Древо прошлой жизни. Том IV. Часть 3. Эмблема Создателя

Александр Гельманов

Герою приключенческого романа, молодому историку Александру предстоит составить необычное генеалогическое дерево своей семьи.Длинная цепь загадочных событий приводит его к обнаружению доказательств прежнего воплощения на Земле, встрече с возлюбленной по прошлой жизни и обретению огромных сокровищ.

* * *

— Так как потомки одной и той же фамилии не составляют, как Духи, одной исключительной семьи или рода, то не смешно ли будет высказывать особенное уважение предкам?

«Без сомнения, нет, потому что должно считать за счастье принадлежность к фамилии, если только в ней воплощались высшие Духи. Хотя Духи не происходят один от другого, но они тем не менее имеют привязанности к тем, кто связан с ними семейными узами, потому что Духи эти часто бывают привлечены в то или другое семейство — симпатией или предшествовавшими связями. Но будьте уверены, что Духам ваших предков не доставляет никакого удовольствия ваше уважение, основанное на гордости; достоинства их тогда только отразятся на вас, когда вы будете следовать их хорошим примерам, и тогда ваши воспоминания о них могут быть не только им приятны, но даже полезны».

Книга Духов

* * *

Я проснулся в похмелье умеренной тяжести и, не размыкая глаз, нашарил на тумбочке часы. Было начало девятого. Хельга, вероятно, уже укатила с подругами в Кобленц. Как известно из фильма «Дело было в Пенькове» с участием молодого Тихонова, существуют сны без сновидений, но не бывает сновидений без сна. Мне приснилось, что разгадка тайны, ради которой я осел в Мюнстермайфелде, находится в угловой комнате верхнего этажа западной башни замка, под самой первой из трёх, левой, бело-красной фахверковой башенкой. «Ты должен забраться туда, даже если тебе придётся ночью карабкаться по плющу и пилить решётку», — командным тоном отдал приказание мой внутренний голос, словно ему было без разницы, окончился сеанс сновидений или нет. — «Иначе, за каким хреном ты сюда припёрся?» — чисто риторически напомнил он.

— Тебе легко говорить, — возразило ему моё первое воспитанное и законопослушное «я». — Но если я чего не так отчебучу, отвечать придётся обоим, потому что ты толкаешь моё тело на очень нехороший поступок.

— Много ты понимаешь в нехороших поступках, — высокомерно ответило моё второе «я» на трусливую попытку первого «я» увернуться от завязанных глаз Фемиды, — а сейчас почисти зубы и катись в «Вулкан» завтракать.

— Щас, — пробурчало вслух первое «я» и, деланно кряхтя, с отставленным задом пошаркало в ванную комнату.

— Умывшись, я попрыгал на одной ноге, чтобы влезть во вторую штанину, надел под рубашку тёплый облегающий свитер, набросил бессменный жилет и отправился выполнять самое лёгкое указание — заказывать яичницу с беконом, булочки, кофе и сок. Как ни крути, чтобы вписаться в новый блудняк, всякий раз приходится завтракать.

Спору нет, ориентир помещения, в которое предначертано залезть, несомненно, хороший, — не хуже того, что позволил установить прослушку на вилле Кулешова, — рассуждало моё первое «я», отхлёбывая за столом ароматный кофе.

— Хороший, хороший, — подобострастно отозвалось второе «я», — я показывало его тебе во время транса изнутри и снаружи, а потом специально повело тебя к замку более длинной дорогой, чтобы ты лучше рассмотрел западную стену своими телесными глазами.

— Спасибо, конечно, но у меня закралась догадка, что тебе известно больше, чем ты подсказываешь.

— Ишь, чего захотел. Извини, но свободу воли еще никто не отменял. Рекомендую захватить на дело свою подружку, — у неё нет и минуты, когда бы она ни думала о тебе.

— Что за манера говорить то, что известно без тебя? То, что она «сильно любить меня станет», мне ещё в Москве цыганка нагадала.

— Ты забыл, что цыганка после этих слов ещё кое-что тебе сказала, а то, что у твоей Хельги глаза красные от того, что она ночью по тебе плачет, и дни твоей визы считает, ты в упор не заметил.

— Да как же можно рисковать судьбой и злоупотреблять доверием влюблённого иностранного гражданина? — возмутилось первое «я».

