Территория дракона

Алекс Орлов, 2017

Таланты и инициативность Томаса Брейна смешивают планы высокого начальства. В результате – далекая ссылка, небольшая полицейская должность и невыполнимое задание нового руководства, пожелавшего преподать новичку урок. Но энтузиазм и активность Брейна на новом месте нарушают политический баланс между мафией и прикормленной полицией. За ним начинается слежка, он заводит отношения со сногсшибательной красавицей, на него готовят покушение, однако герою грозит кое-что пострашнее. Что же может спасти в такой ситуации? Только опыт, крепкий кулак и стрельба навскидку.

5

В одиночестве Брейн провел в комнате уже трое суток, а в городке, казалось, остановилась всяческая жизнь. Он еще надеялся, что появятся солдаты в броне — ну хоть какое-то развлечение, но те больше не прилетали, и все боевые действия в соседних долинах успокоились.

Не были слышны залпы по вечерам, и больше не зажигалось оранжевое зарево на изломах лесистых гор.

Сходив на ужин, Брейн взял побольше батончиков, упирая на зеленоватые и бежевые, которые считались десертными.

«Десерт, блин», — усмехался про себя он, когда набирал добавку.

В этот раз ради развлечения он даже решился попросить у персонала столовки воды, но те посмотрели на него как на ненормального, однако когда он уже уходил, его нагнал старший в кухонном наряде — худощавый канзас с совершенно бесцветными глазами — и спросил:

— Слушай, воды у нас никогда не бывало, но если тебе так нужно, я могу достать «девять-девять запятая девять». Это мусс самой высокой очистки. Нам он поставляется для того, чтобы мы могли делать хорошее мороженое, когда прибывало высокое начальство.

— Постой, какое мороженое? У вас все подается в стандартных брикетах, то есть батончиках.

— Ну разумеется. Все питание только по стандартам, однако мейдеры выпекают батончики, в особенности фруктовые и молочные, такими, какие ингредиенты в них загружаются. Я имею в виду чистоту ингредиентов.

— То есть… Вы делаете разный вкус?

— Я поясню на примере, — сказал канзас, и видно было, что эта тема ему интересна. — Например, если мы загружаем в качестве агента-растворителя мусс «шестьдесят-пять запятая пятнадцать», получается один продукт. Если мы в качестве агента-растворителя добавим «девять-девять запятая девять», получаем совершенно другой продукт, но и тот и другой формально являются одним и тем же питательным батончиком четвертого десертного класса.

— Я понял, — сказал Брейн.

— Ну так что?

— Да, я возьму, — ответил Брейн. — Ну, хотя бы попробовать надо.

— Хорошо, подожди, — сказал старший и убежал, а вскоре вернулся с пластиковой бутылочкой грамм на восемьсот. — Вот, держи.

— Спасибо, — поблагодарил Брейн.

— Бери-бери, другой бы у меня ни за какие деньги это не получил, но мне тебя хочется утешить. Парень ты вроде приличный, хоть и нестандартный. Не то что основной контингент — бывшие наркоманы или беглые преступники. Но вот сидишь уже не один день, и тебя никто не вызывает. Хочется как-то поддержать тебя, так что бери и пользуйся.

Брейн поблагодарил еще раз и отправился к себе в пустой корпус.

В полной тишине съел еще несколько десертных батончиков, предполагая этим скрасить свою скуку. Потом запил хваленым муссом, который действительно очень напоминал воду, но только напоминал.

Чтобы больше ни о чем не думать, Брейн умылся, почистил зубы и лег спать. Он понимал, что чем быстрее уснет, тем быстрее закончится еще один скучный день, а наутро, возможно, начнутся какие-то перемены.

После «водных» процедур Брейн уснул легко: он уже начал приноравливаться к здешнему климату и распорядку. Он бы спокойно проспал до самого утра, однако среди ночи его разбудил какой-то посторонний звук, да и сон приснился странный: Брейн бегал по катакомбам, а в руках у него был тусклый фонарик и какая-то дубина. Во сне ему угрожала опасность, и Брейн то и дело касался пояса, где должен был находиться пистолет, но пистолета не было — оставалась одна дубина, и оттого он чувствовал себя в этом сне очень неуверенно. А еще эта темнота и тусклый фонарик.

