«Игра»

Александр Есентаев

Философия, фантастика. Кто-то превращает жизнь в игру, а кто-то ставит жизнь на кон в игре. Жизнь – порой театр, где ты – главный актёр; жизнь – иногда выбор, без права на повтор; жизнь – часто правда, познанная с сединой.

1.3

Евгений мало вспоминал о прошедших «играх». Некоторые из них оседали в памяти глубже, а некоторые растворялись, словно ничего и не было. Свою первую игру со смертью он почти не помнил, все произошло быстро как в тумане. Зато он хорошо запомнил то, что было вокруг неё. Он в первый раз вошёл в систему, где много было непонятного, скрытного, но и много прямолинейного, доходчивого и бескомпромиссного.

Когда Инни не вернулась, внутри него образовалась пустота. Была ещё боль и самобичевание, но это можно было перетерпеть и со временем подлечить, а вот пустоту ничем и никогда не заполнить. Это был приговор жизни, приговор смерти, и Евгений всё понимал. Когда он сделал официальный запрос только для проформы, и смерть Инни была подтверждена, ему как мужу предложили видео «игры» по сниженной расценке, а он в ответ горько улыбнулся и отказался. Любой желающий с кружкой пива или бокалом вина в руках мог увидеть, конечно, за приличную плату смерть его любимой. Евгений уже не злился и не удивлялся, он принял человеческий мир таким, как он есть — с яркими иллюстрациями человеколюбия, искусственными потугами к всеобщей любви, но когда во всех естественных проявлениях жизни идёт состязание — главный закон эволюции. В древние времена состязания выливались в смертельную схватку между общинами, потом странами за благоприятную среду обитания. Потом появились узаконенные правила, нравственные аспекты, и состязание плавно перешло от жестоких войн к жёсткой конкуренции в политике, экономике, спорте и т. д. Главное чтобы всё протекало справедливо. Утопия! Абсолютная справедливость вообще исключает состязание. Утопия, ведущая к нагромождению новых правил, надзирателей, судей и к ещё более утончённо-хитроумно-развращённому обществу. И тогда вновь люди заговорили о настоящей свободе, которая задушена бетоном, металлом, кремнием, помогающим людям придерживаться свода правил и норм ради их процветания, а на самом деле ради их вымирания. Появился и Центр игры со смертью.

Для Евгения окружающий мир стал прозрачным и ясным, смерть Инни просветила его разум, и он решил следовать предназначенному пути. Всё предопределено!

В первую очередь он съехал из снимаемого дома в социальное жильё. Зачем ему шесть комнат, выдержанных в определённом дизайнерском стиле, придуманном Инни, со всеми удобствами, многими из которых Евгений совсем не пользовался. Любимой больше нет, и лишние напоминания только рвут душу, да и нельзя тратиться. Он собрал свои вещи, получилось не так много, и перевёз их в двухкомнатную социальную квартиру, где имелись все необходимые для жизни удобства, и ни за что не надо платить. Также он заказывал только бесплатные продукты, вполне удовлетворяющие его по калорийным и вкусовым качествам. Мир для Евгения упростился и что удивительно вместе с этим очистился. В квартире тепло и уютно, есть энергия, вода и обычная техника — бесплатных социальных благ вполне достаточно, ну а для хобби можно конечно что-то и прикупить по вполне приемлемым ценам. Правда он ничего не покупал, потому что для души было приобретено им уже ранее и не нуждалось в дополнениях или изменениях.

Главная его задача заключалась в новом отношении к работе. Целый год он усердно трудился, чтобы заработать недостающие бонусы для начала «игры». Его целенаправленная усидчивость принесла ожидаемые плоды, коэффициенты оценки труда заметно подросли, и бонусы увеличивались. Наконец он накопил нужную сумму и сразу же подал заявку. Задача выполнена, теперь Евгений опять изменил приоритеты в контакте с клиентами, спешить некуда и надо вернуться в спокойное продуктивное для них течение процесса. И вообще он стал как-то невнимательно отвлечённо относиться ко всему, что его окружало. Он ждал вызова. Прошло три месяца, но никакого результата. Тогда он решил напомнить о себе. Пришёл ответ, что его заявка принята и согласно правилам можем ожидать исполнения до пяти месяцев. Что же, он терпелив и подождёт. Стремление сотрудников Центра понятно, они его данные пробили, связали со смертью Инни и выжидают до конца в надежде, что он придёт в себя и изменит решение. Но он уже давно пришёл в себя с того самого момента, когда почувствовал, что любимой больше нет, а может и чуточку раньше. Тогда он окончательно отрезвел, проникся реальностью, перевёл дух и начал систематическое планомерное движение к цели. Главные приоритеты на начальном этапе — работа для заработка бонусов и стабильного времяпровождения, спорт для укрепления физического и психического состояния, никаких излишеств и послаблений к себе, только разумность и целеустремлённость, больше ничего. Его создала Мировая гармония для счастья и прогресса, но люди жаждут игры, и ему деваться некуда, как подстроиться под их желания, и он будет участвовать в их самой крутой «игре», компромиссы ему тоже не нужны, но по-своему, ни под кого не подстраиваясь.

Через месяц вызов пришёл, и Евгений поехал в Центр. Как и положено вначале тщательно проверили его физическое состояние и умственные способности. Сканирование и тесты. Всё было в норме, как и предполагал он, так как предварительно прошёл медосмотр. Потом началась конкретная работа психологов, чтобы понять, почему он пришёл сюда. Снова тесты и беседы. С ним в основном работал мужчина средних лет с задумчивым невесёлым взглядом. Евгений вообще в лицах работающих здесь людей не видел большой радости, а вот какую-то отрешённость, словно они тут оказались то ли по принуждению, то ли по странному стечению обстоятельств, отмечал у многих. Но он сюда пришёл не оценивать, тем более осуждать персонал Центра, а «играть». Задумчивый мужчина устало, но проникновенно вглядывался в глаза Евгения и говорил почти одно и тоже. Как он понял в дальнейшем, они все и всегда говорят здесь одно и тоже.