— Ну, тогда лезь по плющу и пили решётку, умник, — строго отрезало второе «я». — Уж не думаешь ли ты, что ваше знакомство является «земной случайностью», должно пройти бесследно, и не было предусмотрено судьбою?

— Ладно, уговорило, обещаю подумать.

— А я и не сомневалось, — покровительственно закончило второе «я» и щёлкнуло кнопкой обратной связи, причём, в тот момент, когда у меня возникло ещё два вопроса: не помешает ли мне косметический ремонт на верхних этажах и чем «успокоится сердце» моей помощницы. «Ага, жди, — так оно тебе и ответит, проще сбегать к ясновидящей», — подумал я напоследок.

Допив эспрессо, я встал из-за стола и пошёл вниз по Борнштрассе, которая вела к капелле Жозефа, обозначенной на плане города. Мы с Хельгой исходили множество улиц и памятных мест, но до капеллы не доходили. В районе этой улицы на той же схеме были отмечены пять или шесть гастрономов, и на обратном пути я рассчитывал запастись продуктами.

Итак, что мы имеем? Для начала необходимо сопоставить данные о местонахождении искомого объекта, полученные из трёх разных источников: визуального осмотра западной стены при подходе к замку, результатов гипнотического транса, в течение которого я воспринимал замок изнутри и снаружи, и наблюдений во время экскурсии.

В центре западной стены имелась выступающая из неё молельня, а также небольшая открытая терраса, которые хорошо видны с большого расстояния и подножия замка. В левом верхнем углу этой стены, то есть в дальней от главных ворот стороне, верх прямоугольной башни венчали три круглых фахверковых башенки. Я точно помнил, что помещение спальни, в котором Густав наклонился к тайнику, было угловым, то есть геометрически образованным западной и северной стенами здания, и располагалось на его верхнем этаже. Находясь снаружи, можно сделать вывод, что эта комната имела одно или два узких высоких окна с металлической решёткой, считая от угла стыка западной и северной стен, и была искомым помещением. Это первое.

Чтобы попасть в апартаменты Густава и Флоры, состоящие из нескольких комнат, было необходимо пройти по коридору мимо молельни и террасы до конца и по лестнице подняться на самый верхний этаж здания, — именно этим путём шёл Густав в последний день своей жизни. Насколько высоко надо было подниматься, мне неизвестно, но скорее всего, в конце того коридора должна находиться боковая лестница. Я помню, когда на экскурсии мы вышли из Рыцарского зала, я спросил гида, на каком этаже находится молельня, и гид ответила, что она под нами, и мы будем проходить мимо неё. Потом мы спустились на этот этаж, и я заметил, что дальний конец коридора, где могла находиться предполагаемая боковая лестница, перекрыт до потолка временной металлической преградой. Если, как мне сказали, на верхних этажах проводится ремонт, нижние этажи могли не иметь аналогичной преграды, и, значит, через них можно было попасть на ту же лестницу. Я сразу не придал значения тому, что увидел потом, когда мы спустились в Знамённый зал с флагами, а затем ещё ниже — на первый этаж, в кухню, где добрая Херда давала лизать маленькому Густаву крем для пирожных. Там тоже был небольшой коридор, и этот коридор вёл в сторону дверей, за которыми была та самая боковая лестница. Лёгкие навесные замки открываются просто: поворотом ножки колченогого стула через дужку, а врезные — отжатием двери от дверной коробки отвёрткой, фомкой или топором. Мест проникновения в жилище моего предка по Духу было не менее двух, — та самая преграда на этаже с молельней либо двери на нижних этажах, ведущие к боковой лестнице. Вот только что скажет Хельга, когда я достану «набор взломщика»? Экскурсия закончилась осмотром кухни. Выход во дворик был рядом с ней, и он напоминал обычный чёрный ход. Помню, когда мы вышли на улицу, я посмотрел на здание со стороны внутреннего двора, на другой стороне которого, наискосок, находились два входа — к началу осмотра музея и в турбюро. Это второе.

Теперь третье, последнее…

Я прошёл до конца Борнштрассе и свернул влево на Жозефштрассе. Капелла представляла собой шестигранную башню красного кирпича с заострённым куполом высотой метров в шесть. Убедившись, что попасть внутрь и обойти её не удастся, я пошёл дальше, чтобы по Оберторштрассе вернуться обратно и зайти в продуктовый магазин. По этой улице можно было дойти почти до отеля, — она упиралась в туристический офис, в который я заходил в первый день приезда. Офис был вершиной треугольника из трёх улиц, последняя из которых вела назад.

