Древо прошлой жизни. Том IV. Часть 3. Эмблема Создателя

Александр Гельманов

Герою приключенческого романа, молодому историку Александру предстоит составить необычное генеалогическое дерево своей семьи.Длинная цепь загадочных событий приводит его к обнаружению доказательств прежнего воплощения на Земле, встрече с возлюбленной по прошлой жизни и обретению огромных сокровищ.

* * *

— Неприязнь существ, делавших нам зло на земле, прекращается ли с телесной жизнью?

«Часто они сознают свою несправедливость и сделанное ими зло; но иногда также преследуют вас, если Бог позволяет это, для того, чтобы продлить ваше испытание».

— Можно ли прекратить это преследование и каким образом?

«Можно, если молиться за них и платить им за зло добром, тогда они поймут своё заблуждение. Сумейте, впрочем, стать выше их козней, и они прекратят их, видя, что ничего не выигрывают на этом».

Книга Духов

* * *

НЕДОСТУПНОЕ ПРОШЛОЕ. Германия, замок Эльзы, 13 июня 1536 года

Карл Коддль окинул взглядом собравшихся, он был намерен перейти к самому важному. За большим столом Рыцарского зала сидели Иоганн фон Роттердорф из линии Серебряного Льва, Бертольд фон Тёрних — из Буйволиных Рогов, и ещё три постоянных члена совета, представляющие каждую из ветвей семьи. Слева от помощника Коддля Филиппа Нойгаута расположились начальник военного гарнизона Генрих Задль и начальник охраны замка Венцель Шраг. Единственным приглашённым на совет был князь Николаус фон Вилдхайм, доверенный человек в делах Карла Коддля за пределами владений рода Эльзен.

— Продолжим, господа. Два дня назад удалось перехватить секретное письмо курфюрста герцогу Роттердорфу. Посыльный был убит, и его исчезновение невозможно сохранить в тайне.

— Что было в этом послании? — спросил Иоганн Роттердорф.

— До Трира дошли слухи о вооружённых конфликтах между вассалами Эльзенов, — ответил Коддль, — это вызвало недовольство курфюрста и озабоченность архиепископа.

— Пока братство едино, мы все в безопасности, — взял слово Бертольд Тёрних, — наши границы хорошо охраняются. Мы не ссорились с Триром со времён Эльзенской распри и должны остановить междоусобицу.

— Вассалы прекратят набеги по первому требованию, но это не избавит нас от подозрений в разжигании вражды между семьями, — возразил Коддль. — В письме имеются намёки на внутрисемейные интриги, и, если в них станут разбираться, могут последовать обвинения в измене и предательстве. Не забывайте, что князья Трира поддерживают герцога и готовы оказать ему военную помощь не только в борьбе с внешними врагами. Если вопреки нашим усилиям семьи объединятся, нам дадут отпор, и никто из вас не пожелает, чтобы на рыцарском совете заседали ваши родственники. Угроза исходит не только от старого шута Роттердорфа, но и от Густава Берлица. Он вполне может оказаться тем, кого поддержит большинство членов семей. Я пока не понимаю, что он задумал, но вижу, что у него есть какой-то план, и он выжидает, чтобы нанести удар первым. Если мы не уничтожим врагов по одному — кинжалом, мечом и ядом, они уничтожат всех нас.

— Мы не дадим погибнуть ордену, — как всегда, с пафосом произнёс начальник гарнизона Задль. — Мы обязаны действовать, и, если нужно, убрать с дороги герцога.

— Сейчас это только навредит. Мы находимся в опасном положении и при этом вынуждены принимать меры безотлагательно. Где Потная подмышка? — обратился Коддль к присутствующим.

— Аксель Швайс пропал, — ответил Венцель Шраг.

— Вы получили мою депешу от Акселя Швайса? — Коддль посмотрел на фон Вилдхайма.

— Нет, Карл. О нашем собрании меня предупредил вчера другой гонец. Больше никаких сообщений я не получал, — ответил тот.

Коддль перевёл взгляд на начальника гарнизона.

— Мы отправили лазутчиков на следующий день, когда он не вернулся. Они опросили крестьян из деревень близ дорог. Сегодня утром стало известно, что Акселя Швайса взяли в плен люди князя Радена, — доложил Задль.

