Мир желаний. Книга 1

Алекс Рудин, 2023

Мне невероятно повезло! Я упал с моста промозглым весенним вечером, а пришёл в себя под ласковым солнцем на берегу ослепительно-синего моря. Мир, исполняющий желания – вот, куда я попал!А на песке – письмо от самого Мироздания, адресованное лично мне…Весёлые приключения попаданца в мир, где исполняются самые невероятные желания. Только юмор и позитив в каждой главе.

5. Манойский сыр

Я повернул ключ в замке и откинул крышку. Тошнотворный запах гнили чуть не сбил меня с ног. Зажимая нос, я заглянул внутрь сундука. Он был плотно набит брусками, которые покрывал зелёный налёт плесени.

— Что это? — прогнусавил я.

— Сыр! — благоговейно отозвался Деррик. — Манойский сыр с зелёной плесенью. Стоит в три раза дороже золота!

Он возвёл глаза к небу и прошептал:

— Спасибо, дедушка!

Затем вынул из кармана золотой зуб, поцеловал его и спрятал обратно.

Я захлопнул крышку и с облегчением вдохнул свежий морской воздух.

— Не хочу расстраивать тебя, Деррик. Но, похоже, этот сыр давно протух.

— Манойский сыр не портится, — нравоучительно сказал Деррик. — От времени он становится только лучше. И дороже.

— Неужели есть люди, которые едят эту гадость?

— Конечно! Короли, бароны, виконты, купцы побогаче. А члены братства алхимиков закупают его целыми брусками — им манойский сыр нужен для ритуалов.

— Небось, демонов приманивают на запах? — пошутил я.

— И не только, — серьёзно кивнул Деррик.

— Ты не шутишь? Здесь есть магия?

— Конечно! А ещё алхимия, астрология, ведовство, гадание, призракология и другие точные науки.

Деррик хитро посмотрел на меня.

— Послушай, Макс. Ты хороший парень. Я не спрашиваю тебя, откуда ты взялся на необитаемом острове и почему ничего не знаешь про буханы, манойский сыр и алхимию. Но имей в виду — мне всё больше и больше хочется об этом спросить.

— Лучше расскажи мне про своего дедушку, Деррик — неуклюже перевёл я щекотливую тему. — Как так получилось, что он закопал клад, а потом его тело повесили на дерево? Почему его убийцы не забрали сыр себе?

— Какие убийцы, Макс? — удивился Деррик. — Дедушка сам перебил всю свою команду. А потом зарыл клад и остался его охранять.

— А кто же привязал его к дереву?

— Так он сам себя и привязал. Чтобы не упасть во сне.

— И что, он так и стоял у дерева до самой смерти?

— Мой дед поклялся, что никто не доберётся до клада, пока он жив. А клятву нарушать нельзя, сам понимаешь.

Такая твёрдость духа внушала уважение. Или это жадность? Впрочем, о покойниках ведь принято говорить хорошо. Так что буду считать дедушку Деррика гигантом самодисциплины.

Над морем тем временем вовсю разгорался рассвет. Луна побледнела и спряталась. Ало-золотое небо отражалось в волнах, словно море вокруг вспыхнуло огнём. На горизонте туманной полоской проступал далёкий берег. Он словно висел между огненным морем и пылающим небом. Это было чертовски красиво!

Пираты, зевая, ушли спать. На палубе остались только мы с Дерриком.

Я выудил из котла ещё кусочек мяса, насадил его на крючок и закинул удочку. Как же давно я не был на рыбалке, да ещё в хорошей компании! А ведь рыбалку я тоже не забыл внести в список. Вот Мироздание и спешит выполнить моё желание.

Я поднял глаза к небу, точь-в-точь как Деррик несколько минут назад и от всей души сказал:

— Спасибо!

Рыба клевала бойко, но крупной не попадалось. Я побросал пойманную мелочь в котёл и протянул его Деррику.

— На, попугая покормишь.

— Не буду я этого предателя рыбой баловать, — нахохлился Деррик.

— А сам-то ты хорош — обдурил ребят и не постеснялся!

— Я для них старался! С деньгами они захотят осесть на берегу, перестанут быть пиратами. А это — смерть для настоящего гульфа!

Я молча покачал головой и снова закинул удочку.

— Да ты попробуй ловить на сыр, — посоветовал мне Деррик.

— С ума сошёл? Ты же сам говорил — он дороже золота стоит.

— А ты маленький кусочек отщипни.

— Не буду я эту мерзость вонючую трогать.

— Эх, ты, — Деррик открыл сундук, отщипнул маленький кусочек сыра и быстро захлопнул крышку. — Дай-ка удочку!

Он насадил сыр на крючок.