Итак, последнее. Мне удалось побывать в замке ещё раз, мы с Хельгой поехали туда утром. Я попал на экскурсию с группой англоязычных туристов, осмотрел помещения, по которым нас водили, но ничего нового и интересного не обнаружил и к обеду вернулся в Мюнстермайфелд пешком. Представить расположение покоев Густава и Флоры я не мог, но полагал, что как только в них попаду, отыщу нужную комнату. Последовательность действий моего предка по Духу, запечатлённая в гипнотической регрессии, была такова. 16 июня 1536 года Густав фон Берлиц возвращается с охоты, идёт по коридору, фиксируя взгляд на молельне, и, дойдя до конца, поднимается по лестнице вверх, в северо-западную часть башни. Сначала Густав, или я, — как хотите, входит в «свою комнату» и сообщает об этом Игорю Львовичу. В комнате никого нет, и он предполагает, что Флора находится в спальне с Арнольдом или разговаривает со служанкой Бутикой. Из окон этого помещения Густав смотрит на обрыв, отвесно спустившийся к реке, выпивает бокал вина и находит записку Тидо-Ловкого о кознях Карла Коддля. Густав потрясён содержанием записки о смерти отца Флоры, осторожно покидает комнату и направляется в спальню, где жена поёт сыну колыбельную. Флора говорит Густаву, что отнесёт спящего Арнольда к старой Берте; он знает, что она скоро вернётся, и это существенно. Густав отвечает доктору, что спальня расположена в северо-западном углу башни, другого выхода из неё нет, и из узкого окна видит, как, река уходит влево за обрывистый берег, который пользуется дурной славой, — то есть он воспринимает тот же пейзаж, что из окна предыдущей комнаты. Он описывает Игорю Львовичу спальню, её интерьер и предметы. Затем возвращается Флора. Густав сообщает ей, что в хижине дровосека их ждёт Тидо, и просит её переодеться. Флора уходит вновь, а Густав бросается в дальний левый угол — у окон, к тайнику за гобеленом. В тайнике — кожаный чехол, опечатанный личной печатью, о чём он сообщает доктору. Этот тайник постоянного пользования находится на расстоянии двух ладоней от угла и одной ладони от пола, что примерно соответствует 35 и 17,5 сантиметрам. Густав решает оставить документы в тайнике, и в этот момент возвращается Флора. Очевидно, что помимо двух указанных помещений, есть, как минимум, ещё два — то, куда Флора отнесла Арнольда и то, где она переодевалась, однако сориентировать вход в апартаменты относительно внутренней планировки невозможно. Густав предупреждает Флору, что они должны покинуть замок как можно незаметнее, а это можно понимать так, что они уходили не коридором, а по боковой лестнице, и, оказавшись во внутреннем дворике, вышли через северо-западные ворота, обошли замок и перешли подъёмный мост. Смерть настигла обоих в последующие полтора-два часа. Я обязан разыскать эту девушку!

И всё же некоторые выводы о расположении помещений Густава и Флоры сделать можно. Окна комнат, где Густав читал записку своего оруженосца Тидо Фогеля и устроил тайник, выходили на злосчастный речной обрыв, и, значит, данные помещения могли быть смежными. Спальня, где находился тайник, была угловой, и слова Густава о том, что из неё не было другого выхода, могли означать выход в проходную комнату, одна из стен которой была продолжением стены северной. Другие помещения семьи также могли иметь северные стены, и эта часть замка была обращена к лесному склону. Ещё одним препятствием на пути в заветную комнату могли быть двери, ведущие в апартаменты с лестницы, но вряд ли их замок отличался большой надёжностью. Если строители, работающие там, запирают двери на ночь, избежать следов взлома не удастся, а чтобы сбить их с толку и не допустить вмешательства полиции, нельзя оставлять прочих следов.

