Ведьма Дивнозёрья

Алан Чароит (2019)

В деревне Дивнозёрье бок о бок с людьми живут лешие, русалки, кикиморы и другие таинственные существа из русских народных сказок. Волею судьбы простая шестнадцатилетняя девушка Тайка становится ведьмой-хранительницей этого заповедного края. Её волшебные друзья — коловерша (наполовину сова, наполовину кот) по кличке Пушок и суровый обстоятельный домовой Никифор — помогают ей распутывать загадки Дивнозёрья и противостоять козням недружелюбной нечисти.

Глава шестая. Ни человек, ни птица

В делах и заботах дни проносились быстрее, чем стрижи над крышей. Не успела Тайка оглянуться — а уже половина лета миновала. И после томного июльского затишья жизнь в Дивнозёрье забурлила, как молоко в кастрюльке: того и гляди, упустишь.

Больше всего Тайку беспокоил сбежавший упырь. Прежде тот мирно спал в подвале у деда Федора и откапывался лишь по весне (наверняка из-за половодья) и иногда еще по осени, когда крики улетающих птиц становились особенно тоскливыми. В другое время обычный — даже не заговоренный — чеснок помогал на ура. А давеча Маришка навела порядок в доме, тут упыря и след простыл. Но Тайка знала: тот не сможет долго прятаться. Жрать захочет — вылезет. Значит, придётся следить, чтоб этот гад кого-нибудь до смерти не заел… Эх, упокоить бы его с концами. Но для этого надо было узнать, в какой могиле лежат его косточки, а об этом хитрый упырь распространяться не спешил.

Еще Тайку тревожили незваные гости из дивьего царства. Точнее, один гость — Яромир. Сегодня она как раз собиралась отправиться в лес, чтобы взглянуть, что этот умник посадил на поляне, и отчего так разволновалась мавка Майя.

От раздумий ее оторвал Пушок. Приземлился на стол, прошелся по краю, громко цокая совиными когтями, и положил перед Тайкой яблоко:

— Белый налив. Попробуй, уже поспело?

— А ты все ждешь, когда можно будет объесть сад? — Тайка надкусила желтоватый бок.

— Вот сейчас обидно было. Как урожай собирать, так «Пушок, взлети повыше, я не достаю», а как пробу снять, так не трожь, — коловерша скорбно пошевелил усами. — Я, может, от сердца отрываю. Эх, лучше бы сам слопал. Никто не ценит мою заботу…

— Я ценю, — Тайка почесала его за ухом, и Пушок заурчал.

— Мр-р, слушай, а когда ты, мр-р, пойдешь за заповедную, мр-р, поляну?

— Да вот после завтрака как раз собираюсь.

— Я с тобой! А то мало ли что.

— Спасешь меня от лесной малины? — усмехнулась Тайка.

— Между прочим, в малине может быть медведь, — Пушок наставительно поднял коготь.

— Поэтому с нами пойдут Аленка и ее пес. Ни один дикий зверь не нападет на симаргла, даже если тот еще щенок, — Тайка потянулась, чтобы снова погладить коловершу, но тот увернулся и закатил глаза:

— Я так и знал! Ненавижу песье племя! Могла бы меня сначала спросить, а потом уже их приглашать. Но мое мнение в этом доме, похоже, не учитывается. Фу такой быть, Тая! Фу!

Бухтеть он перестал только после вазочки протёртой клубники с сахаром. И на заповедную поляну все-таки полетел — искушение малиной оказалось слишком велико — но где-то на полпути затерялся в придорожных кустах.

Снежок с веселым лаем гонял птиц на поле, но в лесу вдруг притих и пошел рядом.

— Давай возьмемся за руки, а то тут тропка водит, — Аленка ухватила Тайку за рукав.

Даром что восьмилетка, а посмышленее многих взрослых будет. Рядом с ней даже Тайка порой ощущала себя несерьезной.

