Пик правды

Александр Валерьевич Горский, 2022

Трудно найти человека, знающего больше чужих тайн, чем адвокат с большой практикой, особенно если он имеет связи с власть имущими. Но однажды в уединенном курортном отеле, где собрались сильные мира областного масштаба, адвокату Зарецкому предлагают умереть или рассказать все, о чем он молчал долгие годы, поскольку молчание было выгодно многим, включая его самого. Запертые в своих номерах действующие лица адвокатских тайн вынуждены слушать по внутренней радиосвязи правду о своих грязных делах. Одна из участниц драмы записывает откровения адвоката на свой смартфон. Утром любовница Зарецкого находит его убитым. На место преступления прибывают следователи Илья Лунин и полковник Изотов…

Глава 4,

в которой Лунин наконец оказывается на месте преступления

Ми-8 вылетел почти на час позже, чем изначально рассчитывал Хованский. Это обстоятельство Дмитрия Романовича сильно настораживало, хотя он прекрасно понимал, что во многом сам был причиной задержки вылета. Собрав по городу живущих в разных районах следователей, он примчался в аэропорт лишь через сорок пять минут после того, как завершил разговор с губернатором Сергиевичем. Правда, затем еще изрядное количество времени было потрачено на непонятные хождения вокруг вертолета, которые оба пилота и примкнувшее к ним такое же количество техников упорно называли предполетной подготовкой. Лишь после ультиматума Хованского, заявившего, что если вылет не состоится немедленно, то сразу по возвращении экипаж будет незамедлительно задержан по подозрению в перевозке и хранении наркотических средств, процесс подготовки к полету был завершен.

Все же напоследок один из пилотов, очевидно не представляя, с кем именно имеет дело, ехидно осведомился:

— И как же ты, дядя, наркотики искать собирался, если у нас отродясь их не было?

— Тебя мама в детстве в цирк водила? — в тон ему отозвался Дмитрий Романович. — Фокусника тебе там показывали, как он из шляпы кролика достает? Вот и я могу фокус показать. У меня есть люди специально обученные, только они руку тебе не в шляпу засовывать будут, а в другое место. Пошарят там как следует, а потом и вынут героина граммов двести. Причем все при зрителях, как в цирке. Эти зрители затем еще в протоколе распишутся, в графе «понятые». Еще есть тупые вопросы? Тогда на взлет!

В ожидании вылета Лунин, получивший краткие инструкции от Хованского, предавался только ему ведомым размышлениям, уставившись в мутное стекло иллюминатора. Затем выбрался из кресла и подошел к сидящему через два ряда от него Изотову. Переложив сумку полковника на свободное место, он занял соседнее кресло.

— У нас здесь странный коллектив. Или я чего-то не понимаю? — Он наклонился прямо к уху удивленно повернувшегося к нему Изотова.

— Это точно, Лунин, ты много чего не понимаешь, — хмуро отозвался полковник. — А коллектив странный, это точно. Одно только твое присутствие чего стоит.

Илья смущенно вздохнул. Он понимал, что вряд ли когда-нибудь сможет рассчитывать на дружеское общение с Изотовым, но все же хотел разрешить имеющиеся у него сомнения.

— И все же. Мы как по делу работать будем? Ни оперативников, ни экспертов. А если этого Зарецкого уже подорвали?

— Не должны пока. — Изотов бросил быстрый взгляд на левое запястье. — Еще полчаса в запасе. Если повезет, успеем застать.

— И что? — продолжил допытываться Лунин. — Кто его разминировать будет? Мне что-то кажется, саперов здесь тоже нет.

— Сапер есть, успокойся, — раздраженно бросил в ответ полковник. — Сапер и группа захвата. Собственно, больше никого и не требуется. Понятно?

— Понятно, — кивнул Илья. — Непонятно, чего их так много. Мы что, отель будем брать штурмом?

— Мы будем в отеле проводить обыск, — неохотно ответил Изотов. — Силами спецназа. Под моим руководством. Теперь уяснил?

— А что, оперативников для этих целей уже не привлекают? — удивился Илья.

— В данном случае — нет, — рявкнул Изотов, — потому что у них, Лунин, есть один большой недостаток, как и у тебя. Они слишком много вопросов задают.

— А вопросы, значит, задавать нежелательно? — Илья сделал вид, что не замечает раздражения собеседника.

— Именно, Лунин, — успокаиваясь, кивнул полковник, — именно так. В этом деле чем меньше вопросов, тем спокойнее.

Илья немного помолчал, осмысливая услышанное, затем любопытство все же взяло верх.

— Слушай, а что за спецназ такой странный? Ни одного лица знакомого, они, что, не от УВД?^[2]

— Не от УВД, — буркнул Изотов.

— А от кого? — проявлял все большую любознательность Лунин.

— Понятия не имею. Что, в области мало спецназов? И внутренние войска, и гвардия, и кого только нет. Тебе какая разница?

— А что искать будем? Думаешь, еще где-то может быть взрывчатка?

— Типун тебе на язык, — с отчаянием махнул рукой Изотов. — Телефоны искать будем.

— Телефоны? — зачем-то переспросил Илья, прекрасно расслышавший ответ Изотова.

— Телефоны, диктофоны, флешки. Все подряд. Все носители информации, какие есть. Я только не очень представляю, как в здоровенном здании можно найти спрятанную флешку или карту памяти. А ведь еще вокруг территория. Можно под любым камнем спрятать.

Рокот вертолетного двигателя и шум вращающихся лопастей к явному облегчению полковника прервали его общение с Луниным.

