Новеллы горной тайги

Алекс Т., 2021

Есть рядом с нами силы, которые не любят себя проявлять. Они не добрые и не злые. Может быть, они пришли из параллельного мира, – а может, находятся на Земле с древних времён. И трудно угадать, чем закончится встреча с ними для человека. Девять мистических историй, объединённых одним героем – в книге «Новеллы горной тайги» Алекса Т. Это уникальный сплав документальной и художественной прозы, где реальность оказывается иллюзией, а в шаге от походного костра таится неведомое.

Часть вторая

Там нет дорог…

Белый лифт

Прогноз традиционно не угадал… Третий день моросит унылый холодный дождь. Воздух в горной тайге пропитан влагой, а вдыхать мелкую морось приятно только поначалу. Палатки напитались водой и подтекают по швам. Лагерь на троих стоит в предгорьях Северного Урала.

Лето и осень — время квадроциклов. Болота, реки, горная тайга преграждают путь к хребтам и вершинам Уральских гор. Но наездники-экстремалы упрямо пробиваются наверх, невзирая на препоны и дожди. На плато товарищей встречает град, он колотит по шлемам, как злая манна. А Пилот не менее зло бубнит:

— Прекрасен град на горном плато…

По мхам и камням рассыпаны белые с искоркой бусы.

Но вскарабкаться на горы — полдела: они окутаны мглой. Увидеть гордые вершины и затеять съемку не удается. Зато можно почувствовать дыхание древних гор…

Товарищи блуждают по плато, как ёжики в тумане, с той лишь разницей, что у них есть навигаторы, а у ёжиков — нет. Надо ждать. Надежда только на ветер. Здесь он дикий, бесшабашный. Может разогнать пузатые облака на краткий миг, а может — на пять дней. Как повезет…

…Квадроцикл «Хайлифтер»^[7] предназначен для горных склонов, а взрезать болото для него, что патологоанатому вскрыть труп. Впрочем, встречаются живые болота, которые смиряют пыл «Хайлифтера», и тогда в ход идут лебедки, блоки и обхваты…

…По утрам, выбравшись из палатки, Пилот подходил к квадроциклу и приветствовал его:

— Хай, лифтёр! Послужишь верно?

Пилот спускался к речке Вапсос на утреннее омовение. Воды реки сбегали с гор из ледников и снежников. Пестрые мхи и подземные коридоры наполняли ее звенящей упругой силой. Вода благоухала в ладонях Пилота первозданной чистотой, скатывалась по голой спине тонкими нежными струйками… Он закрыл глаза и ощутил ласковые прикосновения прохладных пальцев жены. Ему так не хотелось выходить из чума!.. Пилот бросил в лицо горсть ледяной воды, и мимолетное наваждение ускользнуло. Но представить, а может быть, и вспомнить свою жену-манси пять тысяч лет назад было приятно. Еще он припомнил, что Вапсос в переводе с языка манси — Ручей Зятя. Но вообразить тестя с тещей, пусть и мансийских, ему не захотелось.

Освежившись, Пилот вернулся в лагерь к завтраку.

Тракторист осматривал «Поларис»:

— Сегодня твоему «лифтёру» карабкаться по скалам и курумникам, а впереди левая стойка слабая — прокладка шалит, газ понемногу уходит.

Накануне вечером Пилот почувствовал: стойку пробивает.

— Я подкачал, но ты не забывай.

— Если «лифтёр» в горах будет вести себя хорошо, вечером объявлю ему благодарность.

— Это как? — уточнил Эльф, он в нетерпении грыз морковку под тентом, ожидая товарищей к завтраку.

— Отпуск предоставлю, в следующий раз на другом квадрике поеду.

— Фи-и… Боевой квадрик только расстроится.

— Ладно. Не будем огорчать «лифтёра». Вернемся и стойку поменяем? — Пилот взглянул на Тракториста. — Да?

Но Тракторист уже сполоснул руки и возвестил:

— Каша настоялась, пора приступать.

