Древо прошлой жизни. Том IV. Часть 3. Эмблема Создателя

Александр Гельманов

Герою приключенческого романа, молодому историку Александру предстоит составить необычное генеалогическое дерево своей семьи.Длинная цепь загадочных событий приводит его к обнаружению доказательств прежнего воплощения на Земле, встрече с возлюбленной по прошлой жизни и обретению огромных сокровищ.

Автор выражает признательность Сергею Гонтарю (Россия) и Нинель Апельдимов (ФРГ) за помощь в работе над романом

© Александр Гельманов, 2022

ISBN 978-5-0055-6320-0 (т. 4)

ISBN 978-5-4493-4803-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я ожидал Хельгу за крайним, ближним к церкви, столом кафе «Вулкан» и заметил, как чётко она припарковала машину.

— Добрый вечер, — она села напротив меня и кокетливо подпёрла кулачками лицо, — получилось красиво.

— Гутэн абэнт. ¹

— О чём ты задумался?

— О том, правильно ли я сделал, что заказал пиццу, и о том, что, пожалуй, смог бы накропать душещипательный роман. Хотелось бы хоть раз заставить женщину рыдать.

— Правильно. Сможешь. А потом пойдём гулять.

— Принято. Щас подам знак половому, чтобы тащил дичь. Говорят, чтобы представить, каким был человек из того времени, — ну, скажем, первой трети XVI века, надо часами смотреть на огонь, вслушиваться в шум дождя и перебирать чётки. А ещё надо быть непосредственным в проявлении себя, как дети. Наверное, я уже большой мальчик и не смеюсь, когда кто-то плюхнулся в лужу.

— Современный человек давно утратил связь с природой. Но порой мы не прочь сбросить усталость, посмеяться и посмотреть в пламя костра. Иногда так надоедает Берлин, что сорвалась бы из него во всю прыть.

— Бывает. Участь узника урбанизации, удручённого удобствами. Есть ещё пара вещей, которых не заменят комары и печёная картошка.

— Каких вещей?

— Отношение к любви полов и церковных проповедников. Ведь слова Христа о любви, браке и семье тоже были вычеркнуты в первую очередь. Обет безбрачия у католиков возник не случайно, а потому, что любящим человеком дороже и труднее управлять. Миром правит любовь, церковники правят любовью, а церковниками не правит никто. Когда ты проезжала Виршем, я как раз ломал голову над моральным уродством церковников. 500 лет назад не могло быть того, что мы видим сейчас. При жестокости тогдашней поповщины и ублюдочности её главного догмата, извращение человеческой натуры вызывалось одним — подавлением.

— Ну, это время Реформации. Католический мир рушился…

— И достраивался лютеранскими церквами, освещая кострами инквизиции путь на несколько столетий в никуда.

— Папа Лев X имел непомерные амбиции, пытался обуздать еретиков, а казни и преследования проповедников нового учения лишь подливали керосина в огонь.

— А причина конфликта? Спутали святого отца с Создателем или Божий дар с инструментарием инквизиторов?

— Прихожане выступали против католиков и осуждали упадок нравов в Римской церкви, а папа желал окончательно подмять под себя светскую власть в Германии.

— Это ж в кого превратило учение о вечной преисподней попов, если прихожане стали в них пальцем тыкать да к совести призывать?

— У вас что-нибудь учат о Мартине Лютере?

— «Проходили», как же. Мариванна выставила мне за него «пять» — по вашей шкале, наоборот, и похвалила перед всеми двоечниками. Он считал, что прихожане и духовенство равны перед Богом и между собой, отчего папа Лев X совсем осатанел. Ты представляешь, если бы я этой Мариванне ляпнул, что декларация равенства в одноразовой жизни — это ровно две стороны одной антихристианской медали — лицемерия о равенстве и лжи о вечности ада, поскольку подлинное равенство людей гарантируется не Конституцией, а лишь осознанием реинкарнации душ?

— Что бы тогда случилось?

— Для того, чтобы в тот исторический момент чему-то случиться, надо было, как минимум, «въехать» в разницу между реинкарнацией, одноразовой телесной жизнью души и бездушного тела, а академики соображали не больше Мариванны. Наверное, отличники бы посчитали себя двоечниками, а двоечники — начитаннее Мариванны; она бы вызвала директора, а тот — меня. Затем бы оба с хорошо скрытым интересом поднатужились, чтобы уловить суть крамолы про аверс и реверс.

— Я бы тоже послушала.

— Ну, а я бы акцентировал внимание директора и классного руководителя на том, что вернувшееся в наше общество святое учение о вечном аде скрывает индивидуальные кармические причины несправедливости и неравенства, отрицает кармическую расплату в следующей жизни и делает идиотов из нормальных людей, что, собственно, и привело к разрушению одного строя, потом — другого, и к возвращению к тому, что было разрушено.

— Какой экстремизм!

— Ага. Хорошо, что в то легендарное время я был дитя и не понимал, что каждый Вселенский Шухер вызван отсутствием христианского смирения, которое необходимо для того, чтобы потом его потерпеть и кротко дожидаться следующего, чтобы не унестись с концами в Вечный Ад. Я бы на их месте сбрендил, да им бы одного этого на всю жизнь хватило. Впали бы в педагогический ступор и терзались до пенсии вопросом относимости услышанного к родной истории, вражеской пропаганде и клинической психиатрии. Не могу же я напоминать взрослым, что при справедливом социализме священников не было, а пришли буржуазные эксплуататоры, — они тут как тут, чтобы к христианскому смирению призвать, — как до Великого Октября.

— По-моему, это доказывает, что ключ к справедливости не найден.

— С церковным законом одноразовой жизни господина и слуги удобно развивать рабство, феодализм и капитализм и неудобно — социализм, а как присобачить пятое колесо к этой телеге, академики не додумались. По крайней мере, они за сто лет научились отличать материализм от идеализма, — за путаницу ставили к стенке.

Нам принесли пиццу с грибами и жаркое в горшочках, как просил. Хельга поблагодарила по-немецки, я — по-русски.

— Мартин родился в 1483 году в семье рудокопа, — начал я, — прожил 63 года. Основатель Протестантизма, вождь Реформации, богослов и религиозный реформатор, в юности испытал сильное религиозное потрясение. С 1501 по 1505 год учился в Эрфуртском университете и получил степень магистра. Через год постригся в монахи в монастыре августинцев. Любил музыку.

— Можно я тебя перебью? В 1510 году августинцы посылают его по делам в Рим, где он был потрясён языческим обликом города, роскошью папского дворца, распущенностью и невежеством клира и исповедников.

— Думаю, если спустя полторы тысячи лет от распятия Христа, Лютера потрясло то, что мораль святых отцов уложена ниже римской канализации, эти мастурбирующие дерьмососы бесили его одним упоминанием о своём непорочном происхождении от апостолов. Он же не мог не понимать, что такое переселение душ, как часть первоначального Учение Христа, и то, что Рим сводит верообразующую конструкцию к непогрешимости Святого Престола и к вечной раскалённой сковородке. Какой раб спросит у попа про переселение душ, если провинциальный монах через полторы тысячи лет от распятия Христа был поражён «языческим обликом» столицы?

— Дальше, Алекс, мы говорим о Лютере.

— Лютер понимал, что использование латыни позволяет держать в дураках все народы земли. Убедить в вечном аде не труднее, чем в том, что природные катаклизмы вызваны слишком малым числом сожжённых еретиков. В 1512 году он получил степень доктора богословия и стал профессором библеистики в университете Виттенберга, где занимал эту должность до конца дней. В 1517-м протестовал против продажи индульгенций в Германии, наводнивших всю Европу, и в Виттенберге прибил к дверям церкви 95 тезисов, где обличал корыстную торговлю прощением грехов; впоследствии излагал взгляды на грех и искупление. Папа, разумеется, понимал, что переселение душ не позволило бы ему впарить ни одной бумажки, но учение Христа к этому времени было вытравлено из Божьего раба навсегда.

— Да, и в 1520 году папа Лев X отлучил Лютера от церкви и назвал его антихристом.

— А Лютер в своём послании назвал антихристом папу. Был изгнан из церкви, его книги жгли на костре за 400 лет до нацистов, и в 1521 году папа предал Лютера и его сторонников анафеме, но так и не придумал, как его достать, заткнуть рот и поставить на кучу дров. В 1600 году в Риме сожгли Джордано Бруно, который некоторое время тоже преподавал в университете Виттенберга, из чего видно, что Святой Престол без пожизненной изоляции от Божьих рабов или подключения к нему тысячи вольт через рубильник в их руках, не исправим. Главное — Лютер перевёл Библию на немецкий язык, порвал с католической доктриной и пришёл к утверждению «личной веры», как единственного средства обретения Божьей Благодати. Из этого можно заключить, что церковь проповедовала не христианство, извратив его окончательно, а то, что абсолютно не могло им быть. Это была тщательно продуманная легенда подчинения людей со времён Константина Великого. Лютер видел, что церковь погрязла во лжи и коррупции, что римский папа утопает в роскоши, тёмных делишках и везде рассылает своих шпионов. Скрывался, чудом избежал застенков инквизиции. Этот человек сплотил нацию одним переводом Библии и книгами на родном языке, показав, кто Антихрист.

— Потрясающе. Я тоже ставлю тебе «пять» по твоей шкале. Государству была выгодна ортодоксия — когда общество основано на одной вере.

— Ага, так легче жить: одна вера, одна партия, одна жизнь и одна смерть. Католики здорово обделались перед народами римского евросоюза, хотя это не мешало им жечь еретиков ещё около 300 лет. У тебя есть намёки на попытку протестантов вернуть закон переселения душ?

— Нет. Думаю, всё хорошо спрятано. В 1530 году Библия на немецком языке была ещё вне закона, но князья империи — основная сила, были за Новую Веру, и она победила. Лютера прозвали «Виттенбергским папой», а в Саксонии, например, за него был народ. Обостряются споры и конфликты между верующими Католической и Лютеранской церквей, многие выступают против тирании Рима.

— Тирании? Как ты думаешь, если к этому слову добавить закон, который Спаситель не приносил, можно ли тогда считать историю Западной Церкви историей христианства?

— Думаю, христианским наследием Восточной Церкви является тот же закон.

— Охренеть! Три четвёртых эпохи прошло, и никакого консенсуса на христову мораль. И кто против кого дружил?

— Столкновения происходили даже по поводу праздников и дат. Деревне ближе Лютер, дворянам и феодалам — старая католическая церковь. Дело в том, что Лютер видел опору Реформации в усилении светской власти, которую считал гарантией порядка.

— Я бы тоже так делал. А что он хотел сделать с Церковью?

— Он хотел изгнать из храмов священников, преданных Риму. «Протестантский яд» появляется в книгах, лютеранские верования становятся всё твёрже. Католический клир считает ересью даже то, что каждый может обращаться к Богу без посредников, и искореняет протестантскую отраву железной рукой. И что ты ещё не знаешь?

— Ну, церковь считала, что душа важнее, чем тело, и если крамольные идеи — это чума, еретиков надо сжигать, как чумную одежду больного. Ясное дело, эти «святые пироманы» ради оправдания костров и незыблемости Вечного Ада маму продадут.

— О роли Инквизиции идёт полемика до сих пор.

— Интересно, папа и Лютер были суперграмотными людьми в своём деле, и, назвав друг друга антихристами, знали, что говорят. А в итоге, антихристианский верообразующий закон сохранился, и балом в обновлённых декорациях так называемого Нового Времени правит Сатана.

— Да. На всех, кто оспаривает доктрину церкви, идёт охота Инквизиции: достаточно обнаружения книги, чтобы попасть в её лапы, издателей обыскивают, еретиков казнят даже за несоблюдение постов. Церковь считала, что «человек не может творить добро из-за своей порочности, и в нём нет ничего, кроме милости, даруемой Господом». Инквизиция работала вовсю. После того, как Лютер прибил свои 95 тезисов к дверям церкви, они распространились по всей Германии. Открытое противостояние, мятежи и смуты начались не сразу, года через три. Лютер поощрял конфискацию церковных земель, погромы католических церквей и изгнание преданных Риму священников, хотя на словах это и осуждал.

— Не вижу противоречий. Во-первых, Рим не понял бы своих заскоков, если бы его толоконных лбов не взяли за задницу. Во-вторых, стихийные силы играют роль толпы и не умеют следовать букве первоначального замысла. Для части Божьих рабов папа превратился в опаскудившегося самозванца, а с точки зрения стратегии, римскую цитадель Католицизма следовало бы обнести забором не 1870 году, а с Началом Нового Времени и распространения лютеранства, и пусть бы потешали сами себя однополыми интригами и интерактивной игрой в жертву инквизитора. У меня давно сложилось ощущение, что надругательство над человеческой природой заметили лишь протестанты, которым не дали довести дело до конца, иначе бы, римского папу огородили не только стеной, а очертили мелом, как нечистую силу.

— Алекс, я хочу понять. Переселение душ заменили на вечный ад намного раньше, так?

— Это сделал император Константин Великий на I Вселенском Соборе, где собрались три с лишним сотни епископов. 325 год, уже нет учеников апостолов, донёсших истину до людей, но вера продолжает жить.

— А чем отличается церковная доктрина от доктрины Лютера?