— Вот и все. Все, что я знаю. Больше рассказывать нечего.

Мертвенно-бледное лицо Зарецкого превратилось в застывшую маску отчаяния. Губы его уже почти не шевелились, отчего все слова превращались в едва различимый поток звуков.

— Уже сто семьдесят семь. Три минуты! Осталось три минуты! Почему вы не выключаете? Мне нечего больше сказать. Выключите таймер! Я прошу, я прошу вас. Выключите его!

— Вовсе не надо так нервничать!

Услышав такой знакомый, пусть и совершенно безразличный голос в динамике, адвокат на мгновение ожил. На щеках его проступило слабое подобие румянца, а вырывающиеся изо рта звуки вновь превратились в некое подобие человеческой речи.

— Слава богу, вы меня слышите! Выключайте, выключайте его скорее!

— Сейчас, Зарецкий, имейте терпение, — отозвался голос.

Почти минуту ничего не происходило, за исключением того, что на маленьком электронном табло число 177 сменилось на 178.

— У нас проблема, — наконец констатировал голос. — Олег Владиславович, не хочется вас расстраивать, но, кажется, что-то слетело в настройках передатчика.

— Что значит — слетело? — попытался было возмущенно выкрикнуть Зарецкий, но изо рта его вырвался лишь жалобный, почти неслышимый шепот. — Я ведь все сделал, как вы хотели. Я же выполнил наш уговор! Выключите, выключите эту штуку. Не убивайте меня!

— Конечно, есть вариант, что я зайду к вам в комнату и отключу устройство на месте, — вновь ожил динамик, — но знаете, меня он не устраивает. Я не хочу, чтобы вы меня увидели, Олег Владиславович. Так что, еще раз извините, ничем не могу вам помочь. Прощайте.

— Как — прощайте? — тело Зарецкого едва заметно содрогнулось, что означало последнюю беспомощную попытку освободиться. — Вы же не можете сделать этого! Вы же не сделаете. Вы же не убьете меня!

Из глаз обессиленного адвоката потекли слезы. Значение таймера перескочило на 179.

— Не убивайте… меня… пожалуйста.

Ответом ему было молчание.

— Все! — крикнул Изотов и постучал по циферблату.

Илья взглянул на часы. Отведенное Зарецкому время уже истекло, а вертолет с группой захвата едва успел обогнуть вершину и теперь заходил на широкий круг над южным склоном горы Хрустальной. Сквозь толстое стекло иллюминатора можно было хорошо рассмотреть несколько приземистых деревянных зданий и возвышавшуюся посреди них двухэтажную гостиницу. Несколько в стороне, метрах в двухстах от остальных построек, стояла еще одна небольшая избушка. Со слов Изотова, который в свою очередь получил ценную информация от генерала Хованского, в избушке располагалась баня, находившаяся на самом берегу небольшого горного озерца с чистейшей, абсолютно прозрачной водой. Правда, сейчас озеро было еще замерзшим, а поверхность его укрыта снегом, чистейшим, таким, который невозможно встретить в городе, да еще в марте.

Над всем этим великолепием поблескивала на солнце, оправдывая свое название, горная вершина, норовя проткнуть острием проплывающее по небосводу одинокое, должно быть, сбившееся с пути облачко.

Примерно посредине между гостиничным комплексом и вершиной из абсолютно гладкого, усыпанного снегом склона туканьим клювом чернел мощный скалистый выступ, настолько широкий, что на нем тоже можно было бы расположить какую-нибудь избушку.

— Я знаю! — крикнул полковнику Лунин и, увидев безразличие на лице сослуживца, уточнил: — Я знаю, как искать твои телефоны.

— Как? — тут же заинтересовался Изотов.

Лунин похлопал себя по ушам, давая понять, что почти ничего не слышит.

— Сядем, объясню.

Изотов кивнул.

Несколько минут спустя вертолет коснулся земли. Приземление оказалось чуть жестче, чем ожидал Илья, и он непроизвольно стиснул пальцами рукоятки подлокотников. Сидевшая у него на коленях Рокси сильнее прижалась к своему хозяину и заскулила. Какое-то время вертолетные лопасти еще продолжали свой бешеный хоровод, но постепенно их движение замедлилось, а затем и вовсе наступила долгожданная тишина.

— Ну что, пакуем жестко? — поднялся с места сидевший рядом с кабиной пилотов майор — командир спецназовцев.

— Нет, парни, пока никого не пакуем, — торопливо вскочил с места Изотов. — Надо сперва понять, что здесь вообще творится.

— И стоило в такую даль тащиться, — разочарованно отозвался спецназовец. — Ну вы как чего поймете, так дайте знать.

— Непременно, — пообещал полковник и тут же повернулся к Лунину: — Так что ты мне обещал рассказать?

— Я? Обещал? — Илья удивленно нахмурился и на мгновение перестал почесывать за ухом лежащую у него на коленях болонку. — Ах да, обещал. Ты сразу обыск не устраивай.

— А когда? — непонимающе нахмурился Изотов. — Что, думаешь, при лунном свете сподручнее будет?

— При чем тут это? — поморщился Лунин. — Сейчас разберемся сперва, что там с Зарецким. Если он живой, то надо его как-то вытаскивать. Если уже нет, то все проще. Объявишь остальным, что всех в срочном порядке отсюда эвакуируют. Дашь пять минут на сборы. Когда погрузятся в вертолет, проведешь досмотр. Ну, или на площадке перед вертушкой. Я думаю, что если кто-то и делал запись, то обязательно возьмет с собой.

