Охота на фазана

Александр Борохов

Два отчаянных лос-анджелесских полицейских, расследуя череду загадочных убийств, вступают в смертельную схватку с загадочным преступником, вырезающим геометрические фигуры из кожи жертв и подбрасывающим полиции странные «улики – загадки»… Вашим гидом по сумрачным мирам человеческой души будет практикующий психиатр. Жертвы убийства – кому они принесены? Непризнанный гений или опасный маньяк? Есть ли в нечеловеческой жестокости трезвая целесообразность? Убедитесь: преступлений без мотивов не бывает.

Глава 1

С чистого листа

Жди каждый день какой-нибудь беды от людей… Гром гремит прежде, чем поднимается буря. Здание предвещает свое разрушение треском. Дым возвещает о пожаре. Опасность со стороны людей подкрадывается неожиданно. И чем она больше, тем тщательнее скрывается. Мы ошибаемся, когда верим выражению лица людей, приближающихся к нам: в душе же они звери.

Луций Анней Сенека

Одиссей Джефферсон был самым знаменитым несчастным человеком в Лос-Анджелесе. И хотя эта рубрика отсутствовала в Книге рекордов Гиннеса, тем не менее, по его собственному мнению, он прочно удерживал чемпионский титул с самого рождения.

Конечно, он не был непальским карликом Чандрой Данги^[4] или почти трехметровым гигантом как Бао Си Шунь,^[5] у него не было и третьей ноги, как у Франческо Лентини.^[6] Однако не стоит торопиться с выводами…

История Одиссея Джефферсона заслуживала своего Гомера, и начиналась она так…

Джефферсон старший, его отец, так увлекался историей древней Эллады и ее мифами, что, когда появился первенец, то имя знаменитого хитроумного царя Итаки просто витало над колыбелью. Но судьбе этого было мало! И к греческому имени была приложена фамилия известного президента Томаса Джефферсона…

Далекий пращур маленького Одиссея, сражавшийся под знаменами северян, был так счастлив, когда появилась Декларация независимости, что быстро променял трудновыговариваемую африканскую фамилию на фамилию любимого президента.

Нет, определенно кто-то на самом верху, здорово повеселился…

Одиссей Джефферсон был негром, но и этого судьбе было мало!!!

Он был негром-альбиносом. Белым, как сахар, белым, как горный снег. Вдобавок к белой и гладкой, как ватман, коже судьба наградила его красными глазами и сильной близорукостью. Ему еще повезло, что он не родился в Танзании или Бурунди, где считается, что мясо негра-альбиноса обладает чуть ли не чудодейственными свойствами. Если колдун приготовит из него снадобье, то оно оградит того, кто его принимает, от ста болезней, естественно включая и СПИД. Некоторые охотники за головами предпочитали самостоятельно заниматься гастрономическими изысками и разделывали несчастных белокожих соплеменников, как на бойне. В ход шли даже глаза жертв для возвращения зрения слепым и волосы, которые вплетали в сети рыбаки в ожидании богатого улова…

После того, как некоторых охотников-каннибалов казнили, оставшиеся стали осмотрительней и не убивали альбиносов, а «лишь» калечили их, отрубая руки и ноги. Тем самым, они избегали смертной казни, а получали за нанесение тяжких увечий 8-10 лет тюрьмы, в то время как одна удачная охота приносила охотнику заработок, стоивший пяти или шести лет тяжелой работы. Правда, альбиносам такая гуманность не помогала. В большинстве своем они умирали от потери крови или ее заражения. Иногда, изуродованных счастливчиков удавалась спасти белым миссионерам, но только лишь иногда…

Одиссей Джефферсон был чужим как среди негров, так и среди белых. Даже в детском саду дети избегали играть с ним, несмотря на его дружелюбный характер. Правда, он пробыл в садике совсем недолго. Его мать Аделия вынуждена была через месяц забрать трехлетнего Оди домой. Произошло это после многократных скандалов, которые устраивали другие мамаши, не желавшие соблюдать знаменитую американскую политкорректность и настойчиво требовавшие от старшей воспитательницы оградить их милых чад от этого «вампиреныша».