— Объясните мне, что вы ждёте от смертельного испытания? Понятно, победы, а следом почётной роскошной жизни? А знаете, сколько надо раз победить, чтобы достичь по-настоящему этого? Одного, двух раз? Маловато! Семь раз? Но как победить семь раз, даже три раза, если шанс один к одному? А ведь всего можно достигнуть за более долгий срок, допустим, лет за двадцать-сорок, но это самый верный и надёжный путь к успеху. Зачем вы здесь? Ведь вы — разумный человек, а погибнете как примитивное создание на глазах кучки наблюдателей, тоже во многом примитивных, которые вроде бы будут переживать за вас, но как-то слегка и издалека. Вы станете «игроком», которому будут сочувствовать, но не как настоящему герою, а как пародийному, нужно это вам? Найдите своё место в жизни, и может быть, судьба подарит возможность совершить подвиг, сотворить шедевр или открыть новые горизонты для людей. Так зачем вы здесь? Вы потеряли любимого человека?

Евгений не хотел углубляться в тонкости с этим усталым на вид человеком, который тратит время впустую. — Не ищите ответов, я их вам не дам. Всё могло бы быть иначе, но видимо так нужно и мне и людям.

— Это не нужно людям, это не нужно мне, боюсь, это не нужно и вам, — заметил собеседник.

— А вы знаете на самом деле, что нужно вам? Тем более другим людям, и уж тем более мне самому? Ваша безапелляционность удивляет! — иронично заметил Евгений. — Не тратьте со мной время. Я знаю правила, выбирать мне, и вы обязаны предоставить возможность пройти смертельное испытание.

— Только когда убедимся в вашей полной сознательности и ответственности выбора.

Евгений устал от бессмысленности, происходящей уже несколько дней подряд. Сотрудники Центра требуют от него ответы, правдивые ответы, которые он им даёт, но они их не принимают. Они — профессионалы своего дела, отлично улавливают фальшь, тонко воспринимают глубокие ощущения и устремления, умеют разгадать человека и его потенциальные возможности как негативные, так и позитивные. Они хотят чётко разглядеть в кандидате корысть, тщеславие, озлобленность, усталость жизни и всякое такое, что обосновало бы их положительное решение на «игру». Они хотят получить полное представление о нём, чтобы предвидеть его поведение в «игре». А когда чуточку одного, чуточку другого, и есть вообще что-то совершенно непонятное в разуме относительно здорового человека, то они начинаю копать, тянуть, пытаются вывести из нормы, чтобы разобраться с ним или просто найти повод для отказа. Удивительно, как могла всё это выдержать Инни, но она была уверена и умна в своём упрямстве. И ему надо уподобиться ей.

— Люди решили поставить на меня не в настоящем, а игровом мире. Они не понимают, что творят, а причину ищут во мне. Это ваш, а не мой выбор, — продолжал говорить правду Евгений, но со сдвинутым акцентом.

— Не надо сваливать личные неудачи на общество, и какие бы беды не навалились на вас, выбираете только вы.

— А я и не хочу искать виновных в человеческом обществе, поэтому и пришёл сюда. Там среди нормальных людей мне тяжело и неприятно, а здесь…, здесь мне нравится. Я хочу оторваться и оторвусь. А где это лучше всего сделать, в какой игре больше смысла? Как ни странно, именно в вашей.

Постепенно тактика Евгения сработала, сотрудники убедились в его недалёкости, некоторой порочности и безысходности, а может, просто деваться было некуда, ведь он оставался стоек и решителен. Начался подбор кандидатов на определённую «игру». Евгению предложили на выбор несколько сюжетов, довольно простых, Центр не хочет раскошеливаться на дорогую технику и оборудование в начальных самых многочисленных состязаниях полусмертников, и подходящих лично для него, а точнее, не совсем подходящих. Дело в том, что специально выявлялись у некоторых «игроков» фобии, а затем подбирались оптимальные группы и варианты, чтобы иметь возможность в дальнейшем как-то повлиять и изменить их смертельно опасный выбор. Евгений чувствовал, что его считали неокончательно потерянным для общества, и легко согласился на любой сюжет, лишь бы поскорее началась подготовка к «игре».

Вот выбран окончательный вариант смертельного состязания, и начались тренировки. Через месяц после тщательного отбора кандидатов сформировалась окончательная группа полусмертников в количестве десяти человек, и им было объявлено, что «игра» состоится через два дня. Евгений считал себя готовым к предстоящему испытанию. В чём заключался смысл состязания? Не упасть в разверзшуюся пропасть. «Игроки» находятся в стеклянных вертикальных желобах, где поверхность моментально проваливается глубоко вниз на сто метров и остаётся в центре небольшой круг диаметром двадцать сантиметров, на котором нужно устоять. С боков из отверстий начинают хаотично выдуваться мощные струи воздуха, но идеально одинаково для каждого желоба. Надо устоять напору разных по силе и направлению воздушных потоков и не свалиться вниз в пропасть. Повиснуть на руках невозможно, чем ниже, тем значительно мощнее и прямолинейней поток, просто сорвёт, и лучше всего стоять и стараться удерживать равновесие. У всех «игроков» равные или очень близкие показатели вестибулярного аппарата и физических способностей. Сила не особо нужна, тут необходимо больше хладнокровие и интуиция, надо постараться предвидеть изменения направления и мощности потока воздуха. В общем, классический вариант, уже давно использующийся на начальной стадии смертельных игр. И условия в этой «игре» очень просты, выживают только пять из десяти, не больше и не меньше, исключений нет.

На тренировках-симуляциях Евгению часто твердили, что он проиграл. Насколько объективно, а не провокационно, кто его знает. Да, он падал вниз, к счастью не на сто, а всего на три метра и на воздушную мягкую подушку, но падали и другие. Кто упал ранее, особо не уследишь, потому что голова и тело занято другим делом. Евгений согласно кивал головой и отвечал, что будет стараться, а инструктор только укоризненно качал головой.