Утро было пасмурным, невеселым. Дождь моросил всю ночь. Где-то за сизыми облаками поднималось солнце. Птицы лесные помалкивали в ожидании порыва ветра. И он налетел, раскачал лиственницы и кедры, стряхнул с них гроздья воды. Потоки ударили по тентам, оборвали две растяжки… Вода, скопившаяся на тентах, излилась на палатки. «Опять по швам потечет…» — мысленно проворчал Пилот.

Ветер ускорил бег облаков, в хмуром небе промелькнули голубые просветы. Неужели погода меняется? Решили выждать час в надежде, что дождь иссякнет.

Пилот откинулся на спинку шаткого стульчика и, вытянув ноги, заметил:

— Всякий раз, как говорю это дурацкое: «Хай, лифтёр!» — вспоминаю женщину, живущую в лифте.

— Разве такое возможно? — удивился Эльф.

— Почему нет?

— Поведай!

— Сначала еще заварим чай с ягодами.

— Не вопрос…

Свежий чай расположил Пилота к повествованию…

* * *

…Районные больницы зачастую размещаются на окраинах российских городов. Построенные в далекие советские времена, обшарпанные и тусклые, они стоят, точно старики, едва держась на ногах и опираясь на небрежно побеленные колонны. Ветхие и безотказные, они неизменно дают приют и надежду больным и старым людям. Случается, иным больницам улыбнется бюджет: здание покрасят, колонны оштукатурят и наново побелят, даже крышу подлатают… Но сколько их ни латай, стены насквозь пропитаны болью и тяжелым духом уходящей жизни, а деревянные перекрытия устали держать кровати, наполненные горем и разочарованием.

В такой вот больнице на окраине большого города заведовал отделением нейрохирургии хороший приятель Пилота — Станислав, в больничном обиходе — попросту Стас.

Пилот был изрядно утомлен экстримом: локти, плечи, колени, да и голова, конечно, неоднократно подвергались травматическому воздействию. Горный велосипед и горные лыжи, дайвинг, снегоходы и квадроциклы — всё оставило свой след на бренном теле Пилота.

Уже неделю по ночам болело плечо. Днем оно таилось, не беспокоило, но стоило лечь в кровать, плечо сразу начинало ныть и тукать. Делать нечего, Пилот с большой неохотой приехал показаться Стасу.

Назвав бдительному охраннику заветное имя, Пилот прошел в вестибюль. В конце коридора располагался туалет. Поддавшись больничному этикету, Пилот зашел и вымыл руки, а после оказался прямо напротив распахнутых дверей большого больничного лифта, предназначенного для транспортировки каталок с лежачими больными. Таких каталок в нем помещается две, и еще остается достаточно места для персонала.

В широком проеме лифта неспешно передвигалась невозмутимая дама, чей облик, похоже, сделался неподвластен вечности. Сухое равнодушное лицо, бордовые волосы уложены в высокую прическу. Взор блеклых серых глаз тверд, как кристалл.

Лифт внутри огромен — почти однокомнатная хрущевка. Белые стены и потолок отдают холодновато-голубым тоном, хотя свет в лифте теплый, не неон. В углу — тумбочка и древнее кресло-кровать, покрытое обрезком ковра. Служительница лифта, задав на пульте нужную цифру, неизменно усаживается в кресло, пусть перемещение и составит всего-навсего этаж.

Дама остановила взор на Пилоте и довольно долго сканировала его лицо и с особым тщанием глаза. Величественно повела рукой:

— Лестница в том конце. Здоровых не возим.

Пилот схитрил:

— Не знаете, доктор Чурсин у себя?

— А-а… Ты к Стасу.

«Надо же как запросто про начальство…» — не сказал вслух Пилот.

— Входи, довезу. Как раз по пути.

Она закрыла двери, задвинула решетку и глухим отрешенным голосом сообщила о скудных правах пассажира. Лифт вздрогнул, и выше этажом ангел коснулся острия скальпеля. Белые стены закачались и тронулись в путь…

…Пилот вошел в кабинет Стаса задумчивый, проникнутый нечаянной философской грустью.

— Привет, не отвлекаю от свершений?