— Смотри, как надо!

Деррик опустил леску к самому борту. Поклёвка последовала немедленно. Удилище согнулось под тяжестью добычи.

— Видал? — заорал Деррик, вываживая рыбину. В ней было килограммов пять, не меньше.

Пират уже вытащил добычу из воды. Но тут из-под днища корабля метнулась быстрая тень. Остроносая трёхметровая акула подпрыгнула и на лету проглотила первую пойманную рыбину.

— Макс, помогай! — пыхтел Деррик, едва удерживая удилище обеими руками.

Я бросился ему на помощь, глянул за борт и застыл от ужаса.

Из морских глубин, распахнув гигантскую пасть, быстро поднималось самое настоящее чудовище!

Зубастая пасть была больше нашего корабля! Чудовище не стало размениваться на добычу Деррика и сразу вцепилось в деревянный корпус. Корабль затрещал. Из кубрика, словно горошины из стручка, выкатились пираты.

Неведомое чудище поднажало и с хрустом перекусило корабль пополам!

«Половили, блин, рыбку!» — мелькнуло у меня в голове.

— Спасайся, кто может! — заорал Невезучий Гэри и первым бросился за борт. Мы попрыгали вслед за ним.

Очутившись в воде, я не растерялся и изо всех сил погрёб в сторону далёкого берега. Сил хватило минут на пять.

— Хотел записаться в бассейн, дубина? — в отчаянии заорал я сам себе. — Вот тебе бассейн, получай! Давай, ставь рекорды, дохлятина, пока жопу не откусили!

— Макс! — услышал я голос Деррика. — Залезай ко мне, скорее!

Я высунул голову из волн и увидел капитана пиратов. Он оседлал обломок мачты и грёб какой-то доской.

В два счёта я вскарабкался на бревно и стал грести руками, помогая Деррику.

— А где остальные? — спросил я Деррика, но он лишь философски пожал плечами.

До берега мы добрались только к вечеру, благодаря попутному ветру. Выбрели из полосы прибоя и повалились на мокрые камни пляжа. У нас хватило сил пройти вдоль берега и найти ручеёк, который стекал с обрыва по каменной стене. Мы напились воды и завалились спать прямо на пустынном пляже.

Мне опять снилась какая-то хрень.

Снова в голове спорили голоса.

— Девяносто восемь! — доказывал высокий голос.

— Девяносто семь! — возражал противный баритон.

Потом появился Федор Петрович, начальник отдела менеджмента. Он открыл папку с отчётом, бегло просмотрел его и строго покачал головой.

— Девяносто восемь, Макс! — сказал Фёдор Петрович, сердито бросая мне папку. — А на носу конец квартала!

Но я, вместо того, чтобы переделывать отчёт, уселся играть в карты с Невезучим Гэри и дедушкой Деррика. Невезучий Гэри всё время хихикал и почёсывал деревянную ногу, а дедушка Деррика ехидно улыбался дыркой от золотого зуба.

— Девяносто семь, Макс! — крикнул Невезучий Гэри и побил двух моих тузов девяткой и семёркой.

— Девяносто восемь! — дедушка цыкнул зубом и побил карты Невезучего Гэри.

После этого они отобрали у меня ключ, открыли сундук и съели весь манойский сыр.

***

Около полудня меня разбудило хлопанье крыльев.

«Наверное, местные стервятники слетелись поживиться» — подумал я, схватил камень и быстро перекатился, открывая глаза.

Это был попугай Деррика. Он, нахохлившись, сидел на камне и с опаской смотрел на меня.

Мы с попугаем кое-как растолкали Деррика и втроём побрели по берегу в сторону Мозамбуни.

Спотыкаясь о камни, мы добрались до рыбацкой гавани, в которой теснились у каменного пирса десятки деревянных лодок. Узкая тропинка поднималась по крутому обрыву. По этой тропинке рыбаки таскали свежий улов на рынок Мозамбуни.

Ветер донёс до меня знакомый противный запах. Я обернулся и принюхался. Вода в гавани слабо, но явственно пахла манойским сыром.

Мозамбуни оказался городом белых стен и красных черепичных крыш. Дома стояли вплотную друг к другу, узкие кривые улочки сплетались в невероятный лабиринт. Из крошечных пекарен и кофеен на первых этажах доносились умопомрачительные запахи молотого кофе и свежего хлеба.

Я жадно сглотнул слюну. Жрать хотелось неимоверно.

Прямо над нашими головами распахнулось окно. Визгливый женский голос закричал:

— Ах ты, гадина! Крутится перед зеркалом, в чём мать родила! Хоть бы ставни прикрыла! Глядите, люди добрые, как эта оторва своими сиськами чужих мужей соблазняет!

