Новые чудеса Дивнозёрья

Алан Чароит, 2022

Сборник сказочных историй. Дивнозёрье – самая обычная деревня в российской глубинке, но это только на первый взгляд. Юной ведьмочке Тайке и её волшебному другу – котосовушку по кличке Пушок – каждый день приходится сталкиваться с чудесами. Кто ещё сумеет оседлать кобылицу-зарю? Вычислить не только оборотня, но и таинственного пожирателя шоколада? Помирить сестрицу Правду с сестрицей Кривдой? И даже отыскать потерянное новогоднее настроение? У Тайки хватает забот, но она уверена: любые трудности можно преодолеть, когда рядом друзья.

Чем пахнет радость?

— Пушок, ну что мне с тобой делать? — уперев руки в бока, Тайка снова отчитывала коловершу. — Тебе хоть кол на голове чеши. То есть теши! И не надо мне тут делать глазки как у котика из мультика про Шрека. Не поможет.

— Раньше помогало, — Пушок юркнул под диван. Не иначе, почуял, что полотенце по хвосту плачет.

— То раньше. А теперь моя каша терпения переполнена. Ой, я хотела сказать, чаша. Чаша терпения!

— Тая, ты чего это заговариваешься? — сквозь бахрому покрывала просунулась встревоженная рыжая мордочка. — Апчхи! Ну и пылища тут.

— Вот именно: пылища. Я на тебя надеялась, а ты… — Тайка обессиленно опустилась на табурет и принялась обмахиваться полотенцем.

— Подумаешь, разок дежурство по кухне пропустил, — Пушок опять чихнул. — Нашла из чего трагедию делать.

— Разок? Да ты все время отлыниваешь. А кто полыть молы обещал? Тьфу, помыть полы. Да что ж такое-то?

— И это мне говорит человек, который всю неделю находит отговорки, чтобы не учить алгебру, — Пушок хотел засмеяться, но снова чихнул. Раз. Другой. Третий.

— Ты не заболел? — встревожилась Тайка.

— Не знаю. Апчхи!

— Вылезай. Надо скорее выпить чаю с вариновым маленьем.

— Апчхи!

— А еще бабушка говорила, что надо пить жибий рыр для укрепления иммунитета.

— Апчхи! Ой, только не рыр. Тьфу, Тая, я с тобой тоже заговариваться начинаю.

— Чаво у вас тут происходит? — из-за печки высунулся заспанный домовой Никифор. — Ишь разбушевались.

— Пушок отказ дежуривается, — пожаловалась Тайка.

— Чхи! Чхикифор! — коловерша утирал лапой слезы, катящиеся из глаз. — Кажется, нас глазя сведьмила. У нас заплетык языкается.

— Ничего не понимаю, — домовой развел мохнатыми лапами. — Это какой-то розыгрыш? Ладно еще энтот рыжий обалдуй, но ты, Таюшка-хозяюшка! От тебя не ожидал.

Тайка отчаянно замотала головой. Ну как объяснить Никифору, что их, похоже, и впрямь сглазили? Еще знать бы, кто посмел. Ведьм, кроме нее, в Дивнозёрье не было. Разве что какая-то пришлая объявилась?

Пушок все еще старался докричаться до домового, яростно жестикулируя лапами:

— Надо пери задвереть. И развеси прообережить. Ой, беда-беда!

Перья на макушке коловерши встали дыбом от страха, хвост распушился, и Никифор наконец-то понял, что все происходящее — не шутки.

— О-хо-хо, — он всплеснул руками. — Тут надобно посоветоваться со специалистом по проклятиям.

А потом шмыгнул за дверь как был, босиком, — и был таков.

* * *

Специалистом, за которым бегал Никифор, оказалась Марьянка-вытьянка. Ну а что? Во-первых, она рассудительная, во-вторых, никогда не теряется в сложных ситуациях, в-третьих, призрак.

