Загадка древнего завета. Исторический детектив

Александр Васильевич Дичиков

Эта мистическая история уходит корнями в древние книги. В текстах Писания содержатся формулы исторических событий. Ради этого библейский Иуда делает откровение во имя отца и сына. В 20-м столетии роковая надпись на стене продолжает поражать врага. Кровавые разборки повторяют опричнину Ивана Грозного. Силами этих знаков внезапно пропали персидские волхвы, а Саул объявил заклятие. Замордованные перестройщики направляются в Минск повторить действия библейского Иеровоама по Третьей книге Царств.

КОМПРОМАТ НА БЕРИЮ

Очень своеобразную политику избрал Египетский царь, когда в земле Гесем стали успешно жить и размножаться потомки великого И а к о в а. В известной библейской Книге указано, что этот предприимчивый царь решил перехитрить их. Он считал, что в случае войны эти люди соединятся с неприятелем и начнут совместную войну, и такой народ потенциально опасен.

«Перехитрим же его, чтобы

он не размножался»

(ИСХОД 1—10)

Чтобы подавить потомков И а к о в а, их стали изнурять тяжёлыми физическими работами. И делалась жизнь их горькою от такой тяжкой работы над глиною. Однако эти люди в течение веков привыкли к жестоким превратностям судьбы и при всех тяжёлых принудительных работах продолжали по-прежнему соблюдать свой образ жизни и размножаться в рамках своего народа.

Тогда этот царь придумал новую хитрость — он приказал повивальным бабкам наблюдать при родах: и если будет сын, то умерщвлять его, а если дочь — тот пусть тогда живёт. Женщины покорно выслушали царский приказ, но при исполнении приказа оставляли мальчиков в живых.

Недовольный царь призвал к ответу этих бабок, не совсем правильно исполнявших его приказ. Бабки дали ему выверенный ответ о том, что эти молодые женщины не так, как какие Египетские, а здоровы, ибо прежде чем явится к ним повивальная бабка, они уже быстро рождают.

49

Третий приказ царя был не менее жестоким. Царь приказал отбирать у матерей новорождённых мальчиков и бросать в Нил. А в то время некто из племени Левиина взял себе жену из того же племени. Жена родила сына и тайно скрывала его три месяца. У молодой мамы возник хитроумный план по спасению ребёнка. Она хорошо знала, что в одном месте около реки каждый день купается дочь фараона, которая имела сочувствие к подавляемому народу. Мать положила своего малыша в корзину, заделала щели смолою, и отнесла корзину «с грузом» в тростник.

После традиционного купания дочь фараонова в сопровождении слуг пошла прогуляться по берегу. Она услышала детский плач и сказала своим слугам обыскать тростник.

«Открыла, и увидела младенца,

и вот, дитя плачет,

и сжалилась над ним»

(ИСХОД 2—60)

Старшая сестрёнка малыша как бы между делом предложила знатной особе сходить и поискать кормилицу для этого маленького ребёнка. Со стороны нельзя было подумать, что разыгрывается хитроумный спектакль. Получив согласие на своё предложение, девчонка радостно побежала домой. очень скоро к берегу пришла мать этого симпатичного младенца

Таким необычным способом маленький ребёнок удачно вернулся «на воспитание» к своей законной маме. Ему больше не угрожало потопление в реке, потому что никто бы не решился нарушать желание дочери фараоновой.

По достигнутой договорённости мать отвела мальчика во дворец, когда он уже немного подрос. Во дворце мальчика усыновили и дали ему имя: М о и с е й, потому как его из воды вынули. Маленький М о и с е й жил в богатых покоях и не знал ни в чём нужды. Однако его настоящая мать тайком от всех учила его родному языку и родной истории, а когда мальчик повзрослел, открыла ему секрет, каким образом он избежал потопления в воде.

У М о и с е я была беззаботная жизнь со всеми материальными благами. Но он умел и размышлять. Он внимательно читал папирусы, содержавшие разные премудрости. Однажды Моисей увидел, как надсмотрщик издевается над израильтянином, работавшим на обработке кирпичей. Моисей не смог себя удержать, и ударил мучителя мечом.

Находясь в изгнании, Моисей пришёл в землю Мадиамскую. Он присел недалеко от колодца и стал наблюдать, как группа молодых девушек поит овец. И вдруг к этому колодцу подошли несколько хулиганистых пастухов. Они грубо оттолкнули девчат и стали поить свою скотину. И тут Моисей подбежал к месту конфликта и свирепо замахнулся на нарушителей порядка.

Выяснилось, что эти девчата являются дочками местного священника Иофора. Иофор пригласил отважного защитника к себе домой. В ходе состоявшегося знакомства выяснилось, что Моисей состоит с этим семейством в дальнем родстве.

