Переход

Акурат, 2009

Я оглянулся – может, вернуться? Сходить за курткой, захватить шарф, кепку, обуть ботинки… Станет удобнее, но тогда никакого настоящего путешествия не получится. В путь надо отправляться налегке и сразу, чтобы не передумывать и чтоб никто не успел помешать. Так что вперёд без колебаний! – и я ступил на уже остывший после дневного тепла рубероид…

Глава 1

Когда я очутился на крыше, сразу понял — одеваться надо было потеплее! Стоило только высунуться из башни лифтовой шахты на улицу, как ветер своими тонкими ледяными щупальцами cхватил за горло, проник под одежду и обвил тело, как бы говоря — «Ага, дружок, я долго тебя ждал, вот ты мне и попался!»

Я люблю ветреную погоду, но совсем не готовился к выходу в открытый воздух, так получилось, что рванул в чем был — тренировочные штаны, футболка и тапочки на босу ногу. Экипировка, прямо скажем, совсем не для холодного весеннего вечера. Даже если это поздняя весна, а днём стояла жара!

К вечеру в наших местах значительно холодает. Бывало по утрам уходя на работу, я брал с собой тёплый свитер, дабы на обратной дороге не отдать концы от холода. Перепады в десять градусов за несколько часов — явление здесь обычное. И хотя я родился и вырос в этом климате, все равно никак не могу привыкнуть к таким метаниям местной природы.

Я оглянулся — может вернуться? Сходить за курткой, захватить шарф, кепку, обуть ботинки… Станет удобнее, но тогда никакого настоящего путешествия не получится. В путь надо отправляться налегке и сразу, чтобы не передумывать и чтоб никто не успел помешать. Так что вперёд без колебаний! — и я ступил на уже остывший после дневного тепла рубероид.

Оказалось, что стемнело довольно сильно. Пока глаза привыкали к другому виденью, я сделал несколько шагов и больно споткнулся обо что-то торчавшее прямо из крыши — труба что ли? — надо осторожнее двигаться, а то смешно будет — отправился в духовное путешествие и сломал ноги об канализационную трубу. Так, осмотримся! Видно неплохо — всё же, как ни как период Белых Ночей наступает! Что тут у нас? Антенна… Куча кабелей… Провода… много проводов… ещё одна башня — узкая и высокая… вентиляционная! И всё! Ничего чудесного — тёмно-серая плоская пустыня, уходящая длинной лентой в темноту. Хорошо, что теперь? Ага, вон там ближайший край. Наверное, надо подойти к краю… Почему к краю?.. Может нужно что-то более оригинальное, например, прогуливаться по оси симметрии туда и обратно до тех пор пока что-нибудь не произойдёт. Или встать точно посередине и сосредоточиться. Ну, сосредоточиться-то надо в любом случае. Нет, наверное, все-таки к краю. Или, может… Так… Спокойно… Вспомни почему ты здесь… Сосредоточимся… Выдохнули… Всё… Я ГОТОВ!!!!

— К чему?..

Я присел от неожиданности. Вокруг никого не было:

— Кто здесь?

— Какая скучища! — сказал голос, — всегда одно и то же!..

— Кто это? — повторил я громче, сжав кулаки и озираясь.

— Ну-у, это не интересно! — протянул голос совсем рядом. — Прямо, как в дурном фильме… Осталось только треснуть тебя сверху топором!..

Я посмотрел наверх. Над моей головой, на жестяной шапке вентиляционной башни сидел нога на ногу человек.

— Боже мой, ничему не научился! Горбатого могила исправит, не так ли? Ты что, псих? Точно, ты ненормальный! Спятил! «Надо подойти к краю…»! Да-да, давай, подходи! А потом тебе в голову придёт неожиданная и гениальная мысль — сигануть с девятого этажа! Нет, конечно, не сигануть, а полетать, расправить крылья и полететь… Это будет предпоследняя мысль в твоей никчёмной жизни неудачника. А вот последняя мысль — пока ты будешь лететь вниз — твоя любимая, фирменная: «Зачем я это сделал?»!

Человек вдруг исчез и в следующее мгновение оказался передо мной:

— Слушай, тебе не надоело, а?

Теперь я смог его разглядеть — лет сорок пять, бородка-эспаньолка, чёрный фрак, белая манишка и галстук-бабочка, в руке трость. Ничего знакомого в его лице я не обнаружил, но испуг немного уменьшился.

— Вы кто? — спросил я.

— Ха-ха-ха! — взорвался хохотом незнакомец. — Как был, так и остался любителем идиотских вопросов! Ха-ха-ха!

— Мы знакомы?