А тени наступали со всех сторон, Брейн поворачивался то влево, то вправо, готовый нанести разящий удар, но враг тянул время и не нападал.

В конце концов Брейн проснулся и, открыв глаза, по едва заметному сиреневому оттенку темноты в окне понял, что до подъема еще часа четыре.

Он полежал еще немного, но никак не мог избавиться от навязчивого чувства беспокойства, а еще он вспомнил, что разбудил его посторонний звук, как будто кто-то скребся под дверью.

Это могла быть кошка или крыса, но ни тех, ни других здесь не водилось.

«Кошки им не нужны, потому что нет крыс. А крыс извели какими-нибудь высокотехнологичными препаратами», — подумал Брейн.

Он сел на кровати и стал прислушиваться. Да, ему не показалось: в коридоре кто-то двигался. Брейн весь превратился в эдакий разведывательный бот — его натренированный аппарат восприятия и интуитивного анализа тотчас нарисовал фантастическую картинку.

Тот, кто издавал такие звуки при движении, должен был сильно сутулиться, иметь когтистые лапы — оттого при ходьбе они издавали такой звук. А еще вот это — что-то непонятное, как будто тащили кабель по песку: Брейн как-то участвовал в реконструкции военного городка, и они таскали такие вот кабели по прибрежному песочку. Звук, конечно, не тот, но похожий своей непрерывностью, не то что чередующиеся шаги.

— Ужас какой, — пробормотал Брейн и, поднявшись, прокрался к двери и, помедлив еще, резко ее распахнул и выглянул в коридор.

Но что толку? Там была абсолютная темнота. В отсутствие основной массы постояльцев электричество здесь экономили. Да, Брейн помнил, что включатель находится возле входа в корпус, однако поди доберись до него, если тут в темноте кто-то посторонний.

Дверь крепилась на новеньких магнитных подвесах, а потому не издавала ни звука, однако Брейн был уверен, что неизвестный заметил его появление.

Эхо комнаты за спиной сбивало тонкое восприятие, и Брейн вышел в коридор и притворил дверь.

Видимо, нарушитель видел в темноте не очень хорошо, а может, видел, но решил действовать. Брейн снова услышал отчетливое шарканье, а вот звук волочения исчез. Может, он волочил оружие, а теперь им замахнулся?

Справа от Брейна был тупик и двери четырех неиспользуемых номеров, а слева были еще пять комнат, поворот налево — и еще штук двадцать комнат. А в торце коридора — окно.

«Стоп!» — сработала в мозгу Брейна самопроизвольная команда, и он остановился. Он не то чтобы слышал, все было гораздо страшнее, он ощутил движение воздуха, а значит, возможная опасность могла находиться уже в полутора метрах — Брейн в таких делах прекрасно разбирался. Поэтому он прыгнул на эти полтора метра и нанес удар ногой в темноту, очень удачно попав в цель.

Некто, получив такой удар, оторвался от пола, пролетел метра четыре и рухнул у стены, однако без пауз тут же заскрежетал по полу когтями и понесся прочь — до поворота, там налево и снова разгон.

Брейн последовал за неизвестным противником, однако действовал более осторожно, опасаясь попасть в засаду.

Поворот он прошел на ощупь и стал ускоряться в полной темноте, а неизвестный, не сбавляя скорости, подпрыгнул, врезался в окно и, вышибив его, рухнул на землю вместе с оконной рамой.

Добежав до оконного проема, Брейн выглянул наружу, но смотреть было не на что — темнота, белеющие обломки рамы и тишина.

Брейн просидел около получаса, прислушиваясь к доносившимся издалека звукам, но здешняя природа была ему малопонятна, и он не мог определить, природные ли звучат мотивы в этой тишине, или он слышал какие-то технологические звуки.

Ну там гудение подстанции или шипение гидравлических систем.

Не добившись ясности, Брейн вернулся в комнату, включил свет, поел еще батончиков, допил остававшийся мусс «девять-девять запятая девять», потом подпер дверь двумя тумбочками и, выключив свет, снова лег.

