Босиком по стеклам. Книга 2

Алекс Д, 2021

Арабская принцесса и американский программист. Казалось бы, эти две вселенные никогда не должны были соприкоснуться, но Коулман Мердер решил, что именно с ним Анджелина Саадат обретёт вожделенную свободу и станет для него спасением от разрушительной тьмы. Вот только он забыл спросить, чего хочет сама принцесса и готова ли она шагнуть за любимым мужчиной через разъединяющую их миры черту по дороге, усыпанной стёклами от разбитых иллюзий. 2-я часть романа.

Глава 5

Мердер

Закрыв за ней дверь, я бросаю непроизвольный взгляд на свое отражение. Рассечённая бровь, подсыхающие ручьи крови, разбитый нос. Выгляжу жутко, но в действительности все это сущая ерунда. Ребрам досталось больше, чем лицу, но судя по ощущениям, они все целы, а значит, вечер закончился не так плохо, как видится моему встревоженному ангелу.

Включив холодную воду, я дожидаюсь, пока она станет ледяной, и, смочив полотенце, вытираю лицо, убирая сгустки крови. Физиономия в зеркале краше не становится, не все вполне прилично. Пара ссадин, небольшая гематома, распухшая переносица. Я попадал в заварушки гораздо хуже: множественные сросшиеся переломы, отсутствующая селезёнка и забитый чернилами шрам от полостной операции тому прямое подтверждение.

— Все супер, — говорю своему отражению, раздвигая губы в улыбке. Зубы на месте, глаз не заплыл, дышать с каждой минутой становится легче.

Я сбросил столько адреналина и накопившегося ядерно-опасного напряжения, что даже назвал бы случившееся удачей… если бы не длинный язык ублюдка, с которым мне уже доводилось встречаться на любительских поединках, но не здесь, не в Вегасе.

Мир все-таки дьявольски тесен. Я его даже не узнал, пока он не открыл свой поганый рот. Но и хер с ним, я разучился париться из-за проигранного боя еще будучи подростком, а ангел рано или поздно все равно бы узнала, что мое генеалогическое древо берет свои истоки в трущобах Бруклина и до королевских кровей мне, как безногому до олимпийской медали по бегу на длинные дистанции.

Сняв пропитавшиеся кровью шорты, я забираюсь в просторную душевую кабину, врубая традиционно холодную воду. Бодрящие струи хлещут меня по лицу и плечам, смывая всю грязь этого дня. От моей разгоряченной кожи идет пар, и я физически ощущаю, как пламя внутри медленно затихает. Не совсем, это невозможно, но подобие баланса на какой-то период времени мне гарантированно.

Закончив водные процедуры, наспех вытираюсь и, обернув бедра полотенцем, выхожу в приятный полумрак люкса. Подозрительная тишина заставляет меня напрячься только до того момента, как мой взгляд находит крепко спящую в постели Пикси.

У измотанной приключениями малышки не хватило сил даже раздеться. Она лежит поверх одеяла, зарывшись лицом в подушку, на которой утром отпечатаются остатки ее макияжа.

Я бесшумно приближаюсь к огромной постели, неотрывно наблюдая за потерявшейся на ней хрупкой фигуркой. Присев на край, улыбаюсь собственным мыслям. Тьма внутри сжимается в змеиный клубок, прячась в самый отдаленный уголок сознания.

Надолго ли?

Потянув руку, невесомо провожу тыльной стороной ладони по спутавшимся платиновым шелковистым волосам, представляя, как в эту самую минуту беснуется Фейсал аль-Рахим, потерявший наречённую златовласку. Арабы без ума от блондинок, готовы отдать любые сокровища, чтобы получить породистую светловолосую красавицу в свою постель. И как бы Амиран ни отрицал очевидное, генетическая память берет свое. Он тоже в свое время пал под чарами Алисии Саадат. И для него не существовало никаких преград для обладания своенравной тигрицей. Не спорю, в отличие от меня, у Рана есть весомое преимущество, как и у Фейсала аль-Рахима. Вот только они имеют вес лишь в глазах тех, для кого эти преимущества что-то значат. Я не в этом числе. Играть грязно для меня не в первой.

Я украл Пикси практически из-под носа наследного принца Атара, нарушив все возможные регламенты и законы — юридические, государственные, моральные. Я не боюсь и не жалею. У человека без кодекса нет причин для сомнений, и у меня не припасено никакого грандиозного плана, я просто делаю и все. Любую стратегию можно просчитать — я знаю это, как никто другой. Во время самой сложной спецоперации с рабочим названием «Ястреб», все силовые и разведывательные структуры Анмара, совместно со спецслужбами других государств, несколько лет пытались вычислить виртуозную киберпреступницу, которой удавалось каждый раз упорхнуть, стоило нам подобраться к ней чуть ближе. Секрет везения этой женщины был прост — безумие, она была одержима, непоследовательна и поэтому непредсказуема.

Ее опыт дает мне уверенность, что нас с Пикси найдут не скоро, а если это все-таки однажды случится, ничего уже нельзя будет изменить. Завтрашний день поставит точку, сведя на нет все попытки правительства Анмара и командования АРС разрулить ситуацию с похищением без огласки и последствий.

Моя укротительница змей и повелительница драконов — не товар, которым можно расплатиться ради укрепления политических и экономических связей. Она создана для другой жизни. Не для меня — такое заявление было крайне глупым и утопическим. Ни один человек не создан для другого. Нам хотелось бы так думать, но в глубине души мы все огромные эгоисты, а из эгоизма появляется желание использовать, владеть, манипулировать. Я не отрицаю этого, потому что во мне живет точно такой же эгоист.

Пошевелившись, ангел что-то невнятно бормочет. Я одергиваю руку, и она переворачивается на спину. Безмятежное выражение лица, размазанная косметика, припухшие капризные губы. Так странно видеть ее, забывшуюся сном, не через экраны своего карцера, а в роскошном номере, который мы делим на двоих. Странно, но правильно. Идеально.

Осторожно освободив девушку от платья, я на пару минут позволяю себе полюбоваться стройным почти нетронутым телом. Грудь идеальной формы с торчащими розовыми сосками так и искушает прикоснуться, чем я бессовестно пользуюсь. Поочерёдно трогаю дерзкие вершинки, мгновенно реагирующие на нахальные действия. Страстная отзывчивая девочка, наверняка выносливая и жадная — настоящее сокровище для мужчины с моими потребностями. Эпизод в машине вспыхивает в моей памяти набором подробных горячих кадров, и я задерживаю дыхание, чтобы не застонать вслух. Возбуждение достигает такой силы, что любое прикосновение к вожделенному телу становится невыносимо болезненным. «Ручная» разрядка тут вряд ли поможет, будить ангела, чтобы по-быстрому перепихнуться — не вариант, потому что по-быстрому не получится, а утром она мне нужна живая. Вновь обратиться к «особым» услугам горничных сегодня почему-то кажется кощунственным. Даже мысль о сексе с какой-нибудь смазливой мулаткой вызывает неприятие. Я не ищу причин этим странным порывам, но знаю, что моя «праведность» не продлится долго.