— Привет, посиди чуток. — Стас кивнул на диван, а сам продолжил шустро заполнять какие-то медицинские протоколы. Породистая голова, узкое лицо с почти орлиным носом. Светлые волосы с малозаметной сединой откинуты назад и схвачены резинкой в короткий хвост. Под столом горели оранжевые брюки и алые туфли. Из-под халата выбился лацкан вишневого, почти коричневого пиджака. Галстук цвета меди и оранжевый ворот рубашки завершали ансамбль.

«Как этот пижон столько лет работает в районной больнице…» — в который раз подивился Пилот. Но Стас являл собой классический пример того, как обманывает внешность. Он был лучшим оперирующим нейрохирургом в больнице и делал по нескольку операций в день. Покидал больницу в редкие выходные и в разбитый напополам отпуск. Однако внешность коррелировала с другой его чертой — он был деловой парень. И каким-то фантастическим образом заправлял торговлей брендовой одеждой. Пилот и сам занимался бизнесом, когда горы и океаны милостиво его отпускали. Но как вел дела без отрыва от медицины Стас, оставалось для Пилота загадкой. Он взглянул на стопку модных каталогов на журнальном столике. Как-то Стас обмолвился: «Без помощи моей активной женушки дело бы не поставил». А Пилот подтвердил: «Хороший партнер в бизнесе — бесценный дар. По себе знаю».

— Что привело? — Стас закончил с писаниной. Вид у него был озабоченный. — Чай, кофе?

— Плечо. Но лучше чай. — Пилот пожал руку доктора. — Чем-то расстроен?

— Операция с летальным…

— Что-то сделал не так? Или сделал все, что мог?

— Там все переломано, позвоночник и… короче, без шансов. Клиент из ДТП. — Стас махнул рукой, словно отбрасывая ненужные расспросы.

— Давай посмотрим твое плечо. — Стас пощупал, покрутил пострадавший сустав. — А вот завалялся ли у меня дипроспан, это мы сейчас поглядим.

Дипроспан завалялся, и Пилот получил инъекцию в плечевой сустав.

— Послезавтра еще разок, и все наладится.

— Низкий тебе поклон, доктор.

— Поклона много будет — ужина в японском ресторане вполне достаточно.

— Спасибо, что не в китайском, — искренне ответил пациент.

Стас насмешливо воззрился на Пилота, надевающего джемпер:

— Не пора ли тебе сосредоточиться на пляжном отдыхе — книжки читать интересные. На пляжах, кстати, и девушки встречаются. Бывает, что и красивые…

— Все достойные книжки я прочитал в юности, а на девушек так много времени мне не надо.

— Да уж… отговаривать тебя от твоих экстримов только язык сушить.

— И не надо! Высоцкий давно выразил в песне, от чего помереть предпочтительней. Давай ближе к чаю.

Стас пожал плечами и, наливая чай, уточнил:

— Тебе без сахара?

Пилот кивнул, съязвил вдогонку:

— Я же тебя не уговариваю не есть острого-преострого.

— Словами — нет, но молчаливый укор в твоих глазах не добавляет мне удовольствия.

— Ну, тут выход прост — не приглашай меня поужинать.

— Так я тебя не приглашаю, это ты меня японским рестораном завлекаешь. — И Стас повеселел, рассмеялся. С воодушевлением потер руки: — А себе я, пожалуй, кофе сделаю. И покрепче.

Стас обожал острую, жареную, копченую, перченую пищу. У Пилота иной раз мурашки по животу бежали, когда он наблюдал, как Стас заливает стейк ярым чили, а салат засыпает перцем, словно черным снегом.

— Я вообще поражаюсь, что ты не забросил свой экстрим после той аварии. — Стас пригубил крепчайший кофе.

И правда — была авария. Благодаря ей (звучит, конечно, странно, но никогда не знаешь, за что Вселенную благодарить, а за что корить) Пилот познакомился со Стасом. Вины Пилота в ДТП не было, но перелом шейного позвонка и ушиб мозга он получил. Хороший знакомый Витя, анестезиолог в отставке, привез Пилота к Стасу на консультацию. Изучив пациента, Стас заключил, что лечение можно проводить на дому. Сделал назначения, выписал рецепты, а Витя начал ежедневные капельницы. Стас наведывался раз в три дня. Лечение прошло успешно, хотя головные боли долго еще донимали Пилота. С тех пор доктор и пациент стали добрыми приятелями.

