Средиземноморская одиссея капитана Развозова

Александр Витальевич Лоза, 2023

Книга посвящена героям русского военного парусного флота, отстаивавшим интересы России в русско-турецких войнах конца XVIII начала XIX веков в Средиземном море. Среди них капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов, капитан фрегата «Венус». Это было время расцвета русского военного парусного флота, когда Андреевский флаг развевался во многих морях, когда Архипелагская губерния в Эгейском и Ионическая губерния в Ионическом морях были явью, когда наши корабли и корабли греков-повстанцев громили и топили турецкие суда. Это было время русских каперов, имевших патенты, выданные графом Орловым, князем Потемкиным, адмиралами Ушаковым и Сенявиным на уничтожение вражеских судов…

Историческая справка

Ионические острова были заселены греками в глубокой древности. За многие века их захватывали и турки, и итальянцы. В течение трех столетий острова удерживались Венецианской республикой, затем попали под французскую оккупацию.

К группе Ионических островов относятся крупные острова: Корфу (в древности Керкира), Паксос, Левкада (Санта-Мавра, в древности Леука), Феаки (в древности Итака), Закинф (Занте), Кефалиния, Китира (Цериго) и девятнадцать более мелких островов. Из этих островов Корфу имел наибольшее значение и издревле считался ключом к Адриатическому морю и воротами на Балканский полуостров. Климат в этих местах весьма мягкий. Хотя почва и плодородна, острова, покрытые известковыми горами безлесны, в связи с недостатком воды.

Ионическая Республика, или, как ее называли в народе, «Республика Семи Островов», была создана в 1800 году, после изгнания французов адмиралом Ф. Ф. Ушаковым, когда была подписана русско-турецкая конвенция об образовании Ионической Республики под номинальным протекторатом Турции. Россия приняла покровительство над новой республикой и гарантировала целостность ее владений и сохранность конституции.

Российская империя была обеспокоена французской экспансией в Европе. Не ограничиваясь захватом итальянских территорий и острова Мальты, французы предприняли поход в Египет, пытались распространить свое владычество и на Ионические острова.

В связи с этим, императора Александра I волновало будущее Ионической Республики, после ухода от Корфу в 1800 году главных военно-морских сил адмирала Ф. Ф. Ушакова.

В 1804 году Александр I принял решение отправить на Корфу отряд кораблей под командованием капитан-командора А. С. Грейга. В императорском рескрипте от 2 октября 1804 года говорилось:

«Предмет пребывания в Корфу сей дивизии состоит в том, чтобы по всей возможности содействовать к безопасности и благу жителей республики Семи Соединенных Островов».

(РГА ВМФ Ф. 166. Оп. 1. Д. 545. Л. 61)

В октябре 1804 года отряд А. С. Грейга в составе кораблей «Ретвизан» — командир капитан-лейтенант Ф. Селиванов, «Святая Елена» — командир капитан I ранга И. Быченский и двух фрегатов: «Венус» — командир капитан I ранга Р. Эльфинстон и «Автроил» — командир капитан-лейтенант Н. Баскаков вышел из Кронштадта. Вместе с ними шли на Корфу для выполнения судоремонтных работ корабельный мастер И. Разумов, плотники, десятники, столяры, кузнецы, мачтовые и другие мастера.

11 января 1805 года отряд А. С. Грейга благополучно прибыл на Корфу. Его прибытие упрочило господство русских в этом регионе. Вот как писал об этом историк флота лейтенант Н. Каллисов: «В республике Семи Островов снова водворилась, таким образом, русская сила, и наше господство было теперь безраздельным: ни турецкого флота, ни турецких сухопутных сил на островах не было».

30 марта 1805 года Россия заключила с Англией союзный договор, к которому присоединились Швеция, Дания, Австрия и Королевство обеих Сицилий, в связи с возникшей серьезной угрозой французского проникновения на Балканский полуостров и в Средиземноморье, в район проливов Босфор и Дарданеллы. Император Александр I приказал в подкрепление отряду А. С. Грейга отправить на Корфу дополнительную эскадру под началом вице-адмирала Д. Н. Сенявина.

Когда в сентябре 1805 года эскадра вице-адмирала Сенявина покинула родные берега, сам Дмитрий Николаевич, конечно, не предполагал, что экспедиция эта станет главным делом его жизни и выдвинет в число величайших флотоводцев России.

