Так бывает. Юмористическая проза

Александр Владимирович Ковалев

Особенность этой книги в том, что написанная с юмором, она глубоко реалистичная. Это рассказы об уникальных ситуациях, которые возникали в недавнее время с совершенно конкретными людьми. Ни один сюжет книги не выдуман! Да такое и невозможно придумать. Жизнь куда богаче воображения любого из фантазёров. Даже совершенно незначительные факты повседневной жизни героев в изложении автора превращаются в юмористические.

СПЕЦМАГАЗИН

Спецмагазин строителей располагался на первом этаже пя-тиэтажки в однокомнатной квартире. Из кухни я сделал склад. Построил там стеллажи из половой доски до самого потолка. В самой комнате соорудил нечто похожее на прилавок. Он делил комнату пополам. За прилавком стояла продавщица. Перед прилавком толкались приехавшие с трассы и имевшие разнарядку от начальства на приобретение товаров и другие блатные из местных. Посторонних в магазин не пускали. Объявлений с режимом работы на нем не было.

Работал магазин по принципу: будешь хорошо вести себя, тебе разрешат купить ковер, дубленку, аппаратуру, норковую шапку, женские сапоги, польскую косметику, джинсы, хрусталь, чешскую бижутерию, растворимый кофе, тушенку, мясо, водку, благородное вино, американские сигареты и другой товар, от вида которого во времена развитого социализма у людей мутилось сознание. Все импортное, лучшего качества, но самое желанное было китайским! Зонтики, махровые цветные полотенца, термосы, фонарики, чай, свитера и другой трикотаж.

Поистине главным сверх дефицитом была импортная туалетная бумага. Многие видели ее первый раз в жизни. Ни у кого даже мысли не возникало использовать ее по назначению. Для этой цели хватало периодики. Она использовалась, исключительно, для подтирания прямо противоположного места, а именно как салфетка и только за праздничным столом. Некоторые и вовсе хранили ее для подрастающих детей, чтобы преподнести в качестве свадебного подарка.

Как его не грабанули? Впрочем, охранная сигнализация была. Продавщица была классической внешности торговки тех времен. Мордатая, толстая, коротконогая хамка Лизка, неопределенного возраста. Мне она казалась теткой, а лет ей было от силы тридцать, но с таким цветом лица! Далеко не персик. Воровка еще та! Как она оказалась в таком злачном месте? Кто ее протежировал? Как можно козла заставлять сторожить капусту? Можно было только догадываться, каким образом или каким местом она сделала такую «головокружительную» карьеру.

Магазин был перегружен дефицитом. Люди мечтали попасть в него если не купить что-то, то хотя бы полюбоваться и пооб-лизываться. Своего рода «Березка» местного разлива.

Как ни странно, я был единственным, кто остался равнодушным к этому ассортименту. Мало того, что мне ничего не полагалось из-за моей второстепенной роли на стройке, так и денег у меня не было, чтобы это покупать. Но мою роль в обеспечении функционирования этого магазина трудно было переоценить.

Я встречал самолеты, которые с материка везли эти самые то-вары. Организовывал их разгрузку, доставку и много другое.

Продукты я переправлял на трассу для организации дополни-тельного питания работяг.

Негласно магазином командовала жена начальника. А как иначе?

Продавщица меня не любила. Честный сильно, ничего не просит, в глазки не заглядывает. «Прикидывается», — думала она.

Честных она не встречала на всем своем тернистом пути к карье-ре продавщицы спецмагазина. Терпела меня, как могла. Ведь без меня она, как без рук.

Я ее тоже не жаловал. Ненавидел торгашей и таксистов по определению, но тоже терпел, как мог. Своего рода единство и борьба противоположностей.

Я жил в том же подъезде, в котором располагался и магазин, но выше этажом. Рано утром меня будит стук в дверь.

— Караул! Магазин заливает! — Спокойно! Без паники!

Выбегаю на лестницу в чем мать родила: в трусах и в майке. Спох-ватившись, возвращаюсь назад, одеваю брюки. Лизку колотит.

Забегаем в магазин. С потолка склада, точнее кухни, хлещет вода на мешки с сахаром, мукой, крупами, сухарями, бубликами. Заливает картонную тару с печеньем, киселем, вафлями и др.

Скоро дойдет очередь до упаковок сигарет, чая и тряпья. Времени на размышление — секунды. Принимаю решение перетаскивать мешки и другой харч в соседнюю комнату, т.е. в сам магазин.