— А если он ее где-то здесь припрятал и собирается позже вернуться?

— Все может быть, — Илья флегматично пожал плечами, — но в таком случае ты носитель так и так найти не сможешь, это во-первых.

— А во-вторых? — поторопил его полковник.

— А во-вторых, здесь все же не профессиональные шпионы собрались. Вряд ли они ожидают, что тебя запись больше, чем покойник, интересует.

— А покойник на тебе, Лунин, — ухмыльнулся Изотов и с явной неохотой добавил: — Но мысль толковая. Ценю.

Дверь вертолета распахнулась, и один за другим бойцы спецназа стали выскакивать наружу. Лунин вышел последним, прижимая к себе настороженно притихшую Рокси, и тут же поежился. Несмотря на ослепительно-яркое солнце, было холодно, а пронзительный ветер отбивал всякое желание любоваться красотами горных пейзажей.

— А вот и встречающие.

Один из спецназовцев махнул рукой в сторону высящегося метрах в двухстах от вертолета двухэтажного отеля, своей формой и впрямь несколько напоминающего натолкнувшийся на гору старинный корабль. На широком крыльце здания показалось несколько темных фигурок. Они призывно размахивали руками, а кто-то, очевидно самый смелый, даже сбежал вниз по ступеням.

— Пропустите. Дайте пройти!

Изотов торопливо двинулся вперед, намереваясь возглавить делегацию прибывших. Еще несколько человек спустились с крыльца и двинулись навстречу полковнику.

— Что у вас здесь творится? — перескочил стадию приветствия Изотов. — Что с Зарецким?

Вышедшие из дома люди растерянно переглядывались между собой, очевидно, каждый был готов уступить другому возможность отвечать на вопросы неизвестного.

— Убит? Что вы молчите? — В голосе полковника послышалась раздраженная нетерпеливость. — Где тело?

— Вот оно, ваше тело, — наконец отозвался один из мужчин, широкоплечий здоровяк лет пятидесяти, с красным, обгорелым, лицом. — Вон ковыляет.

— Зарецкий? — брови Изотова удивленно взметнулись вверх.

— Зарецкий, — негромко отозвался протиснувшийся вперед худощавый мужчина, — Олег Владиславович. С кем имею честь?

— Изотов Виктор Борисович, следственный комитет, — представился полковник. — Нам сообщили, что вас чуть ли не взрывать здесь собираются. Так что, никакого взрывного устройства не было? Или его отключили?

— Не было. Вы тоже разочарованы? — иронично усмехнулся адвокат и тут же, покачнувшись, потерял равновесие. Он наверняка бы упал, но в последнюю минуту его подхватил стоящий рядом краснолицый здоровяк.

— Спасибо, Стас, — попытался было поблагодарить его Зарецкий, но здоровяк раздраженно отмахнулся и, вновь приведя тело адвоката в вертикальное положение, отступил на шаг в сторону.

— Это рефлекс, не более того, — угрюмо процедил он. — Не надо обольщаться, Олег.

— Наличие здоровых рефлексов и делает нас людьми, — пробормотал Зарецкий.

— Олег Владиславович, — подхватив адвоката под руку, Изотов потянул его в сторону, — вы мне объясните ситуацию. Здесь вообще что-то происходило? Как мне сообщили, на вас было совершено в некотором роде нападение, вас пытались заставить разгласить, скажем так, конфиденциальную информацию. Это все верно?

— Верно, — подтвердил Зарецкий. — Напали, связали. Про само нападение ничего вам сказать не могу, спал как убитый. Проснулся, сижу в кресле привязанный. А из динамиков голос.

— Чей голос? — тут же перебил его полковник.

— Понятия не имею, — Олег Владиславович недоуменно развел руками. — Голос-то неживой был. Сейчас, насколько я знаю, программки такие есть, их даже на любой мобильник установить можно. Ты говоришь в микрофон, а твой собеседник слышит уже совсем другой голос. Искусственный. Можно выбрать на свое усмотрение, мужской или женский. Со мной вот, к примеру, женщина разговаривала.

— Я смотрю, вы неплохо разбираетесь в передовых технологиях. — Изотов оценивающе взглянул на стоящего перед ним адвоката.

— Ну что вы, у меня довольно скромные познания, — покачал головой Зарецкий, — я бы сказал, как у среднестатистического любителя покопаться в Интернете. А что, у вас появилась версия, что я сам организовал весь этот сеанс саморазоблачения?

— А сеанс, значит, состоялся? — уточнил полковник.

— Еще как, — Зарецкий вновь вяло усмехнулся, — теперь все присутствующие пылают ко мне столь пламенной любовью, что даже немного боязно становится. Как бы не испепелили.

— Ясно.

Словно ища поддержки, Изотов оглянулся на стоящего позади Лунина. Илья кивнул, давая понять, что самое время перейти к осуществлению предложенного им плана.

— Граждане, внимание, — напряг голосовые связки полковник, — в настоящее время данный отель и вся примыкающая к нему территория рассматриваются как место совершения преступления, поэтому дальнейшее нахождение здесь лиц, не принимающих участие в расследовании, недопустимо. Вам предоставляется десять минут на то, чтобы собрать свои вещи, после чего самим собраться на площадке перед вертолетом. Всем понятно, что надо делать?

— Секундочку! — послышалось откуда-то сверху.

Подняв голову, Илья увидел, как по ступеням крыльца медленно, тяжело опираясь рукой о перила, спускается невысокий худощавый мужчина. Крупный с горбинкой нос и темные, уже тронутые сединой волосы выдавали его кавказское происхождение.

