Прилог

Александр Делакруа (2024)

Тихую и размеренную жизнь отдаленного села Томтор прерывает вопиющее по своей жестокости событие: на центральной площади найдена замученной и обессиленной послушница близлежащего женского монастыря. Юная девушка обнаружена со следами множественных побоев, переломов и явным помутнением рассудка. Одни видят в этом преступлении признаки сурового уклада уединенной обители, другие — происки демонических сил.Прибывшие на место происшествия следователи и представители духовенства погружаются в мистический мир оккультизма, старообрядчества и церковных тайн. Удастся ли им разобраться в причинах произошедшего и изобличить виновных? Или же они сами пополнят список тех, кто встал на путь греха, поддавшись первой его стадии — прилогу…

Глава 3. Ризничая

Спустя несколько минут блуждания по извилистым коридорам монастыря гости, наконец, оказались в келье Софии. Небольшая каменная комната с полукруглым сводчатым потолком и маленьким окошком на одной из стен, выходящим в сторону леса. Пара икон, кровать и тумбочка. Интерьер максимально аскетичный, без малейших признаков обжитости и уюта.

— М-да, — тяжело вздохнул Матфей, — по крайней мере, обыск будет быстрым.

— Ничего не трогайте, — тут же скомандовал лейтенант и первым приблизился к прикроватной тумбочке. Однако, его ждало разочарование: внутри были лишь икона, библия и карандаш. Аналогичная ситуация наблюдалась и у противоположного угла, где на небольшой лавочке лежала горстка церковных книг. Денис запрокинул простыню и посмотрел под кроватью — ничего.

— Теперь можно трогать? — язвительно поинтересовался Матфей.

— Ладно, здесь пусто, — согласился офицер. — Володь, протряси книги, вдруг где какая записка, — и сразу за мной. Отведите меня к сестрам, мне надо побеседовать с теми, кто знал Софию, — обратился он к стоящей у входа монахине, и та жестом пригласила Дениса последовать за собой.

— Я с ним, — среагировал Матфей и поспешил за офицером, прихватив с собой под локоть Томаша. Иаков же остался с сержантом изучать книги.

— Есть что-то подозрительное? — решил поддержать разговор молодой следователь. — Может, книги какие-то оккультные?

— Оккультные? — с улыбкой переспросил Иаков. — Мы в монастыре, офицер. Это последнее место, где стоит искать служителей зла.

— Но все же эту девочку, Софию, не добро так искалечило, — аргумент сержанта звучал весьма убедительно.

— Да, — согласился старик, медленно перебирая книги одну за другой, пока, наконец, не наткнулся на кое-что необычное.

— Интересно, — пробормотал священник.

— Что такое? — среагировал Володя. — Что не так?

Сержант подошел вплотную к архимандриту и увидел в его руках небольшую книгу с надписью на обложке: «Православный молитвослов».

— Молитвослов? — уточнил следователь. — Это вроде сборника молитв?

— Да, — подтвердил Иаков. Между тем на его лице проступила едва заметная улыбка, словно в этот самый момент он нашел один из недостающих кусочков таинственного пазла. Но сержант явно был от этого еще далек.

— Так и что? Это же нормально, что у монахини молитвы в комнате? Разве нет?

— Да, конечно, — придя в себя после секундного озарения, согласился архимандрит и начал неспешно перелистывать страницы. — Ничего особенного, просто религиозные тонкости. Это не совсем подходящий молитвослов. Как бы тебе объяснить, есть разные версии, редакции, — Иаков усердно пытался подобрать нужные слова, но сержант, похоже, его уже не слушал, пристально уставившись на сумбурно перелистываемые священником страницы.

— Стоп! — резко прервал старика следователь. — Вот здесь, смотрите, отец, похоже на заметки.

Действительно, в самом центре книги значительная часть страниц была изменена, и вместо привычного печатного текста там сейчас красовались рукописные записи.

— Похоже, она замазала весь текст корректором? — Владимир пытался понять, что именно произошло со страницами. — Кропотливая работа.

— Да, очень старательное исполнение, — согласился Иаков и словно с чувством переполняющей его гордости добавил: — Смышленая.

— Уже что-то! Надо скорее найти лейтенанта, — с последней фразой Владимир взял книгу из рук архимандрита, и оба направились в том же направлении, куда ранее удалились их товарищи.

В то же время, расположившись в кабинете настоятельницы, следователь уже вовсю вел беседу с первой свидетельницей — темноволосой женщиной, возрастом немногим больше тридцати.

— Пелагея… — начал Денис, — а фамилия?

— После пострига монахиня умирает для мирской жизни и нарекается именем церковным, — неспешно отвечала она.

Несмотря на довольно юный возраст по здешним меркам, внешне Пелагея казалась много старше своих лет: проседи в волосах, следы от шрамов на лице — по всей видимости, до монастыря у нее была непростая жизнь.