— Он предложил считать единственным средством постижения Бога ощущение Его в себе, обращение к голосу души, личную веру. А что предлагает Вечный Ад? Ощущение страха, безусловное исполнение указаний под контролем поповщины, принуждение и наказание. Обеспечение принуждения нуждается в объединении со светской властью, — это и есть клерикальная мафия. История её завершилась с отделением Церкви от государства и закреплением свободы вероисповедания, однако никто и не собирался возвращать людям первозданный закон. Знаешь основной закон истории? Спустить любой Вселенский Шухер на тормозах. Всё? Съели-встали? Куда?

— Туда, — Хельга махнула рукой на площадь, на краю которой мы сидели. — Спасибо. В следующий раз я буду тебя кормить, у нас в Европе равноправие. Кстати, протестанты впервые заговорили о равенстве полов.

— О, моя добрая фройляйн, я заметил, протестантов тута, в вашей неметчине, хоть в поленницу клади. Через пятьсот лет стали носить шмотки «юнисекс» и заимствовать одежду друг друга. Прикольно, когда по подиуму косолапит средний род. Неужели зачатки гендерной деградации докатились с тех мрачных времён?

— Ну, что ты говоришь, Алекс. Лютер провозгласил основой религии семью.

— Ага. А спустя пять веков в Евросоюзе признают семью и брак устаревшим понятием, потому что или поэтому европопы венчают однополых супругов и домашних животных. Дьявол принял новую концепцию: после замены реинкарнации на инквизицию, он решил поменять принудительное католическое воздержание на скотоложство и инцест. Законодателями моды должны быть извращенцы, иначе целомудренные обыватели удавятся от тоски. Как летит время: не успеют подмести международную арену после перфоманса одних дегенератов, на смену спешат другие, и никаких проблем с идентификацией личности, — врубил ящик, и ругайся с ним до утра.

— Нет, Лютер говорил, что безбрачие — это плохо, лучший подарок мужчине — подходящая, «правильная» жена.

— В советские атеистические времена это было аксиомой. Или римские попы были ещё атеистичнее и учили, что правильная баба — хуже неправильной? А что, женщины тогда не мечтали о принце на белом коне?

— Мечтали, но проблема сойтись по любви была у тех и у других. Нравы, обычаи, имущество, церковь, наконец.

— Вычеркнули слова Христа о любви, браке, семье и переселении душ, и нормальная половая жизнь рода человеческого пошла под откос.

— Конечно, потому, что церковь решала всё, включая, с кем спать. С мужчинами проще, а если католичка не выходила замуж, она могла уйти в монастырь. Протестантки были вынуждены жить в семьях братьев и сестёр приживалками. Дамы из мелких, обедневших дворян устраивались гувернантками.

— Средневековая католическая поповщина внушала, что безнравственность секса имеет одну альтернативу — девственность и обет безбрачия, как сокровище, посвящённое Христу. В революционной России семью пытались выдать за буржуазный пережиток и обобществить женщин, как места общего пользования, но быстро очухались. Ты видишь сходство причин извращения взглядов на семью?

— Нет.

— Общие истоки всех религиозных и материалистических извращений в том, что естественный закон переселения бесполых душ в разнополые тела был заменён на вечную преисподнюю, которую ценой большой крови отменили большевики. С этих позиций видны все извращения в теории и практике, но попы из-за беспрецедентности содеянного ими «не спешат» это признавать.

— Разве на причины извращений указать больше некому?

— Политологам-метеорологам? Они не могут «въехать», почему возникли Святая Инквизиция и Красный террор, — одноразовые мозги не дают «вкурить», что на все «почему» отвечает только «отменённый» закон Христа, а не школьные учебники. Я ни разу от них не слышал, что римские попы IV века и идеологи материализма XX-го завязали обществу глаза и загнали его в тупик. Идиотизм тех и других был спущен на тормозах, поэтому общество опять ничего не заметило, — наоборот, — оно возрадовалось свободе от церковного тоталитаризма и свободе от казарменного социализма, — и увидело выход в ней. А затем свобода превратилась в абсурдный либерализм, слово с тем же корнем.

— Действительно, идиотизм.

— Оба ложных закона мог вытеснить только третий, истинный, о котором поповщина «ни гугу». «Метеорологи» в этой подоплёке разобраться не смогли. Здесь другое интересно: римо-католические приватизаторы Всевышнего жгли дотла своих Божьих рабов за идею земного предсуществования души несколько веков, а наши революционеры-материалисты «смирили» «бывших» Божьих рабов за несколько лет с бездушием тел. А когда атеистический социализм развалился, и «метеорологи» начали мусолить очевидные и без них причины его краха, возникла дилемма.

— О допустимости сталинских репрессий во имя самого гуманного строя?

— Нет, та недалёкая и циничная дискуссия, — много или мало убил Сталин или «разоблачивший» его Хрущёв, велась для того, чтобы считать или не считать социализм самым гуманным строем, а эта дилемма требовала иного подхода и не куриных мозгов. С одной стороны, в 17-м году Церковь со своим каноном смирения была полностью сметена во имя справедливости и равенства долгожданной Революцией, но ни справедливости, ни равенства достичь не удалось, то есть народ заплатил реками крови за то, чтобы зачинщикам воздавали почестями. С другой стороны, после 91-го года в стране возродили классическое буржуазное неравенство и прежнюю несправедливость наряду с исконной Церковью, ранее убив в людях веру и совершив преступление перед Богом.

— Это не дилемма — тут нечего выбирать.

— Согласен. Эта притча о двух разбитых корытах. Я специально поступил, как на семинаре со студентами, чтобы ты пришла к этому выводу сама. В приведённой задаче всего одно искомое неизвестное — справедливость и равенство, тем не менее, решения у этой задачи нет. Ленин и Ельцин крупно накосячили и выхода не нашли. Необходимо изменить условия достижения искомого, и тогда мы получим желаемый результат, а он заключается в создании такого общества, в котором стремление к справедливости и равенству для всех станет выгодным. А у нас всё наоборот.

— Ты что, знаешь решение, которое не нашли Ленин и Ельцин?

— Ага. Фиктивная церковная доктрина о грядущей посмертной вечности и наихудшая модель звериного капитализма для этого не годятся, хоть бейся задом о потолок. Но олигархам нужен именно такой капитализм, чтобы быстро богатеть, а церковникам — как раз такой закон, какой Спаситель не приносил. Подобный выбор исторического прогресса выглядит «идентично натуральному», однако ведёт не к равенству, братству и справедливости, как хотел Христос, а от них. Ты сама знаешь, что происходит с человеком, который действует вопреки Наставлениям Закона Реинкарнации, но попы здорово расстарались, чтобы мы смотрели на загробную тайну через мутное, грязное, закопчённое ими стекло. Разумеется, попы реинкарнируют вместе с нами, просто они не хотят, чтобы мы знали, что реинкарнируем вместе с ними, и понимали больше, чем им нужно.

— Тогда ничего нельзя изменить.

— Да, всё попадёт туда, куда запланировано: народное благосостояние одноразовых поколений — в офшоры, офшорная аристократия — в фиктивный вечный ад, смиренные прихожане — в фиктивный вечный рай; буржуи будут грести прибыль и гнать её за рубеж, а священники с наружным видом благодетели — проповедовать христианское смирение и одноразовую телесную жизнь души. Ничего нельзя изменить по двум причинам: всё это безобразие устроено дьяволом очень тонко, и об этих тонкостях, в которых и сидит дьявол, не знает большинство людей.

— Мне кажется, что я понимаю тебя всё больше.

— Если бы люди знали, что уже жили на земле, очень многое удалось бы изменить, но нет — не для того попом приватизирован Творец.

— Всё равно я слушала тебя очень внимательно.

— Ладно, с этого места я больше не буду тебя перебивать. Помоги, пожалуйста, разобраться, как любили в первые десятилетия XVI века.

— Ты не представляешь, как всё было просто и строго. Церковь считалась единственным местом поклонения Богу, а Лютер говорил, что молиться можно дома — в своей обители, и к святой истине может приобщиться любой, кто умеет читать Библию. Это бесило церковников, потому что подрывало устои католической церкви и папскую власть. Частое посещение церкви с продолжительными молитвами было обязательно, как и соблюдение всех постов.

— Пока ясно: зачем ходить в церковь, когда икона в красном углу. Но поповщина настолько ловко примазалась к Господу, что протестанты народились лишь спустя полторы тысячи лет. Лютера не выдумать, папу не закопать, истину не вернуть.

— Дело в том, что протестанты считали, что семья, общий стол и разделение обязанностей — это место, где можно служить Богу, что привело к пересмотру отношения к сексу — части брака, которую священники контролировали больше всего. То есть супружество должно стать лечебницей страсти, церковь же полагала, что без воздержания семья превращается в рассадник порока и греха. Семья вышла на передний план, где поклоняются Богу, отсюда основой религии должно стать не сексуальное воздержание в семье и телесные наказания за сексуальную связь вне семьи, а семья. Для святых отцов это было по-настоящему опасно, их могли послать подальше, чем они своих прихожан.

— А знаешь, почему в XXI веке путают любовь с занятием? Потому, что спрятаны закон эволюции души и учение о духовном родстве реинкарнирующих душ. Требуется много воплощений, чтобы довести духовную компоненту блуда до нулевых значений. Чисто западное выражение, что любовь придумали русские, чтобы не платить деньги, объясняется сокрытием закона реинкарнации, как бы складно не плёл поп. Встреча и любовь родственных душ на земле основана на законе реинкарнации и совместном выполнении земной миссии, от которых колбасит всякого попа. Я читал по курсу иностранной литературы, что поэты первыми подвергли сомнению, что любви в браке нет. Думаю, они не только указали на религиозных извращенцев, но и ограничили роль Сатаны. В принципе, вернуть закон Христа людям так же легко, как перевести Библию с латыни, не дожидаясь XVI столетия, так что всю свою историю они сами себя обгаживали.

— Ты всё понял. Жизнь в XVI веке управлялась строгими правилами, отрицающими романтизм и искореняющими сексуальную тоску. Для церкви самое оскорбительное — сексуальное удовольствие и разговоры о нём как в семье, так и вне её.

— А потому, что потерять контроль за инстинктами, значит потерять раба. А чтобы учредить власть, надо с умом наврать про загробный мир. Но у всей этой поповской разноголосицы есть всего один знаменатель — переселение душ. Скажу понятнее: если вернуть истинный закон, человек поймёт своё место на земле. Чисто гипотетически, в Европе при таких «христианских» амбициях на «подержать свечку» и «поиграть со спичками», в отсутствие поддержки церкви светской властью от папского дворца осталось бы ещё меньше, чем от Бастилии.

— Истребили бы?

— И к бабке не ходи. В дикой природе обман так же эффективен, как сила и скорость реакции, — это характеристика церкви, за счёт которой её саму не отправили на костёр. Да-а, Лютер здорово подкузьмил попам.

— Вообще, церковные наставления нередко были мерзкими. Священники отвращали свою паству от любви к любимым, вызывая к ним брезгливость, порой в жутких выражениях, чтобы управлять похотью, а сами столь же нередко изменяли с любовницами и чужими жёнами. Сексуальные отношения вне брака преследовались — священники налагали эпитимию и 3, 6, 12 ударов на площади за беспорядочные связи, и это было непреложным правилом. Фактически, они определяли место, время и обстоятельства секса, но самое противоестественное, они считали страстные отношения с женой прелюбодеянием и грехом.

— Хм. Как это? Попу рядом коврик что ли стелили — чтобы судил по силе звука о силе страсти?

— Низкая рождаемость указывала на распутство. Укрощение плоти доходило до абсурда.

— А-а, социологией занимались, блин, Клинтон. А «коктейль Молотова» изобретут только через 400 лет.

— Брак был нужен, чтобы охранять себя от греха наслаждения и иметь потомство, которое будет вечно благословлять Господа.

— Это же ответ на вопрос, почему церковным ублюдкам претила реинкарнация. Ну и козлы!

— Брак ещё был обязанностью, потому что заключался в интересах всей семьи без учёта личных привязанностей, — так воспитывали детей. Это всего лишь согласие семей о передаче собственности, в том числе, и жены, которую, как любую собственность, тоже осматривали. Святые отцы постоянно внушали, что любовь не имеет с браком ничего общего; супружество не имеет никакого отношения к влюблённости и тем более к физической любви, а любое страстное чувство оскверняет брачное ложе.

— Одно слово — педерастня. Хорошо, что наши попы были бабниками, хотя в 20-е их это не спасло, — перечудили с Божьим смирением, кротостью и справедливостью. А что, нельзя было одновременно любить и размножаться?

— Запрещено. Клирики вбивали в голову: муж, который «предаётся плотским утехам» с женой, как если бы не с женой, — странное выражение, если учесть запрет случайных связей, — ведёт себя не как муж, а как прелюбодей и распутник.

— Дурь какая-то. Они что, Святое Предание из фиктивной адской вечности высасывали? Попробуй, поноси благоверную на руках — сразу настучат в поповское гестапо. Но природу-то не пропьёшь, а её объясняет только спрятанный попами закон.

— Естественно. Поэтому, с другой стороны, нравы были весьма свободны, — женщины старались не упустить случая, развлечься всеми способами, несмотря на угрозу наказания. Мужчины не упускали случая пользоваться «удобным моментом». Отсюда берёт начало культура куртизанщины и литература, которая ещё больше засоряла юные мозги.

