Надежда. Адаптация

Алевтина Афанасьева

После эпидемии прошло больше полугода, мир ещё не успел окончательно рухнуть. Надя избежала заражения, но не смогла эвакуироваться и теперь в одиночестве скрывается в вымершем городе. Мир повернулся к ней уродливой стороной, заставляя выживать и принимать рискованные решения. Судьба подкидывает Наде встречу, которая может привести к непредсказуемым последствиям. Сможет ли она достойно пройти путь, полный призраков прошлого и кошмаров настоящего? Роман «Надежда» о том, что делает нас людьми. Книга содержит нецензурную брань.

11. Завод

Вдоль заводского забора проходил тротуар, по которому когда-то каждое утро люди спешили на работу. В лучшие годы жизнь здесь кипела, и все верили, что так будет всегда. Теперь в этих местах царила тишина. Призрачный вечер делал мир серым, поглощая последние краски, и, казалось, сама безысходность шла рядом с путницами.

Снег не был глубоким, но чужих следов на нём не наблюдалось — это давало надежду, что внутри будет безопасно. Когда от ветра падали снежные шапки или поскрипывал металл, девушка вздрагивала и ловила на себе взгляд Тани. Серые монолитные стены с застарелыми подтёками краски и продолговатыми окнами не радовались незваным гостям: предупреждающие плакаты висели через каждые три метра. Около сторожки было натянуто заграждение из рабицы. Надя легко преодолела её, перебравшись через верх. Девочка полезла следом, но не удержалась и соскользнула. Прошла до собачьего лаза, ползком втиснулась в него, но тоже неудачно: зацепилась курткой, будто сзади её схватила чья-то цепкая рука. Надя увидела страх во взгляде ребёнка, потянула её на себя, выдирая клочок ткани на куртке.

С обратной стороны сторожки на снегу были заметны следы. Таня сдвинула шапку на затылок для лучшего обзора и начала осматриваться. Увидев, что Надя пошла по следу, шустро юркнула под пристройку. В вопросах безопасности девочка могла дать фору кому угодно.

«Лучше бы это был мертвяк», — Надя осматривалась. Она обошла постройку, даже не поленилась — заглянула и за угол заводского здания. Тонкий ледок прочно сковал мёрзлую грязь, одиночный след неизвестного то проступал под кромкой льда, то снова терялся. Он петлял и уходил в сторону от завода, вероятно, к дороге. Девушка присмотрелась, но разобрать, кто и когда прошел здесь, было трудно.

По мнению Нади, заночевать в сторожке было менее опасно, чем на заводе. Казалось, чем меньше площадь, тем лучше она контролируется, да и можно забаррикадироваться внутри. Это место отдалённо напоминало квартиру, и было понятно, как обустроиться тут. В большом же помещении девушка чувствовала себя неуверенно, хотя и понимала, что весомых плюсов у них больше.

Придвинув пару ящиков к стене, Надя взобралась на них и посветила в окно фонариком. Первый этаж пристройки был сильно захламлён. Помещение предназначалось для охраны, но там почему-то стояли два новых станка в деревянной обрешётке, ящики с запчастями, коробки с металлической стружкой. Луч скользнул по стене, где остались висеть надорванные плакаты по технике безопасности, по покосившемуся стеллажу с папками и книгами. Через проём открытой двери в соседнем помещении виднелись шкафчики для одежды. Дверцы некоторых были сорваны, другие отогнуты — воры искали что-то здесь, но явно не понимали, что на хороший улов в таком месте рассчитывать глупо. Ничего особенного внутри сторожки девушка не заметила. Вокруг было пустынно и, казалось, никаких проблем в этом месте ждать не стоит.

— Чего там долго? — не выдержала Таня, дёрнув Надю за штанину.

— Мало ли кто там может сидеть.

— И чего? Нет никого?

— Вроде чисто. Полезли.

Девушка подняла Таню на ящики, помогла усесться на раму, а потом осторожно опустила её. Ребёнок в последний момент дёрнулся, шумно соскользнул внутрь и, судя по громкому «ой», обо что-то ударился.

— Здесь темно и пыли много.

— Тише. Старайся не шуметь.

— У тебя пистолет!

