Призвание

Александр Андреевич Апосту (2024)

Главный герой, Алексей, работает газонокосильщиком. У него любимая семья, придирчивый начальник и придурковатые коллеги. Все бы ничего, но только совсем недавно у него произошел приступ тотальной амнезии, после которого стерлись 40 лет его жизни. События протекают для Алексея наилучшим образом до страшной трагедии, которая раскрывает тайну окружающей реальности и его безумного, забытого прошлого.

Глава 3

Наша единственная комната на первый взгляд вселяет чувства уюта и комфорта. Причина этому-она имеет тот вид, который многие наблюдали в детстве, приезжая на каникулы к бабушке в гости. Особенный запах, старые ковры, скрипящая пыльная мебель-все как будто прибыло из тех малых лет, когда мы с широкой улыбкой приезжали погостить, сразу же бежали играть со старыми друзьями, которые также на выходные дни посещали своих стариков, и в квартиру возвращались глубоко затемно, и то только когда уже насильно загоняли. Играли в футбол, купались в речке, жевали яблоки, потом получали от бабушки за то, что аппетит перебили, а потом в наказание съедали пол холодильника. Принимали теплую ванну, пили горячее молоко с медом, слушали на ночь сказку и под бабушкин храп засыпая, ждали с нетерпением следующий день. Домой в город возвращались загорелыми, потолстевшими и счастливыми. Все каникулы нас преследовал тот запах, и когда в дальнейшей жизни его встречаешь на тебя с головой набрасываются те приступы радости и счастья, которые были в детстве. Знаете, что самое удивительное? Я, человек, потерявшей память, тоже испытываю заново эти чувства. Запах, который раньше приносил столько потрясающих эмоций, вернул памяти один из образов моей прошлой жизни.

Квартира может еще понравиться своим опрятным видом, за которым внимательно следит Таня. Ковры мягкие и чистые, шкафы с книгами чуть ли не блестят, не смотря на свой возраст, полы и столы вымыты. Все убрано на высшем разряде. Я с Таней сплю на двуспальной кровати около одного окна, а дети по раздельности у другого. На детскую и взрослую части комнату разделяет шкаф и стол со стульями, на котором разложена красочная скатерть и ваза с собранными цветами. Стены крашены в зеленый цвет, я предлагал покрыть их обоями, но Таня настаивала оставить все как есть, потому что зеленый оттенок вместе с солнцем придают уют и спокойствие комнате. По ее словам, данный выбор — залог хорошего настроения. Я не спорю. У меня по возвращению домой действительно оно замечательное, но я думаю дело именно в окружении, а не в каком-то цвете стен. В общем, имея всего несколько квадратных метров, мы счастливы. И даже в таких тесных условиях мы умеем развлекаться и не задумываться о скуки.

Я, Таня садимся на нашу кровать, подозревая, что игра, которую предложила Настя, будет интересной и активной. На кухне гремят тарелки и шумит из крана вода. Мы ждем Настю. На улице облака соединяются в одну большую черную тучу и уже доносятся первые удары дождя по асфальту. Стремительно темнеет за окном. Царит приятное чувство домашнего уюта. В такие пасмурные дни я обожаю сидеть в подобной душевной обстановке. Мне начинают нравиться и сверкающие молнии, покрывающие светом квартиру, и гром, сотрясающий стекла. Хмурая погода сближает.

— Интересно, что она там придумала…, — прерывает мой поток сознания Таня.

— Надеюсь, что не в куклы с ней поиграть, — саркастично язвит Ваня, — а, еще я бы был против футбола.

Мать с возмущением качает головой.

— Хватит тебе уже! По словам доктора, кости уже вот-вот окрепнут, и ты сможешь снова ходить. Потерпи немного еще.

Мама гладит Ваню по коленки.

— Да, да… Я одного не понимаю — почему это случилось именно со мной?!

Я пытаюсь ответить на его обостренное чувство несправедливости:

— Наверное, потому что мы были слишком счастливы. Судьбе всегда хочется поднасрать. Ведь у нас до этого происшествия не было особых проблем. Или я ошибаюсь?

— Нет, — хором отвечают собеседники.

— Вот. Чтобы не избаловывать нас. Мы с тобой, сынок, видимо, были очень беззаботны по жизни, что судьба с нами так обошлась. Хотя с мамой и Настей так же…

— Если еще не хуже, — добавляет жена.

— Тут я не согласен, — продолжает спорить Ваня, — я, конечно, был, может, когда-то счастлив, но не настолько, чтобы потом нести такую плату. Я — обычный подросток с типичными проблемами и мыслями. Я не жил лучше других, но почему-то именно со мной все приключилось!

У него проскальзывают нотки затаившейся глубоко обиды. Во время любого разговора авария является его больной темой.

— Вань, жизнь так устроена, и каждый человек пройдет рано или поздно через отведенные испытания. Черные полосы подстерегают всех до одного, это что-то вроде проверки. Если бы у нас всегда было все замечательно и беззаботно, никогда бы никто не сформировался в настоящего человека. А так вода точит камень, и с каждым новым испытанием мы становимся сильнее и лучше. Это называется опыт, который будет играть самую важную роль и на работе, и в семье, и вообще во всех отношениях и делах. Мы, пережив многое на своей шкуре, все шире открываем глаза на мир, переоцениваем вещи, начинаем дорожить действительно стоящим, остальные проблемы нам будут казаться пустяковыми. И когда-нибудь вслед за черной придет белая полоса того же масштаба. Это дается шанс людям. Но и этот подарок жизни необходимо правильно принять. Такой этап жизни тоже достойно нужно вынести. Я вот избаловался вами, и мне абсолютно плевать на других. А это плохо!