Теперь уже ничего не изменить, «игра» близка. Отказаться, конечно, можно, но нехорошо уходить, когда уже всё готово. Зачем подставлять других «игроков», которые настроены на «игру», и отсрочки, связанные с заменой, только сбивают. А между собой полусмертники общаются мало, заводить дружбу с соперником как-то не принято. После «игры» — пожалуйста, но не до неё, отношение уважительное и не более. Евгений последние два дня занимался физическими упражнениями, поверхностно размышлял ни о чём и обо всём и просто расслаблялся, впрочем, как и остальные «игроки». Скоро начнётся настоящая смертельная игра; простая, скоротечная, почти без зрителей, только заинтересованные люди будут за ней наблюдать. Кому хочется платить за просмотр новичков, с криком ужаса летящих вниз и разбивающихся насмерть? Везёт новичку, если случай предоставит возможность посоревноваться с теми, кто «играет» во второй раз, всё солиднее и зрелищнее, и болельщики уже есть, правда больше у соперников; короче, если погибнешь, то с музыкой. Но организаторы стараются не смешивать новичков даже с чуть опытными «игроками». А Евгений и не собирался погибать в своей первой смертельной игре. А кто собирался? Инни?

О чём бы он не размышлял, все его думы, как всегда возвращались к Инни. Какие были мысли и чувства у неё в предсмертные два дня? Наверное, она перебирала прошлое и переживала, что оказалась отверженной любимым человеком. Евгений отвернулся от неё, не поверил в неё. Что может теперь изменить её победа — по большому счёту ничего, а ведь она хотела победить и для него, а может только для него. Он специально сгущал краски, чтобы больнее колоть себя. Он не мог не обличать свою чёрствость даже тогда, когда ему самому надо было успокоиться и настроиться на «игру». Но как бы часто Евгений теперь сам не задавался вопросом, а зачем ему нужна победа, когда Инни уже нет, он всё же мечтал о ней. Это был какой-то глубокий знак, замысел, который только легонечко ощущался, но ещё не поддавался пониманию.

В жизни часто бывает — человек располагает, а судьба определяет. Евгений готовился к «игре», но когда наступило смертельное испытание в действительности, и поверхность исчезла под ним, наполняя сознание ощущением под собой бездны, то внутри него что-то оборвалось и засосало, а тело странно одеревенело. Но не страх высоты парализовал его, он научился на тренировках бороться с ним, а дуновение смерти, словно не воздух стал обдувать его с боков, постепенно усиливаясь и хаотично меняясь, а сам смерть задышала ему в лицо. В таком состоянии тяжело бороться, он это понимал и ничего сделать с собой не мог. Вот небольшое усилие, чтобы сохранить равновесие, но нужно было чуть больше, а вот резкое изменение ветра и маленькое ответное опоздание. Евгений пытался найти стабильное положение, но это уже сделать было невозможно, началась стадия падения. Неизбежного падения. Вопрос заключался лишь в следующем, как долго, извиваясь и резко меняя центр тяжести, он продержится в таком неопределённом состоянии. Секунду или три. И тут его отпустило, тело стало неимоверно гибким и лёгким, он извивался как змея, и удивительно, резкий поток воздуха даже в одно мгновение помог ему найти временное равновесие, правда, лишь временное. Он выиграл пару секунд, пока новый неожиданный порыв не довершил низвержение, и он полетел вниз, попытался зацепиться рукой за гладкий край основания маленькой опоры, но мощный вихрь подхватил его тело, швырнул вбок, и снова полёт вниз.

«Вот и всё!» — произнёс печально Евгений. Почему так часто людям приходилось, приходиться и будет приходиться произносить эту короткую фразу с тоской в глазах, потому что за ней скрывается вся пройденная жизнь — всё, что в ней было упущено или найдено, потеряно или сохранено. — «Прости меня, Инни!»

Сколько Евгений летел вниз — секунду или две, двадцать или сорок метров, он так и не понял, неожиданно он сильно ударился об поверхность, но удар смягчила воздушная подушка. Было немного больно, но вполне терпимо. Его сознание моментально обострилось. Снова симуляция? Какого чёрта? Это просто издевательство! Но вот всё вернулось в исходное состояние, перед ним открылась дверь, и служащий просит жестом его выйти из желоба. Он добрым взглядом, чуть улыбаясь, поздравляет Евгения с победой и показывает, куда следует пройти. Полусмертник удивлённо спрашивает сотрудника Центра, состоялась ли «игра» и всё ли закончено, тот кивает головой, тогда он прямо спрашивает, кто-либо погиб, а тот меняет в глазах радость на грусть и снова кивает головой. Евгения заводят в помещение, где улыбчивая сотрудница просит расслабиться и лечь на медицинское ложе, чтобы она помогла ему быстро вернуться в нормальное состояние.

Вот так оно и было в тот первый раз. Сумбурно и скоротечно. В целом «игра» длилась приблизительно минуту, и он только помнил сначала свою парализованность, потом изворотливость, а потом падение. Но за секунду до его смертельного приземления разбился пятый «игрок», сработала моментально система безопасности, а то таким образом могли бы разбиться и все полусмертники, и спасла ему жизнь. Пять должны умереть, а пять выжить. Расклад неопровержим никакими случайностями. Если бы он упал на секунду раньше, то в живых остался другой, а вот здесь вотчина именно случая, и он Евгению обернулся удачей, а кому-то смертью.

Что интересно, он не помнил лиц тех, кто тогда погиб. При подготовке к «игре» он не вглядывался в соперников, не шёл с ними на близкий контакт, срабатывала автоматическая своеобразная страховка. А потом, когда оставшаяся в живых пятёрка поздравляла друг друга, он попытался на секунду вспомнить тех, кого уже нет, но все детальности расплывались, и тогда он решил не заниматься глупостью. Это — просто «игра», да, смертельная игра, но ничего личного нет и не должно быть. И тогда он решил не заводить дружбу и с теми, кто выжил, не потому что в будущем они снова могут стать соперниками, а потому что и здесь ничего личного не должно быть. Правда, один раз он нарушил свой принцип. В третьей «игре».