— Мало ли, что у меня есть! Нельзя об этом говорить! — Надя перебросила рюкзак внутрь и перевалилась через подоконник. — Вдруг отнимут.

— Как это можно отнять оружие? — скривилась Таня. — Ты не умеешь стрелять что ли?

Надя поднялась и хмыкнула, искоса глянула на девочку:

— Просто не болтай, а то вдруг кто услышит.

— Значит, не умеешь, — тяжело вздохнула та. — Поэтому ты таскаешь эту палку с собой.

— Это копьё!

— Пистолет круче палки! Даже дети об этом знают!

Надя сдержала поток возмущения и отмахнулась от Тани, как от надоедливой мухи. Кивнула в сторону лестницы на второй этаж:

— Посмотрю, что там. Сиди тут.

Осторожно поднялась на несколько ступенек с копьём наперевес. За стеклом из плексигласа располагался второй кабинет охраны. Его окна выходили на разные стороны. Одно — во внутренние заводские помещения, а второе — наружу, на шлагбаум около ворот, для контроля за въезжающим транспортом. Луч фонарика выхватил пару полок, календарь с полуголыми красотками на стене и двухъярусную металлическую кровать. Судя по всему, людей здесь давно не было, а мертвякам вообще незачем было приходить сюда. Надя решила, что лучшего места для ночёвки им не найти.

Матрасов на кроватях не оказалось, только скрипучая армированная сетка. Девушка научила Таню, как раскинуть журналы, чтобы было удобнее лежать на пружинах. Та сразу увлечённо принялась за дело и быстро справилась с заданием. Поверх кинули забытую спецовку и чьё-то одеяло, найденное в одной из коробок.

— Вроде мягко! Мне нравится! — не дожидаясь приглашения, девочка плюхнулась на кровать, покачалась. — Ложись, вместе поместимся.

— Нет, я около двери прилягу.

— Ну ладно, как хочешь. А поесть дашь?

— Поесть? Снова? — с удивлением переспросила Надя. Она ела от случая к случаю и давно забыла, что такое режим питания.

— Много времени прошло! Я есть сильно-сильно хочу! Банки мы брали, давай одну откроем на двоих! — жалостливо протянула Таня, сложив ладошки.

В холод есть хотелось почти постоянно, Надя знала это по себе, но всегда сдерживалась — экономила, помня, что впереди ждут худшие времена. С появлением ребёнка положение усложнилось, теперь нужно было действовать иначе.

— Так чего, мы есть-то будем?

— Будем, куда деваться. Давай откроем ветчину, только всю съедать нельзя, надо на завтра оставить. И каждой по три сушки. Размочим их, будет сытнее. По-моему, нормально.

— Да, я согласна, давай скорее!

Глядя, как девочка уплетает еду, Надя невольно поймала себя на мысли, что ввязалась во что-то сомнительное. Чужой ребенок, ради которого нужно было тащиться неизвестно куда… Понимание, что благодарности впереди не ожидается. К тому же было неясно, как всё сложится в лагере, и не придётся ли ей потом самой воспитывать Таню? Вот уж радость так радость!

Надя представляла свою жизнь по-разному, но даже в самых смелых фантазиях не думала о том, что теперь происходило на улицах. Кто захочет жить в такой реальности? Это в кино можно посмотреть и побояться, но ежедневно сталкиваться с опасностью в виде мертвяков ей не хотелось. Лагерь выживших давал слабую надежду, что в них жизнь будет больше похожа на прежнюю. Надя думала, что среди других выживших может быть более безопасно, что они, возможно, живут в городе, освобождённом от бандитов и мёртвых, что у них есть вода и пища. Пожалуй, были и минусы, вроде наёмного труда за блага, но сейчас об этом думать не хотелось. Девушке было достаточно понимания, что в тех краях Таню ждет новая жизнь, а у неё самой будет выбор, как поступить дальше. Сейчас девочка немного раздражала, но она начала привыкать к ней и бросать не собиралась. Им вместе предстояло провести какое-то время, так что следовало относиться друг к другу с большим спокойствием. Надя понимала, что в Кутарово произошло что-то серьёзное, а значит путь обратно им был наглухо закрыт.

