На крыльях кошмара

Виктория Попова, 2023

Десять лет прошло с тех пор, как Алея уехала из Лурьи. Но всё проходит, и её любовь к исенбарскому принцу тоже прошла. Теперь она едет домой в компании бывшего жениха – Невеяра – и не может дождаться, когда же её нога ступит на родную землю. Но её путь устилают тревожные приметы, когда она встречает девушку по имени Тарина. Они двигаются дальше вместе, и с каждым шагом становится яснее – что-то не так в северных землях.Они встанут спина к спине, чтобы найти и уничтожить корень всех зол, пройдя при этом тяжелые испытания. И дальнобойный лурийский лук станет верным помощником копью кхари… И тогда останется только один вопрос: кто же из них будет нужен Невеяру?

Пролог

Ночь давно опустилась на лурийское Златолучье и его окрестности. Ясные северные звёзды исправно освещали торный путь под копытами крылатого коня. Но его всадник не смотрел вниз. Во время полёта он ориентировался на южные созвездия: Летящего Лебедя и Серебряную Кувшинку. Именно на этом курсе и лежал лурийский стольный град, где обосновалась династия Остроглядов, и её глава великий князь Миродан.

Гонец торопился. Он летел с северной окраины Лурьи со скверными вестями и то и дело подгонял, чудом уцелевшего, последнего пегаса. Летающий зверь был быстрее десяти обычных лошадей, но всё равно выбивался из сил, чтобы скорее оказаться под защитой Златолучья.

На чёрном фоне неба его серебристая шкурка ярко выделялась и служила хорошей мишенью. Всадник то и дело оборачивался, опасаясь погони.

— Давай, не подведи, братец! — мужчина ласково погладил крылатое животное по красивой, гордой шее и про себя вознёс молитву Благодати, чтобы его миссия увенчалась успехом. Слишком многое было поставлено на карту.

И зверь, и человек нутром чуяли приближение опасности. Кто-то рыскал по ночному небу, чтобы уничтожить последних свидетелей ужасной пляски смерти, разразившейся на Запретном кургане. И этот кто-то с каждой минутой приближался. Гораздо быстрее, чем золочёные крыши княжеских хором со всеми гридями и стрельцами, способными отбить любую атаку.

Немного справа звёзды померкли, а потом засветили вновь. Затем то же самое произошло слева. Гонец нервно извернулся в седле, ощущая, как гибельный холод подступает к самому сердцу. Мужчина вновь пришпорил коня. Тот взревел и ещё ускорился, хотя, казалось, это уже невозможно. По ночному небосводу пронеслось дикое ржание взмыленного пегаса.

Всадник пригнулся и увидел чёрный ужас со светящимися красными глазами, наплывающий на него спереди. Из горла сереброгривого зверя вырвался жалобный, даже жалкий звук. Поводья выпали из безвольных рук мужчины. Беспросветная жуть нависла над ним со всех сторон и только вниз ещё был свободен путь. И пегас нырнул в оставленную брешь, не в силах больше выносить, обрушившегося на него, кошмара…

Глава 1. Долгожданное возвращение

Трёхнедельное плавание подходило к концу, и Алея с нетерпением ждала, когда их купеческая хулка причалит в порту Илалии — Виньяэлло. С самого утра молодая женщина околачивалась на носу корабля, высматривая землю. До дома оставалось ещё пара месяцев пути отсюда, но сам факт, что она переплыла море Торговцев, и вот-вот ступит на землю другого государства, как бы подтверждал серьёзность, принятого ею, решения.

Исенбар остался позади также, как и десять лет её жизни. Алее с трудом верилось в это. Целых десять лет прожила она на чужбине! И пролетели они, как один миг. И вот ей уже двадцать пять, и больше нет той нежной наивной девушки, которую увлёк заморский принц. Теперь Алея сама стала на диву «заморской», и с трудом признавала себя в этой статной, тренированной кхари.

Постепенно на горизонте нарисовалась земля, потом стали видны корабли, строения и длинный причал, по которому мельтешили крохотные человечки. Эта картина не могла не вызвать улыбку на лице Алеи, ей не терпелось скорее продолжить путь, оставив море позади.

Вскоре круглобокая хулка вошла в залив и, лавируя, пришвартовалась.

— Вот и приплыли, — сзади подошёл Невеяр, который до этого руководил управлением судна. — Сейчас начнётся разгрузка.

— Я говорю без акцента? — спросила она у него, внезапно забеспокоившись, что стала забывать родной язык. Что слишком сильно отдалилась от всего самого родного.

Тот усмехнулся, задержав на ней спокойный взгляд. Вот Невеяр почти совсем не изменился со времени их помолвки. Та же широкоплечая фигура, кулаки, что кувалды, и добрые серые глаза. Разве что из завоеводчиков заделался в купцы, да и то Алея догадывалась, что стезю он сменил только из-за неё. Не сиделось ему в родной Лурье, покуда наречённая уехала с исенбарским посольством.

— Нет, — успокоил молодую женщину Невеяр. — Твоя речь чиста.

Алея улыбнулась ему, но почти сразу опустила глаза под его взглядом. Слишком много непростых эмоций там смешалось — от затаённой надежды до непонимания. Она видела и его страсть, и желание. Уж в этом-то за десять лет жизни под крылом Барах-Дина Алея научилась разбираться. Но бывшая кхари не могла ответить взаимностью давнему жениху — ведь она не любила его и когда ей было пятнадцать. Теперь молодая женщина могла предложить Невеяру только дружбу, чего он отказывался и понимать, и принимать.

Алея отошла от него, пройдя вдоль борта хулки. Пролетели три недели их плавания, и почти сразу кхари поняла, что путешествие будет не из простых. Невеяр думал о ней, искал её. И нашёл десять лет спустя. Но он не отдавал себе отчёта, что та молоденькая несмелая Алея, которую он помнил, и встреченная им кхари — совершенно разные люди.

И Алея не знала, как показать купцу своё отношение, не обидев его. И можно ли, вообще, его не обидеть? Но видят боги, что сейчас ей совсем не нужны новые отношения. Она только отошла от разрыва с Барах-Дином, и новая кабала ей ни к чему.

— Не терпится ступить на твёрдую землю, — сказала она себе, с жадностью вглядываясь в обычную портовую толчею. Так всегда бывало, когда приплывал очередной торговый корабль.

Лурийцы тем временем сноровисто установили сходни, и на борт стал степенно подниматься илалийский писарь, чтобы подписать необходимые грамоты. Некоторое время Невеяр занимался с сановником, а моряки стали готовиться к разгрузке.

Алея с любопытством рассматривала виньяэльцев. Десять лет она была иноземкой в Исенбаре, так и не став там своей. И за это время ей редко попадались на глаза представители других народов. Если не считать посольств, свидетельницей которых она являлась по долгу службы.

Этот мир существенно отличался от Исенбарской империи. И, подумать только, ведь стоило потратить всего три недели, чтобы переплыть сравнительно небольшое море Торговцев, и оказаться здесь.

Внизу сновали хоть и загорелые, но гораздо более светлокожие люди, чем в Лардим-Азрае — столице империи. Конечно, в Виньяэлло встречалось множество рас со всех концов света. Ведь не зря же это море назвали морем Торговцев.

Внезапно что-то необычное привлекло внимание Алеи. Даже скорее из ряда вон выходящее. Среди снующих людей едва-едва брела девушка чуть моложе самой кхари. Она чудом держалась на ногах и, похоже, не отдавала себе отчёта в том, где находится. Её одежда была изорвана и на ней чётко просматривались следы крови. Эта несчастная явно побывала в какой-то переделке, и ей требовалась помощь.

Алея посмотрела в сторону Невеяра. Похоже, что он уже заканчивал с бумажной волокитой. Стоило поторопиться, чтобы помочь бедняжке. Что-то зацепило в ней беспощадную кхари, и не сразу стало понятно, что именно. Лишь спустя ещё пару мгновений Алея догадалась, что раненная девушка внизу тоже лурийка. Только им был свойственен столь красивый и правильный овал лица, да и глаза у неё, кажется, были такие же синие, как у самой Алеи.

В этот момент в порту появилась группа людей на лошадях. Они были ещё далеко и не видели ни лурийскую хулку, ни беглянку. В верности последнего предположения бывшая стражница императорского дворца уже не сомневалась, так же, как и в том, что конники гонятся за несчастной девушкой.

— Невеяр! — Алея указала на неё. — Смотри. Нужно помочь ей.

Кхари также указала и на всадников, подозрительно смахивающих на наёмников. Купец оценил всё одним взглядом. Многолетний опыт морской торговли привил ему множество навыков, да и прежняя служба завоеводчиком давала о себе знать.

Он первым спустился на пристань и стал проталкиваться к раненной лурийке. В этот момент силы окончательно покинули её, и девушка упала с самым несчастным выражением на лице. Сознание медленно, но верно покидало бедняжку, когда Невеяр подхватил её под локти и стал поднимать. Она, верно, приняла его за врага, так как незамедлительно задёргалась в его руках. Но все её потуги сейчас пересилил бы и котёнок — настолько она ослабела. К счастью, вскоре лурийка поняла, что вреда ей не желают и едва пролепетала:

— Помоги.

Чтобы тут же окончательно повиснуть на руках у купца. На беду, как раз в этот момент преследователи, прочёсывающие порт, обнаружили ее и надвинулись на лурийца.

— Отдай девчонку! — приказал один из головорезов.

Невеяр как стоял горой, так и не сдвинулся с места, не оробев ни жестом, ни взглядом. Истинный луриец — высокий, широкоплечий и упёртый.

— Она со мной, — твёрдо ответил он и с вызовом оглядел компанию наёмников.

Алея за это время успела вооружиться излюбленным оружием всех кхари — стальным копьём. Оружие это было тяжёлое, но в умелых руках смертельно опасное. Она покинула хулку почти сразу за Невеяром, чтобы подстраховать его, если будет такая необходимость. Теперь же ей показалось самое время сделать это, потому что несмотря на всю силу и уверенность купца, руки у него оказались заняты. Поэтому Алея встала с ним рядом — плечом к плечу. В руке она с удовольствием ощущала привычную тяжесть оружия, острое жало которого предостерегающе блеснуло на солнце.

— Тогда ты умрёшь! — крикнул другой наёмник и вытащил большой ятаган.

Видя назревающую заварушку, на пристань посыпались люди купца — все как на подбор сильные и статные, умеющие управляться не только со снастями, но и с мечами, которыми торговал хозяин.

— Или ты! — холодно предположила Алея и словила неодобрительный взгляд Невеяра.

Взгляд она проигнорировала — в этом-то и заключался корень всего недопонимания между ними. Затем направила копьё в сторону человека с ятаганом и тут же ощутила, как забурлила кровь в жилах в предчувствии настоящей схватки.

Моряки одновременно с ней ощетинились калёными лурийскими мечами, и наёмники поняли, что перевес не на их стороне.

— Мы ещё встретимся, — сплюнул первый молодчик и зло зыркнул на Алею и Невеяра.

— Ждём с нетерпением, — ответил купец, его глаза сверкнули ледяной сталью.

Наёмники нехотя ретировались. Взбаламученный народ на пристани стал успокаиваться. Невеяр понёс спасённую девушку на хулку, чтобы показать её корабельному доктору, в ведении которого было много целебных лурийских трав. Алея ещё долго смотрела в спину удаляющимся головорезам, запоминая лицо и походку каждого. Отчего-то у неё сложилось впечатление, что с этими людьми им ещё придётся встретиться.