Убрав руки подальше от соблазна, я встаю с кровати, чтобы взять дополнительное одеяло. Вернувшись в постель, накрываю ангела и вытягиваюсь рядом с ней, избегая телесного контакта. Вырубаюсь моментально, едва голова касается подушки, и впервые за много лет вижу настоящие живые сны, где мы с Пикси бежим по пустыне. Руки крепко переплетены, над головой бескрайнее синее небо и пылающий нимб солнца, плавящийся жар и пыль горчичных песков проникают свозь одежду, обжигающий ветер бьет в лицо, горло горит от жажды, сердце бешено бьется, дыхание вырывается рваными хрипами, пот заливает глаза, а ноги горят от боли, словно мы бежим по разбитым стеклам. Хочу оглянуться, посмотреть, что за угроза таится за спиной, но не успеваю…

Лёгкий, почти невесомый толчок в плечо, но его оказывается достаточно, чтобы вырвать меня из области грез. Моргнув, я открываю глаза и сквозь мутную пелену вижу нахмурившуюся мордашку Пикси. Судя по освещению в номере, утро не за горами.

— Тебе приснился кошмар, — констатирует Анджелина, сосредоточенно наблюдая за мной. — Эротический кошмар, судя по некоторым реакциям, — ее взгляд выразительно и без тени смущения движется вниз по моему телу.

По ходу, я остался без полотенца, пока спал. Чертова жара всему виной, я не привык спать при комфортных для большинства людей температурах.

— Ты трахал во сне медузу горгону?

— Я смотрю, ты учишься черному юмору, — ухмыляюсь, переворачиваясь на бок. Ангел невозмутимо пожимает плечами. Приподнявшись, она упирается локтем в подушку, поправляя съехавшую простыню над грудью. От нее пахнет мятой и цитрусами. Малышка успела принять душ, прежде чем разбудить меня. Настоящая девочка.

— Куда делось мое платье?

— Оно было испорчено, детка. Я его снял и выбросил, — непринужденно отвечаю я. — Тело во время отдыха не должно ничего сковывать.

— Трусики ты оставил, — со смешком замечает ангел.

— Пощадил твою скромность, крошка, — с улыбкой отвечаю я. — Ты могла сделать неверные выводы.

— Значит, ты не воспользовался моим бессознательным состоянием в своих порочных целях? — выгнув бровь, спрашивает игриво настроенная Пикси. Рассмеявшись, я отрицательно качаю головой.

— Жаль, — с притворным сожалением вздыхает белокурая пленница, ненадолго опустив глаза, а когда снова поднимает на меня взгляд, в нем читаются насторожённость и холод. — А еще я нашла вот это, — сунув руку под подушку, она достает револьвер и наставляет дуло на мою грудь. — Не скажешь, зачем тебе оружие? Оно настоящее?

— Настоящее, — киваю я. — Мы в Вегасе, детка. Здесь бывает небезопасно, — спокойно объясняю наличие в номере огнестрельного оружия. — Ты же не думаешь, что я собираюсь его использовать против тебя?

— Если нас вычислят, пистолет не поможет, — после короткой паузы произносит Пикси, серьезно глядя мне в глаза. — Но если ты возьмешь меня в заложницы, то шансы уйти есть.

— Ты предлагаешь мне план отхода или высказываешь опасения? — усмехнувшись, любопытствую я.

— Какой вариант тебе нравится больше?

— Ни один, принцесса, — качнув головой, я непроизвольно стискиваю зубы. Не знаю, что именно меня разозлило в услышанных словах, но ангелу удалось задеть за живое. Я никогда не стал бы использовать женщину как щит и точно не наставил бы ствол на ее голову. А она считает, что я способен на подобное. Это неприятно, но, наверное, заслуженно.

— Я не хочу, чтобы тебя убили, — заметив мою реакцию, спешит реабилитироваться Пикси.

— Я не собираюсь подставляться под пули, — забрав у ангела пушку, я резко встаю с кровати и подхожу к брошенной в кресло открытой дорожной сумке. Там необходимый мне минимум. Вещи для ангела вместе с завтраком доставит горничная. Убрав пистолет на место, я беру из недр сумки футболку и джинсы и быстро одеваюсь.

— Тебя не учили, что недопустимо рыться в чужих вещах? — оглянувшись, сканирую взглядом настороженную мордашку Энжи. — Больше этого не делай, — сухо предупреждаю я.

— А что мне остается делать, если ты ничего не говоришь? — вспыхивает ангел, мгновенно превращаясь в разгневанную фурию, требующую ответов. — Мне страшно, Мердер. Я нашла у тебя пистолет, десятки паспортов на разные имена, пачки с наличными деньгами…

— Больше так не делай, — прерывая начавшуюся истерику, обрезаю я.

— Я хочу знать, что ты собираешься делать! — повышая голос, бросает Энжи.

Застегивая на ходу ширинку и ремень, быстро приближаюсь к окну, за которым окутанный предрассветной дымкой бурлит жизнью неспящий Лас-Вегас. Как жаль, что нам нельзя остаться в этом пристанище разврата еще на пару недель.

— Ты о планах на сегодня? — невозмутимо уточняю я. — У нас насыщенная программа развлечений. Мы оба выспались и полны сил, а значит, нас ждет отличный увлекательный день.

— Прекрати, ты знаешь, о чем я спрашиваю!

— Не кричи, ангел, я не глухой.

Слышу, как она вскакивает с кровати и шлепает босыми ногами в мою сторону. Встает рядом. Вся вибрирует от негодования и напряжения.

— Кто притащил сюда эту сумку? Ее при тебе не было вчера, — продолжает свой допрос неугомонная Пикси. — Те проклятые экраны, что были в номере «Беладжио», вряд ли были предоставлены отелем. Ты действуешь не один, это очевидно.

— Тебе не стоит об этом думать, Энжи.

— Я не могу не думать! — парирует она. — Куда делся экипаж самолёта, который должен был доставить меня в Атар? Их же не убрали, как свидетелей?

— Не забивай себе голову ерундой, ангел, — спокойно отзываюсь я.

— Ерундой? — она снова переходит на крик. — Ты называешь ерундой человеческую жизнь?

— С экипажем все в порядке, — сухо констатирую я. — Все они и их семьи получили шанс начать новую жизнь в красивейшем месте планеты.

— Я должна поверить тебе на слово?