Командир фрегата «Кильдюин» капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов знал, что впервые российские военные корабли в составе Первой Архипелагской эскадры пришли в Средиземное море тридцать пять лет назад в 1770 году, что в знаменитом Чесменском сражении они наголову разгромили турецкий флот, что после этой славной победы оставались в Восточном Средиземноморье еще четыре года.

А началось все в сентябре 1768 года, когда турецкий султан, «тень Аллаха на земле» и духовный глава всех мусульман, Мустафа III под давлением Франции и при поддержке других государств, стремясь не допустить Россию к Черному морю, воспользовался незначительным пограничным инцидентом — нападением гайдамаков (малороссийских повстанцев) на турецкую деревушку Гапту в Подолии, объявил России войну, но войну не обычную, а священную — «джихад», вошедшую в историю как Русско-турецкая война 1768–1774 годов.

Екатерину II не пугало объявление Турцией войны. Она считала, что эта война даст возможность достигнуть важных для России целей. Уже весной следующего 1769 года российские войска заняли крепости Азов и Таганрог, что дало выход к устью Дона, где река впадает в Азовское море. Следом заняли Керчь, в том месте, где Азовское море соединяется с Черным, тем самым обеспечив себе выход к Черному морю. Войска генерала Румянцева заняли всю Молдавию и большую часть Валахии в верхней части Дуная.

С первого месяца войны императрица искала возможность использовать против турок свой флот. Не зря же она с самого начала правления восстанавливала его: ремонтировала старые корабли и строила новые. Екатерина желала, чтобы флот приносил пользу. На одном из заседаний Военного совета Григорий Орлов выступил с особым мнением: «Не нужно ли послать под видом вояжа в Средиземное море несколько судов, а оттуда учинить диверсию неприятелю». Екатерине эта мысль понравилась — она задумалась. План вырисовывался дерзкий — послать часть русского флота буквально на другую сторону Европейского континента, на границу с океаном. При этом эскадра должна была выйти из Балтики, пересечь Северное море, затем — Ла-Манш, пройти вдоль берегов Франции, Испании, Португалии, миновать Гибралтарский пролив и войти в западную часть Средиземного моря, достигнуть Эгейского моря, после чего ударить турок в мягкое подбрюшье — Восточное Средиземноморье, где турки уже лет триста чувствовали себя полновластными хозяевами. Грандиозная задача!

В результате Государственный Совет Российской империи принял решение направить в Средиземное море эскадру кораблей под командованием адмирала Г. А. Спиридова с целью отвлечения части сухопутных и морских сил противника с дунайского и крымского направлений и нанесения Турции удара с тыла.

В ноябре был объявлен Манифест императрицы Екатерины II «О начатии войны с Оттоманскою Портою».

Сразу же начались приготовления к переходу Первой Средиземноморской эскадры к далеким греческим берегам. Русский флот раньше не совершал таких походов. У моряков не было опыта плавания в южных морях, поэтому командиры кораблей и офицеры выматывались до предела, заготовляя провиант, принимая артиллерийские припасы, обучая новобранцев-рекрутов, руководя дополнительной обшивкой корабельных корпусов для защиты от червя-древоточца, в спешке готовясь к небывалому для российского флота морскому походу.

К лету следующего 1769 года эскадра адмирала Г. А. Спиридова в составе семи линейных кораблей, фрегата, бомбардирского корабля и вспомогательных судов, всего восемнадцать вымпелов, была готова и 18 июля начала свой путь в Средиземное море для оказания помощи балканским народам в национально-освободительной борьбе против турецкого ига. Так началась Первая Архипелагская экспедиция, как ее тогда называли «Архипелажная экспедиция».

Цель экспедиции в Архипелаг была очень точно сформулирована: «Ее Императорское Величество, желая, по возможности, усилить военные действия против турок, для скорейшего окончания войны вознамерилась послать военный флот в Архипелаг и Левант.

Цель экспедиции заключалась в том, чтоб произвести диверсию в этих местах и беспокоить турок в той части их владений, где они менее всего могли опасаться нападения, по причине затруднений, с каким должно быть сопряжено отправление вооруженной силы от самых крайних пределов Балтики в моря, столь отдаленные».