— Я говорил об этом. Если бы толоконные лбы не спрятали реинкарнацию, Человечество имело совсем другую литературу. Поповщина боролась с «обнажёнкой» в корыстных интересах, подчиняя людей через инстинкты, поэтому и в XXI веке многие думают, что она является борцом за нравственность и оберегает души, чтобы они не попали в вечный ад. Но нравственность определяет не лживая догма бесконечной преисподней, а Закон Реинкарнации, который раскрывает суть кармического возмездия, настигающего душу за безнравственность. Вот это и следовало проповедовать в каждом приходе на протяжении двух тысяч лет, а не тыкать в харю свой клерикализм под предлогом сохранения моральной девственности.

— Алекс, теперь я понимаю, чего на самом деле хотели священники. В замках обычно были купальни, где проходила церемония купания вместе с гостями. Это сильно критиковалось церковью, и, в конце концов, к концу века обычай сошёл на нет. Этикет и обычай требовали соблюдения строгих правил, а мораль была на низком уровне: люди жили мало и трудно, поэтому хотели наслаждаться жизнью.

— Народ спешил чувствовать, а тут ещё` реинкарнацию «отменили» и дали одно тело, — как хочешь, так и крутись. Современный клирик, «отделённый» от государства, уже не имеет безраздельной власти над душами людей, но по-прежнему не хочет, чтобы Нормы и Наставления Закона Реинкарнации в обход него самоопределяли нравственность людей.

— Почему?

— Боится утратить паству. Это сильный удар, если учесть, что он всю жизнь думал, что служит Богу. Слишком велика разница между истинным законом и вечной преисподней. Он и сам не знает, как открытие этой разницы повлияет на воцерковлённых и «прочих Божьих рабов».

— Да, понимаю. И всё-таки, о какой-то истории или легенде о любви в замке я слышала.

— Красавица, запертая в башне бессердечным феодалом от малоимущего жениха?

— Нет-нет, что-то трагическое, не помню. Что-то такое, оставляющее след в душе.

— Поспрашиваешь?

— Угу. Мне самой интересно: вечная любовь, озарённая вечным пламенем преисподней.

— А что? Отменное женское чтиво, Даниэла Стил отдыхает: застигнутую парочку выпороли на площади как сидорову козу за беспорядочное возлежание на прелом сене. Скажи, пожалуйста, как бы выглядела толпа того времени, если бы мы смотрели на неё из кафе?

— На мужчинах была бы одежда без рукавов, большие береты и повязанные на голове платки. В моде были кожаные безрукавки, холщовые рубахи и такие же штаны. Женщины одевались в белые чепцы, мешковатые юбки, безрукавки и фартуки. По всей площади была бы разбросана солома и навоз, стояла бы деревянная повозка, ну, не знаю, ржал бы конь. Приговор зачитывали перед всеми.

— Замечательно. Экзекуция за прелюбодеяние сопровождалась обнажением виновных и сексуальной тоской святого отца, чью задницу отхлестать, задрав рясу, было некому. Сколько жителей тогда было?

— Тогда не знаю, а сейчас три с половиной тысячи.

— Офигеть.

— Что?

— Истекло полторы тысячи лет, как Человечество избавили от Спасителя, и осталось четыреста лет до того, как на одной шестой суши разрушат храмы и поставят христианское наследие под запрет. Деградация учения о вечности преисподней.

— Ты даже не замечаешь свою оригинальность.

— Замечаю: уничтожить Церковь оказалась проще, чем вернуть в Церковь первозданный закон Христа, — это и есть неосмысленная одноразовыми поколениями историческая реальность. Современники Горбачёва и Ельцина не задавались вопросом, какая Церковь при них возродилась. Для меня эти два номенклатурщика не просто пара самовлюблённых баранов, не способных на бурной исторической переправе видеть судьбу и будущее страны, — они такие же виновники десятков миллионов исковерканных жизней, как и их многочисленные предшественники, внедрявшие в общество тупой закон одноразовой жизни бездушных тел. И то, что у этих баранов, как и у всего «руководящего» стада материалистов, была своя миссия, их не оправдывает. Мы давно могли бы выйти на историческую прямую, если бы отвергли «одноразовое» мышление материалиста и попа.

— Жёсткая оценка.

— А как по-другому? Мы же говорим о материалистах, а эти приматы — всего лишь исполнители, чего бы они о себе в зените мирской славы не возомнили. Чтобы объяснить историю российского материализма, надо вернуться к истокам — во времена, когда на Русь «завезли» фальшивый «одноразовый» антихристианский закон.

— А почему ты считаешь, что твои заключения очевидны?

— Из признания закона переселения душ следует, что христианство сфальсифицировано. Злоупотребление смирением и постулатом одноразовой жизни привело к Революции 17-го года и материализму согласно философскому закону отрицания отрицания. Факт возрождения после 91-го года фальсифицированного христианского закона вытекает из признания подлинности закона переселения душ.

— Логично.

— Логичнее не бывает. Существуют доказательства, причём прямые, сговора высших государственных и духовных лиц о сохранении в тайне от народа истинности Наставлений Закона Реинкарнации, чтобы Божий раб понимал не больше навозного жука.

— Ты делаешь из этого какой-то вывод?

— Пусть обвиняют в ереси друг друга. Где-то я подцепил фразу, которая заплела бы извилины академику и всему Политбюро ЦК КПСС: «Безмятежный народ благоговейно посещал храмы, пока гениальный вождь всех угнетённых не пришёл от них освободить».

— Ещё один неразгаданный парадокс?

— Не трудно сложить ещё сотню-другую афоризмов той же философской глубины: «Крепость веры в адскую бесконечность необходима, чтобы с христианским смирением преодолевать рабство, феодализм и капитализм», «Ересь переселения душ лишает их права обрести вечный рай», «Душа одухотворяет тело единожды во избежание безверия в вечный ад», «О свободе вероисповедания радеют только неверующие в святость Церкви и Христа», «Инквизиция была оправданной исторической необходимостью для физического наказания грешников, не желавших отправляться в вечный рай», «Церковь признавала святыми лишь тех, кому христианским примером служил Святой Престол».

— Наберётся на сборник. Но как можно не заметить столько абсурда!

— Любуйся: «Католические священники давали обет безбрачия, чтобы не плодить зло», «Святость Католицизма веками гарантировалась титулом непогрешимости Папы Римского и чистыми руками его Инквизиции». В башку не лезет: какой-то квадратно-гнездовой, приходской ушлёпок, напяливший рясу всего пять веков назад, совмещал наместника Небес, судью и работодателя палача. С орбиты космических кораблей можно было бы на него начхать, если бы оттуда видели разницу между Вечным Законом и поповской брехнёй и доводили эту разницу до людей.

— Действительно, бред неисчерпаем, как и твой сарказм.

Я остановился и слегка приосанился.

— Жители славного Мюнстермайфелда! Эти мужчина и женщина, называющие себя (прыскающее хи-хи-хи с переходом на противный фальцет) воз-люб-лен-ны-ми, приговариваются к 12 ударам и заочному сожжению на костре, если в течение года не докажут вам своего искреннего омерзения друг к другу! — продекламировал я и понизил голос. — Слушай, а можно, к примеру, установить, какой поп служил в нашей церкви 500 лет назад?

— Наверное. Я видела записи из церковных книг того времени. Мне даже запомнилось одно имя — какой-то Сильвестриус. Он служил в 20-30 годы, во времена Лютера. Алекс, ты интриган.

— Я-а-а? Да-а-а, — притворно согласился я. — Уже слышу, как читатель шелестит страницей: Владыки замка, мы вернулись, и теперь наши враги должны уйти или смириться! Мы найдём себе нового сюзерена, который станет союзником наших дел! Коварство и могущество победят тех, кто не подчинится, и на вершине не будет их знамён. Мы перебьём их по одному, а остальных посадим в низкие клетки, и пусть у их ног пищат голодные крысы! И тогда в замке останется лишь одна власть — ордена и братства, братства и ордена! — словно в театре у микрофона произнёс я. — Да здравствует папа римский, мать его, и его боевой авангард Инквизиции!

Хельга расхохоталась так, что на нас с одобрительным любопытством оглянулась проходившая мимо пожилая фрау с кошёлкой.

— А ты говоришь, женское чтиво. Везде политика и борьба за власть и бабло. Лично я от всей души навалял бы римским экзекуторам по самое не могу, чтобы на миллиметр изменить ход истории и показательно надрать уши Сатане. А теперь нам куда?

— Сюда. Пойдём по Райфайзенштрассе, мы там ещё не были. Ты опять о чём-то подумал, — у тебя всё написано на лице.

— Я подумал, что понятия о любви будут перевёрнутыми до тех пор, пока всесильное время не развеет в прах поповский закон одноразовой земной жизни души. Одно дело, когда об облагораживании полового инстинкта пишет скупой на словцо Чехов, а другое, когда сиё облагораживание вытекает не из учения о вечной преисподней, а закона переселения душ.

— Ты имеешь в виду родственных реинкарнирующих душ?

— Да. Думаю, что Владимир Ленин глубоко понимал, что заменить лживый поповский догмат адской вечности на липовый закон первичности материи будет легче, чем приобщить народ к абсолютным истинам, за что и вошёл в историю «великим» и «гениальным».

— Откуда ты знаешь, что он так думал?

— Иначе бы, он не засел за диалектический материализм.

— Ты отдаёшь отчёт о значении сказанного?

— Конечно. Христос знал, что Его так или иначе будут искажать. Если бы Константину Великому в IV веке не приспичило извращать сердцевину Учения Спасителя — верообразующий закон курсирования души между мирами, замена первозданного христианства на ленинское фуфло — теорию о бездушном теле, была бы невозможна. История могла бы пойти другим путём, однако одно «одноразовое» фуфло заменили на другое.

— Неужели, никто не хочет это признать?

— Никто. Спаситель принёс закон, Константин Великий его подменил, а Великий Ленин заменил оставленное Константином Великим, и концы в воду. Все довольны — в России разрешено верить в вечный материализм, в вечный скоропостижный рай, а я верю в то, что сокрытие закона справедливости к справедливости не ведёт. Ленин — не спаситель человечества, а Константин Великий — не распространитель христианства, поскольку является его фальсификатором.

— Что же тогда делать обманутому Человечеству? Получается, что его дурачили все: римские императоры, духовенство, революционеры…

— Нам не важно, запрещает ли Учение о Вечном Аде и однократности жизни бордели и однополый брак, разрешает их или научится с ними сосуществовать, потому что речь идёт о фикции попа. Обществу важно смотреть на мир с позиции скрываемого закона Христа — эволюции человеческой души посредством смены физических тел, и тогда всё будет становиться на свои места. Например, недавние покаянные слова папы о прошлом ущемлении интересов сексуальных меньшинств были восприняты гей-сообществом, как импульс к дальнейшей борьбе за бесстыдство, а такая борьба ведёт к вырождению человечества.

— Почему?

— Потому, что Конец Света придёт, когда люди утратят стыд, и потому, что отсутствие стыда меняет духовную природу человека. Мама учит сына не танцевать с мальчиками и не хочет отдавать его в школу, где учат выбирать пол и смене гендерных ролей, что напоминает принудительную запись в колхоз умалишённых. Гомосексуалы, отбыв срок в бренном теле, получат другое, но гендерная политика деградации одноразовых душ и тел рассчитана на длительную дезинформацию общества и победу Сатаны, и ни один поп, памятуя о «христианской дисциплине», не посмеет ставить под сомнение однократность земной жизни души. Ведь хорошо видно, как он прячется от публичных вопросов, а нам-то это «тихое мракобесие» зачем?

— Ты поэтому назвал тайну смысла земной жизни загробной?

— Ну, конечно. Душа предназначена не для вечного прозябания в посмертном мире, а для дальнейшей работы над собой, и скрывать это от человека, значит потворствовать Сатане. Ему выгодно, чтобы мы считали загробный мир местом безделья. Простейшим доказательством его наличия служат упорные усилия церковников, чтобы никто из нас не допустил мысли, что процесс духовного, нравственного развития будет активно продолжаться и за загробной чертой, поскольку это противоречит однократности земной жизни. На самом деле, — возьми неприжившийся тезис Лютера о равенстве, — поповщина считает себя выше прихожан, иначе бы, не наделяла себя правом заявлять от Имени Творца, что за загробной чертой нет ничего, кроме вечного наказания и ожидания, когда придёт Христос, чтобы всех судить.

— Почему реинкарнация всех уравнивает?

— Хотя бы потому, что земное положение ничего не стоит. Униженные возвысятся, и наоборот. Попы «не хотели реинкарнировать» в одной компании с прихожанами именно из-за того, что этот закон всех уравнивал, не давая помыкать и действовать силой, а теперь им не с руки признавать ложь. Реинкарнация исключает перевоплощение души с целью деградации, — это следовало объяснять людям на протяжении веков, а не выдумывать уловки…

— Какие?

— Дескать, Божьи рабы совсем испортились и решили возвращаться на землю для дальнейшего морального разложения. Это, разумеется, бесовский лепет, но хитрее попа на белом свете нет. Он как клещ вцепился в Директивы Вселенских Соборов, состряпавших фикции, и думает, что эти фикции служат Христу.

— А можно это доказать?

— Для этого надо перемахнуть через забор Монополии, но такой человек ещё не родился, ни на Западе, ни в России. Некоторые христиане, услышав про переселение душ, возражают тем, что никто не знает, что происходит за загробной чертой. По этой замечательной логике, они твёрдо знают то, о чём неизвестно никому, и даже не замечают, какую нелепость говорят. Дело не в разнице между верой и фактом, а в том, что к некритическому мышлению нас приучали, чтобы мы легко верили в ложь. Со священником трудно говорить — он использует преимущество следователя, то есть право не отвечать. Те, кто легко и сразу не верил и задавал «еретические» вопросы, за них проклинались, а теперь от этих вопросов прячутся, чтобы публично не отвечать. Человечество утилизируют, как расходный материал, потому что в своё одноразовое предназначение верят все.