— О-о! — он вдруг остановился и с удивлением взглянул на меня. — Да я, похоже, ошибался… Ты стал настоящим мастером, — резко выкрикнул он и снова расхохотался.

Хорошее начало… Смешное. Может уйти пока не поздно? Ну, уж нет, пойдём дальше. Это явно не местный житель и не маньяк-убийца. Мне стало интересно и я только ждал когда мой собеседник закончит смеяться.

— Прости, прости, — простонал он, утирая выступившие слёзы, — я так давно не был свободен. Совершенно забыл, как общаются, — он вытаращил глаза, — нормальные люди. Принято сначала представляться! Однако, с другой стороны это странно потому что ты меня хорошо знаешь… Из чего я делаю вывод, что либо ты прикидываешься, либо — он сделал озабоченный вид, — ты серьёзно болен. Надо провериться у врача — у тебя что-то с памятью.

Он прыснул.

— Хорошо! Я напомню, это не трудно. Меня… зовут… «Я». Я твоё второе «я»… ну, или не второе… может, третье или четвёртое, — он хохотнул. — Неважно. Короче, я — это ты… Удивлён? Впрочем, лично я к тебе никакого отношения не имею. Я живу сам по себе, ты сам по себе. Я вне тебя, но одновременно, в тебе. Я никому не принадлежу и принадлежу всем. Почти, всем… В общем сложно объяснить это на твоём языке… Можешь запросто называть меня… — он задумался. — ммм… как же меня называть-то? Столько имён!.. А, вот! Придумал! Неплохая мысль! Предохранитель! Точно, я — предохранитель! Это логично! Можешь так меня и называть!..

Он широко улыбнулся. Из его предыдущей речи я не понял ничего, и не знал, что сказать…

— Да, ты всё ещё не знаешь, что сказать, — он заложил руки за спину и стал расхаживать по крыше, — но, я чувствую в твоей голове уже зреет вопрос, а, собственно, зачем я здесь появился?.. А? Я прав? — он на секунду остановился. — Так вот… Я тебе отвечу, всё очень просто… Сегодня вечером я был у себя… или в себе?.. нет, всё-таки у себя… да, у себя, ничем таким особенным не занимался, и вдруг… бац!.. Озарение…думаю, что ж я сижу-то взаперти, это же вредно, глянул — погода чудесная, воздух…просто прелесть! Пойду-ка, думаю, пройдусь!.. Подышу!.. Получу, так сказать, удовольствие от жизни… Э-эх, крррасота! — он вдруг легко подпрыгнул и оказался на одном из кабелей протянутых над крышей:

— Внимание, внимание! Перед вами блистательный и непревзойдённый, бросатель вызовов, любимец Фортуны, гениальный Максимус, что в переводе означает «величайший»! Смертельный номер на канате! Приветствуйте! — выкрикнул он, свободно и непринуждённо расхаживая по кабелю и балансируя своей тростью. Затем спрыгнул рядом со мной и поклонился. — Ап! Аплодисменты!

Я молча смотрел на него.

— Фу, какой ты скучный! С тобой совсем неинтересно!

Он отошёл на несколько шагов и патетически воскликнул:

— Я ужасно разочарован!

Он вытащил из-за спины цилиндр и нахлобучил себе на голову, потом взмахнул рукой и набросил на плечо полу, неведомо откуда взявшегося, плаща:

— Меня здесь не понимают и Я ухожу!

Постояв так немного, он шумно выдохнул и сказал:

— Ладно уж, я отходчивый, прощаю вас… Останусь ещё не надолго…

Ехидно улыбнувшись, он махнул рукой и цилиндр с накидкой исчезли, затем подошёл ко мне и заговорщическим тоном проговорил:

— Ну… может вопрос какой-нибудь задашь или как?..

— Почему предохранитель? — спросил я.

— Какой предохранитель? — удивился он.

— Вы сказали, чтобы я называл вас предохранителем…

— Так, — он сделал серьёзное лицо, — и что?

— Что вы имели ввиду?

— Не помню!

Я почувствовал, что начинаю раздражаться.

— А!.. — лицо его просияло. — да, верно! Так и было! Я сказал тебе, что я — предохранитель. Вспомнил! Мне слово очень понравилось, вот я и подумал, почему бы его не использовать в разговоре и вообще!.. Но если тебе не нравится, можешь называть меня как-нибудь иначе, например… например, испанцем! Я ведь похож на испанца, а? — и он гордо выставил мне свой профиль.

— Послушайте, это, конечно, очень интересно, что вы тут показываете, но либо вы скажете мне, кто вы такой и что вам надо, либо я…

— Ладно, ладно. Шутить больше не будем. Поговорим, как серьёзные люди, — несколько секунд мы смотрели друг на друга. Он, кажется, действительно был серьёзен, хотя в его взгляде всё же сквозила насмешка. — Давай присядем.