В инструкции Екатерины II адмиралу Г. Спиридову говорилось: «Поелику главная всему нашему плану цель состоит в поднятии против Турков всех подвластных им народов, первым предметом есть и всегда должны пребывать сухопутные операции графа Орлова». И далее: «Вы, пожалуйста, довезите морскую пехоту и артиллерию до места. Дальше они поднимут антитурецкий пожар и справятся сами. А ваше дело — парализовать турецкую торговлю и поломать басурманам коммуникации».

Европейские морские авторитеты с определенным скепсисом относились к этой экспедиции, указывая на неблагополучное состояние русских кораблей, на отсутствие пунктов базирования, на незнакомство офицеров эскадры с театром боевых действий и предрекали провал экспедиции.

Конечно, ведение русскими кораблями боевых действий против турецкого флота в Эгейском море в отрыве от своих баз со стороны выглядело настоящей авантюрой. Ведь если нет мест базирования кораблей, значит — нет мест для ремонта, неоткуда брать провиант, негде лечить раненых и больных. Поэтому вопрос о местах базирования наших кораблей являлся крайне важным, но для того и посылался на разведку в 1764 году в Средиземноморье фрегат «Надежда Благополучия», чтобы найти эти места и договориться с греками о стоянке наших кораблей.

Сегодня, как и двести пятьдесят лет назад, вопрос базирования соединений боевых кораблей российского ВМФ в Средиземном море стоит остро. Благодаря дипломатическим усилиям наши ракетные корабли и подводные лодки базируются в средиземноморском порту Тартус на побережье дружественной нам Сирии, борющейся с международной террористической организацией ИГИЛ. В этой борьбе решающую роль играет военная помощь нашей страны.

Императрица Екатерина II, предлагая военную помощь грекам, учитывала их ненависть к турецким поработителям и рассчитывала на греческих повстанцев, на их присоединение к России в войне с Турцией, ибо греческий народ томился под османским игом с XV века и был полон желанием поквитаться со своими угнетателями. Греки периодически восставали против османов. Были даже районы и особенно острова, которые вообще не признавали над собой власти турок.

Греческие повстанцы, действуя не только на суше, но и на море, создали на островах Эгейского моря десятки больших и малых баз, что и выяснилось в ходе разведывательного плавания фрегата «Надежда Благополучия». Поэтому шла эскадра адмирала Г. А. Спиридова в этой непростой обстановке туда, где подавляющее большинство населения составляли православные греки.

Но не только отсутствие мест базирования кораблей делали Архипелагскую экспедицию очень рискованной. Второй проблемой было состояние самого русского флота, его кораблей, знания и опыта его офицеров. Известный историк, автор «Краткой истории русского флота» генерал корпуса флотских штурманов Ф. Ф. Веселаго писал, что в 60-х годах XVIII века «построение судов, их морское и боевое вооружение… — велось и содержалось “по старине”». И далее: «В числе морских офицеров того времени было также сравнительно немного способных, сведущих практов, и остальная часть служащих представляла инертную массу держащуюся привычной рутины…

Основанием судовой дисциплины служил деспотизм командира. Продовольствие команды было возложено на командиров судов, из которых некоторые сильно злоупотребляли этим доверием, что, конечно, не оставалось без вредного влияния на дух экипажа корабля и дисциплину».

Экипажи страдали не только от дурной пищи, но и от заболеваний. Причиной этого были на тогдашних судах: «…нечистота, испорченный воздух гнилых помещений, одежда матросов, существенную часть которой составлял пропрелый от неизбежной сырости полушубок, затем испорченная вода и дурная провизия». «Провизию на судах продолжали доставлять в рогожных кулях, гниющих от сырости и портящих находящуюся в них провизию. Солонина держалась в бочках больших размеров, которые, оставаясь продолжительное время откупоренными, заражали воздух… Пресная вода, содержащаяся в деревянных бочках, после недолгого плавания портилась и приобретала отвратительный вкус и запах гнилых яиц.

Зловоние в нижних палубах увеличивалось гниющей в трюме водой и отчасти раздаваемой на руки матросам недельной порции сухой провизии и масла, которые хранили они в своих сундуках или койках, постоянно остающихся внизу.

Для нагрузки трюма употреблялся не чугунный, а каменный или песчаный балласт, в котором собирался и гнил и сор, представляющий полное удобство для разведения крыс и различных беспокойных насекомых.

