«Игра»

Александр Есентаев

Философия, фантастика. Кто-то превращает жизнь в игру, а кто-то ставит жизнь на кон в игре. Жизнь – порой театр, где ты – главный актёр; жизнь – иногда выбор, без права на повтор; жизнь – часто правда, познанная с сединой.

2.2

Прошёл год с тех пор, когда Павел не сумел поговорить по душам с Евгением. В течение этого года он не забыл о нём; во-первых, должностные обязанности обязывают помнить об неординарных «играх» и «игроках», участвующих в них; во-вторых, почему-то при сравнениях «игроков», анализе их показателей и действий периодически всплывали качества и поступки Евгения, словно он превратился в некий эталон, по которому можно отмерять других. Павел не желал лишний раз без необходимости вспоминать о нём, но полностью контролировать свой разум не мог. Когда он увидел новую заявку Евгения на «игру», то даже обрадовался — ну что же хочется ему испытать ещё раз судьбу, пожалуйста, пусть играет со смертью, но пусть и знает, что шансов на успех всё меньше и меньше, так должно быть согласно элементарным законам мироздания. Он ни в коей мере не заинтересован в гибели Евгения в угоду своему разумению протекающих в природе процессов, он — просто профессионал, логично и объективно считающий, что это должно произойти. И скоро. Конечно, каждая новая «игра» — это новая «игра», где всё изначально и равно для любого «игрока», но не может одному человеку вести постоянно.

Статистика последнего столетия была неумолима. Победить больше десяти раз — удел избранных. Павел изучал этих избранных, их жёсткость и бескомпромиссность по отношению к себе и другим полусмертникам, их целеустремлённость и веру в победу, их невероятную находчивость и удачливость в различных ситуациях. Некоторые свойства были и у Евгения, но несоизмеримые с избранными, разве что по удачливости. Но удача имеет характерное свойство иногда отворачиваться. Достаточно ей отвернуться от Евгения всего лишь один раз, и его больше нет, ничего для него больше нет. И этому разу пора наступить, если…, если сама Мировая гармония не хранит его. Но это — абсурд, нарушающий устройство мироздания, подрывающий основы основ эволюции, уничтожающий материальные свойства Вселенной. Зачем человечество мучительно развивалось на планете Земля от простейших организмов до нынешнего состояния, если есть такие нематериальные провидения и исключения? Неужели не было другого более продвинутого и эффективного пути? Получается, не было! Всё в мире закономерно, и все чудеса, в которые любят верить люди и о которых любят поболтать — сплошная выдумка. Человечество достигло настоящих успехов благодаря развитию разума, не всё можно научно обосновать в его уникальных особенностях, например духовных проявлениях, но логика и расчёт работает и здесь. Хорошо и полезно работает, используя и достигнутые и постигаемые в настоящее время знания. Прямые доказательства не всегда имеются, но и косвенные иногда замечательно превращают предположения в аксиомы.

Рекорд побед в смертельных соревнованиях принадлежит одному «выдающемуся игроку», жившему в двадцать втором веке — двадцать побед. В двадцать первый раз он отказался играть и умер в почёте и славе от безграничных или излишних наслаждений. Павел просмотрел все его «игры», где много было натяжек и подтасовок. Из него решили сделать чемпиона на века и незаметно способствовали его победам. Да и сам он не отличался благородством в «игре», незаметно или невзначай подталкивая соперников к гибели. Но зачем вспоминать диковатое прошлое, надо жить настоящим, где мало кто достигает десяти побед и мало кто уходит после их достижения на пенсию. Раньше звёзд смертельной игры превозносили больше звёзд спорта, науки, искусства, теперь это случается редко, и побед недостаточно, да и стоимость их в глазах человечества упала.

В общем, хочет Евгений «играть» — пусть «играет», а он будет стараться быть нейтральным и честным. Ему не нужна ни его победа, ни его поражение, следовательно, никакого пристрастия или отвержения, ему нужен только закономерный справедливый итог.