Третья «игра» была особенной, можно сказать переломной, когда Евгений стал не только ощущать, но уже и на капельку понимать свой судьбоносный путь. Сначала всё протекало стандартно, какие-то кибернетические гигантские насекомые пытались его убить, но он успевал первым убить их и двигался вперёд к победе. Всё шло хорошо, если борьбу за выживание можно назвать таким словом, пока смертоносная игла не попала в рядом бегущую девушку. Ей не повезло, она была обречена. Он не хотел ей глубоко сочувствовать, тем более помогать, она сделала свой выбор, а судьба свой, всё честно. Он просто машинально с грустью посмотрел на неё, а она на него. Всего лишь на секунду, отвлекаться опасно, но эта секунда изменила дальнейший ход «игры». Её взгляд остался с ним, даже когда он быстро обернулся в другую сторону, потому что что-то близкое и родное всплыло в глазах незнакомки. Похожее печальное смирение было и в глазах Инни, когда он жестоко отвернулся от неё. Он думал, что там только отчуждение и разочарование, но там была и смиренная обреченность. Вот что он увидел тогда в глазах Инни, но не поверил самому себе. Нельзя было ему вынуждать её так смотреть, он своей принципиальной рассудительностью столкнул её в пропасть, а надо было поддержать и помочь пролететь над ней. А когда смерть схватила Инни в свои объятия, и она поняла, что гибель неминуема, то, наверное, просто улыбалась, без смирения и жалости к себе. Такие, как Инни не боятся умирать, они боятся скучно жить.

Взгляд раненой незнакомки не только остался с ним, но и тянул назад, и Евгений неожиданно для себя остановился и поспешил к ней на помощь. Глупая выходка, обрекаемая на гибель и его. Он знал, что шансов выжить уже не будет, но сделал свой выбор — смертельный выбор. Сначала он пытался бороться на два фронта, помогать раненой и поражать цели, но девушке становилось всё хуже, а он быстро слабел. Он уже хотел прекратить бессмысленную борьбу, нет, не бросить умирающую, а остаться и умереть вместе с ней, когда какой-то ангел-хранитель или демон-воитель крикнул сзади ему, чтобы он бросил живой труп и спасался сам. Но этот голос только придал ему новые силы, и он продолжил схватку со смертью за себя и за неё. Вот и его поразила ядовитая стрела, рассудок сказал, что это конец, но разум не поверил и продолжил биться, потому что чувствовал, что бьётся не один, ангел-хранитель или демон-воитель бился где-то рядом, показывая чудеса ловкости и храбрости. Евгений только тащил полуживую незнакомку, оружие выпало из руки, он и не заметил когда. Тело, руки и ноги ныли от боли и отказывались слушаться, но разум настаивал, и они подчинялись из последних сил. А потом померк свет в глазах, и на самом деле наступил конец.

Евгений потерял сознание, но красная черта была пройдена. Выжил и он и его незнакомка, её, можно сказать, он вытащил с того света. Евгений как сейчас помнит ту радостную встречу шестёрки победителей, когда ангел-хранитель и демон-воитель в одном лице внешне обычного мужчины восторженно всем рассказывал о его геройстве. Как он сам заразился, видя такую самоотверженную глупость, такой же сумасшедшей безрассудностью, но одновременно и храбростью. Они вдвоём сделали великолепную «игру», о которой долго будут помнить. А потом он обратился лично к Евгению с весёлым упрёком, что он своим поступком вынудил рисковать и его, но к счастью повезло, а самому Евгению невозможно повезло, второй такой удачи больше не будет, и если он продолжит «играть», то не надо больше совать голову в петлю. А потом он обернулся к спасённой девушке, чуть презрительно окинул её взглядом и выразительно произнёс, что она израсходовала свой лимит удачи не только на всю эту жизнь, но и на десять будущих, пусть теперь сидит мышкой и не высовывает лишний раз свой прелестный носик из норки.

А Майя, так её звали, только благодарно улыбалась в ответ, поражённая всем тем, что с ней и вокруг неё случилось. Она переводила восхищённый взгляд, теперь там снова правила жизнь, а не смерть, то на говорившего мужчину, то на Евгения. На Евгения она смотрела чаще. После шумного прощания с сотрудниками Центра все решили отметить такую славную «игру» в клубе вместе с болельщиками, их количество, несомненно, вырастет в ряды к ангелу-хранителю и демону-воителю в одном лице и, конечно, к Евгению. Но Евгений отказался. Его долго упрашивали, даже чуть ли не тащили силком, но он был неумолим. Не захотела участвовать в общем веселье и Майя, она не рискнула предложить сразу же Евгению свою компанию, но попросила оставить свой номер для контакта в будущем, когда ему захочется. Он попытался отказать и ей, но она смотрела на него таким молящим преданным взглядом, что он не выдержал и согласился.

Так Майя положила начало их дружбе. Она была всего на два года младше Евгения, но выглядела очень молодо. Она с малых лет увлекалась танцами, достигла довольно высокого мастерства, входила даже некоторое время в состав известного танцевального ансамбля, но так и не стала ведущей танцовщицей. Пошли неурядицы по жизни, когда всю вину хотелось переложить на других людей, по делу или не по делу — неважно. Так она тихонечко и случайно забрела в Центр игры со смертью. Евгений поначалу задавался вопросом, почему такой довольно неординарной женщине позволили «играть», но постепенно он понял, что Майя не отличалась высоким разумом. Она была весёлой, красивой, доброй женщиной, но во всём обыкновенной. Жизнерадостность порой умеренная, порой бурная в зависимости от обстоятельств выплёскивалась из неё довольно ярко, но не проникновенно. Может «игра», когда смерть прикоснулась к ней своим холодным поцелуем и оставила неизгладимую метку, что-то в ней надломила и усекла. Майя стала бояться смерти. От следующей «игры» она легко и категорично отказалась, её даже упрашивать не надо было. Она или поверила своим спасителям, что ей больше никогда не повезёт, или предчувствовала, или просто сильно боялась. Последнее предположение — вернее всего. Красота Майи была заметная, но при плотном взаимодействии тоже не впечатляющая, и здесь не хватало душевной глубины. А доброта к своему главному спасителю — Евгению была беспредельной. Она ни в чём не могла ему отказать, всегда шла навстречу и способна была любить, даже благотворить его несмотря ни на что. Конечно, Евгений тоже был добр к ней, но его устремления не всегда нравились Майе, она часто их не понимала, но никогда не настаивала на собственных умозаключениях и воспринимала всё так терпеливо и послушно, что даже отталкивала этим Евгения. Может, Евгений был к ней субъективен? Вполне возможно, ведь он не мог Майю не сравнивать с Инни.