Суровая природа и долгие часы в одиночестве способствовали тому, что Моисей стал всерьёз задумываться о смысле своего бытия на земле. Как-то потускнела его роскошная жизнь в царском дворце, когда он ни о чём не задумывался. Всё чаще он отдаёт себе отчёт, что главой

его рода был Л е в и й, сын И а к о в а, правнук А в р а а м а.

«И вывести его из земли сей

в землю хорошую и пространную,

где течёт молоко и мёд»

(ИСХОД 3—8)

Моисею предстояло нелёгкое испытание. Он должен был вести разговоры с Богом по имени И е г о в а.

Моисей выразил своё сомнение в том, поверят ли ему соотечественники, что он разговаривал с Иеговой. Тогда Иегова предложил ему бросить на землю жезл. Моисей бросил жезл на землю, и жезл превратился в змея, и Моисей побежал от этого змея. Тогда Господь сказал — «простри свою руку и возьми змея за хвост». брать за хвост змея было крайне опасным делом, так как это угрожало жизни и здоровью Моисея. Он уже понял, что и жезл превратился в змея не за просто так. Когда он действительно простёр свою руку и взял змея, этот змей стал опять жезлом в руке..

И е г о в а объяснил М о и с е ю, что показал эти интересные фокусы для того, чтобы ему поверили соотечественники. А если и этому не поверят, добавил собеседник Моисея, то возьми воды из реки и вылей на землю — и эта вода сделается кровью на суше.

Выполняя поручение И е г о в ы, М о и с е й обращается к фараону с просьбой отпустить народ на праздник.

50

Чтобы воздействовать на фараона, Господь готовит для него новое неприятное приключение. Он говорит Моисею встретить фараона на берегу реки, когда тот будет идти к реке, и заявить ему, чтоб отпустил народ на служение в пустыню, а иначе он ударит жезлом по воде, и вода превратится в кровь, и рыба в реке умрёт и засмердит, и нельзя будет пить воду из этой реки.

Фараон проигнорировал угрозу экологической катастрофы. Тогда на глазах у фараона старший брат Моисея Аарон ударил жезлом по речной воде, и речная вода сразу превратилась в кровь. И рыба стала вымирать в воде, и воссмердела река..

Новой операцией против противного фараона было поражение жабами. Согласно задуманного плана, воскишит река жабами, и жабы выйдут из реки, и ворвутся наглой толпой к фараону в его дом, в его спальню, и в подушки его, и в кастрюли, и в туфли. Как и было решено, Аарон простёр свою руку на воды — и пошли жабы в атаку

В ходе дальнейших переговоров фараон опять ужесточил свою позицию. Иегова предлагает Моисею оригинальное решение — наполнить землю песьими мухами, но при этом отделить землю Гесем от чужой земли, чтобы там не было песьих мух.

«Я сделаю разделение между

народом Моим и между

народом твоим.»

(ИСХОД 8—23)

Следующий полезный урок состоял вот в чём. И е г о в а сказал Моисею взять из печи по полной горсти пепла и бросить его к небу в глазах фараона. Господь сказал, что поднимется пыль по всей земле чужой, и будет на людях и на скоте воспаление с нарывами. Они взяли пепла из печи и сделали по слову своего Господа. И тогда не смогли знаменитые волхвы устоять перед Моисеем

Апостол Иоанн в своё время рассказал о примечательной беседе Никодима с Иисусом. Эта увлекательная беседа как бы продолжает нравственную дуэль Штирлица с Мюллером.

Личность самого Н и к о д и м а является несколько загадочной. Нельзя говорить о нём больше, чем сказано у апостола. Никодим есть член Синедриона, и в евангельской истории рисуется его светлый образ. Никодим — это яркая звезда во мраке того ужасного времени.

Как и у Мюллера со Штирлицем, беседа проходит ночью, при полном отсутствии каких-либо свидетелей. Никодим хочет не только внимательно выслушать собеседника, но и сообщить ему тоже кое-какие важные соображения.

«Между фарисеями был некто,

именем Никодим, один из

начальников иудейских»

(ИОАНН 3—1)

Значение этого разговора в Евангелии Иоанна почти такое же, какое значение имеет нагорная проповедь у Матфея.. Вера Никодима пустила в его душе более глубокие корни, чем у других товарищей. Побуждением для Никодима избрать именно ночное время для разговора было нежелание подать кому повод считать Иисуса за какую-то особенную личность.

Начиная свою беседу, Никодим называет собеседника «учитель». В то время такой титул давался лишь тем, кто прошёл в установленном порядке разные степени раввинской мудрости. Иисус такие степени не проходил. Тем самым Никодим подчёркивает своё чувство такта.

Как настоящий учитель, Никодим желает оправдать действия Иисуса в его глазах, и подтвердить, что его чудеса имеют свою крепко животворящую силу. Иисус говорит, что прежде всего для понимания истины необходимо родиться свыше.