С тех пор как щенок симаргла выбрал Аленку своей хозяйкой, та узнала всю правду о Дивнозёрье. Засилье нечисти ее не испугало, а, наоборот, пробудило жгучее любопытство. Там, где ей не дано было увидеть чудеса собственными глазами, она приноровилась смотреть глазами Снежка и так замучила Тайку вопросами, что та смирилась и стала брать Аленку с собой. В конце концов, любой ведьме пригодится помощница. Да и вместе веселее.

— Откуда знаешь, что водит?

— Снежок сказал.

Тайка была уверена, что пес все это время молчал. Должно быть, он уже научился общаться с хозяйкой мысленно.

— Так вот почему раньше я не могла эту полянку найти! Но теперь точно с пути не собьемся: мне Майя мавкин камень дала, зачарованный. А второй такой же оставила на поляне — как бы тропка ни петляла, а камни друг к другу притянутся, — Тайка придержала ветку, перелезая через замшелое бревно.

— Ух ты! — Аленкины глаза загорелись. — Прямо как волшебный магнит.

— Да, что-то вроде.

Камень в кулаке стал теплым — значит, они были уже совсем рядом. Тайка подняла руку, и ее потянуло прямиком в заросли малины, из которых неожиданно выскочил Пушок — весь в ягодном соке, с очумелыми глазами:

— Пожар! Летим отсюда!

Сердце ухнуло в пятки. Огонь в лесу распространяется быстро. И ветер сегодня сильный. Им ни за что не успеть.

— Ален, бежим. Говорят, там впереди огонь, — Тайке пришлось перевести, ведь ее подруга не понимала, что говорит Пушок.

Но симаргл не сдвинулся с места, и Аленка тоже.

— Если пожар, то почему дымом не пахнет?

— Но я сам видел! — Пушок захлопал крыльями. — Честное коловершье!

Тайка принюхалась и признала, что Аленка права. В лесу было свежо, пахло грибами и травами.

— Может, морок? Пойдем-ка посмотрим, — она шагнула в малинник, и заросли сами расступились, открывая путь. А камень уже обжигал пальцы.

Тайка сделала еще шаг и оказалась на уже знакомой заповедной поляне — той, где густой папоротник рос тремя колдовскими кругами. Но кое-что изменилось: в самом центре вымахал огромный — выше человеческого роста — подсолнух. Да не простой: это его лепестки, похожие на языки пламени, Пушок сослепу принял за лесной пожар.

— Ух ты! — Аленка, засмотревшись налетела на Тайку сзади. — Красотища какая. А что это?

— Жар-цвет, — буркнул коловерша, спрятав морду под крыло: наверное, ему было стыдно за недавний переполох.

Тайка повторила название цветка для Аленки.

— А это хорошо или плохо, что он здесь вырос? — нахмурилась та.

Тайка пожала плечами. Ясно было одно: просто для красоты такой сажать не станут.

А симаргл вдруг припал к земле, прижав уши; девочки на всякий случай последовали его примеру, последним в папоротники нырнул Пушок.

— А что это вы?..

— Тише! — Тайка притянула его к себе — и вовремя.

Огненный цветок вдруг полыхнул и выбросил семена. Откуда ни возьмись, налетела целая туча птиц — наверное, сотни три, не меньше — и давай их клевать!

— Смотри, — Аленка указала чуть в сторону, — там горлица странная какая-то… Снежок говорит, не наша, из дивьих.

Тайка проследила за ее пальцем и ахнула. Вот уж точно — «не наша». У птицы, подбиравшей зерна в стороне от галдящей стаи, были не только пестрые крылья, и красноватая грудка, но красивое девичье лицо. А ещё — торчавшие в разные стороны золотые волосы. Кого-то она Тайке напоминала… понять бы еще кого именно.

— Ишь, глазастая! Я бы сама ни за что не заметила.