Оставалась ещё одна задачка: что сказать Хельге? Что меня осенило посчитать скелеты в шкафу предков Эльзы? Вы представляете её реакцию, если сказать, что я прихвачу «на дело» кувалду, чтобы разнести метровую стену вдрызг? У вас есть предложение, как в чужой стране замотивировать кражу «секретных документов» пятивековой давности и нарушение права частной собственности под благородный поступок? Я вам больше скажу: до того, как воспользоваться посторонней помощью в заданных границах допустимости, не додумались бы компьютеры подразделения специальных операций, где о пределах дозволенного не заботятся. Я не мог использовать ни силу, ни шантаж, ни прямой обман, ни подкуп и не имел ресурсов, чтобы обставлять какие-то комбинации. Я не мог сказать Хельге, что ищу в этой комнате следы своей прошлой жизни, и не мог сказать ей о наличии в ней тайника. Желание взглянуть из окна той самой комнаты на обрывистый берег реки, который несколько столетий назад пользовался в окрестностях дурной славой, у меня, разумеется, было, но оно вызывалось не блажью, а серьёзными обстоятельствами. В общем, сомнений в том, куда и зачем лезть, у меня не было, как не было детального плана объекта, ключей, отмычек и помощников. Тот способ, на котором я остановился, требовал участия Хельги, сокращения риска и учёта всех мелочей. Ничего нового, чем бы ни пользовались магазинные воры советской эпохи, совершающие кражи по предварительному сговору с применением технических средств, я не изобрёл.

По дороге я зашёл в гастроном, купил продуктов и пару бутылок вина, которое в ресторане выбрала Хельга. Когда я вышел, небо совсем потемнело и начал моросить дождь. Я едва успел дотащить свои авоськи до крыльца отеля, как сверкнула молния, грянул гром и дождь полил как из ведра. Синоптики предсказали ненастье на ближайшие два-три дня. В номере я переоделся, лёг на спину и расслабился. Карабкаться по плющу и пилить решётку окна на высоте десятиэтажного дома под раскаты грома и блеск молний не хотелось. Я подумал, взяла ли Хельга зонт, прислушался к шуму беспрерывного ливня, дроби капель и сладко задремал.

Обед я проспал, и когда проснулся, дождь уже кончился. Захотелось выпить сладкого чая как в детстве, но в магазине я про него забыл. Бакалейная лавочка была под боком, я быстро собрался и спустился вниз. Асфальт на тротуарах был мокрый, мутные ручейки воды ещё стекали по булыжникам вниз, луж не было. Я вернулся в отель минут через двадцать, поднялся на третий этаж и перед дверьми номера шагах в восьми от моего увидел молодую худощавую женщину. Она была иностранкой, не немкой. На ней был элегантный синий дождевичок и голубые джинсы, на плече висела открытая сумка, из которой она пыталась что-то достать, запрокидывая голову, — очевидно, у неё из носа шла кровь.

— O, my god, some blood! — обречённо воскликнула она, тряхнув сумку. — O, no…⁹

— What is happened with you?¹⁰

— I’ve lost my key.¹¹

— Let’s go with me, I will give you napkin.¹²

Она пошла со мной, зажимая пальцами нос, а я открыл свой номер и пропустил её вперёд, скидывая жилет.

— Sit down, please,¹³ — пригласил я, указывая на кресло.

Я зашёл в ванную, достал пачку влажных и обычных салфеток и передал ей:

— Take, please. Are you a native of England?¹⁴

— No, of Ireland.¹⁵

— Good,¹⁶ — ответил я и пошёл мыть руки.

В дверь постучали и тут же открыли. Я вышел на порог ванной, вытирая руки, и увидел Хельгу.

— Привет! А я тебе петушка на палочке… — она осеклась, заметив гостью; её лицо окаменело, голос дрогнул, и она бросила взгляд на столик рядом с креслом.

Натюрморт был подходящим: бутылка вина, которая не вошла в холодильник, стакан, кружка и пачка чая. Моя случайная гостья в этот момент перелицовывала салфетку.

— Подожди, Хельга…

Она демонстративно отвернулась и шагнула за порог, а потом хлопнула дверью с другой стороны, — не слишком громко, но настолько выразительно, что не заметить этого было нельзя. В общем, классическую фразу «это не то, что ты подумала» ввернуть я не успел, и, очевидно, моё расстройство легко читалось на физиономии.

— Tell me your name, please.¹⁷

— Alex.¹⁸

— Pamela. Excuse me, please. Thank you very much. I must to go.¹⁹

— Yes, please,²⁰ — я пожал плечами, мол, ничего, бывает.

Ирландка ушла. Может быть, спуститься к Хельге и постучаться в её номер? Мгновенное разочарование может быть таким глубоким, что в эту минуту к человеку бесполезно подходить. Глупо получилось, даже чай расхотелось пить, хотя с утра ничего не ел.

