Инверсия Фикуса

Алекс Зотов, 2021

Середина девяностых годов – трудные времена беззакония и криминального передела. Молодой и талантливый инженер Федор Савченко после закрытия предприятия вынужден работать таксистом. Волею нелепого случая он оказывается втянут в кровавые события, захлестнувшие маленький провинциальный городок. Под давлением обстоятельств тихий «ботаник» Федя превращается в расчетливого «выживальщика», который ради спасения себя и своей девушки не раздумывая готов идти на самые крайние меры. Удастся ли молодым людям спастись, когда по их следу идут профессиональные убийцы? Комментарий Редакции: Остроумный детектив о сюрреалистических инверсиях и превращениях, которые происходят только в абсурдной реальности российской провинции с самыми обыкновенными людьми.

Глава 5

В половине седьмого Федор переступил порог пустой квартиры. Первым делом он дозвонился до своего еще сонного начальника Руслана и хриплым голосом, еле ворочая языком, пробормотал: «Я, кажется, серьезно заболел, надо пару дней отлежаться».

После чего, не выслушав ответ, повесил трубку, прошел к холодильнику, достал початую бутылку водки, стоящую с Нового года, наполнил дрожащей рукой полстакана, залпом выпил, занюхал коркой черствого хлеба и побрел в спальню. Не раздеваясь, в грязной пыльной робе упал на кровать и отключился.

Проснувшись днем в половине первого, лежа одетым в кровати, Федор с удивлением поймал себя на мысли, что не испытывает ни малейших угрызений совести или хотя бы сожалений о содеянном. Голова была пустой и ясной. Стоя в ванной комнате перед небольшим зеркалом, Савченко внимательно разглядывал свое отражение. На короткий миг ему вдруг показалось, что из зеркала на него смотрит какой-то незнакомый человек. Жесткий холодный взгляд, плотно сжатые губы, даже скулы стали какими-то заостренными. Федор чертыхнулся, залез в ванну и включил горячий душ. Через пятнадцать минут он голым прошлепал на кухню, на ходу вытираясь колючим полотенцем и оставляя на полу мокрые следы. Открыв холодильник, Федор приступил к изучению стратегических запасов съестного. Из старенького радио фоном неслось рекламное объявление: «…Продаются восемь мотоциклов «Урал» с коляской, комплект зимней резины, три тонны фосфатных удобрений, а также контейнер французских парфюмерных изделий от производителя. Спросить Гурэна». Затем пошли новости, и тут Савченко напрягся, застыв перед открытым холодильником.

«…В купе были найдены трупы трех молодых мужчин в возрасте 30–35 лет со следами отравления неизвестным токсичным веществом. Со слов проводника вагона, в этом же купе также ехал четвертый пассажир невысокого роста, который сошел на станции в Глуховецке с двумя чемоданами. Пока правоохранительные органы не располагают данными, был ли четвертый пассажир как-то связан с покойными и в чем причина смерти трех человек. Однако точно известно, что все трое погибших были членами московского спортивного клуба «Единство». По факту гибели трех пассажиров возбуждено уголовное дело. Расследование продолжается. И несколько слов о погоде…»

Липкая волна страха накрыла Федора: бандиты, милиция, боль, позор, тюрьма, смерть. Федор постарался успокоиться, представив себе, что его выживание в сложившихся обстоятельствах — это обычное техническое задание, решение к которому надо найти в самые кратчайшие сроки. Это сработало. Вспомнилась любимая поговорка тестя: «Правильно сформулированный вопрос — это уже пятьдесят процентов решения задачи». Как только мысли пришли в относительное спокойствие, вопросы всплыли в сознании сами собой. Сколько всего долларов находится в мешках и не являются ли они фальшивыми? Кем был Крысеныш и кто хозяин денег? Как выбраться из города с семью мешками «картошки»? Куда бежать? Как в дальнейшем устроить свою жизнь так, чтобы полностью исключить вторжение в нее искателей украденных сокровищ.

Первая задача представлялась наиболее простой. Надо вернуться в гараж, пересчитать доллары и взять несколько купюр для тестового обмена. Уже через два часа его машина подъезжала к дачному поселку. Пересчет денег по пачкам занял час, в итоге получилось пять миллионов долларов. Федор взял четыре пачки и, сунув их в карман, тронулся в обратный путь, рассудив, что обменом он займется завтра. Дома он внимательно рассмотрел все, что удалось изъять у несчастного Крысеныша. Паспорт, членский билет спортивного клуба «Единство», небольшая связка ключей, билет на поезд, нож с выскакивающим лезвием, бумажник, набитый рублями и долларами, один помятый батончик шоколадки «Сникерс», грязный носовой платок, пистолет с запасной обоймой и небольшая записка, в которой корявым почерком была нацарапана короткая надпись: «Д. О. Иск. № 17. Тел. 5-77-11, В.».