— Ну у вас же была фамилия? — лейтенант пытался добавить рациональности в происходящее.

— Да, до пострижения в малую схиму, — согласилась монахиня.

— Схиму? Что? — чем дальше, тем Денису становилось сложнее вести беседу.

— Это обет, клятва, — вмешался Матфей, — монахини клянутся в послушании, нестяжании и целомудрии.

— Нестяжании? — переспросил офицер.

— Да, — продолжал протоиерей, — отказ от мирских благ, имущества, можно так сказать.

— Понятно, — с пояснениями священника становилось немного легче. — И от фамилии тоже?

— И от фамилии тоже, — но, похоже, Матфея начинала раздражать его роль переводчика. — Давайте ближе к делу, офицер, а то такими темпами мы тут на неделю застрянем.

— Мне фамилия нужна! — лейтенант тоже раздражался. — Я же не могу записать ее как Пелагея-монахиня!

— Да господи, сестра, скажите вы уже ему свое мирское имя!

— Ирина Сергеевна Волкова, — сказанные слова звучали так отстраненно, словно речь шла об абсолютно незнакомом ей человеке.

— Отлично, — наконец записал лейтенант. — Сестра представила вас как ризничую? Что это значит?

— Я заведую утварью, облачением и всем имуществом обители. Иконы, мощи, реликвии. Помогаю благочинной с поддержанием порядка и совершением обходов.

— Да, да, он понял, — вновь вмешался Матфей, — что-то типа мирского завхоза.

— Откуда вы знаете Софию? — продолжал лейтенант, стараясь не реагировать на комментарии священнослужителя.

— София послушница. Прибыла в нашу обитель несколько месяцев назад. Как и положено, я проводила опись ее имущества.

— Вы радушно ее встретили? — похоже, Денис сразу хотел прояснить ключевые моменты.

— Конечно! — Пелагея отвечала спокойно и сдержанно. — Мы всем сестрам рады.

— Вы знали, что она из достаточно состоятельной семьи? — похоже, новые вводные от лейтенанта оказались сюрпризом для Матфея. Тот многозначительно уставился на офицера, но ответной реакции не последовало.

— Нетрудно было догадаться, — согласилась монахиня, — дорогая одежда, вещи. И характер, конечно. Она вела себя крайне своенравно. Избалованно, если можно так сказать.

— В чем это проявлялось? — продолжал следователь.

— Носом водила, отказывалась от работы. Ее не устраивали еда, порядки, послушничество, вела себя словно капризное дитя.

— В каком-то смысле она и есть дитя, ей всего шестнадцать, — похоже, офицер не разделял точку зрения служительницы.

— Вы знаете, Богородица тоже была молода, когда явила миру Сына Божьего.

— Не знаю и, честно признаться, не хочу знать, — парировал Денис. — Вернемся к Софии. Она была строптивой. Как вы поступаете с такими людьми в монастыре? Как настраиваете их на путь истинный?

— Вы знаете, — монахиня улыбнулась, — я уже отвыкла от общения с мужчинами. Стала забывать, как ловко вы манипулируете в попытке получить желаемое.

— Я не пытаюсь манипулировать, — поспешил оправдаться офицер, но, похоже, Пелагею это не убеждало.

— Вам было бы удобно, если бы я сказала… что? Что мы истязаем послушниц розгами? Замуровываем их в стенах? Морим голодом в темницах? Ваша уверенность в порочности пути служения была бы удовлетворена?

— Я не хотел вас обидеть, — разговор явно свернул не в ту сторону. — Мне просто надо выяснить, что здесь произошло.

— Что бы здесь ни произошло, одно в этой обители неизменно: ни один человек, чистый душой, не обидит другого. Никто из сестер никогда не поставит свои желания выше общего служения. Свои убеждение и волю вровень ценности бессмертной души.

— То есть? — лейтенант, похоже, потерял мысль собеседницы.

— То есть Софию никто не трогал. Она была младенцем на пути служения, и мы относились к ней с должным терпением и пониманием. Когда она отказывалась от работы, мы отсылали ее в келью и лишь давали больше книг, которые, считали, могли ей помочь. Она пропускала молитвы, а мы взывали к небесной помощи и сохранности ее души. Мы отвечали добром и светом. Никак иначе. Это Божий дом.

— Ясно, хорошо, — попытался резюмировать следователь. — И так продолжалось до самого конца?

— Нет, конечно. Спустя какое-то время она начала вовлекаться. Сулай ей помогала, приучала к работе, к усердию. Конечно, юношеский азарт никуда не ушел, но он стал менее разрушительным, если так можно сказать.

— Сулай? — переспросил Денис. И похоже, этот акцент его внимания на мгновение заставил монахиню занервничать.

— Эм, да, — голос явно потерял былую уверенность и стал слегка дрожащим. — Она тоже послушница, немного старше. Уже два года с нами. Ее приставили к Софии для обучения.