Вот и сейчас первым делом Марьянка пихнула Пушку в пасть пряник, а Тайке сунула в руки смартфон.

— Пиши, ведьма. Глядишь, на печатный текст проклятие не распространяется. Когда это началось?

И ведь угадала! Тайке самой в голову не пришло. Но это потому, что она переволновалась.

«После захода солнца. Сначала я начала заговариваться, потом Пушок. Но он чихал, а я — нет».

Стоило ей это написать, как — апчхи! — ну, началось…

— Сглазом у вас не пахнет, — Марьяна шумно втянула носом воздух. — Может, проклятый предмет?

— Я бы почуял. В своем доме я как-никак хозяин, — покачал головой Никифор, но вытьянка отмахнулась.

— Ой, они такие бывают — насквозь проколдованные.

— Это в каком смысле? — домовой почесал в затылке.

— А в таком, что делали великие колдуны — не чета нам. Ведьма, может, из Дивьего царства подарочек прислали, а? Или, божечки упаси, из Навьего?

Тайка мотнула головой. Потом призадумалась.

— Или постой… Мне ба связки носкала, — она для верности указала на носок, но Марьяна и так догадалась.

— А Пушку она ничего не связала? Может, нить попалась порченая?

Но нет, коловерша от Семеновны подарков не получал, о чем сообщил, разочарованно мявкнув.

— Никто меня не любит. Дождатков от них не подаришься!

— Хм… а может, они что-то не то съели или выпили? — предположил Никифор.

Тайка принялась набирать текст:

«На завтрак был омлет с зеленью и помидорами. Потом в школе пообедала, но это не считается — Пушок в нашей столовке не ел. Когда вернулась, чай пила с мармеладом. А, и бутер с сыром, потому что колбаса закончилась».

На морде Пушка появилось мечтательное выражение — ведь лучше разговоров о еде, по его мнению, была только сама еда.

— А я доел щи с петропом и укрушкой. И колбасу. Еще мятники пряные. Апчхи! И пельмешки. Пачку. А потом филиное куре с картошечкой.

— Во проглот! — в голосе Никифора осуждение мешалось с восхищением.

— Я организменный растущ! — возмутился коловерша.

Взгляд домового вдруг прояснился:

— Ох ты ж, кажись, я начинаю понимать энту тарабарщину. Теперь бы понять, что за напасть приключилась и, главное, как от нее избавиться. Что думаешь, Марьянушка?

— А ведь есть совпадение, — просияла вытьянка. — Зелень! Может, злой корешок попался?

— Выходит, с кикимор спрашивать надо. Наверняка это их рук дело!

Никифор обрадовался, а Пушок, похоже, не очень. Ну конечно, он ведь сам любил распутывать загадки и играть в частного детектива, чтобы как в любимом кино и он, красивый, в центре внимания. А тут, во-первых, он сам пострадавший. Во-вторых, дело без него, считай, раскрыли. И в третьих, решение-то было на поверхности! Обидно.

— Чхи-киморы спят давно, — недовольно буркнул он.

Но Никифора было не переупрямить:

— Ничаво, проснутся. Неча нашу Таюшку-хозяюшку забижать! И тебя, балбеса рыжего. Хоть ты и оглоед, но мы тя любим.

* * *

Кикиморы и в самом деле мирно спали, свернувшись клубочком под корнями яблони. Прежде Тайка не пускала их в сад, вешала обереги, чтобы гонять воришек от сладких яблок, но потом передумала. Лучше ведь, когда все живут в мире, а урожай у ведьмы в саду обильный, на всех хватит. Кикиморы взамен пообещали не пакостить, да, видно, не сдержали слово.

— Подъем! — заорал Пушок прямо на ухо востроносой Кире и захлопал крыльями для устрашения.

— А? Что? Потоп? Пожар? — запричитала Кира, округлив спросонья глаза.