Чай, как известно, не водка — много не выпьешь. Я налил полный стакан, осушил до дна и задумался, что произойдёт раньше: сопьюсь, сойду с ума или закончится виза. У Хельги два пути — преодолеть разочарование и вернуться, чтобы пережить мой отъезд и последующую разлуку, или остаться разочарованной, порвать сразу и не тешить себя иллюзиями. Таков Закон Мерфи: всё, что хорошо начинается, кончается плохо, а то, что начинается плохо, кончается ещё хуже. Она не вернётся, — так ей будет легче, и она не может этого не понимать, поэтому предлагать ей соучастие в авантюре просто бессмысленно. Портье отеля мог бы выступить свидетелем, что Памела потеряла ключ или захлопнула его в своём номере, и произошло недоразумение, но эта овчинка не стоила выделки и ничего не могла изменить. Хельга, возможно, сохранит своё разочарование на многие годы, и я бы смог объясниться перед отъездом, но это вряд ли принесёт ей утешение. Ситуация казалась безвыходной, хотя вариантов, — один глупее другого, было три.

Если идти на дело одному, подходящий гвоздодёр, топорик, зубило и молоток можно приобрести в магазине, который я уже присмотрел. Для этого варианта необходима информация, которой располагает Хельга. Вариант второй: спрятаться на последней экскурсии за шкаф или занавеску и выйти, когда стемнеет, но в этом случае остаётся та же проблема с дополнительной информацией. Третий вариант: договориться с рабочими, которые проводят ремонт на верхних этажах, чтобы они дали мне осмотреть комнату, но даже если это удастся, вскрытие тайника в их присутствии исключается. А если я буду ходить на рекогносцировку, как на работу, примелькаюсь от шляпы до ботинок, и меня вычислят на следующий день. Планы рушились, а я всё больше пьянел и больше распалялся.

За именами, установленными в России, Франции и Германии, стояли реальные люди недоступного прошлого: Густав и Флора, их родственники, Тидо Фогель, Корнелиус Роттердорф, Карл Коддль и другие члены тайного братства, Отто и Агнес Брутвельдты. Разве этого недостаточно для того, чтобы считать мою задачу выполненной? Разве тайна потомков, которую завещала разгадать лично мне, ещё не рождённому, моя прабабушка, всё ещё остаётся неразгаданной? «Послушайте, вы! — пьяно заорал я, сам не зная на кого, и налил второй стакан водки, — у любого смертного есть пределы. Я и так сделал почти невероятное, — вы посчитайте людей в каждой стране, которые мне помогали, сколько из них я заставил работать втёмную и сколько раз рисковал!» — я опять выпил полный стакан, не закусывая, и грохнул дном стакана о стол. Да идите вы все к чёртовой матери! Попробуйте сами отыскать через полтыщи лет скелеты в своём шкафу и свою могилу. А если вы не сделаете полшага к истине, вам самим вовек не догадаться, что миллиарды людей одурачили всего две ублюдочных аксиомы. Вы и дальше будете превозносить своих кумиров за их порочные идеи, гордиться почётным членством в кворуме Буцефала и веками зализывать кровавые раны невыученных уроков, — медленно и невнятно договорил я и, не раздеваясь, повалился на кровать ничком.

Последним, что посетило моё затухающее сознание, были мысли, словно протянутые на магнитофонной ленте с низкой скоростью: я никогда не забывал слова цыганки о том, что спасти меня от неминуемой смерти может только Хельга. И я всегда помнил, что это могло случиться только в определённый день и при определённом положении звёзд…

Примечания

9

О, мой Бог, кровь! О, нет… (англ.).

10

Что случилось с вами? (англ.).

11

Я потеряла ключ. (англ.).

12

Пойдёмте, я дам вам салфетку. (англ.).

13

Садитесь, пожалуйста. (англ.).

14

Возьмите, пожалуйста. Вы родом из Англии? (англ.).

15

Нет, из Ирландии. (англ.).

16

Хорошо. (нем.).

17

Скажите, пожалуйста, ваше имя. (англ.).

18

Алекс. (англ.).

19

Памела. Извините меня, пожалуйста. Спасибо вам большое. Я должна идти (англ.).

20

Да, пожалуйста. (англ.).