— Да, пап, жизнь тебя потрепала, — с иронией усмехается Ваня.

— Боже мой, великий страдалец, — поддерживает со смехом Таня.

— Ты снова смеяться будешь? Не боишься последствий, уважаемая? — поворачиваюсь я боком к ней.

— Совсем не боюсь, — улыбается она.

— Сейчас вернем чувство страха, — я налетаю на нее и заваливаю на кровать. Она сопротивляется, размахивает руками и кричит, чтобы немедленно я прекратил, а я ее продолжаю щекотать и кусать.

— Родители, давайте не при детях, — вздыхает Ваня.

— Неет. Я хочу всем показать, что будет, если меня ослушаться.

Я с пристрастием мучаю Таню, она из-за смеха ничего не может сказать. Когда я ее хватаю зубами за ногу, они визжит:

— Алексей, хватит! Вы сегодня будете на коврике возле двери спать!

–Говори, что я самый лучший муж и отец!

— Кому говорите? У нас такие есть?

Я снова принимаюсь щекотать, только в разы сильнее. Она извивается и громко хохочет, как маленький ребенок.

— Ладно, ладно. Ты самый лучший отец и муж, — выдавливает Таня.

— Громче! Чтобы все слышали!

Она выкрикивает признание на всю квартиру. Когда я все-таки ее отпускаю, она поправляет пучок на голове и грозит мне:

— Вот погоди, ты уснешь, и я с тобой тоже самое сделаю!

— Я слишком сексуальный, когда сплю. Ты за другим полезешь, я точно знаю. Вон, посмотри на двух наших детей в доказательство.

Ваня громко смеется. Таня широко улыбается, перед этим смущенно покраснев.

— Еще и ночью не посплю, — хлопает себя по лбу Ваня.

— Не переживай, сынок, после Насти прошло 16 лет, ваш отец еще потерпит, — ехидно отвечает Таня под очередной прилив смеха у сына.

Я изображаю разозленное лицо и обращаюсь к Насте:

— Дочка, хватит мыть посуду. Этим мама должна заниматься, а то мы ее выселим.

Таня празднует победу и"дает пять"Ване.

— Я уже бегу, — кран на кухне выключается. Раздается приближающийся топот.

— Мы, дочка, твоего папу на место поставили, а то тут совсем обнаглел, — бравирует своим превосходством Таня.

— Так все, прекратили, — фыркаю я, — иди ко мне, моя девочка! Вдвоем будем играть в эту игру, для этих злыдней она будет слишком сложная.

— Нет, пап, вместе будем играть. Слушайте правила, — она занимает центр и прерывает мою зрительную атаку жены, — игра называется"Крокодил". Кто-то один встает на мое место и без слов изображает любое существо или какой-то предмет, остальные должны угадать что это. Кто называет правильно, идет на это место и показывает свой выбор и так далее. Всем понятно?

— Да. Я где-то слышала о такой игру, — задумчиво вспоминает Таня.

— Да ты в нее каждый день играешь, изображаешь любящую мать и жену, — теперь и Настя присоединяется к смеху.

— Давай ты тогда, мам, и начнешь. Покажешь, как надо, — командует дочь.

— Хорошо, — Таня воодушевлено поднимается с кровати, поворачивается ко мне, берет меня нежно пальцами за подбородок, и смотря в глаза, произносит: — Ни в чем не можешь быть со мной полностью уверен, так что будь отныне осторожнее, миленький.

Она целует меня. Я теряюсь, что ответить, не знаю, что и сказать. Ощущаю лишь накрывающую волну любви. Я отворачиваюсь от детей, боясь, что они увидят дурацкое выражение моего лица. Но, по-моему, они уже надо мной хихикают.

— Итак, я просто должна пародировать кого-то, а вы угадывать, да?

— Или что-то. Вообще все, что тебе угодно, — уточняет Настя.

— Ну ладно.

Таня меняется с дочерью местами и застывает с задумчивым видом перед нами. Мы втроем, глядя на нее, нетерпеливо ждем. Все понимают, что мама может придумать довольно оригинальное и незаурядное. Ее осеняет. Она, поправляя юбку, опускается на четвереньки и пробегает с гневным оскалом. Публика наперегонки принимается угадывать:

— Собака!

— Лев!

— Оборотень!

Актриса качает положительно головой, намекая, что разгадка близка, и издает вой.

— Волк! — кричим все вместе.

Она улыбается, но останавливаться не намерена. Кажется, в ее загадке не только волк. Таня выбирает одной рукой из старых игрушек куклу и гладит ее лапой. Мы вначале пребываем в недоумении и молчим. Но вдруг она отпрыгивает в сторону и рычит со злобной физиономией, стараясь забрать куклу. Затем обратно возвращается к кукле и в ответ на свой рычащий образ начинает лаять. У нее, похоже, два персонажа: тигр, желающий заполучить ребенка, и спасающий волк. Всем становится ясно, о чем идет речь.

— Это из книги"Маугли".