Инни тоже не была идеально гармоничной женщиной, но Евгений жил ею. Она для него являлась самой жизнью. И теперь, когда её уже не стало, её достоинства превратились в совершенства, а недостатки в достоинства. Потеря по-настоящему любимого человека, делает из этого человека некоторое божество. И в прошлом, и сейчас, и в будущем Инни для Евгения останется самой прекрасной женщиной на всём белом свете. Она — его неугасимая звезда. По крайней мере, в отличие от Майи Инни явно была утонченнее, активнее и смелее, её никогда бы не запугали холодные поцелуи смерти, лишь только на время, потому что она горела, а не жила, и огнём свободолюбивой души победила бы любой холод. Может, поэтому смерти так захотелось её одолеть, хотя бы материально, так как её светлая душа непобедима. Инни никогда бы не плясала под чужую дудку. Она любила Евгения, наверное, любила, но относилась к нему порой с высокомерием и упрямством. Она как дикая красивая кошка, которой нравилось, чтобы её не только ублажали, но и в меру удивляли и покоряли. Только покорность или только силу она не признавала. Ей хотелось гремучей, но гармоничной смеси любви с глубокими чувствами, нежнейшими ласками и грубыми укусами, и чтобы всё было для неё красиво и вкусно. Как ей иногда сложно было угодить, и как легко угодить Майе. Инни повезло быть самой собой с рождения, и она не хотела быть никем другим, а Майе не повезло, и к тому же она захотела быть похожей на многих.

В общем, какие бы противоречивые чувства не будоражили Евгения, Майя постепенно нашла путь к его сердцу и связала его со своим сердцем. Конечно, в той мере, в которой это было возможно. Евгений при всей своей тяжкой судьбине, которую, как он считал, сотворил сам, и продолжал творить, отрекаясь от общепринятых устремлений и во многом от самого общества, всё же был человеком. А человек не может не искать хоть капельки участия и теплоты от другого доброго человека. Майя нашла его слабое пустое место и сумела его заполнить чуточку собой. Ей хотелось большего, ей хотелось, чтобы их сердца воссоединились, но любимый спаситель держал дистанцию. Евгений сразу дал ей понять, что ожидать от него любви не стоит, доброе дружеское отношение — на это он согласен. Постепенно добрая дружба переросла и в секс, но не в любовь. Конечно, кто-то их взаимоотношения назвал бы любовью, потому что Майя любила Евгения, который ей нравился своей душевностью, решительностью и даже порой отрешённостью, а он отвечал откровенностью и нежностью.

Однажды перед четвёртой «игрой» Майя всё же решилась попытаться отговорить Евгения рисковать жизнью, но он только улыбнулся и ответил.

— «Игра» — это моя жизнь. Всё остальное побочное существование — и работа, которая мне нравится, и дружба с тобой, такой доброй и милой, и все остальные радости и увлечения, — она хотела поспорить, но он резко продолжил. — Никто меня не понимает, в том числе и я сам, — он вздохнул. — Играть со смертью — полная глупость для многих, например, тебя, но для некоторых — вполне разумное занятие. А я избран судьбою, и разумнее моей «игры» ничего для меня нет.

— Удача отвернётся, и ты погибнешь, так ничего не доказав ни себе, ни другим, — сказала она в ответ.

— Я должен побеждать! Но если не сложится, всё может быть, то ничего и не поделаешь. Но сходить трусливо со своего избранного пути? — Евгений мягко улыбнулся. — Это не для меня. Искать и не сдаваться, идти и не сворачивать — это для меня.

Майя только грустно покачала головой.

Евгений коснулся её руки. — Просто верь мне и верь в мою победу.

— Хорошо. Я буду верить и молить Мировую гармонию, чтобы ты не погиб. Я буду всегда рядом с тобой.

И когда он вновь выиграл, а она верила и ждала, а потом с большой радостью и любовью обняла его — тогда их отношения достигли максимальной глубины. Майя приходила к Евгению почти каждый будничный вечер и тем более в выходные, они вместе развлекались и отдыхали, но в целом распорядок жизни у Евгения не изменился. Когда надо было ему побыть одному, она уходила, когда надо было не отвлекать от важного для него дела, она не мешала. Она предлагала ему поменять жильё на более солидное или переехать к ней, но он наотрез отказывался, утверждая, что так ему и ей удобнее. Он не хочет менять обстановку и уклад жизни, и ей надо жить, исходя из собственных интересов, а когда они встречаются у него, то места вполне хватает обоим.

Майя любила послушать философские мысли Евгения, когда на него иногда находило, впрочем, как и Инни, но она их понимала по-другому или совсем не понимала. Ей нравились отдельные высказывания и тёплая глубокая душевность, исходившая от милого друга, а Инни находила в словах и чувствах Евгения гармонию разума, их души словно сливались в одно целое. Это отличие в двух милых созданиях Евгений хорошо улавливал. Может это — не вина Майи, а больше его, потому что он изменился, изменилась его философия, изменился его внутренний мир, став более суровым, спартанским. Хотя лично ему казалось, что его философия только на капельку трансформировалась, местами окрепнув, местами ослабнув, но в целом став более гибкой и естественной. Он продолжал любить жизнь, но уже без глупых лозунгов, типа жизнь всегда прекрасна или жизнь — твой шанс, реализуй его.