Ее сестра Клара продолжила мирно посапывать. Вот что значит здоровый сон — впору позавидовать.

— Сознавайся! — Марьяна приперла преступницу к шершавому стволу так яростно, что несколько еще не созревших яблочек шмякнулись в траву.

— В чем?

— Во всем!

— Это не я! — заверещала Кира, втягивая голову в худенькие плечи. — Это все Клара!

Ее сестрица перевернулась на другой бок и пробормотала сквозь сон:

— Чаво разорались? Дайте поспать.

— По твою душу пришли, — Кира ткнула сестру в бок тонким, как веточка, пальцем. — Сам детектив Пушок с подручными. Признавайся, че набедокурила?

Коловерша, заслышав это, выпятил грудь колесом. Тайке захотелось щелкнуть его по носу, но она сдержалась.

Клара резко села, огляделась, ахнула и проверещала:

— Это не я! Это все Кира! А что случилось-то?

— Вот вы нам и расскажите, — Никифор сплел руки на груди и сурово сдвинул брови.

Кикиморы, переглянувшись, пожали плечами.

— Кто-то опять вступил в наш след? — Кира почесала в затылке. — Значит, сам себе кулема. Мы, эта… стараемся на дорожках лапами не шлепать. Научены уже горьким опытом.

— Блюдем договоренности, — поддакнула Клара. — А ежели кому-то не свезло, значит, такова его судьба-судьбинушка. Неча тут на безвинных кикиморушек напраслину возводить. Отпустите мою сестру, живо!

— Вы, дамочки, обвиняетесь во вредении причиня! — завелся Пушок. — Признательное чистосердение обвиняет легчу. Апчхи!

— Сам ты апчхи, — насупилась Клара, а Кира, хихикнув, предположила:

— Может, он перебродивших ягод налопался? Однажды моя знакомая шишига…

— Отставить вечер воспоминаний, — рявкнула вытьянка. — Признавайтесь, это вы грядки с петрушкой испортили?

— Не трогали мы петрушку, — заныла Клара, смахивая с носа слезинки. — Клянусь. Век яблок не видать!

Никифор недоумевающе крякнул. Даже Марьяна сдала назад и разжала руку, отпустив Киру. Все знали, что для кикимор подобная клятва священна.

— О-хо-хо, сложное дельце, — вздохнул домовой. — Похоже, у нас подозреваемые кончились.

Кикиморы снова переглянулись, пошептались и притихли.

— Вы что-то знаете. — Марьяна сложила руки на груди. — Может, видели кого-то? Или что-то?

— Не-а, — Клара выпятила губу. — Вот если бы вы по-хорошему пришли да спросили, мы бы вам кой-чё рассказали про таинственную птичку, которая на капустной грядке перо потеряла. А так — нет. И не просите! Мы обиделись.

— Ха! Врете вы все. Не было никакой птички, — хохотнула вытьянка.

Клара обиженно вздернула нос.

— Птичку я, может, сама не видала. Но как тогда ты это объяснишь? — она достала из-за пояса перышко. Не больше воробьиного, только не серого, а лазурно-небесного цвета.

— Пф! Небось, у кого-то из дачников волнистый попугайчик улетел, — Марьяна потянулась к перу, но Клара быстро спрятала его в рукав и клацнула зубами.

— Шиш тебе! Мое!

Кира самоотверженно загородила сестру.

— Это наверняка была синяя птица счастья. И мы наше счастьице никому не отдадим. Свое ищите, коли надобно.

Марьяна схватила обеих за шиворот и тряхнула, но кикиморы вывернулись и сразу же нырнули в кусты смородины — только их и видели.

— Преступи ловильников! — ахнул Пушок.

Но Тайка замахала руками, мол, идемте в дом. У нее появилась идея.

Когда все налили себе чаю и сели за стол, она достала бабушкину тетрадку, где та записывала всякие ведьминские премудрости, открыла ее на нужной странице и показала друзьям.