— Да, да. Тигр Шер-Хан, а вот как зовут маму я забыл…

— Мать-Волчица, так и зовут, — уведомляет брата Настя.

— Значит дочка идет продолжать игру дальше, — встает с колен Таня, отряхивается и садится около меня.

— Неплохо животных изображаешь, дорогая.

— У тебя за многие годы совместной жизни научилась, дорогой.

— Я под тебя подстраивался, пытался общий язык найти.

Она меня ударяет, а я ее быстро целую.

— Хватит вам уже, голубки. Мы вроде в игру играем, — призывает к вниманию Настя.

— Все, начинай, Настюш, мы с мамой отвлеклись.

Она встает напротив зеркала и с высокомерным лицом любуется собой. Она очаровано хлопает ресницами, поправляет волосы, надувает губы.

— Жена олигарха.

— Вообще это на всех девушек похоже, тут тяжело сразу сказать.

— Даже сама ты иногда так делаешь.

Она хитрым взглядом предупреждает, что это еще не конец. Настя берет иголку для шитья и вместе с ней обращается гневными глазами к зеркалу.

— Это Плохая царевна из сказки"Спящая красавица", — восклицает Ваня, подпрыгнув на коляске.

— Да, правильно, — Настя кладет иголку и уступает почетное место.

— Даже не знаю, чтобы вам загадать, а то у меня выбор то большой…

Но тут же Ване приходит в голову идея. Он расправляет руки в разные стороны, изображая полет. Мы хотим уже угадывать, но он начинает рисовать в воздухе руками очертания гор, а внизу перетекающие волны. Таня и Настя с надеждой смотрят на меня.

–Вы хотите, чтобы я угадал?

Они кивают.

— Ладно, если вы не справляетесь, то так и быть скажу. Это чайка.

— Правильно, пап, — под аплодисменты подтверждает Ваня.

— Как было сложно, — кривляюсь я.

— Посмотрим, что ты нам покажешь сейчас, — с любопытством испепеляет глазами жена.

Я приседаю на корточки, выпячиваю передние зубы, подгибаю руки под лапки и начинаю бегать. Все смеются.

— Кролик?

Я взял первый попавшийся тапочек под лапы и поднес ко рту. Двигая челюстью, я надул щеки.

— Это хомяк, — Таня определяет первой.

Я киваю головой и подбегаю к ее ноге. Не выходя из образа, я обхватываю ее лапами и двигаю тазом взад-вперед. Все падают на кровать со смеху.

— Вы детей, по-моему, совсем не стесняетесь, — сквозь хохот выдавливает Ваня.

— Отстань животное, — успокоившись, садит меня Таня на диван и отправляется снова в центр.

Теперь от радостного ее лица ничего не остается. Она изображает несчастье. Взъерошив волосы, она берет из ящика детский платок и со слезами на глазах кому-то его протягивает. Все углубляются в раздумья.

— Мама провожает сына на войну? — спрашивает Ваня.

— Да это Фрида. Из романа"Мастер и Маргарита". Как раз недавно читала. Я поняла это по платку, которым та убила своего ребенка, — радостно объясняет Настя.

— Хорошо иметь читающую дочку, — Таня передает эстафету Насте.

— Я даже, если бы прочитал и не терял памяти, сразу бы не понял, — признаюсь я, — но актер из тебя чудесный.

— Спасибо, милый, — расхваленная Таня отдает поклон.

Теперь все внимание приковано к Насте.

— Ну ладно, это тоже из книги и даже из фильма, — делится она вступлением, — но вы сразу поймете кто это.

Дочь светской походкой забирается на табуретку, оглядывает восторженным взглядом комнату и машет рукой невидимым зрителям. Затем берет заколку и надевает ее аккуратно на голову в качестве короны. Вдруг резко поднимает глаза наверх, сжимается от страха и кричит. После этого выпрямляется и осматривает свои руки испуганными глазами.

— Кажется, я знаю, что сейчас будет, — довольная собой заявляет Таня.

Я же пребываю в тотальном исступлении.

Дочка протягивает руки к залу и с лютой ненавистью кричит.

–Ну что? Даю вам шанс. Настя все прекрасно изобразила.

Мы качаем отрицательно головой. У меня в голову не приходит ни одной идеи.

— Это Кэрри. Девочка, которая обладала телекинезом и училась с жестокими одноклассниками. Они над ней пошутили на выпускном вечере и горько заплатили за это.

— В точку, мам, как всегда. С тобой даже неинтересно играть, — смеется Настя.

— Сейчас специально для мужской половины покажу что-нибудь легонькое, — с издевкой говорит женщина.

— Ой, ой, ой.

Она ищет предмет в прихожей. Потом возвращается с моей кепкой, которую я ношу каждый день на работе. Я подозреваю, что следующим ее номером станет моя персона, но она загадочно крутит ладонями, сует руку в кепку и достает игрушечного мишку.

— Фокусник, — в одно и то же время угадывают дети.

— И снова, — громко объявляет Таня, — в который раз! Главный приз достается детям! Браво!

Ваня с Настей заливаются смехом.

— Мне просто хочется, чтобы им было весело. Я в свое время наигрался, — с улыбкой оправдываюсь я.

— Раз вы вместе угадали, значит оба и загадывайте.

Дети соглашаются, а Настя предупреждает:

— Это будет для папы. Ты, мам, итак много угадываешь.

— Все, все я молчу.