— Слушай… — отпивая чай, сказал Пилот. — Я удостоился чести проехать в лифте. Так магически повлияло на суровую даму твое имя. Такая, знаешь, колоритная особа… Ее взгляд прямо-таки скребет по внутренней стороне ума.

— А-а… Женщина, живущая в лифте… — отозвался Стас.

— Что, в самом деле в лифте живет?

— Когда я пришел сюда, а пришел я давно, еще интерном, она уже жила в лифте.

— Как это вообще… физиологически возможно?

— Туалеты и душевые имеются на каждом этаже. Как раз напротив ее лифта. Санитарки приносят ей еду — в больнице, сам знаешь, четырехразовое питание. Одежду изредка просит купить. Зарплату она получает. Все ее имущество помещается в тумбочке. Не знаю даже, есть ли у нее зимняя одежда. Но знаю точно, что много лет она никуда не выходила.

— Лифт как келья… — пробормотал Пилот.

— Да, похоже на послушание.

— Может, от кредиторов прячется.

— В наше время и такое возможно…

— Взяла кредит, проиграла в казино, и всё. Ищите меня в лифте!

— Не похожа она на легкомысленную даму.

— Раз в жизни каждому вожжа под мантию попадает! Впрочем, — резюмировал Пилот, — женщина с таким взором не даст и не возьмет.

Стас вскинул на Пилота удивленный взгляд.

— Я про кредит! А ты про что подумал?

Стасу позвонили, и он начал давать указания по приобретению гуч-габбан… Пилот не стал дожидаться окончания разговора, пожал доктору руку и вышел.

Ноги сами повернули в сторону лифта.

«Интересно… — размышлял Пилот, стоя перед белыми широкими дверями с круглым иллюминатором. Она возьмет меня в лифт еще раз?»

За дверями громыхнул лифт, створки распахнулись. Дама объявила:

— Я за тобой, человек, входи. — Она глянула Пилоту в глаза, и он почувствовал силу ее взгляда. — У меня правило: сама привезла, сама увезу.

— Как же вы узнали, что я сейчас… — Пилот не договорил.

— Слышу, или, лучше сказать, чую, когда к лифту подходят. Ты в бархатных тапочках подойди — услышу.

Она запахнула двери, задвинула решетку. А Пилот подумал:

«Сколько раз она это делала за долгие годы… Я бы, наверное, с ума сошел!»

Нажав кнопку, дама присела. Лифт тронулся. Но, миновав этаж, остановился.

— Кажется, пассажир… — молвила она, вставая.

— А чем пассажир отличается от человека? — с ноткой иронии поинтересовался Пилот.

Дама, неутомимо распахивая двери, едва слышно фыркнула:

— Есть один пустячок.

В лифт вкатили каталку с телом, накрытым застиранной простыней. На серовато-белой ткани лежал шершавый исписанный лист. Пилот разглядел внизу подпись Стаса. Прощальная грамота. Или пропуск в рай.

Последовал ритуал закрывания дверей, и дама надавила на кнопку. Лифт деликатно качнулся, плавно тронулся. С грузом он двигался иначе, более ровно и чуть торжественно.

Не раскрывая рта, дама произнесла:

— Не важно место, важна внутренняя свобода.

Пилот в изумлении воззрился на женщину, живущую в лифте.

— Слышу, что думаешь. — Она уставила в лоб Пилота твердый нацеленный взгляд. — Отвечаю: живу в лифте. Давно. Нигде не чувствовала себя такой свободной, как здесь.

Лифт причалил к нужному этажу. Каталка звякнула. Тело под простыней колыхнулось.

— Очень вам благодарен, что доставили.

— Welcome aboard next time.