— Во!

В тетрадке ровным убористым почерком было написано:

«Птица-справедливость. Живет в Дивьем царстве, в Дивнозёрье не водится (наверное?).

Размер: с воробья или чуточку меньше.

Цвет: от лазурного до синего с переливами.

Особенности: серебряный клюв. Слепая.

Свойства: живет на волшебном ясене, который растет возле царского дворца. Слышит все людские клятвы и обещания. Если обещание не сдержано, откладывает яйцо, из которого потом может вылупиться птица-месть (пометка: потом спросить Радосвета, как оно выглядит)».

Ручкой другого цвета бабушка потом дописала:

«Откладывает яйца в голубую крапинку.

Радосвет сказал, что ничего не знает про птицу-месть и никогда ее не видел. Еще добавил, что птица-справедливость слышит не все клятвы и обещания, а лишь колдовские.

Пошла посоветовалась с лешим. Сказал, здесь такого не водится.

Вывод: познавательно, но для Дивнозёрья не актуально».

— Думаешь, птичка все-таки долетела до нас? — нахмурилась Марьяна, дочитав страницу. — Что-то я сомневаюсь. Да и какие такие клятвы вы с Пушком нарушили? Он посуду не помыл, а ты что? Опять на алгебру забила?

Тайка со вздохом кивнула. Да, она помнила, что скоро экзамен, но заставить себя заниматься не могла вот уже который день.

— Ерунда это все, — проворчал Никифор и ткнул пальцем в тетрадку. — Тут же черным по белому написано: «Не все обещания, а лишь колдовские». Вряд ли вы с Пушком давали нерушимые чародейские клятвы про жирные тарелки и эти ваши синусы-косинусы.

Тайка пожала плечами и набрала на телефоне: «Тогда не знаю».

Следствие опять зашло в тупик. Даже детектив Пушок, у которого находились идеи на любой случай жизни, сник и отвернулся от предложенного Марьянкой пряника. Похоже, конец света был не за горами.

— А ну не вешать нос! Смотрите, что у меня есть, — вытьянка жестом фокусника достала из рукава перышко. То самое, лазоревое.

— Откель у тебя? — удивился Никифор.

— Да так… — Марьяна хоть и была призраком, а слегка покраснела. — Ловкость рук. Не всё же кикиморам яблоки без спросу таскать, найдется и на них управа. Я вот что подумала: пусть Снежок его понюхает и найдет нам птичку. А мы уж с ней потолкуем. Если это, конечно, не попугайчик.

Снежок — маленький белоснежный симаргл — жил по соседству вместе с Аленкой, Тайкиной подругой и ученицей — тоже ведьмочкой. На птиц у него был особый нюх — уж очень Снежок любил с ними играть. А вот птицы его, наоборот, недолюбливали.

По здравом размышлении друзья решили Аленку на ночь глядя из кровати не вытаскивать. Во-первых, можно было получить нагоняй от тети Маши, Аленкиной мамы. А во-вторых, не зря же в сказках сказано, что утро вечера мудренее.

Тайка думала, что не сможет заснуть этой ночью, но стоило голове коснуться подушки, как ее сморило. Все-таки проклятия очень выматывают.

Ей приснилась поляна, на которой сплошь росли нежно-голубые лилии. Красивые — глаз не оторвать. Она хотела сорвать одну, но только потянула руку, как услышала:

— Не смей!

— Ой, Мара Моревна! — обернувшись, Тайка узнала старую знакомую. — Нельзя же так пугать! Зачем вы подкрадываетесь?

— А неча цветочки рвать, — нахмурилась чародейка. — Ты их сажала, что ли?

— Я больше не буду… — Тайка смутилась. Неловко вышло. В жизни она чужие цветы не трогала, а вот во сне рука сама потянулась.