Даю команду:

— Беги на улицу, хватай пару мужиков, тащи их сюда. Пусть таскают мешки.

Сам бегу на второй этаж, стучу в дверь квартиры на втором этаже. Тишина. Никого нет. Это уже хуже. Что делать? Ломать дверь? Снизу вопль:

— Еще сильнее хлестанула! Где ты?

Вода уже просочилась и стала капать в той комнате, в которую по моей команде таскают мужики с улицы мешки и коробки. Еще немного, и она польется с такой же силой и там. Не на улицу же таскать добро! Растащат, не успеешь глазом моргнуть. Народ у нас честный! Одним словом: «несуны». Так их называла официальная пропаганда. Унесут все, что можно унести.

Что делать? Лизка впала в истерику:

— Дубленки замокнут! — орет она с первого этажа так, что я слышу наверху. Это вам не мешок сахара! Здесь другие деньги!

Что делать? Ну не пластырь же заводить, как подводники. Хоть задом затыкай!

Вижу, коробки с печеньем, конфетами «Мишка косолапый», вафлями, мармеладом, павидлом уже выносят из магазина на лестничную клетку.

Народ, спускающийся с верхних этажей, наблюдает этот спектакль, спотыкается о разбросанные коробки, мешки, дивится на разбросанный дефицит. Все, что вывалилось из тары, моментально исчезает в карманах, сумках, под полами одежды.

А народ все прибывает. Подтягиваются с улицы, привлеченные истошными криками и суетой. Появились и добровольные помощники, которые быстро разобрались в ситуации.

— Кто дал команду? — ору я. — Кто тут командует кроме меня? Тут уже я впал в истерику:

— Назад, мешки и все остальное — в магазин! Оказывается, команду дала Лизка.

— Назад, я сказал!

Все смотрят на меня, как на главного и последнюю надежду. — Ну! Ну!

— Давай команду ломать дверь! Потом разберемся.

— Главное перекрыть воду! — вдруг кто-то крикнул, осененный мыслью.

— Надо перекрыть стояк или весь дом.

— Где же этот спасительный, чертов стояк или кран? — Где он расположен?

— В подвале!

Я метнулся в подвал, все добровольные помощники за мной. Я уж не помню, сколько их было. Подвал с торца дома. Прибежали, на двери огромный замок.

— Чертов замок! Это сложно! Подвал закрыт. Пока сломаем замок, пока будем крутить все краны подряд… Проще прорваться в квартиру и там перекрыть воду.

Все развернулись, как один, и снова рванулись в подъезд следом за мной. Молнией взлетели на второй этаж.

Нас становилось все больше. Добровольные помощники по-полняли наши ряды. Появились и зрители, которые отличались тем, что помощники мотались следом за мной, а зрители стояли у двери магазина и ждали, что же они начнут выносить еще? Чем бы поживиться!

На их лицах я заметил злорадство. Так вам и надо! А как бы вы реагировали, когда в вашем подъезде, за закрытыми дверями день и ночь торгуют дефицитом, а вы, как люди второго сорта, толь-ко облизываетесь. Их можно было понять. Мне и самому иногда было стыдно за причастность к этому социалистическому способу распределения благ.

Общее число участников события уже достигло пятнадцати че-ловек, а может быть и больше того.

Мы снова, в который уже раз за это утро, оказались перед этой пресловутой дверью второго этажа.

Я рявкнул:

— Тихо, вы! — и припал ухом к двери. Шум и гам, доносившийся с первого этажа, не позволил мне диагностировать источник протечки. Я еще раз в исступлении забарабанил в дверь. Вдруг кто-нибудь появился, пока мы носились вокруг дома. Никого. Надежды таяли. Дверь надо ломать!

Снизу донесся очередной истеричный вопль Лизки: — Сигареты! Сигареты спасайте!

Я представил себе блоки «Марльборо», текущие в потоке воды, и содрогнулся. Жалко! Сам я курил, но только болгарские, «Шипку». На другие сигареты не хватало.

— Может, милицию позвать, прежде чем ломать? — предложил кто-то робко.

— Какая милиция?! Пока ты дозвонишься, пока они приедут… А потом, чего бы они вдруг поехали на протечку? Делать им нечего?

— Кто знает, кто тут живет? — задал я вопрос окружавшим меня. Никто ничем не мог мне помочь.

— Может, в домоуправление?

— Какое домоуправление, каждая секунда дорога!

Ну, кто даст команду ломать дверь? Кто смелый? Все взоры об-ратились на меня.