Если к этому добавить, что при неимении судовых лазаретов больных до перевоза на госпитальное судно не отделяют от здоровых и что вообще на судах не существовало порядочной вентиляции… то совершенно объясняется антигигиеническим состоянием тогдашних судов».

Кроме этого Ф. Веселаго подчеркивал, что «на кораблях, вышедших из Балтийского моря под начальством Спиридова, кузова и рангоуты не имели достаточной крепости. Большая часть судов строилась тогда из сырого леса, и случалось, что по злоупотреблениям вместо сквозных болтов корабельные члены скреплялись гвоздями или даже деревянными нагелями. Опасная течь от разошедшихся во время качки обшивных досок была явлением обычным. Лопались кницы, ватервельсы, бимсы отходили от своих мест и даже расходились стыки досок наружной обшивки или концы этих досок выходили из шпунтов штевней.

При непрочном такелаже и парусах, дурно выкованных якорях и ненадежных канатах опасность угрожала судам не только в море, но иногда и на якоре».

Отправляясь с такими кораблями в далекое, небывалое до того времени плавание, адмирал А. Г. Спиридов вполне сознавал всю тяжесть лежащей на нем ответственности за корабли и их экипажи.

Невзирая на все трудности, в середине февраля 1770 года эскадра адмирала Г. А. Спиридова прибыла в бухту Итилон греческого порта Витулло на полуострове Морее (Пелопоннес), к месту назначенному инструкцией императрицы.

На рейде бросили якоря корабли «Европа», «Святослав», «Святой Евстафий Плакида», «Три иерарха», «Святой Иануарий», «Три святителя», фрегат «Надежда Благополучия», бомбардирский корабль «Гром», пинки «Соломбала», «Лапоминк», «Сатурн» и пакетботы «Летучий» и «Почталион».

Артиллерию эскадры составляли 640 пушек. На кораблях, помимо 3011 человек экипажей, находились десантные войска Кексгольмского пехотного полка, две роты артиллеристов, мастеровые для ремонта кораблей и артиллерии. В общей сложности 5582 человека.

17 февраля 1770 года был высажен первый десант в бухте Итилон. Жители этого полуострова никогда не признавали над собой власти турок и встретили русских как освободителей.

Затем начались боевые действия кораблей Первой Архипелагской экспедиции в Средиземном море:

В конце февраля часть эскадры в составе трех линейных кораблей, одного фрегата и одного пакетбота подошла к турецкой крепости Корон, расположенной на юго-западной оконечности полуострова Пелопоннес, и приступила к ее осаде.

10 апреля после осады десантом была взята турецкая крепость-порт Наварин. Наши десантники захватили сорок две пушки, три мортиры, восемьсот пудов пороха и много оружия.

Получив известие о взятии Наварина, главнокомандующий русскими морскими и сухопутными силами в Архипелаге граф А. Г. Орлов приказал снять осаду крепости Корон и всем морским и сухопутным силам перейти в Наварин.

28 апреля отряд капитан-командора С. К. Грейга осадил и бомбардировал турецкую крепость Модон. Но осада оказалась безуспешной, и с потерями десант вынужден был отступить.

17 мая наша эскадра из кораблей «Не тронь меня», «Саратов», «Святослав», «Северный Орел», двух фрегатов «Надежда», «Африка» и четырех пинков, под начальством контр-адмирала Дж. Эльфинстона, у острова Специо атаковала турецкую эскадру из девятнадцати судов — десяти кораблей, двух фрегатов и семи мелких судов под начальством капудан-паши Хасан-бея и принудила ее отступить в Навилийский залив.

Через пять дней эскадра адмирала Г. А. Спиридова, соединившись у острова Цериго с эскадрой контр-адмирала Дж. Эльфинстона, вышла на поиски турецкого флота.

В середине июня у острова Милос отряд кораблей графа А. Г. Орлова и эскадры адмирала Г. А. Спиридова и контр-адмирала Дж. Эльфинстона соединились. В командование соединенным флотом вступил генерал-аншеф граф А. Г. Орлов, подняв кайзер-флаг на корабле «Три иерарха».