Вот в таком непонятном для сторонних людей взаимодействии протекала жизнь Майи и Евгения. Он позволял ей быть около себя, но на некотором расстоянии, а она легко с этим соглашалась, не претендуя и не жалуясь ни на что. Она никогда не заикалась о будущих семейных отношениях, не потому что Евгений уже официально был женат, хотя если кто-то из членов семьи умер, то вполне возможно его действие прекращается. Никого это не волновало, они оба знали, что их семейная жизнь невозможна. Майя также особо и не огорчилась, когда на предложение поехать в отпуск в космическое путешествие Евгений категорично заявил, что Земля в их полном распоряжении, а космос закрыт окончательно и бесповоротно. Она только поинтересовалась, был ли он там? Он коротко ответил, что был, и больше туда ни с кем не собирается. Она заметила, что тоже была и не раз на гастролях и просто так, но не прочь ещё слетать, но если он не хочет, то ничего страшного. Майя чувствовала, что за многими отказами Евгения, совершенно порой непонятными, что-то или кто-то стоит. А именно Инни. А Инни для неё, да что для неё, для всех — запретная тема, и всё что связано с нею — тоже табу. Это её немного обижало, ведь она мечтала, чтобы и её Евгений полюбил как свою Инни, но тогда это уже был бы не Евгений, а кто-то другой. А ей хочется быть рядом со своим любимым спасителем, а не другим, значит и здесь ничего не остаётся, как смириться. Странно парадоксально у них текла жизнь, Майе ничего не оставалось, как со многим мириться, а Евгению больше всего не нравилась в Майе её покорность. Как-то он вспылил и резко спросил, почему она не уйдёт от него, не найдёт нормального мужчину, не создаст вместе с ним семью и не заживёт счастливо? Что её держит рядом с себялюбивым «игроком», который через пару-тройку лет погибнет? Неожиданно и она вышла из себя, её глаза сверкали от негодования, и прокричала в ответ, что это ей решать с кем быть, хочет быть и будет рядом с ним, пока он не умрёт. А потом, быстро утихнув, добавила, что он ещё долго будет жить. Евгений, увидев такую реакцию, тоже успокоился, миролюбиво улыбнулся и негромко произнёс, что он уже давно умер, но решать, конечно, только ей.

Время неспешно в странной работе, странной любви и странных устремлениях бежало для Евгения, пока не наступала новая «игра». Его смертельную игру большинство людей воспринимало как должное нормальное явление, поклонники даже ждали и переживали. В «игре» он был для многих великолепен и всеми понятен, а вне «игры» очень странен. Почему он в свободное от «игры» время работает, а не наслаждается жизнью, почему не тратит свои огромные бонусы? Поводов посудачить о Евгении было предостаточно. А людям ничего так не нравится, как домыслить, выдумать, посплетничать, чтобы у всех внимающих расширялись от удивления и восторга глаза. Ладно, если бы так вели себя люди толпы, но и друзья не понимали его. Евгений продолжал общаться с друзьями по молодости, правда с каждым годом всё реже и реже. Они от души радовались его победам, волновались за него и порой просили бросить «игру», но без особого рвения, им было приятно, что у них есть такой довольно интересный, популярный друг. А у Евгения при встрече с друзьями появлялось неприятное ощущение, что всё идёт по кругу. Новые новости, шутки, восторги, но всё одно и тоже. Меняется внешняя информационно-эмоциональная оболочка, но только не глубина. Нельзя встречаться часто, когда всё одно и тоже. Нельзя привыкать к однотипному поведению, мышлению, чувствам, надо всегда искать и находить что-то новое в людях, тем более в друзьях. Евгений уже давно специально отказывался от частых посиделок в дружеской компании, во-первых, потому что было скучно, во-вторых, потому что надо реже видеться, чтобы почувствовать изменения, происходящие в человеке. Ему было неприятно, даже обидно, когда он в добром друге детства не видел стоящих изменений, словно человек закостенел, а тот в свою очередь ничего нового не видел и в Евгении. Старое мнение, что друг сорвался в пропасть после гибели жены, увлёкся и неизбежно летит к смертельному дну, правда, долго летит, не потому что у него вырастают крылья, а потому что ему везёт ухватиться цепкими когтями за боковые ветки и немного задержать падение, превалировало. Особенно ему не нравилось, когда охмелевший друг, панибратски хлопая по плечу, спрашивал, почему он живёт как дикий отшельник, загадочный аскет, который, имея возможность полноценно радоваться жизни (он не произносил вслух слово «короткой», но намекал взглядом), лишает себя всех удовольствий? Евгению хотелось громко ответить, что его бывший друг ослеп или всегда был слепым и ничего не видит дальше своего «я», нет, не своего «я», а своего «мы», а вот своего «я» у него как раз и нет. Вкусно поесть, приятно выпить, оторваться на природе с сотоварищами, переспать с мишурой красавицей, купить модную безделушку или престижную вещь, смотаться в марсианские сады или ещё какие-нибудь райские уголки Солнечной системы — это настоящие удовольствия? Да его одна стоящая «игра» переплюнет все эти удовлетворения. А его любовь к Инни? Помнит ли его собеседник Инни? Наверное, забыл, как обычную по глупости погибшую женщину, но она не была обычной, а его так называемый друг действительно всегда был слепым. Да, их любовь с виду казалась невзрачной, конфликтной, не выстраданной из-за слепоты смотрящих и самого Евгения, тогда он тоже был похож на всех, и мечтал жить как все, но давно уже изменился. А его работа с людьми? Она не пустая, как считают многие. Он помогает человеку найти путь к себе, пусть не каждому, но некоторым точно. Разве это не приносит настоящего удовлетворения? Но Евгений только грустно улыбался в ответ, ничего не объясняя. Никто не хочет глубоко копаться в его жизни, все хотят видеть только жизнь «игрока» с яркими победами и сумасбродными выходками. И тогда рождаются бредовые версии, что он самый жадный, глупый и везучий «игрок», который мечтает стать самым богатым человеком в Солнечной системе и, накопив бонусов, скупить чуть ли не полмарса. Чем бредовее, тем всем интереснее.

А сколько раз его пытались соблазнить на работе молодые сослуживицы. Порой складывалось впечатление, что молодая особа специально соглашалась на невысоко бонусную должность в предприятии, где работал Евгений, чтобы попытать счастья с ним; в общественном месте поговорить с таким популярным «игроком» нереально. Она в перерывах подстраивалась к нему и, в конце концов, приглашала провести вместе вечер с ней, и не только, даже со своими приятельницами; также предлагались различные варианты совместных путешествий. Самое большее, чего она хотела добиться — это заключить брак, чтобы пользоваться правами супруги, получается, фиктивный брак, потому что если и есть чувства у таких людей, то мелкособственнические. Самое меньшее — это просто провести ночь с удачливым «игроком», авось фортуна улыбнётся и ей, а заодно похвастаться перед друзьями. А сколько промежуточных вариантов, например, чтобы такой богатый и известный человек стал просто близким другом или купил дорогую недвижимость в престижном уголке, где на правах подружки-любовницы можно хорошо проводить время. Но Евгений не поддавался на соблазнительные предложения смазливых красавиц и легко отвергал их настойчивые притязания, ссылаясь на собственные проблемы. Так было эффективнее, девушки озадаченно и вопросительно смотрели на него и отходили, правда, потом рождались разные слухи. Но это не волновало Евгения, слухом меньше, слухом больше — всё ерунда. На самом деле ему вполне хватает Майи, которая конечно не Инни, но и не эти живые куклы.