***

Бесчувственную лурийку поместили в каюту Алеи. Туда же сразу пришёл лекарь Денер с мешочком снадобий, приготовленных им собственноручно. Кхари, как единственная женщина на корабле, осталась, чтобы помочь ему.

Первым делом они срезали с девушки одежду, почти превратившуюся в лохмотья. Из-за пояса посыпались и невесело застучали по полу несколько полновесных золотых. Мужчина и женщина удивлёнными взглядами проводили монеты, даже не подумав собрать их, и продолжили прерванное занятие. Затем обнаружился старинный медальон, который всерьёз заинтересовал Алею. Она положила его в свой поясной кошель.

Когда удалось избавиться от остатков одежды и осмотреть девушку, лекарь и его помощница увидели на её теле многочисленные синяки от побоев, на запястьях следы от верёвок и главное — нехорошую, воспалившуюся сквозную рану в левой икре.

Алея взялась омыть незнакомку, а Денер сразу же занялся ногой.

— Как бы не пришлось резать, — мрачно пробормотал лекарь.

Кхари проследила за его взглядом, не переставая орудовать чистым полотенцем пока стирала грязь и кровь с кожи беглянки. Действительно, рана выглядела очень плохо. Она почти почернела и набухла. Нога вплоть до середины бедра приняла некрасивый свекольный оттенок. Раненная лурийка горела в огне лихорадки, и не было ничего удивительного, что она упала на пристани.

— Кто-то поставил ей хорошую примочку сравнительно недавно, — заметил Денер. — Может, и получится спасти ногу, но надо торопиться.

Он принялся ковыряться в своём мешочке и велел принести кипяток для заваривания трав. А Алея заторопилась закончить с омовением, чтобы потом не мешать лекарю. И увидела следы мужской жестокости на внутренней стороне бёдер незнакомки. Похоже, что ей досталось ещё хуже, чем они могли представить.

— У тебя есть настойка асфетиды? — обратилась кхари к Денеру.

Тот на секунду отвлёкся и озабоченно посмотрел на Алею. Его помыслы сейчас явно были направлены в другую сторону.

— Конечно, нет! Мы на корабле, где плавают преимущественно мужчины. Зачем им противозачаточное средство?

Кхари на мгновение засомневалась, стоит ли указывать Денеру на «особые» обстоятельства бесчувственной девушки, но потом решила, что если он не полный простофиля, то вскоре и сам всё поймёт. В конце концов, он лекарь и ему должна быть свойственна деликатность, присущая профессии.

— Им ни к чему, а вот ей, похоже, пригодится, — Алея кивнула на незнакомку и достала из сундука свою чистую рубашку, чтобы хоть немного прикрыть наготу бедняжки.

Денер подошёл ближе и понял всё с одного взгляда.

— Я дам другую настойку — с противовоспалительным эффектом. То о чём ты просишь, скорее всего, убьёт её. Она слишком плоха сейчас. Подожди. Пусть немного оклемается, и сама решит, что делать. В любом случае предохраняться ей уже поздно.

Алея кивнула и взяла необходимое лекарство. На протяжении нескольких последующих часов они с Денером боролись за жизнь девушки, то и дело сменяя вытягивающие компрессы на икре. Ближе к ночи им стал заметен результат предпринимаемых действий: жар больной немного спал, так же, как и отёк. Нога приняла более здоровый цвет, а вот около раны скопилось уплотнение, которое вскоре прорвалось, выплеснув наружу гадкую зелёную массу.

— Ну вот и всё, — утирая пот со лба, заключил Денер. — Успели. Ещё немного и последствия оказались бы необратимы.

Алея кивнула и вышла из каюты на свежий воздух. Сама она очень устала. Ей было немного жаль, что так и не удалось сегодня окончательно сойти на берег. Однако спасение девушки было намного важнее и искренне радовало кхари. Хотя и породило несколько вопросов, на которые пока не нашлось ответов.

— Как она? — послышался вопрос Невеяра, которому по вполне понятным причинам не спалось.

— Жить будет, — Алея повернулась к купцу и бросила на него усталый взгляд.

— Нам придётся подождать, пока она не сможет сесть в седло, — предположил купец.

— Да, — согласилась молодая женщина. — Но не факт, что она последует за нами.

— Не думаю, что наёмники так просто оставят её в покое.

С этим утверждением Алея была склонна согласиться, но предпочла промолчать. Ей очень хотелось поговорить с незнакомкой с глазу на глаз, а для этого стоило подождать утра.

— Тебе теперь негде ночевать? — полуутвердительно спросил Невеяр.

Алея бросила на него хмурый взгляд. Уж не намерился ли он предложить ей место в своей каюте?

— Я переночую на палубе в гамаке, — сухо ответила она.

— Здесь будет холодно, — предупредил купец. — На палубе могу спать и я. А ты иди в мою каюту.

— Мне не привыкать, — упрямо не согласилась кхари.

— Разве в Исенбаре бывали холодные ночи? — не поверил Невеяр, начиная злиться.

— Нет. В Исенбаре все ночи выдавались очень жаркими, — с вызовом бросила Алея и заметила, как серые глаза купца превратились в две грозовые тучи. Но она не собиралась сдаваться. Она кхари.

Некоторое время Невеяр сверлил её взглядом и сжимал кулаки, не сходя с места. Алея отвечала ему заносчивым и непокорным взором и сохраняла независимый вид. Купец в бешенстве развернулся и ушёл, а кхари осталась, сразу после его ухода почувствовав сожаление. Ведь поначалу она не собиралась сводить разговор к этой болезненной для Невеяра теме, но так уж получилось, потому что он в очередной раз попытался верховодить ею, как это принято в Лурье. Будто она все ещё его невеста…

Алея устроилась в свободном гамаке и укрылась куском рогожи. До рассвета оставалось несколько часов, но сон не шёл к ней. Мысли всё возвращались к спасённой девушке. Кто она? Откуда у неё медальон? Судя по одежде, незнакомка отринула общепринятый в Лурье уклад так же, как и сама Алея. Кроме всего прочего, у раненной был дорожный мешок, где нашёлся разобранный лурийский лук, стрелы и походные принадлежности. К тому же это золото… Целое состояние по меркам такого городка, как Виньяэлло. Выходило, что девушка тоже служила наёмницей, и что-то она не поделила со своими товарищами. Например, медальон… За что они жестоко наказали её. Очень жестоко.

Постепенно ночная прохлада стала забираться под рогожу, и Алея невольно подумала про тёплую каюту Невеяра. В её собственной всё ещё находился Денер, который пока не рисковал отойти от подопечной. И о самом Невеяре молодая женщина тоже подумала… Не сказать, что он совсем ей не нравился. Скорее даже наоборот, но что-то не пускало её к нему. И этим чем-то была его склонность всё решать и за неё, и за себя. К тому же он мог бы дать ей чуть больше времени, чтобы разобраться в себе и своих чувствах.

На востоке забрезжил рассвет, а Алея так и не сомкнула глаз, провертевшись в ледяном гамаке. Что и говорить, а за последние десять лет кхари успела привыкнуть к тёплым ночам, ведь на Лардим-Азрай жаркой вечностью дышала Великая пустыня Кхеба.

Вскоре на палубе раздались первые шаги проснувшихся моряков, и Алея покинула своё неприветливое ложе. Она предпочла поскорее умыться, привести себя в порядок и вернуться в собственную каюту.

***

С порога она столкнулась взглядом со спасённой лурийкой. Та наградила кхари не самым дружелюбным взглядом, совершенно игнорируя тот факт, что лежит в её каюте и в её рубашке. И это не говоря о том, что только благодаря Алее эту девушку вообще заметили в толпе на пристани…

— Хорошо, что ты очнулась, — начала разговор молодая женщина. В конце концов, у незнакомки была масса причин для недовольства.

— Мой медальон у тебя? — резко спросила девушка.

— Не уверена, что он твой, — холодно заметила Алея.

В каюте повисло молчание, отдающее зимней вьюгой. Две пары почти одинаковых синих глаз скрестились и метали ледяные молнии.

Дверь скрипнула и вошёл Невеяр.

— Мне сообщили, что ты пришла в себя, — сказал он, словно не заметив кхари, отчего брови последней опасно сдвинулись.

Девушка перевела взор на купца и сразу же немного оттаяла. Кажется, в нём она узнала своего спасителя.

— Это тебя я должна благодарить за заступничество? — спросила она.

— Алею, — в сторону кхари последовал равнодушный кивок Невеяра, и немного смущённый, но всё ещё заносчивый, взгляд девушки.

— Меня зовут Тарина, — представилась она и опустила глаза. — Я ваша вечная должница.

— Я Невеяр, — назвался купец. — С Алеей ты уже познакомилась.

— Нет, мы только начали знакомство, — Тарина ещё раз глянула на хмурую Алею. — Наверное, я сильно помешала вам? Вы собирались сойти на берег.

— Нас никто не подгоняет. Кто долго ждал, у того всегда в запасе есть ещё немного времени. Верно?

Последний вопрос адресовался явно кхари. Она не думала, что уязвила его вчера так сильно.

— Невеяр, — Алея обратилась к нему как можно мягче, не желая продолжения пререканий, — может, узнаешь у Денера, как дела у Тарины и как скоро она сможет сесть на коня?

Купец оценил её попытку сгладить неловкость и покорно вышел из каюты. Женщины вновь остались только вдвоём.

— Предлагаю начать сначала, — великодушно предложила кхари. — Я Алея. Возвращаюсь в Лурью после длительного отсутствия.

— Я Тарина, — приняла правила игры девушка. — И в Лурью возвращаться не собираюсь. Я обозналась, или ты жила в Исенбаре последние несколько лет?

— Десять. Ты не обозналась, я служила кхари во дворце императора.

— А мне всё казалось это последствия горячки. Прими ещё раз мою благодарность, Алея.

Молодая женщина склонила голову, принимая слова Тарины.

— Твой медальон у меня, — сказала Алея. — Как он попал к тебе? Не уверена, что ты знаешь его истинную ценность и назначение.

— А ты знаешь? — не поверила Тарина.

— Немного. Это жреческая штучка. Ты не ответила, — кхари не дала сбить себя с толка.

— Это длинная история, — разом погрустнела Тарина.

— Как заметил Невеяр, мы никуда не торопимся, — кхари постаралась ободряюще улыбнуться. — И… если тебе нужна будет какая-то помощь, то ты скажи мне.

Алея не знала, как намекнуть на то, что знает о насилии, совершённом над Тариной. Но не проявить своего участия не могла. Однако девушка никак не отреагировала на предложение.

— Медальон не мой, — признала она. — Он принадлежит адептам Благодати, и я намерена отвезти его в их обитель.

— Как я поняла, наёмники несогласны с твоим решением?

— Они подонки! — Тарина дёрнулась на кровати, но тут же обмякла, и по её щеке скользнула непрошеная слеза.

— Может, расскажешь, что с тобой случилось?

— Я устала, — ответила девушка и обессилено закрыла глаза.

Алея кивнула и встала со скамьи.

— Тогда отдыхай, — сказала она и вышла на палубу.

Здесь людей существенно поубавилось — часть моряков отпустили в город, и кхари быстро отыскала широкоплечую спину Невеяра. Впрочем, тот и сам повернулся к ней, едва почувствовал её взгляд.

— Что сказал Денер? — первая спросила молодая женщина, остановившись в двух шагах от бывшего жениха.

