От Каина

Александр Верт, 2020

– Что вы знаете о первом человеке? Нет, не об Адаме. О первом настоящем человеке, рожденном на земле? Да, о Каине. Его имя означает – творец, а суть его в самом грехе, ибо именно он тот самый запретный плод. Первым на земле родился грех, а вместе с ним душа, и жизнь, и смерть. И если честно, он сам… Впрочем, я тороплюсь. Начнем сначала.

Глава 7. По ту сторону стены

Трава по ту сторону была такой же жесткой, но босые ноги давно к ней привыкли. Каин выпрямился во весь рост и осмотрелся, рефлекторно кладя руку на нож, закрепленный на поясе сзади. Это было лучшее место для хорошего охотничьего ножа. Рука привыкла к его рукояти так же хорошо, как ноги к земле и траве. Рядом никого не было, лишь легкий ветерок скользнул по коже. Отпустив нож, Каин поставил ногу на камень и толкнул его назад, заставляя его чуть прикрыть проход. Как только щель оказалась закрыта выпирающим наружу камнем, сердце сжалось и захотелось вернуться, точно так же, как это было той давней ночью, когда он решился выбраться за стену впервые. Тогда он вернулся, и это было разумно в кромешной тьме, но при свете дня…

Его рука вновь коснулась ножа, тот, разумеется, был на месте.

Каин сделал шаг по пологому склону и взглянул вниз. Травяная дорога перед ним расширялась, обрываясь справа, но оставаясь безопасной слева. Высокая трава, покрывавшая этот склон, могла прятать в себе и препятствия, и опасности.

Каин обернулся, и ему вдруг показалось, что у стены есть странный контур в виде арки, заделанный кем-то. Он сделал шаг вниз по склону, затем второй, не отводя взгляда от стены. Линия этой арки была теперь очевидной. Таких идеальных дуг Каин никогда не видел, но был способен оценить ее совершенство. Он сделал еще шаг, что-то под ногой сорвалось с места, и мальчишка кубарем покатился вниз, проваливаясь в траву. Он тут же закрыл руками голову, прижал колени к животу, но катясь вниз, то и дело ударялся о камни, кости, одиночные ветки. Чьи-то колючки полоснули ногу, но, в конце концов, склон закончился, и он замер, медленно раскрывая руки и глядя в небо. Он даже не успел испугаться, когда высоко над ним пролетел крылатый ящер и скрылся где-то вдалеке.

Он восторженно вскрикнул и прислушался к своему телу. Под правой лопаткой явно останется синяк от удара, но это мелочи. На левой руке чуть выше локтя была ссадина, но только нога по-настоящему болела. Он прислушался к миру. Вокруг было тихо. Едва слышно шелестела трава, и где-то совсем рядом гремел водопад, превращая удар воды о камни в настоящий гул. Ничего приятнее этого звука Каин никогда не слышал.

Он сел. Нога заболела сильнее, но обратить на нее внимание он не успел, над ухом что-то зажужжало, мальчишка сразу дернулся, отмахиваясь от насекомого. Отец говорил, что от укуса этих мелких гадов можно умереть, и когда-то одно странное жужжащее существо больно укусило мальчишку за руку. Тогда рука опухла и мальчишка слег с жаром на несколько дней, проверять, что будет от укуса этой жужжалки, совсем не хотелось. Мелкий враг быстро улетел в сторону леса, а Каин все же посмотрел на ногу. Правая штанина была порвана чуть выше колена, а на ткани проступала кровь, но это не пугало ребенка. На его руках и ногах было много случайных шрамов − от веток, коряг и даже когтей, еще один его не страшил. Он поднял короткую разорванную штанину и взглянул на рану. Она была небольшой, но глубокой, недолго думая, он дорвал штанину, отрывая от нее небольшой кусок, обильно плюнул в руку, вытер рукой и быстро крепко завязал куском своих штанов, затем обтер руки травой и вновь прислушался. Где-то недалеко средь шума воды хрустнула ветка. Рука проверила нож. Тот был на месте.

Каин осторожно поднялся на ноги. Сердце сжалось. Нога заныла. Вокруг него была одна лишь трава, такая же, как там у дома, только в десятки раз выше. Она окружала его, возвышалась стеной и тянулась к небу.

Правая рука легла на рукоять ножа, левую он выставил вперед, делая шаг. Шум воды был его проводником. Погружаясь в ее гул, он не мог уже рассчитывать на слух и потому закрывал глаза, ощупывая ногами землю при каждом шаге, скользя рукой по траве перед собой и раздвигая ее, чтобы проложить себе путь. Жесткая трава сопротивлялась, и это заставляло руки напрягаться. Легкое, едва ощутимое напряжение в мышцах ему нравилось. Он начинал улыбаться, уходя все дальше от дома.