— Если это так, он уже выболтал всё, что знал, — с раздражением заключил Коддль. — Так больше продолжаться не может. Задль и Шраг займутся Раденом. Выследить и убить, где бы он ни находился. Убейте всех, кто будет при нём. Сначала прикончим Вольфганга Радена, а потом дойдёт очередь и до Берлица, иначе, они нас опередят. Пока герцог находится в неведении, что его сын Лесчек отправился на тот свет вместо него, нам это на руку. У него не должно быть сомнений в несчастном случае с сыном и в нашей преданности.

Нойгаут наклонился к Коддлю и что-то прошептал ему на ухо.

— Где сейчас эта девка, Анхен Берг? — спросил Коддль.

— Три дня назад её вывел из замка Тидо-Ловкий. Больше их не видели, — доложил начальник стражи. — Мы обыскали его домик, — там их нет, но мы оставили в засаде своих людей.

— Найти! Ей известно про убийство Лесчека и покушение на Корнелиуса Роттердорфа. Того, что она подслушала, хватит, чтобы болтаться всем нам на одной перекладине. В низкую клетку её, — приказал Коддль, — хотя нет, — обвините её в воровстве и утопите.

— Где? — спросил Венцель Шраг

— В корыте, болван! И не забудь задать ей вопросы перед тем, как твои ублюдки нальют в него воды. С Тидо Фогелем я разберусь сам, он для тебя слишком ловок. Ему тайно покровительствует этот каспер, герцог. Ты всё понял?

— Да, господин…

— Пошёл вон, — резко бросил Коддль начальнику стражи.

Шраг встал и направился к дверям, вышел и тут же вернулся с растерянностью на лице.

— Господин Коддль, он идёт по коридору.

— Кто идёт, болван?

— Граф Берлиц идёт.

— По какому коридору?

— По нашему коридору.

— Тьфу. Куда идёт?

— К нам.

— Простите, господа, — Коддль поднял руку, призывая к молчанию. — При посторонних — ни слова.

— Я могу идти? — спросил Шраг, когда Коддль вновь поднял руку. — Берлиц прошёл мимо.

— Иди. И помни, что если не притащишь эту суку, сядешь в подвал вместо неё.

Совет был продолжен. Когда совещание, наконец, окончилось, и все вышли, за столом остались Филипп Нойгаут и Карл Коддль.

— Карл, мы больше не можем медлить с Берлицем. Я давно говорил тебе, что он слишком близко подобрался к нашим делам.

— Признайся, ты сам во всём виноват. Если бы в пропасть улетела карета с герцогом, а не его сыном, ситуация не была бы такой угрожающей. Я учитывал доверительные отношения Корнелиуса Роттердорфа с Георгом фон Берлицем и Густавом, а ты из рук вон плохо выполнил мой приказ.

— Да, но если Швайс всё выложил Вольфгангу Радену, об этом уже знает Густав Берлиц, а они не только союзники, но и родственники.

— Берлицем займёмся мы с тобой. Мы не можем поручить это никому и допустить малейшей огласки. Сейчас он в замке. Предупреди Шрага, чтобы охрана срочно докладывала о его выходе и возвращении. Нам надо выследить его и выбрать удобный момент, но около него всё время трётся этот бастард, Тидо. Он может сорвать наши планы, и тогда всё пойдёт прахом. Поэтому запомни, — оруженосец Берлица не должен стать очевидцем его смерти и узнать о ней прежде, чем его спровадят в подвал.

— Яволь. Берлиц собирался на охоту.

— Когда?

— Завтра.

— Там нельзя его трогать. Придётся подождать.

— Хорошо, Карл, но я хочу знать, где теперь наша казна. Почему ты перевёз её без меня?

— Потому что было необходимо спрятать её в более надёжном месте. Ты что, не видишь, какие события грядут? О помощниках не беспокойся, их уже нет в живых.

— Я же сказал тебе, что хочу знать, где казна ордена. Ты не доверяешь мне?

— Конечно, Филипп, я тебе доверяю и сообщу место тайника, но не раньше, чем мы разделаемся с Густавом Берлицем. Он должен сдохнуть немедленно, так что поторопись. На кону судьба ордена и наша судьба. На следующий день после отъезда Берлица на охоту устроишь две засады. Одну — в лесной чаще у тропы к хижине дровосека, другую — у берега реки, ты знаешь, где. Ты лично отберёшь дюжину самых надёжных людей, имя Берлица назовёшь только командирам и предупредишь: ни одного живого свидетеля не оставлять. Пусть возьмут провиант на четыре дня.

— Что делать с трупами?

— Это будем решать потом. Главное, чтобы в его гибели обвинили кого угодно, только не нас.