о чём-то таком, что приведёт его в состояние растерянности, как это получилось с рассказом о Берии, о деде Элизабет, о связи того с Николой Тесла.

— Не хочешь ли ты сказать, что Александр Соколов пошёл по стопам отца?

— Не только пошёл, но и преуспел настолько, что вплотную приблизился к достижениям Теслы. Кстати, ты знаешь, какая была тема докторской диссертации Соколова?

— Откуда?

— «Передача токов высокой частоты на расстояние в тысячу и больше километров, посредством эфирных вихревых колебаний при использовании резонансной системы между электрическим полем Луны и Земли.» Теме этой Тесла посвятил десять лет.

— Не означает ли это, что дед Элизабет передал документы сыну? Тот, желая продолжить дело отца, нашёл пути достижения вершины, которая в силу определённых историей причин не захотела покориться родителю, а ещё ранее Николе Тесле?

— Чем подписал себе смертный приговор.

— Но это же рок какой-то. Сначала прадед решает передать реликвии рода не сыну, а живущим в двадцать первом веке правнукам. Затем дед поступает так же, но уже с ценностями, стоимость которых несоизмерима с деньгами. Проходят годы, и теперь уже Соколову — младшему выпала честь выбирать между жизнью и смертью. Вопрос: «Что заставляло людей противопоставлять себя здравому смыслу»?

— Здравый смысл и заставлял. Иначе зачем было вынимать из тайника спрятанные там бумаги?

— Что? — изменившись в лице, Илья, сам того не замечая, начал привставать со стула. — Не было в тайнике никаких бумаг.

— Ты так считаешь?

Илья хотел было возразить. Не позволила неуверенность в том, что в Питере всё было доведено до конца. Тайник, в котором, как ни странно, не оказалось ничего, не только не давал покоя, но раз за разом заставлял возвращаться к пережитому, сопоставляя действия участников ночного «кошмара», включая себя самого.

Впервые за всё время разговора Богданову захотелось поделиться пережитым. Мешало данное француженке слово «забыть про всё».

— А ведь ты прав, Соколов — старший не мог не знать, куда отец спрятал реликвии предков. Исходя из надёжности, он не только нашёл тайнику другое применение, но и лично передал завещание жене, что очень похоже на характер Соколовых: всегда во всём искать рациональное зерно.

— А Элизабет?

— Что Элизабет?! Знает ли значимость хранившихся в тайнике документов? Вряд ли. Разбираться в украшениях, картинах, иконах это одно, а здесь уже совсем другое. Что касается токов высокой чистоты, эфирных вихревых колебаний, тут необходимо иметь, если не призвание, то хотя бы техническое образование.

— Ты это серьёзно?

— Абсолютно.

— В таком случае вынужден поставить вас, господин Богданов, в известность, что по роду деятельности Элизабет — учёная. Занимается токами высокой частоты. Профессионал высочайшего класса. Преподавала в институте Страсбурга, в котором когда-то учился Тесла.

От удивления у Богданова отвисла челюсть.

— Ты шутишь?

— Нисколько.

Понимая, что реакция его, как и он сам, выглядит смешным, Илья, представив Элизабет в огромной, похожей на спортивный зал лаборатории, напичканной разного рода оборудованием, от которого, подобно молниям, разлетаются электрические разряды, расхохотался.

— Элизабет — учёная!

Достав из внутреннего кармана пиджака бумажник, Виктор вынул пару фотографий.

— Фото из статьи, в которой чёрным по белому написано: «Элизабет Лемье — надежда французской науки». Там, где дама в защитных очках, значится: «Лемье — властелин мира».

— Хватит, — отложив в сторону фотографии, произнёс Илья.

Понимая раздражённость друга, Виктор, ни слова не говоря, встал и, выйдя из-за стола, направился к стойке бара. Обратно возвратился с бутылкой пива. Поставив перед Ильёй, занял прежнее место.

— Выпей. Говорят, помогает.

Взяв в руки бутылку, Богданов на одном дыхании вылил в рот половину.

— Последний сюрприз или будут ещё?

— Тебе мало?

— В самый раз.

Подняв бутылку на уровень глаз, Богданов словно сравнивал, осилит вторую половину или нет. Затем последовали булькающие звуки, и некогда гордо носящая звание «пиво» бутылка превратилась в стеклянную тару.

В унисон действиям друга Виктор, не дожидаясь, когда Илья обретёт дар речи, произнёс:

— Ну что перейдём к обсуждению?

— Перейдём, — проговорил в ответ Богданов.

— Случись тебе оказаться на месте Элизабет, какими бы выглядели твои действия?

Ожидая, чего угодно, но только не такой постановки вопроса, Илья поморщился.

— Предпринял попытку отыскать бумаги деда.

— А как быть с отцовскими? Результаты исследований отца тоже исчезли.

— Как?

— Очень просто. За три дня до гибели Александр Соколов вывез из лаборатории всё, что имело отношение к новому виду оружия.

Конец ознакомительного фрагмента.