Девушка кинула в рот кусочек ветчины, убрала подальше остальные припасы и, уложив Таню спать, уселась на стуле около двери, а на второй положила ноги. Устроившись удобней, немного сползла по спинке и закрыла глаза. Может быть, всё совсем не так плохо, и ей удастся дойти до защищённого лагеря. А Таня… Ну, что Таня, — пусть пока будет рядом.

Надя провела в размышлениях какое-то время и только начала проваливаться в сон, как внизу кто-то будто застонал, немного сипло, словно задыхаясь. Потом послышались шаги и шорох. Девушка замерла, внутри всё похолодело. Кто-то кроме них всё-таки был на заводе!

Она взяла копьё и проверила нож в сапоге. На кровати шевельнулась Таня, приподнимая голову — она тоже услышала звуки и теперь ожидала знака. Осторожно встав со стула, девушка подошла ближе к двери — её хлипкое старое дерево едва ли выдержало бы долгий натиск.

В висках запульсировала кровь, усталость и сон исчезли. Надя в отчаянии подумала, что будет хорошо, если там окажутся мертвяки. Страшно только если их много, станут торчать за дверями, им-то спешить некуда. И всё же перебить их будет проще, чем столкнуться с людьми, которым что-то нужно.

Надя прислушалась снова и попыталась угадать количество. Это было непросто, они двигались, не таясь, но отрывисто и хаотично. Четверо? Больше? Нужно было побыстрее разобраться с первыми из них, чтобы они своим шумом не привлекли сюда остальных. Она выдохнула, успокаиваясь, и взялась за ручку двери. Таня умоляющие сложила руки, упрашивая не выходить. Девушка покачала головой, крепче взялась за древко копья и выскользнула наружу.

Глаза почти привыкли к густому полумраку, и всё же Надя двигалась очень медленно и осторожно. Она прошла через коридор и замерла около металлической лестницы, ведущей вниз. Оттуда время от времени доносились шорохи и стоны. Отчётливый запах пота красноречиво говорил, что помимо них на заводе укрываются другие выжившие.

Надя отчаянно прислушивалась, не желая включать фонарик, чтобы не дать себя обнаружить. Неожиданно внизу разразились громким кашлем, девушка вздрогнула и вжала голову в плечи.

«Точно! Человек! Но откуда? Ведь я всё проверила… всё, кроме технических помещений, цехов, подвалов и много чего другого…» — Надя мысленно выругалась и тихо сделала шаг назад. У неё было преимущество — теперь она знала о госте, но он пока о них не подозревал.

Кашель повторился. В полупустом помещении этот сиплый и надрывистый звук отдавался от стен и усиливался, становясь жутким. Казалось, вот-вот мужчина выплюнет собственные лёгкие. Что за болезнь была у незнакомца, узнавать не хотелось, но, судя по звукам, шанс заразиться был довольно высок.

— Твою ж мать, заткнись ты! Сколько можно кашлять?!

Голос второго мужчины прозвучал неожиданно и заставил Надю охнуть. Она спохватилась, зажала рот и сделала ещё пару шагов назад. Рифлёная подошва, наступая на металлическую поверхность лестничного пролёта, едва заметно поскрипывала, а девушке показалось, что та жутко грохочет словно колокол, созывающий всех.

— Заткнись, заткнись, наконец! — уже не скрываясь, проорал мужчина.

— Да не могу! — отозвался между партиями кашля второй. — Задолбало!

— Заткнись, я сказал!

— Отвали! Ты меня подставил, теперь тащи дальше…

— Вот же ты ублюдок! Ты сам полез! Какого хрена орёшь теперь?!

— Девку быстрее давай сюда…

Второй мужчина звучно харкнул:

— Ха, девку ему, загибается сам, а всё туда же.

Он заорал в темноту наугад, а Наде показалось, он знал, где она прячется:

— Эй ты! Мы видели вас! Тащись сюда!

Надя затихла, чувствуя, что даже сердце начинает биться тише. Два мужчины — едва ли ей совладать с ними. Пара пуль в запасе были, но в темноте так легко промахнуться. Таня, конечно, была права — она почти не умела стрелять.

— Живее! Помощь нужна!

Слова показались ловушкой. В голове сидела мысль защитить себя и Таню, а уж как именно получится сделать это — теперь было неважно.