Потом были еще две попытки устроить малыша в садик, которые также потерпели фиаско. Матери ничего не оставалось, как попытаться найти няню на то время, когда она находилась на смене в закусочной. Однако через полгода и от этого пришлось оказаться, потому что все чаевые и добрая половина зарплаты уходили на оплату няни. И вдобавок маленький Одиссей выглядел тоскливо заброшенным, как какой-то диковинный экзотический зверек в зоопарке. И только когда мама возвращалась домой, на лице малыша появлялась робкая улыбка.

На семейном совете было решено, что Эдвард Джефферсон будет работать сверхурочно по двадцать часов в неделю в своем гараже, и это даст возможность Аделии сидеть дома с сыном.

Аделия с удовольствием читала маленькому сыну волшебные истории, видя его широко распахнутые глаза и полураскрытый рот. Казалось, что Одиссей впитывал чудесный мир сказок каждой клеточкой своего маленького тела. Он постоянно требовал читать дальше, не желая оставаться во враждебном ему мире, где, кроме папы и мамы, никто его не любил.

Но никто не отменял обязанности Аделии как жены. А кто, простите, пойдет в супермаркет? Кто будет отстирывать пятна всяких там машинных масел на одежде Эдварда, готовить по воскресеньям знаменитое овощное рагу с нежными свиными почками? Десятки маленьких «а кто?». И тогда Аделия нашла решение. Она научила сына читать. И уже в три года Оди не только знал алфавит, но и старательно читал по слогам сказки братьев Гримм и Шарля Перро.

Непохожесть на других сделала Одиссея книжным червем. Он читал «запоем»: сражался вместе с д’Артаньяном против гвардейцев кардинала, брал на абордаж торговые суда вместе с капитаном Бладом, покорял далекие звезды с бесстрашными героями Гаррисона и Шекли. Но стоило лишь закрыть последнюю страницу любой книги, как холодная липкая пустота заполняла его маленькую комнату.

Окончив ненавистную школу практически с отличием, Одиссей не пошел на выпускной. Ведь он так и не стал своим среди сверстников. Сколько лет синяков, слез и унижений…

Особенно Оди запомнил свой третий класс. Когда старшеклассники, подкараулив его после уроков, связали по рукам и ногам и, сорвав рубашку с любимым Спайдерменом, уложили его на живот. Они расчертили спину маленького альбиноса на клетки черным маркером и играли в крестики и нолики. Потом Аделия тихо плакала и до красноты терла жесткой мочалкой худенькую спину сына.

Видимо, судьба царя Итаки была обусловлена не только именем. Он был черным для белых и белым для черных. В какой-то книге он отвращением прочитал, что в Африке подобных ему альбиносов колдуны убивают, а их органы используют в ритуалах черной магии. Одиссей чувствовал себя пришельцем из далекой галактики, которого поломка звездолета забросила на Землю бессрочно.

Он был Одиссеем для отца, Оди для матери и двух младших сестер. Для других, увы, — для других у него не было имени… В начальной школе его звали Снежинкой, потом Белоснежкой. В классах постарше он был Альби, а уже в старших классах не только за свой цвет кожи, но и за нелюдимость и большие размеры его прозвали Йети, то есть снежным человеком.

Джефферсон младший выбрал себе профессию, где его «коленкоровые рыцари» плечом к плечу, а точнее обложка к обложке защищали его от безумного и безжалостного мира. Джефферсон с отличием закончил филологический факультет, но ни преподавание в школе, ни научная карьера не привлекали его. Он хотел вернуться в тот мир, где был своим…

Одиссей начал свой путь библиотекарем в самой главной библиотеке города, и не было в книжном море более отважного капитана!