24 июня произошел бой в Хиосском проливе между нашим флотом под командованием А. Г. Орлова и турецким флотом под предводительством капудан-паши Хасан-бея. Во время боя флагманский корабль адмирала Спиридова «Святой Евстафий Плакида», навалившись на турецкий флагманский корабль «Реал Мустафа», сцепился с ним на абордаж и своим огнем зажег его. Взрыв обоих кораблей вызвал панику на турецких кораблях, и они в беспорядке отступили в Чесменскую бухту.

В ночь на 26 июня отряд русских кораблей Архипелагской эскадры под огнем турок вошел в Чесменскую бухту и открыл артиллерийский огонь. В сражении были уничтожены и сгорели пятнадцать линейных кораблей, шесть фрегатов и более сорока мелких турецких судов. Линейный корабль «Родос» и пять галер были взяты в плен.

Адмирал А. Г. Спиридов докладывал письмом в Адмиралтейств-коллегию:

«…Честь Всероссийскому флоту! С 25 на 26 неприятельский военный флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили… а сами стали быть во всем архипелаге… господствующими».

Задача, поставленная Екатериной II перед Архипелагской эскадрой, была выполнена. Турецкий флот разгромлен в Чесменском сражении.

По воспоминаниям князя Ю. Долгорукова, поле боя — Чесменская бухта, выглядело жутко: «Вода, смешанная с кровью и золою, получила прескверный вид. Обгорелые трупы людей (турок. — А.Л.) плавали по волнам, и так ими порт наполнился, что с трудом можно было в шлюпках разъезжать».

Екатерина II, получив известие о «славной морской виктории», писала:

«Европа вся дивится великому нашему подвигу… Безпристрастныя радуются успехам нашим. Державы же, возвышению империи нашей завиствующие, и на нас за то злобствующие, раздражаются в бессильной своей ненависти».

Историк Е. Тарле так описывал мужество героев Чесмы: «Матросы вели себя с тем же мужеством, умом, находчивостью и проявляли ту же физическую ловкость и сноровку, как и в течение всей этой долгой и нелегкой экспедиции…», и далее: «Со времен Петра I прошло много лет. Чесма заставила всю Европу вздрогнуть и принять в соображение, что мечта Петра как будто вполне сбылась и что у русского “потентанта” налицо обе руки — не только армия, но и флот».

В сентябре 1770 года, 15-го дня в Санкт-Петербурге к надгробию императора Петра I в Петропавловском соборе были принесены и склонены турецкие флаги, захваченные в Чесменском сражении. Это было символом триумфа России на Средиземном море и знаком признательности Петру I за создание русского военно-морского флота.

В России в честь победы при Чесме 23 сентября 1770 года именным указом Екатерины II была учреждена особая медаль. Этим высочайшим указом на имя Адмиралтейств-коллегии было объявлено:

«Желая изъявить Наше монаршее удовольствие находящемуся теперь в архипелаге нашему флоту за оказанную им там 24 и 26 прошедшего июня важную Нам и Отечеству услугу победою и истреблением неприятельского флота, всемилостивейше повелеваем Мы… учинить находящимся на оном чинам предписанные морским уставом за флаги, за пушки, взятые корабли и прочие награждения, кто какое по тому имел случай заслужить. Сверх же того жалуем Мы еще всем… как морским так и сухопутным нижним чинам, серебряные на сей случай сделанные медали и соизволяем чтоб они в память того носили их на голубой ленте в петлице».

Серебряная медаль отличалась предельно лаконичной надписью:

«Был Чесме. 1770 года июля 24 д.»

А вот как писали об истреблении своего флота в Чесме сами турки: «После сего флот Оттоманский вошел в порт Чесменский, куда прибыли также корабли неприятельские, и снова сражение началось. От ударов пушек поверхность моря запылала… Вступление капудан-паши в порт Чесменский предпринято было во власти судьбы.

…Некоторые из наших кораблей им (русским брандерам. — А.Л.) удалось зажечь, а другие, поспешая к ним на помощь и соединясь с ними, тоже объяты пламенем и сгорели…

Сие происшествие, служащее полезным примером, весьма опечалило всех мусульман, особенно его высочество, наш государь был весьма расстроен и поражен чрезвычайным горем».

30 июня из Ревеля в Эгейское море для присоединения к Архипелагской эскадре и ее усиления вышла 3-я эскадра контр-адмирала И.Н. Арфа в составе трех линейных кораблей и тринадцати транспортов с десантом в 2690 человек.