Пилот в недоумении замер. Невольно всмотрелся в ее сухие непроглядные глаза. Он почему-то надеялся увидеть в них улыбку. Это же была шутка? Но дама, живущая в лифте, невозмутимо затворила двери перед его взором. Пилот расслышал, как дрогнул лифт, опуская пассажира в подвал…

* * *

…Пилот умолк. Вылетели, зазвенели сонмы таежных кровопийц. Верный признак: дождь скоро закончится. По сторонам навеса, как свечи, оберегающие храм, дымили «рапторы». Кусачие твари шарахались от них, словно измельчавшие демоны от священного кадила.

— Лучше бы в монастырь ушла… — Тракторист всегда знал, что для другого человека лучше.

— Чем это лучше? — осведомился Пилот.

— Тем лучше, что рабочее место бы освободила для какой-нибудь нуждающейся пенсионерки. А сама сидела бы в монастырской келье.

— Знаешь ли, в монастыре работать надо! — вставил Эльф.

— И молиться. Причем часто…

Тракторист согласно покачал головой:

— Да, ладно, убедили… Пусть в лифте живет.

— Она когда-нибудь тебя еще подвозила? — спросил Эльф.

Пилот молчал, наблюдая, как зеленоглазый овод преодолел струю дыма и ошалело врезался в термос на столике. Перед столкновением с полированной сталью его прекрасные глаза увеличились в отражении и разъехались в стороны по цилиндру. «Какой удивительный миг он пережил перед катастрофой…» — подумал Пилот. Но овод выжил, по замысловатой дуге он взмыл и вылетел из-под тента прочь.

— Теперь уж прежним он не будет никогда… — заключил Пилот.

— Ты о чем?

— Да вот — овод в термос врезался. Такой кадр пропал, его глаза на мгновение отразились — огромные, как у кошки. А потом — бам!..

— Ага, видел я — чуть термос не уронил. — Эльф покачал головой и сказал с сочувствием: — Наверное, зрения лишился.

— Если насекомые когда-нибудь станут большими и захватят власть на планете, у тебя есть шанс сохраниться. Будешь протирать им прекрасные глаза замшевой тряпочкой, — усмехнулся Тракторист. — Но в горьком одиночестве — у остальных они выпьют всю кровь.

— Вообще-то я тоже ему посочувствовал… — как бы обидевшись, заметил Пилот.

— Во-первых, у тебя был практический интерес — кадр сделать, а во-вторых, это твой термос встал у него на пути. Думаю, решение трибунала оводов будет не в твою пользу. Увы…

И Тракторист в притворном разочаровании развел руки.

— Так что насчет лифта? Прокатила тебя дама? — вернулся к прежней теме Эльф.

— В больницу к Стасу я потом долго не приезжал. Слава богу, повода не было. А когда приехал на поминки, как-то в голову не пришло в лифте кататься.

— На поминки? Неужели дама сама стала пассажиром?

— Думаю, не стала. Это были поминки по Стасу.

— Да ладно!.. — Эльф даже привстал. — Что случилось?

— Рак. Стремительный и неумолимый. И как ни банально — рак желудка. Он умер прямо по ходу химиотерапии. Я звонил ему накануне… Его неузнаваемый шелестящий голос меня поразил:

— Хочу на футбол еще разок сходить.

— Лечись, и вместе сходим.

— Знаешь, не думал, что проработаю всю жизнь в районной больнице, а сейчас смешно… Но не обидно.

Пилот умолк, пригубил остывшего чаю и выплеснул остатки в траву, договорил:

— Пока я соображал, что ответить, он отключился или трубку уронил… Больше я его не слышал и не видел. Он вскоре умер.

— Же-есть… — еле слышно проговорил Эльф.

Стало тихо — ни ветра, ни зуда насекомых. Как будто кто-то невидимый объявил минуту молчания.

Скрипнул стульчик. Это поднялся Тракторист, объявил:

— Дождь кончился.

Пилот и Эльф за разговором не заметили, что капли перестали барабанить по навесу. Оба подхватились надевать защиты и заскорузлую от болотной грязи амуницию. Пять минут спустя завели квадрики… А спустя час карабкались по спине дракона. Склон древнего хребта Ошниёр был округл и умеренно крут, по его срединной линии тянулась цепочка причудливых скальных останцев, напоминавших гребень сказочного дракона.