— Да, логика странная, даже смешно.

— Смешного мало. Мировая Закулиса и её тайные общества всегда знали о порочности «одноразового» церковного закона и разработали комплексную стратегию по её использованию в деградации населения Земли. «Одноразовый дегенерат» в отличие от тибетского монаха, например, не понимает, что вопреки своим ожиданиям опять вернётся на землю, чтобы бороться с плодами собственной деградации, которые заботливо взращивал в прошлый раз, — я в нескольких словах сказал тебе то, что церковники продолжают скрывать от людей.

— Это выглядит, как чудовищный союз. Нужна ли Человечеству такая Церковь?

— Это выглядит так, как я сказал. Таковы правила обращения с фактами. У меня было время подумать, — более эффективного способа девальвировать роль личных нравственных усилий над собой в земных условиях, чем отрицание нравственных усилий за загробной чертой, я не нашёл. Всё упирается в противоречие Вселенскому Закону.

— Но ведь светская власть давно лишила церковников функции управления и запретила выносить приговоры.

— Дело не в приговорах, отменённых временем, когда стало ясно, что «жечь заживо — нехорошо», я говорю о другом. Перспектива загробного состояния бесконечно наказанной души загораживает стратегическую цель и стимул ослабления испытаний между воплощениями в теле и в следующей телесной жизни, а в этом и кроется смысл духовной эволюции. Да, Хельга Грот, замечательная фройляйн из Берлина, будет жить всего лишь раз, но это не мешает ей родиться снова и быть ещё более замечательной под другим именем. Навязав своё лживое, ублюдочное учение об адской вечности, церковники вынуждены отрицать реальность кармического воздаяния в форме каждой проживаемой судьбы и тем самым — упрятать от человека действительный источник его страданий и бед, а такая логика не лезет ни в какие ворота. На земле ещё не родился поп, который был бы способен вразумительно и публично изложить преимущества и целесообразность данной логики.

— В таком случае, опровергнуть эту логику было бы нетрудно.

— Это только кажется. Речь идёт о бывших людях из старейшей клерикальной мафии, которые, потеряв реальную многовековую власть, научились прикидываться дурачками и юлить. Отрицание кармических причин в прошлом души автоматически ведёт к отрицанию кармических следствий в её настоящем и предваряет ложную веру в фиктивную реальность её загробного будущего, — в этом вся гибельная суть поповского боготворчества.

— Ты смог бы привести аналогию?

— Вряд ли. Не хватит мозгов. Абсолютное отрицание того, что воплощённый Дух добровольно погружается в состояние земного искупления тысячелетних грехов прошлых телесных жизней, и полная замена данной реальности на вымышленную Божью кару не дают считать такой верообразующий закон христианским. Человек испытывает невыносимое страдания от текущих испытаний, а церковная доктрина не позволяет ему осознать, что они явились следствием, причина которого он сам. Здесь даже нет необходимости доказывать преступность цели и мотива, потому что рамки фальсификации говорят сами за себя.

— Но само злодеяние было совершено в далёком прошлом, за него уже некому отвечать.

— А разве мы говорим о наказании? Если проиллюстрировать содеянное на примере мошенничества с чужой недвижимостью, мы увидим, что мошенник заставляет поверить в мнимую принадлежность ему в прошлом продаваемой им квартиры. Только тогда потерпевший поверит в необходимость её покупки и передачи денег мошеннику. То же самое проделали с Божьими рабами, которых хитростью и принуждением отучили от веры в прежние жизни, чтобы они поверили, что в будущем за непослушание их ждёт вечный ад. Я могу заменить уголовно-правовые категории на апельсины и яблоки, но морально-этическую оценку деяния этим не изменить. Каждый сыскарь знает, что неотъемлемой чертой облика всякого мошенника является наружный вид благодетели, иначе бы, люди реже обманывались.

— Ты считаешь это мошенничеством?

— Это так важно? Церковь упрятала от Человечества истинное предназначение души, и тем потворствует очень опасным силам, в чьи планы не входит его щадить. Христианская кротость не имеет никакого отношения к борьбе с Сатаной. Речь идёт не о церковных таинствах, обрядах и песнопениях из клироса, а о полном выхолащивании Закона Бога, которое ничем нельзя оправдать. Поэтому церковникам не остаётся ничего другого, как отрицать его факт.

— В большую ложь легче верится, это известно.

— Особенно, если веками повторять ее многократно. Это объясняет, почему поп готов за неё лечь костьми. Слишком тяжёл и непредсказуем груз общественного порицания и отвращения. Эта плесневелая бредятина столь грандиозна, что я затрудняюсь сказать, на какое историческое расстояние от неё надо отойти, чтобы распознать и назвать вещи своими именами.

— Неужели нет никаких шансов на возвращение истины?

— По одной версии, — посвящённых, — церковники затягивают возвращение оболганного закона в ожидании ухода «старых поколений». Кстати говоря, это показывает, что факторы однократности земной жизни души и бездушного тела «годятся» для одурачивания одинаково. Именно это обстоятельство позволяет тёмным силам держать население Земли относительно реинкарнации в неведении. Принцип прост, как три рубля: кто не верит в Бога и Вечный Ад, тот атеист, а кто верит, — тот христианин, и наоборот. По моей версии, церковники, зная свою скандальную историю с I Вселенского Собора, из столетия в столетие «дотягивают до пенсии» по принципу «потопа после себя», чтобы не развивать представления о Вселенском Законе, который сами же прятали. Им претит корпеть над переделкой римских канонов и выслушивать невыносимую правду о себе.

— Какую правду?

— О зачатии Учения о Вечном Аде в пороке и лжи и о проклятии тех, кто не верил в одноразовую телесную жизнь души. Правда повлечёт такие последствия «христианского гуманизма», что мир вздрогнет. Современный клирик к этому не готов, его ум ювелирно заточен на уход от суждений о верообразующих постулатах, но он будет нести корпоративную ахинею без зазрения совести. И я не раз говорил, что за папертью эту «одноразовую» ахинею усваивают все, в том числе, те, кто ещё никогда не заходил в церковь.

— Алекс, а как это сказывается на тех, кто ещё не был в церкви?

— По-разному — ведь всё зависит от качества субстанции души, выполняющей земную задачу. Однако я почти не встречал людей, которые считали текущие испытания заслуженным искуплением преступлений прошлой жизни, — наоборот, многие презирают искажённый канон смирения, обвиняют в своих тяготах других и стремятся за их счёт решить собственные проблемы благополучия. Доказательства — вся кровь, пролитая в России за последние сто лет. А причиной неадекватного поведения на индивидуальном уровне является субъективность понятий о справедливости, основанных на фикции одноразовой телесной жизни Духа, отрицании Божьей справедливости кармического воздаяния в форме пожинаемой судьбы и извращении фундаментальных категорий загробного смысла земной жизни.

— Теперь меня не удивляют твои слова о том, что Всемирная История противоречит Вселенским законам, — их просто скрывали.

— В нашей истории участливое, задушевное наставление на «одноразовое» смирение раба перед господином обошлось дорого, — в 1917 году реки крови смыли и вечно «одноразовых» господ, и проповедников вечно «одноразового» смирения. Тебе не кажется, что я начинаю часто повторяться?

— Алекс, я могла бы слушать тебя целый день.

— Посмотри, к каким выводам мы с тобой, как два историка, пришли. Попытки Лютера хотя бы немного очеловечить христианскую веру, — что само по себе звучит клиническим бредом, — вызвали в ответ усиление борьбы с инакомыслием, которая продлится более трёх веков. Протестантов назовут еретиками и впишут в скрижали Истории непримиримыми противниками первозданного христианства — Католицизма. После разделения церквей на Западную и Восточную обе будут клясться и божиться, что учение о вечном аде, по сути — антихристианское, досталось им из рук апостолов, и дурачить паству всех континентов. Эпоха Реформации и Возрождения оставила после себя музейные экспозиции орудий пыток инквизиции, изготовленных в церковных мастерских гораздо позднее её окончания. Для наших выводов это важнее, чем шедевры Микеланджело и Рафаэля, поскольку судьбу человечества решают не искусствоведы, а обладатели тайны нашего рождения и смерти.

— Это не все выводы.

— Не все. Все будут, когда дослушаешь. Человечество не постигло загробную тайну смысла земной жизни, но не постояло за ценой, чтобы отпраздновать Красный 17-год, истребить священников и разделить слившихся в экстазе церковников и чиновников, однако глобальные проблемы верообразующих постулатов для современников остались незамеченными и нерешёнными. Римские папы нескончаемой чередой всё также сожалеют о нехватке любви и милосердия в нашей многострадальной, лишённой земного предсуществования жизни души, а бездушные одноразовые тела материалистов сочиняют теории о массовом проявлении человеколюбия и сознательности. При всём этом, всеведущие распорядители добра и зла продолжают скрывать от Человечества учение о кармическом воздаянии за телесное прошлое души и врать про её загробное будущее.

— Известно, что говорят пророчества?

— В пророчествах имеются неустранимые противоречия по поводу озарения человечества вселенской истиной. В одном говорится об установлении сенсационного факта подмены реинкарнации вечным адом, а в другом, — что факт переселения душ явится сенсационным открытием в результате развития представлений о Вселенной и Человечестве. Логика обеих версий подводит к тому, что сговор толоконных лбов о воспрепятствовании всеобщему осознанию закона духовного прогресса имел место в любом случае, и действие его не было доведено до полного исчезновения земной популяции с лица планеты по независящим от поповщины обстоятельствам.

— Разве такой вывод обоснован?

— Так-а-к! Спаситель приходил на Землю, чтобы дать людям истину?

— Приходил.

— Теперь смотри. Нравственная коллизия двух пророчеств заключается в том, что одно говорит об итогах накопления научных знаний о мире, а другое — о прямом сговоре с Сатаной. Мог ли Спаситель «перепутать» самопальную поповскую туфту, состряпанную канцелярскими ножницами Константина Великого, с постулатами закона, который будет открыт «научным путём»?

— Не мог.

— Конечно, не мог. Но тогда возникает вопрос, почему человечеству так долго пришлось ждать открытия истинного закона справедливости и равенства, который Спаситель не мог перепутать и не принести?

— Может быть, потому, что в Ветхом Завете о реинкарнации тоже ничего нет?

— Это не прокатит. Фиктивный и подлинный законы взаимоисключаемы, как правда и ложь об одном и том же, что однозначно указывает на причастность клира к подлогу и не требует новых доказательств виновности. Начнут огрызаться или запираться, — оппонентам в корректной форме напомнят дохристианские размышления Платона и Пифагора о переселении душ и спросят в толоконный лоб: они что, знали больше Спасителя? В любом случае канитель с подлогом закончится вопросом в сослагательном наклонении, — что сталось бы с хлебнувшим лиха Человечеством, если бы закон, принесённый Христом, не скрывался подавляющую часть христианской эпохи? Вот тогда и прояснится, почему прихожанин и поп безусловно равны между собой, что никто не давал Церкви права на «особое мнение» насчёт количества приходов душ на землю, и что против Человечества было совершено преступление без сроков давности.

— Возникает очень много вопросов.

— Да, но они решаемы. Зачем врать каждому прихожанину, что святые стали таковыми за одну жизнь? Зачем направлять на землю миллиарды душ, заведомо зная, что по возвращении их ждут вечные муки преисподней?

— Алекс, я никому не пожелаю быть твоим оппонентом.

— Ну, академики с помощью школьной линейки быстро установят, что из загробного мира никто с отчётами не возвращался. Если они считают, что истинность верообразующих постулатов не имеет значения для искомого пути прогресса, который они не могут высидеть, грош цена тому, что они высидели. Обе аксиомы одноразового тела — римо-поповская и марксистско-ленинская, завели в тупик, но «выжили», — потому я и сказал, что любой шухер история спускает на тормозах.

— Как ты думаешь, хватит ли твоих аргументов, чтобы вернуться к истине?

— Иногда хватает и одного, а иногда мало и десяти. Фиктивный закон поповщины изначально был подчинён перспективам принуждения и обмана; когда Церковь, спустя много столетий, отлучили от власти, никому и в голову не пришло, что за антихристианской фикцией скрывается тот закон, из которого человечество может делать далеко идущие выводы во всех сферах мирской жизни, а не слепо выполнять указания клерикалов. Пожизненная келья монаха-затворника не требует таких далеко идущих выводов; для человечества нельзя построить келью, — для него проблему справедливости нельзя перенести ни за стену кельи, ни за черту смерти, потому что ему приходится жить и отвечать за содеянное «здесь и сейчас» по законам Мироздания, а не попа.

— А в чём разница?

— В том, что хаос и испытания на земле — это уже есть реализованное наказание, следствие отрицаемых прошлых жизней; данное воздаяние вот так произвольно на фикцию не подменяется; приговор всё равно будет приведён в исполнение, и опять без нашего ведома.

— Я начинаю жить с чувством, что человечество обмануто с Начала Времён.

— Церковники сами говорят, что считают свою Церковь обществом грешников, — вот так и следовало её назвать, чтобы не сбивать с толку титулом «святой» и не сваливать в кучу святых инквизиторов, святых отцов и святых вознесённых, переставших реинкарнировать.