Он быстро уснул и проснулся только утром от топота в коридоре. Кто-то грохотал по тонкому полу солдатскими ботинками и очень спешил.

Шаги замерли возле двери Брейна, и в нее постучали.

— Одну минуту! — отозвался он и, подскочив к двери, разблокировал ее, убрав тумбочки. На пороге оказался курьер — взъерошенный гоберли, которого, должно быть, тоже подняли с постели.

— Сэр… Ну, это самое — пойдемте скорее в администрацию!

— А с чего такая спешка? — спросил Брейн, почесываясь.

— Шаттл уже вылетел, сэр. Для вас одного.

— А почему для одного?

— Так больше нет никого, кого еще брать-то? Вы один у нас остались, в администрации уж думали вас перебросить в другой район, — пояснил посыльный, и Брейн перехватил его взгляд — гоберли косился на прикроватную тумбочку, на которой лежали оставшиеся два десертных батончика.

— Хочешь сладкого? — спросил Брейн.

— Ага, — кивнул гоберли.

— Ну возьми.

Посыльный проскочил в комнату и, схватив оба батончика, сразу же принялся их есть, а Брейн начал одеваться. Затем сходил умыться и вернулся в комнату.

— Я готов, — сказал он. — Пойдем в администрацию.

А гоберли все еще жевал, растягивая для удовольствия второй батончик.

— О, сэр, тут такое происходит… — сказал он, причмокивая.

— И что же? — спросил Брейн, осматриваясь, однако над территорией висел густой туман. Он уже слышал, что здесь бывали целые туманные недели, когда солнце едва было видно и темнело на два часа раньше. — Так что случилось-то? — снова спросил Брейн.

— Сэр, вы не поверите, — сказал гоберли, продолжая чавкать. — У нас убили часового!

— Убили часового?

— Да, сэр. Такого не было никогда, даже те, кто служил здесь больше, чем я — а я служу здесь уже пять лет, — не припоминали таких событий. В соседних долинах, конечно, бывало всякое, вы же слышали про здешних партизан?

— Как не слышать, если там артиллерия грохотала, — заметил Брейн.

— Ну вот именно, сэр. Так вот — одного часового убили, а еще двоих сильно поранили энергошилом.

— Чем-чем? — не понял Брейн.

— Энергошило — это такое местное оружие преступников и всякого рода диверсантов. Загоняют под ребра электрод, включают протонный поток и — бац! Пациент моментально отключается.

— А нельзя просто ножом?

— Ну как же можно ножом, от него пойдут конвульсии, датчик состояния здоровья сразу отдаст сигнал тревоги на пульт дежурному по периметру.

— А с этим энергошилом не отдаст?

— В том-то и фишка, сэр, что энергошило парализует датчик, и тот начинает выдавать ошибку, после чего сервер отключает его, поскольку тот выдает бешеное количество запросов. Все выглядит так, будто персональная сигнальная система у часового вышла из строя. Сервер ее отключает и запускает на канале профилактику.

Они поднялись по широкому и пустынному крыльцу здания администрации и вошли внутрь, в такой же пустой вестибюль, где каждый шаг отдавался эхом на побеленных стенах и высоком потолке, украшенном старинной люстрой, которая, впрочем, сейчас не работала — слишком уж много потребляла электричества, а потому вестибюль освещался парой экономичных светильников.

— Красивая люстра. Ее когда-нибудь включают? — спросил Брейн, глядя на хрустальные висюльки.

— Что? Ах да, конечно. Хотя нет, я не помню, чтобы включали. Она же тут висит с тех пор, как этот городок построили.

— А для кого строили?

— Ну это… А я не знаю, сэр, — честно признался гоберли.

— Да и ладно, — отмахнулся Брейн.

В этот момент они остановились в коридоре перед какой-то дверью, и гоберли с долей благоговения произнес:

— Вот здесь, сэр, вас ждет сам капитан Рембранто.

— Чего капитан? — не понял Брейн.

— Рембранто, это имя такое.

— А что я должен делать?

— Просто зайдите, сэр, и капитан Рембранто все оформит.