АлкоМаг 5

Александр Арсентьев, 2023

Изгой. Свой среди чужих, чужой среди своих. Похождения начинают напоминать загадочный квест из, мать ее, компьютерной игры. Куда приведет эта извилистая тропинка – черт ее знает … Но, как ни крути, а двигаться куда-то нужно! А там – видно будет!

Глава 3

Спустя некоторое время, которое для меня измерялось несколькими сотнями метров и парой развилок впридачу, мне начало казаться, что коридор как будто становится уже. Я невольно остановился и вытянул руки в стороны. Ну, да — теперь я мог бы коснуться кончиками пальцев стенок прохода! Задрал голову, встал на цыпочки и легко достал рукой потолок. А в самом начале моего пути впечатление было таким, как будто в проход мог легко заехать грузовик…

Стало быть, сужаемся… Совсем некстати в памяти всплыл эпизод какого-то произведения, где действующее лицо вот так же путешествовало по узкому проходу. Потом мужчина дошел до того, что ему пришлось ползти ползком… Кончилось все тем, что он так и подох — как крыса с высунутой наружу мордой, так как и обратно ползти он уже не мог…

Я невольно содрогнулся и тяжело вздохнул — аналогия так себе… Быть может на последней развилке мне следовало повернуть направо? Хотя… Кто его знает, может там ситуация еще плачевнее.

Делать нечего, я двинулся дальше, с настойчивостью параноика контролируя ширину прохода. А про себя решил — если станет совсем невмоготу, то поверну назад!

Ход начал круто сворачивать влево — ощущение было таким, что коридор выводит меня на умопомрачительную траекторию, в результате чего центробежная сила начнет вжимать меня в стенку. Шучу, конечно, но… Развилка. Налево. Через сотню метров — еще одна, на три направления. «Налево пойдешь… и так далее». Вновь я принял влево.

Наконец, наступил момент, когда я ненароком задел макушкой потолок. Не есть хорошо! Я коснулся руками стен и не смог распрямить их в локтях. Коридор возможностей опять сузился, причем — весьма ощутимо! Млять…

Еще метров через пятьсот мне пришлось пригнуть голову, после того как я несколько раз весьма ощутимо ударился о выступы в потолке. Вздохнул. Так и до передвижения на карачках недалеко…

— Сила-а-а…, — осторожно произнес я, обращаясь к темноте. — Пока что ничего познавательного я не вижу… Может форсируем события? Ты же привела меня сюда не для того, чтобы я подох тут как дезориентированный крот?

Я напряженно вслушивался в тишину, как дурак ожидая ответа от того, чего вроде как и не существует. Ничего… Я попробовал подключить зрение сенсорики… И опять — зеро. Ну, ладно, попробую продвигаться дальше.

Коридор неуклонно сжимался. Сначала я шел на полусогнутых, потом — практически «гусиным шагом». Еще чуть-чуть — и будет совсем как в той книжке! От волнения у меня пересохло во рту. Я нетерпеливо расстегнул молнию рюкзака, выудил оттуда термофлягу и сделал из нее несколько маленьких глотков обжигающе горячего… Я причмокнул. Что это было? Похоже на какой-то отвар. Ладно, не суть…

Я с шумом выпустил из легких воздух. Что дальше-то?! Этак я и правда дойду до того, чтобы ползти. С сомнением обернулся на уже пройденный путь. Может того… Домой? Или — на развилке — в другую сторону. Я колебался…

И в этот роковой момент внутренних метаний по коридору прокатился душераздирающий треск такой силы, что я вновь прикрыл уши. А потом… А потом только что пройденный мною участок пути был в мгновение ока похоронен под рухнувшим потолком, дохнув на меня облаком вековой каменной пыли. Пиздец…

Я с досадой прикусил губу. Вот нахрена было обращаться к Силе?! Она и дала ответ, положив конец моим колебаниям! Выбор, сука, без выбора. Внезапно мне опять захотелось взвыть от безмерной тоски, как тому самому романовскому волку. Но, уже через несколько секунд мне удалось взять себя в руки. И причиной тому было вовсе не мое умопомрачительное самообладание — впереди мелькнул свет! Ладно…

Переваливаясь, словно неуклюжая утка, я с настойчивостью самоубийцы двинулся вперед, до рези в глазах вглядываясь вперед. А там, действительно, что-то было… Словно отсвет со стороны. Было заметно, что коридор сворачивает налево, а свет идет именно оттуда. Быть может, вот он — долгожданный проход к цели моего путешествия? Я проворнее заработал ногами и уже через пару минут повернул. И… смело смог встать в полный рост! Аппендикс коридора заканчивался… просторным залом, наполненным людьми! Я оторопел… Да как так-то?!

