От Каина

Александр Верт, 2020

– Что вы знаете о первом человеке? Нет, не об Адаме. О первом настоящем человеке, рожденном на земле? Да, о Каине. Его имя означает – творец, а суть его в самом грехе, ибо именно он тот самый запретный плод. Первым на земле родился грех, а вместе с ним душа, и жизнь, и смерть. И если честно, он сам… Впрочем, я тороплюсь. Начнем сначала.

Глава 10. Маленький лжец

Скрипнула дверь сарая. Каин тут же вскочил, спешно вытирая с лица слезы. В свете луны привыкшие к темноте глаза могли различить силуэт младшего брата.

− Каин, я боюсь к тебе заходить, − пролепетал Авель, переступая с ноги на ногу, — вдруг там где-то змея.

Каин только фыркнул.

− Я тебе поесть принес.

Эта новость оживила Каина, он сел и тут же от неожиданности вскрикнул от боли. Он совсем забыл, что его зад ныл, словно ошпаренный.

− Ты не сможешь подойти, да?

− Сейчас, подожди, − раздраженно отвечал Каин и, шипя, как недовольная змея, все же встал и сделал необходимые несколько шагов и тут же оперся плечом о стену.

Младший протянул ему небольшой сверток и чашу, водруженную сверху.

− Это, конечно, может разгневать Бога, но мне жалко тебя, так же как и маме, − проговорил Авель. — Держи.

Каин взял все это и с большой осторожностью опустился на колени. Поставил чашу и раскрыл сверток. Ломоть хлеба и кусок вяленого мяса пробудили в нем аппетит.

− Жалко, что кусок пирога утащить не получилось, − говорил Авель. — Мы с мамой тайком от отца все это собирали. Он сказал, что и нас бить будет, если мы станем тебя кормить, но… ты, правда, был за стеной?

Активно жующий Каин кивнул.

− Отец сказал, что только чудовища могут жить за стеной…

− Неправда! — воскликнул Каин и тут же, опомнившись, заговорил шепотом: − Неправда все это. Я весь день провел за стеной. Там столько интересного. Я видел водопад, траву размером с нашим дом, карликовые деревья, у которых макушка ниже моей, и даже катался на спине у одного из чудовищ.

Авель отшатнулся.

− Молчи, папа говорит, что врать нельзя, а ты врешь.

Каин застыл, с большим трудом проглотил то, что успел откусить, и протянул брату назад остатки хлеба, нетронутое мясо и чашу.

− Уходи.

− Но…

− Уходи, отец же говорит, что лжецы сыты своими сказками, так что… уходи.

Внутри стало холодно.

Он аккуратно поднялся и сделал шаг к соломе, затем второй, а после третьего рухнул в нее, но уже не заплакал, а просто уснул, не дожидаясь, когда брат уйдет.

Ему ничего не снилось, как, впрочем, и всегда. Зато проснулся он очень рано от давящего чувства в животе. Удивительность вчерашнего дня настолько поразила его, что он забыл о самых простых вещах, а теперь жидкость в его животе давила так сильно, что вызывала легкую боль. Кривясь, он быстро встал. В щели сарая он видел, что на улице еще темно, но можно было различить туман, стелящийся по траве.

Он шагнул было к двери, но тут же замер. Близость рассвета означала, что очень скоро встанет отец, а встречаться с ним на заднем дворе совсем не хотелось. Тут же отступив от двери, Каин в полумраке осмотрел сарай, выбирая себе угол для мокрого дела, но тут внезапно заметил дугу отцовского лука и довольно улыбнулся. Если лук был здесь, значит рядом с ним висел и колчан − красивый, кожаный, не мокнущий от дождя и хранящий в себе крепкие деревянные стрелы. Они были похожи на иглы, которые всегда восхищали Каина. Отец гордился колчаном.

− Нет шкуры лучше той, что твоя мать пустила на колчан, − говорил он частенько. — Это дар ее любви.

Вспоминая это, Каин скривился, но все же шагнул туда, где отчетливо видел лук. Шаря рукой по стене, он наткнулся на мягкую шкуру, затем нашел ремень и снял большой колчан. Ему было смешно от собственной идеи.

С огромным удовольствием он откинул кожаный листок, именуемый «крышкой», провел рукой по краю жестких перьев и с довольной ухмылкой развязал штаны, чтобы спустить желтую воду в отцовское сокровище.

От удовольствия он даже высунул язык и чуть прикусил его, а после, почти смеясь, повесил обратно тяжелый, полный мочи, колчан и довольный собой упал обратно на солому, думая, что все справедливо.

Только теперь, лежа на животе, он вспоминал вчерашние приключения. Они казались нереальными. Он смотрел на руки и думал о тепле тех существ, к которым прикасался. Закрывал глаза и слышал смех в белой бороде водопада. Он действительно сделал это вчера, но восторг тут же сменялся горечью, и он обнимал часть соломы, чтобы если и расплакаться, то сразу уткнуться в нее носом.