Никодим откровенно возражает — как можно другой раз проникнуть в утробу матери и снова родиться на свет. Никодим явно не готов воспринимать возвышенные духовные тайны.

Иисусу приходится комментировать свои слова, и он говорит, что если кто не родится от воды и Духа, не может «родиться свыше». Здесь только становится ясно, что он имел в виду не собственно рождение, а крещение.

Никодима опять затруднило то обстоятельство, что возрождение приписывается не только Духу, но и какой-то воде, тогда как далее говорится именно об одном только Духе. Грешным делом Никодим подумал, а не слишком ли много воды в этих рассуждениях.

«Дух дышит, где хочет, и

голос его слышишь, а не

знаешь, откуда приходит

и куда уходит»

(ИОАНН 3—8)

51

Действительно, когда этот загадочный Господин Дух таинственно дышит и незаметно приходит, то откуда здесь браться воде? А так как в тексте Иоанна и вода и Дух стоят совершенно параллельно и соединены общим союзом, оба они имеют равное значение в этой непонятной тайне. Не случаен поэтому главный вопрос Никодима:

«Никодим сказал Ему в ответ:

как это может быть?»

(ИОАНН 3—9)

Никодим ждёт в ответ конкретное понятное слово. А учение о С л о в е (Л о г о с е) изложено тем же Иоанном в самом начале евангелия. Учение Ветхого Завета об Ангеле Иеговы имеет прямое отношение к учению апостола о Логосе. Нельзя проводить полной аналогии между Ангелом Иеговы и Логосом. Л о г о с у Иоанна есть Большой творец, тогда как Ангел Иеговы есть посредник между Иеговой и его верным народом. В Книге Притчей Логос выводится как Премудрость.

«В нём была жизнь, и жизнь

была свет человеков»

(ИОАНН 1—4)

Эти жизнь и свет проявились, когда Иуда взял для своего старшего сына жену по имени Фамарь. Через некоторое время старший сын умер. Так как второй брат тоже умер, И у д а сказал Фамари жить вдовою у них в доме, пока не подрастёт Шела, самый младший из братьев.

Прошло несколько лет, и умерла жена Иуды. Однажды Иуда направился в Фамну для стрижки своего скота. Об этом сообщили Фамарь — что её свекорь направляется стричь свой скот.

«Он пришёл для свидетельства,

чтобы свидетельствовать о Свете»

(ИОАНН 1—7)

А Фамарь видела и понимала, что младший Шелла давно уже вырос, и её не отдали ему в жёны. А жизнь брала своё. И она переоделась в приличную одежду и седа на дороге в Фамну. Иуда не узнал её, и принял её за простую блудницу. Он подъехал к ней и предложил близкую связь Она спросила, что в таком случае он может ей дать. Иуда предложил ей свежего козлёнка из своего стада. Тогда Фамарь попросила дать ей залог в обеспечение. И он дал ей тогда свою печать, свою перевязь, и свою трость.

И она зачала от него. А после этого Фамарь снова оделась в свою старую одежду вдовства. И когда Иуда послал передать козлёнка, чтобы забрать свой залог, женщину просто не нашли, хотя и искали. Спрашивали местных жителей о том, кто может знать ту блудницу, что была при дороге, но они ответили, что не было здесь никакой блудницы. Посланник вернулся к И у д е и объяснил, что невозможно найти ту незнакомку. Иуда решил, что пусть та незнакомка забирает себе залог, но лишь бы все знали, что он действительно посылал обещанного козлёнка, но не нашли адресата.

А через три месяца Иуде передали сообщение, что Фамарь впала в блуд, и что она беременна. Ответная реакция Иуды была суровой и справедливой: вывести её и сжечь на костре

Но когда повели её к месту казни, она послала передать своему свекру, что она беременна от того именно, чьи у неё вещи. И просила также передать — узнавайте, чьи это печать и трость, и перевязь. Иуда вынужден был признать, что Фамарь не виновна.

В этом месте Моисеевой Книги идёт рассказ о рождении нового племени.

«Которые не от крови, ни от хотения

плоти, ни от хотения мужа…»

(ИОАНН 1—13)

Во время родов выяснилось, что у Фамарь будут близнецы. Сначала при родах показалась на свет рука первого малыша. И повивальная бабка навязала ему на руку красную нитку. Но всё оказалось непросто. Хозяин руки возвратил её назад, на старое место, и в это время появился его брат.

Второго брата назвали Фаресом. А мальчик с красной ниткой стал зваться Зарой. О значении этого библейского события будет радостно говориться в Книге Руфь:

«И да будет дом твой, как дом Фареса,

которого родила Фамарь Иуде,

от того семени, которое даст тебе

Господь от этой молодой женщины»

(РУФЬ 4—12)

В Книге Руфь приводится достоверное родословие, из которого видно, что от рода Ф а р е с а в десятом колене произошёл Д а в и д. Не доверять библейской книге нет оснований.