— Подожди. Мы живём в настоящем, чтобы справиться с грехами прошлых жизней; Церковь отрицает источник происхождения грехов в прошлых жизнях и расплату за них в будущих. Неужели, она продолжает лгать только для того, чтобы не уличили её во лжи и сокрытии закона перевоплощений?

— А что тебя смущает? Мотив? Можно придумать другой: самосохранение во имя просветления одноразовых потомков. Церковники помогают прозревать Божьим рабам, а сами любят слепых и недалёких.

— Разве вера в бессмертие души может быть настолько агрессивной и нетерпимой к её духовному прошлому и будущему? Это же чистый абсурд.

— Я назвал этот абсурд сокрытием загробной тайны смысла земной жизни. Из сказанного видно, что тайна скрывается узкой группой людей в корпоративных интересах. Утверждать бессмертие души, бесконечность её пути и целиком подменять её путь фикцией — это варварство, которое ведёт к разрушительным последствиям в обществе. Или что-то не так?

— Так, но выходит, Церковь играет роль, как бы, противоположную провозглашённой. Зачем утаивать то, что является наставлением на отношение к греху и борьбу с ним? Это больше похоже на козни дьявола.

— Дурдом, об этом мы уже говорили. Или опять вернёмся к мотивам сокрытия загробной тайны?

— Речь не об этом. Я только сейчас поняла, почему человечество остаётся заложником грандиозного обмана.

— Ну-ка, ну-ка, очень интересно, — я ещё никогда об этом не слышал.

— Человечество просто не может поверить в возможность такого абсурда, — он за гранью понимания, а тот, кто видит противоречие между ложью и истиной, не может осознать его роль.

— Разумеется, не может, хотя общество обзавелось армией «политологов-метеорологов». А как тут поверишь, если те, кто говорят о совести, берут её эквивалент — саму душу, и синхронизируют её бессмертие с безвылазным потусторонним заключением? Однако наши революционеры последствия абсурда хорошо видели, и потому «уконтропупили духовенство» в первую очередь. Это был варварский путь, положивший конец «клерикальной мафии». Проблемы христианского смирения копились на виду у самонадеянной «клерикальной мафии» веками, а закон подлинной справедливости — кармического воздаяния очередной судьбой, был скрыт от всех. Столь уважаемый сегодняшними коммунистами Ленин начал массовую расправу над священниками, Сталин планировал уничтожить последнего священника к 1943 году, а Хрущёв обещал показать последнего священника по телевизору, ну а там уже и до наших смутных времён не далеко. Вот тебе ещё один абсурд: советская ненависть к священникам и постсоветская тоска по старым временам и Сталину с Лениным.

— А почему в России до революции не прижилось религиозное учение Духов?

— «Клерикальная мафия» душила всё прогрессивное, цари превратили Православие в инструмент послушания людей. Насколько скурвился чиновник Российской империи, неплохо изобразили Грибоедов, Гоголь, Салтыков-Щедрин и другие писатели, — правда, в своей «школьной нетленке» они неизменно умалчивали, чем воздаётся на том свете сословному хамлу за барство и лихоимство. Думаю, классики понимали, что Церковь получает свою десятину за проповеди о потустороннем возмездии за посюстороннее ослушание чиновника и попа. Классики добросовестно описывали с натуры тяжкую жизнь общества, которая и привела к Революции, за что их бескорыстно полюбили Наркомпрос и Учпедгиз. Ну как невзлюбить стихи Некрасова о том, что до счастливой поры не дожить ни тебе, ни мне? И тут на тебе — Светлое Царство Социализма, карикатуры на попов и новенький букварь с крылатыми словами «Рабы не мы».

— Но ведь они были классиками и знали жизнь лучше других. Почему же они ничего не видели?

— А они не скрывали, что ничто человеческое им не чуждо, в том числе, и куриная слепота. Обрати внимание на одну «деталь». Историки никогда не экстраполировали Закон Реинкарнации на свой предмет, иначе бы, ученики узнали, как Церковь дурачит паству, раньше всех. С одной стороны, исторический путь Человечества пронизан поиском справедливости и борьбы за свободу, а с другой стороны, Церковь выдумала фальшивую догму, «опровергающую» Божий закон справедливости кармического воздаяния, и силами «клерикальной мафии» организовала «квадратно-гнездовое» принуждение. Ничего не заметила?

— Заметила, только слов нет. Абсолютный идиотизм.

— Тогда ты поняла, почему французы во времена революции написали на своих мэриях «Свобода, Равенство, Братство», и, невзирая на «титульную» святость Отцов Церкви, к чёртовой матери смели клерикализм. Достали! То же самое «Достали!» повторилось в России в начале XX века, поскольку, когда нечего терять, реакция на ложь и насилие у людей одна. Конечно, из России следили за крушением европейских монархий, но по сравнению со знанием того, что одна поповская догма отправила земную популяцию по другому историческому пути, такие новости из-за рубежа не стоили ничего.

— Я уже в этом не сомневаюсь.

— Ни будь этой лживой догмы, не было бы ни римского папы, ни его империи, не говоря об индульгенциях и кострах. Христианин не в состоянии этого понять, потому что он верит в своё земное одноразовое «я». Тут самое время напомнить, что в нашей классической литературе XIX столетия отражались причины Революции, которая явилась их следствием. Данные причины, в свою очередь, являлись следствием другой причины, на которую классики не указывали, а церковники скрывали за загробной чертой. Произошла типичная перестановка телеги и лошади, характерная для поповского верообразующего закона, как искусственной конструкции. Церковь отрицала прошлые жизни в качестве реальных причин, порождающих испытания Духа и социальные катаклизмы, бесследно подменяя их на Вечный Ад и одноразовое существование. В конце концов, «клерикальная мафия» перестала контролировать процессы в обществе, и они стали необратимыми.

— Как же всё просто: церковники скрывали истинные причины следствий, а революционеры увидели в этих следствиях причины зла, подлежащие уничтожению.

— Совершенно точно. Ментальное жонглёрство причинами и следствиями повлекло ошибочный вывод о необходимости революционного искоренения следствий, а не об устранении причин, с которыми революционным наскоком справиться невозможно.

— Невозможно, потому что душа проходит длительный путь нравственной эволюции?

— Да. Следовало обозначить эту дорогу столбиками и заменить церковную парадигму, да и какая она церковная, если все мы — жители одной маленькой Земли. Именно из-за ложной парадигмы был сделан ошибочный вывод, который привёл к большой крови. То, что попы грамотно оболгали Мироздание, ясно как день. Истинной причиной социальных бедствий, вызвавших Революцию, были устойчивые к внешним воздействиям духовные компоненты эгоизма, переживающие срок биологической жизни тела, а не их внешние проявления в обществе, которые в 1917 году решили уничтожить революционным путём. Эгоизм души «лечится» не революционным нахрапом и пулей в затылок и не вечностью поповской преисподней, а исключительно в теле, на Земле, многократно и на основе закона кармического возмездия во времени и пространстве.

— Что бы сказали на это клирики?

— Прежде всего, они бы приложили усилия, чтобы вообще на эту тему ничего не говорить. Меня не удивляет признание академиков, мыслящих «одноразовыми» категориями, что они не могут разобраться в проблемах «белых» и «красных», как, впрочем, и в замене «казарменного социализма» на «дикий капитализм». Какое-то время я не доверял их признанию, — всё-таки академики, а не облечённые властью бараны, — тем не менее, оно было искренним. Я дал исчерпывающий ответ на бесконечные идиотские вопросы «что делать?» и «кто виноват?» и окончательный комментарий церковного абсурда, до которого довело извращение Закона Христа. Легче, однако, допрыгнуть до луны, чем организовать открытое и конструктивное обсуждение этого ответа и комментария историками и философами. Поп ради сохранения своего лица плевать на это хотел, — ему нужно во что бы то ни стало сохранить фиктивную догму и комфорт.

— Вот видишь, — абсурд сокрытия загробной тайны был непостижим даже классиками.

— А что они могли сделать — засунуть Человечество в келью, чтобы избавить его от Вечного Ада? Я не могу представить, что, к примеру, наш Максим Горький в пьесе «На дне» написал бы, что его немытые-нечёсаные персонажи наказаны унижением за то, что в прошлых жизнях были бессердечными и высокомерными боярами да дворянами. Такие классики по тем временам и на хрен были бы никому не нужны — ни православному попу, ни православному царю, ни революционному безбожнику. На такую «пролетарскую пьеску» не сходили бы даже прихожанки с яичками в лукошке для батюшки и русские социал-демократы, кормившиеся со статеек о том, «что делать?» и «кто виноват?».

— Хорошо, но почему на этот абсурд не обратили внимания позднее?

— После закономерного развала атеистического социализма в СССР, Революцию и разрушение храмов оценили «отходом от Бога», хотя по существу это было уничтожением «клерикальной мафии». Верующим такая формулировка не по нраву, но она де факто и де юре доказана отделением Церкви от государства. Данный факт означал переход от религиозного тоталитаризма к свободе от него, но не к верообразующей истине. У вас в Германии исполнительная власть отделена от судебной и законодательной?

— Безусловно.

— А «клерикальная мафия» власть объединяла. Свобода не в том, что разрешено нести чушь, а в осознании внутренней необходимости говорить правду. Иначе, получится, что Церковь есть, свобода от Церкви есть, а правды нет. На Западе, в отличие от советских материалистов, церкви не взрывали. В западной социологии середины прошлого века высказывалась мысль, что тема физической смерти табуируется по этическим соображениям, но я думаю, и здесь не обошлось без церковников.

— Почему?

— Вслед за смертью тела объектом внимания честного исследователя становится развоплощённая душа и её дальнейший путь, и было бы странно, если бы церковники поощряли подобные изыскания. То они выдумывали посмертную вечность, из которой душа не возвращается, то сжигали на костре оболочку души, чтобы душа не вернулась, то объясняли природные бедствия малым количеством сожжённых. Существуют «утечки» значимой информации, рассекреченные материалы, открытые исследования серьёзных учёных, непосредственные источники сведений, и этого с лихвой хватит, чтобы опровергнуть порочное верообразование. Сегодня на российском телевидении одновременно «крутят» передачи про реинкарнацию и про веру в вечный ад, и, значит, в отсутствие религиозной цензуры и принуждения человек может сам делать выводы.

— А ты во что веришь, Алекс?

— Например, в то, что святой перестал возвращаться на Землю, а несвятой, даже если это Святой Отец, всё ещё ходит с нами по ней, и подмена процесса на результат не раз приводила к историческим трагедиям. Как говорится, на сарае было написано: «Дрова», а там оказалось неприличное слово из трёх букв или ещё хлеще — весь тираж индульгенций Непогрешимого Папы. Церковь ведёт себя крайне неискренно, и я уверен, что подлинный закон сможет изменить общество. Сама подумай: если бы церковники проповедовали Учение Христа, разве от нас могло бы быть столько тайн? Мы не настолько убоги, чтобы не понять, что секретные закрома Ватикана столетиями пополнялись не в интересах Человечества.

— Убедительно.

— На самом деле, загробная тайна смысла земной жизни не оставляет камня на камне от поповского учения об одноразовой телесной жизни души и материалистического учения об одноразовой жизни бездушного тела, а ничего другого у нас не было и нет. Это ли не достаточное основание, чтобы заключить, что последние сто лет Российской Истории, — сплошной абсурд? Разрушили одно, сломали другое, выбросили третье. Сколько можно?

— Но людям уже пора понять, что большую часть христианской эпохи проповедовался ложный закон, а этого почему-то не происходит.

— А как это понять, если от Имени Христа истина объявляется ересью, проклятие за которую не отменено до сих пор? Ты всё сказала верно — и про абсурд, и про то, что сегодня, как и 500 лет назад, проповедуется тот же липовый закон.

— Кстати, про то, что было 500 лет назад. Ты даже не спросил меня, какие новости я тебе принесла.

— Думал, у тебя не было причин их скрывать.

— Не было, — Хельга рассмеялась, — мне просто очень хотелось есть, а ты меня сразу заговорил.

— А что, новенькие сведения стыкуются со старенькими?

— Самым удивительным и загадочным образом. Я хочу, чтобы сначала ты вспомнил, о чём мы говорили в прошлый раз.

— Легко. Какой-то Карл Коддль, клистир ему через кларнет, возглавил рыцарский орден, действовавший на нелегальном положении. Дочь его, Федерика, выскочила замуж за некого Якоба Брутвельдта, 1519 года рождения. По мужской линии их род докатился аж до Хуго, отца искомого Отто Брутвельдта, почившего в 1841 году, аккурат в год свадьбы Эльзы, по совпадению, Оттовны. Перстень Клариссы Бельдербуш-Раден стоимостью с автопарк «мерседесов» по неустановленной траектории попадает из XV века к Агнес Берлиц-Брутвельдт в XIX столетие. С большой вероятностью можно заключить, что Агнес — жена этого Отто и мать Эльзы, а Кларисса, — на что указывает тот же перстенёк с выставки, — связана с древним родом Эльзена-Берлица. Ах, да! Коддля зарезал оруженосец какого-то Густава из линии Золотого Льва, и, следовательно, устранение заговорщика было выгодно представителям рода Берлицев. Экзамен окончен, фрау Грот?

— У тебя хорошая память. Твои рассуждения напоминают сериалы про полицейских.