— Иди! Или притащу тебя сам! Этого хочешь, а?

— Не ори, Саня! Голова раскалывается, — второй голос прозвучал глухо. Мужчина снова тяжело и надрывно закашлялся. — Ты ж пугаешь её, попроси…

— Ты только что сам сказал «давай быстрее»!

— Не так же.., — кашель заставил мужчину замолчать.

— Она тянет время! Твоё время, Юрец! За каким чёртом упрашивать? — тот, кого назвали Саней, вдруг раздражённо рявкнул. — Выходи, иначе грохну!

— Погоди, — его товарищ сипло вдохнул, набирая воздуха в лёгкие. — Слышишь меня? Да? Мы знаем, что ты там…

— Да! — рявкнул Саня. — Видели! Ходишь как корова и думаешь, незаметно?!

— Да заткнись, придурок! Ты это, не обращай на него внимания… Мне нужна помощь.

Надя решила, что ей заговаривают зубы. Возникло опасение, что в темноте скрывается кто-то третий, и пока эти её забалтывают, он подходит, чтобы напасть.

— Слышь, давай уже, выходи сюда или я сейчас достану твою мелкую, и тогда говорить будем совсем по-другому! Давай шустрее, метнись сюда!

Надя подняла копьё, направив в темноту перед собой. Может это дало бы шанс остановить первого, кто решит напасть? Он наткнётся на примотанный нож, словно кусок шашлыка, тогда уже и с другим будет проще справиться.

— Это наше место! Мы первыми пришли! — набравшись смелости, как можно более грозно отозвалась она.

— Мне плевать, чье это место, дура! Выйди и помоги! Глухая что ли?

— С чего бы?

— Ладно, ты это… слушай, мне нужно заштопать рану.

— Вас двое, вот и шейте себя сами.

— Ты женщина. У тебя рука легче, Саня не может… — мужчина на мгновение стушевался. — Он крови боится…

— Как будто мне нравится на неё смотреть!

— Ну, тебе, что ли, привычнее…

— Пусть твой друг марается.

— Саню не трогай, девушка, не надо так! Он меня спас, пёр на своём горбу! Сань, поговори же ты с ней… Давай, а то мне фигово…

— Да чего говорить, щас сгребу и притащу! — Санёк бодро сделал несколько шагов к Наде, поднялся по ступеням, явно намереваясь исполнить угрозу. — Где там? А ну-ка…

Неожиданно остриё копья упёрлось ему в грудь — Надя тоже пошла навстречу, решив, что терять нечего и нужно бить первой. Мужчина вздрогнул и замер, вскинув руки:

— Эй, ты чего? Совсем дура?

— Я не хочу помогать! — процедила сквозь зубы Надя. Руки у неё взмокли. Она так сильно вцепилась в древко копья, что даже реши Саня вырвать его, не сумел бы.

— Да не мне же, Юрке помоги. Слышь? Он мужик хороший, лошадей держал. Разве сможет скотина у дурного человека жить? — в голосе Сани послышалось отчаяние. Казалось, он просил первый раз в жизни. — Слово даю, не трону тебя! Загнётся ведь мужик. Ну!

Надя надавила копьём ему в грудь, заставляя отойти назад.

— Да твою ж мать! — Санёк отступил. — Надо ж было такую идиотку встретить… Чего ж ты стоишь? Отмороженная что ли? Людям помогать не научили в детстве?

Укол в совесть сработал. Только вот стоило ли верить в это, после печального опыта недавнего прошлого? Надя облизнула пересохшие от волнения губы:

— Фонарь есть? Посвети.

— Зачем? Женихаться не собираемся!

— Свети, давай! Покажи себя и его рану! — рявкнула она так грозно, как только смогла.

— Вот зараза! — выругался Саня. — Докапываешься зачем-то!

Юрец закашлялся, со свистом вдыхая воздух:

— Саня, быстрее… Зараза, мне как-то херово вдруг стало… Сильно…

— Чёрт подери! Щас я! — мужчина кинулся к спортивной сумке и через мгновение осветил своё лицо лучом фонаря. — Ну. Вот они мы, — пятно света перешло на Юру. — Всё? Довольна?

