«Игра»

Александр Есентаев

Философия, фантастика. Кто-то превращает жизнь в игру, а кто-то ставит жизнь на кон в игре. Жизнь – порой театр, где ты – главный актёр; жизнь – иногда выбор, без права на повтор; жизнь – часто правда, познанная с сединой.

2.1

Когда Павел вернулся вечером с работы домой, его как всегда с доброй улыбкой встретила супруга Елена. Уже двадцать пять лет они вместе, и он просто представить не может, как жил бы без неё, такой заботливой и милой. Все его достижения и успехи связаны с ней, потому что с самых первых дней она твердила, что он — самый умный и добрый мужчина на свете, по крайней мере, для неё, а она разбирается в людях. Да, Елена хорошо чувствует и понимает людей, и она счастлива, что связала свою жизнь именно с ним. Он с ней тоже счастлив.

Бедный Евгений! Почему-то переживания и мысли об этом «игроке» никак не покидали его разум. Да, разговор с ним не получился, вполне возможно по собственной вине, что довольно странно, он — хороший психолог, тонко чувствующий настроения, переживания людей, а тут случилась такая промашка. Но если копнуть глубже, то в любом случае ничего бы не вышло, Евгений запер свой мир от других людей, и так просто с наскока этот замок не сломать. А может, и нет смысла взламывать, по большому счёту он не отличается от других «игроков» — та же потерянность, безысходность и зависимость. Он мог бы быть счастливым человеком, чувствуется некоторая сила разума, но не сложилось. Почему? Из-за случайности или злой рок преследует таких как он, обрекая, в конце концов, на «игру». Тягостные думы, спровоцированные странным «игроком», вроде таким, как и все, но и в чём-то особенным, правда толком не разобрать в чём, никак не отпускали Павла, заставляя сознание углубляться и в собственный мир, перебирать или перетирать былое и настоящее.

А ведь так славно начиналась его жизнь. Когда Павел был ещё совсем молод и только что с отличием окончил курсы по психиатрии, когда влюбился в красивую добрую девушку, и она ответила взаимностью, когда перспектива будущего была самой радужной и безоблачной, ему предложили работу в этом Центре, где он трудится и поныне. Центр игры со смертью — так по-простому, без лишних завуалированных фраз, называется этот комплекс «услуг населению» в обиходе. Он хотел сначала отказаться, ответив, что рождён помогать людям, а не убивать их. И тогда ему посоветовали сначала пройти собеседование с одним из руководителей Центра, в настоящее время его директором, чтобы он разобрался, что к чему, и за одно с ним разобрались, на что он способен, а потом уже состоялось решение двух сторон. Ещё заметили, что здесь перспективы на самом деле ничем не хуже для настоящего специалиста, думающего о своём профессиональном росте, чем в обычном медицинском учреждении. И он согласился, потому что это было логично.

При собеседовании сначала вопросы задавали Павлу, чтобы определить его уровень знаний и склонности, а потом позволили уже задавать вопросы ему самому, чтобы понять, с кем и чем предстоит работать. Это было лестно и приятно для молодого специалиста. Его уже выбрали, но он ещё не выбрал. Он задавал прямые вопросы, а ему опытный уважаемый человек отвечал точно и доходчиво с терпеливым, но чуть отрешённым взглядом. Суть ответов сводилась к следующему, что его задачей как раз и будет спасение людей, выискивание причин их влечения к смертельной игре, и если возможно, а это часто возможно, лечение и вразумление. Обычные люди поверхностно судят о предназначении Центра, потому что им лень изучить историю его образования, функционирования, просмотреть статистические данные и провести качественный анализ. А ведь в результате несложных действий можно увидеть, что количество спасённых от смерти людей после появления Центра намного больше, чем, если бы его вообще не было. На замечание Павла, что этому не может быть прямых доказательств, говоривший ответил, что согласен, но увидеть невидимое можно, только надо закрыть глаза и смотреть разумом, тогда поверхностное, правда настырно лезущее в глаза уйдёт, а появится глубокое истинное. Есть ещё множество других факторов, доказывающих полезность Центра, работающего уже три века, для развития человечества, но долго рассказывать. В конце Павлу дали чип с некоторыми историческими и организационными материалами, но только для сугубо личного просмотра в целях ознакомления со спецификой работы, потому что есть отдельные файлы, не предназначенные для широкого круга, и предоставили время их изучить — две недели. По окончании срока он должен сделать свой выбор.