— Я прошу прощения.

Прихрамывая, мужчина медленно подошел к Изотову, нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу.

— Я еще раз прошу прощения, что должен вам возразить, — немного скрипучий голос звучал почти без акцента, — но я никак не могу уехать. Как это все бросить? — Обернувшись, он махнул рукой в сторону «Ковчега». — Кто охранять будет? А кто топить? А если котел из строя выйдет?

— Так, гражданин, — быстро перехватил инициативу разговора полковник, — вы, прежде чем так много вопросов задавать, представьтесь для начала.

— Грачик, — неторопливо отозвался мужчина. — Я здесь управляющий.

— Грачик? — удивился Изотов. — А имя у вас имеется?

— Это и есть имя, — густые темные брови недовольно сомкнулись над переносицей. — Грачья Арамович, если вам так угодно. Корхмазян моя фамилия.

— Угу, — хмыкнул полковник, — я понял. Так вот, Грача Арамович.

— Грачья, — поправил его собеседник. — Лучше просто Грачик, так вам удобнее будет.

— Так вот, Грачья Арамович, — проигнорировал совет Изотов, — дискуссию разводить я с вами не собираюсь. Через десять минут все дружно погрузятся в вертолет и улетят. Если кто-то сам этого не сможет сделать, этому человеку помогут.

Полковник выразительно ткнул пальцем в сторону скучающих бойцов группы захвата.

— Помощников на всех хватит. Между прочим, — повысил голос Изотов, — это к каждому относится. Время пошло! Собираемся и на выход. Ну а вы, — полковник вновь подхватил Зарецкого под локоть, — пойдемте со мной. Покажете ваши апартаменты.

Недовольно переговариваясь между собой, постояльцы отеля начали подниматься по ступеням. Последним, сильно ссутулившись и неуклюже припадая на левую ногу, шел Грачик.

— Может, проконтролировать? — Командир спецназовцев неожиданно возник за плечом Изотова. — А то будут сейчас по всему зданию бегать, мало ли чего.

— Не надо, — поспешил ответить за полковника Лунин. — Я думаю, если что-то хотели спрятать или уничтожить, то времени было вполне достаточно. Так что пусть спокойно собираются.

— Так ведь парни без дела маются, — разочарованно вздохнул майор, — да и потом, холодно на улице топтаться. Пусть хоть в гостиной пока подождут.

Илья отрицательно покачал головой, глядя на Изотова. Полковник отреагировал мгновенно:

— Холодно? Чего им холодно? Весна на дворе. Ждите здесь, сказано же, не надо людей нервировать, пусть соберутся спокойно.

Завершив дискуссию, полковник направился к дому, все еще придерживая за руку Зарецкого. Прежде чем последовать за ними, Илья наклонился к не скрывавшему своего разочарования командиру спецназовцев.

— Так надо, — прошептал Лунин удивленно взглянувшему на него майору.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Илья поспешил к крыльцу. Взбежав по ступенькам, он шумно выдохнул и обернулся. Отрывшийся ему вид на время заставил забыть о пронизывающем ледяном ветре, упорно пытающемся пробраться за воротник куртки. Заросшие густой тайгой холмы напоминали застывшие на мгновение волны. Зеленые, в сосновых лесах, постепенно удаляясь, они становились голубыми. Кое-где проглядывали белые пенистые шапки лысых сопок. А иногда, зачерпнув донную муть, волны становились темными, словно предвещая надвигающуюся бурю, — это чернели склоны, покрытые еще голыми лиственницами.

— Ты идешь? — окликнул его Изотов.

Рокси, которую красоты горного пейзажа, судя по всему, совершенно не впечатлили, нетерпеливо тявкнула, призывая хозяина последовать примеру других двуногих, уже скрывшихся в дверном проеме, обещавшем тепло и надежную защиту от порывов холодного ветра.

Только очутившись внутри, Лунин понял, как сильно он замерз. Казалось, что щеки натерли наждачной бумагой, так сильно они горели, а скопившиеся в уголках глаз слезинки, словно по команде, одновременно устремились вниз по щекам прямо к подбородку.

Быстрым шагом Илья пересек просторную гостиную, пытаясь догнать ушедших вперед Изотова и Зарецкого, которые уже начали подниматься по широкой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. Преодолев десяток ступеней и добравшись до лестничной площадки, разделявшей лестничные марши, Лунин невольно обратил внимание на висевшее на стене огромное деревянное панно. Гигантский корабль застыл в окружении вздымающихся к небу яростных волн. Вся палуба заполнена жмущимися друг к другу испуганными животными. Вот слоны вскинули хоботы в призывном крике, вот жираф жмется к мачте, которую обвивает пытающаяся забраться на самую макушку змея, вот обезумевшая от ужаса семья зайцев запрыгнула на спину ничего не понимающему льву, вот десятки других животных замерли в первобытном страхе перед разбушевавшимся штормом. Единственным существом, сохранившим хладнокровие в этом царстве звериного страха, был человек. Высокий длинноволосый мужчина стоял на возвышении, которое Лунин, совершенно не разбирающийся в конструкции каких-либо плавсредств, счел капитанским мостиком. Несмотря на безумствующую вокруг стихию, лицо мужчины буквально лучилось спокойствием и умиротворением, а руки, вместо того чтобы сжимать предоставленный самому себе штурвал, были раскинуты в стороны, напоминая одновременно и о возвышающейся на Рио статуе Христа, и о молодой Кейт Уинслет. Оценив масштаб работы, проделанной неизвестным автором, Илья вновь начал торопливо подниматься по ступеням.