* * *

Старший библиотекарь Джефферсон по старинке аккуратно заполнил читательский формуляр, чтобы позже внести его в библиотечный компьютер и доброжелательно посмотрел поверх очков на маленького читателя.

— Гарри Гаррисон. «Мир Смерти», про «неукротимую планету» и ее бесстрашных обитателей. Ох, и завидую я тебе, Алекс…

Произнеся это, Одиссей дружелюбно улыбнулся маленькому японцу.

— Почему, сэр? — удивленно спросил Алекс Танака.

— Во-первых, это покруче «Звездных войн», а во-вторых, — и библиотекарь, многозначительно подмигнув, заговорщическим шепотом добавил, — есть еще два тома продолжения…

— Ух ты! — одиннадцатилетний мальчуган аж подпрыгнул от восторга. — Сэр, а вы мне оставите их?

— Конечно!

— Только никому-никому их не давайте, а эту я быстро прочту. Если надо, я могу и ночью, с фонариком, под одеялом, пока мама не видит…

— Не волнуйся так, я же тебе обещал. А знаешь, из тебя вырастет настоящий самурай!

— Почему? Я же американец…

— Дело не в том, где ты родился, а в твоей душе.

— А что в ней такого особенного?

— Ты вежливый, культурный, честный и смелый.

— А почему вы решили, что я смелый? — Алекс смущенно посмотрел на хозяина книжного царства.

— Потому что приехал вечером, чтобы взять книгу, и не побоялся «Черных скорпионов».

— Конечно, я не Брюс Ли и не Чак Норрис, но я ведь не только книжки читаю, я еще хожу в зал к отцу.

— Не может быть! — в голосе библиотекаря звучало неподдельное восхищение.

— Да! И у меня уже зеленый пояс, — похвастался паренек.

— Что ж, жду тебя, как только прочитаешь книгу…

— Мистер Джефферсон, а можно я с собой друга приведу, мы вместе у отца занимаемся каратэ? Вот только он все гонконгские боевики смотрит, а книжек совсем не читает.

— А как зовут, твоего друга?

— Бен Крамер.

— Что ж, приходите вместе.

Закрывая дверь библиотеки, Одиссей счастливо улыбнулся. Нет, не все еще пропало в этом «попкорновом мире», есть еще ребята, способные не только читать, но и мечтать. И он, Одиссей Джефферсон, дарит им эту мечту!

Летний вечер был хорош, и после адской дневной жары манил прохладой. А потом будет продолжение — в уютном кресле, вместе с «Короной» и новым романом Дина Кунца «Темные реки сердца». Нет, жизнь все-таки хорошая штука.

Одиссей шел и насвистывал песенку «L.A. is My Lady» Фрэнка Синатры. На душе было легко и радостно. Впереди целых два дня выходных…

Кто-то выступил из темноты. На незнакомце был черный капюшон.

— Эй, что вам от меня нужно? У меня нет денег! — Джефферсон сделал шаг назад.

Незнакомец преградил путь. Ростом он был с Одиссея, но, в отличие от неуклюжего и сутулого библиотекаря, по-кошачьи проворен.

— Дайте пройти! — неуверенно произнес Джефферсон.

Низкий голос незнакомца, напоминавший зловещее змеиное шипение, низко прошелестел:

— Отдай чужое.

— Простите, я не совсем понял, — удивленно сказал библиотекарь.

— У тебя есть то, что принадлежит мне.

В вечернем воздухе раздался сухой щелчок, и в свете тусклого ночного фонаря хищно блеснуло лезвие ножа.

«Прямо как железный зуб у Маугли», — некстати подумал Одиссей.

— Отдай чужое, — вновь хрипло произнес незнакомец.

Библиотекарь попятился, но сделав несколько шагов, уперся спиной в стену дома. Страх колючкой репейника застрял в его горле.