— Других вариантов у тебя нет, — повернув голову, ловлю пронзительный взгляд сверкающих голубых глаз.

— Тот парень на ринге… Зверь, кажется, он тебя узнал.

— И что с того? У меня на лбу написано, что я украл арабскую принцессу? — легкомысленно усмехнувшись, спрашиваю я.

— С тобой бесполезно разговаривать, — Энжи делает тяжёлый вдох, держась обеими ладошками за узел над грудью. — Я чувствую, мы сидим на пороховой бочке, которая вот-вот рванет.

— Твоя задница видала кое-что пострашнее пороха, — смеюсь я и, схватив за простынь, дергаю ангела на себя.

— Какой же ты придурок, Мердер, — с бессильной злостью бормочет Пикси. Развернув Анджелину спиной, плотно прижимаю к своему телу, скрепляя руки на ее животе.

— Посмотри вниз. Видишь сцену? — трусь небритым подбородком о светлую макушку.

— Вижу, — озадаченно кивает ангел.

— Ты слышала о случае самого массового в истории США убийства?

— Да, что-то припоминаю, — напряженно отзывается Пикси. — Чудовищная трагедия. Кажется, это произошло в Вегасе.

— Это произошло здесь, во время кантри-фестиваля. Тысячи людей пришли к этой сцене, чтобы послушать любимых исполнителей, не подозревая, что купили билет на собственную казнь.

— Какой ужас. Почему мы говорим об этом сейчас? — в голосе Энжи читается неподдельная тревога.

— Убийцу звали Стивен Педдок, Пикси. Он стрелял отсюда, — отвечаю я, обнимая ее крепче.

— В смысле отсюда? — дернувшись, настороженно спрашивает моя пугливая девочка.

— Из этого номера, — поясняю я. — Там, где стоим мы сейчас, находились треноги с установленными автоматами, из которых Педдок расстреливал толпу. Пока до сюда добралась полиция, он успел убить пятьдесят девять человек и более пятисот ранить. В номере было обнаружено двадцать три единицы оружия.

— С ума сойти, Мердер… — поежившись, с ужасом шепчет Пикси. — Давай уйдем отсюда. Не хочу здесь больше находиться.

— Подожди, ты еще не знаешь всей истории. Среди обширного арсенала Педдока был единственный револьвер, и выстрелил он всего лишь один раз.

— Он застрелился?

— Да, впустил пулю себе в лоб, так и не дав никому объяснений о мотивах кровавой расправы над людьми, которые не сделали ему ничего плохого. Версий было много, но вряд ли кто-то однажды узнает наверняка, что двигало убийцей. Эту тайну он унёс с собой.

— Что ты пытаешься мне сказать? — недоумевает ангел.

— В свое время я много размышлял над этим чудовищным случаем. Педдок был богат, успешный мультимиллиардер, пилот, путешественник, ничто не предвещало того, что он слетит с катушек и устроит массовую стрельбу.

— Он сумасшедший убийца, психопат. Зачем ты вообще думал о нем? — потрясённо спрашивает Энжи.

— От безумия никто не застрахован, — глухо отзываюсь я. — Револьвер, что ты нашла у меня, точно такой же марки, как и тот, из которого застрелился Стивен Педдок.

— Ты меня пугаешь, — приглушенно шепчет Пикси, и я чувствую, как по ее телу проходит нервная дрожь.

— Все те люди внизу не могли даже предположить, что их жизнь закончится так нелепо. Пули могли настичь любого. Это было дело случая, везения.

— Замолчи, не хочу слушать, — задёргавшись в моих объятиях, пытается освободиться ангел, но ее шансы равны нулю.

— Школьный консультант из Нью-Мексико и мать троих детей оказалась в Лас-Вегасе на годовщину свадьбы, — неумолимо продолжаю я. — Муж купил ей билеты на любимого кантри-певца. Билет на тот свет. Как думаешь, что он сказал своим детям, объясняя, что случилось с их матерью?

— Даже думать не хочу об этом, Мердер, — испуганно шепчет Анджелина.

— А я думал, и знаешь, что я понял, ангел? — спрашиваю я. Она молча мотает головой. — Жизнь — это не чертов план, а череда случаев, и, если тебе повезет, ты не станешь ни убийцей, ни жертвой, но гарантий тебе никто и никогда не сможет дать. Представь, что это наш последний день, детка. Скажи, где и с кем ты хотела бы его провести? Отвечай сразу, не думая. Говори, ангел.

— С тобой… — вырывается тихий ответ. — Подальше отсюда.

— Хорошо, малышка. Мы уезжаем.

* * *

Через три с половиной часа наш бизнес-джет приземляется в крошечном аэропорту городка Пейдж. Мы снова в центре пустыни, в тысяче километров от Лас-Вегаса, но это еще не конец нашего пути на сегодня.

— Боже, ну и духота, — возмущается проспавшая весь полет Пикси. Жара и правда неимоверная, но после Анмарского пекла ощущается вполне сносно.

— Потерпи минуту. Сейчас прокатимся с ветерком, — обещаю я, опуская на глаза солнечные очки.

Мы спускаемся по трапу держась за руки. Из багажа у меня все та же дорожная сумка, перекинутая через плечо. Ангел и вовсе с пустыми руками, но чувствует себя вполне комфортно, судя по легкой походке. Или дело в удобной обуви и одежде. Бейсболка с козырьком, прикрывающим лицо от солнечного ожога, белые кроссовки, короткие джинсовые шорты, топ на бретельках. Раньше ей и не снилось показаться на всеобщем обозрении в таком виде, а сейчас она неподдельно наслаждается прикосновениями палящего солнца к открытым участкам нежной кожи, хотя и изображает по привычке капризную принцессу.

Запрыгнув в ожидающий нас джип-сафари, мы за считанные минуты долетаем до арендованного коттеджа. Расплатившись с водителем, я помогаю Энжи выбраться, и пока она с любопытством глазеет по сторонам, тащу ее за руку к дому. В самом городе смотреть особо не на что, но Пикси все равно в восторге. Она, наверное, самый непривередливый турист во всем мире.

— Он уехал, — проводив взглядом удаляющийся в облаке пыли джип, замечает Пикси. — Мы останемся здесь на ночь? — запнувшись на лестнице, она хватается за меня. Придержав Энжи за талию, я загадочно улыбаюсь, не забыв нагло облапать ее потрясный зад, после чего распахиваю дверь, которая по предварительной договорённости оказалась не заперта.

В коттедже нет холла, и мы сразу оказываемся в небольшой уютной гостиной. Окна плотно закрыты жалюзи, кондиционер работает на полную. Приглушенный свет и прохлада — то, что доктор прописал. Даже не верится, что снаружи адская жара.

— Знаешь, что самое удивительное, Кол? — остановившись посреди комнаты, внезапно спрашивает Пикси.