Санёк оказался щуплым типом, лет сорока, в потёртой синей дублёнке. Он был вёртким и резким. Каждый раз, когда мужчина совершал очередное движение, оно казалось обманкой: будто на самом деле он рванёт в другую сторону. Опоясанный двумя барсетками, чем-то плотно набитыми, с пустой кобурой через плечо, Саня напоминал умалишённого, путешествующего по дорогам мёртвого мира.

Юра был его ровесник, но казался намного старше. Лицо прорезали морщины, от этого взгляд становился тяжёлым, и сразу хотелось отвернуться. Неестественно бледный, он сидел у стены, то сильнее покашливая, то затихая совсем. Шея Юры была неумело замотана тряпкой неопределённого цвета, весьма схожего с запёкшейся кровью. Мужчина зажмурился, когда Саня посветил на него, и поправил обмотку на шее, словно не желая показывать рану.

— Откуда вы?

— «А вы откуда?» — передразнил Санёк. — Что за допрос? Какая нафиг разница?!

— Куда вы идёте? — настойчиво повторила Надя.

— Пытаемся добраться до лагеря!

— До какого лагеря?

— До обычного! Ты издеваешься? Все знают, что нужно идти в лагерь! — Саня направил свет фонаря Наде в лицо, и она недовольно заслонилась рукой. — Что рассказать тебе, товарищ следователь? Что мы были строителями? Рассказать, какие дома строили?

— Не нужно.

— Тебя попросили помочь! Иди сюда, давай, помогай! Я тесты твои прошёл!

— Убери свет! Слышишь? — как можно спокойнее произнесла Надя. Она немного тянула время, Юра издавал странные звуки, уже едва ли походящие на человеческие. Подходить ближе означало попасть в зону риска. — Мне нужно узнать, как он получил рану.

— Порезался.

— Брился? — раздражённо усмехнулась Надя. Внутри пружиной разворачивалась уверенность. Заколоть копьём тощего она точно сможет, а второй и так не жилец, с ним особых проблем не будет. — Покажи его рану!

Саня заколебался. Луч фонаря медленно, будто нехотя, пополз к ногам Юры, а потом осветил его грудь, на которую изо рта капала кровавая слюна. Мужчина был в отключке.

— Вот чёрт! Юрец, Юрец! — Саня подскочил к другу, встряхнул его, ухватив за грудки. Луч заплясал по стенам и потолку, вызывая непреодолимое чувство тошноты. — Ему хуже! Он отрубился! Чёрт!!! Что же делать? Что?!

Надя подалась вперёд и обмерла, увидев на шее Юры кровавую дыру с вырванным куском мяса — от хватки Сани повязка сползла, открыв страшный секрет. На синюшной коже были видны глубокие следы укуса.

— Он был заражён всё это время! Ты зря тащил его! — Надя была напугана. — Ты теперь тоже можешь быть болен!

— Что сказала? Дура! Из-за тебя всё это! Ты, сука, тянула время, пока он истекал кровью! Твою ж мать! — мужчина орал так, что закладывало уши. Казалось, со смертью друга он потерял рассудок. Теперь ничего не сдерживало Санька от того, чтобы убить девушку.

Мужчина с рёвом отчаяния, словно на самом деле был оборотнем, а не человеком, в два огромных шага преодолел пять ступеней. Надя не успела понять, как он смог так быстро оказаться рядом. Копьё полетело в сторону, будто игрушка, а потом мужчина отвесил ей удар по лицу.

Надя не успела защититься и отлетела, ударившись головой о стену. Охнула от боли и осела на пол, скрючилась. Хотя кулак прошёл по касательной, скула внезапно онемела. От страха у Нади поплыло всё вокруг, показалось, ещё секунда и она потеряет сознание. Пятно света от фонарика нервно плясало на полу около её ног, Саня орал, размахивая руками:

— Юрец не может умереть! Он дружбан мой! Это ты виновата, из-за тебя ему стало хуже!

— Он один из них! Посмотри на него! Посмотри! — сдавленно просипела Надя.

— Заткнись! Убью, стерва! Тебе теперь не жить!