И они — Павел и Елена совместно его сделали. Изучив техническую базу, а она была на самом современном уровне; профессиональный состав, а тут работали лучшие из лучших; перспективность и сложность выполняемых задач, разумеется, здесь ничего не могло стоять на месте; бонусные вознаграждения за труд, довольно прогрессивные, они приняли положительное решение. Но если быть справедливым к себе, а может, и к жене, то Павел очень долго сомневался. Вроде всё как на ладони, но если смотреть с закрытыми глазами на все эти плюсы, ведь не даром при собеседовании его не упрашивали, а именно акцентировали, что надо иногда смотреть на важные вещи разумом, то подводные камни проглядывались. Но любимая сказала, что она уже видит, каких больших успехов он добьётся на новом поприще, и не надо лишних сомнений, надо просто шагнуть вперёд. И он ей поверил и шагнул.

Все ожидания Елены и его самого оправдывались. В Центре была масса возможностей проявить себя, и он, неспешно и систематично развиваясь, заслуженно поднимался и по карьерной лестнице. Все слова, которые сказал ему при собеседовании наставник, а этот человек быстро превратился для Павла из обычного руководителя в настоящего наставника, были полностью правдивы. Фактические материалы, а Павел решил ещё в самом начале трудовой деятельности по ходу работы дополнительно в свободное время досконально изучить историю развития Центра, только подтверждали его мысли. Действительно, Центр представлял собой особенное учреждение, где все крайности, противоречия человеческого общества сгущались и выплёскивались в страшном суррогате — игре со смертью. Люди с самого начало его становления и поныне спорят, полезен ли он человечеству или вреден. Правда, сейчас рассудительно и толерантно, а раньше дико и непримиримо.

Первые элементы его построения появились в двадцать первом веке. Это был самый противоречивый век в истории человечества. Сейчас считают, век, положивший начало настоящему развитию землян. Новые источники энергии, основанные на синтезе, старые, основанные на излучении солнца, свойствах ветра, воды и земли, но уже более эффективные и дешёвые, высокая технологичность производственных процессов и самое главное уже относительно высокая одухотворённость разума людей повлекла неизбежные трансформации в политическом, экономическом и социальном построении человеческого общества. Потихонечку стирались границы между странами, религиями и многими другими отличиями между народами, ведь люди так долго стремились и так сильно привыкли выделяться, отделяться, противостоять, использовать и тому подобное. Процесс был сложен и болезнен, материальная порочность и бессмертная духовность жила в каждом человеке, с различной гармонией, сдвинутой больше у кого-то в одну, у кого-то в другую сторону. Страсти бурлили, но чаша весов склонялась в сторону полноценного гармоничного разума. Считалось уже неприлично глупо произносить такую популярную в прошлом фразу — «живём только один раз». Но произносить вслух — это одно, а ощущать — совсем другое. Но многие люди уже стали ощущать, что жизнь дана не для того, чтобы ненавидеть, а больше для того, чтобы любить, не для того, чтобы забирать, а для того, чтобы отдавать, не для того, чтобы злиться рассудком, а для того, чтобы радоваться душой. И тогда появились те, кто не только утверждал, что бояться надо не смерти, а жизни в страхе смерти, отнимающей самое главное у человека — его истинную свободу и волю, но и жил этим утверждением. Они отстаивали свободу своего «я», связанной неотрывной нитью со свободой всего общества, свои высокие устремления, невзирая на лишения, боль и даже смерть. Они умирали смелыми, молодыми и красивыми, смеясь в глаза убийцам и трусам, цепляющимися за свою развращённо-уродливую жизнь, словно у них день в сто раз был светлее и счастливее их дня, словно они ещё оживут, а те уже никогда. А может так оно и есть в высшем понимании. Следом наступил рассвет, и право на жизнь, как хочу и как достойно человека, и смерть, когда хочу и как достойно человека, стало неотъемлемым правом каждого человека. Конечно, не все им пользовались и многим мешали пользоваться, но естественное и разумное право — это основа основ Мировой гармонии, и тут запреты бессильны.