— Что? — бросив сумку в кресло, я снимаю авиаторы и вешаю их на футболку.

— У меня совершенно не болит голова после вчерашнего, хотя я смутно помню события, и нет никакой ломки.

— А почему у тебя должна быть ломка, — со смешком любопытствую я, подходя к ней ближе.

— Ну, после экстази… — она морщит свой очаровательный носик и не предпринимает ни малейших попыток отстраниться, когда я, обхватив ладонями тонкую талию, привлекаю ее к себе.

— Это была обыкновенная аскорбинка, детка, — хохочу я, целуя ее в висок.

— Серьезно? — вскинув голову, она бросает на меня недоверчивый взгляд.

— Абсолютно, — подтверждаю я.

— Идиот, — ударив меня ладошками по плечам, фыркает ангел. — Или мерзкий лгун, потому что я чувствовала что-то…

— У тебя просто крышу снесло от обилия впечатлений, — не дав Пикси договорить, озвучиваю единственную причину ее вчерашнего перевозбуждённого состояния. — Я всего лишь помог тебе избавиться от чувства вины за то, что ты развлекаешься от души вместо того, чтобы искать возможности сбежать от меня и сдать страшного похитителя властям.

— И никакой ты не страшный. Немного побитый, но вполне симпатичный, — она лукаво улыбается, хлопнув длинными ресницами. — Кстати, тебе очень идут темные очки.

— Потому что скрывают синяки? — я снова смеюсь. Пикси слегка обижается по неизвестной мне причине, и я внезапно говорю совершенную дичь: — В подростковом возрасте я ужасно комплексовал из-за того, что приходилось носить очки.

Ангел удивленно приподнимает брови, нежные девичьи ладони непроизвольно гладят мои плечи, практически сползая на грудную клетку.

— Все умники носят очки. Разве нет? — искренне недоумевает Пикси.

— Там, где я родился и вырос, кроме меня других умников не было, — с неожиданной лёгкостью делюсь я сокровенными и не самыми приятными воспоминаниями.

— Вот это самомнение, — закатывает глаза Пикси. — Ты неисправим, Мердер.

Она не понимает, и я не сужу ее за это. Воспитанная во дворце принцесса вряд ли способна достоверно представить, как выживают люди в нищих районах Бруклина. И я не думаю, что ей нужны эти знания.

— Думаешь, что я слишком самоуверен? — перевожу разговор в шутливый тон.

— Я бы сказала, ты высокомерный нарциссический засранец, каких еще мир не видел, — парирует Пикси. — Отчаянный и бесстрашный. Такими бывают только дети, Кол, — последнее сказано с толикой грусти. — Иногда мне сложно поверить, что тебе тридцать лет.

— Поверь, мне тоже, — смеюсь я и, наклонившись, захватываю ее губы своими. Она задерживает дыхание, позволяя моему языку проникнуть в ее рот, и отвечает с не меньшей страстью, впиваясь коготками в мои бицепсы. Поцелуй быстро переходит в разряд развратных, превращая нас обоих в оголодавших хищников, жаждущих перекусить друг другом. Опустив руки на сочную задницу, я требовательно сминаю упругие ягодицы ладонями, приподнимая Пикси над полом, и толкаюсь вздувшейся ширинкой в ее промежность.

— Мистер Бишоп? — деликатное покашливание за спиной, отрывает нас друг от друга. Пикси мучительно краснеет, одёргивая успевший задраться топ, пока я оборачиваюсь к невозмутимо ожидающей моего внимания миловидной молодой женщине в элегантном брючном костюме приятного кофейного оттенка. Она вошла не через входную дверь, а находилась в доме все это время.

— Я занималась платьем, не слышала, как вы подъехали, — поясняет женщина и, приблизившись, протягивает руку. — Меня зовут Сара Одли, я визажист.

— Да, я знаю, кто вы, — приветливо улыбнувшись, я пожимаю тонкую ладонь. — Это Анжела, ваша модель, — положив ладонь на поясницу Пикси, слегка подталкиваю ее вперед. Ангел выглядит ошарашенной (и) смущенной. — У нас в запасе сорок минут. Уложитесь? — обращаюсь непосредственно к Саре.

— Конечно, мистер Бишоп, — заверяет женщина, приветливо улыбаясь Энжи. — Пойдем, милая, у нас много приятных дел. Надо поторопиться, чтобы ты выглядела безупречно на самом важном для каждой женщины событии.

— Кол… Колин, что происходит? — вовремя исправившись, спрашивает Пикси.

— Иди за Сарой, ангел, и следуй всем ее указаниям, — с невозмутимой улыбкой киваю на приоткрытую комнатную дверь. Энжи настороженно хмурится, но все-таки позволяет визажисту увести ее за собой.

Не проходит и десяти секунд, как раскрасневшаяся Пикси с горящими глазами появляется из комнаты и, открыв настежь дверь, возмущенно тычет пальцем в роскошное дизайнерское платье матово-белого цвета с длинным шлейфом и открытыми плечами, выставленное на безголовом манекене.

— Что это такое? — ее голос дрожит от волнения.

— Тебе не нравится? — невинным тоном интересуюсь я. Сара Одли невозмутимо ждет, пока мы решим свои недопонимания, присев за туалетный столик с расставленной на нем косметикой. — Модель уникальная, я сам выбирал. Сшито по твоим меркам, — продолжаю я, глядя на стремительно меняющее оттенки лицо ангела.

— Мы идем на маскарад? Или это снова твой черный юмор? — искренне негодует Пикси. — Сначала фальшивый мальчишник в Вегасе, а теперь ты решил закатить фальшивую свадьбу? Комедий пересмотрел?

— Мальчишник был не фальшивый, детка, а самый настоящий. Я не стал пугать тебя раньше времени и поэтому не сказал, что это был мой мальчишник.

— Ты ненормальный, Кол? — задохнувшись, шипит Энжи.

— А ты считаешь, что жениться на тебе захочет только ненормальный? — с ироничной улыбкой интересуюсь я. Потеряв дар речи, она скрещивает руки на груди и недоверчиво смотрит на меня. Сделав пару шагов вперед, я оказываюсь рядом с ней и, приобняв за плечи, заставляю вернуться в комнату.

— Даже если я не угадал с фасоном, новое мы купить уже не успеем, — остановившись напротив манекена, говорю я. — Но искренне считаю, что это платье идеально тебе подойдет. Если сомневаешься, можешь примерить.

— Оно прекрасно, Кол, — выдает Пикси, дотронувшись кончиками пальцев до атласной ткани. — И очень мне нравится, я даже мечтать не могла о таком… но все это… за гранью. Ты же понимаешь. Мы не можем… не можем по-настоящему, — скосив глаза на визажиста, сбивчиво объясняет Пикси.