— Мне уже страшно…, — бубню я.

Настя что-то шепчет на ухо Ване, он улыбается и показывает ей большой палец. Дочь прячется за коляску, а сын складывает из рук над головой крышу. Затем оттуда медленно появляется Настя, выдавая звук"ууууу".

— Выкладывай, что думаешь, отец.

— Привидение? — неуверенно спрашиваю я.

— Нет.

— Ветер над крышей дома?

— Тоже нет.

— Дайте еще подсказку, — молю я.

Настя хихикает и показывает на пальцах число 3.

— Да, точно, — кричу возбуждено я, — это Джинн из бутылки с тремя желаниями.

— Ну наконец-то, — вздыхает с облегчением Таня.

— Ура, папа угадал, — торжествует Настя.

— Так все хватит играть. Я устал. Одни лишь издевательства над отцом. Давайте отдохнем.

— Просто у кого-то с фантазией плохо, — шепчет детям Таня.

— Просто сейчас у кого-то будет с местом жительства плохо, — угрожаю шутливо я.

— Да и пожалуйста, — фыркает она, — мы с Ваней все равно хотели на улицу идти. Дождь уже вроде кончился. Поедешь, сынок?

— Да, надо подышать свежим воздухом перед сном, — соглашается Ваня, и они оба собираются.

— А я пойду почитаю на лавочке. Надо набираться знаний, чтобы победить маму, — берет куртку Настя.

— Ты и так у меня умненькая, — Таня чмокает ее в висок.

— Пап, ты с нами пойдешь?

— Не. Я вас тут подожду. Устал за сегодня что-то, — отказываюсь я.

— Отдыхай, любимый, — и мне достается поцелуй. Затем они одеваются и уходят, захлопнув за собой дверь.

Я откидываюсь с улыбкой на подушку. Во мне царит благое расположение духа. Просто мне иногда хочется уйти в себя и вкусить счастье, которое меня пропитывает насквозь. Я готов постоянно думать о моих родных. Никто даже не в силах представить, как можно настолько соскучиться. Я скучал больше сорока лет. Так что мне понадобится очень много вечеров, чтобы утолить это чувство. И много"Крокодилов", признаний в любви, и даже шуток с подколками. Я знаю, что Таня не всерьез обижается. Это еще одна попытка развеселить меня. Да и сам я первый задираюсь. Мне хочется видеть ее всевозможные эмоции от смеха и до гнева. Потому что в каждой эмоции она по-особому прекрасна. Кстати и задеть ее не так уж и легко. Она сама кого хочет на место поставит. В библиотеке она получает столько полезной информации и пищи для мозгов, что за словом в карман не приходится лезть. Вообще даже не в этом заключается главное преимущество книг. Ведь самое важное то, что они учат по-иному смотреть на разные ситуации. И ум-лишь малая часть их пользы. Читающий человек по-другому смотрит на жизнь и оценивает вещи. Я смотрю на Танин шкаф, забитый этими полными жизни созданиями.

" — Ребят, спите? Надо срочно поговорить! — прерывает тишину Сборник Рассказов.

Все шевелятся и недовольно бурчат. У многих уже не тот возраст, чтобы трепаться. Им хочется беспечно лежать на полке и лишь раз в год быть пролистанной для воспоминаний и приятного запаха.

— Чего тебе? — отзывается нарушителю покоя Детектив.

— Я тут призадумался. Вот прочитают нас, а дальше что? Зачем мы тут продолжаем стоять? Какая в жизни у нас цель и осуществляется ли она вообще? Меня человек брал по большей части из-за экономии времени. Чтобы почитать пол часика и положить на место. Но тем, кто так делал я не принес пользы. Рассказы пишутся, полагаясь на ум и фантазию человека. Я не должен быть законченным и расписанным по полочкам, меня должен читатель сам дописывать в голове. Но чтобы это сделать, у него должен быть богатый внутренний мир. А кто дорожит временем, те совсем не богаты. Я остаюсь всегда непонятым. Значит я живу незачем? — чуть ли не в слезах спрашивает Сборник.

Тут уже все через стоны и хрипы пробуждаются. Видимо, их эта тема тоже волнует.

— Мы же тебе помогаем в этом. Человек, читая нас, обогащается, а потом сможет оценить и тебя по достоинству, — успокаивает Военный Роман.

— А ты уверен, что у нас это получается? Может, вообще мы тут зря? Может, как мы изменяем человека, то уже никому не надо?

— Давайте в этом разберемся, — вмешивается самоуверенный Детектив, — я возьмусь за это дело. Допрошу каждого соучастника заговора преображения человека, и потом придем к общему выводу нужны ли мы. Начнем с, пожалуй, самого читаемого и желанного. Любовный роман, мы вас слушаем.

— Меня читали многие, — робко подтверждает он, — кто-то сразу выкидывал, отвергая любовь. И признаюсь, как мне не было обидно, себе этот читатель лучше сделал. Потому что остальные те, кто верят в меня, утонули в своих грезах о подобной жизни. Точнее, их утопили неверующие. В мире нету места для моей чистой истории. Все начинается с денег и выгоды, а заканчивается ненавистью и обманом. Может то и правильно, любовь часто превращается в тяжелую болезнь. Но она все равно прекрасна. И от человека зависит то, сколько она будет продолжать быть прекрасной. Надо рисковать, потому что это один из ярких моментов, из которых складывается жизнь. И самое главное — этот риск предоставляется каждому человеку. Я также рискую и живу, стараясь нести истину. Но мои старания превращают в неосуществимые мечтания, а затем в страдания.