Сегодня Мара Моревна явилась в своем летнем обличье: зеленое платье в пол, серьги из земляники, дубовый венок на голове. Молодая, счастливая. Даже не верится, что по осени превратится в бабушку.

— Как там наше Дивнозёрье? — Мара Моревна улыбалась. Уф, значит, больше не сердится.

— Все супер, — Тайка подняла большой палец вверх. — Нечисть не шалит, урожай будет богатый, погода стоит прекрасная. Вот только… да нет, все хорошо.

Она замялась. Стоит ли рассказывать Маре Моревне про нежданное проклятие и голубое перышко? Тем более что во сне Тайка не чихала и не путала слова. Может, уже все само прошло? Зачем тогда чародейку-судьбу зря беспокоить?

— Тебя что-то тревожит, — насторожилась Мара Моревна. — Поведай, не стесняйся.

А, была не была! Тайка выложила все как есть. И пожаловалась, что молчать — это еще не самое сложное. Сложнее на месте сидеть, когда твою проблему другие решают. Она так не привыкла!

Чародейку услышанное развеселило.

— Ну и дела! Проклятие, говоришь? Нет-нет, на этот раз подсказок от меня не жди. Во-первых, ты сама способна справиться с этой напастью. А во-вторых, подсказка находится прямо у тебя под носом. Раскрой глаза, ведьма, и ты все поймешь.

Легко ей говорить. Она-то мудрая. А вот Тайка — пока не очень.

— А можно самую малюсенькую подсказочку? — Просить было боязно, но, с другой стороны, за спрос ведь денег не берут? А вдруг Мара Моревна смилостивится? Настроение у нее, кажется, хорошее.

— Подсказку не дам, дам подарочек. — Чародейка вложила Тайке в ладонь цветочную луковицу. — Иди посади. Увидишь потом, что взрастет.

Тайка все сделала как было велено. Руками раскопала податливую землю, воткнула зубчик, присыпала.

— Теперь бы полить. Есть у вас вода? Или, может, дождик вызовете?

— А ты поплачь, — предложила Мара Моревна. Не поймешь, в шутку или всерьез.

Тайка, может, и хотела бы заплакать, но по заказу не получалось, как ни старайся.

— Может, водичкой?

— Только слезами и потом, иначе никак. Да ты и сама это знаешь.

Ну вот, опять загадки… Тайка хотела честно признаться, что ничегошеньки не понимает, но моргнула — и вдруг проснулась.

За окном уже вовсю светило ласковое утреннее солнце, а со двора доносился заливистый лай Снежка. Значит, кто-то из друзей уже сбегал за Аленкой.

Интересно, как там проклятие? Стоило проверить. Тайка наскоро оделась и вышла на кухню:

— С утрем добречком! Апчхи!

— С добречком! — голосом актера-трагика откликнулся Пушок.

Увы, за ночь чуда не случилось.

— Привет, Тай, — Аленка старалась выглядеть беззаботно, но во взгляде таилась тревога за лучшую подругу. — Ты только не переживай, ладно? Мы поможем. Не все же тебе нас спасать. Долг платежом красен.

Симаргл ворвался в дом, как маленький снежный вихрь, бросился к Тайке, облизал лицо и руки. Утешил, в общем, как мог.

— Снежочек говорит, что готов искать преступника, — сообщила Аленка. Только она могла мысленно общаться с чудесным крылатым псом.

Пушок скорчил кислую мину.

— Племье пёся! Фу-пчхи!

Хотя он был коловершей, а значит, котом всего лишь наполовину, но собак все равно не любил, а просить у них помощи считал зазорным. Снежок же, не обращая внимания на его ворчание, лизнул Пушка в ухо и тут же отпрыгнул за Аленкину юбку.

Марьянка с Никифором рассмеялись, глядя на озорную песью морду, и вытьянка хмыкнула:

— Как сказала бы наша ведьма, троллинг засчитан.