В номере Зарецкого гулял ветер. Захлопнув круглое, напоминающее формой и размером корабельный иллюминатор окно, Олег Владиславович смущенно пояснил:

— Проветрить надо было. А то тут со мной за три часа чего только не приключилось. К вашему появлению едва переодеться успел.

— И что же именно с вами было? — осведомился, разглядывая стоящее посреди комнаты кресло, Изотов.

Увидев появившееся на лице адвоката брезгливое изумление, полковник конкретизировал:

— Физиологические подробности можно пропустить. Только факты. Подробно. С того момента, как на вас напали, и до того, как вы из всего этого выбрались. Между прочим, я так и не понял, как вы выбрались.

— Что произошло, — вздохнул Зарецкий, — если бы я сам понимал, что здесь произошло. Я уже сказал вам, что когда утром проснулся, то сидел вот в этом самом кресле и мог разве что головой по сторонам крутить. Всего спеленали. Представляете? А еще ведь с похмелья. Голова раскалывается, жажда жуткая. И так полуживой, а здесь такое творится. Только в себя пришел, оно буквально сразу и началось.

— Оно — это что?

— Голос. Женский голос. Только не настоящий, не живой.

Застывший в дверях Лунин внимательно слушал разговор Изотова с адвокатом. Рокси, не понимая, где оказалась, тоже старалась ничем не выдавать свое присутствие.

— Здесь в каждой комнате установлены устройства конференц-связи. Видите, здесь сколько кнопок? Можно выбрать одну или несколько комнат, с которыми вы хотите поговорить, а если нажать эту кнопку, то вас будут слышать во всех номерах. Кто именно со мной разговаривал, я сказать не могу. Из кресла увидеть, какой индикатор светится, физически невозможно, ну а про голос я вам уже все объяснил.

— А у вас кнопка общего вызова была уже нажата, я правильно понимаю? — уточнил полковник.

— Да, именно так, — закивал Зарецкий. — Так что меня могли слышать все без исключения.

— А если бы кто-то не захотел? — вступил наконец в разговор Лунин.

— Что не захотел? — растерялся Олег Владиславович.

— Вас слушать. Мог кто-то отключить переговорное устройство полностью?

— Ну конечно, — подтвердил адвокат. — Только зачем? Думаете, кому-то было не интересно?

Не найдя что ответить, Илья пожал плечами.

— Не мешай, — раздраженно обернулся к нему Изотов, — скоро уже народ к вертолету потянется. Продолжайте, Олег Владиславович. Что было дальше?

— А дальше этот голос потребовал от меня рассказать правду обо всех, скажем так, неудобных эпизодах моей биографии.

— И что, вы вот так взяли и начали рассказывать? Вы не допускали возможности, что вас кто-то разыгрывает?

— Знаете, когда на груди у тебя прикреплен таймер, от которого тянутся провода куда-то под кресло, и тебе говорят, что там бомба, можно поверить во что угодно. А в тот момент, когда таймер оживает и начинает отсчитывать время, ни о каком розыгрыше уже не думаешь. К тому же я слышал голоса.

— Голоса? — нахмурился Изотов. — Чьи на этот раз? Тоже нечеловеческие?

— Нет, в этот раз именно человеческие. — Зарецкий возбужденно постучал указательным пальцем по переговорному устройству. — Я слышал, как переговариваются все остальные. Они все были заперты в своих номерах, все до единого!

— Вы уверены, что все? — вновь вмешался в разговор Лунин.

— Э-э-э… — смутился адвокат, — конечно, не уверен. Знаете, в той ситуации мне было не до подсчетов. Но голосов было много, все были либо разозленные, либо испуганные. Я понял, что на помощь никто прийти мне не сможет. И тогда я начал рассказывать.

— Я так понимаю, рассказывали вы не только о себе? — уточнил Изотов.

— Верно. По роду профессии я был посвящен в некоторые, порой достаточно конфиденциальные, обстоятельства.

— Которые сегодня таковыми быть перестали, — усмехнулся полковник. — О ваших откровениях мы с вами поговорим чуть позже. Сейчас объясните мне, как вы, собственно говоря, из этой ситуации выкрутились. Взрывного устройства, как я понял, никакого не было. Но как вы освободились?

— Это самое ужасное из того, что сегодня было, — вздохнул Зарецкий. — Ведь мне же пообещали, что как только я все расскажу, таймер отключится. И я ведь рассказывал. Все что знал! Во всех подробностях. Вы представляете, что такое сидеть три часа связанным и говорить без умолку?

Изотов хотел было что-то ответить, но Зарецкий предупреждающе вскинул руку.

— Это риторический вопрос. Это невозможно представить, пока сам не окажешься в такой ситуации. И вот, когда я заканчиваю говорить, таймер показывает, что прошло уже сто семьдесят семь минут из тех ста восьмидесяти, что были мне отведены изначально. Я прошу, я умоляю выключить эту адскую машину. Сперва мне просто никто не отвечает, а потом.

Зарецкий вдруг всхлипнул и начал судорожно шарить руками по карманам, пока не вытащил из одного из них носовой платок.