Надя попыталась отползти. Без того скудные навыки борьбы мгновенно забылись, позорно уступив место страху. Исчезли все мысли, даже о защите Тани, вопреки всем клятвенным обещаниям. Со звенящей головой она отползала, надеясь, что найдёт что-то для обороны, а про нож в сапоге даже не вспомнила.

Саня ревел зверем, то порываясь тормошить друга, то возвращаясь и навешивая девушке новых ударов. Мат неожиданно отрезвил Надю. Внутри у неё развернулась обида, а потом и бешенство, придавшее сил.

На удивление Сани, девушка вдруг начала отбиваться. Сначала хаотично молотила руками и ногами, а когда ей удалось несколько раз болезненно куда-то попасть, мужчина выронил фонарик и рухнул на колени. Торжествуя, Надя приготовилась отвесить ему «пенальти» и, придерживаясь за стену, начала подниматься… Как вдруг в тусклом луче увидела тёмный силуэт, медленно поднимающийся по лестнице. Он едва стоял, будто вот-вот собирался рухнуть, и направлялся в их сторону.

— Сзади! — сбивчиво выкрикнула она, но фраза смазалась от нового удара Санька. Кто поверит в старый киношный трюк в самый разгар драки?

Пропустив ещё удар, Надя оказалась придавлена к стене. Саня явно намеревался её придушить, но спас плотный ворот свитера и шарф. Из последних сил девушка вцепилась мужчине в лицо, стараясь разодрать щеку и ухо, и втыкая пальцы ему в зажмуренный глаз. В это были вложены последние силы. Цепкие руки сжимали горло Нади, и до смерти оставалась пара секунд. Дёрнувшись, она последний раз отчаянно — сильно тыкнула Сане куда-то под веко ослабевающими пальцами, и мужчина вдруг невольно ослабил хватку.

— Сука, что ж ты делаешь?! — он перестал душить и встряхнул её словно мешок, приложив головой о стену. Девушка слабо вскрикнула, попыталась разжать его руки, но не вышло. Замычала, не то умоляя, не то желая вдохнуть ещё разок.

Неожиданно в темноте сверкнула яркая вспышка, и громыхнул выстрел. У Нади заложило уши, а Саня со стоном повалился на пол, скрутился, схватившись за бок:

— Твою мать! Что за хрень?! Кто шмоляет?! Кого ты ещё притащила с собой сюда? Сука-а…

Не дожидаясь, пока мужчина очухается, Надя, шатаясь, пошла в сторону кабинета. Там на пороге замерла Таня с пистолетом в руках. Недолго думая, она затолкала девочку обратно, захлопнула дверь и привалила стеллаж.

Санёк тяжело поднялся, придерживая рану:

— Мелкая стреляла? Пиздец, что за дети пошли! — неожиданно он замер, услышав странный звук позади себя.

По лестнице с утробным хрипом уже поднялся Юрец. По подбородку текла кровавая слюна, движения были мягкими, почти плавными, — тело ещё не успело закостенеть, и было машиной, готовой убивать.

На лице Санька появилось выражение ребёнка, напуганного страшной сказкой на ночь. Он отступал, в ошеломлении опустив руки, не в силах заставить себя бороться с Юрой. Свет фонаря бросал на лица бывших друзей ломаные тени, делая происходящее ещё более нереальным.

Около лестницы валялось копьё — единственная возможность успокоить мертвяка. Саня дёрнулся, метнулся через перила вниз, ещё не уверенный, что удастся, но понимая, что хочет жить. Спрыгнул неловко, подвернул ногу, но стал ближе к оружию. Самодельное копьё оказалось достаточно крепким и весомым, и теперь Саня обрадовался ему.

Юрец, потеряв цель, остановился и медленно повернулся на месте. Принюхался, глубоко втягивая воздух. Саня замер, столкнувшись взглядом с товарищем. На секунду показалось, что в его глазах осталось что-то разумное. Они пока не заплыли и не налились кровью, как у мертвяков, которых Саня видел прежде. Внутри затеплилась отчаянная надежда.

— Юрка? — дрогнувшим голосом спросил он. — Юр, ты в порядке?