Я сдался:

— Ломай, — обратился я к здоровому мужику в майке-безрукавке на голое тело, визуально выделив его из толпы, как наиболее крепкого физически. Он сначала было метнулся к двери, но что-то его остановило в последний момент.

— Не ссы, я отвечаю! — подбодрил я его. Видимо, я был так убе-дителен, что он поверил, что за сломанную дверь отвечать не ему, а сломать так хотелось! Руки чесались! Так хотелось посмотреть, что же там внутри.

Он сделал два шага назад, больше не позволяла ширина лест-ничной клетки, и с этого короткого разбега плечом, как-то не очень уверенно пошел на дверь. Выражение на его лице было таким, что никто не сомневался в успехе благородного дела по взламыванию двери чужой квартиры.

Толи от недостатка разбега, толи от недостатка массы его тела, (большей массой не обладал никто из всех участников события) он как-то неловко налетел на дверь одновременно и плечом, и коленом. Дверь отозвалась глухим звуком, но устояла.

Тут я не выдержал: — Отойди на…!

Без всякого разбега, размахнувшись ногой, я впечатал правой ступней 45 размера ноги прямо в район замочной скважины двери и чуть было не рухнул внутрь квартиры по инерции, вслед за распахнувшейся со страшным грохотом дверью. Периферийным зрением я успел заметить, как вылетевший из двери замок поскакал, словно теннисный мячик, по коридору к кухонному окну и затих там под каким-то шкафчиком.

Все, не сговариваясь, обгоняя меня, ломанулись внутрь квартиры на кухню, следом за улетевшим замком.

То, что мы увидели, повергло нас в шок! С потолка кухни ручьем текла вода!!!

— Мать честная! Не ту дверь выломали! — произнес кто-то в наступившей тишине.

И только в этот момент я вспомнил, что в подъезде 5 этажей! Мне захотелось проснуться. Нет! Не может быть! Как я мог не подумать об этом? Идиот! А помощники тоже хороши. Хоть бы кто сообразил. Пытался я оправдаться перед сами собой.

Наверняка, на третьем этаже спокойно спит какой-то паразит, забывший закрыть кран, даже не предполагая, какие события происходят этажом ниже.

Ну, сейчас я ему покажу кузькину мать! Я рванулся на третий этаж. Вся толпа последовала за мной. Кому-то даже удалось меня обогнать. Пока трое молотили кулаками в дверь квартиры третье-го этажа, четвертый звонком, как морзянкой, отбивал SОS.

К моему ужасу, а может быть к счастью, этого мужика тоже не было дома. Мы бы его разорвали на части. Квартира была пуста!

Интуитивно я чувствовал, что на первом этаже уже началась истерика. Харч не успевали перекладывать с места на место. В мое отсутствие, без лидера, там уже царил хаос. Кто, что носил и куда, невозможно было понять!

Лизка, как опытная воровка, первая поняла: магазин просто грабили! Раскисшие картонные коробки не выдерживали переноски. Днища их разваливались на глазах. Под ноги сыпалось печенье «Крокет», вафли «Артек», конфеты «Красная шапочка». Высыпавшаяся мука, замешенная ногами суетящихся людей, превратилась в тесто. Сахара было так много, что он не успевал таять.

— Водка! Где водка? Убью! — Лизка уже ничего не спасала. Она с матом и руганью гнала всех подряд прочь из магазина.

Те, кто уже сделали по одной ходке, успели вернуться назад в надежде поживиться еще. Но тут в эпицентре событий снова появился я, взявший себя в руки после первой неудачи со взломом квартиры на втором этаже.

Никогда еще Лизка так не радовалась моему появлению. Она наконец-то поняла, что без меня ей не взять ситуацию под контроль.

Я схватил первого попавшегося мне навстречу мужика и резко распахнул его пиджак. Второму, пробегавшему мимо меня, успел поставить подножку. Он загремел со всего размаха в образовавшееся месиво на полу, но не обиделся, а быстро вскочил на карачки и продолжил свой побег. Из-за пазухи у него вывалился кусок мяса, блок сигарет.

Упаковку туалетной бумаги мне удалось отобрать у мужика, которого я крепко держал за грудки.

— Сука! Я этой бумагой заткну тебе одно место наглухо!

От этого вопля мужик, растаскивая тесто по всему подъезду, бросился бежать, держась за указанное Лизкой место. Поверил! И правильно сделал — она могла бутылкой огреть любого и ей ничего бы за это не было. Близость к дефициту делала ее непод-судной.

Конец ознакомительного фрагмента.