Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра

Александр Богданович, 2014

Первая мировая война. Львов во время его оккупации российскими войсками в 1914–1915 годах. Военный юрист, штабс-капитан Павел Белинский, прибывает из Петрограда на фронт в распоряжение штаба Восьмой армии. Незадолго до этого в Варшаве был задержан по подозрению в шпионаже подданный Австро-Венгрии некий Владислав Лангерт. При досмотре, кроме найденных у него крупной суммы денег и записной книжки, в крышке портсигара были обнаружены удостоверение и пропуск на проезд по железной дороге во Львов. Лангерт сознался, что завербован немецкой разведкой и переброшен через линию фронта в Варшаву с заданием пробраться во Львов. Белинскому предстоит сыграть роль Лангерта.

Глава 18

Вызов Мезенцева к Новогребельскому

Начальник жандармского управления полковник Мезенцев был срочно вызван в штаб генерал-губернатора.

Дорога до Губернаторских Валов обычно занимала не более пяти минут, но при выезде с Коперника на Кароля Людвига полковнику пришлось задержаться и вместе с огромной толпой львовян с изумлением наблюдать, как по центральному проспекту гарцевали полки Кавказской туземной дивизии.

Воины ехали в черных бурках, черкесках и алых башлыках. Под ними были необычно косматые низкорослые лошади. Пронзительно звучала зурна. На солнце блестело золото и серебро оружия. Впереди на белом коне с винтовкой за плечами ехал мулла.

Своими впечатлениями о дикой красоте кавказцев полковник по прибытии на место поделился с генералом Новогребельским, который как раз обсуждал с помощниками переброску Дикой дивизии в район Самбора.

Все сходились во мнении, что в условиях Карпат лучших разведчиков, чем горцы с их выносливыми и неприхотливыми к корму лошадьми, не сыскать.

Кто-то заметил, что в одном из полков этой дивизии служит второй сын Льва Толстого Михаил.

— Мне однажды привелось быть свидетелем их атаки на неприятеля, — вспомнил генерал, — страшное зрелище: бешеный галоп, сатанинский оскал, глаза горят, кошмарный вой: ы-ы-ы… Беспощадный ураган, сметающий все живое на своем пути. Скачут они не тесной колонной, а редкой цепью — попасть в них трудно, и после их атаки живых среди неприятеля нет, ведь они никого не берут в плен.

— Я слышал, немцы их тоже не берут в плен, — заметил адъютант, — а жестоко пытают, перед тем как убить.

— Да они и не сдаются, — убежденно ответил генерал.

— Тем не менее австрийцы начали сбрасывать с аэропланов воззвания к мусульманам, — заметил кто-то из помощников.

— Неудивительно, — парировал генерал, — ведь их союзница Турция объявила священную войну.

В конце концов перешли к делу.

— Получена телеграмма командующего Осадной армии генерала Поливанова. — Новогребельский обвел присутствующих строгим взглядом. — Он сообщает, что австрийцы взорвали наши подкопы под основной редут крепости и тем самым сорвали готовящийся штурм Перемышльской крепости. Все работы велись в строжайшей тайне, и Поливанов не исключает, что сведения о подкопе поступили в крепость из Львова по подземному кабелю.

«Опять этот чертов кабель! — подумал Мезенцев. — Он все-таки будет стоить мне карьеры».

Сведения о телеграфном кабеле, якобы проложенном австрийцами из Львова в Перемышльскую крепость и дальше — в Краков и Вену, являлись болезненной темой для губернаторского штаба. И хотя подобная возможность передачи шпионских сведений за сотни километров вызывала крайнее сомнение даже у губернатора, вопрос стоял на контроле Киева и требовал самого тщательного расследования.

В кабинет вошел денщик с небольшим самоваром и стал разливать чай.

— Петр Васильевич, у вас же богатейший опыт политического сыска, — генерал откинулся в кресле и перешел на назидательный тон, — вам удавалось раскручивать куда более замысловатые дела. Почему вы не можете себя здесь показать? Потом, что у вас, наконец, с этим Резидентом? С ним-то сколько можно возиться?

— Ваше высокоблагородие, — собрался к непростому разговору Мезенцев, — разработка Резидента ведется с соблюдением особых мер, чтобы не дать ему обнаружить за собой даже малейших признаков наблюдения. Естественно, это весьма осложнило и затянуло работу. Арест его считаю преждевременным, ведь ничего существенного пока не добыто: ни связей, ни реальных улик шпионажа. Возможности ускорить разработку появились только сейчас, когда нам удалось подставить объекту нашего агента Солиста.

— А вы уверены в нем? — скептически заметил генерал. — Ведь ему, скорее всего, придется иметь дело с профессиональным разведчиком.

— Я думаю, да. Как-никак вся его жизнь — тоже сцена.

— Ну, так поторапливайтесь же, полковник. У нас больше нет времени. Вот почитайте, что пишут в столице о происходящем всего в ста верстах от Перемышля. — И генерал взял и швырнул на стол номер «Русского инвалида».