— Просто надень его для меня, — повернувшись к Энжи, я поднимаю ее лицо за подбородок, заставляя взглянуть мне в глаза. — Ты сделаешь это, ангел?

— Хорошо, — кивает она, подозрительно хлюпнув носом.

— Спасибо, детка, — быстро поцеловав ее в губы, я выхожу из комнаты, прикрывая за собой дверь.

Анджелина

Ущипните меня. Что вообще происходит?

Сердце на запредельных скоростях трепещет в груди. Клокочет в горле, пока Сара помогает мне надеть свадебное платье и затянуть полупрозрачный корсет из органзы на талии. Он превращает мою фигуру в совершенные «песочные часы», и я невольно ловлю себя на той мысли, что не могу отвести взгляд от девушки в отражении. Я выгляжу как белая лебедь, что вот-вот широко расправит крылья и взмоет в высь.

Должно быть, почти в каждой девочке это есть — мы все мечтаем об особенном мужчине, красивом платье, уникальной свадьбе… Я никогда не рисовала в своем воображении подробную картинку этого дня. Знала одно — хочу, чтобы мои глаза блестели от счастья, а человек, с которым суждено связать жизнь, будет моей родственной душой, к которой я испытываю дикое влечение.

Когда можно получить от жизни две опции, зачем выбирать? Брак с аль-Рахимом не дал бы мне ни одной из них.

Мысль об официальной и роскошной свадьбе с Фейсалом, в кругу семьи, приводила меня только к прикусыванию ногтей и нервному срыву. В то время как тайная авантюра, что затеял Коулман, дарит мне ощущение эйфории и осознание того, что я всегда этого хотела — пожениться тайно, в необычном месте. Пусть даже тихо, скромно, без заголовков таблоидов и шумной вечеринки. Без подарков, конкурсов, ночей хны и громких поздравлений. Даже без слез матери и отца, благословления сестры. Без многочисленных традиций и громких клятв напоказ.

Без пафоса, без шестимесячных приготовлений, без гостей, имен которых я даже не знаю.

Ничего из этого никогда не привлекало меня так сильно, как особая уникальность, которую можно придать этому дню, проявив воображение. Мое рисовало мне Париж, озеро Комо, даже Лас-Вегас или Нью-Йорк. Гонимая духом свободы и жажды путешествий, я всегда хотела, чтобы это случилось в неизведанном мне уголочке земного шара. Кажется, Коулман прочитал мои мысли и основательно постарался, списав со счетов банальную свадьбу в Лас-Вегасе.

Что он приготовил для нас? И неужели это не очередная из его шуток?

Нет… слишком серьезен был его взгляд, настрой, даже тон голоса.

Просто надень его для меня. Ты сделаешь это, ангел? — звучало ласково, но бескомпромиссно.

Я ничего не понимаю… прибываю в некой прострации, пока Сара накладывает мне легкий макияж, пытаясь замазать тональной основой следы моей усталости и бурно проведенной ночи.

— Вот и все, — наконец произносит она, позволяя мне встать перед зеркалом в полный рост. В отражении я вижу немного другую Анджелину Саадат. Я никогда в жизни не выглядела такой уязвимой, незащищенной, открытой душой. Обнаженной до глубины души.

И это очень красиво — снять в итоге свою маску. Пусть даже такой ценой…

В сердце зацветает боль, но я стараюсь не думать головой. Не анализировать. Не представлять, что сейчас происходит с родителями и их нервными клетками. В конце концов, они не сильно беспокоились о моем моральном здоровье, приготовив для меня нелюбимого человека в качестве спутника. Здесь нет правых и виноватых. Есть жизнь, которая привела меня в данную переломную точку моей судьбы. И возможно, завтра все это окажется сном или глупой шуткой…

Возможно, завтра нас с Колом поймают или и вовсе сотрут с лица земли.

Возможно, завтра мои чувства к нему снова остынут, упадут на дно, по принципу американских горок, как и его ко мне.

Возможно, завтра одного из нас не станет… Находясь в бегах, в танце над бездной, никто из нас не застрахован от сокрушительного падения.

Быть может… завтра, весь этот мир рухнет.

Возможно, завтра для «нас» никогда не наступит.

Но сегодня я буду с тобой.

Я могла бы говорить ему это каждый день. Это могла бы быть фраза, которую я напишу фломастером на магнитной доске в нашем доме с панорамными окнами и видом на океан…

Не знаю, почему именно эта непроизнесенная вслух клятва приходит в мою голову.

Наконец с бешенным тремором в кончиках пальцев, я выхожу к Коулу. Поднимая взор на меня, он замирает. Кажется, что в этот самый момент мир перестает для него существовать, а его эпицентром вдруг становлюсь я. И пусть это впечатление так мимолетно и обманчиво… я никогда не забуду пронзительный взгляд серо-зеленых глаз.

— Надо полагать, в эту поездку мне выпал флэш-рояль, — приподнимая один уголок губ, глухо произносит он. Его чувственный голос забирается мне под кожу, берет меня за грудки, порабощая своей вкрадчивой твердостью.

— Тебе? Что значит тебе? Зачем это все, Кол? — прокружившись на месте, вновь интересуюсь у него я, пытаясь вернуть гибкость и чувствительность своему телу. От нервного напряжения и волнения меня словно льдом сковало.

Мердер ловит мои запястья, берет за руки, непрерывно изучая мое лицо взглядом. Млею, вновь чувствуя его близость. Вальс гормонов, что он пробудил во мне, не заканчивается. Я словно не могу собой управлять. Не принадлежу себе. Наваждение, передозировка его феромонами. Не удивлюсь, если узнаю, что он собственноручно изобрел и вшил в меня специальный чип, полностью руководящий моим настроением и чувствами…

— Платье село идеально, — скользя вожделенным взором по моим обнаженным ключицам, он плотнее притягивает меня к себе. — Не хватает лишь одной важной детали, — низким шепотом подводит итог Мердер. Его горячие пальцы касаются выемки под моим горлом. Слегка захватывая шею, отдает четкое и короткое повеление:

— Повернись, — мягко, но властно просит он.

Послушно выполняю, поворачиваясь лицом к ближайшему зеркалу. Коулман возвышается надо мной, словно дьявол, пришедший по мою душу. Самое удивительное в нем — противоречивый контраст.

Иногда он видится мне демоном из сердца самой преисподней, порой — ребенком, воспринимающим жизнь, как игру, иногда — сильным мужчиной, что с благоговейным трепетом преподносит мне небольшой подарок и ждет моей реакции, затаив дыхание.