Он взял меня за локоть, мы повернулись и я увидал прямо перед нами небольшую скамейку. После фокусов со шляпой и накидкой, я уже почти не удивился. Мы присели.

— Хорошо. Я скажу тебе прямо, — начал испанец, — ты поступаешь… неправильно. И я бы даже сказал в большой, очень большой степени, глупо. Моё появление здесь вызвано заботой о тебе. Ты в опасности. Я должен тебя защитить…

— От чего? — спросил я.

— Не от чего, — наставительно ответил испанец, — а от кого… От тебя же самого…

— Вот как?! — удивился я.

— Да-да, как это ни странно прозвучит — ты сам себе враг. Хотя лично мне это совсем не странно. Я постоянно вижу, как люди губят сами себя. Странно другое… То, что они делают это с таким рвением и старанием… Они так хотят этого… Не понимаю… Вот ты, например?.. Чего ради выскочил сюда? Ведь ерунда какая-то получается! Кто-то что-то загадочное сказал, ты что-то такое почувствовал и всё… уже побежал пробовать! Нет, чтобы сначала, как все умные люди, подумать, взвесить, хотя бы представить себе на секундочку о чём речь идёт… Кто сказал что это не сказки, что ЭТО правда?

— Что, это? — не понял я.

Он не ответил и продолжал:

— Знаешь, ты всегда отличался доверчивостью граничащей с идиотизмом. Любой, подумай, ЛЮБОЙ мог убедить тебя в чем угодно, увести куда угодно и предложить делать такие непоправимые глупости, что только во сне могут привидеться. А кто всегда за них расплачивался? Только ты, а не тот, кто увлекал и предлагал… Ты решил, наверное, что если у тебя появилось вдруг желание — пускай даже жгучее и неодолимое — немедленно изменить свою жизнь, хотя это даже звучит смехотворно, то оно вот так р-раз! — он хлопнул в ладоши, — и исполнится? Но ведь так не бывает… Чудес-то не бывает, слыхал наверное? Пойми, есть объективные законы — реальность… Нельзя в одночасье всё поменять. Невозможно! Ни при каких условиях! Но если даже и возможно, то на это уходят годы, годы жестоких страданий и лишений, и, кстати, у людей гораздо более достойных чем ты. Думаешь так просто — бросил всё, вырвался якобы на свободу, и тут же явится сказочный волшебник — вроде меня, да? — взмахнёт палочкой — как у меня — и всё? Больше ничего делать не надо?.. Детский сад, да и только! А вот ты спроси у того, кто тебя повёл. Вот хоть у этого… который про чайку написал… Он-то сам так же поступил? Глупец… Ему всё равно, и до тебя ровно никакого дела нет… Он написал какую-то чушь, стал богатым — впрочем какое это богатство — и никто ему не нужен. Он про тебя даже не знает и не узнает никогда. А вот ты, дурак, повёлся… Задумал всё бросить! Ха… а что бросать? Ведь нечего! У тебя ничего нет! Ты пуст! Да ещё и труслив вдобавок! Ты не представляешь из себя никакой ценности! Всё, что у тебя есть это Жизнь! И вот её можно потерять! Припёрся зачем-то на крышу, рискуешь сломать себе шею и ради чего? Ради какой-то эфемерной идейки. Ты хотя бы сформулировал её?.. Хочешь угадаю? Твоя Великая идея звучит так: Вы все идиоты недалёкие, а я продвинулся, всё про жизнь понял и сейчас вот-вот вознесусь… Прекрасно!.. Прекрасно!.. Мир спокойно спит и не ведает, что народился очередной гений!.. Слушай, а может ты Спаситель? — он вдруг округлил глаза и отпрянул. — Тот самый!

Видимо его опять понесло в клоунаду. Он вскочил и закричал, размахивая руками:

— Аллилуйя! Второе пришествие! Спаситель вернулся! Все сюда! Падите ниц перед Спасителем! — он бухнулся передо мной на колени. — Славьте! Славьте Мессию! Славьте Спасителя! Теперь всё изменится, всё будет по-другому! Настало Царствие Небесное!

Я попытался встать со скамейки, но обнаружил, что почему-то не могу пошевелиться. Где-то внизу спины защекотало, завибрировало знакомое предательское беспокойство и, набирая силу, быстро поползло вверх. Новые попытки встать ни к чему не привели. Мне стало страшно. Я ощущал своё тело, но не мог им владеть. Паника стремительно накатила душной волной. У меня и раньше бывали подобные состояния, чаще всего в метро, но не с такой оглушительной силой и тогда я всё-таки мог двигаться. Мои губы онемели, стало тяжело дышать, в ушах появился назойливый гул, бешено заколотилось сердце и, как всегда в таких случаях, первое что хочется — бежать, куда-нибудь — главное выскочить из этой волны. Но я не мог даже шевельнуться и от этого паника только усиливалась.