Тракторист оставался на плато у подножия хребта, наблюдая за товарищами в бинокль, пока они не скрылись за скалами на вершине. Тогда он поднял в воздух квадрокоптер и отправил его присматривать за покорителями гор, попутно снимая виды осенних склонов. Управляя дроном, Тракторист не забывал ворчать:

— Похоже, сезон закончен. Прогноз обещает мокрый снег и заморозки, камни станут ледяные, скользкие… Начнется долгое унылое межсезонье.

И правда, так и вышло.

Быстро закончилась яркая осень, миновала осень безлистая. Лег снег. С наступлением зимы товарищи поменяли квадроциклы на снегоходы…

* * *

— Добро пожаловать в белый лифт! — воскликнул Пилот, глядя на раскоп в глубоком снегу. — Откуда ж он только взялся тут. — Он имел в виду не раскоп, а образ…

Февральский вечер неспешно затягивал горную тайгу густыми сумерками. Квадрат, вырезанный в глянцево-белом снегу, был прокопан до мерзлой земли. Сухую траву на дне слегка присыпало последним снегопадом. Посредине проступал след от компактного кострища.

— Лыжники копали, — констатировал Тракторист.

И в самом деле — ходят в горы лыжники-экстремалы. Их немного, но они есть. Ставят зимний лагерь на кромке леса, а поутру поднимаются на плато, карабкаются на склон и делают единственный спуск. На большее не остается ни времени, ни сил. «По сути, — пришел однажды к выводу Пилот, — мы делаем то же самое, только на снегоходах…»

Он внимательно осмотрел снежанку, спросил:

— Тенты с собой?

— С собой, — подтвердил Тракторист. — И?..

— До Тылайского Камня — 5–6 километров, а возвращаться до поселка — все 40. Если заночуем здесь, утром уже будем на Тылайском плато.

— А почему бы и да? Ночью не должно быть ниже минус пятнадцати.

— Это внизу, а здесь будет минимум минус двадцать.

— Не критично. Костерок посередке запалим, тентом снежанку перекинем — не околеем.

Так и сделали. Растянули поверху тенты, оставив чистую полосу посредине, чтобы уходил дым. Расчистили снег. В углу лежало несколько березовых поленьев и пара чурочек, но мало — на ночь не хватит. Нарубили сушин и развели костер. Подвесили котелок…

За скромным ужином обсудили завтрашний маршрут. Целью товарищей был исток реки Северный Катышёр. Согласно карте, он находился на северо-восточной стороне гребня, разделяющего Иовское и Тылайское плато, а в реальности истоком оказался чудной красы кулуар.

На случай быстрого успеха был заготовлен и второй номер программы — забраться на снегоходах по склону горы Тылайский Камень. На снегоходах до вершины не добраться — камни. Но куда не пройдет снегоход, дойдут ноги Пилота и Тракториста. Ноги Эльфа нынче покоились на диване, прикрытые пледом. Несгибаемый экстремал подхватил грипп и в экспедиции не участвовал.

Пилот решил спать сидя на березовой чурочке. С собой не было даже пенок. Да и сидя — теплее; самое тепло от костра — оно выше. Пилот взял мачете и стесал в снегу углубление под спину, на чурочку накинул гермомешок с сухими перчатками и носками, а на колени — запасную флиску. Надел поверх балаклавы шапку-ушанку. Вытянув ноги, устроил спину…

— Спокойной и короткой ночи.

— Как скажешь…

…Засыпая, Пилот долго смотрел на снежную неровную стену напротив. Стена выровнялась, на ней проявились массивные ручки и маленький круглый иллюминатор. Для чего он сделан? Заглядывать и проверять, не восстал ли пассажир? Ну чушь ведь, да?

* * *

Широкие створки распахнулись, к костру вышла женщина, живущая в лифте:

— Будешь хорошим мальчиком, скажу, для чего в двери иллюминатор.

— Даже пытаться не буду. Другое скажи: ты здесь зачем?

— Это ты здесь, а я — там, в лифте.

— Ну, не придирайся к словам.

— Уточнила для верной навигации. — В ее глазах мелькнули насмешливые искорки. — Ты же, парень, не чужд навигации?