— Я бы тоже, — Аленка улыбнулась. — Это все Снежок. Он говорит, мы должны ее поймать.

— Зачем?

Тайка сперва спросила и только потом поняла: дивья птица выглядела нездоровой. Она то и дело прикрывала зеленоватые глаза и поджимала лапку. Подбирать семена жар-цвета ей тоже было нелегко: другие птицы — более сильные и проворные — выхватывали корм прямо у нее изо рта. Какая-то ворона погналась за бедняжкой, и Тайка увидела, что горлица сильно хромает. Нужно было ее выручать.

— Пушок, отвлеки ворону.

Коловершу не пришлось просить дважды. Разогнав воробьев и овсянок, он спикировал на ворону сверху.

— Отвали, каркуша! Это наша птичка!

Горлица не была с ним согласна и попробовала было упорхнуть, но сломанная лапка не давала толком разбежаться. В этот миг Тайка, подкравшись, накрыла ее джинсовой курткой. И тут Снежок, залаяв, ворвался прямо в стаю. «Фр-р-р!» — птицы разлетелись в разные стороны. Тайка прижала к груди трепыхающуюся ношу и шикнула на симаргла.

— Ты что творишь, хулиган кудлатый?

— Не ругай его, — Аленка подозвала Снежка свистом. — Он все это время держался как мог. Очень любит птиц гонять, озорник.

На Тайкино плечо вернулся гордый Пушок, изо рта у него торчали пух и перья.

— Тая, ты видела? Как я ей наподдал, ух! Она такая: «кар!» — и клювом меня, а я…

— У тебя кровь, — перебила Тайка.

— Ох, где? — Коловерша попытался изобразить обморок.

— Вот тут, за ухом. Давай подорожник приложим?

Пушок вздохнул:

— Эх, а в былые времена героев войны не подорожником встречали! Ну да ладно, забей. Надеюсь, что я пострадал не зря и эта глупая пичужка того стоит.

* * *

О лечении птиц Тайка кое-что знала: не раз видела, как бабушка управлялась с курами, а в детстве, мечтая стать ветеринаром, много расспрашивала соседку — маму Шурика: та как раз работала в клинике.

Пока Аленка держала горлицу, Тайка накладывала шину из картонки и клеила пластырь. Подвес соорудили из старой Аленкиной панамы, проделав в ней дырки для ног.

Горлица сперва дрожала, но вскоре успокоилась. Наверное, поняла, что ей не хотят навредить. За все время она не проронила ни звука, лишь морщилась и кусала губы, когда Тайка бинтовала лапку.

— А что она ест? — Аленка с интересом рассматривала диковинную птицу.

— Я схожу, соберу еще зерен жар-цвета. А пока дам ей попить.

Тайка достала из аптечки пипетку и уронила горлице на губы несколько капель воды. Нет, все-таки ну на кого же она так похожа?

— Слушай, а вообще много таких в Дивьем царстве? — Аленка одним пальчиком погладила горлицу по крылу, та вдруг оскалилась, и девочка отдернула руку.

— Может, не много, но встречаются. Бабушка рассказывала про сирина и алконоста. У них тоже человечьи лица, но сами птицы размером с тетерева или даже больше. Сирин всегда грустит и плачет, алконост, наоборот, радуется и смеется. А наша молчит. Неправильная какая-то…

Горлица скривилась.

— Тай, мне кажется, она тебя понимает… — шепнула Аленка.

— Наверное, просто совпадение. Хоть она и дивья, а все же птица.

Горлица показала язык и отвернулась.

— Тоже совпадение? — усмехнулась Аленка.

Тайка не нашлась, что ответить. Было ясно одно: одним ветеринаром им не обойтись. Тут чародея бы…

* * *

— Хозяйка, просыпайся, беда! — Домовой Никифор тряс ее за плечо.

За окном стояла глухая ночь. Тайка вскрикнула спросонья, а домовой приложил палец к губам.