А Тайка и правда хотела это сказать. Все-таки друзья хорошо ее знали.

— Ладно, Снежочек, порезвились и хватит. Пора делами заниматься, — Аленка сунула псу под нос перышко. — Ищи, родной. Я верю, ты справишься.

Вопреки ожиданиям, симаргл не побежал на улицу, а закружил по кухне, виляя хвостом так яростно, что чуть не опрокинул Тайкину чашку, стоявшую на подлокотнике кресла.

— Он кого-то чует, — прошептала Аленка. — И этот кто-то совсем рядом.

— Неужто супостат в дом пробрался, а я не уследил? — ахнул Никифор.

Марьяна решительно схватилась за кочергу. Пушок на всякий случай вспорхнул на занавеску, а Тайка подтянула поближе свой рюкзак. Когда не знаешь, с кем предстоит встретиться, с ходу не угадаешь, за что хвататься. А в рюкзаке есть и ножик серебряный, и чеснок, и флакон с противоупыриной водицей, и обереги. Но сперва нужно было увидеть, кто их враг.

Снежок покрутился на месте и, цокая когтями по полу, помчался в Тайкину комнату. Все бросились следом. Пушок, конечно же, занял самое безопасное положение на люстре. А симаргл остановился возле шкафа, наклонил морду и зарычал.

— Кажется, оно там, — Аленка ткнула пальцем в нижнюю дверцу.

— Странно, — протянул Никифор, почесывая бороду. — В энтом ящике у Таюшки-хозяюшки пряжа да шитво всякое хранится.

— Может, у вас моль завелась? — нервно хохотнула Марьянка. — А что? Новый вид — моль проклинающая.

— Не смешно, — буркнул домовой. — Это ж надо, прямо у меня под носом спрятался. Охохонюшки…

Все мялись, никто не спешил открывать дверцу. Привыкли, что Тайка всегда первая. А Тайке нынче тоже было боязно. Ладно бы упырь какой или оборотень — с ними хоть понятно, что делать. Но в нижнее отделение шкафа ни тот, ни другой не поместятся. Значит, тот, кто их с Пушком проклял, должен быть маленького роста. Что же это за злая малявка?

Страх страхом, а ударить в грязь лицом перед друзьями не хотелось. Все готовы были встретить опасность лицом к лицу. Даже трусоватый Пушок приготовился метать подвески с люстры. А что, они даже чем-то походили на стрелы…

Затаив дыхание, Тайка открыла дверцу. Скр-р-рип — никого. Может, Снежок ошибся?

— В коробке глянь, — подсказала Марьяна.

Тайка послушно откинула крышку и ахнула: ну дела! Их «супостат» мирно посапывал, зарывшись свиным пятачком в пряжу. Из клубков торчал только хвост с озорным бантиком на кисточке.

— Анчутка, — Никифор с облегчением выдохнул. — Таперича понятно, почему я его не заметил. Зело хитрые они. И самой Маре Моревне служат. Помнится, наша Таюшка-хозяюшка им по осени помогала нити распутывать да ковер судьбы сплетать.

— А вот, кстати, и перья, — Марьяна указала на головной убор анчутки, которому мог бы позавидовать вождь индейского племени.

— Сыпью насольте вокруг, — посоветовал сверху Пушок. — А то сбежит же!

Аленка, стоявшая ближе всех к двери, метнулась на кухню за солонкой.

Когда все было готово, Никифор потряс анчутку за плечо.

— Просыпайся, свинячья морда! Чаво разлегся?

— Ой-ей! — анчутка подскочил, ударился головой о крышку коробки, плюхнулся на спину и, выставив вверх лапки, притворился мертвым.

— Ты мне тут не балуй. Признавайся: пошто в дом влез? Пошто хозяюшку мою обидел? — напирал Никифор. Тайка и не знала, что ее домовой может быть таким грозным. — Марьянка, а ну-ка угости этого притворюху кочергой!