Второй голос, ленивый и томный, ответил:

— Очень мне нужен твой заморыш! Он и может-то, наверное, только раз в год по обещанию. Мои сиськи — кому хочу, тому и показываю. А ты, если за мужа опасаешься — сама ставни прикрой!

Моя голова сама собой повернулась ко второму окну. Магия, не иначе!

Сиськи, действительно, были классные! Крепкие, с небольшими, задорно торчащими сосками. Их обладательница смерила меня взглядом, тряхнула копной чёрных кудряшек и подмигнула:

— Что, красавчик, нравится? Будут время и деньги — заходи. Поболтаем, кофе выпьем!

Затем женщина захлопнула ставни, не обращая внимания на истошный визг соседки.

— Что будем делать? — спросил меня Деррик, печально глядя на закрытое окно.

— Пойдём на рынок, — решительно ответил я, — еды раздобудем.

На рынке было не протолкнуться. Под тряпичными навесами наперебой голосили торговцы, расхваливая свой товар.

Продавец одежды окинул нас с Дерриком быстрым внимательным взглядом и отвернулся, продолжая протяжно выкрикивать:

— Лучшие штаны в городе! Всего два седи! Лучшие штаны в городе!

Встреча с легкомысленной незнакомкой в окне подействовала на меня как-то странно. Мне словно передалось её весёлое, бесшабашное настроение. В конце — то концов, я на бонусном уровне, или где? Какого хрена этот торгаш воротит от меня свою физиономию? Через час будет мне штаны в примерочную носить!

— Идём, Деррик!

Я схватил ошарашенного пирата за рукав и поволок его в самую гущу рынка.

— Эй, народ! — завопил я, стараясь перекрыть заклинания продавцов. — Кто хочет увидеть лучшего в мире укротителя диких козлиц и настоящего живого пирата? Подходи, не стесняйся, напирай, толкайся!

Я вытолкнул Деррика в центр мгновенно образовавшегося круга.

— Вот пират, который проплыл полсотни морей, участвовал в сотне сражений и вышел из них победителем! При абордаже испанского галеона он своими зубами загрыз девятерых!

Деррик оскалился и зарычал. Толпа отпрянула назад. А я продолжал голосить:

— Его попугай говорит на пятнадцати языках и ругается на тридцати! Вот послушайте!

Я схватил с ближайшего лотка мелкую рыбёшку и показал её попугаю, а потом сделал вид, что сам хочу проглотить.

— Дур-рак! — закричал попугай, хлопая крыльями. — Кар-рамба!

В толпе раздался хохот. Не теряя времени, я метнулся к продавцу посуды и схватил самую большую кастрюлю.

— А теперь — лихой пиратский танец! Деррик, жги!

Я изо всех сил заколотил по кастрюле, словно по барабану. Деррик схватил за руку какую-то высокую девицу и запрыгал с ней по площади. Над ними, не умолкая, кружил попугай.

— Кар-рамба! Сомбр-реро! Пор-рт-Ар-ртур-р!

Неистово колотя в кастрюлю, я побежал по кругу.

— Три дня мы пили — корабль потопили!

Два дня не жрали — от акул удирали!

До вас добрались — ни с чем остались!

Веселись, народ! Пляши, хохочи, отводи душу!

Лысый пьянчужка в длинной белой рубахе вывалился мне чуть ли не под ноги, но устоял и пошёл в пляс. Народ загибался от хохота, на мостовую летели монеты. Пьянчужка упал на колени и принялся торопливо их подбирать. Я оседлал пьяницу и стал лупить его пятками в бока.

— Вот так объезжают диких козлиц! Веселись народ, не жалей животов!

Монеты сыпались градом.

Денег хватило и на штаны, и на еду, и на выпивку. Пьянчужка увязался с нами, а Деррик прихватил с собой девицу. Рядом с рынком мы отыскали кабачок, из приоткрытой двери которого доносились умопомрачительные запахи. Хотя для нас с Дерриком после суточной голодовки даже свиное пойло пахло бы соблазнительно.

Я уже взялся за ручку двери, как вдруг увидел принцессу.

Одета она была во что-то нежно-зелёное и плыла над грязной мостовой, словно весенний листок на ветру. В тёмно-русых волосах сверкал тонкий золотой обруч. За принцессой, дробя каблуками гранит, вышагивали два плечистых амбала в золочёных кольчугах.

Зеваки расступались перед ними. Мужчины почтительно кланялись, а женщины приседали и шушукались.

Огромные зелёные глазищи взглянули на меня так кротко, что сердце моё лопнуло пополам. Только дверная ручка, за которую я уцепился, не дала мне рухнуть к её ногам.