— Ей очень повезло, что осталась живая и с ногой на месте. Пару дней проваляется в постели, а потом он обязуется поставить её на ноги, — отрапортовал купец со сложенными на груди руками. — А она что-нибудь рассказала?

— Я нашла у неё это, — Алея показала медальон — небольшое хрустальное солнце с золотыми лучами. — Это артефакт адептов Благодати. Тарина говорит, что хочет вернуть его к ним в обитель.

— Никогда не встречал подобных амулетов, — подивился Невеяр. — Откуда он у неё взялся?

— Она не сказала. Там какая-то тёмная история с наёмниками. Думаю, они где-то рядом — выжидают.

Мужчина и женщина немного помолчали, стоя на палубе и глядя куда угодно, только не друг на друга. Алея подумала, что представляла себе путь домой совсем не таким.

— Я хочу пройтись по городу, — предупредила кхари Невеяра.

И услышала в ответ:

— Будь осторожна.

Перед прогулкой Алея перекинулась парой слов с лекарем и зашла в каюту к Тарине. Девушка дремала, но едва скрипнула дверь — открыла глаза. Кхари присела к ней на кровать. Она не знала, как начать этот разговор, но её женское естество требовало принять участие в судьбе раненой лурийки. Поэтому, собравшись с духом, Алея сказала:

— Я знаю, какая участь тебя постигла в лапах наёмников.

Последовала неловкая пауза, во время которой Тарина съёжилась и опустила глаза. У Алеи всё внутри содрогалось от жалости и сострадания, но она понимала, что эту рану залечит только время.

— Я иду в город и могу принести лекарство, если оно тебе нужно, — продолжила речь кхари.

Девушка молча помотала головой. Возможно, она уже приняла меры, чтобы не понести от насильника. Алея не знала этого, но предпочла не допытываться. Она встала с кровати и направилась к выходу.

— Можешь сделать для меня кое-что другое? — послышались тихие слова Тарины.

— Конечно. Говори.

— Я снимала комнату в «Самородке Илалии». Название лучше, чем само местечко, — девушка сделала первую попытку улыбнуться. — Там остались мои вещи и деньги, заработанные на турнире по стрельбе. Не могла бы ты сходить за ними?

— Хорошо, — согласилась Алея. — Но, когда мы тебя переодевали, из твоего пояса высыпались золотые монеты.

— Выбрось их в море, — попросила Тарина и отвернулась к стене.

***

Медальон Алея предпочла вручить Невеяру, а не соваться с опасной реликвией в незнакомый город. Всё-таки несмотря на напряжённые отношения, кхари доверяла купцу и даже чувствовала к нему душевную теплоту. Как к брату. Который не брат и периодически невозможно бесит своими повадками.

Поэтому она с удовольствием спустилась по сходням и некоторое время привыкала стоять на твёрдой земле, как до этого приноравливалась к постоянной качке под ногами. Копьё кхари предпочла оставить на корабле, вместо него вооружившись двумя длинными кинжалами. С ними она чувствовала себя не менее уверенно, но гораздо более незаметно.

Алея впитывала в себя непривычные звуки и запахи и пыталась представить, что же почувствует в родной Лурье. В Златолучье, где преимущественно жила её семья, или на родовых серверных землях, где находился Сведар — город-крепость её воеводы-отца. Только сейчас кхари задумалась, как примет её родня, как отреагирует на столь долгое отсутствие? Но Алея очень хотела увидеть мать. И была готова рискнуть и ощутить на себе недовольство всех членов своей большой семьи, лишь бы вновь почувствовать ласку рук Ланиоки. У кхари не было сомнений, что мама давно простила её и с радостью примет блудную дочь.

Алея не переживала, если у неё не получится остаться в родном княжестве. Император Дин-Байсул щедро наградил её за десятилетнюю службу. Впору собственный терем строить. Но про это ей думать пока не хотелось.

Некоторое время она просто гуляла по Виньяэлло, разглядывая людей, дома и улицы. У лоточника она купила пряник, а затем стала искать нужный постоялый двор. Дорогу найти оказалось не так просто несмотря на её знание двух языков: лурийского и исенбарского. Первый был широко распространён на севере, а второй на юге и востоке.

В «Самородке Илалии» кхари назвалась подругой Тарины и быстро договорилась с хозяином о посещении её комнаты, вручив ему мелкую серебряную монету. Наёмница проплатила аренду на месяц вперёд, но она давно не появлялась, и это наталкивало владельца постоялого двора на нехорошие мысли. Алея подумала, что при таком пройдохе-хозяине будет удивительно, если деньги Тарины до сих пор ждут её в целости и сохранности.

И оказалась права, только чересчур оптимистична. Здесь явно что-то искали, и Алея догадывалась, что именно. Неизвестные даже полки со стен посрывали, перевернули кровать и выпотрошили шкаф. Порванные вещи валялись повсюду, причём их разрезали мечами или кинжалами. Что же это за ненависть такая? Окно оказалось выбито, и на полу хрустели осколки стекла. Понятное дело, что ни о каких деньгах тут речи не шло. Но больше всего Алею поразила надпись на стене, сделанная, судя по всему, кровью: ЖДИ БЕРСА, ШЛЮХА.

Глава 2. Исповедь наёмницы

Из постоялого двора молодая женщина предпочла ретироваться как можно скорее и не заметнее для хозяина. Лишнее внимание ей было ни к чему и отвечать за так называемый беспорядок в комнате Тарины кхари совсем не хотелось.

День клонился к вечеру, когда Алея направилась на пристань. Она всё ещё находилась под впечатлением от увиденного, поскольку слово «шлюха» ненавидела больше всего. «Лурийская шлюха» — говорили про неё в Исенбаре за глаза, но так, что иногда она всё же его слышала. Это сильно отравляло ей жизнь в императорском дворце, но тогда она считала, что их с Барах-Дином любовь стоит того. Оказалось, что особой любви между ними так и не случилось. И Алее понадобилось десять лет, чтобы понять это…

За грустными мыслями кхари не сразу заметила, что за ней следят. А потом всё произошло очень быстро. Кто-то подставил ей подножку, и молодая женщина на секунду потеряла равновесие. Другой человек её толкнул, а третий дёрнул в узкий проулок, заканчивающийся тупиком. Здесь собрались почти все те же люди, что гнались за Тариной. Путь назад оказался моментально отрезан, сомкнувшимися широкими спинами якобы простых обывателей. Алея поняла, что угодила в хитро расставленную ловушку, и расклад явно не в её пользу.

— Так, так, так… Кто тут у нас? — из-за спин товарищей вышел тот же самый наёмник, что вчера требовал у Невеяра отдать ему девчонку. — Какие люди, и, надо же, без своего внушительного копья!

Алея предпочла не отвечать на это издевательское высказывание. Гораздо больше кхари сейчас занимал громила, который одной рукой удерживал её запястья, а другой без разбора шарил по телу, совершенно не стесняясь при этом. Она могла бы легко вывернуться из этого захвата, но предпочла сделать вид, что совершенно обескуражена случившимся. Как же иначе? Их пятеро, не считая мужчин, охраняющих вход в проулок, а она одна. Впору испугаться.

— Нету, — ответил верзила на вопросительный взгляд главаря, и Алея похвалила себя, что догадалась выложить хрустальное солнце перед уходом с корабля.

Что же это за вещица, и зачем она нужна наёмникам? В любом случае участь молодой женщины была бы незавидна, если бы медальон сейчас находился при ней. И не факт, что эта участь отличалась в лучшую сторону от доли Тарины… Скорее в худшую. Теперь же у Алеи наметились варианты, и она стала ждать развития событий.

— Что-то в последнее время лурийские шлюхи совсем распоясались, — ядовито заметил первый наёмник, подходя вплотную к кхари, чем заслужил от неё острый, как наконечник копья, взгляд синих глаз. — Вас, наверное, перестали пороть в детстве? Иначе с чего вы, глупые бабы, решили, что можете носить штаны и размахивать оружием наравне с мужчинами?

Алея чувствовала запах из его рта и могла в подробностях рассмотреть лицо мужчины, противно кривящиеся уголки его губ и подбородок.

— Немудрено влезть в штаны и вооружиться, если эти мужчины способны всемером напасть на одну женщину, — не сдержалась кхари. — А один на один ты со мной встретиться побоялся?

— Шлюха! — зло выплюнул ей в лицо главарь и наградил чувствительным ударом под рёбра.

Алея на мгновение задохнулась и пообещала себе больше не провоцировать этого урода, но убить при первой же возможности. Когда в глазах прояснилось, лица перед ней были всё те же.

— Ну и что ты скажешь теперь? — нахально усмехнулся наёмник. — Знай своё место, глупая баба!

Его руки легли на грудь кхари и сильно сжали её. Алея сохранила отстранённый вид, будто стояла на лужайке, а не среди этих подонков. Она отдавала себе отчёт, в какой опасной ситуации оказалась. Ничто не помешает им изнасиловать её в этом закутке при желании, а желание у них явно присутствовало. Вечер плавно вступал в свои права, и, хотя людей на улице ещё полно, кто захочет связываться с громилами на входе? Кхари хорошо рассчитывала свои силы и понимала, что уложит максимум двоих, прежде чем третий двинет её головой о стену, а четвёртый ударит ногой в живот, когда она упадёт. И всё дело в узости этого места. Она просто не имела здесь пространства для манёвров. Может, у неё бы что-то и получилось, если бы удалось пробиться к тупику и прижаться к нему спиной. Но и загонять себя в ловушку ещё глубже Алея не горела желанием.

— Одно моё слово, и ты сейчас обслужишь всех моих людей по очереди, а они умеют выбивать бабскую дурь. Но я отложу это занятие на потом. А пока скажи своему капитану, что если он не отдаст нам девку и медальон, то к рассвету его корабль сгорит дотла.

С этими словами наёмник толкнул Алею, и она выпала на улицу, поскольку за её спиной больше никто не стоял. Здесь ей помогли встать прохожие, а когда кхари повернулась, тупик оказался совершенно пуст.

Живя во дворце императора, она узнала многое о человеческой жестокости. Но под крылом Барах-Дина Алея всегда была надёжно ограждена от подобных посягательств. Что ж, похоже, что самоуверенность подвела её, и впредь стоило быть осмотрительнее. С этими мыслями молодая женщина направилась к хулке.

***

Едва ступив на борт корабля, Алея разыскала Невеяра и обо всём ему рассказала. Ну или почти обо всём, что позволила ей поведать её уязвлённая гордость кхари. Купец крепко задумался над сложившимся положением. Он искоса глянул на бывшую невесту, пытаясь понять сильно ли она пострадала, но так и остался в неведении. Сам он придерживался мнения, что одной женщине нечего делать в портовом городе. Но Алея не была для него женщиной в общепринятом в Лурье понимании, а снова вступать с ней в спор у него не нашлось никакого желания.

— Что думаешь сделать? — спросила Алея. — Может, отойти в море?

— Бежать, как трусливые псы? — скривил губы Невеяр. — Нет. Мы останемся. Пусть знают, что лурийцев с места не сдвинешь, покуда они сами не решат, что так надо.

— Но одна горящая стрела может погубить весь твой корабль. А огонь перекинется на соседние суда…

— Они не станут этого делать, Алея, — купец посмотрел в глаза кхари, и она вновь почувствовала себя пятнадцатилетней девочкой в присутствии своего более старшего и совсем непонятного ей жениха. — В таком случае медальон будет потерян для них.

— Ты уверен?