Дверь сарая открылась, стоило мальчишке только разок всхлипнуть. Вместе с первыми лучами в ветхое сооружение зашел отец.

− Переодевайся! — велел он, швырнув Каину другую одежду.

Ничего не говоря и не поднимая глаз, Каин послушно снял с себя то, в чем бродил вчера, и надел другую рубашку и штаны.

− Что с ногой? − спросил Адам, заметив рану.

− Поцарапал, − едва слышно ответил Каин.

Но мужчина лишь фыркнул и властно притянул мальчишку к себе, присел рядом, а после стянул с него штаны, чтобы рассмотреть рану. Он аккуратно коснулся розовой кожи вокруг твердой корки. Не заметив признаков воспаления, он резко развернул мальчишку спиной, чтобы взглянуть на темные багровые полосы, оставшиеся после вчерашней порки. Каин не удивился бы, если бы его вновь толкнули в солому и отлупили. Он даже ждал этого и не сопротивлялся отцовской руке на своем плече.

− Ладно, − сказал Адам, отпуская его. — Надевай штаны и иди за мной.

Каин просто подчинился, а когда понял, что отец ведет его к стене, не посмел ничего спросить или поднять глаза. Только уже на месте он заметил, что отец забрал с собой всю огромную кипу вымоченных прутьев.

Видя их, мальчишка невольно задумался, нет ли среди них того, которым лупили его вчера, но спрашивать ничего не стал. Адам же спокойно сел на землю, достал ломоть хлеба, сломал его пополам и протянул половину сыну.

− Ешь! — велел он так уверенно, что Каин снова подчинился.

Руки отчего-то дрожали, и каждый кусок застревал в горле. Есть совсем не хотелось. Каин почти решился сказать об этом, но строгий взгляд отца заставил его буквально силой запихнуть в себя все. Подавляя внезапную тошноту, он зажал рот рукой и чуть не заплакал, но мужчина вдруг заговорил.

− Итак, ты все еще утверждаешь, что был по ту сторону стены?

Каин растерялся, не зная, что ответить на этот вопрос, и только посмотрел на отца. Конечно, он был по ту сторону стены, зачем об этом снова спрашивать? Но сказать он ничего не мог.

− Ты понимаешь, почему я бил тебя вчера? — продолжал спрашивать мужчина, видя полные недоумения глаза.

Но Каин все равно молчал, опуская глаза. Ответа он не знал, а возмутиться не смел.

− Это наказание, Каин, и ты должен знать, в чем твоя вина.

Мальчик сглотнул ставший поперек горла ком. Вновь волной по горлу прошла тошнота, а пальцы похолодели.

− В чем твоя вина?

Но ответа не последовало.

− Говори!

− Я ослушался, − очень тихо ответил Каин, вжав голову в плечи.

− Вот видишь, ты все прекрасно знаешь, − мягко проговорил Адам.

Он начал плести корзину, спокойно поглядывая на дрожащего мальчика.

− Какой мой запрет ты нарушил?

− Не подходить к стене.

− А почему к ней нельзя подходить?

− По ту сторону стены опасно.

− И ты все еще утверждаешь, что провел за стеной день?

Каин поднял глаза.

− Отвечай!

− Но это правда, − дрожащим голосом ответил Каин.

Мужчина прищурился.

− Черт! Да я сейчас вижу перед собой негодного мальчишку, который посмел сделать дыру в святой стене, подверг свою семью опасности и смеет придумывать какие-то сказки.

Каин вновь опустил глаза. Ему хотелось плакать. Слезы выступили на ресницах, но расплакаться при отце он боялся куда сильнее, чем отвечать на его вопросы. Впрочем, он предпочел бы еще одну порку, вместо мучительных слов. В голове стучала правда: о том что он действительно был за стеной, о том что видел, о том что он делал, о том что по ту сторону стены видно, что прежде на этом месте был проход. Он хотел все это сказать, но не мог даже дышать.

− Ты признаешь, что ты сделал дыру в стене? — спросил Адам после долгого молчания.

Каин кивнул.

− Отвечай.

− Да, − чуть не плача, отозвался Каин.

− Не так.

− Я сделал дыру в стене.

− И ты готов понести за это наказание?

Мальчик обернулся, посмотрел на стену, дыра в которой была прикрыта досками, и выдохнул. В этом он был действительно виновен и потому вытер слезы, застывшие в глазах, и ответил:

− Да, я готов быть наказанным за это.

Адам одобрительно кивнул.

− Тогда ты должен исправить то, что сделал.

Он кивнул в сторону бочки, заранее принесенной сюда.

− Соберешь камни рядом и починишь стену.

Мальчик выдохнул, подошел к бочке и заглянул в нее.

− Глина? — удивился он. — Но ведь в стене не она, а ты говорил, что сам создал ее, так почему тогда не этот прочный серый материал?