«Он объявил и не отрёкся,

и объявил, что я не Христос»

(ИОАНН 1—20)

52

Согласно учения апостола Иоанна при определённых обстоятельствах слово может стать плотию, а может и начать сильно вредить душе. Не зря оно называется разумным словом Логос.

«Ибо бременем будет такому

человеку слово его»

(ИЕРЕМИЯ 23—36)

В 1 9 3 5 году товарищ Берия выпустил книгу об истории большевизма в Закавказье. По своей занимательности книга не уступает самой «Малой земле». А очень скоро инструктор ЦК, побывав на Кавказе, заявила, что некий Семён Сеф пожаловался, что эту книгу написал именно он. В Москве кое-кто подтвердил, что Сеф писал такую книгу.

Однако товарищ Штернберг проработала этот вопрос глубже и узнала, что этот Сеф был ранее участником ленинградской зиновьевской группировки.

В связи с этим секретарю ЦК ВКП (б) товарищу Ежову было подано заявление, в котором разговор Сефа представлен злостной клеветой.

Для Николая Ежова компромат на Берию был далеко не лишним. Но обвинение пока было слишком жидким. В октябре тридцать шестого Ежову доложили, что заявление Сефа представлено антипартийной клеветой. Однако Ежову был нужен добротный компромат.

Николай Иванович накладывает резолюцию представить все материалы проверки. В материалах говорилось, что сам Сеф был ранее эсером, был выслан из Ленинграда. Ежов сразу понял, что не бывает дыма без огня, и навряд ли малоизвестный Сеф стал бы просто так говорить об авторстве книги. Ежов быстро оценил важное значение компромата против видного регионального лидера. Николай не мог заранее знать, что очень скоро этот региональный лидер обоснуется в Кремле.

Но и инструктору Штенберг дали понять, что надо умерить пыл в обвинениях Сефа. Болтливый Семён мало интересовал шефа НКВД — ему нужен был запасной материал на крупную птицу. Как показало время, материал не пригодился из-за огромных проблем самого «птицелова».

После высылки из Питера Сеф публично раскаялся в своих грехах. В начале тридцатых он работал в Бакинском горкоме партии, где и познакомился с Берией. Но когда их отношения не заладились, Семён и стал рубить правду-матку о настоящем авторе книги. Всего через один год Сеф был аккуратно расстрелян за антипартийную болтовню. Автором книги остался Лаврентий..

«Смертный приговор — этому человеку,

потому что он пророчествует

против города сего»

(ИЕРЕМИЯ 26—11)

Ещё хуже погорел за свой «Логос» товарищ Троцкий. Осенью двадцать четвёртого года он набросал книгу «Уроки Октября». Один из его друзей сразу ему сказал в шутке: « Опасные делишки писать в России книжки. Ты, Лёва, тиснул зря «Уроки Октября». В этом опусе Троцкий упорно обвиняет Зиновьева и Каменева в предательстве перед революцией. А за Алексея Рыкова гневно обиделся Бухарин. В итоге в «Правде» появляется статья « Как не нужно писать историю Октября»

В этой статье берутся под обстрел уже огрехи в биографии Троцкого. Ему напоминается, что нельзя было дрейфить во время Брестского мира. Затем наносится удар ниже пояса — и пишется, что ещё до революции партия боролась с троцкистами.

Ещё страшнее обиделись на новую книгу Зиновьев и Каменев. Они стали настаивать на немедленном исключении Троцкого из партии. Полемика дорого обошлась Троцкому. В январе двадцать пятого он освобождает пост «министра обороны». В те дни по Москве ходила новая эпиграмма Маяковского: « Разве можно сравнить с лампой Будзена тысячевольтный ОСРАМ. Что после Троцкого Фрунзе нам? После Троцкого Фрунзе-срам».

Гениальный Сталин понимает, какую опасность для него представляли в паре Зиновьев и Каменев. И он тайно направляет своего представителя Серебрякова для заключения с Троцким сепаратного блока. Это был жест протянутой руки, когда Троцкого клевали все. Но команда Троцкого ответила отказом — принципы оказались выше. Они соглашались только на нейтралитет. Это был огромный шаг к большому падению. Львиная команда не просчитала всех будущих ходов. Накануне четырнадцатого съезда партии верными учениками Сталина оставались — Молотов, Калинин, Рыков, Дзержинский…

«Но все, пожирающие тебя,

будут пожраны,

и все враги твои-

все сами пойдут в плен»

(ИЕРЕМИЯ 30—16)

53

Для настоящего различения противника М о и с е й применял следующий способ. Он сказал старейшинам взять пучок иссопа, и обмочить его в кровь, и помазать перекладину и оба косяка дверей этой кровию. И когда пойдёт Господь поражать противника, и увидит кровь на перекладине и на обоих косяках, и пройдёт тогда Господь мимо дверей, и не попустит губителю войти в наши домы

«Храните сие, как закон для себя

и для сынов своих на веки»

(ИСХОД 12—24)

В полночь, когда праздник был в разгаре, Господь поразил первенцев в Египетской земле, и всё первородное из скота. И сделался тогда великий вопль в Египетской земле.