— Стас говорил, будто ты — послушница.

— Неверно он говорил. Я там не из-за веры. Во времена, когда я родилась, детей почти не крестили, и я — некрещеная.

— А меня мама покрестила, хотя я пионером был. — Пилот вскинул руку в салюте и перекрестился. — Только в пионеры приняли, и айда в купель.

И усмехнувшись скорее грустно, чем иронически, Пилот обронил:

— Не понимал, что время было хорошее…

— Ты потом крестик закопал, а маме наврал, что потерял.

Пилот прошептал, как выдохнул:

— Да как же ты знать-то можешь?..

— А я и не знаю. Мне зачем? По тебе читаю…

Женщина говорила, не размыкая губ:

— И вот прошло время. Умерла твоя бабушка, и пожелал ты крестик откопать. Но там, где закопал, его не было.

— Не было…

— И ты пошел в церковь, чтобы купить другой. На деньги, которые выиграл у пацанов в чику.

— Было такое… Маме показал. Вот, говорю, — нашелся. Она смотрит на крестик, головой качает: «Этот тебе чужой. Тот бабушкин был, твой…» А я обиделся тогда: зачем она мне сразу не сказала, что крестик бабушкин. Не стал бы закапывать.

— Ты потом и новый крестик закопал. Причем на том же месте, где и первый. Полагаю, умысел имел проверить со временем, исчезнет или нет. Но не вышло — там стройку развели. — Казалось, дама вот-вот рассмеется. — Прямо мания какая-то кресты закапывать.

— Молодой был, метался… И вообще, это не этично!

— Что такое? — с ироническим вызовом спросила она.

— Я не давал согласия на обработку персональных данных. Так что хватит потрошить файлы моей памяти.

— Немного не так. Безотчетные блики скользнули по твоим синапсам. Воспоминания в кратком ощущении. Картинки даже не проявились в твоей голове. Но там, где я, они пронеслись, словно в ускоренной съемке. А я разглядела и озвучила. Думала, к слову придется. — Женщина даже вздохнула. — Извини, если получилось бестактно.

— Скажи, почему Стасу не помогла? — Пилот переменил тему, еще и укорил. — Думаю, ты знала, что с ним будет!

— Знала…

— И не предупредила? Он мог бы что-то сделать, изменить.

— Я — не вестник… И не мне влиять на волю Создателя. — Она усмехнулась, не разжимая губ. — Думаешь, он бы поверил? Ты ему не раз говорил. Он что, тебя послушал? А тетку из лифта непременно бы послушал. Как же!

— Да, пожалуй, я не прав…

— Если бы Создатель хотел, он бы и тебя услышал, и меня…

— Так ты его предупреждала?

— «Не опускай огонь в колодец!» — так я ему сказала. А он поглядел на меня и говорит: «Странный вы человек…» — и замялся. Потому что никто не помнит моего имени. Вот и он каждый раз удивлялся, что не помнит мое имя-отчество. Столько лет меня встречает, и надо же — не помнит. Никто не помнит. А он… смутился из-за имени-то и забыл, что ответить хотел…

— А ты знаешь?

— Опускай огонь — не опускай, мне все равно вас не пережить. Вот что он не ответил.

— Фраза в его стиле…

— Может, я и не помню слово в слово, но смысл верный — чувствовал он недолгий срок своей жизни… — Дама из лифта уставилась на Пилота, предложила:

— Могу и тебе открыть…

— Нет, спасибо! — встрепенулся Пилот. — Объясни, почему твое имя не помнят? Ты нарочно так сделала?

— Да Господь с тобой, мне зачем? Я, гляди, не девочка в игры играть.

— Ну, в бухгалтерии, наверное, знают.

— Вряд ли. Нам зарплату под номерами начисляют. Чтобы люди не знали, кто сколько получает.

— Непонятен мне твой фокус с именем. Что к чему?..

Женщина пожала плечами:

— Стадия безымянной сущности. Без имени приходим, без имени возвращаемся.

— Вот теперь понял. Как можно помнить то, чего нет…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Хайлифтер — квадроцикл «Polaris High Lifter»(представление моделей техники в книге не является рекламой).