Огромное помещение было наполнено мягким светом, исходившим от светильников, расположенных по периметру пола, поэтому я не сразу сориентировался. Но, едва взгляд мой коснулся гобелена с волком, занимавшего всю противоположную стену, как меня словно током ударило — Сенсодвор! И я тут же перевел взор на толпу — они самые! Сенсы Москвы! Расфранченные мужчины в дорогих костюмах и фраках. Дамы в осыпанных бриллиантами вечерних платьях, стоит отметить — не столь открытых и вызывающих, как в момент моего последнего посещения обители сенсов.И у каждого из собравшихся в одеянии присутствовала одна и та же незначительная деталь, подчеркивающая характер самого собрания — черный цветок, в петлицах у мужчин и в виде броши у женщин. Стало быть — траур?

Невольно я вспомнил о том, что сам я только что выбрался из катакомб и, стало быть, должен быть весь перепачкан землей, как истинный обитатель подземелья. Я лихорадочно осмотрел свое одеяние… Мать его, на мне был темно-синий костюмчик и бордовый галстук! Почему костюмчик? Да потому, что сам я был не выше, чем по пояс любому из присутствующих. Совсем как… Да, именно как в том моем видении, когда вместе с отцом был на приеме у Жезинского! Выходит, что я — маленький Артефакт! И все мы здесь собрались по поводу…

— Они оба объявляли себя атеистами, — с показной долей презрения произнесла старуха с висящей на нижней губе огромной бородавкой, обращаясь к собеседнице. — Поэтому и прощание проводится не в церкви… Великославные были категорически против отпевания. Хотя, так даже удобнее. После официальной части можно будет сразу предаться…

Она инстинктивно облизала свои блеклые губы, словно предвкушала что-то необычайное, но в этот момент взгляд ее упал на меня. Великосветская бабка проглотила окончание своей фразы. Вместо этого она стремительно приблизилась и обхватила меня за плечи.

— Арти! — экзальтированным тоном произнесла она и трагично прикрыла веки. — Как мне жаль! Малыш, ты почему тут бродишь один?

Как мне хотелось в этот момент от всей души послать эту развращенную бабку нахер! Я даже поглубже вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха и сделал попытку вырваться из ее цепких объятий. Но… Ничего подобного — я не управлял ни телом, ни речью… Я промолчал в ответ и опустил взгляд, чувствуя как глаза наполняются слезами. Мне было нестерпимо больно — так больно, что не хватало воздуха!

— Виктор! — приглушенно воскликнула старуха и поманила высокого мужчину во фраке. — Мальчику нужна поддержка!

Стоявший вполоборота господин развернулся к нам, и я немедленно узнал Виктора Бельского. Еще молодого Виктора — своего дядю и в скором времени — моего опекуна. Он проникновенно взглянул на меня, после чего мягко вырвал из объятий старухи и куда-то повел.

— Пойдем, парень, ты должен попрощаться…

Присутствующие скорбно расступались перед нами, и мы медленно следовали по этому живому коридору…

— Бедняжка так пострадала в аварии, что ее пришлось хоронить в закрытом гробу…, — сдавленно произнес молодой мужчина, похотливо поглаживая ягодицу собеседницы. — Мне так жаль ее…

Я присмотрелся к нему. Точно, это был он — князь Гаврилов! Тот самый, что водил на поводках свору голых девиц! Только сейчас он был на пару десятков лет моложе! Меня передернуло.

В этот момент дядя подвел меня к возвышению, на котором стояли два гроба. С замирание сердца я взглянул на тело отца — как всегда, суров и величественен. Лишь только чересчур бледен. Я все еще не мог осознать, что его больше нет… Слезы опять застлали мне глаза. Всхлипнув, я перевел взор на второй гроб — закрытый. Мама…

— Почему они закрыли ее?! — дернул я за руку Виктора Бельского. — Я хочу увидеть ее! В последний раз…

— Арт, — приглушенным тоном ответил дядя. — Нельзя… Твоя мама, она… Нельзя.

Последнее «нельзя» камнем упало мне на сердце.

— Подойди и попрощайся…, — Виктор легко подтолкнул меня к гробам родителей.

На ватных ногах я подошел к ним. Легко коснулся мертвых ладоней отца, сложенных на животе. Потом положил свою ручонку на последнее пристанище мамы. Почему-то мне было страшно представить то, что находится внутри. И от этого сердце сжалось еще сильней…

А потом я повернулся к присутствующим. Несколько десятков пар глаз неотрывно наблюдали за мной. Напускной трагизм, скука и нетерпение — все это отчетливо читалось в обращенных на меня взорах.