М о и с е й регулярно получал руководящие указания от Господа. Намного сложнее действовать, когда у тебя нет живой связи с Моисеем, а есть простые идолы. В таком случае и хорошее дело может обернуться неважными последствиями, несмотря на общение с иконой.

В 1 7 7 5 году вспыхнула война колоний против старушки Англии. Против Англии сразу пошли войной Франция, Испания. Англия просит «старушку» Россию помочь ей. Россия боится выступать против Франции, за что вскоре и получит «благодарность».

Тогда Англия предпринимает рискованные действия — она начинает борьбу против доставки в Америку вооружения и продовольствия. Это нарушало торговые интересы нейтральных стран. Нейтралы стали заявлять резкие протесты. Стало потом известно, что русские и голландские суда с хлебом были также полностью конфискованы. И тогда Екатерина Вторая, тогдашний «президент» России, выдвинула на весь мир декларацию о «вооружённом» нейтралитете.

Суть декларации состояла в том, что кораблям нейтральных государств разрешалось беспрепятственно плавать у берегов воюющих держав, а все их грузы являлись неприкосновенными, за исключением оружия и военного снаряжения. Декларация устанавливала новый принцип морского права, и её горячо поддержали Пруссия, Дания, Швеция..

Послом в Лондоне от России работал Воронцов. И он заявил, что ненависть к нам со стороны Англии происходит от тупой идеи вооружённого нейтралитета. Я надеюсь всё же, заявлял Воронцов, что как только Англия и Франция заключат мир, Россия откажется от этой системы, которая для самой России абсолютно бесполезна. Воронцов в своей переписке поставил конкретные вопросы, которые раскрывают «приобретения» России в связи с её «великой» инициативой: « Умножили ли мы посредством этого нейтралитета нашу морскую торговлю? Что мы выиграли, надолго поссорившись с Англией? Не принесла ли эта система нашим собственным купцам намного более убытка, чем прибыли?»

Видя из Лондона намного больше, чем это видно из Питера, Воронцов указывает, что от вооружённого нейтралитета действительно много выиграли Швеция и Пруссия, которые заранее просчитали все последствия инициативы. Мы же в торговле ничего не выиграли, а только проиграли.

«Худой посол попадает в беду,

а верный посланник-спасение»

(ПРИТЧИ 13—17)

Неожиданное продолжение получила эта история через сто семьдесят лет. Когда уже Советская Россия воевала с Германией, та же самая Швеция, продолжая наслаждаться прежней инициативой царицы, направляла для Германии всевозможные грузы, получая большие доходы. И уже Сталин, сын Екатерины, обращается к «старушке» Англии за советом, как поступать. И как в прежнем веке, Англия в лице господина Черчилля рекомендует Москве плевать на все «нейтралитеты», и в минуту, когда гибнет твой собственный народ, уничтожать все корабли шведов и прочих фашистских друзей, доставляющие груз врагу. Англия снова была права…

А ещё в шестнадцатом столетии русские купцы были стеснены в своей торговле с Западом. Их доходы оседали в прибалтийских портах. В этих портах можно было заключать сделки только с местными купцами. Летом 1 5 5 0 года по этому поводу состоялись переговоры. Москва потребовала свободу торговли, свободу передвижения любых товаров. Ливонская сторона не соглашалась

Адашев копнул ещё глубже в исторические записи и поставил в прямую зависимость «юрьевскую дань» и поход Ярослава Мудрого в эти края. Адашев установил, что эта дань уплачивалась ливонцами за разрешение поселиться на земле, принадлежавшей русским князьям. Значит, по мнению министра Адашева, отсюда проистекало, что должно быть обязательно возобновлено регулярное взыскание «юрьевской дани» в пользу России.

54

Весной 1 5 5 4 года опять состоялись правительственные переговоры между противными сторонами. На этих переговорах Адашев заявил, что пришедшим из-за моря немцам было разрешено поселиться здесь лишь при условии выплаты дани — порядок есть порядок для педантичных ливонцев. Если же ливонцы откажутся платить дань, московский царь сам придёт за нею. Нельзя своевольничать на чужом дворе.

Договорились предварительно, что будет собрана дань со всякой головы по гривне. Теперь уже купцам из России впервые разрешили провозить любой товар.

Но противная сторона уклонялась от выполнения договора. В пятьдесят седьмом году в Москву прибыло ливонское посольство и не привезло с собой никакой дани. Они стали сразу добиваться отмены её уплаты. Возмущённый царь отказался принимать послов и отпустил их ни с чем.