Когда Евгений прибыл в Центр на седьмую «игру», Павел, как и раньше, только наблюдал за ним и оценивал разные показатели при его тестировании и подготовке, стараясь лично не вмешиваться в работу своих подчинённых. Наблюдения и тесты ничего нового не давали, стандартные процедуры — вполне приемлемые результаты. Разве что Евгений был в отличной физической форме, трезвом рассудке и замечательном состоянии духа. Павел сравнивал его показатели перед разными «играми» и удивлялся. Человек прошёл шесть смертельных испытаний, но здоровье, эмоциональный настрой и душевное равновесие лучше по сравнению с первой его «игрой», он стабильно поднимается в гору. Обычно у других постепенно всё расшатывается от перенапряжений и перерасслаблений, и они скатываются вниз; в конце концов, если повезёт не погибнуть, то их не допускают к следующей «игре» по причине отсутствия равных соперников. Придраться к физическому и психическому состоянию Евгения было невозможно, словно он только начинал свой путь состязания со смертью. Да и незачем придираться. Не поймёт и он сам и его поклонники, которых стало довольно много ещё после третьей «игры», и с каждой новой победой увеличивалось. Не могут все они разуметь, что их хотят спасти от собственной глупости, они как малые дети только думают, что у них хотят отобрать игрушку. Евгений — «игрушка» и для себя и для остальных, которые готовы отдать солидные суммы бонусов за просмотр смертельной игры. Поднять бы ещё выше расценки, но это не в его компетенции.

Павел никак не мог сохранить внутреннее хладнокровие, когда не только смотрел на Евгения, проходящего вместе с другими «игроками» специальную подготовку к выбранной «игре», но и сталкивался с материалами по ней. Внешне он был спокоен, деловит, в меру контролировал организационные процессы без излишних придирок, но и без попустительства. Впрочем, здесь работали высококлассные профессионалы, способные понимать каким ответственным и сложным делом они занимаются. Но внутренне Павел, особенно когда чуть расслаблялся и давал себе волю, почему-то переживал и сомневался. Непонятные противоречия вылезали из подсознания и беспокоили его разум. С одной стороны, ему было жаль Евгения, как хорошего человека заблудившегося в трёх соснах. И не просто жаль, он не хотел принимать его смерть, и не просто не хотел, а так сильно не хотел, как не было ни с каким другим полусмертником. С другой стороны, Евгений должен был умереть согласно непреклонной математической вероятности, и его издевательское отношение, Павел чувствовал это отношение в нём, выводило из себя, даже немного злило. Разум как бы и требовал смерти Евгения, но и как бы молил о милости к нему Мировую гармонию. Эта парадоксальная двойственность в самом себе унижала Павла. Во-первых, он не должен подкреплять свою логику чей-либо смертью. Гнусно и противно. Во-вторых, не должно быть никаких любимчиков из клиентов Центра игры со смертью, тем более на ровном месте, ведь ничего интересного он до сих пор не нашёл в Евгении и наверное никогда не найдёт; тот просто слаб, из-за потери любимого человека пошёл «играть» и так и не может остановиться, и глуп, твердит одно и тоже — «не знаю, не понимаю, но не прекращу» как упрямый мальчишка. Необъективно и лицемерно. Павел обзывал себя порочным человеком и боролся сам с собой, стараясь похоронить свои странные чувства к Евгению и думать только о конкретных делах и любимой дочке. Не получалось! Наверное, потому что были оправдания. А кто чисто по-человечески может быть нейтрален к тому, кто способен жертвовать жизнью ради жизни другого человека? А кто легко может отречься от собственного мировоззрения, на котором выстраивается весь фундамент жизни? Оставалось одно — как-то примирить свой разум, приспособить себя к сомнениям, противоречиям и ждать исхода.

Седьмая «игра» Евгения прошла без яркости. Лаконичное и точное описание ее — кому-то повезло, а кому-то нет. Евгению снова повезло. Павел долго сидел перед пустой проекцией, «игра» была закончена, уже ничего не воспринимая. Он смотрел в себя и Мировую гармонию. Он не знал, как жить дальше. Мелкие сомнения в том, что он выбрал верный путь, согласившись работать в этом Центре, возникали давно. Но он считал их издержками производственного процесса, где есть контакт со смертью людей. Кому хочется часто видеть смерть — только больному человеку, а он вынужден видеть, чтобы разобраться в людях и помочь им уйти от неё. Сколько он и его коллеги спасли людей, убедив их оставить «игру»? Сотни тысяч, а если взять ещё тех, кто работал тут до него, то будут миллионы. А сколько погибло? При нём — уже около десяти тысяч, а раньше гибло ещё больше. Статистические прогнозные расчёты показывают, что без Центра игры со смертью умерло бы намного больше людей. Расчёты показывают…. Павел печально улыбнулся. Ему перевалило за пятьдесят, наступил самый рассвет, когда можно полноценно созидать и творить, а он сидит перед застывшей картинкой и не знает, как ему жить дальше. Чего он достиг? Высокой должности на работе? Не такая уж она и высокая — начальник отдела по работе с клиентами, если прямо, с теми, кто желает поиграть со смертью, где главная задача — попытаться их изучить, понять и отговорить, а если не получилось — подготовить к справедливому соревнованию. Бесспорно ответственная и… полезная работа. Но на душе тоскливо. Семейного благополучия и счастья? Благополучия — несомненно, счастья — наверное, тоже. У него есть чуткая красивая жена и прелестная дочь. Но и здесь есть грустный момент. Жена его слишком сильно любит и слишком хорошо понимает, так что он обленился сам себя понимать, а дочь взрослеет, и недалёк тот момент, когда она окончательно покинет отца и мать, их итак очень мало в её жизни, а скоро совсем ничего не останется.