— Как же я вас всех ненавижу…, — прошептали губы Артефакта Бельского. — Придет день и…

Маленький осиротевший человек так и не закончил свою фразу, потому что в этот момент Виктор Бельский вновь взял его за плечи и увел в сторону…

Сквозь слезы я увидел ее — единственную, кого хотел сейчас видеть! Вик вырвала свою ладошку из руки графа Ландоу и подбежала ко мне. По-детски искренне обняла.

— Арт, я с тобой…, — прошептала она, и сразу же боль в сердце отпустила меня.

Вик нежно взяла меня за руку и развернула к себе. Я смотрел в ее преданные глаза и испытывал смешанные чувства. С одной стороны мое сердце таяло от любви к этой девочке, а с другой… С другой она была для меня чем-то вроде развлечения — своего рода, забавного милого домашнего питомца. Я тонул в ее голубых глазах и никак не мог разобраться в этих противоречиях.

По всей видимости, она это почувствовала.

— Арти, что с тобой?! — в ее очах появились слезы. — Я не узнаю тебя в последнее время…

И тут до меня дошло! Сейчас я смотрел на нее так, как смотрели бы два совершенно разных человека. Один — ее любящий Арт, который к этому времени уже был «телепортирован» Жезинским в другой мир, а второй — циничный наследник великого рода Бельских — маленький заносчивый гений, исполненный скрытых возможностей. Эти два человека были настолько для меня несопоставимы, что мне неожиданно стало стыдно перед этой девчушкой.

Тем не менее, Арт покровительственно положил ладонь на хрупкое плечико. Дрогнувшим, но самоуверенным голосом я произнес, склонившись к ее ушку:

— Не переживай так, Вик, — холодно ответил я. — Все будет хорошо…

А потом зал внезапно встал на дыбы, и я испытал чудовищный по своей силе приступ головокружения. Окружающее пространство завертелось со скоростью центрифуги. Меня вырвало… Каким-то чудом совладав с собой, я вновь открыл глаза, отер губы и оторопело осмотрелся. Сенсодвор исчез. Я опять стоял в катакомбах Лабиринта.

— Это было феерично, — с долей сарказма обратился я к Силе Познания. — И хотя я испытал массу негативных эмоций, я все же благодарен тебе — мы все-таки сдвинулись с мертвой точки. Идем дальше?

— Дальше… дальше… дальше…, — откликнулись многоголосо стены коридора.

— О кей, — подытожил я и двинулся вперед.

Коридор вновь расширился, и мне уже не пришлось передвигаться на карачках. Пробираясь вперед, я невольно заново переживал все, что только что со мной произошло.

Да, это было неимоверно тяжелым испытанием для неокрепшего сознания маленького ребенка. А сенсы… Стоит ли удивляться, что Арт вырос таким циником! Не считая дяди, ему всю свою жизнь приходилось надеяться только на себя. Но, и Виктор в конце концов его (меня) предал. А Вик… Несчастное создание, обреченное судьбой на безответную любовь к предмету своего обожания…

В этот момент я поклялся себе, что с лихвой компенсирую ей все, чего она была лишена все те годы, пока истинный «я» находился так далеко от нее. И довольно — никаких больше измен!

«Зарекалась ворона говно не клевать…», — с непередаваемой самоиронией одернул я сам себя. — «Сам-то в это веришь, кобель потасканный?!»

И тем не менее, я полностью осознавал тот факт, что без Вик я — ничто! Как говорят — «С рождения — и до гробовой доски!». И я буду последним мудаком, если все же умудрюсь потерять ее!

По мере того, как я продвигался вперед, появилось ощущение как будто с каждым шагом я обретаю мельчайшую крупицу чего-то утерянного раньше. Воспоминания… Они, словно проливной дождь, капля за каплей, обрушились на меня… Я явственно различал перед собой Путь сквозь превратности Лабиринта, освещенный Силой Познания, но мысли мои были далеко — они блуждали по коридорам Памяти…

Детство, проведенное в стенах загородного дома Виктора Бельского. Его участливый взгляд. Стоит признать, что ко мне он относился с какой-то болезненной привязанностью — чрезмерная опека и одновременно — какая-то скрытая агрессия. Некоторое время спустя я его понял! Не имея своих детей, Виктор Бельский искренне полюбил меня, но мысль о том, что я являюсь его «суррогатным» ребенком, а не данным Природой, настойчиво грызла его сознание, порой не давая спать по ночам.

Конец ознакомительного фрагмента.