Постепенно с каждой новой «игрой» имидж высокомерного себе на уме странного человека, не подпускающего никого близко, становился всё правдоподобнее и бесспорнее для большинства любителей смертельного соперничества. К нему уже не так часто приставали, больше наблюдали со стороны и обсуждали перешёптываясь. Евгению нравилось, что толпа неоднозначно оценивает его, спорит о нём, но главное не лезет лично к нему. Пусть из него лепят кого угодно — святого или зверя. Понятно, что на самом деле он где-то посередине, и вот этого вполне достаточно и для него и для всех.

Настало время девятой «игры» Евгения. Вокруг неё начался большой ажиотаж. Во-первых, её решили сделать классической. Людям испокон веков нравились кровавые битвы героев с чудовищами. Но общество становилось цивилизованнее, гуманнее, и сюжеты менялись организаторами, исходя из новых веяний человечности и справедливости. Но несколько вариантов, так называемых классических, конечно с учётом современных тенденций и норм сохранялись. Битва с клонированными монстрами, представляющими собой смесь вепря и волка, специально созданных много лет назад для «игры» и став очень популярными персонажами убийства, изредка, но ещё применялась. В чём был недостаток подобных классических «игр»? Даже победители могли получить такие серьёзные травмы, что никакая современная медицина не восстановила бы организм полностью. Но, несмотря на предупреждения, желающих проявить себя в классической «игре» было множество. Организаторы решили привлечь только опытных «игроков», прошедших не менее семи «игр», но после тщательного отбора оказалось, что одного не хватает до оптимального состава из четырёх, и тогда добрали самого подходящего по характеристикам игрока, победившего пять раз. Битва с вепрями-волками лучших из лучших «игроков» взбудоражила, конечно, не всё человеческое общество, но приличную её часть. Снова возникли шумные споры среди тех, кто считал Центр игры со смертью пережитком дикого прошлого человечества, и теми, кто ратовал за полную свободу выбора и самовыражения.

Сюжет и правила «игры» были несложными. Четыре человека, каждый из которых вооружён арбалетом с одной стрелой и охотничьим ножом, противостоят восьми вепрям-волкам. По теории их можно одолеть, если все воины проявят меткость, храбрость, и удача улыбнётся каждому из них. Но шанс выжить тройке маловероятен, двойке — вполне реален, но при этом можно и покалечиться. Есть другой вариант выживания — разбежаться по игровой территории площадью более четырёх километров, на которой ничего нет кроме небольших деревьев, и надеяться, что чудовища разорвут другого, «игра» моментально прекращается после гибели двух «игроков». Всё решают сами «игроки» во время схватки. Подготовка в основном заключалась в ознакомлении с клонированными монстрами, их держали в специальных клетках, но без прямого контакта. Этого было достаточно, чтобы почувствовать их мощь и злобу. А виртуальная симуляция заключалась только в визуальном восприятии несущегося на «игрока» вепря-волка, чтобы показать его скорость, силу и жажду убийства. Никаких тренировочных схваток не было. Клонированные существа живые, в чём-то непредсказуемые, созданные в количестве восьми штук только для одной битвы — для них смертельной в любом случае, а вот кто из них утолит жажду крови, «игра» и покажет. Евгений спокойно тренировался, стараясь подойти к сражению в хорошей физической форме, но разум ему подсказывал, что это не будет решающим фактором для победы. Многое будет зависеть от поведения других «игроков» и удачи, как и планировалось организаторами.

Началась игра. На подъёмнике «игроков» подняли на специально подготовленную площадку. Прохладный воздух был приятен. Вокруг было всё белым от снега, только невысокие берёзы без листвы немного выделялись на общем светлом фоне. Наконец «игроки» заглянули друг другу в лица, на тренировках никому этого не хотелось делать. Все сурово молчали, пытаясь в глазах соперника увидеть своё будущее. Наконец, самый неопытный спросил. — У кого какой план?

Все молча обернулись к нему, почувствовав что-то интересное не в плане предложений, а в плане, что наклёвывается одна из жертв. Пройти семь и более смертельных игр кое-что значит. У таких «игроков» развито чутьё. Трое напряжённо всматривались в одного, но ничего не отвечали, тогда тот смело продолжил. — Можно объединиться и дать бой тварям.

— Ты хорошо стреляешь? — наконец с иронией в голосе спросил один.

— Попадал на тренировке, — не очень уверенно прозвучал ответ.

Всем, выслушавшим наивно-правдивый, но неутешительный ответ, стало всё ясно. Евгений понял, что совместного боя не будет, каждый сам за себя, и это — самое разумное решение.

— Может, отдашь мне свою стрелу, я всегда попадаю в яблочко? — шутливо серьёзно спросил другой, а начавший разговор «игрок», опешив от неожиданности, молчал. — Я шучу, — усмехнулся он и своему предложению и реакции на него, — оставь её себе, но думаю, что она тебе не поможет, ты воняешь страхом, а волки на него падки.

— Пора разбегаться, — произнёс первый, вступивший в разговор с уже не храбрым, а трусливо притихшим «игроком», и посмотрел на часы и компас. — Через двадцать семь минут они будут здесь, — он угрюмо жёстко посмотрел на остальных и громко объявил. — Я пойду на север, — и быстрым шагом, почти бегом двинулся в путь.

— А я на запад, — таким же тоном сказал второй, и последовал уже своим путём.