Ивану Грозному в те тяжёлые дни было двадцать семь лет, и он не собирался уступать врагу. В мае пятьдесят восьмого года русские войска взяли штурмом город Нарву. Нарва стала главным русским портом на Балтике. Но Нарвы было мало, и на Ливонию выступило большое войско под командованием Петра Шуйского. В течение летних месяцев войско из Москвы заняло много городов.

Ливонцы запросили мира. Условие такого мира изложил всё тот же Алексей Адашев. Над Ливонией должен был быть установлен русский протекторат.

«Не спускают вору,

если он крадёт»

(ПРИТЧИ 6—30)

Ливонские власти были не в состоянии начать большую войну с Москвой. Но они очень не желали принимать московский протекторат. И в августе пятьдесят девятого года в городе Вильнюсе было подписано соглашение о переходе Ливонии под покровительство литовского князя. И уже теперь ливонцы почувствовали себя уверенно так, что наняли немцев для оказания военных услуг.

В этом непростом положении в Кремле возникли острые разногласия по поводу дальнейших действий. Опытный Алексей Адашев стал настаивать на прекращении военной эскалации на западном направлении, чтобы не втянуться в большую войну. Адашев предлагал сосредоточить все усилия на южном направлении для борьбы с татарами в Крыму — а ливонская проблема подождёт.

Но Иван Васильевич держался совсем иного направления мыслей. Он вовсе не собирался менять свою профессию в свои двадцать девять лет. Поздней осенью в Можайске состоялось генеральное совещание. Видя, что царь твёрдо намерен воевать в Ливонии, Сильвестр начал угрожать ему великим Божьим гневом. В подтверждение небесной немилости Сильвестр указал на имевшую место серьёзную болезнь Анастасии, молодой жены Ивановой. Васильевич действительно был крепко озабочен болезнью своей красивой жены и не хотел бы её рано потерять, как потом и его идейный ученик Сталин.

И всё же у Грозного было совершенно своё понимание вопроса Он не торопился увязывать болезнь молодой жены именно с небесным гневом — возможны были и земные причины. Он уверенно считал, что если бы не послушал Адашева и попа Сильвестра, а сразу более решительно прижал бы несносную Ливонию к берегам, то уже «вся Германия была бы за православием». Какое мнение было на этот счёт у самих германцев, Иван мало интересовался. Миролюбивые условия министра Адашева царь назвал «злобесными претыканиями».

Шестимесячное перемирие с Ливонией позволило ей сделать хитрый шаг назад, подписать соглашение с Вильнюсом. Это перемирие оказалось для Москвы сильно неудачным с дипломатической точки зрения. А прямую ответственность за эту неудачу, по мнению царя, должен был нести именно Адашев, как главный «конструктор» перемирия. В этой связи министру напомнились и его другие прошлые недоработки. Это была основательная школа политики для Иосифа Виссарионовича.

Так, например, именно Алексей Адашев не сумел в своё время обеспечить мирное присоединение Казанского ханства, хотя для этого имелись все предпосылки. Пришлось идти в военный поход. И так как политика Адашева уже не отвечала интересам, ему следовало напомнить старые грехи.

Во время Можайского совещания поступили новые тревожные вести из Ливонии. Царю и всей его компании пришлось срочно выезжать в Москву. Ехать предстояло в ужасную распутицу в полное отсутствие асфальта, вместе с больной женой Анастасией.

Однако ссылки на небесную кару не помогали. Иван Васильевич в ходе поучений пришёл в ярость и окончательно заявил отставку как главному церковнику так и Адашеву.

55

В начале августа последовала кончина Анастасии. Иван начинает избавляться от назойливой опеки советников, мешающих работать. Он был ими сильно недоволен, поскольку следуя их советам он не добился укрепления своей власти..

«Правда хранит непорочного в пути,

а нечестие губит грешника»

(ПРИТЧИ 13—6)

Окончательному решению ливонского вопроса Грозному мешали проблемы в семейной жизни. Через год после смерти Анастасии Иван вступил в брак с кабардинкой Марией. В шестьдесят девятом году Мария Темрюковна умерла без объяснения причин. Через полтора года царь женится на Марфе Собакиной. Но Марфа вдруг умерла через две недели после свадьбы.. И в семьдесят втором году церковный собор в порядке исключения разрешает Ивану Васильевичу жениться в четвёртый раз. Сделать это было не так уж и сложно, так как всем надоевший Сильвестр уже находился в отставке. Церковь, как правило, запрещает благочестивому верующему вступать во второй брак, но в данном конкретном случае был не второй брак, а четвёртый брак, а по поводу четвёртого брака в святцах ничего не сказано конкретно. И если сам Иван был — Четвёртым, то почему бы не испробовать и Четвёртый брак. В конце концов, царь был не виноват, что гражданка Собакина не сумела подольше побыть царицей.