— Вот видишь, ты слаб! Какая там работа над собой, какое духовное путешествие? Ты же ходячая пародия! — он стоял, опершись на свою трость, спокойно и насмешливо наблюдая за мной. — Бессильный воин! С тобой и воевать грешно!

— Отпустите меня! — выдавил я, задыхаясь.

— А я тебя не держу. Каждому человеку дана свобода воли и выбора. Ты сам себе враг. Я же только что говорил об этом. Если не понял, могу повторить. Не люблю, правда, повторять, но для тебя… так и быть, сделаю исключение.

— Прошу вас, прекратите это! — собрав силы, выкрикнул я.

Он наклонился и пристально посмотрел на меня. Его глаза больше не усмехались — они были широко раскрыты и абсолютно черны, взгляд их пронзал насквозь. Я ощущал это физически, буквально… Мне казалось, будто кто-то огромным буром высверливает мои внутренности, и жизнь стремительно высасывается через живот, как воздух.

— Не понимаю, зачем так мучиться? — тихо и вкрадчиво, совсем другим голосом проговорил он. — Позволь мне помочь тебе… Нужно просто согласиться со мной, по-настоящему. По правде. Вот здесь, — он ткнул тростью мне в грудь. — Ты же серьёзный человек!.. Выбрось из головы весь этот мусор — Душа, Сознание, Великие Перемены… Тебя обманули, это иллюзия. Не можешь ты ничего поменять, да и незачем — всё давно уже, очень давно предопределено силами, о которых ты и близко понятия не имеешь. У тебя есть жизнь, так и живи ею. Цени её. Оставайся таким, какой ты есть. Ты готов разрушать, но ты же не разрушитель? Ты обычный, рядовой человек. Подумай, в конце концов, о тех, кто рядом с тобой. Ты подвергаешь опасности не только себя, но и своих близких. Это глупо и эгоистично. И безответственно. Не будь ребёнком. Возвращайся обратно, делай то, что свойственно твоему возрасту, то, что естественно. Куда ты лезешь? Не надо умствовать! Ты не лучше других, а такой же, как и все, даже ещё слабее. Так береги жизненную силу. Ты не вечен. Рано или поздно ты умрёшь и ничего от тебя не останется. В Мире так заведено — всё, к чему ни прикоснись, всё тлен. Не тебе менять эти законы. Поэтому не трать бессмысленно время. И творчество, о котором ты так мечтаешь — это тоже чушь, чепуха. Поверь мне, плоды его точно также исчезают, как и всё остальное. Ты настолько мал и ничтожен, что получи хотя бы удовольствие от жизни. Вот это реально! Только это и реально! Ну? Будь мужчиной! Прими раз в жизни разумное решение! Ну!

Он закричал:

— Ну, же… Давай!.. Борись!.. Борись со мной!.. Ударь меня!.. Уничтожь!.. Трус!.. Слабак!

Мне становилось всё хуже, я совсем перестал чувствовать своё тело, гул в ушах нарастал, серая рябь застилала взор, казалось ужас вот-вот разорвёт тело вклочья и душа растворится, развеется в пространстве, и будто сам я в сотни тысяч раз меньший, чем самая маленькая песчинка, где-то в глубине сознания ещё держусь за какой-то тончайший волосок, но неминуемо сорвусь в страшную, бездонную, необъятную, бесконечную пропасть…

И в тот момент когда я почти перестал осознавать себя, когда сил не осталось, когда я уже отпустил тот самый волосок, за какую-то микросекунду до неизбежного исчезновения что-то произошло… Может быть мне только показалось… но как раз в ту микросекунду я вдруг отчётливо услышал голос, который ласково и мягко произнёс: «Я здесь, не бойся, оставь всё, расслабься, отпусти, я с тобой, я держу тебя, отпускай, расслабляйся!»

И я отпустил. Всё отпустил — все свои страхи, мысли, грехи, удовольствия, ошибки, чувство вины, долги, обязательства, обещания, комплексы, обиды, воспоминания, слова… Всё отпустил… и расслабился…

В то же мгновение всё исчезло — и удушье, и гул, и пропасть… всё. Стало тихо и легко.

Это было похоже на избавление от тяжёлой и долгой ноши, на финиш бегуна-марафонца, когда усталый, измученный человек-спортсмен пересекнув черту падает обессиленный и лежит, ещё тяжело дыша, но счастливый и расслабленный. Человек-победитель… И я почувствовал, что победил.