— Нет. Но они могут ждать нас как раз в море, где к нам никто не придёт на помощь.

— Ты прав, — подумав, согласилась молодая женщина. — Но ухо надо держать востро. И усилить охрану.

Купец кивнул ей, и Алея повернулась, чтобы зайти к себе в каюту. Но Невеяр задержал её. Он бережно взял кхари за руку, и её сердце дрогнуло. После пережитого в городе ей очень хотелось ощутить чью-нибудь поддержку, при этом не вдаваясь в подробности произошедшего.

— С тобой точно всё хорошо? — серьёзно спросил мужчина, подходя на шаг ближе.

— Точно, — улыбнулась Алея, задержав взгляд на его глазах.

Она как будто не торопилась отойти от него и позабыла, что он до сих пор держит её за руку.

— Тебе надо дать указания, насчёт усиленной стражи, — вспомнила она минуту спустя.

— Да, — он нехотя разжал пальцы, и Алея почувствовала, насколько горячая у него рука, и как тепло в ней было её ладони. Даже дыхание Кхебы не могло так согреть её.

Невеяр медленно отстранился и разорвал контакт глаз, стараясь понять, что же между ними сейчас проскочило. Может, у них ещё не всё потеряно? Может, Алея ещё будет улыбаться ему, как он мечтал все последние годы?

Алея тоже крепко задумалась о своей реакции на заботу Невеяра. Но едва она вошла в каюту и увидела Тарину, как вспомнила, зачем направлялась сюда, и сомнения покинули её.

Девушка выглядела значительно лучше, чем даже утром, не говоря о вчерашнем вечере. Лечение Денера ей явно шло на пользу. Она сидела в кровати и листала толстую книгу, в которой кхари узнала сборник летописей, принадлежащий Невеяру. Сердце женщины кольнуло нечто, подозрительно смахивающее на ревность. От этого чувства она отмахнулась, но настроение, поднятое благодаря купцу, снова испортилось. Благодаря ему же…

— Как нога? — спросила Алея, рассматривая облик девушки.

Тарина отличалась правильной северной красотой, приукрашенной здешним солнцем и вольнолюбивой жизнью. Они были почти одинакового роста и стати. Алея упражнялась всю юность с копьём, а Тарину тренировал её любимый лурийский лук. Обе могли похвастаться глубокими синими, как вечернее небо глазами, свойственными только лурийцам и родственным им народам. Но у Тарины были тёмные, как мех чернобурки, волосы, в то время как Алея носила толстую светло-русую косу.

— Денер сказал, что разрешит мне встать, когда на небе появятся первые звёзды, — ответила наёмница спокойно, но кхари послышались в её голосе более живые нотки, чем прежде. — Ты забрала мои вещи?

— Нет, — Алея тревожно покачала головой. — Твою комнату разгромили и не оставили ни одного целого клочка в ней. Ни денег, ни одежды у тебя больше нет.

В ответ Тарина закусила губу и опустила голову. Что за мысли там бродили было несложно догадаться.

— Не расстраивайся, ты можешь дальше путешествовать с нами, — предложила Алея. — Чтобы добраться до обители адептов Благодати, необязательно переплывать море Торговцев. На границе с Орией тоже есть их храм.

— Я знаю! — воскликнула наёмница со слезами в голосе. — Но я не хотела ехать на север.

Кхари умолкла, пожав плечами. Она не придумала, что сказать на это. Но потом вспомнила свои сегодняшние приключения и не смогла удержаться от вопроса:

— Кто такой Берс, Тарина?

Всё же некоторые события требовали объяснений, и Алея с каждой минутой чувствовала необходимость в рассказе наёмницы. В конце концов, сейчас многие жизни зависели от её ответов.

— Б-Берс? — побледнела девушка. Её зрачки расширились, а кровь отхлынула от лица. — Откуда ты знаешь это имя?

— Оно кровью написано на стене твоей комнаты, — Алее было жаль Тарину — не составило труда догадаться, что этот человек являлся первопричиной всех несчастий молодой лурийки. Но жалеть её кхари была готова только в душе, но не на словах и не на деле. Им предстоял непростой разговор, необходимость в котором назрела где-то в тот самый момент, когда семеро молодчиков затолкали Алею в проулок и угрожали ей физической расправой.

— Что написано?

— Чтобы ты ждала его, — кхари не стала дословно приводить содержание надписи.

— Я убила его… Он был мёртв, когда я в последний раз видела этого мерзавца! — Тарине сейчас приходилось несладко, но она держалась. В ней чувствовался стальной стержень, который ковался молотом и наковальней жизни наёмницы. — Я ударила его ножом в сердце, он не мог выжить.

— У некоторых людей сердце находится с другой стороны, — пожала плечами кхари.

— Но рана должна быть всё равно смертельная… — потерянно прошептала Тарина.

Алея не знала, что сказать на это. Случаи бывают разные. Может, у них в отряде был маг или лечебное зелье… кто знает. А может, Берс на самом деле мёртв, и надпись — всего лишь способ запугать наёмницу. В любом случае у кхари не было ни цели, ни желания убеждать в Тарину в одном из этих вариантов. Каждый из них с равной степенью вероятности мог быть и ложным, и правдивым.

— Я хочу, чтобы ты нам всё рассказала, — проговорила Алея, твёрдо глядя в глаза девушки. — Мне и Невеяру. Ты понимаешь, что это слишком важно для нас всех. Сегодня… меня схватили те же люди, что гнались за тобой.

— Что?! — не поверила своим ушам Тарина.

— Да, — Алея прикрыла глаза, пряча досаду. — И угрожали сжечь хулку, если мы не отдадим тебя и медальон. Никто не собирается идти у них на поводу, но мы должны знать, с чем столкнулись.

— Хорошо, — девушка опустила голову.

Когда пришёл купец, Тарина как раз собралась с духом и поведала свою историю. Оказалось, что она выиграла турнир для лучников примерно неделю назад. После этого её нашёл человек по имени Берс. Он предложил ей работу. По его описанию это была непыльная работёнка, призванная вернуть некую реликвию её истинному владельцу. Тогда Берс не стал вдаваться в подробности, лишь пообещав за выполненное задание бешеные деньги. Тарина сомневалась, понимая, что дело нечисто, но деньги никогда не бывают лишними. В конце концов, она согласилась.

На деле вышло, что ограбить они должны адептов Благодати… И поняла она это, только когда сделала выстрел, за который ей заплатили. Она попала в защитный амулет, охраняющий небольшой караван, и наёмники смогли разгромить ни в чём не повинных людей. Берс, который намедни обещал бескровную схватку, где никто не пострадает, лично зарезал жрицу Благодати и снял с её шеи этот медальон. Жрицу звали Аннама.

Тарина ни за что не согласилась бы участвовать в подобном зверстве, но изменить что-то было уже невозможно. В результате она решила отомстить Берсу, который обманул её. Она даже составила план действий, но судьба распорядилась иначе. Сложилось так, что наёмнице пришлось прикончить того мерзавца, что сидел с ней в засаде и следил, чтобы она сделала всё, как надо. А затем Берс и его стрелок настигли её и прострелили ногу. Раненную, её приволокли в лагерь. Потом много всего было… Но об этом Тарина предпочла умолчать, сказав лишь, что зарезала напившегося до поросячьего визга Берса и скрылась в ночи. Перед этим она забрала у него медальон и поклялась вернуть его адептам Благодати, чтобы хоть немного искупить свою вину. С большим трудом она добралась до Виньяэлло, чтобы сесть на корабль в Исенбар, где находилась ближайшая обитель. А перед этим ей пришлось зайти в лавку лекаря и поставить примочку, потому что от боли она просто не могла двигаться дальше.

В каюте повисло тягостное молчание. Невеяр сидел мрачнее тучи, Алея тоже не могла похвастаться хорошим расположением духа. Она подозревала, что дело нечисто. Но Тарина умудрилась вляпаться гораздо серьёзнее, чем можно было представить.

— Простите меня, — Тарина склонилась, пряча лицо в ладонях. — Пожалуйста, простите меня.

Её рыдания, как стекло, бились о стены и пол каюты. Ни у Алеи, ни у Невеяра не осталось сомнений, что девушка искренне сожалеет о содеянном. Но разве исправишь этим хоть что-то?

Кхари подсела поближе к несчастной и обняла её за плечи. В отличие от купца, она знала, что как минимум часть своего долга Тарина уже заплатила страданиями, пережитыми в лагере наёмников.

— Всё уже позади, — сказала молодая женщина тихонько, словно воркуя, на ухо наёмнице, отчего та зарыдала ещё сильнее. — Это тоже пройдёт, и завтра настанет новый день. Он будет чуточку лучше, чем сегодняшний, вот увидишь. И каждое новое утро будет забирать у тебя толику твоей боли, пока ты совсем не оправишься. Ты больше не будешь прежней Тариной, но ты станешь сильнее и мудрее. И может быть, придёт время, когда ты поймёшь, что иначе было нельзя. Ведь часто бывает так, что одна беда убивает другую, гораздо большую.

Девушка притихла, слушая успокоительные речи. Алея и сама бы не сказала, откуда к ней пришли эти слова. Но она верила в них, чувствуя весомую истину в каждом. Постепенно голова Тарины отяжелела от переживаний, и девушка уснула на плече у кхари. Потом той составило большого труда высвободиться, не разбудив наёмницу.

Когда они с Невеяром вышли на воздух, на небе уже вовсю мерцали звёзды.

— Кажется, Тарина упустила возможность встать с кровати сегодня, — мрачно заметил купец.

Алея стояла рядом с ним молча, всё ещё размышляя над услышанным рассказом. Этим вечером он узнал её с совершенно неожиданной стороны. В ней проскользнуло что-то материнское. Что-то от той Алеи, какой она могла стать, если бы десять лет назад вышла за него замуж.

— Я одного не могу понять, — задумчиво протянула молодая женщина. — Защитные амулеты Благодати невозможно разбить обычным оружием. Как она его прострелила?

Невеяр понял, что эта мысль мелькала и у него в голове, пока не похоронилась под тяжестью откровений спасённой лурийки.

— Значит, без магии не обошлось, — подвёл общий итог купец. — И Тарина не так проста, как хочет казаться.

Кхари сложила руки на груди. Выходило, что Невеяр прав. В то же время она не слышала лжи в устах девушки. И все её слова совпадали с собственными догадками Алеи.

— Сейчас мы ничего не решим. Нам надо благополучно пережить эту ночь и понять, что делать дальше.

— Мы можем не отдавать ей медальон. Отвезём его сами, — предложил купец.

— Нет. Дай-ка мне его, — попросила Алея, протянув руку.

К ней на ладонь легло хрустальное солнце с золотыми лучами. Как и прежде, молодой женщине показалось, что эта вещь ей знакома. Где-то она уже встречала упоминание о похожем артефакте. Кхари вытянула руку и посмотрела в прозрачную середину амулета. С обратной стороны на неё глянула размытая ночная темнота и ничего больше. И всё же Алею словно кольнуло ощущение, что она почти сделала всё правильно. Почти.

— Я думаю, она согласится поехать с нами, но выдвигаться надо сегодня ночью, — предложила кхари, возвращая медальон мужчине. — Путь они ждут нас в открытом море. Мы удивим эту банду, скрывшись на равнинах Илалии.