Земля под ногами становилась все жестче, все чаще встречались камни, но вот нога наткнулась на что-то новое, твердое как камень, округлое и чуть склизкое. Каин открыл глаза, поднимая ногу и чуть отводя в сторону траву. Перед ним была свежая обглоданная кость. Таких больших костей он никогда не видел. Сухожилие, на которое наткнулась его нога, покрывало округлую часть кости. Мяса же уже не было, только пятна крови на примятой траве. Каин осмотрелся и с ужасом осознал, что эта кость совсем одна. Рядом не было следов ушедшего хищника. На земле мелькнула тень. Каин быстро поднял глаза и увидел над головой целую стаю низко летящих огромных ящеров. Он отчетливо видел их желтые животы, красные гребни на голове и огромные крылья, планирующие в воздухе.

Дыхание перехватило. Прежде эти существа были далекими пятнами в небе, а теперь они были так же реальны, как стена, через которую он перешагнул. Блеск их шкур на солнце и странные крики воодушевляли. Он хотел мчаться за ними следом, хотел увидеть еще больше, но трава позволяла лишь провожать стаю взглядом.

Он долго смотрел в небо огромными блестящими глазами, пока над головой не остались лишь чистая синева и палящее солнце, а потом улыбнулся, забывая про нож и осторожность. Ему казалось, что он тоже так может: разогнаться, прыгнуть, развести руки и взлететь. Потому он побежал вперед с довольным, счастливым криком.

Трава ожила. Что-то шуршало справа, что-то резко взлетело, чей-то топот разнесся по долине, но ему было все равно. Имитируя крик пролетевших над головой ящеров, он бежал по камням средь редеющей травы, пока его голос не утонул в шуме воды, а ноги не замерли на больших черных камнях.

Каин застыл с открытым ртом, глядя на пенистую воду, летящую вниз с огромной скоростью. Он медленно поднял голову, пытаясь понять, откуда этот поток падает. Вода вырывалась из огромной расщелины в горной породе. Она прорывалась средь камней, падала на землю и превращалась в водный поток. Все как с ручьем у дома, только намного больше и удивительней. Взглядом Каин вновь проводил воду вниз и ухнул, понимая, что пена от этой воды поднимается так же высоко, как возвышалась стена возле дома.

Закрыв рот руками, он вновь посмотрел ввысь, нашел над расщелиной высоко-высоко каменную стену и крикнул, складывая руки в подобие воронки:

− Я сделал это!

− Это-это-это-то-то-то-о-о-о, − ответила ему скала.

Мальчик замер. Он никогда не слышал подобного эха. Порою в лесу его голос возвращался к нему тихим отзвуком. Тогда отец говорил, что он гневит лес своими криками и привлекает врагов. Мальчик всегда стихал, не смея ответить лесу при отце.

− Я тебя не боюсь! — крикнул он теперь, с трудом перекрикивая водопад.

− Боюсь-боюсь-боюсь-юсь-юсь, − ответила скала.

Каин довольно улыбнулся, чувствуя себя победителем горы. Теперь он мог осмотреться, сделать глубокий вдох и почувствовать, как изменился воздух. Он был другой, как и все вокруг. Справа был водопад, чтобы подойти к нему, нужно было спуститься по этим черным, холодным камням. Их явно не грело солнце, но оттого они показались Каину роднее камней в стене у дома. Видимо, они тоже были не такими. Слева водный поток собирался в большой ручей и мчался в сторону большой воды долины. Зато впереди был другой берег, на котором стайка мелких существ, переполошившись от его крика, пряталась в странных небольших пушистых деревьях, где средь зелени листвы виднелись странные красные листья, образующие целые пучки, что осыпались, когда незадачливый ящер задевал их. Что такое цветы, Каин просто не знал и о кустах никогда не слышал, потому представлял мир так, как у него это получалось.

Каину стало совестно за то, что он потревожил зверей с того берега. Он сложил руки у груди и чуть склонил голову.

− Простите, − сказал он тихо, и даже сам не услышал слов средь шума воды.

Серо-зеленые мордашки с венчиками на головах продолжали прятаться, и только глаза поблескивали, глядя на него.