— Да-а? Совсем не думал, что придётся расследовать дрязги пятивековой свежести. Меня учили, что миром правят «короли и капуста», хотя с историков взятки гладки; им довольно знания имён и дат, потому что исторические мифы для учебников диктует работодатель. А у нас с тобой за три сотни лет набралось фактов, что кот наплакал. И это в фешенебельном рассаднике феодализма, где все знали друг друга как колхозных собак.

— Ты решил пожаловаться мне на горькую судьбу историка?

— Как можно роптать на Провидение за избранную профессию? Каждый несёт или влачит свой крест, о чём гласит старинная притча. Просто лживый двучлен поповского верообразования наделяет «персональный крест» таким свойством, что меня перестало удивлять, почему толоконные лбы испоганили и выхолостили христианское учение на первом же «Межгалактическом» Соборе, будто договорились созвать его до Христова Рождества. От распятия Христа до приятия сего «исторического решения» прошли 300 лет, которые отделяют и Клариссу от Агнес, — сущие пустяки.

— Какую притчу ты имел в виду?

— Один человек в депрессняке пожаловался Богу, что у него непомерно тяжкий крест, разумея свою судьбу. Ему было предложено зайти в амбар судеб и выбрать какой-нибудь полегче. Он перебрал все и вышел с крестом, не заметив, что взял свой. «Это и есть твой крест, который ты хотел поменять», — был ответ. Думаю, сия притча иллюстрирует не только «одноразовое христианское смирение» перед клерикализмом, но и квинтэссенцию фальшивого боготворчества об «одноразовом кресте» и богохульстве вечной преисподней.

— Я этого не увидела.

— Ничего страшного, не ты одна. Того же не заметили миллиарды Божьих рабов, а всего, по данным учёных, 110 миллиардов человек расстались с бренным телом и «одноразовыми крестами», так и не сумев обменять ни одного. Естественно, каждый из них возвращался на землю за следующим крестом, но сочинять об этом притчу Церкви невыгодно, потому что заменить попа легче, чем крест.

— А где ты видишь обман?

— В «простом категорическом силлогизме», который преподают на первом курсе. Или у вас своя «немецкая логика»? «Крест» и «душа» — понятия, «у души один крест» — суждение, «душа воплощается один раз, потому что у неё один крест» — умозаключение. «Поражающим элементом» притчи выступает не то, что крест-судьбу нельзя заменить, — это ясно и без попа из словосочетания «переселение души», а то, что вечной душе даётся единственная судьба, чтобы смертный помнил и страшился загробной вечности. Если комментировать все «исправленные и дополненные» места Библии, я не успею уложиться в срок шенгенской визы.

— Но в самой притче нет никаких противоречий.

— И не должно, поскольку факты без контекста — труха, а те, что изложены, формируют в голове «эффект ожидания» вечной загробной награды за кратковременное земное смирение. В условиях отсутствия Инквизиции и клерикализма добиваться смирения труднее, но это вопрос другой. К слову напомнить, механизм «эффекта ожидания» используют мошенники.

— Если притча без контекста — ничто, что такое контекст?

— Их два: учение об одноразовой телесной жизни души и посмертной вечности и учение о переселении душ. В антитезах «вечный ад есть» и «вечного ада нет» ничего нового не найти. В первом случае человек абсолютно лишён возможности сознавать, почему и за что ему раз и навсегда досталась столь незавидная судьба, зачем он родился и в чём загробный смысл жизни на земле. Конечно, ему говорят, что на Другой Стороне его ждёт бесконечное развоплощённое состояние, но мы же исходим из того, что ни адской, ни райской вечности нет, а коли так, ответственность за богохульство и надругательство над смыслом земной жизни несёт толоконный лоб. Зачем обращать внимание паствы на то, что цикл рождений и смертей заканчивается вознесённой святостью, если Святой Отец ходит по земле? Дело в том, что загробным смыслом земной жизни никак не может быть ни ад, ни рай, даже вечный, — зачем делать из Всевышнего дурака? Плохо другое — извращённый смысл загораживает истинный, и оттого дела на планете идут наперекосяк. Не могут объяснить это посредством своей куцей «одноразовой» аксиомы и священники, — они будут дежурно ссылаться на неисповедимость Божьих путей, сводить к переносице глаза, задирая взор к потолку, и вдохновенно излагать притчу о бесполезности поисков «удобного» креста в сараях и закромах, призывая к «одноразовому» терпению.

— О чём думает человек, когда слышит эти слова?

— Человеку остаётся лишь посетовать на несправедливость участи, засомневаться в Божьем милосердии и сравнить свою долю с положением окружающих, у которых «жизнь удалась». Дальнейшее поведение зависит от исходных параметров компонентов энергетики Духа: человек будет «поправлять» своё благополучие за счёт других или смиренно нести крест до конца дней. Русский народ мог стерпеть жестокость, но не несправедливость. Чувство несправедливости вызывает отсутствие её причин, а такие причины не усматриваются ни из верообразующего закона, ни из притчи, ни из проповедей. О том, что происходит с душой до воплощения на земле, пастве не говорят.

— Из-за «отмены» закона переселения душ?

— Именно так. В конце концов, верообразующая ложь повлекла непоправимые последствия. Во всяком случае, тысячелетнее поповское наставничество на «одноразовое смирение» не убедило революционеров и от клича «Грабь награбленное!» не уберегло. Церковники доигрались — они проповедовали богохульство вечного ада и «неисповедимость одноразовой несправедливости» до тех пор, пока их не изгнали с амвона и не «возвели волю господствующего класса» об отделении Церкви в высший государственный закон.

— Тогда непонятно, кого и в чём убеждает эта притча.

— Никого и ни в чём. В ней не сказано, что настоящая судьба отражает персональное воздаяние за прошлые жизни, и о том, что испытания на Земле зависят от индивидуального духовного продвижения людей. Сама подумай, можно ли в сарае выбрать кармическое возмездие, которое ты не заслужил? По факту анализа заложенной информации, задача притчи — отучить задавать вопросы, порождаемые верообразующей ложью, и заставить всех жить, как все. И не важно, какой режим на дворе, будь то римское рабство, русское крепостничество или ельцинский капитализм. «Как все», — значит, что раб должен жить, как все рабы, а господин — как все господа, находясь в безразличии к загробным тайнам и духовным поискам. Главное, по-мнению отцов Церкви, чтобы рабы не прознали, что в следующий раз бывшие господа будут смиренно терпеть от них то же самое, что они смиренно терпели в прошлый раз. Кидалово! Всё это является следствием фальсификации верообразующих постулатов, выраженных в неприкасаемых догматах, и потому из поколения в поколение ложь невозможно пресечь.

— Тебе не кажется, что ты уравнял религию одноразовой земной жизни души с учением материалистов о бездушном теле?

— Они сами уравняли себя загробным «ни гугу» с того света, при чём здесь я? Идеи церковных фальсификаторов и материалистов о бесконечности загробного небытия «я-личности» страдают не только моральным уродством. Они грубо искажают картину мира, направляют умственный прогресс по ложному пути и тормозят моральный прогресс.

— Моральный прогресс? Чем?

— Сегодня западный поп венчает однополых молодожёнов, а завтра благословит резиновую бабу, запрограммированную на Камасутру. Когда земной ум освободится от обеих «одноразовых догм», человек поймёт, что его бессмертное «я», оставив изношенное тело, облекается в новое и возвращается назад.

— Ну, поймёт, и что это даст?

— Это поставит вопрос, может ли Божья искра возвращаться на землю, чтобы плодить «одноразовый идиотизм», скорби и печали. Можно ли жаловаться на свою судьбу, зная, зачем и почему она дана именно такой? Нужны ли подобные притчи, смысл которых укладывается в фиктивную однократность телесной жизни души, о которой столетиями врали церковники? Поп говорит, что судьба даётся для спасения от вечного ада, а повторность воплощений обусловлена необходимостью наращивания духовного потенциала Вселенной, и, когда-нибудь, человек перестанет возвращаться на Землю, чтобы самому стать творцом. У закрытого общества святых отцов «особое мнение»: после одноразовой земной жизни душ Всевышний собирает их в кучу, чтобы судить, и эта ахинея беспрепятственно доходит до ушей семимиллиардного населения земли. Доходит не разумное, доброе, вечное, а идея о неком Всеобщем Воскресении Мертвецов, необходимом для того, чтобы предстать перед Страшным Судом и выслушать пожизненный приговор. С церковником не клеится разговор, — как только хватаешь его за язык на его территории, он старается улизнуть на территорию Всевышнего.

— Скажи, Алекс, а чем эта притча противоречит второму контексту?

— Верхний предел страданий на земле не ограничен, как цена за подушку с одеялом в отелях, при этом из кармического цикла рождений и смертей нельзя вырвать ни одной судьбы; в памяти Бога записаны все поступки, слова и мысли. Церковники скрыли от паствы самое главное: зависимость тягот судьбы от кармы прошлых жизней. Снятие ответственности с Божьего раба за проступки его прошлых воплощений с лихвой компенсировалось жёстким принуждением клерикализма. Как только клерикалов выставили за дверь, человек остался и без ответственности за своё прошлое, и без проповедников «одноразового смирения», и без царя в голове. Ельцинский капитализм свободен от православного клерикализма и социалистического гуманизма, зато начался с незаконного, часто насильственного обогащения, и поставил на первое место деньги и личный успех.

— А что насчёт самой притчи?

— А её заслоняет бабло, я только что об этом сказал. Ты же не будешь возражать, что за деньги можно выбрать себе любой золотой крест на всю жизнь и не роптать на Провидение? Конечно, о том, о чём умалчивает притча, мог бы просветить священник, но ему с первого же съезда церковников запрещено об этом вещать.

— Бред какой-то.

— Да, служением Господу и обществу такое не назовёшь. Отклоняться от лживой верообразующей конструкции нельзя ни на миллиметр. Вернёмся к тому, о чём молчит притча. Все испытания заслужены нами в прошлых воплощениях, избраны нами до начала искупления в новом теле. Замечу, что одни испытания вытекают из обстоятельств судьбы, выбранных до рождения, а другие возникают в результате поступков настоящей жизни, хотя сути это не меняет. Конечная цель цикла перевоплощений известна, и плакаться в жилетку незачем. Дух иногда выбирает испытания не по силам, а это противоречит известному высказыванию о том, что Бог непереносимых испытаний не даёт, — оно не соответствует действительности, потому что вытекает из фальшивого верообразующего закона. Мотивы выбора бестелесным Духом более трудных судеб хорошо известны, — стремление в блуждающем состоянии к более скорому нравственному продвижению, искуплению вины и перевоплощению, поскольку Дух, в отличие от человека, не ищет лёгких земных путей, — это менее способствует его духовному совершенствованию. Слова «духовное продвижение» церковники недолюбливают, потому что они указывают на длительность нравственной эволюции, не укладываются в кратковременную человеческую жизнь и противоречат вечной адской сковороде и лжи об «одноразовом кресте».

— Но ведь в притче правда, а правду нельзя опровергнуть, нет?

— Формально, правда в том, что необходимо влачить крест, данный с рождения, а по существу такая относительная правда не лучше лжи, поскольку скрывает от людей существенные обстоятельства и формирует неадекватный взгляд на жизнь. Между тем, о вреде и последствиях «одноразовой» лжи чётко сказано в Книге Духов, критику которой Церковь обходит стороной.

— Странно. Нет, не то, что Дух и человек мыслят по-разному об одном и том же, а то, что веру можно свести к смыслу притчи и к тому, что для непослушных существует вечный ад. Не лучше ли объяснить людям так, как ты, без «амбарных аллегорий»?

— О, мой Горацио, о причинах, по которым скорее удавятся, чем пойдут на это, мы «тёрли» с тобой не один раз. Конечно, воцерковляющая сила оболганного закона настолько велика, что священнику достаточно сказать о нём правду, но ведь наладить производство квадратных колёс легче, чем круглых. С точки зрения реинкарнации, эта многим известная притча не имеет прежнего значения и смысла, поскольку каждый жалобщик на судьбу ещё до очередного рождения на земле сознательно выбирал свой крест сам, и, значит, одной церковной аксиомой были одурачены миллиарды людей. Ложная религиозная «интертрепация» этой нехитрой притчи послужила главной причиной, по которой у нас расстреливали священников и гноили их в лагерях. За что? За то, что клерикализм из века в век требовал нести «одноразовый крест» и не усматривал особой необходимости улучшать жизнь большинства. «Власть от Бога» кормилась за счёт смирения своего раба, и, в конце концов, его терпение от такой «божьей власти» лопнуло, и он решил, что выберет себе «удобный» крест сам. В 1917-ом ровно так и произошло, низы выбрали крест для верхов. Ты можешь представить, чтобы Спаситель называл себя Богом? Нет, потому что Его собственноручная рукопись, которую прячет Ватикан, начинается со слов «Я, Иешуа из Назарета — обычный человек». Доказать, до чего довели проповеди о «христианском смирении» так же трудно, как и опровергнуть, что большевики под руководством Ленина «отошли от Бога» ради счастья на земле простых людей.

— Тогда у тебя выходит, что все беды человечества от неправильного толкования одной притчи. Разве так может быть?

— Может! Может потому, что каждое явление или процесс обыденной жизни, как и та притча, с колокольни истинного и церковного закона трактуются противоположным образом. И когда сигналы лживых постулатов вызывают в коре головного мозга очаги возбуждения и торможения, человек созерцает мир набекрень. Могу привести пример, как набекрень выглядит целое Мироздание, а это куда круче, чем перипетии судеб отдельных людей. У вас в Германии общество развивается по спирали, синусоиде или кривой?