Евгений повернулся и молча пошёл на восток, туда никто ещё не запретил движение. Он чувствовал, что четвёртый продолжал стоять на месте, смотря вслед именно ему. Остальные уже были довольно далеко. Он знал, что оборачиваться нельзя, каждый должен пойти своим путём. Но почему-то как на автомате, словно не он управлял собой, обернулся. Всё так и было, как он и чувствовал. И тут же четвёртый, как только их взгляды встретились, обрадовано прокричал. — Может, попробуем вместе? Вдвоём — это не одному.

Евгений знал, что тот боится остаться один. Метко брошенные слова, что он пропах страхом, прочно засели в его трусливом сознании. А это на самом деле не просто слова, хищники чувствуют страх. Брать его с собой, значит, подвергнуть и себя большему риску, а не взять, значит, обречь на гибель в одиночестве. Но в этом и заключается честная «игра», никто ни у кого не отберёт стрелу, никто никого не ткнёт ножом, но и не возьмёт с собой и защитит. Спору нет — «игра» справедлива, а вот насколько справедливым лично для него будет отказ? Евгений досадливо поморщился. Что творится в его разуме? Да, он сам не знает, что творится у него в голове, и момент уже упущен. Евгений тоскливым взглядом смотрел на приближающегося «игрока», который его раздумье быстро и радостно принял за согласие. Евгений смотрел на него, как на приближающуюся смерть, а тот, подойдя поближе, почувствовал это и испуганно заверил, что не подведёт.

Они почти бегом достигли восточной стены и стали ждать, напряжённо всматриваясь на запад. Вопрос был только один — сколько вепрей-волков пойдёт по их следу? Если меньше четырёх, то шансы выжить неплохие, а если больше, то совсем маленькие, можно сказать, нулевые. Ждать пришлось недолго. Появилось тёмное расплывчатое пятно, которое постепенно превращалось в точки, то сливающиеся, то распадающиеся.

— Три, нет, четыре или три, — шептал напарник по беде, — нет, четыре… пять!!!

Евгений тоже уже видел, что пять. На него напал ступор, он смотрел то на быстро приближающихся страшных зверей, то в глаза «игрока», наполняющиеся всё больше и больше ужасом. В его глазах, наверное, тоже был страх, но не от ужаса, а обречённости. Но ступор как резко напал на Евгения, так резко и исчез. Он встряхнул за плечи напарника, нет, уже соперника, громко сказал, что надо разбегаться, а там как кому повезёт, и бросился в сторону. У него в голове была только одна мысль подальше отбежать от «игрока» наполненного ужасом, а потом, когда страшные создания извращённого человеческого ума приблизятся, быстро залезть на дерево. Там уже будет видно, что делать дальше. Хотя понятно, что уже ничего сделать невозможно, пора готовиться к смерти. Но что же это такое!!! За спиной слышалось прерывистое дыхание и бег. Оглядываться смысла не было, за ним следом бежал трусливый «игрок». Не надо было оглядываться ещё тогда, упрекнул вскользь себя Евгений. А потом сзади стало доноситься и злобное рычание приближающихся чудовищ. Евгений на бегу крикнул поравнявшемуся с ним «игроку», что-что, а бегал тот хорошо. — Я полезу на это дерево, а ты на то, — и он показал рукой, — вдвоём на одно нельзя, не выдержит.

К счастью ужас не совсем парализовал мозги труса, и он, кивнув головой, бросился к указанному дереву. Никогда так ловко Евгений не лазил по деревьям, как в этот раз. Берёзы были все как одна, тонкими, а ветки совсем слабыми, но они выдержали вес лезущих повыше «игроков», а волков-вепрей, попытавшихся в прыжке зацепиться за них, нет. Евгений чуть облегчённо вздохнул, это немного оттягивало конец, но агония уже началась.

— Что будем делать? — прокричал сосед по несчастью, находившийся на другом дереве. — Они такие огромные.

На самом деле, вепри-волки казались почему-то больше, чем в клетке или в виртуальном симуляторе, а рычание громче и злее. Сначала они прыгали, пытаясь зацепиться за ветки и достать жертву, но потом изменили тактику, одни стали подкапывать дерево, а другие с разгона биться головой об ствол, надеясь стряхнуть «игроков» как плод.

— Тебя как звать? — спросил Евгений, мёртвой хваткой обхватив ногами и руками ствол.

— Николай.

— А меня….

— Я знаю — Евгений.

— Ну что же рад с тобой познакомиться, Николай. Жалко, что при таких удручающих обстоятельствах. Но ты соберись, если даже нам и суждено погибнуть, то бороться надо до конца. Ты понимаешь меня?

— Да.

— У нас есть два арбалета и две стрелы. Используем их по назначению. Сосредоточься и не промахнись, как на тренировке.

— Понятно.

Легко понять, но как тяжело сделать. Евгений аккуратно снял с плеча заряженный арбалет, выждал удобный момент, перенёс усилия по обхвату ствола на ноги и прицелился в самого крупного, как ему казалось, вепря-волка, который подкапывал так мощно дерево, что оно сильно тряслось. Он целился в область сердца, но в момент выстрела руку чуть повело от вибрации ствола, а чудовище не стояло неподвижно, и стрела попала немного ниже и в бок, между грудиной и брюхом, пронзив страшное животное чуть ли не насквозь. Оно сначала задёргалось, ещё активнее стало поддевать корни, но недолго, постепенно слабея.

А Николай промахнулся.

— Я целился в пасть, когда тварь задрала на меня голову, но она дёрнулась, и стрела скользнула по голове, — начал оправдываться он.

— Ничего. Чему быть, того не миновать, — спокойно внешне и, ругаясь про себя, ответил Евгений. На душе было тяжело и горько из-за того, что он должен погибнуть по вине глупца и труса. Пусть даже Николай умрёт первым, что маловероятно, так как у Евгения вепри-волки больше подкапывали дерево, чем бились об него головой, и их было три, только сейчас можно сказать, что два. В общем, он должен оказаться на земле раньше, чем Николай. Но даже если и не так, двое других «игроков» сумеют справиться с тремя вепрями-волками, последовавшими за ними. Как ни крути, исход один — и он и Николай должны погибнуть. Ножами одолеть четырёх страшных зверей невозможно.

Конец ознакомительного фрагмента.