— Послушайте, я не…

Он не успел окончить фразы, почувствовав, что нечто холодное и острое легко вошло ему в живот. Большое теплое пятно начало расползаться по коже. Он инстинктивно прижал руки к животу. Ноги стали ватными, и Джефферсон упал на колени. Из последних сил он поднял свинцовую голову и взглянул мутнеющим взглядом на убийцу.

— За что?!

Человек в капюшоне молча шагнул за спину библиотекарю, молча взяв за волосы, задрал ему голову, и молниеносным движением полоснул острым лезвием по горлу.

* * *

— Кофе принес?

— Ага. И пончики. Сейчас перекусим. Хотя и два часа ночи, но у желудка свои часы. Вот помню как-то раз…

— Двадцать шесть, двадцать шесть, ответьте центру, ответьте центру!

— Тьфу, черт, даже поесть спокойно не дадут!

— Двадцать шесть слушает.

— Мужчина, белый, без сознания, похоже, ранен. На углу восемнадцатой и двадцать седьмой, бригада «скорой» уже в пути. Как поняли? Прием…

— Вызов принят, выезжаем, — ответил худощавый белый полицейский и, выкинув стаканчик кофе в окно машины, включил двигатель.

— Слушай, Артур, давай хоть пончики оставим. Все-таки до утра дежурить, — заискивающе сказал его темнокожий напарник, напоминавший черный биллиардный шар с усиками.

— А если бы это был твой темнокожий собрат, ты бы мне все мозги выел: что я не тороплюсь, что мои предки воевали в армии южан…

— Да ладно, опять завелся. Пока доедем, я хоть пару глотков сделаю, — примирительно пробурчал темнокожий коп.

Включив сирену, машина сорвалась с места.

Прибыв по указанному адресу, они застали уже стоявшую там машину скорой помощи. Санитары беспомощно стояли рядом с телом и курили.

— Как обычно, свидетелей нет! Звонил какой-нибудь добрый самаритянин, — произнес один из санитаров и зло сплюнул на землю. — Мы здесь уже не нужны, видимо он умер несколько часов назад. Зарезали, как свинью. Такая редкость…

— И в чем же здесь редкость? Каждый день где-нибудь кого-то потрошат, а еще и насилуют… До… Или после.

— Вот именно: кого-то! Вы на лицо ему посветите.

— Вот это да! Негр-альбинос! Чего только не бывает на свете!

— А вот и эксперты пожаловали…

Из старенькой, но ухоженной «хонды-сивик» выкатился маленький круглый и подвижный, как шарик ртути, судмедэксперт Демис Калайзидис. Вслед за ним неторопливо шел его неизменный долговязый помощник, криминалист Курт Вагнер.

— Всем привет, кто меня слышит! А кто нет, пусть передаст привет от меня Богу и сообщит, что я к нему не тороплюсь!

— Слышишь, Демис, ты что такой радостный?! Метаксы перепил? — раздраженно заметил темнокожий полицейский.

— А, это ты Джонсон… Что, опять пончиков не доел? — парировал выпад маленький грек.

— Курт, начинай. Со всех ракурсов. А вы, ребята, не уезжайте, — обратился он к медицинской бригаде. — Минут через двадцать упакуйте его и отвезите нам на вскрытие. А вы, Мак-Хольм и Джонсон, можете быть свободны, если только не собираетесь опрашивать сонных налогоплательщиков. Кстати, первые результаты, вы можете получить часа через три, если заглянете ко мне в гости. Я понимаю, что потом все передадут в отдел убийств. Но мне кажется, что вам это должно быть интересно, все-таки не штраф за парковку.

— Хватит играть в Ватсона, Калайзидис! Кстати, ты вообще когда-нибудь спишь? — язвительно поинтересовался Мак-Хольм.

— Он на том свете отоспится, — пробурчал Курт.