— Я не знаю, как я не сошел с ума в это время. Сидеть и слышать, как тебе говорят, что таймер не отключается, потому что какие-то проблемы с передатчиком. Мол, извините, Олег Владиславович, накладка вышла. Но ничего, без вас мир, возможно, станет чуточку лучше. Я сижу, смотрю в зеркало и жду, когда там появится это число. Сто восемьдесят. Это ужасное ощущение, что все кончено, что ты абсолютно беспомощен и ни на что повлиять не можешь. А самое глупое, ты не знаешь, чего хочешь больше — чтобы эти оставшиеся тебе секунды тянулись как можно дольше, потому что не хочется расставаться с жизнью, или же пусть они пролетят как можно быстрее, потому что терпеть все это сил больше не осталось.

Всхлипнув, Олег Владиславович неожиданно отвернулся и замер, прижавшись лбом к оконному стеклу. Изотов нетерпеливо поджал губы, но все же не решился поторапливать окончательно утратившего над собой контроль адвоката.

— А потом время вышло, — прорыдал, не оборачиваясь, Зарецкий. — На таймере появилось это число. Сто восемьдесят. И тогда я закрыл глаза и закричал. Мне почему-то показалось, что, когда кричишь, умирать не так страшно. Вы же, наверное, видели в кино, когда солдаты идут в атаку, они всегда «Ура!» кричат. Так и я.

— Тоже «Ура!» кричали? — уточнил Илья и тут же сам устыдился всей неуместности заданного вопроса.

Обернувшись, адвокат несколько мгновений разглядывал прижимающего к груди болонку Лунина.

— Не помню, кажется, да, — неожиданно серьезно ответил Зарецкий. — Я же думал, все, конец. А тут вдруг дверь распахивается, и кто-то вбегает. Сразу несколько человек один за другим. А я даже лиц не могу различить, потому как глаза все в слезах. Одни только силуэты вижу. Тут я совсем размяк, можно сказать, отключился на несколько минут. Так что даже и не помню, как от меня скотч отдирали. Потом уже кто-то в меня вискаря прямо из горла влил, тогда вроде немного полегче стало. Поверил, что жив остался.

— А взрывного устройства там, значит, никакого не было? — Изотов кивнул на стоящее посреди комнаты кресло.

— Не было, — замотал головой Зарецкий, — ничего там вообще не было. Провода под сиденье уходили и там снизу были тоже на скотч приклеены.

— Интересно получается.

Присев на корточки, Изотов осторожно заглянул под кресло. Убедившись, что там действительно ничего нет, он с некоторым разочарованием цокнул языком.

— Взрывного устройства нет, жертв нет. Разрушений, слава богу, тоже. И что нам теперь с вами делать, Олег Владиславович? — все еще сидя на корточках, полюбопытствовал полковник. — Заявление писать будем?

— Писать? — На лице Зарецкого появилось испуганное выражение. — Ни в коем случае! Знаете, я сегодня уже столько наговорил, а если еще и писать начну, мне кажется, это уже перебор будет.

— Ну что же, — Изотов наконец медленно выпрямился, — как вам будет угодно. В таком случае, господин Зарецкий, у вас есть пять минут на сборы. Попрошу не затягивать, вертолету пора возвращаться на базу.

— Я сейчас, — суетливо закивал Олег Владиславович, — я быстро. Вы, главное, без меня не улетайте! А я быстро соберусь. Очень быстро. Хорошо?

Он заискивающе смотрел в глаза стоящего ближе к нему Изотова. Ничего не ответив, полковник лишь мрачно покачал головой и вышел из комнаты. Лунину ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Несколько минут спустя первые собравшиеся стали выходить из номеров и спускаться вниз в просторную, на пол-этажа, гостиную. Лунин с Изотовым, расположившись в двух огромных, покрытых козьими шкурами креслах, молча разглядывали присутствующих. Притаившаяся на руках у хозяина Рокси тоже внимательно поводила из стороны в сторону маленькими черными бусинками глаз. Последним в гостиной появился Зарецкий. Адвокат медленно спустился по лестнице, неся в одной руке туго набитую дорожную сумку, а в другой пластиковый, поблескивающий глянцем красный чемодан. Было видно, что измученному за утро Зарецкому такая нагрузка дается нелегко. Илье показалось, что он заметил злорадные усмешки, промелькнувшие на лицах некоторых из собравшихся.

— Все на месте? — поднялся с места Изотов. — А этот здесь, как его.

— Грачик, ара, — послышалось из противоположного угла комнаты, — я Грачик.

— И даже сам Грачик, — удовлетворенно усмехнулся полковник. — Тогда, граждане, прошу всех на выход, к вертолету.

К радости Лунина, за прошедшую четверть часа погода успела немного перемениться к лучшему. Порывистый ветер стих, а солнце, изо всех сил карабкающееся вверх по видимому только одному ему небесному холму, изо всех сил пыталось продемонстрировать свою способность на что-то большее, чем освещать усыпанные снегом горные склоны.

— Пригревает, — благодушно промурлыкал Изотов и, куда-то спрятав уже ставшую привычной недоброжелательность, подмигнул Илье: — Ну что, пойдем тряханем буржуев?

— Может, я лучше здесь, со стороны посмотрю?

Увидев, что улыбка тут же пропала с лица полковника, Лунин уточнил:

— Со стороны всегда хорошо видно.

— Ну посмотри, посмотри, — скептично нахмурившись, пробормотал Изотов, — вдруг чего интересного углядишь. О, а ты почему еще здесь?

Обернувшись, он уставился на только что вышедшего на крыльцо Грачика.

— Так ведь везде пройти надо было, свет выключить, проверить, что окна закрыты, что вода из крана не течет, — начал объяснять Корхмазян.