— Не надо кочергой! — встрепенулся анчутка. — Я уже ухожу.

Он хотел прошмыгнуть мимо Снежка, но не тут-то было. Симаргл наступил анчутке на хвост, а Марьянка ухватила мелкого негодяя за шкирку.

— Сейчас же расколдуй моих друзей!

— Не могу-у-у, — лапки анчутки жалобно обвисли вдоль тельца.

— Разве не ты наслал на них проклятие?

— Не… я тут так, сбоку припека.

— Так. Выкладывай все начистоту, — Марьяна хорошенько тряхнула пленника. — Не то хвост оторву.

— Только не хвост! — запричитал анчутка. — И так всю кисточку помяли, варвары. И мою прекрасную коллекцию перьев! Одно вообще потерялось. Красивое такое, попугайчиковое. Вы хоть представляете, сколько лет я их собирал?!

— Это, что ли? — Марьяна собиралась подразнить его лазоревым перышком, но анчутка оказался проворнее. Выхватил его, приладил за ухо и прошипел:

— Отпусти меня сейчас же, малахольная! Не то Маре Моревне пожалуюсь. Я у нее на хорошем счету и вообще личность известная. Лаврушей меня звать. Слыхали, небось?

Друзья переглянулись, пожали плечами.

— Видать, не такой уж ты известный, — Марьяна на всякий случай поставила Лаврушу на пол. — Не вздумай сбежать, тут повсюду соль.

— Бе! — скривился анчутка.

— Чем ты прославился-то? — Никифор погрозил ему пальцем. — Тем, что нитки путаешь и вредишь добрым людям?

— Эй-эй, давайте без напраслины! Я вам не какой-нибудь мелкий пакостник. Моя работа — привносить узор случайности в полотно судьбы, во!

Тайка схватила телефон и быстро набрала в заметках:

«Это правда. Мне Мара Моревна прошлой осенью рассказывала».

— Допустим. И что с того? — Марьяна угрожающе стукнула по полу кочергой.

— Дайте же договорить! — Лавруша пригладил взъерошенные волосы, отряхнулся, достал из кармана жилетки маленькие очки и нацепил их, приняв умный вид. — Исполнять волю судьбы — это целая наука. Я трудился со всем тщанием, и однажды Мара Моревна меня заметила и возвысила. Теперь я не простой анчутка, а заведующий!

Тайке почему-то представился офис, где за маленькими ноутбуками сидят и работают анчутки в пиджачках и при галстуках. Не удержавшись, она хихикнула, чем вызвала новую волну Лаврушиного негодования.

— Не смейся, это большая ответственность! У меня, между прочим, триста работников в подчинении.

— А в нашем шкафу ты что забыл? — Никифор щурился так, что сразу было ясно — не верит.

— А в вашем шкафу у меня отпуск, — набычился Лавруша. — Впервые за пять лет. Только и тут работа догнала… как люди отдыхать умудряются? Не понимаю.

— Анчутка-трудоголик, — с ухмылкой протянула Марьянка. — Тяжелый случай.

— Спасибо, я стараюсь. А вы наконец-то начинаете понимать… — Лавруша зарделся. Похоже, он счел это комплиментом.

Но Тайка, признаться, ничего не понимала, и ее друзья — тоже. Пока она печатала, Аленка уже сама догадалась спросить:

— А чем вы на работе занимаетесь в этой вашей, э-э-э…

— Службе судьбопроизводства, — подсказал Пушок. Во как по-умному загнул.

Лавруша просиял.

— Судьбопроизводство, говоришь? Надо запомнить, работягам понравится. А занятие у меня самое что ни на есть важное. Я — хранитель обещаний.

— Как это? — У Аленки загорелись глаза. — Вы их записываете, а потом — по папочкам и в каталог?

— Вообще-то нет. Но я подумаю над опте… опти… ох ты ж, опять слово умное вылетело из головы.