К шести утра напарники уже были в «царстве мертвых» неугомонного грека. На столе из нержавеющей стали лежало тело, накрытое белой простыней. Однако положение его было не совсем обычным, кисти рук были вывернуты ладонями внутрь. Труп лежал на животе.

— Демис, а почему у тебя…

— Спокойно, господа, всему свое время! Не лишайте меня профессионального удовольствия. Итак, перед нами мужчина негроидной расы, альбинос. Кстати, такие встречаются один на двадцать тысяч. Мужчина лет сорока, алкоголя и наркотиков в крови не обнаружено. Он получил два ножевых ранения. Первое уже было смертельным. В печень. Судя по форме раны и по практически идеально ровному разрезу можно предположить, что это сделано ножом «Спайдерко».^[7] Короче, если своевременно не перелить достаточное количество крови, а затем не сделать ургентную лапаротомию…

— Артур, он первый начинает, — пожаловался напарнику Сэм.

— Коротко, для двух туфелек, черной и белой: лапаротомия это когда разрезают весь живот от мечевидного отростка и до лобка, проводят осмотр внутренних органов, убирают кровь из брюшной полости, зашивают печень.

— Каких еще туфелек? Артур, он нас за гомиков, что ли, держит? — опять начал расходиться любитель пончиков.

— Остынь, Сэмми. Возможно, он имел в виду инфузорию туфельку.^[8]

— А это что за хрень?

— Я тебе попозже в машине объясню. А ты, о великий Эскулап, сухопутный наследник Харона, если продолжишь умничать, то внезапно заболеешь, — нежно-змеиным голосом прошипел Мак-Хольм.

— Чем это я заболею? — удивленно спросил Калайзидис. — Я, в отличие от тебя, не курю, регулярно питаюсь и два раза в неделю делаю пробежки по парку!

— Переломом челюсти во время нападения на офицера полиции. У меня и свидетель уже есть, правда, Сэмми?

— Ага, Мак-Хольм, давай повеселимся, — плотоядно ухмыльнулся Джонсон.

— Все, все, все. Только по делу, — испуганно произнес грек. — Так вот, второй удар больше напоминает жертвоприношение или казнь. Сразу поясню: перерезанием горла обычно забивают скотину. У мусульман один из видов казни — перерезание горла. Но в нашем случае все гораздо сложнее.

Он неожиданно сдернул простыню.

— Артур, ты это видишь? Вот дерьмо! — воскликнул Джонсон.

— Вижу, не слепой!

На спине у трупа отсутствовал большой прямоугольный лоскут кожи.

— Тридцать на сорок пять, — зачем-то уточнил размеры эксперт.

— Чертов Ку-клукс-клан!

— Нет, Сэм, не думаю, что так все просто, — задумчиво сказал Мак-Хольм.

— Да, вот еще… Вот что я обнаружил у него в кармане брюк.

Эксперт вытащил из кармана халата прозрачный пакетик.

Мак-Хольм повертел пакетик перед глазами, пощупал через полиэтилен.

— Какой-то красный камень…

— Не какой-то, а полудрагоценный камень насыщенно красного цвета. Хотя я и не специалист, но скорее всего это особая разновидность граната, называемая пиропом. Происходит это слово от греческого «пиропос», огнеподобный. Иногда его еще называют «огненным оком». Считается, что самые красивые пиропы находят в Богемии. Геологи полагают, что он пришел из глубин земной мантии во время извержений древних вулканов. Арабский ученый Аль-Бируни^[9] писал, что минерал излучает загадочное свечение. По преданию, крупный кроваво-красный пироп служил библейскому Ною ночным светильником. Согласно поверьям, он ограждает своих владельцев от желтухи, лихорадки и несчастных случаев.

— Допустим, желтуха и лихорадка ему уже не грозят, а вот с несчастным случаем накладочка вышла, — почесывая небритый подбородок, заметил Мак-Хольм.

— И откуда же такие глубокие познания? Или такие камешки встречаются в желчном пузыре? — скептически поинтересовался Джонсон.