Он обернулся.

Отец смотрел на него холодно и презрительно. От этого взгляда по спине прошла дрожь.

− Молча делай, что велено, − приказал Адам и сам взялся за работу.

Недолго думая, Каин вспомнил про камень по ту сторону стены. Самым разумным было вернуть его на прежнее место и укрепить глиной. Чтобы это стало возможным, он подошел к дыре и поднял пласт травы, уложенный на старой толстой шкуре вместе с землей, затем убрал доску, которая мешала камню закатиться внутрь, а после хотел нырнуть на другую сторону. Он делал это в ночной темноте, днем пропихнуть камень и поставить на место не составило бы труда, но отец грубо схватил его за ногу и потянул на себя, заставив рухнуть на землю.

− Ты что это творишь? — спросил он строго.

Каин спешно развернулся на земле и начал оправдываться:

− Я только хотел…

− Не смей даже заглядывать в эту дыру!

− Но…

− Повтори, что я сказал!

− Не заглядывать в дыру.

− А что я велел тебе делать?

− Собирать камни…

Мужчина еще раз дернул мальчишку за ногу и отпустил.

− Вот и делай то, что тебе велено!

− Но тот камень…

− Делай, что велено и делай это молча! Ясно?

Каин покорно кивнул, совсем ничего не понимая. То, что он хотел сделать, казалось ему разумным, а то, что ему велели — нелепым. Мягкая глина будет постоянно проваливаться на ту сторону, и работа затянется на несколько дней, но возражать он больше не стал, а просто молча подчинился. И хоть его руки были заняты работой, в голове стучали вопросы, на которые он не находил ответов.

Отец не отходил от него ни на шаг, и все время следил за ним, к этому мальчик даже привык и покорно принял днем вторую часть хлеба и кусок мяса. Он не взглянул на мать, что принесла отцу еды, и также молча, не дожидаясь указаний, вновь вернулся к работе. Только когда солнце скрылось за стеной, отец вновь заговорил с ним.

− Заканчивай. На сегодня все, − сказал мужчина, а после повел сына в дом.

Обычно в такое время они начинали возвращаться из леса. Темно будет еще нескоро и мальчик не совсем понимал, почему отец отпускает его так рано, но все же следовал за ним без единого слова.

В доме горел огонь, а Авель прятался за одним из сундуков, но осторожно подглядывал за происходящим. Мать из дома вышла. Она почему-то плакала. Каин отчетливо видел это, провожая ее взглядом. Он совсем ничего не понимал, но смотреть на нее было больно. Рука отца легла ему на плечо, заставив вновь опустить голову. Его подвели очень близко к огню.

− На колени! — приказал Адам громогласно.

Каину показалось, что стены хижины содрогнулись от этого приказа, а ноги сами подкосились. Ему было страшно. Страшно как никогда, ибо огромное пламя от пола поднималось до самых его глаз. Оно было так близко, что жгло глаза, или Каину хотелось думать, что виновато было пламя? Он боялся даже дышать, но отец, стоявший над ним, подал ему тот самый венок, что был принесен вчера.

− Бросай в огонь.

Каин посмотрел на него, чуть отшатнулся от огня, но ударился о подставленную ногу.

− Бери его и бросай в огонь, немедленно!

Губы Каина дрожали, по щекам сами собой полились слезы, но он взял венок и, зажмурившись, отдал пламени. За венком последовала его одежда, снятая утром. Ее Адам сам небрежно бросил в пламя, а после склонился над мальчишкой.

− Хватит уже дергаться, как будто ты маленький. Ты заслужил все это, − говорил он, складывая ладони сына вместе, а после, чуть нажимая на его макушку, заставляя опустить голову. − Не двигайся и повторяй за мной: − Я, Каин, плохой человек и непослушный сын.

Мальчик выдохнул, стараясь перестать плакать, но слезы сами текли по щекам, явно не стыдясь жара.

− Я, Каин, плохой человек и непослушный сын, − повторил он дрожащим голосом.

− Я лжец и обманщик.

Губы Каина задрожали так сильно, что он не мог говорить.

«Я не лжец!» − хотелось закричать ему, но вместо этого он тихо плакал.

− Хватит ныть! Говори!

Но мальчишка не мог. Его ладони невольно разомкнулись. Он закрыл лицо руками, давясь слезами, и только покачал головой.

− Говори, иначе я швырну тебя в этот огонь!

Рука мужчины легла на плечо мальчика и дернула его с силой.

− Я лжец, − прошептал он в свои заплаканные ладони.

− Это не все.

Вновь пальцы сжались на плече и с силой дернули его в сторону огня, а после обратно.

−…И обманщик! — испуганно выкрикнул Каин.

Рука отступила, а Каин, вскочив, тут же выбежал из дома и помчался к сараю, не переставая плакать. Он спотыкался, вытирал слезы, давился криком, а в голове нервно стучали всего два слова: «Я не лжец»…