Что же получается — у него вроде всё есть, а он одинок, и никто ему не поможет. Жена может только успокоить и объяснить то, что он и так знает, дочь только подарить светлую улыбку. Наставник скажет, чтобы закрыл глаза и смотрел, чем он сейчас и занимается, но ничего не видит. Странно, у него всё есть, но почему на душе так тоскливо? Может, Евгений поможет? Нет, он только улыбнётся, чисто улыбнётся, как ребёнок, и скажет, а он надеялся, что Павел ему поможет, но видимо не судьба. И «игрок» будет прав. Только он сам сможет себе помочь, а потом, если повезёт и ему. А ему везёт!

Очнувшись от самобичевания, спросив у сотрудника о самочувствии Евгения и получив ответ, что с ним всё нормально, а вот у другого «игрока» присутствует нервный срыв, Павел не стал выслушивать подробности, уточнил номер комнаты восстановления и пошёл на встречу с «игроком». Он решил с ним не заводить серьёзную беседу, поразмыслив, что ничего между ними не изменилось и большого толка в ней не будет. Не по вине Евгения, а по вине самого Павла, ему нечего предложить, а разводить демагогии нет смысла. Поздоровавшись, Павел сразу заранее объявил, что забежал на минутку только поздравить. Евгений поздоровался в ответ и понятливо кивнул.

— Тебе опять повезло!

— Да, — ответил Евгений, улыбчиво смотря на собеседника.

— Хочу быть с тобой полностью откровенным. Я переживал за тебя, я хотел, чтобы ты не проиграл, — он укоризненно к себе развёл руками. — Вот такой я профессионал в кавычках.

— Главное, чтобы ты работу свою делал профессионально, а чувства…, они есть у всех.

— Но с другой стороны, ты раздражаешь меня своим упрямством, — произнёс Павел и, как и в прошлый раз, почувствовал, что сказал не то. Почему он в беседе с этим человеком часто говорит не то?

— Я тут ни при чём, ты сам себя раздражаешь, — очень спокойно ответил Евгений.

Павел вздохнул. — Ты прав. Причина во мне, а не в тебе, — он добродушно улыбнулся, поняв, что пора заканчивать. — До встречи на следующей «игре»!?

— Да, — подтвердил Евгений без лишних слов.

Павел уже стал подниматься, когда неожиданно для него Евгений продолжил разговор.

— Я что-то сковырнул в тебе?! — спросил, точнее, заключил он. — Но настоящая причина на самом деле не во мне, а в тебе. Моя одержимость, моя неуязвимость — только внешний фактор, спровоцировавший в тебе выплеск. У тебя есть два пути: первый — разобраться в своей жизни, в самом себе, то есть найти и вырвать с корнем сорняк — источник хандры, что не всегда возможно, — он сделал паузу, словно сам пробовал, но ничего не получилось, — второй — найти оптимальную гармонию между противоречиями. Сорняк не найден, но приглушен выращенными яркими цветами. Второй вариант более лёгок и тоже эффективен. Я не хочу неловко и грубо влезать в тебя, но всё же влезу. Тебя раздражает, что своими победами я увеличиваю ряды поклонников и будущих «игроков». Но только порочные люди пойдут за мной, а ваш Центр как раз и предназначен для ликвидации, — Евгений улыбнулся на негативную реакцию Павла к последнему слову, — я привык говорить прямо, ликвидации отъявленных себялюбцев, корыстолюбцев и им подобных, от них больше вреда. А если случайно пойдут растерянные или временно потерянные, то прояви свои способности, выяви таковых и упаси от напасти. Тебя раздражает, что я вроде бы из потерянных людей, но невозможно упрям; пойми, потерянный навсегда — это не временно потерянный, и поэтому твои увещания на меня не действуют и никогда не подействуют. Смирись и сосредоточься на других. Можешь мне симпатизировать или не симпатизировать, желай мне победу или поражение, никто тебя за это не осудит, только качественно выполняй свой профессиональный долг. И мне кажется, что лучше тебя мало кто с этой задачей справится, — наступила пауза, и тут Евгений словно опомнился, кто он и кто Павел, и что он делает, поэтому быстро добавил. — Извини, что задержал. Ещё раз до встречи.