— Слюсаренко Олег Николаевич, — задумчиво пробормотал Федор, разглядывая паспорт Крысеныша. Затем, глядя на трофеи, он вытащил из бумажника деньги, отложил их в сторону вместе с запиской и, сложив все остальное опять в пакет, спустился в подвал, где находилась старая бойлерная дома. Там он спрятал пакет под трубами в самом дальнем, еле освещенном углу. Вернувшись в квартиру, Федор сварил макароны, смешал их с половиной банки тушенки и, без аппетита поужинав, решил пораньше лечь спать. Но сон не шел, долго ворочаясь в постели, он возвращался к событиям минувшей ночи, стараясь изгнать из памяти жуткое видение содержимого чемодана, перед тем как его закрыть и обмотать проволокой. Воспоминания о вывернутой окровавленной голове с открытыми мертвыми глазами добавляли к страшной реальности какие-то вымышленные жуткие картинки из взвинченной до предела психики. Постепенно его мысли каким-то извилистым путем добрались до содержимого в записке. И тут его осенило: «Д. О. Иск. — это же дом отдыха «Искра», а № 17, видимо, номер комнаты, куда так стремился попасть Слюсаренко Олег Николаевич. Ну и, разумеется, номер телефона 5-77-11 наверняка закреплен за комнатой № 17. Буква В, видимо, чей-то инициал».

«Завтра это надо обязательно как-то проверить, а заодно найти обменник подальше от дома, где исключена вероятность встречи с кем-нибудь из знакомых. Самый подходящий вариант — это добраться до микрорайона Вытяж, там вероятность остаться незамеченным намного больше, чем в центре», — лениво пронеслось в голове Федора, и он наконец начал проваливаться в тревожный безрадостный сон.

Утром благодаря незамысловатому, но хотя бы немного осмысленному плану действий Федор почувствовал почву под ногами. Через полчаса после выхода из дома его машина остановилась возле бывшего Дворца культуры, который теперь стал мебельным центром «Эолла». Обмен валюты в Глуховецке, как и по всей стране, был организован двумя способами: либо в официальном обменнике от банка, либо у менял — крепких парней, стоявших на самых бойких местах. Местная милиция, естественно, «в упор не видела» никаких нарушений закона на вверенной территории.

Для Федора задача сводилась к простым действиям: протянуть доллары, и если опытные менялы не дадут по морде — значит, доллары настоящие. В обменнике кассирша могла за фальшивые доллары нажатием тревожной кнопки вызвать наряд милиции, а это было значительно опаснее мордобоя, при этом одно другого не исключало.

Осмотревшись по сторонам, Федор двинулся к группе менял, стоящих возле остановки автобуса. Сейчас все решится. Надо только протянуть двести долларов, зажатых в потной руке. Он подошел к ближайшему меняле, рыжему небритому парню, и уже собирался протянуть купюры, как перед ним неожиданно возник какой-то худой старик в длинном поношенном плаще. Он протянул несколько мелких долларовых купюр рыжему и попросил поменять по соткам, а одну сотку обратить в рубли. Слегка подрагивая и кутаясь от холода, он покорно ждал, когда же произведут его мудреный обмен. Однако после завершения операции старик неожиданно встрепенулся и возмущенно заголосил: «Ребята, вы что! А где еще сотка долларов?»

Рыжий быстро воровато оглянулся по сторонам и почти шепотом проговорил: «Вали отсюда, дед, а то сейчас и это заберу, сука!» После чего опять оглянулся по сторонам и быстрым отточенным ударом заехал старику под дых. Дед вскрикнул и, согнувшись, медленно осел на асфальт. Федору показалось, что старик больше не поднимется и прямо сейчас тут же на месте умрет. Ему вдруг стало нестерпимо жаль деда, и он неожиданно для себя громко крикнул: «Козел, ты что творишь? А детей лупить еще не пробовал?»

Двое менял, стоящих в стороне, почувствовав намечающийся скандал, резко повернулись к Федору, уставившись на него оловянными, ничего не выражающими глазами. Казалось, что они как будто ждут команды «Фас!», чтобы порвать Федора и старика в клочья.

Рыжий меняла опять быстро глянул по сторонам и коротким, таким же быстрым профессиональным ударом согнул пополам и Федора. Тот не успел даже охнуть. Ему почему-то сразу вспомнился ужас и собственный позор, который он еще совсем недавно испытал, глядя в дуло макарова, постыдную лужу у своих ног и безжалостные глаза Крысеныша.