— В детстве я мечтал найти сокровища. А отец использовал мою страсть, чтобы превратить ее в знания. Так я начал увлекаться минералогией. У меня в детской коллекции был один такой. Отец подарил на день рождения.

— И что все это значит? — спросил Мак-Хольм.

— А это значит, что еще один Джон Доу^[10] заляжет надолго в морозильнике морга, — пробурчал в ответ его напарник.

— Почему же Джон Доу? — спокойно заметил Демис. — Я у него в бумажнике обнаружил служебную карточку работника библиотеки. Знакомьтесь, Одиссей Джефферсон.

— Да, интересненько дежурство закончилось. Как думаешь, Артур? — потирая нос, сказал Джонсон.

— А по-моему, все еще только начинается…

* * *

— Давай, кто быстрее?!

Два подростка гнали наперегонки на своих, видавших виды, велосипедах.

— Вот увидишь, он тебе понравится. Он напоминает белого гиганта-викинга. Только в очках.

Друзья сильно удивились тому, что возле входа в библиотеку была припаркована полицейская машина.

На одной из дверей центрального входа в библиотеку была грубо нарисована вертикальная красная полоса, напоминавшая единицу.

— Оказывается, копы еще и книжки читают; а я думал, что они только штрафы за парковку умеют выписывать.

Полицейский, стоявший на входе, обратился к ним, уставшим голосом:

— Идите домой, ребята, библиотека закрыта!

— Не может быть! Одиссей, то есть мистер Джефферсон всегда держит слово. Да он даже когда простудился, приходил сюда, чтобы…

Коп глубоко вздохнул:

— Знаю, сам к нему приходил две недели назад за фантастикой. Но он сегодня не придет.

— А завтра?

— И завтра, и послезавтра. Ни-ког-да!

— Его что, уволили?

— Нет, он… — полицейский замешкался на мгновенье и, бросив взгляд по сторонам, тихо добавил, — он умер. Все, мне и так не положено разговаривать с посторонними.

— А я не посторонний! Он мой друг, — воинственно произнес маленький японец. — Не мог он так взять и умереть!

Его взгляд еще раз упал на белую дверь, испачканную на красной краской, цвет которой напоминал засохшую кровь. И тут догадка озарила лицо мальчика.

— Его убили, его убили!! А вы, а вы… Просто так здесь стоите…

И заплакал.

Полицейский растеряно смотрел на ребят и бормотал:

— Ну все, хватит. Идите же, наконец домой, не положено…

Друг маленького японца обнял рыдающего приятеля за плечи и, словно клятву, произнес:

— Когда я вырасту, Алекс, я обязательно найду убийцу!

Проходящий мимо одинокий нищий с большой тележкой из супермаркета, наполненной всяким хламом, на минуту остановился и с интересом посмотрел на мальчиков. Опустив голову, он улыбнулся.

— Время — страшный художник. Порой оно рисует на холсте обещаний настоящую жизнь.

* * *

Он знал, как будет называться его картина: «Сотворение мира» — и никак иначе. Это будет не просто очередное размалеванное на потребу публике полотно…

Это будет новая Книга Бытия!

Verita' ascoza sotto bella menzogna!^[11]

Сейчас, в век компьютеров, когда буквально любой предмет, стремится ими стать, от телефонов до часов, нужна Книга. Когда практически каждый дом буквально нафарширован всякой электронной чепухой, которая не только заменила обычному человеку мозги, но и сделала его безынициативным и тупым жвачным животным, сидящим перед голубым экраном и пожирающим любую информацию, как сено.

Он даже улыбнулся, представив себе рыжую корову в пятнах, похожих на белые кляксы извести, с вздувшимся, как воздушный шар, выменем, развалившуюся на потертом кожаном кресле и бессмысленно таращащуюся на шоу Опры Уинфри.^[12]

Или нет…

Скажем так, скорее они напоминали одурманенного дихлофосом таракана или жирную муху, хаотично ползающих по бесконечной паутине Интернета.