— По спирали, герр экзаменатор.

— С тем, что история развивается по спирали, то есть путём повторения исторических витков на более совершенном уровне, соглашаются независимо от вероисповедания, в том числе, и материалистического. Случается, историю запускают вразнос и превращают в фарс вроде второго пришествия нашего капитализма с клоунами на золотых унитазах, но тенденция такова, что мы склонны пересаживаться с лошадей на «Трабанты» и «Запорожцы», а не наоборот. Благодаря фальсификации церковников, Мироздание кажется с овчинку, и за пределами понимания «исторической спирали» остаётся то, что неблагополучие текущей человеческой жизни определяется заслуженным кармическим возмездием за предыдущую, — возмездием первого порядка. В свою очередь, игнорирование Закона Кармы в настоящей жизни влечёт новое воздаяние в будущей, — возмездие второго порядка. В христианстве об этом нет ни слова только по одной причине: переселение душ объявлено ересью и заменено аллегорией грешника на вечной пылающей сковороде. Поповский закон одноразовой телесной жизни души настолько узок, что роль и значение кармы в жизни личности, общества и всего человечества в его рамки не умещаются, причём, извращение Божьего Закона было допущено с прямым низменным умыслом.

— Ну и что? Развитие общества всё равно идёт по спирали.

— Катится, как придётся, а не идёт. Сейчас догонишь. Искажение кармического закона, который, собственно, заставляет каждого облекаться в новое тело и мучительно рассчитываться за грехи, влечёт следствие и для неверующих, — они тоже убеждаются, что им незачем возвращаться в бренный мир. Отсюда развитие по спирали идёт вслепую, через хаос и скорби, которые можно избежать. Понятие исторической спирали так же бесконечно, как действие закона кармы во времени и пространстве. Поп не любит слово «карма», потому что она неумолимо «заталкивает» душу в новое тело, определяет перипетии судьбы, а поп вынужден объяснять «неудачную судьбу» «от фонаря», чтобы не проговориться о переселении душ.

— От какого фонаря?

— Жизненные передряги объясняются неисповедимостью причин обретения тех или иных судеб и тел. Это нельзя отнести к верообразующему постулату, это фуфло, от которого следует отказаться немедленно. От того же «фонаря» разрушили один строй, затем другой, уничтожили Церковь, потом возродили, поставили памятники и снесли. Каждый промежуточный виток исторического развития выражает следствие ошибок прошлого витка и причину ошибок будущего. Мы не только переносим карму из одного тела в другое и страдаем от заслуженных испытаний вопреки лживому поповскому догмату, отрицающему закон нравственной эволюции души, — мы тем самым создаём рукотворный хаос в физическом мире, не сознавая его источника, следствий и причин. Поп доволен незыблемой «исконностью» аксиомы одноразового одухотворения тел, а «всенародные лидеры» тем, что она позволяет отчебучить всякую хрень и быть безответственными, оставив большинство в дураках.

— Допустим, ты прав, но спираль остается спиралью.

— Значит, ещё не догнала. Берём последнее российское столетие, потому что, чем дальше в лес, тем страшней. Вместо того, чтобы отработать «карму дореволюционного капитализма» и устранить революционные предпосылки, в 17-ом году разрушили государственный строй, умертвили свыше четырёх десятков миллионов «бывших людей» и новыми злодеяниями породили «карму социализма». Затем, не отработав её, вторично разрушили строй, и цинизмом, насилием и грабежом породили «карму постсоветского капитализма», но это не всё. Ельциноиды создали условия самовоспроизводства отрицательной кармы, и кармическому возмездию будут подвергаться грядущие поколения людей. Что отнести к «продвинутым» виткам спирали? Социализм, который нельзя было построить принудительно, исходя из непонятой духовной природы людей? А может быть, уничтожение и отсроченное возрождение капитализма, который культивирует личный интерес к прибыли и низменные инстинкты, исходя из той же непонятой духовной природы? Конца этому «одноразовому идиотизму» нет ни в личной, ни в общественной жизни. Активы страны выведены за рубеж и принадлежат иностранцам, а кремлёвские бараны крутят рекламу о том, что нефть и газ — народное достояние. Или, по-твоему, всё это не относится к виткам спирали развития общества?

— Относится. Они же провозглашали необходимость его совершенствования и снова рушили всё.

— А я уж думал, что разучился объяснять. Мы пришли в этот мир, чтобы отдать прошлые кармические долги и не наделать будущих, потому что были в нём раньше, и вернёмся опять. По сути, принцип развития общества по спирали относится к умственному и нравственному прогрессу, прогресс — к Закону Реинкарнации и Предназначению души, а они извращены и спрятаны церковниками. Это основная причина, почему после 17-го они не смогли избегнуть плачевной участи, а после 91-го развалился социализм. Нравственный закон таков, что карма будет подвергать нас невыносимым страданиям во всех телах, которые будет одухотворять наша душа. Это относится и к власть предержащим. Если бы в 90-е годы высшее руководство понимало Закон Природы, оно не посмело бы заявить, что предлагаемые реформы требуют пожертвовать жизнями миллионов людей, и нашло гуманный выход, который напрашивается теперь. Смирение перед законами кармы и перевоплощения душ — это и есть подлинное христианское смирение. Римские христопродавцы подменили верообразующие постулаты, потому что таким смирением невозможно злоупотреблять.

— На что это больше похоже — на открытие или изобретение?

— Насмешила. Нельзя открыть то, что знали и спрятали, и изобрести то, что создал Творец. И какая тебе разница, если академики соображают в пружинах нравственного прогресса не больше школьников? Ни один король не посмеет задрать штаны и перелезть через забор поповской монополии, а не то, что простолюдин, затрепетавший от бейджика с надписью «Святой Отец». Однако вознесённые святые с бейджиками в очереди за сардельками не стоят, потому что они столько раз ходили по Земле, что их на ней уже нет.

— Слушай, где ты всего этого набрался?

— В розовом детстве. Организовал кружок одного революционера и читал с фонариком под одеялом, чтобы не пресекли мой порыв. Вскоре меня осенило, что паровоз истории пустят под откос не революционеры-народовольцы, собиравшие на кухнях бомбы, а пара-тройка постулатов римо-поповского учения, иначе бы, ходьба паралитиков не напоминала историческую поступь поводырей. Доктрина церковников состряпана идеально, хотя, как историк, я обратил внимание на ряд нестыковок. Константину Великому удалось отыскать золотую середину, оставить шлейф славы и продлить римское разводилово на века. Мошенничество христопродавцев пришлось по вкусу клерикалам, то есть «власти от Бога», поэтому общество еле-еле «отмазалось» от них конституционной нормой об отделении чиновника от попа. Всё, что я говорил тебе, — правда, кроме того, что я читал с фонариком книжки. Любой человек придёт к тем же выводам, если без посторонней помощи ответит на вопрос, один или не один раз приходит на землю наша душа. Потом возникнут два вопроса: зачем она возвращается и почему? Оказалось, что официальных ответов на них нет, и я ответил тебе, как смог.

— Алекс.

— Да?

— Я бы ответить не смогла.

— А ты не пыталась. Утешься, теперь ты знаешь больше меня, обо всём и сразу. Мы отвлеклись от событий пятивековой давности.

— Вот, посмотри на это, — Хельга подала мне несколько листков, отпечатанных на компьютере на немецком. Первой была таблица с немецкими именами, переведёнными на русский язык:

DER STAMMBAUM RADEN².

В этот момент мы проходили мимо общественного туалета на Герренштрассе. Присесть было негде, нам пришлось остановиться, и я с изумлением увидел имена людей, живших в одно время с теми, кого я искал.

— Что это? — в лёгком замешательстве от прочитанного спросил я.

— Наиболее интересная часть родового дерева Раденов. Я распечатала её в виде таблицы. Что скажешь?

— А? XV, XVI века… офигеть… рассказывай.

— Посмотри в таблицу. Известные нам Федерика Коддль и её муж Якоб Брутвельдт, предок Отто, вывели через род Раденов к Клариссе Бельдербуш, первой владелице перстня. В XV веке тут, недалеко, в замке Раден, который есть во всех туристических проспектах, жили два брата: Эберхард Раден, — он под цифрой I, и Герлах Раден, — под цифрой II. Видишь, кто были их дети и внуки?

— Кто?..

Я посмотрел внимательнее: вот Коддль, мой враг по прошлой жизни, вот я, Густав, правда, почему-то под фамилией Берлиц, а вот моя Флора Раден, с которой мы погибли в один день. Оказывается, её отца звали Вольфганг. По данным гипноза, Тидо написал в записке, что князь Раден убит людьми Коддля, а по данным спиритического сеанса Эмилии Буати, — Коддль предал отца Флоры. Родственничек, блин. Охренеть и не встать! Нашлись даже брат Флоры — Альфред, за которого она боялась, когда мы покидали замок перед смертью, и её мать, — моя тёща Кларисса. Вам достаточно совпадений? Да от них сбрендишь! Представляете?! Наверное, ни черта. Как ни крутись, всё равно — на Землю, «вертаться взад», мордой всего лица… Всё это пронеслось в голове за секунды.

— У Эберхарда Радена и Розы Блум был сын Конрад, который женился на Гизеле Коддль. От этого брака родился Дитрих, у которого был сводный брат Карл Коддль, — родной сын Гизелы, он же приёмный сын Конрада Радена, который вскоре умер или погиб. Карл Коддль получил титул князя от родного отца Бруно Коддля, погибшего после рождения Карла. Карл упоминается в хрониках, как человек с большими организаторскими способностями и хофмайер замка Эльзы.

Ну, большими организаторским способностями блещут все российские олигархи, даже те, кто до миллиарда не дотянул. Поэтому Карл Коддль перевоплотился в олигарха Кулешова, а я вожу свой портфель в маршрутках и электричках.

— Э-э… здесь написано, что Коддль был приёмным сыном Конрада Радена… вошёл в семью…

— Я привела не всех членов рода — это десятки, сотни фамилий, а выбрала тех, кто больше нас интересует. Что тебя смутило?

Так вот почему в состоянии гипноза я воспринимал Карла Коддля, — ещё один клистир ему через кларнет, «старшим сыном двоюродного брата фон Радена», — он был приёмным…

— А хофмайер — это кто?

— Ну, вроде лица, служившего управляющим недвижимым имуществом у дворянина.

— Не мелко для Коддля, — он же князь?

— Нет, это же имперский замок. Я нашла сведения, что он занимался внутренней и внешней охраной замка, ему подчинялись вся охрана и гарнизон. Помнишь, я говорила, что Коддль был убит Тидо-Ловким, который служил оруженосцем у Густава-Справедливого?

— Помню, ну и что?

Нет, вы только поглядите — несколько столетий назад три человека ушли на тот свет в один год, благодаря четвёртому, который отправился вслед за ними, и о существовании всех четверых я знал ещё в Москве!

— Да то, что Густав-Справедливый — это и есть Густав Берлиц, которого я нашла. В те времена прозвища просто так не давали, их надо было заслужить.

— А может, у него другая фамилия?

— Как это?

— Ну, по матери, например, или какая-нибудь двойная.

— Двойные имена и фамилии не были редкостью, и дворянин мог называть себя по фамилиям обоих родителей. Посмотрим, когда найдём его мать. Нет, он чистый Берлиц из линии Золотого Льва. Я даже видела старинную литографию — он на ней со своей женой Флорой. Литография находится в хранилище, я нашла изображение в компьютере.

— Сделай, пожалуйста, копию, если можно. Интересно.

— Постараюсь.

— Красивая парочка?

— Да ничего. В современные костюмы наряди, от современников не отличишь.

Прикольно, — подумал я, — взглянуть на фотку своего предка по Духу. Оказывается, Густав был пройдохой и «обманул» Игоря Львовича: назвался другой фамилией и скрыл свою — Берлиц. Я же точно помню, как «отрекомендовался» в состоянии транса, отвечая на вопросы доктора: «Я — граф Густав фон Рот, сын князя; моя жена — Флора фон Рот, урождённая Раден». Мешанина какая-то. Неужели, я действительно был одновременно предком и потомком настоящего и единственного владельца замка из линии Золотого Льва?

— У Густава и Флоры указан один год смерти — 1536. Ты говорила, что тайный рыцарский орден прекратил своё существование в то же время. Здесь должна быть какая-то связь. Кем мог быть Густав в этом возрасте? Кстати, мы с ним ровесники.

— По тем временам это солидный возраст. Продолжительность жизни была 45-50 лет. Была высокая детская смертность и смертность при родах. В среднем женщина рожала 4-5 раз, но выживали 2-3 ребёнка. Много умирало от эпидемий, в XV веке от чумы вымерло треть Европы, и это сильно затронуло Германию. Густав мог носить самый высокий титул, как в военной иерархии, так и на государственной службе, что было менее престижно.

— Ну вот, а у меня никаких титулов, и ношу я только портфель. Значит, он был «фоном»? Что это означало?

— Кем он был, я пока не знаю, но Густавом фон Берлицем себя называл. С середины XV века, когда прошла чёрная чума, унесшая от трети до половины немцев, партикль «фон» ставился перед фамилией при возведении в дворянский ранг. Если дворянская семья сохраняла титул, но меняла поместье, то партикль «фон» менялся на «цу». Но оказывается, «фон» обозначал не только дворянское происхождение. В северных землях «фон» означал «из», то есть указывал на место рождения или проживания. У простых людей эта частица не ставилась, например, — «фрау Вансенстайн, Верена».