— Спасибо. Роман-Антиутопия, что вы скажите?

— Мне нечего сказать хорошего, — грустным, уставшим голосом откликается Роман, — мои знания стали проклятием. Этот мир ничего уже не спасет. Я в каждом человеке могу докопаться до его сущности и, поверьте, там лишь тьма, пытающаяся вырваться наружу и вселиться в другого. И хватит одного животного, чтобы сделать вокруг похожее на себя стадо. Они не умеют прощать, не хотят желать добра, не могут начать жить, не опираясь на придуманные устои и правила. Есть толпа, оставляющая друг друга в тени, загораживая солнце, и все. Я желаю забыть то, о чем знаю или сгореть ярким пламенем.

— Зачем вы так говорите? — детским голосом возмущается Сборник Сказок, — ваша проблема в том, что вы перестали верить в чудеса. Мир вокруг удивителен! Ради этого стоит жить! Все движется к лучшему, и обязательно должно закончиться добром, по-другому я и не знаю исхода. А все проблемы и боль для того, чтобы научиться видеть подлинный свет.

— Ты просто, сборничек, еще очень мал, — усмехается Роман-Антиутопия, — ты не повидал еще настоящей жизни.

— Мне иногда кажется, что это вас надо было назвать Сказками. Так было бы и разумнее и правильней, — отвечает малыш.

— Так, тишина, — командует Детектив, — продолжаем беседу. Жанр Фантастика, ваше слова. Не нарушаем порядок и не выскакиваем! Каждому будет дана возможность высказаться!

Фантастика отряхивается от пыли и придурковатым веселым тоном начинает излагать душу:

— Вы знаете, что я давненько уже сошла с ума. И это я сама решила. Потому что мне так легче. Видя человеческое одиночество, непонимание, насмехающееся отношение, я остаюсь молодой и стою на полке с улыбкой по жизни. Я могла быть для читателей домом, тем комфортным местом, куда он мог вернуться в трудную минуту. Я могла быть его машиной-времени, когда его убивал взрослый возраст. Я могла быть банком хранения всех его прекрасных воспоминаний. Ему только оставалось включить воображение и все. Он в другом мире. Сказочном мире. Но реальность всегда берет вверх и возвращает читателя обратно, преподнося ему серость и разочарования. Но я-неисправимая мечтательница. Мне легче стать сумасшедшей и быть счастливой, а не зависеть мне не от кого. Только от себя самой. И надеяться, что появится человек, который захочет раскрыть меня всей глубиной и дополнить своей фантазией. Потом он с кем-то еще поделиться и нас будет больше. Вот так. Одна по себе мысль — это бред и шизофрения, а разделения мысль-это новый мир. Главное, ни за что не остаться одному. Общество сожрет. Всегда были счастливые мечтатели и завистливые людишки, верующие в свою ими же выдуманную реальность, и всегда мечтателей будут относить к психам только потому, что они отклонились от общественного мнения. Но я скажу нетушки всем им! Я шизофреничка и горжусь этим! И пусть попробуют доказать, что книги не разговаривают!

— Браво, браво, — все дружно аплодируют листьями, — лучше не скажет никто.

— Фантастика пользуется тем, что ее любят, — подмечает Детектив, — продолжим. Сборник Стихов.

— Я в своем ответе буду довольно краток:

Читающий видит все между строк,

Одиночество и боль станет этому недостаток,

Но каков несчастный, таков будет и счастливый срок.

И скажу я абсолютно смело:

Через сколько бы читатель не прошел бед,

Для него не найдется нигде ни границ, ни предела,

Ведь и в жизни, и в смерти он увидит сквозь темноту свет.

Это высказывание тоже было удостоено аплодисментов, но Сборник никак на это не реагирует, а просто затихает.

— Так всех мнение выслушано, остается лишь одно несказанное… — Детектив замолк, все знали кому он предоставляет слово. Это самый потрепанный роман в кругу. Каждый человек брал из него что-то свое, поэтому жанра ему дать невозможно. Его просто залпом читали и каждый раз открывали для себя что-то новое. Это была и комедия, и драма, это была вся жизнь в одной книге.

— Добрый вечер, — откашливается роман, — я знаю, что вы ждете от меня умного напутствия, ведь меня столько перечитало людей. Но мне, как и раньше, нечего сказать. Каждый раз запутываясь в новых вопросах, я больше теряюсь в ответах. Чем я дольше живу, тем я меньше понимаю. Но если верить и искренне желать, чтобы человек, читая тебя, изменился, это произойдет. Даже самым невероятным способом. Каждый отыщет что-то для себя, и это что-то будет уникальным. Ведь читатель в книге видит отражение себя и своих мыслей. Мы нужны, хоть и для маленького круга лиц, но нужны. Пусть мы снимаем розовые очки, но мы как сама жизнь, показываем всю сущность мира наизнанку. Мы даем шанс выбраться из глубин зла и остаться нравственным человеком. Жизнь предоставляет любовь и добро, а мы о них, не переставая, будем напоминать. Мы не должны лежать на полках десятилетиями, мы обязаны изменять людей, выводить их на верный путь, пусть даже жертвуя собой. Порванными и истоптанными мы будем собирать душу человеку по осколкам…"

После того как роман заканчивает свою философию, я возвращаюсь в реальный мир. На улице вечереет. Возвращаются розовые краски, характерные после ливня. Это очень красиво. Сначала проливаются слезы, а потом кровь на небесах. В нашем мире все наоборот, но там на верху иная жизнь.