Именно сейчас надо было создать такой шедевр, такую книгу, которая будет понятна всем, от маленького ребенка до глубокого старика. Чтобы, глядя на нее, они прозрели. Это должно было стать новой Торой, Библией, Кораном под одной обложкой и объединить всех людей, прекратив многовековые кровавые споры.

Что есть общего между книгой и живописью?

Если представить, что и то, и другое, это чистое полотно, на котором должно быть что-то изображено, знак или просто картинка, то ответ прост — БУМАГА! Однако он не собирался писать недолговечную акварель, с ее размытыми ненасыщенными красками. Нет и еще раз нет!

Есть еще предшественник бумаги, ему много веков. Он появился во втором веке до нашей эры, в Малой Азии. Отцом его был мудрый и просвещенный пергамский царь Эвмен II. Материалу дали имя Пергамент. Только пергамент был реальным соперником папируса. Именно Пергамская библиотека соперничала по своему богатству со знаменитой Александрийской! Бумаги тогда еще и в помине не было. Собственно пергамент, — недубленая сыромятная кожа из шкур коз, овец, свиней, — всегда был довольно груб. А вот велень, сорт пергамента из кожи новорожденных телят или ягнят, наоборот, был излишне мягок.

Идеальный пергамент должен быть исключительно белого цвета, почти как тот, на котором сохранилась рукопись святого Августина.^[13] Это практически эталон совершенства. Возможно, по причине понимания, что достигнуть этого совершенства невозможно, итальянец Ченнини овладел секретами окраски пергамента в различные цвета, включая пурпурный, индиго, зеленый, красный и персиковый, но так и не смог достичь идеально белого.

Творец будущего шедевра нашел свое решение в вопросе белизны пергамента. Тем более что речь шла о картине, рядом с которой должна была померкнуть мировая слава полотен Рафаэля, Моне, Веласкеса, Ван-Гога. Да мало ли их — тех, кого безумная толпа признала гениями?

Холстом должен был стать человек. Не просто человек, а человек с абсолютно белой кожей. Такой белой как снег, как сахар, как молоко.

Более того, это должен быть не просто альбинос, которых не так уж и мало. Это должно было быть знамение свыше: тот, кто предназначен, чтобы стать полотном шедевра.

Альбинос должен был быть изначально «цветным», например — африканцем, который в процессе генетической метаморфозы стал белым. Идеально белым, без всяких там коричневых пятен на коже, как это нередко бывает. Он прочитал очень много о коже, ее строении, пролистал с десяток различных атласов по дерматологии и даже нашел болезнь «кофейных пятен».^[14]

Более того: как будущий создатель шедевра, он в тонкостях знал, как изготовить по рецептам XV века настоящий пергамент. Он развернул целлофановый рулон. Может быть, кто-то другой и сказал бы, что видит перед собой лишь полуметровый кусок окровавленной кожи. Но только не он!

Он — Творец. И, как творец, он видит перед собой только безликий материал, которому суждено стать белоснежным холстом в руках мастера. Кончиками пальцев он провел по шероховатой поверхности препарированного куска кожи с подсохшими бурыми пятнами крови. Главное — не спешить. Шаг за шагом.

Бессмертным некуда торопиться, у них впереди вечность!

Сначала надо тщательно промыть выбранный кусок шкуры в проточной воде и удалить наиболее грубый и жесткий волос. Следующий этап — золение. Он поместит будущий холст в ванну, наполненную известковым раствором, и будет держать там его еще 10 дней. А затем вновь промыть в холодной проточной воде.

После выпадения всего волосяного покрова он натянет кожу альбиноса на деревянную раму и будет ее мездрить, то есть отделит подкожную жировую клетчатку. Для этого у него есть с полдюжины прекрасных полукруглых ножей. Затем шлифовка; он будет долго выглаживать шкуру различными сортами пемзы, делая поверхность идеально гладкой.