— Ну что, проверил, ничего у тебя не течет? — нетерпеливо перебил его полковник. — Давай в темпе вниз, тебя остальные заждались. Никак домой улететь не могут.

— Сейчас, запру только. — Грачик извлек массивную связку ключей из кармана мешковато висевшей у него на плечах телогрейки.

— Не надо ничего запирать. — Изотов попытался выхватить ключи у Корхмазяна, но тот успел отдернуть руку и спрятать ее за спину.

— Так, родной, — Изотов выставил перед собой растопыренную пятерню, — ключи мне отдай. Ты что же, думаешь, мы так просто отсюда улетим? Здесь преступление произошло. Понимаешь? Человека убить хотели!

— Так ведь не убили же, — пожал плечами Грачик, все еще держа руку за спиной.

— А это уже не важно. — Полковник шагнул вперед, сокращая расстояние с несговорчивым армянином. — В любом случае вы улетите, а мы останемся для проведения следственных действий. Так что давай ключи и хромай вниз. Или позвать кого надо, чтоб помогли спуститься? Смотри, у меня там целая толпа тимуровцев. — Изотов кивнул в сторону стоящей у крыльца группы спецназовцев. — Они спят и видят, чтобы кому доброе дело сделать.

— Памусян узнает, — Грачик протянул ключи нависшему над ним следователю, — будет недоволен.

— Я как-нибудь переживу, — фыркнул Изотов.

— Как знать, — с сомнением покачал головой Грачик, все же протягивая ключи полковнику.

Ухватившись рукой за перила, он начал медленно спускаться по лестнице. Дождавшись, когда управляющий спустится вниз, Изотов вновь презрительно фыркнул:

— Пугать он меня будет Памусяном своим. Сейчас скажу бойцам, чтоб досмотрели его как следует, с пристрастием. Вдруг он что-нибудь припрятал в укромных местах своего организма. Микроорганизма!

Довольный собственным остроумием, Изотов легко сбежал вниз по ступеням. Еще через мгновение послышался его зычный голос:

— Граждане! В связи с необходимостью проведения следственных действий, прошу вас всех незамедлительно выдать мне все имеющиеся у вас средства связи, записывающие устройства и носители информации. Обещаю, что ваше имущество вам будет вскоре возвращено.

В одно мгновение, повинуясь едва заметному кивку своего командира, спецназовцы окружили стоящих на утоптанной снежной площадке людей.

— Я что-то не понял, чего вам выдать? — Краснолицый здоровяк вновь выдвинулся вперед из общей массы, но тут же получил болезненный тычок в живот стволом автомата.

— А что непонятного? — Командир группы захвата одобрительно похлопал по плечу показавшего умение обращаться с оружием бойца. — Телефоны, диктофоны. Чего там еще у вас есть? Все достаем и складываем в контейнер.

Он ткнул пальцем в сторону стоящей на снегу самой обыкновенной картонной коробки, на которую до сих пор никто не обращал внимания.

— Все, что пишет информацию, все, на чем можно ее хранить, — продолжил майор, — флешки, жесткие диски, карты памяти. Если у кого-то есть дискеты, кассеты или грампластинки, тоже сдаем. У всех минута на добровольную выдачу. Затем изъятие будет осуществляться принудительно. Время пошло!

От застывшей в напряженном молчании толпы отделилась невысокая светловолосая фигурка в яркокрасном пуховике. Выставив вперед правую руку, блондинка протянула что-то Изотову.

— Возьмите, это телефон, — Илья изо всех сил напрягал слух, пытаясь разобрать, что произносит девушка, — в нем запись.

— Какая запись, милая моя? — с добродушной снисходительностью осведомился полковник. — Твои девичьи тайны? Не бойся, мама о них не узнает!

— Лилька, ты куда лезешь? — вновь дернулся было с места толстяк, но замер, заметив, как уже знакомый автоматчик сделал широкий шаг ему навстречу.

— Здесь запись, — на удивление ровным, безэмо-циональным голосом повторила девушка. — Запись того, что говорил дядя Олег. Вы ведь из-за него прилетели?

— Ах вот как! — снисходительность моментально исчезла из голоса Изотова. Выхватив из руки девушки телефон, полковник стремительно спрятал его в карман.

— Код блокировки я уже удалила, — сообщила ему блондинка и, очевидно решив, что говорить больше не о чем, повернулась к Изотову спиной и шагнула обратно в толпу.

— Погоди-ка, красавица. — Полковник машинально сделал шаг вслед за ней. — Скажи мне, золотце, ты запись зачем делала?

— Это же очевидно. — Девушка вновь обернулась, теперь Илья смог лучше разглядеть ее лицо, на удивление спокойное и при этом совсем юное, почти детское. — Если человека просят рассказать всю правду о том, что никто не знает, значит, эта правда кому-то может быть очень важна. Правильно?

— Правильно, — согласился полковник.

— Сейчас она важна вам, — продолжила девушка, — а я ее записала. Значит, я все правильно сделала?

— Логично, — пробормотал стоящий на крыльце Лунин.

— Логично, — растерянно нахмурился полковник. — Ладно, выражаю вам, так сказать, благодарность за помощь следствию! Остальных граждан прошу брать пример с молодого поколения. Давайте, в темпе выкладываем, у кого что имеется.

Две минуты спустя в коробке лежали почти два десятка смартфонов разных наименований, несколько флешек и два цифровых диктофона, один из которых принадлежал самому Зарецкому, а другой его помощнице.