С лестничной площадки уже доносится шум коляски Вани и эмоциональные разговоры. Я поднимаюсь с кровати, потягиваюсь, ощущаю в спине приятное расслабление. Затем иду открывать входную дверь и встречать широкие улыбки.

— Леш, ты не представляешь, что сейчас произошло, — возбуждено накидывается Таня, — наш Ванька, пусть и с моей помощью, встал с коляски и прошелся по дороге вперед, а потом назад. У него уже совсем здорово получается. Я так счастлива за него. Мой сыночек.

Она со слезами на глазах целует сына, он сидит и улыбается.

— Молодец, сынок, — хвалю я его, — я же говорил не сдаваться и все получится.

— Спасибо, пап, — он пожимает мне руку, и я его тоже прижимаю крепко к себе.

— Я завтра по такому поводу испеку пирог, и сядем отпразднуем событие, — Таню все еще не отпускает восторг за сына.

— Если тебя, конечно, Настя не опередит, — напоминаю я о конкуренции.

— Лучше, чем у мамы, пирогов в мире не сыскать. Тем более, Ваня заслужил лучшего.

— Я так устал. Пойду, наверное, прилягу, — говорит Ваня.

— Я тоже притомилась с этой прогулкой. Но больше сил я потратила на смех, — признается Таня, — пойдем, я помогу тебе лечь.

— Я тоже спать хочу. Начиталась на свежем воздухе. Хоть внутри у меня энергетический подъем, но физически совсем изнемогаю. Я в душ и в кроватку, — схватив полотенце, направляется в сторону душевой Настя. Мы остаемся в комнате втроем.

— Что прямо уже ходил? — не мог поверить я. Похоже, мои просьбы у Бога были услышаны.

— Да. Я сама в шоке. Если завтра Ваня согласится, то покажем тебе, — с надеждой глядит на сына мама.

— Конечно, — соглашается с ниспадающей улыбкой он. По глазам видно, что его распирает изнутри счастье и бесконечная благодарность. Он столько этого ждал и это случилось. Он с нетерпением грезит о завтрашнем дне.

— Тогда после работы я бегом мчу домой и идем гулять, — я специально делаю акцент на последнем слове, Таня с Ваней смеются. Я подхожу и обнимаю их. Мне так хорошо, что не передать словами. Как-будто от всего мира исходит любовь. Вокруг кажется все прекрасным и замечательным.

— Мы тебя тоже любим, — сообщают чуть ли не одновременно жена с сыном.

— Пойдем чай попьем. Пусть он отдохнет, сегодня заслужил — через некоторое время предлагаю я Тане.

— Пошли, ты не хочешь чая, Вань?

— Нет, спасибо.

Ваня поворачивается лицом к стене, подложив руки под подушку, и о чем-то с улыбкой задумывается. Мы уходим на кухню.

Я наливаю еще теплого чая и ставлю на стол. По Тане заметно, что она тоже устала. Сегодня был насыщенный день. Но игра и прогулку ее совсем вымотали, она хочет спать. Чай должен взбодрить немного.

— Как думаешь он скоро сам пойдет? — прерываю я тишину.

— Да, думаю, скоро его мечта осуществится. Наконец выкинет коляску и пойдет в институт. И все будет хорошо.

— Я так этого хочу скорее, — вздыхаю я, — мне кажется, что это я во всем виноват. Что я принес трагедию в дом вместе со своей амнезией.

Она смотрит на меня пристальным взглядом.

— Амнезия тут совершенно не при чем. Просто на нашу долю выпало испытание, которое мы должны пройти. Со всеми такое бывает, у кого-то в большей степени, у кого-то в меньшей, но это нас только сплачивает. Заметил какие мы стали неразлучные за последнее время? Я этого всегда хотела. Чтобы моя семья стала одним единым, чтобы мы жить друг без друга не могли. Мы должны быть всегда вместе, поддерживать во всем, помогать, если надо, идти против всего мира. И достигнув этого, все наши обиды и боль можно будет разделить на четверых и вскоре забыть о них…

Она договаривает и уходит в себя. Я хочу ее вернуть. Она мне нужна сейчас и всегда. Около меня.

— Я не думал, что такое бывает. По логике я должен был очнуться одиноким несчастным мужиком на пятом десятке. Но очнулся счастливым ребенком, которому сказка подарила семью. Ты просто не представляешь, как важно, когда рождаешься новым человеком, но уже с понимающими все мозгами, оказаться среди любящих людей. Я не знаю, что со мной лучшего могло бы произойти в этой жизни. Мне не нужно ничего кроме вас. Я готов страдать весь день, но понимать, что дома меня ждете вы. Одна мысль чудодейственно лечит. Я и думаю о вас постоянно, с вами провожу все время, не отпускаю вас ни на шаг потому, что вы мой источник счастья и я вас боюсь потерять. За каждый день с вами я благодарю Бога. Быть нужным и любимым — это, действительно, все, что необходимо в жизни человеку.