«Кто отклоняет ухо своё от

слушания закона, того и

молитва — мерзость»

(ПРИТЧИ 28—9)

К семьдесят первому году царь решил, не стесняемый уже мнением своего «политбюро», вытеснить шведов из Ливонии. Шведским послам было продиктовано строгое требование Кремля уступить царю все владения в Ливонии и ещё уплатить моральный вред на значительную денежную сумму. Шведский король Юхан должен был признать себя вассалом московского царя.

К сожалению, в Стокгольме эти предложения сочли унизительными для гордых наследников варягов. Особенно задело шведов предложение стать вассалами Москвы.

А Грозный тоже умел неплохо писать для того времени, и лично составил Юхану ответное письмо. В письме Иван Васильевич издевательски спрашивает Юхана, чьим сыном был его отец Густав, и чем он занимался. А этот Густав ранее самовольно отделился от датского короля.

В результате «дружеской переписки» отношения между Швецией и Россией были надолго испорчены. А мирного соглашения между ними не было и тогда.

Неожиданную поддержку Стокгольму оказал татарский Крым. После военных нападений Москвы крымский хан видел в Иване Грозном своего грозного противника. И он направляет в Швецию своих послов и дарит Юхану в знак вечной дружбы двух верблюдов, которые должны были собой олицетворять два братских народа. Это ясно означало сговор верблюдов против Кремля.

Летом семьдесят девятого года уже немного стареющий Грозный решает организовать большой военный поход в «немецкую землю». Стали собираться в районе Пскова, но в это время в русские земли нахально вторглись войска Стефана Батория.

В отличие от Гитлера Стефан Баторий напал с объявлением войны. В своей грамоте Баторий резко протестует против того, что московский царь трактует его как более низкого по рангу. Он обвиняет Ивана, что тот упорно не хочет мира и лезет куда его не просят. Одновременно Баторий обратился и ко всем жителям русской страны. Он ставит их в известность, что начинает свой поход, не желая пролития крови. Его единственный враг — Иван Васильевич. А что касается несчастных подданных, то Баторий намерен вернуть им законные права и свободы. В заключение Баторий указывает, что кто перейдёт на его сторону, тот получит снова свободу всех прав.

Находясь в городе Пскове, Иван Васильевич написал быстрый ответ Баторию. Он указал, что его латинская вера — это уже есть суррогат христианства со своими оплатками, что это более карикатура на истинное христианство. Он упрекнул Стефана, что его паны восприняли лютеранские ереси. Он пишет, что в стране Батория получило хождение и арианство, что ещё более удивительно.

При обороне Полоцка местный воевода Волынский начал переговоры с противником о сдаче города без пожаров. Этот воевода был из тех, кого задели царские репрессии. Ранее он сидел в тюрьме. Его уже считали в Москве большим врагом народа.

56

При получении известий о военных неудачах Грозный обратил весь свой царский гнев на советников. В июне 1941-го таких предателей тоже было немало. Главным виновником был объявлен Иван Мстиславский. Ему вменялся в вину тайный сговор с врагом.. Грозный назвал Мстиславского старым псом, обманывающим царя.

Тогда ещё в России не было Кутузова. Он бы сказал, мудро сверкая глазом,: « С потерей Полоцка не потеряна Россия». Он имел в виду, что пока Тюмень наша, сдаваться никак нельзя.

В разгар осени, когда все дороги окончательно испортились, Грозный направляет Баторию грамоту о мире. Последний думал над ней до марта месяца. Стефан выразил согласие принять московских послов и поговорить с ними.

Но обе стороны говорили неубедительно, и летом 1 5 8 0 года военные действия возобновились. При планировании военных операций в Кремле господствовала полная неясность относительно того, в какую же сторону двинется армия противника. Это было — как при игре в «напёрсток». Это вынуждало держать большие войска на самых разных направлениях, и требовало массу времени для их перегруппировки. Баторий мог двинуться по Западной Двине, или в сторону Пскова, или даже прямо на Смоленск. В 1942 году в Кремле точно так же гадали относительно германских планов. Главный стратег Иосиф заранее определил, что наступление будет на Москву, и сконцетрировал здесь основные войска. А наглый враг рванул на Сталинград. Опять не угадали…

В августе месяце армия противника перешла русскую границу в районе Великих Лук. Направление главного удара в который раз явилось полной неожиданностью для русского генералитета. Наиболее крупные соединения русских войск оказались далеко от арены боевых действий.

Весной восемьдесят первого года русские дипломаты сообщили в Кремль, что в ходе мирных переговоров Баторий требует уступки ему всех русских владений в Ливонии. Грозный направляет в Варшаву самого Пушкина с готовностью отдать все владения за исключением дорогой Нарвы. Это была гигантская уступка Москвы, и Нарва была особенно дорога Кремлю, ведь в боях под ней родилась легендарная Красная Армия. Владение Нарвой сохраняло выход к Балтийскому морю.