«Подобного больше никогда не случится!» — пронеслась в голове упрямая мысль. Загибаясь от удара и судорожно хватая ртом воздух, он отвернулся спиной к противнику и нащупал пряжку ремня.

— Валите оба отсюда! Быстро! А ты, дед, я думаю, знаешь, за что тебе прилетело, верно? Еще раз встрянешь в наши дела — убью! — сквозь зубы злобно бросил рыжий и как ни в чем не бывало повернулся к следующему клиенту.

Пару лет назад Нина на день рождения подарила Федору турецкий ремень с огромной пряжкой «Диор». Через пару месяцев скоба на пряжке отвалилась, и Федор два часа пытался ее припаять на место. В итоге все закончилось тем, что он напаял граммов пятьдесят олова с обратной стороны пряжки, приделав самодельную скобу. Именно этот ремень после удара под дых Федор незаметно выдернул из штанов, быстро намотал на левую руку и, стремительно вскочив, широко размахнулся и резко нанес удар Рыжему по лицу тяжелой пряжкой. Тот явно не ожидал такой прыти от уже поверженного противника. Ребро массивной пряжки наискосок врезалось в область правого глаза менялы, и он, схватившись руками за окровавленное лицо, дико заорал. Двое его коллег быстро, но без суеты двинулись к Федору. Тот, растопырив руки, пятясь и закрывая собой старика, прохрипел, не поворачивая головы: «Все, дед, сматывайся. Я их задержу!»

В своей прошлой жизни он наверняка не стал бы вмешиваться в чужой конфликт, но почему-то не сейчас. На него вдруг накатила какая-то веселая звериная ярость, о наличии которой в себе он даже не подозревал. Однако на поле боя что-то изменилось. Невзрачный плешивый мужичок в сером дешевом костюме вступился за Федора и старика, затеяв непонятную возню с менялами. Он начал что-то громко голосить невнятным булькающим голосом, призывая парней не спешить с расправой и во всем сначала разобраться. При этом он как-то внешне неловко, тыча и отпихивая то одного, то другого парня в сторону, внес сумятицу и неразбериху в их ряды. При этом он умудрился «случайно» сделать одному подсечку, и тот растянулся на асфальте, схватившись за колено, другой получил, опять же совершенно «случайно», болезненный тычок локтем в ребра, а третий также «случайно» споткнулся о растянувшегося на земле товарища и, семеня ногами, проехал по асфальту, сдирая кожу на ладонях. Из рук одного из менял выпала валюта, и толпа зевак, образовавшаяся вокруг, пришла в хаотичное движение, что-то голося и быстро нагибаясь. Федор с изумленным видом замер, наблюдая за происходящим. Он даже не заметил, как мужичок в дешевом костюме куда-то быстро исчез. Какая-то сердобольная грузная женщина пыталась помочь рыжему, протягивая ему платок и взывая к милиции и скорой помощи. Заметив, как рыжий парень по-детски ноет и стонет, держась за окровавленное лицо руками, Федор неожиданно испытал к нему острое чувство жалости: «А вдруг глаз серьезно пострадал?»

Кто-то потянул Федора за рукав куртки. Он повернулся. Это был старик в длинном плаще, на мгновение уставившийся на Савченко каким-то придурковатым растерянным взглядом. Затем, словно очнувшись, быстро проговорил: «А вот теперь, парень, сматываемся! Давай за мной! Быстро, но не бегом! Да ремень-то надень, дурень! А то еще штаны спадут. Вот стыдоба-то будет!»

Они быстрым шагом пошли к соседним домам. Пройдя метров двести, старик нырнул в подъезд, оказавшийся проходным, затем во двор, далее в арку, и Федор с удивлением понял, что они оказались на параллельной улице. За все это время они не произнесли ни слова. Федор искоса поглядывал на деда, тот иногда останавливался, тяжело дыша и вытирая пот с болезненно-бледного изможденного лица. «Не хватит ли его удар? Уж больно ветхим выглядит», — мелькнула в голове Федора беспокойная мысль.

Однако, несмотря на частые остановки, болезненный вид и одышку, на губах деда играла довольная улыбка, а в глазах мелькали озорные огоньки. Это немного успокоило Федора.

— Так! Остановились, успокоились и идем дальше степенным прогулочным шагом, — задыхаясь, прохрипел старик. — А тебя, мОлодец, как звать-то? — широко улыбаясь, спросил дед.

— Федор!

— А меня Семен Борисович, можно просто Борисыч! — добродушно улыбаясь, проговорил старик.