Тогда и появилась идея создания Центра игры со смертью, вызванная ещё во многом корыстью, тщеславием, себялюбием людей, а не только чистыми помыслами. Гуманисты кричали, что бесчеловечно организовывать убийство ради порочных ценностей, хотя всё человеческое общество было сильно пропитано пороком, замазанным сверху краской добродетели и любви. Ещё возникали отдельные военные конфликты и страдали, даже умирали дети от равнодушия взрослых. Гуманисты были чуть образованнее и чуть нравственнее остальных, правда жили и сытнее и ленивее многих, и их лозунги нравились больше им самим, чем другим людям. Себялюбцы же обрадовано ждали кровавых гладиаторских боёв как в древние времена, которые легко будут соперничать с самыми массовыми спортивными состязаниями и даже опережать их по зрелищности. Сами они неглупы и на смертельную арену не полезут, они продолжат лгать, хитрить, отбирать и даже убивать, но в скрытности для всех и безопасности для себя, а понаблюдать за дерущимися смертниками будет приятно. Более-менее нормальные люди проходили, отворачиваясь или не особо приглядываясь, мимо, если имели возможность жить согласно своему глубокому мировоззрению или ещё своими высокими мечтами, и только когда мир окончательно для них рушился, а мечты превращались в утопию (к счастью для меньшинства), они обращали свой безысходный взор к Центру. Тоскливый взор, имеющий маленькую надежду на перемены или ничего не имеющий. Взор уже не зрителя, а «игрока» с шансами или без.

Центр игры со смертью не мог бы долго существовать, его и так то закрывали, то снова открывали, если бы он не вносил прогресс в жизнь людей. При всей своей поверхностно кажущейся дикости и бесчеловечности он имел глубокие естественные корни.

Кто-то удивлённо спрашивал. — Какой прогресс — право ставить на кон свою жизнь и в справедливом состязании побеждать или умирать?

— И это тоже! — отвечали другие. — Плюс, выплеск человеческого примитивного негатива в безопасное русло; плюс, контакт желающего пойти на смерть с опытными психотерапевтами, которые помогут изменить необоснованно эмоциональный выбор и предотвратить ужасный исход; плюс, создание предпосылок для свободной и справедливой жизнедеятельности людей.

— Всё ложь! Никакого справедливого соперничества нет, многое подстроено. А люди также продолжают ругаться, драться и убивать друг друга.

— Убивают меньше!

— Не доказано! Центр только привлекает множество людей к азартной смертельной игре, а не спасает слабых и больных от неудовлетворения и даже самоубийства, он развращает человека ещё больше и как зрителя, пока он не станет больным фанатом, и как «игрока», пока он не погибнет.

— Да, на сей день много есть негативных моментов, но надо стремиться к совершенству организации «игры», чтобы привлечь к ней тех, кто в потенциале может быть опасен для человеческого общества, но в тоже время ограничить по возрасту и другим показателям количество «игроков». А многих из тех, кто всё же попадает в их число, убедить в непонимании и недооценке того пути, который они выбрали. Самое главное, что всё должно в Центре выстраиваться не беспрецедентной справедливости, в этом заключается главная идея, которую невозможно достичь и проконтролировать в обычном обществе. Ведь речь идёт о жизни и смерти. Вознаграждения должны быть справедливо высокими. Получается, Центр должен являться вроде маяка для развития экономических, особенно в части системы вознаграждений за труд, социальных, в части доступа к определённым благам всех людей, и нравственных, только любовь и красота по-настоящему созидает мир, устоев и приоритетов человечества.

— Центр Смерти будет развивать и нести справедливость в человеческий мир? Смеётесь?

— Нет, не смеёмся и не злимся, и просим только не мешать, а лучше помогать, а время всё расставит по своим местам.

Удивительно, но Центр игры со смертью при всей кажущейся абсурдности действительно выстоял и спустя многие десятилетия стал в чём-то ориентиром для развития общества в целом. Жестокость и несправедливость присутствовала порой и в «игре» и вокруг неё, но не пускала корни. Парадоксально, но тёмная игра наполнялась светом, шедшим из глубины природы человека и Мировой гармонии. И не потому, что там работало больше разумных людей, чем порочных, каждый день сталкивающихся со смертью других и просто по-человечески старающихся помочь остаться в живых любому, невзирая на индивидуальные качества, или умереть по честным правилам, а потому что и сами «игроки» порой проявляли благородство. Конечно, каждый понимал, если не другой то он, поэтому не было особой жалости, но и ненависть не сверкала в глазах каждого. Трусость, подлость имела место, но она тихонько отмирала. Если взять настоящее время, то почти не бывает случая, когда кто-то в «игре» открыто подтолкнёт другого к смерти, куда чаще протянет руку помощи, рискуя собственной жизнью. Вот такой как Евгений.