Потом наступает время втирания мелового порошка, который впитает в себя оставшиеся жиры, не удаленные при предыдущих обработках. Кроме того, сам мел делает пергамент более светлым и однородным по цвету, и предотвращает в будущем растекание туши. Но этот этап будет лишним. Ему не надо отбеливать пергамент, втирая в него муку, белки или многократно погружая его в молоко. Его холст и так будет безупречно белым!

Теперь, когда у него есть холст, он будет думать о сюжете. У него впереди много времени; вечность не терпит суеты. А он умеет ждать…

Человек в капюшоне спустился в подвал, включил свет и закрыл за собой дверь.

Примечания

4

Чандра Данги — 72-летний житель Непала, его рост составляет 54,6 сантиметра. Считается самым маленьким человеком в мире.

5

Бао Си Шунь (род. в 1951 г.) — монгольский чабан из китайской провинции Внутренняя Монголия имеет рост 236 см. В 2005–2007 гг. признавался Книгой рекордов Гиннесса самым высоким человеком из числа современников.

6

Франческо Лентини (1889–1966) — знаменитый цирковой артист. Человек, родившийся с тремя ногами. Франческо был двенадцатым ребенком в семье. В результате врожденного уродства у Лентини было два набора половых органов, одна рудиментарная нога, отходящая от колена третьей ноги, и шестнадцать пальцев на ногах.

7

«Спайдерко» (Spyderco) — компания Spyderco была основана Селом Глиссером в 1978 году в штате Колорадо. В настоящее время Spyderco — один из лидеров мировой ножевой индустрии. В каталоге этой компании — более полусотни ножей различного назначения. Характерной особенностью этих ножей служит так называемая «дырка в клинке» («round hole»), круглое отверстие для открывания лезвия одной рукой. Оно запатентовано фирмой Spyderco и стало ее товарным знаком.

8

Инфузория туфелька (лат. Paramecium caudatum) — одноклеточный микроорганизм, относится к классу простейших, получил свое название за постоянную форму тела, напоминающую подошву туфли.

9

Аль Бируни Абу Рейхан Мухаммед ибн Ахмед (973—1048) — выдающийся средневековый среднеазиатский ученый-энциклопедист и мыслитель, автор многочисленных капитальных трудов по истории, географии, филологии, астрономии, математике, механике, геодезии, минералогии, фармакологии.

10

Джон Доу — под этим псевдонимом подразумевается мужское неопознанное тело, нередко труп. В том случае, когда тело принадлежало женщине, использовался термин Джейн Доу (англ. Jane Doe).

11

Verita ascoza sotto bella menzogna (итал.) — «И неграмотные узрят в живописи то, что не смогут прочесть в книгах».

12

Опра Гэйл Уинфри — (род. 29 января 1954 года) — знаменитая американская телеведущая, актриса, продюсер, общественный деятель, ведущая ток-шоу «Шоу Опры Уинфри» (1986–2011). Журнал «Forbes» назвал ее девятой по влиятельности женщиной в 2005 году и первой — в 2007 году, самым влиятельным человеком в шоу-бизнесе в 2009 году, самой влиятельной знаменитостью в 2010 и 2013 году.

13

Святой Августин — Августин Блаженный Аврелий, христианский теолог и философ, влиятельнейший проповедник, епископ Гиппонский (с 395 года). Один из Отцов христианской церкви. Родоначальник христианской философии истории.

14

Болезнь «кофейных пятен» — болезнь фон Реклингхаузена. Распространенное наследственное заболевание, предрасполагающее к возникновению опухолей у человека, один из симптомов неврофиброматоза: пигментные пятна от светло-бежевого до темно-коричневого цвета на коже туловища и конечностей, реже на лице, шее, слизистой оболочке полости рта.