— Деррик! — прохрипел я. — Кто это?

— Внучка короля Мозамбуни, принцесса Насти, — ответил вместо Деррика пьянчужка. Карманы его рубахи оттопыривались от монет.

Точно принцесса! Да ещё и Насти! Судьба, не иначе.

Сумасшедшее веселье всё ещё распирало меня. Это же мой бонусный уровень! А сейчас прямо передо мной маячил такой крутой бонус, что закачаешься!

Я поддёрнул новенькие белые штаны и направился прямиком к принцессе.

— Добрый день, Ваше высо…

— Куда прёшь? — рыкнул один из амбалов и огромной ладонью толкнул меня в грудь. Я отлетел в сторону, грохнулся спиной о стену дома и сполз на мостовую.

— Да как так-то? — страдальчески вопрошал я подбежавшего Деррика. — Почему не сработало? Чёртово Мироздание обязано было выполнить моё желание! Что за хрень?

— Остынь, Макс! — успокаивал меня капитан пиратов. — Подумай — где ты, а где принцесса! Пойдём-ка лучше в трактир. Выпьем, закусим. А если хочешь женщину — можно вернуться в переулочек к той сисястой. Деньги у нас есть.

— Не хочу сисястую, — я упрямо мотал головой. — То есть, хочу! Но принцессу хочу больше!

— Губу-то закатай! — посоветовал Деррик. — Сам посуди. Желающих много, а принцесса одна.

Мы вернулись в кабачок. С горя я заказал столько еды и выпивки, что в глазах хозяина появилось неподдельное уважение. Деррик ел за троих, пьяница не отставал. Девица хихикала и норовила под столом погладить Деррика ногой, но всё время попадала мне по щиколотке.

В голове приятно шумело, по телу разливалась сытость. Довольная физиономия Деррика расплывалась в мутное бородатое пятно.

— Ещё вина! — заорал я через весь зал, но Деррик меня остановил.

— Хватит, Макс, уже поздно. Надо проводить Жанет домой. У неё очень суровые родители.

Дочь суровых родителей взвизгнула от предвкушения и в очередной раз заехала мне по щиколотке.

— Идём!

Мы расплатились и высыпали на улицу. Пьяница остался храпеть за столом.

Вечерело. Рыночная площадь почти опустела. Последние повозки с нераспроданным товаром исчезали в улицах, ведущих к городским воротам.

К серому зданию в углу площади, позвякивая кандалами, тянулась цепочка понурых людей. Её сопровождали четверо стражников.

— Кто это? — спросил я Деррика.

— Рабы, — пожал плечами пират.

— В Мозамбуни разрешено рабство?

— Не то, чтобы разрешено. Но разрешается покупать рабов, которых привозят из других мест, и делать их слугами. Когда слуга отработает свою стоимость — его отпускают на волю.

— А в чём разница? — удивился я.

— Слугу нельзя бить, — сказал Деррик. — Кроме того, его кормят три раза в день, дают одежду и крышу над головой. И немного денег. Но тут как повезёт. А ещё — один свободный день в неделю.

Я возмущённо покачал головой. Хотя… В том мире, где я свалился с моста, разве по-другому?

— Между прочим, многие крестьяне из Диких Краёв сами продаются в рабство. Им сытая жизнь слуги — за счастье. Отработал лет двадцать-тридцать на хозяина — и свободен. Хочешь — мастерскую открывай, хочешь — торговлей займись, или извозом. А то купи себе домик и доживай в сытости и тепле.

Деррик так настойчиво рекламировал мне прелести подневольной жизни, словно собирался продать меня самого.

— Слушай, Макс! — сказал Деррик. — Давай найдём тебе ночлег, а? У Жанет очень маленькая комната и только одна кровать. Ты точно не выспишься. А завтра утром я за тобой зайду.

— Не вопрос, дружище, — кивнул я.

Мы неторопливо брели по той же улочке, которой пришли на рынок. Деррик крепко придерживал Жанет. После наших посиделок у девицы заплетались ноги.

— Эй, красавчик! — раздался томный голос откуда-то сверху. — Не разжился деньжатами?

Давешняя красотка улыбалась мне из окна. Я невольно ухмыльнулся в ответ.

— Сколько возьмёшь за ночлег?

— За шесть седи моя кровать в твоём полном распоряжении до рассвета.

Ух, ты!

Затем она перевела взгляд на хихикающую Жанет и нахмурилась.

— Но с женщиной не пущу. У нас со своим нельзя.

Мы быстро подсчитали остатки денег. Вышло девятнадцать седи с мелочью. Я заулыбался в предвкушении. Желания продолжали исполняться.