Я слышу. Коул почти не дышит. При этом его сердце бьется так же стремительно, как мое. Замечаю, что он достает бархатный мешочек из кармана своих брюк, и закусываю губу, гадая что там, находясь в томительном предвкушении. Еще через несколько секунд он обвивает мою шею тонкой цепочкой с небольшим ограненным камнем, сверкающим заостренными гранями цвета индиго. Сначала мне кажется, что это сапфир, но всего через несколько мгновений он меняет цвет и становится прозрачным, больше похожим на алмаз.

Ошалело моргаю, не веря своим глазам.

— Что это? Разве такое возможно? — из губ вырывается нервный смешок, Коулман сцепляет цепочку на моем затылке, нежно касаясь его губами после. Сладкая дрожь плавно проходит по всему моему телу, когда наши взгляды встречаются в отражении. Он только что поставил на мне очередную печать, свою метку, незримо притягивающую к нему. — Он меняет цвет…

— Всего несколько камней в мире обладают подобным свойством. Но этот особенный. Он не с этой планеты, — его горячий шепот согревает мочку уха. Мердер так нежно покусывает ее, любуясь своим подарком, красиво подчеркнувшим мои ключицы.

— Что? Правда? Ты шутишь? — тут же засыпаю вопросами Коулмана, прикасаясь к загадочному драгоценному камню. От тепла моих пальцев он становится аквамариновым, навевающим мысли об отдыхе на райских островах. — За все время существования «Лакшери корп» я не видела ничего подобного.

— И не увидишь. На землю его доставил дрон, а не человеческие руки. Он пролетел огромное расстояние прежде, чем попасть сюда и прикоснуться к тебе. Черт возьми, да он чертов счастливчик, — усмехается Коул. — Не зря летел сюда несколько десятков лет.

— Откуда ты его взял? — нахмурившись, все еще пытаюсь понять, шутит он или говорит правду. Вполне возможно, что он создал камень сам, вшив в украшение крохотную лампу, создающую иллюзию света. Хотя, осознавать, что он с совершенно другой планеты, куда романтичнее.

— Подружился с Илоном Маском. Пока это секретный проект. Добыча ресурсов на других планетах, — с покер-фейсом заявляет Коул, но его глаза стреляют колкими молниями.

— Ты умеешь говорить серьезно? — хнычу я, не в силах больше выносить его привычку говорить в подобной манере.

— Я не раскрываю своих секретных мест, Пикси, — уже серьезно подводит черту Коул. — Я хотел найти для тебя что-то по-настоящему особенное. Уникальное. Ты достойна всего самого лучшего в этом мире, — обнимает меня крепче, положив подбородок на плечо. Удивительно, как быстро он способен меняться… из беспощадного насильника в солдата АРС, спасающего меня от ненастоящих участников «Шатров Махруса». Из солдата в бескомпромиссного поверенного Амирана, а потом в президента собственной ай-ти компании. После всего этого в отвязного байкера на Харлее, и, в конце концов, в ласкового кота, трепетно утыкающегося довольной мордочкой в мою шею.

— Наверное, я не вхожу в список этих «лучших»… по крайней мере, по мнению твоего отца и короля Анмара.

— Но ты не из этого мира, — закусив губу, искренне улыбаюсь ему, засмотревшись на ямочки на его щеках. Наглая улыбка делает этого мужчину еще сексуальнее, чем сосредоточенность и серьезность в выражении лица.

— Точно подмечено, малышка. Надеюсь, подарок тебе понравился. Хотя это далеко не все. Обращайся… если что-нибудь пригодится. То, что ты не сможешь найти на этой планете, я найду для тебя на другой.

— Иногда то, что мне по-настоящему нужно, находится на расстоянии вытянутой руки, — парирую я, поворачиваясь к нему лицом. Обвиваю шею, привставая на цыпочки, чтобы быть ближе. Губы в губы. Мы слишком близко, но только смотрим друг другу в глаза.

— Или еще ближе, — шепчет Коул, обхватывая мою задницу, резко вжимаясь в меня бедрами.

— Ах, да…, — не сдержавшись, выдаю с придыханием я. — Спасибо тебе, это очень красиво. И удивительно, — благодарю я, имея в виду необычный подарок. Его глаза темнеют, а стояк в брюках упирается мне в низ живота, нагло пуская очередную волну жара по моему телу.

Сладкое чувство, неповторимое. Хочется запрыгнуть на него, обвить ногами, но платье не позволяет вольность столь развращенным действиям.

— Ты смог выделиться среди всех, кто пытался поразить меня своими подарками. Хотя я не удивлена, от инопланетянина вроде тебя стоило ожидать только этого.

— Приятное чувство, Пикси. Быть особенным в твоих глазах, — шутливо усмехается Коул. — Почаще говори мне такие фразы. Продолжай, продолжай. Похвала принцессы дорогого стоит, — рыча в мои губы, терзает ладонями мои ягодицы, явно заявляя свои права и планы на них.

— Продолжу, если объяснишь. К чему все это? До сих пор не понимаю. Откуда в тебе проснулся романтик? — слегка теряюсь, опуская взгляд. Конечно, мне страшно. С его переменчивым характером возможно все. И это танго на пороховой бочке доставляет мне удовольствие до первой серьезной травмы.

— Просто пойдем со мной. И все узнаешь. Тебе понравится, — снова и снова повторяет нечто подобное он.

Коул никогда не просит. Ничто из его уст не звучит как просьба. Он заявляет свои права на меня и просто ведет за собой.

И вот мы покидаем одинокий коттедж и стремительно направляемся к вертолету, под аккомпанемент шумно вращающихся лопастей. Барабанные перепонки слегка разрывает от звука, но Мердер спасает меня наушниками. Кажется, нам предстоит очередной полет и новое путешествие. Это безумие… еще никогда я так быстро не меняла свое местоположение. Но всегда знала — меня безбожно быстро затянет такая жизнь после заточения в роскошной анмарской клетке.

— Куда мы летим? На луну? — хохочу я, ощущая, как вертолет отрывается от земли. Доверительно прижимаюсь к Коулману, не находя в себе сил от него отлипнуть. Накрыл меня, словно гребанный экстази. Если мне и грозит ломка, то только по этому мужчине, с ног до головы покрытым татуировками.

— На другую планету, но не на луну, — смеется в ответ Коул, сжимая мою ладонь. Мы оба рассматриваем буквы на костяшках его пальцев, складывающихся в гармоничное Pixel на загорелой коже.

Я всегда с ним. Перед его глазами. Под его кожей.

Сердце вновь учащает ход, я прижимаюсь к нему, вдыхая запах его тела и парфюма. Коул пахнет ветром и летним дождем, мужественностью и отчаянием. Он пахнет свободой моей и пленом моим. Он пахнет так, что не могу надышаться. Не хочу с ним прощаться, даже в мыслях и страхах. В представлении той реальности, где нас найдут.