***

Тарине они дали поспать ровно три часа, пока корабль отчаливал, делая вид, будто покидает Виньяэлло. На самом деле хулка всего лишь направилась в небольшую бухту немного западнее порта. Там Невеяр хотел передать управление кораблём своему помощнику, чтобы тот продолжил вести торговые дела. Вместе с капитаном и женщинами вызвались идти семеро моряков. Именно столько могло себе позволить потерять в команде лурийское судно без ущерба для его управления и обслуживания.

Когда пришло время, Алея разбудила Тарину. Корабельный стряпчий снабдил их хорошим запасом провизии. Вещи кхари были собраны ещё вчера, наёмнице собирать было нечего.

— На берегу пройдём немного на северо-запад, — сказал Невеяр, хмуро глянув на Тарину, когда все расселись в лодке. — Там стоит вилла одного моего приятеля. Он продаст нам лошадей.

Девушка потупилась. Она с трудом доковыляла до борта корабля, где один из лурийцев спустил её в лодку на собственном плече. О том, как она будет добираться до виллы, ей думать не хотелось.

Было около двух часов после полуночи, когда отряд ступил на берег. Здесь для Тарины начался настоящий ад. Она не смогла пройти и десяти шагов, когда левая нога совершенно отказала ей. Девушка присела на землю, вытирая пот со лба, трясущейся от боли, рукой.

— Невеяр, — позвала купца Алея. — Тарину придётся нести, иначе мы вернёмся к тому, с чего начинали.

Мужчина скрипнул зубами, но отдал нужный приказ. Из семерых молодцов отделился один улыбчивый парень и легко, словно пушинку, усадил девушку себе на плечо. Благо это был настоящий великан, под стать остальным лурийцам, способный и подкову разогнуть, и в узел её завязать.

Постепенно боль перестала так яростно терзать ногу наёмницы, но на смену страданиям физическим пришли муки душевные. Она чувствовала стыд, что доставила столько неприятностей людям, которые имели неосторожность спасти ей жизнь.

Благо ей не пришлось долго путешествовать столь необычным способом. Где-то через час показались огни сравнительно небольшой виллы, хозяева которой почему-то не спали в столь позднее время.

— Чем занимается твой друг? — подозрительно спросила Алея, подметив эту особенность.

— Он контрабандист, — многообещающе улыбнулся Невеяр.

Брови кхари взметнулись в удивлении, и она подумала, что, оказывается, её бывший жених полон сюрпризов. Но она не представляла насколько…

***

На вилле их встретили, как родных. Всем налили по чарочке вина и угостили хлебом, сыром и зеленью, пока слуги готовили лошадей. Тарина предпочла забыться в удобном плетёном кресле. Алея последовала её примеру, понимая, что впереди предстоит нелёгкое путешествие, и отдых ей не повредит. Что ж, приятное возвращение домой грозило превратиться в гонку с неизвестными опасностями. Уже превратилось. Радоваться здесь было нечему, и всё же кхари испытывал подобие удовлетворения, что ей больше не придётся терпеть сомнительное удовольствие от пререканий с Невеяром по поводу их взаимоотношений. Даже наоборот… с тех пор, как началась вся эта заварушка, они как-то потеплели друг к другу.

И с этими приятными мыслями Алея стала погружаться в уютную дремоту, благо кто-то заботливо укрыл её пледом. Но в этот момент до её сознания донеслись приглушённые голоса купца и его друга — Ризоффо, который как раз говорил:

— Дорога на север очень неспокойна в последнее время. Недавно там уничтожили караван адептов Благодати. Звери! Они убили пятнадцать человек и не пощадили даже жрицу.

— Я уже это знаю, — ответил Невеяр. — Они специально охотились за тем караваном.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Ризоффо.

— Это не моя тайна, друг мой. Но кто мог пойти на такое?

— Никто их не знает. Они чужаки и не приняли в банду никого из местных. Как пришли с севера несколько недель назад, так и остались.

«А Тарину специально позвали» — подумала Алея, с трудом ворочая мысли в голове. Значит, им была нужна именно она, чтобы разбить охранный амулет. Отсюда напрашивался только один вывод: наёмница — магичка, хоть и скрывает это.

— Сколько их? — спросил ещё Невеяр.

— Не меньше двадцати, и с ними отличный лучник, — был ответ.

От этих слов кхари почти совсем проснулась. Двадцать! А ведь Тарина упоминала об одиннадцати наёмниках, двоих из которых она собственноручно зарезала. Опять же, по её словам.

— Много, — заключил купец. — Я слышал их меньше.

— Нет. Они просто разделились. Половина засела где-то на пути к Ории. Уж не знаю, к чему им это понадобилось.

Повисло недолгое молчание. Новости, мягко сказать, не обрадовали Невеяра, люди которого оказались в явном меньшинстве. Если Ризоффо прав, то у их врагов как минимум двукратное превосходство. А лурийцев всего десять человек, среди которых две женщины. Конечно, они обе претендовали на звание воина, но Невеяр не мог себе представить, как Алея, или Тарина смогут выстоять хотя бы и против него. Он в три раза тяжелее каждой из них. Один хороший удар, и эти тростинки переломятся. К тому же Тарина ранена.

В этот момент подошёл слуга и сообщил, что лошади готовы. Невеяр и Ризоффо встали и отошли из пределов слышимости Алеи. Кхари пришлось выбираться из-под тёплого пледа и будить Тарину.

Вскоре они оказались в седле и следовали в темноту за Невеяром. Купец ехал первым. За ним пристроилась Алея, которая теперь всерьёз сомневалась — справедливо ли называть его купцом? Этим вечером он породил в ней больше вопросов, чем за три недели плавания, десять лет разлуки и их недолгой помолвки перед этим.

Но сейчас кхари не могла получить ответы на свои вопросы, хоть и чувствовала, что часть тайны, если не она вся, скоро приоткроется перед ней. А пока она ехала в ночи, и илалийские звёзды освещали широкую спину Невеяра. Где-то далеко на севере, среди мрачных еловых лесов её ждало родное Златолучье. И над стольным градом Лурьи раскинул свои размашистые крылья Летящий Лебедь, а рядом с ним примостилась Серебряная Кувшинка…

Глава 3. Тайна Солнечного ока

Утро наступило незаметно, и встретили его путешественники в сёдлах, поскольку за остаток ночи не сделали ни одной мало-мальски заметной остановки. Невеяр решил, что отдохнуть будет лучше, когда день вступит в свои права, и жаркое илалийское солнце начнёт ощутимо припекать. Алея помнила ночной разговор про двукратное превосходство наёмников и полностью поддержала это решение. Остальные лурийцы привыкли слушаться Невеяра и не спорили. Тяжелее всех пришлось Тарине, которую мучила рана.

Около десяти утра был объявлен привал. Люди спешились и расседлали лошадей, затем устроились сами и поели. Алея уснула, как только её тело приняло горизонтальное положение, а открыв глаза, обнаружила, что после полудня прошло уже три часа. Народ потихоньку собирался.

— Думаешь у нас большая фора? — спросила кхари у Невеяра, улучив момент.

Тот равнодушно пожал плечами, и Алея восхитилась, насколько легко у него получилось скрыть беспокойство. Между тем ни у кого в отряде не возникало сомнений, что за ними будет погоня, потому что иначе у хозяина корабля не возникло бы нужды посреди ночи совершать обманные манёвры и высаживаться в глуши, чтобы потом ещё и скакать ночь напролёт.

— Смотря сколько они ждали нас ночью, — сказал купец. — Может, часов семь-восемь. Какое-то время они должны были потратить на поиски места нашей высадки.

— Они очень быстро передвигаются — будто летят по воздуху, а не скачут по земле, — вмешалась в разговор Тарина, которая нарисовалась в поле зрения внезапно. — Это я прочувствовала на собственной шкуре, тоже считая, что значительно оторвалась от них. Когда убегала из лагеря.

Мужчина глянул на девушку удивлённо, а Алея — недовольно. Кхари хотела поговорить с Невеяром с глазу на глаз. К тому же слова Тарины прозвучали так, словно банда разбойников передвигалась исключительно на пегасах, в то время как этот вид транспорта стоил баснословных денег.

— И я не думаю, что они стали тратить время на поиски места нашей высадки, — уверенно продолжила наёмница. — Люди Берса знают, куда мы поедем — им достаточно перекрыть дорогу впереди…

— Вы ведь обе слышали мой разговор с Ризоффо, верно? — догадался Невеяр и лурийкам пришлось кивнуть. — Мы не поедем на север. Сейчас повернём ещё на запад и проедем два дня до пегасного завода…

— Дай угадаю, — подала голос Алея, — его хозяин тоже твой друг?

Невеяр подарил кхари взгляд, тая в нём усмешку. На каверзный вопрос, а точнее, на его подтекст, он предпочёл не отвечать.

— Там арендуем крылатых коней и на следующий день приземлимся около орийской обители Благодати, где Тарина выполнит свой долг. Ещё через день окажемся в Златолучье. Как видите, наёмники не знают, куда мы направляемся, и с каждым шагом расстояние между нами будет только увеличиваться. Нам надо продержаться всего два дня, и мы станем недосягаемы для этих людей вне зависимости от того, насколько они нас превосходят.

Невеяр говорил уверенно и спокойно, но именно это больше всего и настораживало Алею. Тарина тоже не сильно поверила в простоту и безопасность их пути, и для этого у неё была масса причин.

— Второй отряд может быть где угодно, — заметила она.

— Значит, мы должны проскочить мимо него до того, как наёмники воссоединятся, — заключила Алея, всё ещё удивляясь, что Тарина тоже умудрилась подслушать ночной разговор.

Вскоре лурийцы двинулись дальше и повернули на запад. Они все смотрели в оба, стараясь не пропустить возможное появление врагов с любой стороны. Пока их путь пролегал по широким лугам солнечной Илалии. Больших неудобств лошадям это не доставляло, разве что немного замедляя их ход. К полудню завтрашнего дня Невеяр планировал выехать на Баладорский тракт. Появиться там раньше он не рискнул. Однако поворачиваясь назад, кхари видела широкий след от лошадиных копыт и понимала, что пропустить такой указатель их направления невозможно.

Про тот пегасный завод она слышала ещё в Исебаре. Он носил красивое название «Стрелы Илалии». Вообще, каждая мало-мальски уважающая себя страна старалась заиметь собственных пегасов-производителей, но не везде это получалось. Крылатые кони были очень придирчивы к месту обитания и уживались не везде. По этой причине, например, император Дин-Байсул платил бешеные деньги ведущим специалистам по выводу породы, чтобы в будущем небеса Исенбарской империи бороздили летуны, приспособленные к огненному дыханию Кхебы. И ушло на это уже более десяти лет, но о каком-то прорыве на этом поприще Алея пока не слышала, даже будучи кхари.

Самыми знаменитыми считались Лурийские пегасы Снежной породы. Это были чисто-белые звери, отличающиеся хорошим нравом и выносливостью. Илалийские скакуны могли похвастаться серой мастью, иногда в яблоках. Но везде они стоили одинаково дорого, и позволить себе даже единичный полёт могли далеко не все. Покупали пегасов, как правило, владельцы перелётных станций, которые потом сдавали крылатых коней внаём, или настоящие богачи и представители власти.

Дневной переход прошёл благополучно, хотя тревога не покидала ни Алею, ни Тарину. И глядя одна на другую, женщины то и дело замечали одинаковое беспокойство на дне таких похожих синих глаз друг друга.

Всадники вновь двигались до поздней ночи, а когда остановились на ночлег, не стали разводить костёр, довольствуясь сухим корабельным пайком и простой водой.

— Завтра в это время мы будем в полной безопасности, — сказал Невеяр девушкам после трапезы.

