Подземная война

Алекс Орлов, 2015

Ну не сидится бывшим ворам, а ныне почтенным лавочникам из портового города Пронсвилля, Мартину и Рони на одном месте! Все тянет их в дальние края, где можно поживиться золотишком и нажить на свою голову приключений. И вот, прихватив неудачливого шорника Ламтака и орка Бурраша, они снова отправились в дальний путь. Выбрали они не самую спокойную дорогу, где пошаливали разбойники, беспощадно убивающие тех, кто отказывался платить им дань. Да вот только четверка отважных путешественников плевала как на разбойников, так и на тайных соглядатаев, пытающихся понять, зачем они покинули родные края. Одного не подозревали друзья, что придется ввязаться им в беспощадную подземную войну… Завершающая книга цикла «Сокровища наместника».

5

За полчаса быстрой ходьбы, которая Буррашу давалась легко, а Ламтаку приходилось переходить на рысь, они пришли к дому, где прожили неделю после возвращения с дальнего похода. За те несколько месяцев, что прошли с тех пор, здесь все заметно переменилось.

Старые хозяйственные постройки были снесены, а огромный пустырь за домом разработан под огород. В конце пустыря, на клочке выкупленной площади, поставили новые хозяйственные постройки, в которых теперь были полдюжины коров, свиньи, куры, утки и гуси, благо неподалеку находился небольшой пруд, который усилиями наемной силы и под руководством деятельной бабы Зены был хорошо вычищен. И теперь вся водоплавающая птица хозяйства блаженствовала на его водной глади.

На огороде росло много зелени, которую сбывали на местном рынке и еще на двух. Для развоза продукции имелась одноосная повозка и пятнистый мул Рубанок, имя которому придумал Рони.

Они с Мартином отвечали за развоз товара и починку разного инструмента, а торговлей на рынках и работой на большом огороде занимались приходящие работники.

У ворот гостей облаял сидевший на цепи пес, и видно, что не шутил — рвал цепь так, что дрожал столб, за которую цепь держалась.

На шум выбежал Рони и приказал собаке убраться в будку, а потом обнялся с друзьями и провел их на огород, где, помимо Мартина и бабы Зены, находилось четверо работников, которые что-то там пропалывали.

— А вот и гости! — воскликнула баба Зена. — То-то мы вас сегодня вспоминали, когда пирожки лишние остались!

— Остались? — с надеждой переспросил Бурраш.

— И остались, и новые испеку — тесто у меня в холодном чулане спрятано, чтобы не бушевало до обеда.

— Да чего там уже осталось до этого обеда, — поддержал ее Мартин, и все прошли в дом, который также носил следы свежей окраски и ремонта.

Ламтак с Буррашем тотчас побежали мыть руки — так их приучила баба Зена. Затем гостей посадили за стол, причем гному предоставили удобную подставку и скамеечку под ноги — чтобы не болтались.

— Спасибо большое, — сказал он и даже растрогался, ведь в прошлые разы ничего этого не было. А теперь появилось — значит, его ждали в гости и готовились.

Пока угощались булочками с кислой сметаной, баба Зена принесла пирожков — сладких, какие обожал Бурраш, и с капустой, которые нравились Ламтаку. На время все разговоры прекратились, и гости молча отдавали должное поварскому искусству бабы Зены.

И только потом, с поданными отварами из сушеных ягод, перешли к разговору о цели визита. При этом баба Зена заняла место за столом, поскольку уже давно не была в этом доме прислугой, а скорее управляющим или даже королевским управляющим и одновременно министром обороны.

— У меня дело одно образовалось, — начал Ламтак. — За него заплатят — по двадцать терций серебром.

— Не похоже, чтобы тебя это заинтересовало по своей воле, — угадала баба Зена, поскольку знала о предприимчивости гномов, а уж Ламтака особенно. Он, сидя в своей мастерской, мог заработать не меньше, никуда не выезжая.

— Это так, Зена. Земляк ко мне приходил, сказал, что нужно помочь Ювелирному Дому, в котором меня обучали. Я должен был отработать учебу и, конечно, отработал бы, но там тогда случился пожар, хозяин погиб и все как-то… расклеилось. Ученики роптали без дела, а я и вовсе сбежал. Потом попал в наемники, и покатилось.

— Понимаю тебя, — вздохнула Зена.

— Я не против проветриться, — сразу высказался Рони. — Ты что скажешь, Мартин?

— Можно и прогуляться, — согласился тот.

— А далеко гулять собрались? — спросила Зена.

— К самой ингландской границе, в городок Фарнель.