Павел снова непроизвольно вернулся к мыслям о нём. Он говорит, что хочет жить, а подставляется почему-то чаще других. Вот если взять его третью «игру», он чуть ли не специально убил себя ради другого «игрока». Сколько раз Павел внимательно просматривал эту из ряда вон выходящую «игру»? Раз двадцать. В принципе хватило и пяти раз, чтобы полностью запомнить каждую мелочь, каждый нюанс, но он искал суть, первопричину случившегося и, к сожалению, никакого истока не нашёл. Или его разум не способен уловить и связать тончайшие нити или их просто нет. Но не может быть, чтобы в настоящем материальном мире, выстроенном на физико-математических закономерностях, рождались такие удивительные совпадения, полностью убивающие логику. Павел не смог устоять и, в который раз, погрузился в анализ третьей «игры» Евгения.

Ничего в организации особенного не было, сценарий и технологии использовались многократно, новшества отсутствовали. Одним словом, стандартная игра с обычным исходом. Играло десять человек. Выжить, согласно расчёту сверхточной программы, должно было пять человек с математической вероятностью 94%. Задача у «игроков» была проста — пробежать в среднем темпе около двух километров по каньону, из щелей и отверстий которого лезут фантастические насекомые (роботы), реагирующие на колебания поверхности и стреляющие в людей ядовитыми иглами. У каждого «игрока» есть небольшое оружие, с помощью которого можно поражать насекомых. Внимательность, точность, расчётливость и главное удачливость — вот что было нужно «игрокам». И это всё у них было по природе и немного развилось в результате тренировок в относительно равных показателях, если не считать удачливости. Тут у кого-то всё, а у кого-то ничего.

В начале «игра» протекала как обычно, полусмертники бежали довольно плотной группой в две колонны, растянувшейся на метров десять, контролируя стороны и подстраховывая соратников. Они считали себя соратниками, у которых есть шанс в три процента выжить не пятерым, а шестерым, только надо не паниковать и организованно с оптимальной для выживания скоростью двигаться к победе. Легко запланировать, тяжело осуществить. Вот ядовитая игла попала в одного «игрока». Он вскрикнул не от боли, а от страха, но продолжил бег, но яд начал быстро действовать, нарастала слабость, боль, и он стал отставать. Бежавшие впереди его этого не видели, а те, кто сзади, печально вглядывались на секунду, отвлекаться нельзя, в его безумные полные мучения и моления глаза, и обгоняли, у них был договор не помогать неудачникам, чтобы не погибнуть многим. Евгений тоже бросил взгляд на умирающего человека, но пробежал мимо. Вот поражён ещё один, вот ещё один, ещё один. Осталось шестеро «игроков», но финиш уже недалеко, и «игра» полностью соответствует программному расчёту, должна быть ещё одна жертва и конец. Павел расслабленно уже смотрел на объёмную проекцию, когда игла робота-насекомого попала в одну молодую женщину, бегущую сбоку и чуть впереди Евгения, она вскрикнула от испуга, чуть сбавила ход и машинально посмотрела на него, находящегося рядом, а он, быстро поразив убийцу, бросил взгляд на неё. В её глазах не было просьбы о помощи, а неверие, что такое могло произойти с ней, а ведь осталось до победы не так уж много. Потом испуг-удивление сменился на покаяние-смирение, она улыбнулась через боль и пожелала печальным взглядом ему удачи, начав снижать темп бега. А он ещё две секунды бежал в нормальном темпе, даже обогнал её на метров пять, но неожиданно остановился, повернул назад, схватил её под руку и со словами, что осталось немного и он поможет, потащил вперёд. Тогда Павел вздохнул и сказал самому себе, что вот и неожиданный человеческий фактор, из-за которого погибнут не пять, а шесть «игроков». Сомнений у него совершенно не было в таком исходе. Но случилось волшебство, другого слова не подобрать, во-первых, девушка проявила недюжинную силу воли и не сдавалась, сопротивляясь всем телом воздействию яда, во-вторых, Евгений успевал свободной рукой точно поражать цели, а роботы промахивались. У них запрограммирован определённый процент попадания исходя из расстояния, скорости движения. Евгению просто улыбалась фортуна, правда девушке меньше, в неё ещё пару раз попали, но и тут удача была на их стороне, количество яда не переходило существенно в качество его воздействия. Девушка уже не могла идти, но ещё была жива. Но силы у Евгения не беспредельны, тащить быстро на себе другого человека невозможно, в него хоть как бы попали, что в конце концов и случилось, и итог был бы закономерным, если бы ещё не третье. Замыкал шествие полусмертников один мужчина. Он показывал хорошие результаты на тренировках, но вполне соизмеримые с другими соревнующимися. Но в настоящей смертельной игре явно выделялся своей решительностью, смелостью, точностью и быстротой. Он храбро бежал последним, хотя и мог всех обогнать в нужный момент, ему нравилось сражаться с роботами-насекомыми, нравилось опережать и убивать их. Смельчак бросал на миг сочувственный взгляд на тех, кто был поражён и отставал, но его пьянил азарт, он горел битвой, и остальное его мало интересовало. Когда перед ним остался только Евгений и девушка, а остальные постепенно удалялись вперёд, он задумался от неожиданности ситуации. Ему хотелось прийти последним, заключить смертельную битву, но тут какой-то простофиля решил тащить умирающую. Он крикнул несколько раз Евгению, чтобы бросил ношу и спасался сам, но тот только махнул оружием, чтобы обгонял. И тогда он принял отчаянное опасное решение прикрывать обречённых.