Каин вздохнул и, подойдя к воде, сел на камни, перестав смотреть на другой берег. Босые ноги несмело коснулись водной глади. Волна щекотала пятки и обжигала ледяным холодом. Каин улыбнулся и резко сунул ноги в воду. По телу пробежала дрожь. От холода захотелось вскрикнуть, но он зажал рот руками, боясь окончательно спугнуть стайку. Шевеля пальцами ног под водой, он улыбался, привыкая к этому холоду. Убрав руки от лица, он наклонился к воде и в глади под своими ногами увидел человеческий силуэт.

Дома в воде он совсем маленьким видел себя в большой темной бочке, полной воды. Отец говорил, что смотреть на себя греховно, только сейчас его не было рядом…

Каин коснулся рукой ледяной воды, ощупал камни под водой у своих ног, подался вперед и стал на колени, чтобы на фоне этих камней увидеть самого себя. У него не было темных волос, как у отца и брата, они были серыми, словно пепел, не вились, как у матери, не падали рыжими кудрями. Они были прямыми и очень быстро росли, стремясь закрывать глаза и уши. Их постоянно обрезал отец, кудри, которые не лезли в лицо.

− Почему нельзя, чтобы у меня были длинные волосы, как у мамы? Я тоже бы заплетал их, и они бы мне не мешали, − спросил он как-то.

− Потому что ты мужчина, − ответил ему отец строго, а Каин только кривился.

Точно так же он кривился и сейчас, тут же хихикнув от своей гримасы.

Рука коснулась отражения и разрушила его, а гладь с легкими волнами восстанавливалась вновь в единый поток. Он видел самого себя, так непохожего на тех, кого он знал. Ровный нос, много уже, чем у отца или матери. Верхняя губа тоненькая, а нижняя шире почти вдвое, у отца они были тонкие, а у матери, напротив, пухлые, как и у брата. Лицо не круглое, а овальное, с явно выступающей косточкой сбоку под глазом. Каин провел пальцем по этому выступу, затем скользнул вниз, рисуя ямочку на месте щеки, а после гневно шлепнул рукой по воде, не до конца понимая, от чего разозлился.

Резко выпрямившись, он увидел на другом берегу ту самую стайку, что теперь вновь замерла, и замер сам, а после медленно подался назад, но его уже не боялись, и он мог наблюдать, как малыши жадно пили ледяную воду.

Эти малыши были с него ростом, покрытые явно нежной еще шкурой, с желтоватыми животиками и короткими лапками. Их головы были плоскими и только толстая полоса намекала на будущий костный венчик, который будет после на их головах, как у матерей и отцов, охраняющих их сейчас. Взрослые были другими. Огромными. Шкуры их были толще, и, вместо того чтобы пить воду, они осматривали местность. Их округлые головы поблескивали даже в скудном свете тени огромной скалы, а костный венчик вокруг этой гладкой площадки напоминал Каину венок из колосьев, который однажды сплела мама и одела на свою огненную кудрявую голову.

Взрослые были не так интересны Каину. Он забыл о них так же, как забыл о воспоминаниях, своем отражении и о доме. Он наблюдал за юркими малышами, которые, напившись, бодались, стучась головами с разбегу, толкались и падали в желтый песок, пока взрослые не разнимали их. Своими мордами, наклонившись, они с силой отпихивали малышей друг от друга, но подобная возня начиналась в другом месте.

Глядя на них, Каин понимал, что это веселый ритуал, забава пищащих малышей, но, вспоминая, как он мог толкнуть брата в шутку, и как кричал потом отец, он горько кусал губы. Ему хотелось вмешаться, повалить в песок кого-то из этих чудовищ, и его не пугали ни их когти на коротких быстрых лапках, ни хвосты, ни крепкие головы. Но, глядя вперед, он понимал, что там впереди сильное течение, которое поглотит его. Вода была такой быстрой, что мгновенно уносила каждый листик и веточку, что падала в нее.

Он с грустью вздохнул и отошел от воды. По правой ноге опять пробежала болезненная рябь. Вспомнив вновь о ране, Каин сел на берегу, развязал подобие повязки. Порез заполнился густым затвердевшим сгустком, от которого по мокрой ноге бежала бледно-розовая струйка. Мальчик вновь завязал ногу, посмотрел на другой берег, встал и, фыркнув, пошел в сторону водопада.

Его уши уже привыкли к шуму воды, и кроме ее грохота он начинал улавливать другие звуки. Легкая тень в его настроении тут же исчезла при взгляде на белую пену. Он шел по камням, наблюдая силу водной стихии, и понимал, наконец, почему камни возле ручья с годами меняли форму. Такой силе любой бы подчинился, не то что камень, даже сам Каин подчинился бы, если бы эта вода потребовала, но водопад его не замечал, шумно смеясь в белую, пушистую бороду.