— Оп-ти-ми-за-ци-я, — Пушок свесился с люстры, одарив анчутку презрительным взглядом. — Тоже мне эффективный менеджер! Апчхи!

— Приходится идти в ногу со временем, — Лавруша развел лапками. — Но пока никаких кото… логов. У нас вообще нет в отделе котов. Они же цветы попортят.

— Какие еще цветы? — удивилась Аленка.

— Вот эти, — анчутка достал из кармана жилетки очень знакомую луковку. — Когда человек что-нибудь пообещает — себе или ближнему, — у нас на Поле Зароков появляется зеленый росток. У иных он вянет сразу. У тех же, кто держит слово, вырастает прекрасная лилия, которая пахнет теплым летним дождем и радостью.

— Ух ты! А чем пахнет радость?

Лавруша озорно подмигнул Аленке.

— Твой симаргл сказал бы — колбасой. Для коловерши, что сидит на люстре, — это запах пирогов с вишней. Для тебя — когда мама готовит ужин.

— Ага, это ведь значит, что она со мной дома, а не на работе. Я поняла! Радость для каждого пахнет по-своему. И это всегда что-то особенное, родное.

Теперь Тайка догадалась, для чего Мара Моревна показала ей во сне лилейное поле. Ох уж эта судьба с ее хитрыми подсказками. Даже когда прямо скажет — не факт, что до тебя дойдет… Потом она задумалась, а чем пахнет ее радость? Наверное, свежескошенной травой дивнозёрских полей? Или тестом, которое замесила бабушка? Или лимонным чаем, который они так любят пить с друзьями? А может, травами, которые собрал для нее дивий воин Яромир? Да, пожалуй, каждой радости — свое время.

— А у кого цветок не вырастет или завянет, тех вы наказываете? — Марьяна все еще хмурилась, но кочергу отставила в сторону.

— Зачем бы? — пожал плечами Лавруша. — Они сами себя накажут. Может, не сразу, а позже, но это непременно случится. Совесть — дело такое.

— Говорят, она есть не у всех, — Никифор любил спорить. Особенно с теми, кто ему не нравился.

— У всех, — усмехнулся анчутка. — У некоторых просто глубоко закопана. Ну да это не мешает. Порой человек сам не понимает за что, но грызет себя, грызет…

— Ох, и что же тогда делать Тае и Пушку? Выходит, их никто не проклинал? Они сами себя прокляли? — Аленка захлопала глазами.

— Мое присутствие могло добавить толику случайности, — анчутка достал из кармана часы, глянул на них и присвистнул. — Ой-ой, отпуск заканчивается. В общем, не беспокойтесь. У нас все под контролем. Когда я уйду, все станет по-прежнему.

— Нет, — мотнула головой Тайка, — не надо по-прежнему. Теперь я всегда буду делать уроки вовремя. Не хочу, чтобы мои цветочки завяли. Они такие красивые…

— А я помою посуду, — Пушок спустился с люстры на диван. — Прямо щас. Честное слово! Ой, Тая, слышишь? Кажется, проклятие прошло. Слова больше не путаются. И чихать мы перестали.

— Ловлю вас обоих на слове! — Лавруша улыбнулся, а потом сдул крупинки соли с ковра, чтобы разомкнуть круг, хлопнул в ладоши и пропал.

— Мне тоже пора, — заторопилась Марьянка. — Я обещала Сеньке пирог с ревенем испечь.

— Пойду на чердаке приберусь, что ли, — Никифор засучил рукава.

— А я к маме — помогу ягоды перебрать. Она сегодня варенье варит, — Аленка потрепала Снежка по холке, и тот ткнулся лбом в ее ладонь.

Все разбежались по своим делам, поэтому не заметили, как в комнате после их ухода появился неуловимый, но очень приятный запах — свежий, словно листва после теплого летнего дождя, с ноткой самой настоящей радости.