— Возможно, завтра для «нас» никогда не наступит. Но сегодня я буду с тобой, — произношу в его губы, сомневаясь, что он вообще слышит. Коул смеривает сосредоточенным взором то мой рот, то глаза, и накрывает мою клятву горячим, но медленным поцелуем, от которого я превращаюсь в комок оголенных нервов.

— Боже, я так хочу тебя, Коул, — признаюсь, ощущая дикую пульсацию между ног. Сама от себя подобного не ожидала. — Умираю, — потираюсь носом о его нос.

— Потерпи, девочка. Сейчас мы не можем, — загадочным тоном бросает Коул, хотя все его прикосновения, поцелуи и взгляды кричат обо дном — он хочет меня с такой же неимоверной силой. Желательно здесь и прямо сейчас, на высоте в сотни километров.

Растворяясь в Мердере, не замечаю, как пейзаж под нами меняется. Возвращаюсь в реальность лишь к моменту приземления на песчаную гору квадратной формы с пологой поверхностью. Вид с нее открывается сногсшибательный — не в силах поверить, что окружающие меня марсианские виды — действительность, а не заставка на экране ноутбука.

Мы в Аризоне. Долине каньонов, песчаных гор и замысловатых кратеров, оставшихся после высохших рек. Никакие в мире слова не передадут красоты природы, что открывается взору с этого возвышения. Озеро Пауэлл и река, огибающая еще одну гору, образовывают картинку знаменитой песчаной «подковы». Закатное небо, поцелованное лучами уходящего солнца, и красноватая дымка, дарующая этому месту вид поверхности Марса. Коулман не соврал, когда пообещал, что мы летим на другую планету.

Прикрываю ладонями рот, жадно разглядывая каждый миллиметр этих нарисованных Богом текстур. Хочу запомнить этот момент, сфотографировать своими глазами.

Красная пустыня и бесконечное пространство. Безграничная свобода. Слияние четырех стихий в горячем зареве солнца.

— Тебе нравится? — и снова в его голосе присутствует этот незнакомый мне трепет, некое волнение.

— Спрашиваешь!? Бесконечно, Коул! — восторженно кричу я. — Ну а платье? Платье мне здесь зачем?

— Неужели ты еще не поняла, — со скепсисом заявляет Коул, выставляя вперед красную коробочку, в которой обычно скрывается то, что мечтает увидеть каждая девушка. Обручальное кольцо, мать его.

Это не «просто пойдем со мной», и это не розыгрыш. Не знаю, насколько юридически верной будет наша свадьба… законной ли. Но Коулман Мердер действительно сделал это: все тщательно спланировал, организовал до мелочей.

Он выкрал меня из Анмара, чтобы сделать своей женой намного раньше того, кому я обещана королем этой страны.

— Что? Коул, ты в своем уме? — делаю шаг назад, ощущая, как в грудной клетке вдруг становится тесно.

— Осторожно, малышка. Еще пара шагов, и ты упадешь с обрыва, — хватает меня за руку и тянет на себя. Морщинка между его бровей становится настолько глубокой, а хватка — критически мертвой.

— Я не выйду за тебя замуж! Не по-настоящему! Я думала…, — если он думает, что защитил меня от падения, то он ошибается.

Я лечу куда-то вниз. Прямо сейчас.

— Я не спрашиваю, Энжи, — твердо отрезает Коул. — Хотя, если ты так настаиваешь…, — Мердер опускается на одно колено передо мной. Его ладонь сжимает мою, и я нахожусь в легком шоке от того, что впервые смотрю на него сверху вниз. — Ты будешь моей женой, Пикси? — я погружаюсь в омут его глаз, не осознавая, как щеки пощипывают соленые слезы, а губы несколько раз шепчут тихое «да».

Мердер

Поднявшись с колен, я заключаю Пикси в далеко не трепетные и романтичные объятия. Стискиваю ее в своих руках до хруста хрупких косточек и жалобного писка затисканного котом маленького мышонка. Сгребаю в охапку и жадно пожираю нежный рот, всасываю в себя ее болтливый язык, терзаю податливые губы, пока она ни начинает биться в моих руках от нехватки кислорода. Не отпускаю свою добычу, а лишь даю пару миллиметров свободного пространства, и мы рвано дышим, глядя друг на друга так, словно вокруг никого и ничего не существует.

Мы на другой планете, в другой вселенной, наполовину вымышленной и дьявольски реальной. Все здесь принадлежит только нам двоим.

Ее многократное «Да» все еще звенит в ушах, растекаясь электрическим током по венам. Мне даже не пришлось умолять, хотя я готовился. Мне в лом. Если речь о Пикси, мои хлипкие тормоза слетают напрочь. Не создан еще такой транквилизатор, чтобы исправить всю эту херню, что творит со мной шальная отчаянная принцесса, украденная из каменной башни.

Пусть это безумие не будет длиться вечно, и в конце нам все-таки придется разбиться и протрезветь, эти минуты на краю пропасти мы не забудем даже в аду. Потому что здесь и сейчас мы по-настоящему свободны. У меня встают даже волоски на руках от затопивших мозг похабных фантазий. До их воплощения остались считанные часы. Мучительно долго. Я бы разложил и оттрахал ее прямо на этих многовековых камнях на глазах у с любопытством наблюдающей за нами женщины-пилота и ее долговязого помощника с включенной камерой.

— Но у меня есть условия, Мердер. Не постановочные, а самые настоящие, — отдышавшись, начинает торговаться ангел.

Она осторожно водит тонкими пальчиками по моей щеке, нежно трогает ссадину под бровью, незаметно любуясь обручальным кольцом. В прищуренных голубых глазах отражается нависшее над нами знойное небо, внизу простирается красная пустыня, а раскаленный воздух пропитан сухим зноем, от которого перехватывает лёгкие и шумит в голове.

— Ты прекратишь вести себя, как полный псих, и найдешь способ вернуться домой, чтобы при этом мы оба остались живы.

— Это все? — выгнув бровь, я глажу ее длинную шею, на которой в лучах полыхающего солнца уникально поблёскивает и переливается всеми цветами и оттенками мой особенный подарок.

— И ты больше не будешь трахать все, что шевелится, — поджав губы, добавляет Пикси с видом строгой училки.

— Совсем все? — посмеиваюсь я, тронув пальцем припухшую нижнюю губу. — Тебя-то трахать можно? — ее щеки вспыхивают, красноречиво отвечая на заданный вопрос. — И я рассчитываю на твои активные шевеления, детка. Долбить бревно совсем не круто.

— Лучше замолчи, — шипит пунцовый ангел, накрыв мой рот кончиками пальцев. Я убираю ее ладонь и крепко сжимаю в своей.