— Ш-ш-ш, в доме чужак. Окно распахнуто, и половицы скрипят, будто ходит кто. Я из подпола высунулся — и вдруг таким холодом повеяло, будто зима настала. А вечер-то жаркий был… Может, зря ты эту птицу дивью в дом притащила?

— Пойдем посмотрим. — У Тайки застучали зубы. — Вдвоем не так страшно. Где Пушок?

— Дрыхнет небось, — Никифор вцепился мохнатыми лапами в ее руку. — Его и пушками не разбудишь. Пф, охранничек…

Тайка огляделась: взгляд упал на удочку, стоящую в углу. За неимением лучшего схватила хотя бы ее и помчалась на кухню. Никифор бросился следом.

— Только свет сразу включи, хозяюшка. Ночные твари не любят его, боятся.

Тайка последовала совету домового. Ворвалась, щелкнула выключателем и встала на пороге, воинственно потрясая удочкой.

— Кто здесь?

Никифор ничуть не преувеличил: в лицо и впрямь дохнуло холодом. В пяти шагах от нее маячила скрюченная фигура в черных лохмотьях: это был не кто иной, как сбежавший упырь. В его костлявых руках, беззвучно крича, билась горлица.

— А ну стой, гад! — Тайка хлестнула удочкой наугад, да так удачно, что упырь, схватившись за ухо, выпустил птицу и взвыл.

Никифор успел подхватить горлицу и закатиться с ней под стол, а из-за печки вылетел разбуженный Пушок.

— Караул! Грабят! — Он вцепился когтями в упыриную плешь.

Тут Тайка вспомнила, что она как-никак ведьма, а не просто маленькая напуганная девочка, сложила пальцы особым способом и зашептала. Эх, жаль, водицы наговоренной нет, а до чеснока в ящике не добраться.

Упыря скрючило, но ненадолго: сверкнув алыми глазищами, он сграбастал Пушка когтистой лапой, отцепил от себя и отшвырнул прочь, а потом пошел прямо на Тайку. Длинным, как у змеи, языком он облизал тонкие губы и издал гадкий скрипучий звук — Тайка не сразу поняла, что это смех.

— Силенок у тебя маловато супротив меня, ведьма. А ты молодая… вкусная, небось.

Он протянул худосочную руку и вырвал у Тайки удочку.

— Подавишься! — Тайка нашарила на столе пакетик с приправой для курицы. Интересно, есть ли в её составе чеснок? Вот сейчас и узнаем…

В этот миг с улицы донесся собачий лай, и в раскрытое окно, расправив крылья, впрыгнул Снежок. Храбрый щенок зарычал на упыря, и тот на негнущихся коленях попятился.

— Не может быть! Откуда у тебя симаргл?

— Оттуда, — на подоконник вскарабкалась Аленка. — Снежочек, взять!

Пес цапнул незваного гостя за ногу, но ухватил лишь лохмотья. Ветхая ткань треснула. Упырь завопил, бросился во второе — закрытое — окно, пробив его собой, и исчез в ночной тьме под звон осколков.

— Уф, — Тайка выдохнула. — Спасибо, Аленушка, выручила.

— Не мне, а Снежку спасибо. Вот кто настоящий герой.

Хорошо, что коловерша лежал в обмороке и не слышал этих слов.

Никифор вылез из-под стола и протянул Тайке горлицу в панаме.

— Береги ее, хозяюшка, как зеницу ока. Чую, непростая птица. И упырь энтот за ней еще вернется.

Тайка отобрала у Снежка обрывок упыриной мантии и показала горлице:

— Узнаешь?

Та покачала головой.

— Хм… странно. А я думала, может, старый враг… Ну да ладно, у нас к нему свои счеты. Давайте поймаем гада и допросим!

* * *

Весь день, пока симаргл после ночных подвигов сладко посапывал под диваном, Тайка читала бабушкины записки про упырей, Аленка бегала в магазин, Никифор готовил макароны, Пушок страдал — в общем, все были при деле.