Павел много раз повторно изучал показатели этого храброго человека и на тренировках и в самой «игре», подозревая, что он хитрил, полноценно не раскрывая свой потенциал, чтобы иметь преимущество перед остальными. Но все данные говорили о том, что это — эффект необычайного воодушевления, когда сложилось всё в одно целое и подняло человека на невозможную высоту. В следующих двух «играх», последняя из которых для него кончилась трагически, таких фантастических всплесков уже не наблюдалось.

В общем, как не рассуждай, случилось настоящее волшебство. Когда игла поразила наконец-то Евгения, до финиша оставалось метров сто пятьдесят, но он продолжать тащить молодую женщину. Прикрывающий уже кричал другое, что осталось совсем немного, он чувствует дистанцию, надо крепиться и только двигаться вперёд, не останавливаясь, а убивать тварей, которых придумали и создали другие твари, будет уже он. Евгений дополз и дотащил. Молодой женщине оказали экстренную помощь и буквально вытащили с того света, её сердце уже не билось. В результате в живых осталось шестеро, ломая все самые логичные и неопровержимые расчёты.

Именно тогда Павел заинтересовался Евгением, наставник тоже видел «игру» и отметил её необыкновенность. Нет, Павел не верил, что при таком отношении к самому себе, Евгению суждено и дальше побеждать. Чудес на свете не бывает, или они крайне редки. Поэтому не искал с ним встречи, а просто наблюдал и изучал данные обследований. Но чудо снова случилось, и теперь он решил пойти на контакт, а контакта и нет. Евгений победил шесть раз, а в последние десятилетия редко кому удаётся дойти до восьми — десяти побед, шансы на смерть очень ровны, невзирая на личные способности. «Игры» подбираются так, что многое зависит не от человеческих качеств, а удачи. Ей отдаётся львиная доля. Индивидуальные качества потенциальных «игроков» очень тщательно изучаются во время тестов и тренировок, а потом идёт окончательный подбор по физическим, психическим, интеллектуальным параметрам. Общее расхождение параметров, способное повлиять на исход не может превышать 10%, а вероятность случайного фактора должна достигать 40%. Эти сорок процентов с лихвой покрывают десять, и тот, кто считался чуть слабее, выживает по статистике почти так же, как и тот, кто считался чуть сильнее. Более слабых «игроков» предупреждают, что условия не могут быть идеальными и у них победить шансов поменьше, но редко кто пугается и отказывается, и расчёты способностей не всегда могут быть абсолютно верны и удача может улыбнуться любому, надо только верить в себя и в неё.

После ужина Елена спросила мужа. — Ты сегодня какой-то озабоченный, проблемы на работе?

— Нет, всё хорошо, просто не смог найти контакт с одним полусмертником. Он победил уже в шестой раз.

— Везунчик! Никак не может остановиться? Это тебя гнетёт? Но мало кто останавливается так разогнавшись. Ты же сам знаешь!?

— Не могу понять его внутренние устремления. Он — вроде не зомби, и совсем непорочен, даже наоборот. На счету куча бонусных вознаграждений, но он ничего из призовых не потратил за весь срок, как начал играть. Ничего! Он просто их не замечает, как мусор, сброшенный на Венеру.