Мертвяк замычал, будто отвечая. Сделал несколько шагов в сторону Сани, остановился, протянул руки и перевалился всем телом через перила, словно срубленное дерево. Мужчина инстинктивно успел выставить копьё. Оно проткнуло плечо мертвяка, разворотив ключицу. Кости и плоть распались легко, как переварившееся мясо в кастрюле у нерадивых хозяек. «Почему так?» — запоздало подумал Саня, потеряв пару драгоценных секунд. В следующее мгновение мертвяк дёрнулся и с силой вцепился в него…

Слова не сразу дались Наде. Она жестами велела Тане побросать вещи в рюкзак, забрала из взмокших ладошек пистолет и подтолкнула к окну.

— Пойдём… туда, надо уходить…

За дверью слышались звуки настоящего сражения — мат Сани и вой мертвяка пробирали до мурашек. Кто бы из них не победил, опасность была велика. Таня зажимала уши руками, но, к счастью, молчала, не плакала.

— К машине! Надо наружу… Скорей…

Надя открыла окно и помогла девочке выбраться. Потом начала перелезать сама, и в это время за дверью всё стихло. Девушка на мгновение задержалась, пытаясь понять, чем завершилась схватка, но решила не испытывать судьбу.

Снег под ногами хрустел громче обычного, когда они в полной темноте добирались до машины. Таня, как назло, то и дело падала. Надя и сама еле шла: ноги, отбитые тяжёлыми ботинками Сани, стали похожи на гири. Она терпеливо, раз за разом, помогала девочке встать, и они шли дальше.

Таня торопливо забралась на заднее сиденье и устроилась в одеяле, укрывшись с головой. Через небольшую дырочку в ткани с волнением смотрела, как Надя пытается завести «Таурус», многократно поворачивая ключ зажигания. От этого томительного ожидания тревожно билось сердце, подскакивая внутри. Когда машина, наконец, ожила, стало не так страшно, спасение показалось совсем рядом.

Над полем раздался крик. Саня, изувеченный, покусанный, двигался по их следам и что-то орал, сотрясая воздух. Надя вздрогнула. Мысленно она уже успела проститься с ним. Из-за ран мужчина двигался странно, часто падал, полз и снова вставал…

Фырчащее авто резво тронулось с места, словно живое существо, которому передался страх хозяина. Надя мысленно возблагодарила всех богов сразу за то, что они покидали жуткий завод живыми. «Таурус» прыгал по ледяным кочкам, уверенно двигаясь в темноте.

Какое-то время Саня был виден в зеркало. Надя опасалась, что он нагонит их — мужчина орал вслед как сумасшедший, матерился, от бессилия кидался снегом, потом упал и больше не поднялся…

— Он отстал? — не высовываясь из-под одеяла, спросила Таня.

— Да, — сипло отозвалась Надя.

— Не догонит?

— Нет, уже нет. Дай мне воды… Там где-то фляжка…

— Ты на меня будешь ругаться? — Таня принялась рыться в вещах, попутно оценивая, что за консервы они везут.

— Да, буду. Только потом.

— Ладно, — вздохнула Таня. — Ой, а у тебя синяк на лице.

— У меня сейчас всё тело болит, чего уж про лицо думать, — Надя жадно начала пить из фляжки, косясь на тёмную дорогу. Горло саднило, казалось, стало труднее дышать.

— Тебе некрасиво с синяком, он красный какой-то. Давай больше не будем спать на заводах, ладно? Там страшнее, чем тут!

— Да уж… Не будем! — девушка бросила пустую флягу на соседнее сиденье, крепче сжала руль. — Мне тоже не понравилось.

— Ну ещё бы! — философски кивнула Таня и убрала фляжку обратно. — Ты палку потеряла. Но не грусти мы новую найдём. Хорошо, что еда осталась.

Жестокий мир иначе взращивал детей. Более шустрыми, способными, сообразительными, но во многом — равнодушными к чужим бедам и жестокими. Это было трудно принять, но Надя знала, что так нужно, что этот жуткий период людского мора однажды всё равно закончится. Дети вырастут, станут героями войны с эпидемией, и начнут растить своих детей. Они будут лелеять их как хрупкие цветы, оберегая от всего на свете.

Все истины были верны и неверны одновременно, — Надя уповала лишь на ту, что открывалась ей в каждом из дней, не выстраивая больше своего далёкого будущего, живя лишь в «здесь и сейчас».