— Каждый из нас говорит спасибо за то чудо, благодаря которому мы вместе, — потом сделав паузу, она шутливо говорит, — не знаю, куда ты там отправлялся от нас со своей потерей памяти, но тебя однозначно там обстреляли купидоны.

— Может быть, — смеюсь я.

— И правильно. Чем больше ты любишь, тем больше в тебе Бога. Значит ты все-таки был на небесах. Захватил там себе частичку Всевышнего. Интересно как там…

— Не помню, но вернулся я оттуда счастливым, что вы у меня есть. Получается там совсем не лучше, если на земле ты кого-то любишь. Рай можно и вокруг себя построить.

— Если бы не ад других людей…

Я наклоняюсь к ее губам. Ладонью провожу ей нежно по щеке. Я чувствую языком вкус ее теплые от чая губы. По моему телу бегают мурашки, но даже они бегут на встречу к ней. Я свободной рукой провожу по нежной молочной коже ее ноги, пробираясь под платье. Вдруг раздается щелчок замка и выходит в пижаме с полотенцем на голове Настя. Ее преследует шквал пара. Я сразу отодвигаюсь от Тани. Она смотрит мне в глаза желанным взглядом и шепчет:

— Подожди немного. Сейчас дети уснут и пойдем в душ вместе.

И снова целует, но с большей страстью. Я чувствую напряжение в штанах, даже и слова не мог промолвить.

— Мамуль, папуль, спокойной ночи, — кричит нам Настя.

— Сладких снов, солнышко, — желает ей Таня.

— Спи крепко и смотри не падай во сне, от этого говорят вырастают.

— Хорошо, не буду.

Потом слышится скрип кровати и шуршание постели.

— Я тебя так хочу, — покрываю я поцелуями ее шею.

— Я тоже, — с учащенным дыханием выдавливает она.

— Может ребеночка сделаем? Я сегодня готов, — искренне интересуюсь я.

Она смотрит на меня удивленными глазами.

— Ты правда хочешь?

— Конечно. Наши двое уже совсем выросли. Я не знаю вообще почему мы этого раньше не сделали.

— Как-то не доходили разговоры.

— Я понимаю, что мы не в том положении сейчас. И денег у нас еле хватает. Но разве это главное? Это же малыш. Что может быть лучше? Ради него я буду готов и ночью работать.

Она молчит и улыбается. Я понимаю, что двигаюсь в нужном направлении.

— Квартиру новую получится найти. Все равно сейчас Ваня на ноги встанет и уедет учиться. А нам надо с кем-то еще делиться своей любовью. Ее слишком много.

Она смеется, приближается к моему лицу и тихо говорит:

— Я согласна. Ты умеешь убеждать. Еще одна маленькая блондиночка не повредит в доме. Я отведу ее на танцы и научу играть на скрипке.

— Вообще-то маленький брюнет. И я отведу его на футбол и научу ставить маму на место, — поправляю я с улыбкой ее.

— Это кто как будет стараться сегодня, — хитро ухмыляется она.

— Ну пойдем проверим, — я резко встаю со стула. Таня меня останавливает, взяв за руку.

— Сначала проверим детей.

Я киваю, и мы вместе заходим на цыпочках в комнату. Настя, похоже, заснула сразу же как легла. Ваня тоже крепко спит, немного посапывая. Они лежат совсем, как маленькие. Все такие же малыши, только перестали бояться спать ночью одни. Наверное, для нас они никогда не повзрослеют. Я выключаю свет, и мы с Таней идем в душ. Зашли, я закрываю дверь, а она включает воду. Я подхожу к ней сзади, пока она регулирует кран. Мои губы с языком проходят по ее плечам и шее. Руками я провожу вдоль таза до ее груди. Она обхватывает ладонями мои волосы и трется ягодицами о мои джинсы. Я медленно спускаю молнию ее платья вниз. Она помогает мне снять его и бросает на тумбочку. Затем поворачивается ко мне и страстно целует, я глажу ее зад. Ее дыхание становится глубже. Я опускаюсь вниз, продолжая целовать все тело, добираюсь до разбухших грудей, снимаю одной рукой лифчик и принимаюсь облизывать уже стоячие ярко-коричневые соски. Она скидывает с меня футболку, а я расправляюсь со штанами и общим нижнем бельем. Мы встаем под горячую воду, ее кожа становится еще приятнее, мои чресла касаются ее бедер. Я разворачиваю ее к себе спиной. Дыша ей в волосы, я хватаю руками ее грудь и резко вхожу в нее. Она стонет, кладет свои ладони на мои и принимается импульсивно двигать тазом. Я вталкиваю в нее все чаще и чаще, ее половые губы жадно сжимают мой член. Внутри у нее становится жарче и приятнее. Она снова разворачивается и запрыгивает на меня. Я прижимаю ее к стенке и снова захожу в нее. Она обхватывает ногами мой торс и принимается целовать. Когда конец касается матки, наши языки расплетаются, и Таня с перерывом в дыхании начинает кричать. Я сжимаю крепко ее бедро и с ускоренным ритмом кончаю в нее. Она кончает в ту же секунду что и я. Наши губы снова смыкаются воедино под безостановочные признания в бесконечной любви.