— Надо же. Это на самом деле удивительно. Но может и тут игра. Есть такие, которые всё складывают, складывают, трудясь в поте лица и мечтая выйти на отдых и оторваться на всю катушку, но никак не остановятся, и когда сил уже нет ни на что — ни на работу, ни на отрыв, в телесных и душевных муках умирают. Может, и этот — такой же, верит, что ещё один раз победит, а потом закончит «игру» и будет только наслаждаться жизнью. Но потом ещё одна «игра», а потом ещё, а в конечном результате он просто проиграет, и вся его глупая затея лопнет, как мыльный пузырь. Обычно так и происходит. Ты же сам знаешь!?

Почему Елена так часто произносит фразу «ты же сам знаешь», словно не она с ним, а он сам с собой разговаривает. Словно она считывает его мысли. Правильные, доминирующие мысли, убивающие все сомнения и недопонимания. Её способность понимать другого человека, сразу поразила Павла ещё при первых встречах, наряду с её красотой и добротой. В симпатичной милой девушке, которая младше его на шесть лет, столько проникновенности и разумности. Невероятно замечательно. Но сейчас её способность почему-то больше раздражала. Она так глубоко и точно воспринимает его, что хочется громко крикнуть, а что остаётся самому ему. Но Павел только ласково улыбнулся жене. Да, она права, он всё это сам знает, так как много раз с подобным сталкивался. Но он никогда раньше так не сомневался…, нет, не в Евгении, а в себе.

— У меня чаще стало возникать чувство, что я занимаюсь чем-то не тем. Сомнения были и раньше, но сейчас они почему-то стали острее и больнее, — грустно улыбнувшись любимой, признался Павел. Наконец, он открылся ей до конца. Елена чувствовала порой в нём неудовлетворённость, но которая быстро исчезала под напором реальных доводов, положительных результатов и желания двигаться вперёд. Он сам гасил её как слабенькую искру, не способную вылиться не то что в пожар, а даже в маленькое пламя, одним дуновением трезвой рассудительности.

— Ты считаешь, что Центр пора закрывать, об этом много сейчас говорят, или тебе там тяжело работать? — озабоченно спросила жена.

— Об этом много говорили всегда, — заметил отвлечённо он, а следом уже неуверенно ответил на вопрос. — Вполне возможно и одно и другое вместе.

— И это всё ты особенно сильно почувствовал после неудачного разговора с одним из полусмертников?

— Его зовут Евгений.

— Ты первый раз мне называешь имя «игрока», — тоже задумчиво произнесла Елена, и после длительной паузы продолжила. — Ты устал. Давай в воскресение встретимся с Настей, я с ней говорила, она скучает и хочет нас увидеть.

Павел улыбнулся, и почти вся его грусть улетучилась. Он любил свою дочку Настю больше всех на свете, хотя виделся с ней не чаще, чем любой другой родитель со своим ребёнком. Разве что можно отметить его неплохие бонусы, позволяющие раз в два года, больше нельзя, совершать семейное путешествие, неважно куда, главное, что Настя с группой детей находится рядом с ним и женой, а они составляют уже группу родителей. Весь распорядок дней расписан, чтобы все контакты детей и родителей были под контролем во избежание негативных влияний, но это ни в коей мере не снижает радость от совместного времяпровождения. Сейчас Насте уже двенадцать лет, и у неё всё больше и больше личных интересов, но для родителей она всегда готова выкроить пару часов в выходные.

— Точно, я устал, — опять согласился Павел со своей женой и обнял нежно её.

Она ответила лаской, и уже успокоившись, заключила весь их разговор. — А с Евгением давай подождём. Посмотрим, как сложатся его следующие две-три «игры». Там будет всё видно.

Он кивнул головой в ответ. Что-то, а ждать, вдумчиво соизмерять и неторопливо анализировать ему не впервой.

Павел снова вернулся в свою тарелку и постарался, как только возможно, забыть о Евгении. Всё правильно. Не надо делать поспешные выводы. Центр игры со смертью делает человеческое общество чище разумом — это бесспорно. Жёстко, кто-то решит — бессердечно, но это не так, гуманность здесь превыше всего; с человеческими жертвами, кто-то решит — невинно убиенными, но это тоже не так, ответственность несут не организаторы и даже не общество, а сама жертва, её выбор разумен и окончателен.