— Как скажешь, ангел, — лукаво подмигиваю и разворачиваю нас обоих к заждавшимся зрителям. Наш пилот, сменивший летную форму на строгое платье, поспешно шагает вперед.

— Меня зовут Анита, — представляется она второй за сегодня раз, но теперь с совершенно иным значением. Раскрыв традиционную папку, женщина пробегает взглядом по указанным в документах именам. — Коулман и Анджелина, сегодня я буду вашим свадебным министром и проведу церемонию прямо здесь, — она делает небольшую паузу, вопросительно глядя на издавшую шумный вдох Пикси.

— Продолжай, Анита. Моя невеста немного волнуется.

— Это абсолютно нормально, — понимающе улыбается регистратор. — Воздух здесь разряженный, и может немного кружиться голова. Надолго я вас не задержу. Вся процедура займёт не больше пятнадцати минут. Мой помощник Андре займётся фото и видеосъёмкой. Времени у нас немного. Поэтому давайте поспешим. Итак, вы готовы?

— Да, — отвечаю за двоих. Судя по тому, как трясется Пикси, судорожно сжимая влажными пальчиками мою руку, говорить внятно и отвечать на вопросы она пока не способна.

— Прекрасно, — Анита торжественно улыбается, и, взглянув на наручные часы, сразу переходит к делу. — Анджелина и Коулман, в этот особенный день вы решили соединить ваши судьбы, и прежде чем мы приступим к официальной части, я обязана спросить, является ли ваше желание вступить в брак осознанным и добровольным?

— Вопрос с подвохом, — ухмыляюсь я и, поймав растерянный взгляд ангела, ободряюще подмигиваю. — Ни на одном из нас нет наручников. Поэтому — да.

— Анджелина? — не впечатлившись моей импровизацией, Анита переключается на растерявшую всю свою дерзость и бахвальство Пикси.

— Да, — шепотом отвечает она, робко поглядывая на меня.

— Отлично, — удовлетворённо произносит наш не утруждающий себя долгими отступлениями церемониймейстер. — Просто изумительно. Самое время принести клятвы. Используем стандартные? Или, может быть, у вас есть собственные?

— Это как? — хмурится Пикси, вынырнув наконец из состояния восторженной прострации. Анита начинает нетрепливо щелкать колпачком ручки. После нас у нее наверняка назначен следующий вылет с жаждущей пожениться в необычном месте парочкой влюблённых.

— Некоторые молодожены готовят свои клятвы — те, что хотят дать друг другу здесь и сейчас, — торопливо поясняет свадебный министр. Ангел переводит на меня смущённый взгляд. Она наверняка бы хотела отойти от сценария, но свои главные слова, которые я хотел услышать, она уже сказала мне несколько минут назад.

«Возможно, завтра для «нас» никогда не наступит. Но сегодня я буду с тобой.»

Лучше и не придумаешь. Я тоже не могу пообещать ей светлое завтра, а красиво лгать в такой момент даже такой поддонок, как я, считает последним свинством. Но тем не менее мне есть что сказать. Потому что она ждет, а я хочу, чтобы она понимала, хотя бы отчасти понимала, во что ввязывается. И по хрен на то, что время на подумать я ей намеренно не дал, и никакого даже иллюзорного выбора у Пикси нет. Она заслуживает искренности с моей стороны.

— Все клятвы, которые я готов дать, отпечатаны здесь, ангел, — сжимаю руку напротив сердца так, чтобы Пикси видела мои костяшки со своим именем. — И здесь, — прижимаю кулак к грудной клетке. — Я нахожусь здесь, с тобой, только по одной причине, — продолжаю я, и в ее глазах, неотрывно прикованных к моему лицу, собираются слезы. — Не существует в мире другой женщины, с которой я хотел бы стоять рядом над пропастью, держась за руки. А теперь скажи мне «да», ангел, — мягко требую я.

— Да, — Пикси бросает короткий взгляд на церемониймейстера и, получив поощрительный кивок, снова смотрит мне в глаза. — Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, и даже смерть не разлучит нас.

— Никогда не разлучит, — обещаю я и, стиснув ладонями тонкую талию, с жадностью впиваюсь в губы, так и не дождавшись разрешения министра.

— Самое время для поздравлений, — объявляет наш многофункциональный пилот. — Теперь вы официально муж и жена, — торжественно произносит рядом с нами.

— Вот и все, мой маленький Пиксель, — отрываясь от губ Энжи, триумфально улыбаюсь я и, не отводя от нее взгляд, обращаюсь к церемониймейстеру. — Где нам расписаться?

Анита пихает нам свою папку и ручку, тыкая пальцем, куда ставить росчерк. Ангел подписывается, даже не глядя в документ, иначе у нее наверняка возникли бы новые вопросы. Для нее все происходящее — романтическая постановка, с недавних пор вполне вписывающаяся в ее новое представление обо мне.

— Это так мило, Брейн, — подтверждает она мои домыслы страстным поцелуем, от которого у нас обоих рвет крышу. Я бессовестно тискаю ее задницу, заталкивая свой язык в теплый и чувственный рот, и осмелевший ангел отвечает мне тем же, гортанно постанывая и глубоко вонзая ноготки в мои бицепсы.

— Как насчет того, чтобы закрепить наш брак не менее крепким членом? — хрипло спрашиваю я, нехотя оторвавшись от самых сексуальных в мире губ, уже зная наверняка, что еще до заката засуну в этот рот кое-что более существенное, чем мой язык.

— Колман… — в ее голосе вдруг звучит неподдельное напряжение. Она застывает в моих руках, в глазах, устремленных куда-то в область моего подбородка и ниже, появляется страх. — У тебя кровь носом пошла.

Я инстинктивно опускаю голову, но делаю это зря. Тонкая струйка, вытекая из правой ноздри, большими густыми кляксами капает прямо на белую рубашку, образуя расползающиеся багровые пятна, на которые мой впечатлительный ангел смотрит с нарастающим ужасом.

— Оу, держите, — быстро реагирует Анита, сунув мне смоченный минералкой платок. — На высоте такое случается.

— Колман, — сдавленно повторяет ангел мое имя, вцепившись в меня словно клещами и гипнотизируя напуганным взглядом. Она снова что-то себе напридумывала. — У тебя кровь. Мне кажется… это какой-то знак, — голос звучит приглушенно, в глазах паника. Вот же замороченная дурочка.

— Какие на хрен знаки? — прижимая к носу платок, смешно гнусавлю я. — Мне вчера нехило вмазали, детка. Это всего лишь последствия неудачного поединка, — пытаюсь отшутиться, но ее красивое личико остается напряженным и бледным. — Тебе же сказали, что такое случается. Высота плюс разбитый накануне нос. Вот и все объяснение твоим перстам судьбы.

Конец ознакомительного фрагмента.