Перед Архипелагской эскадрой была поставлена задача блокировать пролив Дарданеллы с целью нарушения подвоза снабжения в Константинополь. 16 июля 1770 года эскадра под командованием контр-адмирала Дж. Эльфинстона в составе 6 судов приступила к блокаде Дарданелл. Эта блокада началась с неудачи. Контр-адмирал Эльфинстон на корабле «Святослав» без приказа покинул 27 сентября блокирующую Дарданеллы эскадру и, отойдя к острову Лемнос, наткнулся на риф, что привело к гибели корабля. Эльфинстона отдали под суд, и дальше служить в русском флоте ему уже не пришлось — 19 июля 1771 года он был уволен в чистую отставку и навсегда покинул Россию.

Наступила осень. 13 ноября 1770 года, в связи с отъездом А. Г. Орлова, российский флот в Средиземном море возглавил адмирал Григорий Андреевич Спиридов.

…Надвигалась средиземноморская зима — холода и шторма. Необходимо было подготовиться, позаботившись о базировании эскадры.

Историк военно-морского флота Ф. Ф. Веселаго о пребывании в Архипелаге, в котором после разгрома турецкого флота при Чесме наши сделались хозяевами, писал:

«При дальнейшем пребывании в Архипелаге нашему флоту необходимо было иметь удобный порт и адмиралтейство. Убедившись… в невозможности прочного утверждения в каком-нибудь прибрежном пункте на материке (Греции. — А.Л.), решили избрать для этого один из островов Архипелага. При выборе порта главнейшим образом принималась во внимание возможность тесной блокады Дарданелл, которая, прекращая подвоз съестных припасов из Архипелага, должна была произвести в Константинополе голод и тем способствовать организации народного восстания» (курсив. — А.Л.).

Императрица, находясь в Санкт-Петербурге, не менее была озабочена ситуацией в Средиземноморье и местом долгосрочного базирования наших кораблей. Она писала:

«Моя мысль есть, чтобы… получить порт на острове или на твердой земле, и поколику возможно удерживать оный.

…Мы много для переду предуспели если б доставили России в руки порт в тамошнем море, который стараться будем при мире удержать. Под видом коммерции он всегда будет иметь сообщение с нужными народами во время мира, и тем, конечно, сила наша не умалится в тамошнем краю. На сие же едва не удобнее ли остров, нежели твердая земля, и то еще остров не самый большой».

Первоначально выбор пал на остров Лемнос, по сути запиравший пролив Дарданеллы. Веселаго писал по этому поводу: «Чтобы соединить прочное утверждение в водах архипелага с удобством блокады Дарданелл, решено было занять порт Мудро, находящийся на обширном и плодородном острове Лемносе, лежащем не в дальнем расстоянии от входа в Дарданелльский пролив.…По невозможности овладеть (Лемносом. — А.Л.) вблизи Дарданелл, другим удобным для нашего флота портом, главнокомандующий выбрал порт Аузу, находящийся на небольшом острове Парос, лежащем в южной части Архипелага, не занятой турками».

Так в Эгейском море главной базой русского флота стал остров Парос. Турецких властей на острове не было, и греки радостно приветствовали русские корабли. Наши моряки предполагали использовать бухту Аузу, вход в которую преграждали большой подводный риф и старая затопленная насыпь. Узкий проход знали только греки и держали его в строгом секрете. После предварительного промера глубин и получения информации от греков о безопасном проходе российская эскадра 4 декабря 1770 года стала на якорь в Аузской бухте.

Стратегически остров был выбран удачно. Парос принадлежит к Кикладским островам в Южной части Эгейского моря. Владея Паросом можно легко контролировать Эгейское море и подступы к проливу Дарданеллы, но поддержание постоянной тесной блокады Дарданелл с Пароса осуществлять было весьма затруднительно, ибо от острова до пролива расстояние около 175 миль. С другой стороны, опасаться нападения турок на нашу базу на Паросе не приходилось, потому что до ближайших турецких берегов — полуострова Малая Азия — 85 миль, и туркам высадить морской десант с материка на остров было невозможно, не обеспечив себе господства на море, что после Чесмы им было не по силам.

Остров Парос сложен из каменистых пород, преимущественно известняка и мрамора, за что греки называли его Белым островом. Площадь Пароса составляет 196 квадратных километров, что чуть меньше острова Мальта, у которого площадь 220 квадратных километров.