— Думаешь, мы оторвались от них? — не без страха спросила наёмница.

— Думаю, у нас есть все шансы миновать встречу с твоими врагами.

Алея до сих пор не могла забыть своих приключений в проулке, поэтому восприняла слова купца без большого энтузиазма, но смолчала.

— Когда ты решил лететь на пегасах, Невеяр? — спросила она вслед за тем.

— Ещё в Виньяэлло, — спокойно ответил он. — Я хотел, чтобы мы побыстрее оказались в Лурье.

— Зачем?

Ответом ей послужил взгляд купца, в котором смешались досада и гнев. Алея тоже разозлилась. Он опять всё решил за неё. Молодая женщина могла бы избрать другой способ возвращения на родину. Она была не обязана садиться на его хулку и сделала это только от радости первой встречи. Если бы в Виньяэлло к ним не присоединилась Тарина со своим медальоном, то кхари, скорее всего, дальше поехала одна.

Но вместе с раздражением в Алее проснулись и вопросы. Ведь Невеяр мог арендовать пегасов в Виньяэлло. Это куда логичнее, если ты только что сошёл с корабля. Однако луриец отчего-то был уверен, что его примут с распростёртыми объятиями на пегасозаводе, куда простым смертным вход был закрыт. Даже с учётом того, что владелец «Стрел» его друг, не факт, что там нашлись бы свободные животные.

— Скольких летунов ты собираешься нанять? — поинтересовалась Тарина.

Девушка подумала о дороговизне выбранного способа передвижения, хотя не могла не признать, что полёт мог разом решить массу проблем. Её проблем.

— Посмотрим, как мы доберёмся до места, — ушёл от прямого ответа Невеяр, будто он сомневался в каком количестве его отряд доедет до «Стрел Илалии».

Эта недосказанность окончательно испортила всем настроение, и троица хмуро разбрелась по своим лежанкам. Под утро Алею разбудил тот самый улыбчивый парень, что нёс Тарину. Его звали Елисан, и от него кхари приняла последнюю утреннюю стражу.

Молодая женщина тихо обошла спящий лагерь, вглядываясь в пока ещё тёмный горизонт, подсвеченный звёздами. Скоро восток немного посветлеет, и медленно станет там разгораться новая заря. А потом родится первый луч солнца, который ознаменует начало нарождающегося утра.

Алея немного отошла от места стоянки, чтобы хорошо видеть его окрестности, и залегла в траве. Здесь было довольно прохладно и сыро, но кхари нравилось. Это так сильно отличалось от службы в императорском дворце, где жара стояла почти всегда. Днём особенно, но и ночами порой ветер приносил раскалённый воздух из Кхебы. Мудрецы говорили, что пустыня сильно разрослась за последнее время, и что раньше её дыхание не ощущалось столь заметно в самом сердце Исенбара.

Теперь же Алея радовалась, что оказалась вдалеке и от пустыни, и от империи Дин-Байсула, и от его сына — Барах-Дина. Хотя в той жизни было и немало хорошего. Например, иногда принц выказывал ей своё расположение особыми способами. Он приносил ей книги из коллекции отца, и они вместе читали их, поражаясь историям, описанным на их страницах. Несколько раз Барах-Дин брал Алею — для него она всегда была Кильяр — в путешествия по оазисам, расположенным на границе Кхебы и населённым, ещё живым землям. Там, под светом далёких звёзд, они многое узнавали друг о друге и о мире, что их окружает.

Алея задумалась, глядя на восток. Что-то промелькнула в её памяти, когда она пустилась в воспоминания. Почему вообще кхари стала думать о Барах-Дине именно сейчас? Что-то не давало ей покоя. Что-то из прошлого. Да, исенбарский принц занимал место в её сердце, но появившееся ощущение стало сильнее, когда она подумала о книгах, которые он приносил в её спальню, перед тем как…

Горизонт уже немного посветлел, породив бледную розово-голубую полосу. Скоро появится первый луч солнца…

Как же она раньше не догадалась?!

Алея подскочила из своей засады и как можно тише подбежала к спящему Невеяру.

— Невеяр! — шёпотом позвала его она и тихонько потрясла за плечо.

Великан спал крепко, но чутко — сказывалась многолетняя привычка. Его глаза поначалу выглядели сонными, но быстро прояснились, когда он понял, что будит его именно Алея.

— Что случилось? — спросил он, приподнявшись на локте.

— Дай мне медальон! — попросила кхари. — Скорее!

Она была очень возбуждена и с трудом сдерживалась от того, чтобы не заговорить в полный голос. Луриец вытащил артефакт из-за пояса и протянул молодой женщине, втайне наслаждаясь прелестью её горящих, в предрассветных сумерках, глаз. Его сердце трепетно забилось, когда он понял, что видит её лицо, склонившееся к нему в темноте.

Алея схватила медальон и отбежала чуть в сторону, а Невеяр последовал за ней, всё ещё силясь понять, что происходит. Кхари встала лицом на восток и приложила рукотворное солнце к правому глазу.

Ничего не последовало. Всё оставалось, как прежде: спящий лагерь, нарождающееся утро, тишина. Невеяр подошёл ближе. Он чувствовал себя немного неловко из-за своих чувств к ней. Когда молодая женщина склонилась над ним, он с трудом удержался от того, чтобы не сжать её в объятиях. Даже невзирая на то, что они были не одни. А сейчас его маленькая Алея застыла в напряжённой позе и явно чего-то ждала. Невеяр всё ещё хотел прикоснуться к ней, положить руки на плечи и прижать к своей груди. Он часто засыпал, грезя о ней, но в последнее время это происходило всё реже. Реальная Алея была холодна с ним. В отличие от него, она явно не вспоминала о нём все десять лет…

Горизонт украсился яркими красками восхода. Тьма почти всюду отступила, оставив лишь память о себе в низинах и далеко на западе, где ещё властвовала ночь. Первый луч солнца ознаменовал начало нового дня, а вслед за ним появился пока несмелый край дневного светила.

— Вот! — воскликнула Алея, не сдержав эмоций, когда свет ударил в хрустальный амулет и пробудил его к жизни.

Невеяр подскочил к ней и развернул к себе, пытаясь отнять медальон от расширившихся глаз кхари. Он не знал, что она увидела там, но мгновенно понял — это испугало её. Но все его усилия оказались тщетны — рука молодой женщины словно прикипела к лицу.

— Алея! — воскликнул он и тряхнул её.

От его возгласа стали просыпаться остальные лурийцы, которых кхари должна была разбудить с рассветом. Народ зашевелился и стал подниматься. На ногах оказалась Тарина, которая увидела странную сцену между Невеяром и Алеей, держащей медальон Аннамы перед глазами.

— Что происходит?! — забеспокоилась девушка и побежала к своим спасителям.

В этот момент Алея стала оседать на землю и хрустальное солнце с золотыми лучами выскользнуло из руки. Невеяр подхватил кхари, а Тарина — артефакт, который будто обжёг ей руку. Наёмница вскрикнула и выпустила раскалённую вещь на землю. Но в её сознании словно осталась вспышка. Картинка, напитанная тревогой и чьим-то пульсирующим страхом. Темнота, которую прорезали трещины красного цвета — живого огня…

Тарина встряхнула головой, прогоняя наваждение, и посмотрела на Алею. Та тоже мотала головой, стараясь прийти в себя. Её бережно поддерживал Невеяр, а вокруг стали собираться их люди, которые не понимали, что происходит.

— Сворачивайте лагерь, — приказал Невеяр. — И будьте начеку.

Лурийцы тут же стали заниматься делами, а Тарина осталась.

— Что случилось? — спросила она.

— Я поняла, что это за медальон, — ответила кхари, немного отдышавшись. — Вспомнила, что читала про него прежде. Это Солнечное око, и если посмотреть через него на первый луч солнца, то можно увидеть то, что видело око, когда было активно в последний раз.

Алея отстранилась от Невеяра, который почти обнимал её, как только немного пришла в себя. И наградила она его несколько хмурым взглядом, порождённым смесью самых разных эмоций: смущением, недоверием, упрямством.

— И что ты увидела? — Невеяр предпочёл сделать вид, что не заметил того взгляда.

Алея открыла было рот, чтобы рассказать о видении, но вместо подготовленных слов у неё вырвалось:

— Пригнись!!!

Кхари, пригибаясь, со всей силы дёрнула здорового лурийца вниз и одновременно закричала Тарине:

— Сзади!

Девушка среагировала мгновенно, уйдя вниз и в сторону и перекувыркнувшись на траве. Она тут же скривилась от боли в ноге, но верзила, прежде находившийся за её спиной, промахнулся, а затем словил в челюсть правый кулак Невеяра.

Над ними засвистели стрелы — стреляли как минимум двое. Со всех сторон из травы поднялись люди, которые кинулись на лурийцев с оружием наголо. С ходу оценить сколько их у Алеи не получилось, поскольку в первые мгновения внезапно начавшейся атаки она только уворачивалась от посыпавшихся со всех сторон ударов. Со своими длинными кинжалами кхари не расставалась и во сне, поэтому вскоре нанесла первому противнику несколько ран. Поначалу они не показались ему серьёзными, но вскоре он осел, так и не поднявшись.

Алея не забывала крутить головой, чтобы не пропустить предательского удара, и то и дело видела, как падают от стрел люди Невеяра. Сам он дрался сразу с несколькими противниками, которые получали тумаки, по силе сравнимые со встречей с летящей наковальней.

Затем кхари стала искать взглядом Тарину, но не успела сделать этого, как перед ней вырос один из наёмников, и она была готова поклясться, что это тот самый громила, что держал её и лапал в переулке. Он Алею тоже узнал, поскольку на его, не раз битом, лице тут же появилась мерзкая многообещающая ухмылочка.

Кхари подобралась, как боевая исенбарская кошка, и мгновенно ушла от открытого столкновения, в котором её просто бы смяли, как не родившегося котёнка. Её противник был силён и широк, как бык. Один, пропущенный от него, удар мог переломать женщине все кости. Поэтому Алея вертелась вокруг верзилы, постоянно меняя положение и стремясь оказаться у него за спиной. Несмотря на свои габариты он всё же был довольно ловким человеком, а также скоро понял, что его пытаются взять измором. Это разозлило наёмника, но не сильно. Ровно настолько, чтобы ускориться и дотянуться до прыгливой бабы.

Алея смогла увернуться от него лишь на пределе своих возможностей и то не до конца. В результате она не слишком удачно приземлилась, ушибив руку. Молодая женщина стала отползать от надвигающегося мужчины, лицо которого не предвещало ей ничего хорошего. К сожалению, она потеряла скорость, развить которую теперь не было возможности. Но кхари собралась, сгруппировалась и перекатилась в сторону, одновременно принимая вертикальное положение. И увидела, как Тарина натягивает тетиву, целясь в неё!

В первый момент это зрелище, мягко сказать, не обрадовало Алею, но потом она заметила, как слегка наклоняется вправо голова девушки: мол отойди, не стой. Этот момент проскочил очень быстро, а потом кхари вильнула в сторону, наёмница выстрелила, а стрела до середины вошла в мощное тело врага. С такого близкого расстояния боевой лурийский лук по-другому не стрелял.

Верзила повалился навзничь, и Алея тут же забыла о нём, направляясь к Тарине. Лучнику нужно прикрытие, а их отряду нужен лучник, потому что у врагов их двое. Хотя, судя по всему, наёмница уже поработала над этим: теперь стрелы сыпались гораздо реже, чем в самом начале атаки.