К вечеру дом превратился в настоящую противоупыриную крепость: всюду висели связки чеснока и обереги, заговоренной водицей наполнили не только кастрюли, но даже умывальник. И только разбитое окно оставили без защиты: упырь как раз в него полезет — и попадет прямо в западню. Горлица, наблюдавшая за этими приготовлениями, беззвучно вздыхала и порой закатывала глаза. Ишь какая! Весь переполох, можно сказать, из-за неё, а она ещё и недовольна!

Караулить они условились парами, первая половина ночи досталась Тайке с Пушком. Свет, конечно, пришлось погасить, но коловерша прекрасно видел и в темноте.

Упырь не заставил себя ждать. Едва пробила полночь, пустая оконная рама скрипнула и в проеме показался темный силуэт. Он спрыгнул с подоконника, крадучись, пошел к горлице, и…

— Мочи гада! — Пушок ударился всем телом о выключатель, а Тайка врубила велосипедную фару.

Ночной гость вскрикнул и шарахнулся, уронив со стола вазу с цветами:

— Проклятье!

Тайка узнала голос. Это был вовсе не упырь, а Яромир — тот самый дивий воин, посадивший жар-цвет.

Она спрятала за спину связку чеснока и серебряный ножик.

— Эй, а где упырь?

— Какой упырь? — Яромир протянул руку к горлице, и та, закрыв глаза, прильнула к его ладони.

— А, неважно. Вы что, знакомы с нашей птичкой?

Он рассмеялся:

— С вашей птичкой? Да, почитай, с детства. Это вовсе не птица, а моя сестра Радмила — великая дева-воительница дивьего царства.

— Ее заколдовали, что ли? — Наконец-то Тайка поняла, кого напоминала ей горлица.

— Да, Радмила стала жертвой могущественного заклинания. Я долго искал её и не мог найти ее, пока знающие чародей не посоветовали сделать приманку из Жар-цвета. Мол, как созреют семена — все лесные птахи на них слетятся. А вы увели Радмилу у меня прямо из-под носа.

— Ясно. И как же ее расколдовать?

— А ты помочь желаешь, что ли?

Тайка, затаив дыхание, кивнула, а дивий воин снова усмехнулся:

— Нос не дорос. Упыря своего лучше лови!

— Между прочим, если бы не я, от твоей сестры прошлой ночью одни пёрышки остались бы! — Тайка обиженно шмыгнула носом.

Горлица в подтверждение этих слов склонила взъерошенную голову, И Яромир, помедлив, тоже поклонился Тайке:

— В таком случае, благодарю тебя, дивья царевна.

Вроде и с почтением говорил, а в голосе все равно чудилась насмешка. Вот же несносный тип!

— А кто ее заколдовал?

— Не твоего ума дело, — он пошел к двери.

Еще и скрытный.

— Но я же правда хочу помочь! — Тайка ухватила его за расшитый рукав рубахи. — Ты в на моей земле. В моём доме. Отвечай!

Яромир обернулся через плечо:

— Я спешу, — вырываться он не стал. — Зачем тебе все это?

А Тайка и сама не знала зачем. Так уж ей подсказывало сердце… Смутившись, она разжала пальцы и опустила взгляд.

В дверь вдруг отчаянно заколотили.

— Ведьмушка, просыпайся! — Зычный голос Грини — местного лешего — нельзя было перепутать ни с чьим другим. — Беда приключилася! Вязовые дупла закрылись. Ни туда, ни оттуда ходу больше нет.

— Как так? — Яромир побледнел.

— Похоже, теперь ты никуда не торопишься, и мы все-таки сможем поговорить. Чайку? Или, может, сразу валокордину? — Тайка не удержалась от нервного смешка.

Но, по правде говоря, ей было отнюдь не весело.