— Фарнель? — переспросила Зена, и ее лицо переменилось так заметно, что все замолчали.

— А что не так в этом Фарнеле? — спросила она уже спокойнее.

— Дом Литейщиков забрал пустоши и луга Дома Ювелиров. Мы их чуть поколотим и вернемся, — сказал Ламтак.

— Я почему переспрашиваю — места там странные, много гномьих копанок.

— Да, гномы там давно живут, — подтвердил Ламтак.

— В тех краях часто люди пропадают, ну и, наверное, гномы с орками тоже. Но я знаю только про людей, однажды целая банда пропала.

— Что за банда? — спросил Мартин, который этой истории еще не слышал.

— Это уж когда я в бега подалась из нашенских мест. Пристала там к одной шайке — на полтораста ножей. А у них как раз была война с другой шайкой. Но тех поменьше было, и они все норовили то ночью на лагерь напасть, то разведчиков наших зарезать. Мы их под одной деревней почти достали, но они опять утекли через меловые горы с помощью проводника, а нам никто помогать не вызвался, пришлось идти кругом — через перевал. Однако там нам повезло, где-то они ошиблись, и вскоре мы нашли их на другой стороне гор, как раз недалеко от Фарнеля. Прибежали наши разведчики, орут, дескать, нашлись люди Гонзалеса — встали у бровки возле старой дороги на гномий рудник. Наш главный, Нордквист, сразу отряд собрал, разбились на кодлы и пошли заходить с двух сторон. Главный сказал — никого не щадить, ни один уйти не должен. Очень он их ненавидел за порезанных разведчиков наших.

И вот вышли мы на высотки, сплошь заросшие ракитником, выглядываем и видим: впереди, шагах в двухстах, сидят наши враги, кашу варят, сапоги зашивают, тесаки точат. Вскоре разглядели и дозор. А когда наши головорезы к дозорным выползли, так тех и не нашли. Поначалу решили, что они нас заметили и тревогу подняли, но нет — сидят на травке и отдыхают, уже почти рукой подать — сотня шагов до них, нужно только балочку перейти. И вот когда мы перешли балочку и с криками ворвались в лагерь, то никого не нашли.

— Вона как, — покачал головой Рони.

— Да, вот так. И костры горят, и каша бурлит, и сапог недошитый валяется, а где-то точило брошено или тряпки какие. Но людей — никого.

— Так вы бы поискали! — заволновался Бурраш.

— Так поискали, конечно, все облазили, до самой стенки дошли, которую гномы сто лет долбили и сделали отвесной, как у крепости. Она вверх футов пятьдесят — по ней никак не поднимешься, а уж полусотне разбойников такое вовсе невозможно — чтобы по-тихому и так быстро.

— И чего вы потом делали? — спросил Рони.

— А ничего. Поудивлялись и ушли. Потом еще неделю по деревням выспрашивали, но никто Гонзалеса с его людьми не видел.

— Так и пропали?

— Почитай, пропали, но только мы их видели еще дважды.

— Да ну! — подался вперед Бурраш, и все остальные тоже налегли на стол, ожидая продолжения.

— Да. Еще через неделю шли из-за кордона с дороги на Хохцин, мы туда ходили ингландских купцов грабить, да нарвались на ингландских же шерифов с конницей. Было сражение, и мы пробились в свое королевство. И вот идем, уже дело к сумеркам, и вдруг видим — лагерь вдалеке, опять шагах в двухстах, и наши сразу говорят — Гонзалес это и люди его. А как подошли, да с оружием — там и нет никого. Прошли дальше, а потом слышим, дозорные сзади перекликаются, обернулись, а лагерь Гонзалеса теперь позади нас.

— Страшно, — покачал головой гном.

— Страшно, — кивнула Зена. — Мы оттуда до полночи скорым шагом топали, только бы подальше оказаться, а потом еще долго спать не могли, все нам казалось, что дозорные Гонзалеса где-то близко перекликаются.

— Ух, баба Зена, с вами лучше пирожки кушать, чем такие истории выслушивать, — сказал гном.

— Это точно, — улыбнулась Зена.

— А что потом с вашей большой бандой сделалось? — спросил Рони.

— Я не знаю. Ушла я от них.

— А почему?

— Меня главарь, Нордквист, хотел сарбанам продать. Это были такие пришлые разбойники, которые людьми торговали.

— Тебе сказали и ты ушла?

— Нет, — покачала головой Зена. — Не сказали. Напали прямо у костра вечером, но я всегда начеку была, а за голенищем — нож. Этот Нордквист мне еще должен остался — долю за купцов ингландских не отдал.