В это тревожное время в Варшаву бежит царский стольник Бельский. Он, подлец, предлагает свои услуги врагу, и сообщает, что сейчас очень выгодно напасть на Псков, где людей осталось мало. Изменник Родины Бельский дал информацию о многих слабых местах московского войска. С учётом этой полезной информации Баторий выдвинул Москве своё новое требование — выплаты Московией контрибуции на сумму четыреста тысяч венгерских золотых.

Как и апостол Павел, Иван Грозный любил писать послания. Он научился этому нелёгкому труду от апостола, прилежно перелистывая новозаветные книжки. Но если апостол ловил слова с небес, то более земному Ивану приходилось думать самому. В июне самодержец пишет длинное послание к королю Стефану в ответ на предложение. Апостолу и не снились проблемы с контрибуцией.

Это было последнее его послание из тех обширных посланий, которые написал Грозный за годы своего царства. Его можно смело назвать — «Третье Послание к Варшавянам».

Иван сразу ставит короля в известность о всяком прекращении мирных переговоров. Он пишет королю, что если ты не хочешь делать доброго дела, то и вперёд лет на пятьдесят между нами не будет послов.

Говоря, что Баторий устанавливает сроки для приезда московских гонцов, которые заранее невыполнимы, царь замечает, что всё это делается по басурманским обычаям. Царь пишет, что не ведётся такого в христианских государствах, чтобы платили контрибуцию один одному. Да и сами басурмане требуют дань только с христиан, а между собой дани не берут. Таким образом светлый король позорит своё славное христианское имя.

«Мерзость для царей — дело

беззаконное, потому что правдою

утверждается престол»

(ПРИТЧИ 16—12)

Как и подобает настоящему апостольскому посланию, Иван, разобравшись немного с Баторием по поводу мирных переговоров, плавно переходит к иной теме, не имеющей прямого отношения к самой войне. Так и учил писать послания сам апостол иудей Павел. Грозный назидательно пишет, что нет никакой почвы для конфликтов между католиками и православными.

57

Так как незадолго перед этим римская курия высказывала свою явную заинтересованность в привлечении России в антиосманский союз, царь Иван решил использовать эту заинтересованность для решения вопроса о прекращении войны. Ещё когда Баторий подошёл к Великим Лукам, Иван отправил папе Римскому своего гонца — и совсем не за винцом. Васильевич пишет, что горячо желает быть в единстве с папой в борьбе против непорядочных басурман, но исполнить своё заветное желание не может из-за военных действий этого Батория. А Баторий, продолжает автор послания, проливает христианскую кровь заодно с турками и крымскими ханами. А поэтому Государь просил бы уважаемого папу приказать Стефану не дружить с басурманскими лидерами и не вредить христианству.

Римский папа любезно принял московского гонца и направил к Баторию своего личного посла для содействия в решении вопроса.

А в политике папского Рима тогда происходили заметные изменения. До этого несколько веков папский престол вёл упорную войну с протестантами, и всё его внимание было приковано к этой идеологической войне. С приходом в папы Григория эта война затихла. И у Григория появилась насущная задача насаждать католицизм на Востоке, где в этом плане были большие недоработки.

«Приложи сердце твоё к учению

и уши твои — к умным словам»

(ПРИТЧИ 23—12)

В Риме знали, что в России не принимают протестантских учений. Значит, эта большая страна может впустить к себе католицизм, который исторически более прогрессивен. В Риме считали, что русские граждане автоматически следуют вере, полученной ими от греков, и если культурно им объяснить, в чём заблуждаются бедные греки, то может произойти «смена курса». А если сам Грозный управляет страной и церковью, то достаточно объяснить эти заблуждения именно Ивану. Письмо Ивана Грозного в этом смысле открывало захватывающие перспективы.

В 1 5 8 2 году (за четыреста лет до кончины товарища Брежнева) Баторий и Грозный заключили, наконец, долгожданный мир. Польша обязалась отдать назад России все занятые ею города, а Россия уступала все свои земли в Ливонии.

В героическом Пскове никак не могли понять, почему их царь согласился на такие позорные условия мира, и во всём винили римского посланника. Среди псковитян упорно ходили слухи о предательстве Ивана Грозного за огромные деньги. Но эти все объяснения совсем не соответствовали истине. Советами посредника Грозный не собирался пользоваться. Обсуждение вопроса о разногласиях между церквями по настоянию московского царя было «временно» отложено до более мирных времён, которые затянулись лет на четыреста. Царь сказал Антонию, что не хочет с ним говорить о вере, чтобы окончательно не испортить отношений с Римским папой. На этом процесс «сближения» и завершился. С окончанием Ливонской войны он никому был совсем не нужен.