— Как — то неоднозначно.

— Дворянство без этого партикля не обходилось. В устной речи дворянские имена произносились «фрау фон Вансенстайн» или «Верена фон Вансенстайн», а в церковных книгах или родословных книгах записывались так: «Вансенстайн, Верена фон», то есть партикль проставлялся после имени. А теперь я расскажу тебе самое главное, что удалось выяснить. Ты слышал о том, что ещё король Карл IV передал замок Эльзы в территориальную зависимость трирскому архиепископству и подтвердил это, став императором?

— Да, рассказывали на экскурсии. Замок окружали владения архиепископства, и, в конце концов, рыцари задумали выйти из «оперативного подчинения» Трира, чтобы не платить налоги, — как всегда, дело было в деньгах.

— Да, но Коддль стремился к тому же, учёл прежний опыт и пошёл своим путём. Ему не хотелось быть вассалом далёкого императора только потому, что замок имел стратегическое положение и контролировал торговые пути. Он пытался тайно узурпировать власть в замке, отодвинуть конкурентов и метил в курфюрсты, чтобы вести свою политику и распоряжаться казной. Коллеги рассказали мне, что наибольшим влиянием в замке тогда пользовался герцог Корнелиус фон Роттердорф, известный своими связями с трирскими князьями и архиепископом. По положению герцог стоит ниже эрцгерцога, курфюрста и короля, относится к высшей титулованной аристократии и исполняет роль управляющего и предводителя дворянства в своей местности, поэтому Коддль намеревался устранить в первую очередь его.

— Эка невидаль.

О том, что олигарх Кулешов, он же Карл Коддль, плёл интриги против императора Карла V и герцога, я сам рассказывал Игорю Львовичу ещё в Москве, во время гипнотического транса. И теперь я с нетерпением ждал, назовёт ли Хельга Густава-Справедливого, как главного врага Коддля, который в очередном воплощении расстарался меня достать.

— В те времена за рыцарский суверенитет боролись все дворяне. Обычно рыцари соседних замков собирались на совет, чтобы договориться, чей замок или землю захватить; противостояние между политическими группировками никогда не прекращалось. Враждующие стороны посылали друг к другу своих шпионов, которых ловили и бросали в ямы с крысами. Вооружённые конфликты случались постоянно, но Коддль шёл вразрез с имперскими интересами, интересами рода Эльзенов и организовал тайное братство для своих тёмных дел. За спиной стареющего герцога плелись смертельные интриги, и в один момент кончилось всё.

— Убийством Коддля?

— Да.

Ага, кончилось, держите шире карман, граждане двух стран. В той жизни, может, и кончилось, а в этой снова началось, потому что Коддль изменил фамилию, поменял тело и сохранил своё амплуа. И в том, что человечеству достались «одноразовые», «нереинкарнирующие» попы, оно может винить только себя. Паства слишком боялась «наместников» со спичками, сжигающих души еретиков на площадях.

— Как это случилось?

— Я пока не дошла до источников о деятельности тайного ордена, но установила, кто был оруженосцем Густава-Справедливого. Фамилия этого Тидо — Фогель, и, скорее, он из крепостных. Его фамилия в переводе с немецкого значит «птица». Он был настолько ловок, что мог вскарабкаться по отвесной стене, и его прозвали Ловкачом. Вас водили на экскурсию в спальню? Это та самая спальня, где он заколол Карла Коддля.

— Видел — один нужник чего стоит, — если бы он был размером с казарменный, в нём могло бы проводить заседания Политбюро ЦК КПСС. Правда, рядом был кабинет, но посмотреть на масляные лампы и гусиные перья нам не дали. Зато в туалет я украдкой заглянул, как какой-то маленький вассал. Они что там, на этой койке с балдахином по очереди спали?

— Почему по очереди?

— Ну, в Версале на одной койке сделали девятнадцать наследников, и ничего, выдержала. А койку передавали по наследству, чтобы сохранить правящую династию у руля, чего можно добиться одним способом, — затягивать разработку основ избирательного права и учреждение избирательной комиссии. С точки зрения лживого церковного закона, королевская власть — подарок судьбы и пожизненная привилегия, а с позиции реинкарнации, — наказание и громадная ответственность перед Небесами и людьми, но поповщина скрывала именно данное обстоятельство. Существенно?

— Безусловно.

— Когда зажравшаяся династия поставляет одноразовых монархов, помазанных Церковью на вечное одноразовое правление, ни одному «независимому кандидату» из народа на трон не проскочить, но главное — они принимают народ за личную собственность, иначе бы, не издавали высочайшие повеления о рабстве и крепостничестве. Кто виноват? Поп. Его сфальсифицированный верообразующий закон. Между тем, Политбюро ЦК КПСС со своей не менее ублюдочной «всесильной» и «верной» «одноразовой» идеологией будет покруче династии королей.

— Европейские династии правили столетиями, королевские дома существуют до сих пор.

— Да, и поповщина веками «плохо не понимала», что выдача ею бессрочного «семейного подряда» за «власть от Бога», после внедрения постулата одноразовой земной жизни души автоматически накладывала на неё ответственность за революции, их кровь и отделение её от людей вопреки «христианскому смирению» перед ней самой. Для монархов и церковников это имело серьёзные последствия — клерикализм был разрушен. Фактически, за отлучением власти церковников, то есть их местечковой власти, вооружённой самопальной доктриной и примазавшейся к власти Всевышнего, от светской власти, стоят вещи, о которых даже сегодня стесняются говорить.

— Какие вещи?

–Злоупотребления религиозно-светской мафии, разгул тайных обществ, влияющих на внутреннюю и внешнюю политику, и последствия внедрения антихристианского верообразующего закона в государственную и общественную жизнь. Тут приходится выбирать: или академики до этого не могут додуматься, или считают это несущественным, или со времён распятия Христа «ещё не всё спокойно в мире», чтобы вслух об этом сказать. Ты же понимаешь, что чехарда с религией, атеизмом и общественно-экономическими формациями под носом миллионов людей не случайна, и сама по себе указывает на злой умысел либо тупость элит. Или мы должны верить, что академик с шестью «верхними» дипломами не способен уразуметь, что все социальные катаклизмы крутятся вокруг парочки дебильных «одноразовых», исключающих друг друга законов и парадигм? На кой хрен нам такие светочи, которые не могут озвучить причину, почему вкусно ест и сладко пьёт лишь так называемая элита?

— Да уж, всё сводится к учению об одноразовой телесной жизни души и учению о бездушном теле.

— У антитез вечной преисподней и первичности материи общий диагноз — «крупно заврались». У нас это не понято до сих пор. После 17-го, — потому что учение материалистов о бездушном теле было непререкаемым под угрозой скорой расправы, а после 91-го, — потому что было некогда, так как верхушка занималась разбазариванием страны и отрицанием «доминирующих идеологем». Доминировало воровство, реинкарнации никто не боялся, поскольку Церковь вновь приступила к проповедям об одноразовой земной жизни души. Закон реинкарнации объяснял, почему и зачем народам даются одноразовые правящие ублюдки, а церковный закон делал из них «власть от Бога» и скрывал истоки зла, — взять, к примеру, тех же немытых-нечёсаных средневековых королей. Хитрож…м толоконным лбам было плевать, сколько веков прошло от распятия Христа — 15 или 19, потому что беспрекословное поведение Божьего раба определялось не кармой цикла рождений и смертей, а политикой клерикалов, указаниями попа. При этом те, кого они дурачили большую часть христовой эпохи, считались воцерковлёнными, братьями во Христе. Нюансы слишком тонки, чтобы ущучить эту хрень.

— Меня тоже это удивляет. Простой народ считал королей чудотворцами и чуть ли не святыми.

— Преклонение перед барином, раболепие, холуйщина пережили века, и всё потому, что закон реинкарнации был подменён на церковное фуфло. О том, насколько это фуфло осточертело, можно судить по его насильственной замене на «учение для даунов» — материализм. За это Ленина называют гением и сегодня.

— Ты хочешь дослушать историю в спальне?

— Конечно, Хельга. Извини, что перебил.

— На этой кровати спал герцог Корнелиус фон Роттердорф, старейший родоначальник линии Серебряного Льва.

Да, это он, безымянный персонаж из моего гипнотического транса, — машинально отметил я.

— Когда было совершено убийство?

— 18 июня 1536 года.

Через два дня после смерти Густава и Флоры, — подумал я про себя.

— Откуда такая «немецкая» точность?

— Я нашла донесение начальника охраны замка Венцеля Шрага, которого подняли по тревоге, и кое-какие документы. Поздним вечером Фогель выследил Коддля, и когда тот проник в спальню, зашёл следом и вонзил кинжал в сердце, даже не пытаясь бежать. Герцог проснулся, когда всё было кончено. Шраг предполагал, что целью проникновения Коддля в спальню могло быть не убийство герцога, а кража документов из его кабинета. Когда Фогеля уводили, он обернулся на труп и прокричал: «Это тебе за Густава и Флору, мерзавец»!

— Что с ним было потом?

Мы с Флорой, наши тела, в это время ещё лежали на дне реки Эльзенбах, — мрачно подумал я. — А спустя века я нацарапал стишок о разговоре двух утонувших влюблённых, и в этот «бред» не поверят никогда, потому что хитрые прохиндеи в рясах столкнули историю в кювет незаметно для всех.

— Не знаю. Его могли отвести в пыточный застенок и казнить, — он же поднял руку на фюрста.

— Значит, это был мотив мести… Густав-Справедливый уже не мог дать показаний в защиту оруженосца. Известно что-нибудь о Тидо, кроме того, кому он служил?

Уж своего верного Тидо я не забуду, хотя и не видел в трансе его лица. Об отношениях Густава и Тидо можно было сделать вывод по той записке, которую во время сеанса у доктора я прочёл.

— Да, он был молочным братом своего господина, у них была одна кормилица. Мальчики воспитывались вместе и были друзьями. Скорее всего, Тидо был сыном крепостной, — той кормилицы, и бастардом, незаконнорожденным от какого-нибудь представителя рода Эльзенов.

— Это что, было в порядке вещей?

— Бастардов звали ублюдками, официально их считали детьми, например, конюха и кухарки. Жёны знали о внебрачных детях своих титулованных супругов и ненавидели кухарок. Известен случай, когда один герцог подарил четырём внебрачным сыновьям титулы герцогов.

— Повезло. Титул даёт бабло, бабло — титул. Толоконные лбы считают необязательным объяснять, почему у одних есть титулы и бабло, а у других — ни хрена, потому что их лживый постулат вообще избавляет их от необходимости что-то кому-то объяснять, кроме одноразового христианского смирения и вечной раскалённой сковородки. История их сурово наказала, но вразумить не смогла. По их вине причины революций, вечной вражды богатых и бедных остались для Человечества неразгаданными.

— Ты хорошо объяснил мне, что наказание бедностью и богатством является тяжёлым испытанием.

— А власть, подневольный труд, любовь, наконец? Ведь искажено и оболгано всё, что можно. Поп отрицает, что очередная жизнь Божьего раба была спланирована им до своего рождения, однако отрицаемое является решающим фактором выбора человеком нравственного пути, и потому Церковь сама себя вынудила трусливо скрывать своё предпочтение антихристианского закона первозданному. Потому-то клирики так поднаторели в уклонении от неприятных вопросов и легко прикидываются невеждами. Твой пример с герцогами-бастардами — исключение. Как было на самом деле?

— Иногда незаконнорожденных отдавали в монастырь, где они могли дослужиться до священника и епископа. Права наследования они не имели. Кухаркин сын мог стать егерем и отвечать за состояние диких зверей, лошадей или псарни. В замках обычно работали от рассвета до заката, поэтому дело находилось всем. Я постараюсь разыскать сведения о Тидо, — не мог же он не оставить никаких объяснений и следов в летописях. Всё зависит от времени, потраченного на поиски.

— Мне кажется, надо более детально посмотреть на связь Раденов с Берлицами, тем более, что Флора вышла замуж за представителя их рода.

— Можно попытаться отыскать Агнес Берлиц среди потомков этой ветви, ведь она тоже из линии Золотого Льва.

— Правильно. И ещё надо до конца разобраться в заговоре. Я думаю, что среди уже известных нам людей найдутся участники тех событий.

Не сговариваясь, мы повернули в сторону отеля, до которого оставалась сотня шагов.

— Как ты смотришь на ресторан? Я присмотрел один — «Ландхауз Леффель», тихий, спокойный, опять же с музыкой. Не знаю ваших порядков, но если согласишься, закажу столик. Ближайшая суббота подойдёт?

Хельга медлила с ответом.

— Может, ты голодаешь?

— Нет, голодает Линда. Когда она садится в «вольво», он под ней проседает. Ты поэтому улыбнулся?

— На гламурном русском «голодать» означает перестать ходить в ресторан, то есть заказывать продукты на дом и не стоять с народом в очередях.

— Только я не знаю, что надеть… Почему ты опять улыбнулся?

— Потому что мир не меняется, такова скорость изменения параметров оболганной души. Больше двух тысяч лет назад египетские женщины писали на папирусе, что им тоже нечего надеть. Ну что, договорились?

— С тобой хоть куда, Алекс.

— Я очень рад. У-у, да ты замёрзла совсем…

Примечания

1

Guten Abend — Добрый вечер. (нем.).

2

Родовое дерево Раден (нем.).