— Для обучения… — повторил последние слова монахини следователь. — Значит, они подруги?

— Не то чтобы подруги, — Пелагея всячески пыталась ретироваться. — Просто работали вместе. Не уверена, что они много общались.

— Не много общались, но при этом одна обучала другую? — переспросил лейтенант. В озвученном явно было немного смысла.

— Я… я не знаю, я просто… — сестра нервничала все сильнее. — Мне пора идти, у нас вечерняя служба, нельзя пропускать.

— Да, да, конечно, — согласился лейтенант. — Последний вопрос, сестра. Когда вы последний раз видели Софию?

— Около недели назад, — девушка ответила практически мгновенно. — Я видела ее на вечерней службе. Потом она исчезла. Мне правда надо идти. — После сестра Пелагея словно подскочила и скрылась за дверью.

— Значит, Сулай, — произнес следователь вслух.

— Ой, да брось, — вмешался Матфей, — ты все ищешь какие-то заговоры, которых нет. Думаешь, что у них тут дедовщина? Типа старшая стала младшую жизни учить? Да даже если и так, ну не ладили между собой девчонки. И что такого? Ты бывал в женских коллективах? Удивительно, что они вообще уживаются вместе, а тут еще если дележка начинается, кто какую грязную работу будет делать, так вообще сущий мрак.

— Я думаю, она что-то знает, — Денис продолжал настаивать на своем.

— Знает что? Какой вариант тебя бы устроил? Что одна монахиня избила другую? Или что настоятельница держит их тут в плену? Я просто не понимаю, почему мы все еще торчим здесь, если уже и так все понятно: девочка не выдержала местных порядков.

— Мы здесь, отец, чтобы этот случай стал первым и последним в этом монастыре, — лейтенант словно не замечал возражений протоиерея и продолжал что-то тщательно фиксировать в свой блокнот.

— Да и кстати, что это за история с богатыми родителями? — говоря о Софии, Матфей вспомнил о внезапно всплывших фактах. — Это из-за них такое внимание полиции?

— Наше внимание не определяется финансовым положением жертвы, — пафосно и нарочито ответил Денис. Вместе с тем, едва заметно приманив жестом Матфея чуть ближе, он вполголоса продолжил: — Ее отец — прокурор Республики. Довольно жесткий, но предельно честный мужик. Когда дочь пошла по наклонной и загремела с травкой в отделение, ему пришлось наступить себе на горло и растоптать все свои принципы, чтобы вытащить ее. Девочку отпустили без протокола и постановки на учет, но его это сильно подкосило. Двадцать лет образцовой службы — и такое вот падение в своих же собственных глазах. Конечно, все понимающие, никто его топить за это не стал, но он-то мужик правильный, решил сам сворачиваться. Так что отправил дочь на перевоспитание в монастырь. А сам начал заканчивать дела и готовить преемника. Говорят, к концу года уйдет на пенсию. Конечно, навсегда оставлять здесь Софию он не стал бы, но считал: пара месяцев будет полезными. И конечно, сейчас он в ярости. Тем более что в этот монастырь так просто не попасть, и это кто-то из ваших ее сюда пристроил. Так что тут все как-то слишком переплелось.

— Ну этот кто-то явно не из Москвы, — похоже, Матфей был искренне удивлен услышанной историей. — Неужели Иаков?

В ответ лейтенант лишь многозначительно пожал плечами. И в этот самый момент в комнату ворвался сержант:

— Фух, думал, уж не найду. Тут жуткие лабиринты.

— Да, есть такое дело, — согласился Денис. — Что там у тебя?

— Вот, отец Иаков нашел, — он протянул книгу офицеру, и тот с ходу открыл одну из центральных страниц.

— Это дневник?

— Похоже на то, — подтвердил сержант.

— Офицер, читайте вслух, пожалуйста, — протоиерей Матфей тут же обозначил свое пожелание.

— Что? — у Дениса, казалось, округлились глаза от такой дерзости.

— Там могут быть церковные тайны. Если это так и вы приложите это к делу, то скандала не избежать, — продолжал Матфей.

— Да срать мне на скандал! — похоже, лейтенант уже изрядно подустал от этого цирка. — Это же не государственная тайна!

— Денис, я, возможно, сейчас переверну ваш мир с ног на голову, но часть церковных тайн относятся к государственным и помечены грифом особой важности, — Матфей продолжал, но уже куда более тихим и спокойным голосом. — Особой важности! Это выше, чем совершенно секретно!

— Я знаю, что это выше! — лейтенант раздраженно рявкнул в ответ и растерянно оглянулся по сторонам в надежде получить опровержение от кого-то из собравшихся. Но выражения их лиц лишь подтверждали сказанное. Иаков одобрительно кивал головой, а клирик сочувственно разводил плечами, видимо сталкиваясь с чем-то похожим и в своей католической практике.

— Ладно, — нехотя согласился следователь.