…

Я пробираюсь в комнату первым, вытирая голову мягким полотенцем. Дети все также спят, даже не изменив положения. Это хорошо. Пусть будет им сюрприз, что скоро может появиться братик или сестричка. Я тихо прохожу мимо них, скидываю покрывало с нашей кровати и залезаю под прохладное одеяло. Сразу становится так приятно и уютно. Растягиваю ноги по всей площади, и, подложив руки под голову, ожидаю Таню. Мне хочется с ней поговорить. Она возвращается через пять минут, после того как я улегся. Наверное, прихорашивалась перед зеркалом. Для нее свой внешний вид важен и в сновидениях. В первую очередь она бросает взволнованный взгляд на детей.

— Не беспокойся, они спят, — успокаиваю я ее шепотом, — хотя вы так кричали, мадам, что вас в соседнем доме могло быть слышно.

— Все, это не смешно, — смущается она, — жалуемся всегда, а сами не лучше соседей. Сегодня они вроде даже не шумят.

— Нам из-за твоих криков не было ничего слышно.

Она запрыгивает ко мне и начинает щекотать, повторяя:

— Кто тут кричал, а?

— Хватит со мной возиться, как с ребенком. Я взрослый состоятельный мужчина, — дурачусь я.

— Ладно, не буду мешать, а то мистеру Газонокосильщику завтра рано вставать, — смеется она.

— Ой, кто бы говорил, императрица пыльных полок!

— Кстати, я такую интересную книгу прочитала, — с интригой вспоминает Таня.

— Какую?

— «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», Ричард Бах.

— Гениально было дать имя чайке, — комментирую я.

— На самом деле именно это чайка из всех заслужила имени. Остальные были тупой стаей, которым важно прожить свою жизнь без перемен и только набить едой полный живот.

— А чайка с именем?

— Она любила летать и совершать виражи. Ее целью было покорять все большие вершины в небе.

— И почему эта книга тебе понравилась?

— Она повествуют о смысле жизни. Только вместо людей — чайки. Одни живут только, чтобы удовлетворить потребности своего организма, а другие ради духовности. У каждого человека свой мир и свои цели, но проблема в том, что рано или поздно мы все умрем. Вот тогда все и выясниться.

— Что?

— Что живем мы ради своего духовного развития и помощи в этом другим людям, а не ради общественных правил и законов, и у нас свободное плавание с ежедневным выбором, а не уготовленная стандартная судьба. Чайка, умерев, исполняет свою мечту и попадает в рай. Знаешь, что там было?

— Ей дали имя?

— Нет. Ей сказали, чтобы выбирала остаться там или вернуться на землю и направлять на праведный путь других чаек. Она выбрала второе. Помогать другим видеть и принимать мир. Странно, но дорога в рай открыта именно для таких личностей. Это ведь логично, что при данном раскладе они выберут в дальнейшем остаться на земле. Получается наша земля не такая уж плохая и на ней есть хорошие люди и то, за что ее можно любить.

— То есть рай на земле…, — вспоминаю я недавний разговор на кухне.

— Рай — это место, где ты все любишь и где ты счастлив. Такое место может быть вполне на земле. Ад таким же образом способен образоваться здесь. Его люди сами сотворили. Выходит, что после смерти мы остаемся тут. И нам остается одно — с каждой новой жизнью стараться сильнее и обширнее полюбить мир. Нам же самим так лучше.

— В этом я согласен. Это легко нам говорить, мы счастливы. Но есть же люди, живущее в других условиям и возможностях.

— Это их ад за прошлую жизнь. Но хуже не будет. Им остается потихоньку собирать по ступенькам лестницу до своего рая.

Я решил плавно перейти к насущному внутреннему противоречию:

— Сейчас я понимаю, что я в раю. Но я не знаю заслужил ли я его. Свою прошлую жизнь я не помню. Может, тогда я страдал и горел адским пламенем… Только вы сейчас мой небесный свет. От вас зависит мое счастье. Значит не все решает сама личность.

— Ты был хорошим человеком, который хотел всегда любящую семью. В этом я точно уверена, — она делает паузу, смотря куда-то в сторону, — ты прав, человек мало, что сам может решить. Единственное, что в его руках — это не сдаваться…

Она горько плачет, сжав пальцам подушку. Мне страшно. Что ее могло так задеть? Мы же просто разговариваем. Вот поэтому я и не застрагиваю тему моей амнезии. Всегда заканчивается одним и тем же.

— Танюш, пожалуйста, не плачь, — обнимаю я ее сзади, — прости меня, я не буду больше об этом говорить.

— Нет, это ты извини меня, — она поворачивается ко мне и целует в щеки, в губы, куда попадет, — с тобой все будет хорошо. Я не знаю почему с тобой так поступила жизнь, ведь ты, действительно, веришь в искреннюю любовь. Наверное, судьба поступает так со всеми, кто верит во что-то и живет этим.

— Я никогда вас больше не оставлю. Хоть весь мозг пусть отключится, я буду помнить вас одним сердцем.

— Я знаю. Я люблю тебя.

— Я вас всех тоже очень люблю.

Я целую мокрые от слез глаза, стараясь передать в этом поцелуе все чувства, что я испытываю к ней, но мне всегда будет казаться мало. Она поворачивается к стене, прижав к себе мою ладонь.

Я нахожусь в однокомнатном раю. Где из окна доносится летний запах нирваны. Я был укутан в белоснежные пуховые облака. Я был согрет моим засыпающим белокурым солнцем.

— Спокойной ночи, дорогой.

— Добрых снов, милая.