Евгений как неожиданно продолжил разговор, начав свой монолог, так и резко его закончил. Павел тоже не хотел продолжения, хватит слов, он хотел разобраться в своих ощущениях. Евгений говорил плавно и выразительно, а он использовал момент — слушал, всё понимал, но параллельно вглядывался в глаза, пытаясь уловить не только смысл, а больше чувства говорившего. Но чувства, как и мысли, были обыкновенными, из «игрока» лилась мягкая доброжелательность и светлая печаль — явно продукт чистой любви к той, которая погибла.

Павел досконально изучил все материалы по двум «играм» любимой Евгения — славная красивая молодая женщина, но такая бесшабашная и упрямая. В то время он ещё лично контактировал с полусмертниками, но с ней ему не довелось столкнуться, с ней работали другие. Хорошо работали, использовали всевозможные варианты, но переубедить не смогли. Такая же несгибаемая и непримиримая натура, как и сам Евгений, только более резкая, вспыльчивая и…. ранимая. У неё не было шансов продержаться долго, странно, почему она сама этого не понимала. Все понимали, наверное, и Евгений тоже, но ничего сделать так и не сумели. Он говорит, что не знает, любил её или нет, но сомнений нет, он и любил и до сих пор любит, и его любовь самого высокого полёта, правда и оценивает он её с ещё большей высоты. Конечно, Павлу никогда не понять всех особенностей их совместной жизни, сколько там было света и тени. Никогда Евгений никому не расскажет о своей любви, а может, она была чудесной, такой, что ему даже не познать, а ведь и он сильно любит Елену.

Вот пришла в Центр красивая, чуть эксцентричная женщина, сказала, что хочет испытать судьбу в смертельной игре, зачем и почему непонятно, она просто так хочет и верит в победу. С ней проводят занятия, симуляции, а потом говорят, что у неё мало шансов, она удивлённо поднимает глаза и спрашивает в ответ, равны ли условия, отвечают, что очень близки, но не равны, тогда она упёрто говорит, что пусть удача и рассудит. В первой «игре» ей повезло, хотя и в ней она уже была на грани. По идее такие легкомысленные создания больше не возвращаются в «игру», но это всё выводы специалистов и компьютерных программ после детального обширного анализа, но как ни суди, поверхностного. Настоящей глубины проникновения в разум человека нет! Кто из специалистов знал, что эта женщина на самом деле представляет собой? Что она значит для Евгения? Только он один знал её лучше всех, проникнув до самых глубин души, но право на «игру» давал не он, а работники Центра, и конечно со ссылкой, что выбор осуществляет только сам «игрок». Сомнений нет, достаточно простого изучения личных документов, чтобы понять, что эта женщина при всей взбалмошности очень ярка и созидательна, но в современном обществе свобода выбора, даже смертельного выбора индивидуума превыше всего. Потянулась ниточка, когда за одним хорошим человеком на смерть идёт другой. Можно было остановить процесс ещё вначале? Да, можно было, если бы с ней работал сам Павел, он сумел бы найти зацепки и доводы, чтобы её «игра» не состоялась. Правда, все эти его рассуждения задним числом. Что случилось бы на самом деле, никто не знает. Сейчас с Евгением работает лично он, но ничего изменить не в состоянии.

Евгений уверен в себе, когда говорит, что Центр игры со смертью очищает общество, но каково его глубокое отношение ко всему происходящему? В поверхностном количественном плане — спору нет, а в индивидуальном качественном? Он в Центре потерял на пустом месте (как размыта граница между нелепой вседозволенностью и настоящей свободой) любимого человека. Для него одна случайная смерть самого дорогого человека должна быть превыше тысячи намеренных смертей никчёмных созданий. А он спокойно «играет», не держа никакого зла на всех, кто был причастен к гибели любимой. Почему? Потому что главная вина на нём? Возможно, но сомнительно, чтобы он сделал ей плохое, наверное, не сделал что-то хорошее. Но он берёт всю вину на себя, и лезет в пекло, чтобы наказать себя смертью, романтика во все века в моде, и встретиться с ней в новой жизни? Возможно, так оно и было в начальных «играх». Всё это — одни предположения, а что же есть на самом деле? В чём особый секрет Евгения и есть ли вообще секрет? Вот почему он проник в его душу, и с каждой новой встречей теребит её всё сильнее и сильнее? Евгений и сам это чувствует и старается лишний раз не открывать рот, вот только сегодня немного не сдержался. Потому что кроме печальной светлой любви из него изливается что-то ещё, и Павел улавливает или ему кажется, что улавливает. Он может предположить, что это что-то не предназначено конкретно ему, не требует изучения, ничего не хочет доказать или открыть, это что-то просто проявляется, как утренняя заря или чистый дождь.