— Ну что же, — Изотов подхватил коробку и сунул ее под мышку, — от лица следственных органов благодарю вас за сотрудничество. К сожалению, есть основания предполагать, что кто-то из здесь присутствующих, — он обвел взглядом настороженно притихшую толпу, — мог утаить предметы, подлежащие выдаче. А посему переходим ко второй стадии нашего сотрудничества. Сейчас вы все поочередно будете заходить в вертолет, где состоится процедура досмотра. — Самодовольно улыбнувшись, Изотов щелкнул пальцами и конкретизировал: — Досматривать будем как имеющийся при вас багаж, так и вас самих.

— Что значит — самих? — возмутилась одна из молчавших до этого женщин. — Вы что, нас обыскивать собрались?

— Досматривать, — уверенно возразил Изотов. — Досматривать, причем исключительно с вашего согласия. Ну а с теми, кто такого согласия не выразит, мы поступим следующим образом: на данных особо несознательных граждан будет составлен протокол о невыполнении законных требований представителя органов власти, после чего эти несознательные будут задержаны, сами понимаете, с применением специальных средств, а затем обысканы, как это и полагается делать с задержанными. Всем все ясно? Тогда прошу на борт! Обещаю первому особо деликатное обращение.

— Олег Вячеславович, что вы молчите? — возмутилась все та же женщина. — Хоть что-то вы сказать можете? Вы же, в конце концов, адвокат!

— В тайге адвокатов не бывает, — хрипло отозвался Зарецкий. — Здесь либо волки, либо охотники.

— И неизвестно, кто страшнее, — усмехнулся краснолицый и вновь сделал шаг вперед. — Пошли, начальник. Я первый.

Процедура «добровольного досмотра» заняла достаточно долгое время и осложнялась тем обстоятельством, что среди прибывших на горную базу отдыха представителей власти не было ни одной женщины, в результате чего обыскать как следует отдыхавших в «Ковчеге» представительниц прекрасного пола было фактически невозможно. Во всяком случае, не прибегая к откровенному насилию, чего Изотов все же решил избежать.

Как это ни странно, простейший вопрос, который сразу должен был прийти в голову всем подвергавшимся унизительной процедуре, был задан лишь полчаса спустя. Озвучила его помощница адвоката Алла Михальчук, которую грубо подтолкнул к вертолету один из спецназовцев.

— Я не понимаю, если нам все равно улетать, то почему нельзя провести этот ваш досмотр по прибытии? В конце концов, в аэропорту есть для этого условия. У вас же есть женщины-сотрудники?

— Восьмое марта сегодня, все дамы на отдыхе, — отозвался высунувшийся ей навстречу майор. — Так что поздравляю с праздничком всех, имеющих отношение. А вы, девушка, не митингуйте. Сказали — здесь досматриваем, значит, досматриваем.

После того как сумки, чемоданы и карманы всех тринадцати человек были тщательнейшим образом исследованы, коллекция трофеев Изотова увеличилась еще на один смартфон, две флешки и такое же количество карт памяти. За это время Рокси успела прогуляться по ближайшим окрестностям, а у Лунина изрядно замерзли ноги.

— А теперь, внимание, очередное объявление, — довольный результатами проведенной «спецоперации», выскочил на трап вертолета Изотов. Оглядев стоящих перед вертолетом людей, он остановил взгляд на Михальчук. — Здесь кое-кто недавно возмущался, почему это мы не можем провести досмотр, не забываем, что добровольный досмотр, в другом месте и в других условиях. Так вот, удовлетворяю любопытство этого «кой-кого», ну и заодно всех остальных. Мы никуда не летим. Вернее, не так. Вы никуда не летите.

Вскинув руку, полковник пресек поднявшийся было возмущенный гул.

— Вы так орете, что с гор скоро лавины сойдут. Не надо так нервничать! С целью проведения следственных действий и уточнения всех обстоятельств произошедшего сегодня инцидента вам всем придется задержаться здесь на некоторое время. Вместе с вами придется задержаться и мне, а также, — Изотов небрежно махнул рукой в сторону крыльца, — еще одному следователю.

— На некоторое время — это вы что подразумеваете? — первым отреагировал стоявший немного в стороне ото всех Зарецкий.

— Понятия не имею, — одарил его улыбкой Изотов. — Могу сказать одно: ни я, ни мой коллега особого желания надолго задерживаться на этом курорте не имеем. Управимся за день — чудесно. Понадобится больше времени — уже не так хорошо. На ближайшие пару часов программа следующая: силами бойцов спецназа будет проведен тщательный досмотр всех помещений и прилегающей территории. Сразу предупреждаю — вся обнаруженная аудио-, видеоаппаратура будет изъята, то же самое касается оружия. Как только осмотр будет завершен, вы сможете вернуться в свои номера. Дам вам час на отдых, после чего все дружно собираемся на первом этаже в гостиной. Ясность полная? Тогда прошу всех запастись терпением.

— Я прошу прощения!

Все обернулись на донесшийся со стороны крыльца голос. Старательно растягивая замерзшие губы в улыбке, Лунин помахал рукой собравшимся.

— Я хотел бы обратить внимание еще на два момента. Первое — это то, что меня зовут Лунин Илья Олегович. Ближайшее время мне со всеми вами придется пообщаться, так что будет лучше, чтобы вы знали.

Илья вновь смущенно улыбнулся.

— А второе, это, наверное, касается в большей степени господина Корхмазяна: надо решить вопрос с нашим расселением. Здесь ведь остались свободные номера?

Примечания

2

УВД — управление внутренних дел, областное управление полиции.