Тарина не могла твёрдо стоять на ногах, так как повредила раненую икру. Поэтому сейчас она упиралась одним коленом в землю, а другую ногу оставила полусогнутой. Её стрелы разили без промаха, и стреляла девушка очень быстро. Настолько, что кхари с трудом могла поверить своим глазам…

Но в один миг произошло нечто совершенно не укладывающееся ни в какие рамки. Тарина задержала дыхание и очень внимательно посмотрела туда, где вроде бы вообще никого не было. Стрела стремительно унеслась вдаль, чиркнула перьями по высоким стеблям травы и навсегда скрылась в её зарослях. Оттуда донёсся слабый вскрик, на который наёмница удовлетворённо заметила:

— Последний лучник готов.

Схватка повсюду затихала. По её ходу Алея расправилась с одним из троих наёмников, наседавших на Елисана. Второго пристрелила Тарина, а третьего добил сам улыбчивый луриец, который сейчас совсем не улыбался. Невеяр расправился со своим последним противником, а больше никого из отряда, вышедшего из Виньяэлло, не осталось…

Все лурийцы были убиты либо стрелами, разившими без промаха, либо превосходящими силами врагов. Невеяр долго не мог поверить, что его ребята полегли на этом лугу, даже не зная, за что они сражаются.

Нападение получилось внезапным, хотя всё могло быть ещё хуже, если бы враги нашли их под покровом темноты. Но вышло так, что наёмники настигли их только на рассвете. Они не могли допустить выхода лурийцев на тракт, где ходила масса людей, и решили напасть сейчас.

Потом мужчины вырыли яму, чтобы похоронить друзей, Алея нашла убежавших лошадей, а Тарина собрала остатки лагеря. Ни у кого не было желания разговаривать в эти горькие минуты — смерть слишком близко прошла к каждому из них.

Потом Алея нашла свою лежанку — по ней словно пробежался лошадиный табун. Едва ли она сможет заставить себя спать здесь в будущем. Она встала, но тут что-то привлекло её внимание. Кхари пригляделась внимательнее и увидела тело наёмника, которого прикончила первым. В разрезе рубашки, оставленном её кинжалом, был виден край кожи около ключицы и оттуда на Алею смотрел жуткий, чужеродный глаз. Это оказалось так внезапно и неожиданно, что у молодой женщины дрогнули колени. Глаз смотрел на неё, буравил ненавидящим взглядом, приковывал к себе внимание.

— Что с тобой? — послышался вопрос Тарины.

— Там глаз. Он смотрит, — испуганно проговорила Алея, указывая пальцем.

Тарина пригляделась и подошла ближе к покойнику.

— Это клеймо, — сказала она. — Но очень необычное. Будто выжигали специально так, чтобы зрачок выделялся сильнее.

— Никогда не видела ничего похожего, — с облегчением произнесла Алея. — Привидится же…

Затем Невеяр и Елисан позвали их, чтобы попрощаться с убитыми лурийцами. Никто не думал, что их путешествие ознаменуется таким жестоким кровопролитием. Но оно случилось. Перед глазами Тарины вставали призраки того самого каравана. Теперь к ним прибавились и ни в чём не повинные моряки.

— Среди нападающих был Берс? — спросила кхари, когда погребение подошло к концу.

Наёмница отрицательно покачала головой.

— Нет, — сказала она. — И здесь нет некоторых других тоже.

— Кто они такие? — спросил Елисан.

— Преступники, — ответил мрачный Невеяр. — Нам надо убираться отсюда пока этот Берс и остальные не пришли с подмогой.

Тарина при этих словах судорожно сглотнула и хотела сказать, что она убила этого мерзавца, но в последний момент смолчала. Девушка уже ни в чём не была уверена. Особенно сильно её поразил, вновь проснувшийся после болезни, дар. Сегодня он проявился особенно чётко, цели рисовались, как никогда, близко, и ей даже не приходилось прикладывать для этого никаких усилий. Вся схватка прошла для неё, как одно мгновение, необходимое, чтобы выпустить стрелу.

Четвёрка всадников пришпорила лошадей, и те помчались галопом, оставляя позади страшную память о произошедшем. Ехали молча и сосредоточенно, каждый погруженный в свои мысли. Впереди скакали мужчины, за ними пристроились женщины.

После полудня они выехали на Баладорский тракт и здесь поехали гораздо спокойнее. Невеяр, уже немного пришедший в себя, поехал рядом с Алеей.

— Что показал тебе медальон? — спросил он, и Тарина навострила уши.

Впрочем, как и Елисан, которого всё это теперь тоже касалось.

— Пещеру, — закусив губу, ответила кхари. — Или какое-то другое очень тёмное место, по которому шли трещины, наполненные кровавым огнём. Это жуткое видение, не могу представить, что чувствовал тот человек, который держал медальон перед собой. А потом он упал и скорчился, как от невыносимой боли, и я увидела край его обугливающейся руки в поле видимости.

Тарина слушала, затаив дыхание. Она не стала признаваться, что перед ней мелькнула та же картинка, только с меньшим количеством подробностей. Откуда это взялось в ней, девушка понятия не имела и не желала объяснять остальным то, в чём сама не разбиралась. Но определённо в ней произошли какие-то изменения с момента выстрела, ради которого её нанял Берс. Наёмница хотела бы знать, что именно с ней случилось, и всё вернуть обратно. Но увы, не знала, как это сделать…

Алея, тем временем, сама задумалась над своим видением. Получалось вот что: где-то в неизвестном месте медальон запечатлел некий процесс, который явно грозил нехорошими последствиями. Кому? Этот вопрос оставался открытым и углубляться в него Алея не имела ни малейшего желания. А вдруг судьба целого мира поставлена на карту? Видение передало ей лишь часть ужаса неведомого наблюдателя, но и этого оказалось достаточно… Теперь выходило, что адепты Благодати везли Солнечное око, как свидетельство страшного события, значения которого непосвящённые лурийцы знать не могли. Но от этого важность медальона только возрастала. И наличие людей, готовых пойти на что угодно, лишь бы заполучить артефакт, говорила о том же.

— Мы должны скорее передать Солнечное око в Орийскую обитель, — сказала Тарина нервно.

— Мы так и собирались сделать, — напомнил Невеяр.

— Сколько ещё до пегасного завода? — спросила Алея.

— К вечеру будем на месте.

Дальше они вновь поехали попарно. Невеяр вкратце рассказал Елисану из-за чего пролилось столько крови. Женщины позади них некоторое время молчали, а потом Тарина подала голос:

— Ты многому научилась в Исенбаре. Как ты там оказалась?

— Влюбилась, — грустно ответила Алея, не желая вдаваться в подробности.

— И стала кхари?

— Мне повезло, — невесело усмехнулась молодая женщина. — Я влюбилась в наследника империи, и это наложило определённые особенности на мою карьеру… Может, и ты расскажешь, где научилась так метко стрелять даже по невидимому противнику?

— У меня дар, — после непродолжительного раздумья призналась Тарина. — Я могу приближать цель. Но это всё! Больше я ничего не умею, поэтому, пожалуйста, не надо считать меня ведьмой.

— Я не считаю тебя ведьмой, — уверила девушку Алея. — Поэтому Берс нанял тебя?

Наёмница кивнула.

— Ты правильно поступила, когда решила вернуть Солнечное око, Тарина, — вновь заговорила кхари. — Во всём случившемся виноват только Берс и его люди. Или тот, кто их нанял. Мы выясним это, потому что всё гораздо серьёзнее, чем обычное ограбление каравана. Здесь кроется какая-то тайна, и я чувствую, что она слишком важна, чтобы остаться неразгаданной.

Глава 4. Илалийские стрелы

Оставшийся путь до пегасного завода прошёл уныло, но спокойно. Хотя женщины периодически и оборачивались, чтобы убедиться, что их никто не преследует, а мужчины пристально вглядывались в каждого встречного конного и пешего путника.

Алея на ходу продолжала размышлять над загадкой скрытого источника, постигших их бед. Перед уходом с места разгромленной стоянки она нашла в себе силы, чтобы осмотреть тела убитых наёмников. И на каждом обнаружила безобразное клеймо — выжженный глаз. Что оно значило? Вероятнее всего принадлежность к какому-то обществу. Но что за цели оно преследовало? Явно не всеобщее благо и процветание, учитывая методы, которые использовали наёмники во главе с Берсом…

Возможно, в Орийской обители Благодати им смогут дать ответы хотя бы на часть этих вопросов. Во всяком случае кхари вздохнёт спокойнее, когда медальон окажется в надёжных руках. Там будут знать, что с ним делать.

Но тут Алея засомневалась: а вдруг Аннама везла артефакт вовсе не в Орию? К чему ей перевозить эту непростую вещицу с важным свидетельством из одного храма в другой? Может быть, там находится более сильный и высокопоставленный служитель Благодати? А вдруг нет? Вдруг Аннама направлялась вовсе не туда? Её караван уничтожили после выезда из Виньяэлло, но до большой развилки, где тракт делился на Лурийское, Баладорское и Салькаларское направления, адепты доехать не успели. И неизвестно, по какой дороге направилась бы жрица. Тем более что она везла Солнечное око, а после просмотра видения Алея представить не могла, чтобы Аннама не торопилась. Тогда почему она не наняла пегасов в Виньяэлло или даже в Исенбаре? Это было бы куда логичнее на взгляд кхари. Да, это удовольствие не из дешёвых, но столь распространённый культ не мог пожаловаться на недостаток золота в своих карманах.

Из всего этого следовал только один вывод: Аннама по какой-то причине не могла воспользоваться услугами крылатых коней в Исенбаре и в Виньяэлло. Но кто знает, может, она хотела посетить «Стрелы Илалии», куда направлялись и они с Невеяром? Однако какова же причина такого решения? Ведь оно отняло массу времени…

Все четверо лурийцев сильно устали после непростого дня. Битва их вымотала, а в мыслях постоянно мелькали воспоминания о потерянных друзьях. Все хорошо понимали, что сейчас очень важно поскорее оказаться под защитой ещё одного друга Невеяра, а не встречать подступающую ночь под открытым небом, где в любую минуту на них могут наброситься из темноты безжалостные убийцы.

К концу дня лошадей пришлось пустить шагом, так как животные слишком устали от постоянной скачки. Поэтому в высокие деревянные ворота «Стрел Илалии» путники постучали уже поздно ночью. Открыли им далеко не сразу и лишь после того, как слуга несколько раз бегал в дом хозяина, чтобы передать ответы пришельцев на его вопросы. Но в конце концов вся четвёрка оказалась в гостеприимных стенах жилища господина Элиорро — владельца пегасного завода и по совместительству друга купца.

Откуда вообще столь разномастными знакомствами мог похвастаться бывший жених, Алея уже перестала ломать голову. Вокруг происходило слишком много всего непонятного, и широкий круг общения Невеяра, куда затесались такие разные люди, как контрабандист Ризоффо и знаменитый илалийский пегасозаводчик, на время перестал волновать кхари. Сейчас она слишком устала и хотела только одного — вымыться и остаться наедине с чистой постелью в нормальной кровати, желательно в комнате, где больше никого не будет.

Но на некоторое время все эти блага цивилизации пришлось отложить, поскольку Элиорро, кажется, совсем не удивился прибытию Невеяра, а наоборот, ждал его. И с нетерпением.

— Невеяр, наконец-то! — воскликнул уже немолодой усатый илалиец, когда встретил гостей в холле своего большого дома.