— Он снова победил, — как обычно за ужином делясь новостями дня, негромко заметил Павел жене.

— Евгений? — уточнила она, бросив внимательный взгляд на мужа, и он кивнул в ответ, чуть удивившись, надо же запомнила имя. — И что?

— Ничего, — пожал плечами Павел.

— И снова будет «играть»?

— Разумеется.

— Значит, неисправимый?

— Ему незачем себя исправлять.

— А ты как считаешь? — сыпала Елена вопросами.

— Наверное, незачем. Он хочет быть таким, как есть — непримиримым, неумолимым и неуязвимым.

— Но это несерьёзно.

— Что именно?

— Всё, кроме «неумолимого».

— Пока серьёзно.

— Именно — пока! Ты же сам знаешь.

— Я думал, что знаю, но сейчас чувствую, что во многом заблуждаюсь. Я меняюсь, и теперь твоя привычная фраза ко мне «ты же сам знаешь» не всегда подходит.

— Зачем ты так, я же хочу помочь тебе, — произнесла Елена с грустью и любовью в глазах, но совсем другой, если сравнивать с глазами Евгения, как-то всё более чувственно, тепло и проще.

— Прости, нелёгкий выпал день.

— Мне хотелось бы с ним познакомиться, — миролюбиво сказала жена.

— Это невозможно, он — человек, а не диковинка. Тем более странный человек, который не любит знакомиться напропалую, особенно с теми, кто хочет влезть к нему в душу.

— А мне видится, что лет через десять мы познакомимся, если конечно он не погибнет.

Павел улыбнулся. — Дополнение весьма существенно.

— Ты что не веришь в его неуязвимость? — засмеялась уже она. — А кто только что утверждал обратное?

— Ты меня поймала, я сам не знаю, что со мной творится. То так, то сяк, везде косяк, — стал отшучиваться он.

Так оно и есть, он не знал, что с ним творится. Точнее, знал, но уже не хотел принимать себя таким, каким он был раньше. То он при особых обстоятельствах что-то чувствует неуловимое, и относится к Евгению как удивительному человеку, то рассудительность в привычных условиях снова выходит на первый план и отметает фантазии, превращая их в игру воображения. То ему в глубине души неприятно работать в Центре игры со смертью, и его разум бьётся об стену в поиске выхода, то настоящие реалии жизни заставляют мобилизоваться, взять себя в кулак и сосредоточенно заниматься тем, что хорошо он умеет делать для всеобщего блага.

И Павел, и его супруга, и даже Евгений знали, что ему надо с собой сделать, чтобы приобрести гармонию, хотя бы временную — искать компромисс. От внутренних шатаний ему не уйти, не родился он настоящим счастливчиком, нашедшим к пятидесяти годам всего себя. Есть даже подозрение, что он родился скитальцем, не таким конечно как Евгений, этот странный человек — Скиталец с большой буквы, Скиталец, которому подвластна сама смерть. А может и ничего подобного. И Евгений обычен, и сам Павел тоже, просто они выполняют сложную работу, понятную только им, где всё обострено и перемешано — мысли, нервы, чувства и душа. И в такой каше как сложно идти уверенно без шатаний. Счастливым человеком надо просто уродиться, таким как его любимая жена. Елена никогда не стремилась хватать звёзд с неба, ей достаточно работы контролёра автоматической линии на небольшом заводе. Зато есть свободное время, чтобы уделить внимание и мужу и себе. У неё есть две звезды — Павел и Настя. Но дочь чаще далеко, и о ней заботятся больше другие, а он чаще рядом, и о нём может позаботиться лучше всех именно она. Она верит в его исключительность и важность для людей, такую же, как и для неё. А ему ничего не остаётся делать, как оправдывать её надежды, надо уметь быть благодарным. Да, никуда не деться — надо не искать, а строить гармонию в себе. Искать неизвестно что в себе он ещё не готов, и кто его знает, когда будет готов. Евгений утверждает, что это может никогда не наступить. Короче, долой непоследовательность, но без прямолинейности, всё должно быть в меру. Тогда может что-то и выплывет из мутной глубины разума… его или чужого.