Места здесь было предостаточно, но хозяин немного смутился, когда вместе с купцом в его обитель ввалилась вся потрёпанная компания. Лурийцам накрыли поздний ужин в гостиной, в то время как Невеяр и Элиорро скрылись в одной из соседних комнат.

Алею так и подмывало встать и пойти разведать, о чём они там секретничают. Что она вскоре и сделала, но была остановлена слугой, которому приказали присмотреть за гостями. Человек заговорил с ней по илалийски, жестами указывая, чтобы она вернулась на место. Кхари это не понравилось, но пришлось подчиниться. Не слишком-то гостеприимно по отношению к гостям, словно они под надзором.

***

— Ты задержался, — заметил Элиорро.

— Обстоятельства изменились, — хмуро ответил Невеяр, усаживаясь в одно из кресел в кабинете илалийца.

— Это я уже понял, — прокомментировал владелец «Стрел». — Тебя ждёт послание из Златолучья. Они решили, что здесь ты его получишь быстрее и надёжнее, чем в дороге. Время сейчас неспокойное.

Элиорро протянул купцу крошечный бумажный свёрток. Невеяр принял голубиную почту и развязал хитрый лурийский узел, гарантировавший, что письмо не было вскрыто. Взгляд купца быстро пробежался по крохотным строчкам, и он понял, что долго рассиживаться и отдохнуть здесь не получится. Его срочно ждали в княжеском тереме — в Лурье произошло нечто ужасное. Настолько, что напрямую об этом не было сказано даже в зашифрованном тексте. Но Невеяр по пальцам мог пересчитать беды, к которым в Тайной службе Миродана отнеслись бы с таким трепетом.

— Что-то стряслось? — спросил Элиорро, когда увидел, как нахмурились брови Невеяра.

— Определённо — да. Лурье снова нужны твои пегасы, друг.

— Как всегда, — улыбнулся в усы илалиец. Впрочем, глаза его оставались серьёзны. — Есть ещё много новостей, которые, я думаю, будут интересны и твоим спутникам, поскольку в них ни для кого нет тайны. Скольких крылатых коней ты хочешь?

— Лучше всего четверых, если это возможно, — купец потёр переносицу, размышляя о собственных новостях, которыми он совсем не хотел делиться, но выбора особого не было.

Четверо пегасов — это, конечно, много и встанет Лурийской казне в копеечку. Но дела сложились не лучшим образом, и если сначала Невеяр собирался полететь в Златолучье только в компании Алеи, отправив своих людей догонять корабль, то теперь он не мог так поступить. Один Елисан едва ли доберётся до Виньяэлло. Почти наверняка описание всех лурийцев было известно проклятым наёмникам, и парня засекут и поймают где-нибудь на подступах к побережью. Отправлять его в двухмесячный конный путь на север не имело смысла по тем же соображениям. Почти наверняка он не доедет.

С Тариной всё обстояло ещё сложнее. Для Невеяра она была тёмной лошадкой, и он предпочитал держать её на виду. Алея вроде бы больше доверяла девушке, но истоки этой женской солидарности для купца оставались неясны. В любом случае наёмница подкинула им непростую задачку вместе с Солнечным оком и ватагой наёмных убийц на хвосте. С этим тоже следовало разобраться как можно скорее, а тут ещё его срочно вызывали в Златолучье.

— Для тебя всё что угодно, Невеяр. Думаю, пегасы вернутся ко мне, как всегда, и мне можно не беспокоиться? — спросил Элиорро.

Как правило в подобных уточнениях необходимости не возникало, и купец посмотрел на илалийца немного удивлённо. Тот выглядел более напряжённым, чем обычно.

— Конечно. Они прилетят обратно, как только я и мои люди приземлимся в Лурье.

Крылатые кони были очень умными животными. Их дороговизна и редкость обуславливались ещё и необходимостью научить молодого пегаса самому ориентироваться в поднебесном пространстве. Иногда человеку требовался полёт только в один конец, и в таком случае летающий зверь возвращался в родное стойло, как кошка, загулявшая в метель, но всё равно притопавшая к очагу ко времени обеда.

Элиорро кивнул и спросил, словно пытаясь загладить прохладный приём:

— Это была твоя последняя миссия в Исенбар? Ведь ты нашёл ту, что искал?

Илалиец спрашивал, как друг, проявляя участие. А Невеяр теперь не знал, что ответить. Если бы его спросили об этом в тот день, когда он встретил Алею на базаре в Лардим-Азрае, то ответ был бы твёрдое — да! Но теперь… Он ведь не знал другой жизни. В Лурье его особенно никто не ждал, а просто так осесть там, пусть и оставаясь на службе у князя, Невеяр не горел желанием.

— Время покажет. Я ещё не знаю, зачем Миродан призывает меня так срочно. Я-то думал, что заслужил некоторый отдых за столько лет службы.

— Думаю, ты скоро узнаешь это. А теперь пора вернуться к твоим спутникам. Они, наверное, заждались нас.

— Да. Но сперва я должен написать письмо в Златолучье.

***

Когда к ним присоединились Невеяр и Элиорро, слуга быстро что-то затараторил, указывая на молодую женщину, отчего лицо хозяина приняло не слишком приятное выражение.

— Вы действительно служите Исенбарской империи? — холодно спросил он. — Мне сказали, что на луке вашего седла приторочено копьё кхари.

На зал опустилась тишина, несколько пар глаз следили за Алеей и пожилым заводчиком пегасов.

— Вас не обманули насчёт копья. Я, действительно, кхари, — подняла она на него свои синие глаза.

— В таком случае я вынужден просить вас покинуть мой дом.

— Что? — Невеяр разом выразил удивление всех лурийцев. — Объясни почему!

— Она кхари. У меня есть основания не доверять людям Дин-Байсула, — твёрдо ответил Элиорро, словно позабыв дружеское участие, проявленное им в кабинете.

— Но Алея лурийка, и она со мной, — возразил купец. — Её служба кхари уже закончилась.

— Ты уверен в этом? — двинул бровями илалиец, выразив тем самым своё полное недоверие. — С некоторых пор исенбарцам не рады в моём доме.

— Что они сделали вам? — подала голос Тарина.

— Угрожали. Мне и моим пегасам. Требовали отдать им лучших носителей породы.

Это было что-то новенькое. Чтобы вот так в открытую пытаться прикарманить не что-нибудь, а нескольких пегасов… О подобном лурийцам слышать ещё не приходилось.

— Но кем они были, откуда появились? — не удержалась от вопроса Алея, хоть её и причислили к тем самым личностям.

— Я их не видел прежде. Неделю назад они постучались в мои ворота, желая купить животных. Им не отказали в осмотре пятерых трёхлеток, которых я приготовил на продажу. Они остались довольны, но пожелали выкупить моего главного производителя и нескольких маток. Естественно, это оказалось для меня неприемлемо, и мои люди попытались выпроводить непонятных посетителей. Вели себя они так, будто хозяева здесь, потом стали угрожать, разбили стену конюшни и напугали молодняк.

— И они были именно исенбарцами? — уточнил Елисан.

— Не все, но большая часть — определённо, — ответил Элиорро и хмуро глянул на Алею.

Впрочем, он больше не настаивал на выдворении кхари со своей территории. Молодая женщина вела себя спокойно, если не считать её попытки покинуть гостиную, пока хозяин отсутствовал с Невеяром. К тому же в ней без труда можно было узнать чистокровную лурийку. Но полностью нехорошие подозрения так и не покинули пегасозаводчика.

— Я ничего не понимаю, — произнесла мысли вслух кхари. — Насколько я знаю, представители императора всегда вели себя цивилизованно в решении подобных вопросов. Все знают, что империя уже давно пытается вывести породу, приспособленную к засушливому климату. Но я ни разу не слышала, чтобы они применяли подобные методы… Не могу поверить, чтобы Дин-Байсул опустился до такого, или позволил это своим людям.

— Возможно, они пытаются уже слишком долго, и их методы претерпели изменения, — заявил Элиорро, который до сих пор чувствовал негодование.

— Друг мой, мы постараемся разобраться с этим казусом, — предложил Невеяр. — Это могли быть обыкновенные разбойники. Если бы ты знал, что довелось пережить нам на пути к сюда. Когда я посылал к тебе голубя, то и подумать не мог, что нас ждут такие испытания. Ничего удивительного, что я задержался и письмо прождало меня лишние два дня.

После этого беседа потекла по более спокойному руслу, и лурийцы рассказали о постигших их несчастьях. Говорил в основном Невеяр, а остальные дополняли его. Они рассказали обо всём, кроме истинной причины неприятностей — Солнечном оке. Наличие у себя артефакта гости решили пока скрывать ради собственной же безопасности. Алея тем временем задумалась о письме, про которое обмолвился купец…

Элиорро внимательно слушал, но кажется, не был очень удивлён, когда услышал о нападении наёмников на лагерь. Смерть шестерых моряков его тоже не сильно впечатлила, хоть он и выразил своё сожаление. Затем Тарина поведала, что они спешат посетить Орийский храм. По крайней мере, она точно спешила именно туда, в то время как остальные хотели попасть ещё и в Лурью.

— В Ории больше нет обители Благодати, — огорошил их владелец «Стрел».

— Как?! То есть?! — раздалось со всех сторон.

— Он разрушен. Это и есть та новость, о которой я упоминал в кабинете, — Элиорро кивнул Невеяру. — Говорят, там была задействована сильная магия. Некоторые даже утверждают, что вонгирская, но это, конечно, выдумки. Не знаю, кто и что не поделил со служителями и жрецами этого культа, но результат известен — храм утонул в подземном взрыве, а до этого очевидцы наблюдали там сильный переполох и даже издалека слышали ужасающие крики. Никто из близких свидетелей не выжил. В Ории объявлен траур и ведётся расследование. Вчера утром прилетел почтовый пегас и разослал эту печальную новость.

— Но… это ужасно, — побледнела Тарина.

На самом деле это было больше, чем просто «ужасно». Алея и представить себе не могла силу, способную сровнять с землёй целую обитель. Обычно там располагалось множество зданий и построек, а вокруг возводилась высокая белая стена. Адепты Благодати делились на несколько каст, среди которых встречались жрецы, защитники, благодетели, мудрецы и священнослужители. Все они объединялись в большие общины, куда к тому же стекались паломники, чтобы помолиться на святой земле и получить благословение. Больше всего культ Благодати был распространён в западных и северо-западных странах, хотя встречался и в таких развитых и просвещённых восточных державах, как Исенбар. Однако насколько Алея помнила историю мира, ещё ни разу никто не посягал на существование этих храмов, какими бы они ни были — маленькими или большими.

Тут поневоле восставали мысли о Вонгирии — древней империи магов, поработившей почти весь мир тысячу лет назад. Сейчас о них мало кто вспоминал, поскольку последователей у магов-злодеев не осталось. По крайней мере, явных. Но иногда, нет-нет, да и проскакивала какая-нибудь старинная легенда, чаще всего вымышленная, но якобы пришедшая из глубины веков, и в красках расписывала весь ужас бытия простого народа в те давние дни. К слову сказать, что плохо жилось тогда не только простым людям, но и не простым тоже. Право на сносное существование получали лишь те индивидуумы, в крови которых присутствовала магия. Пусть хоть малая толика, но всё же.

Поэтому Алея не удивилась, что среди людей нашёлся кто-то, кто приплёл вонгирцев к несчастью в Ории. Но это могло быть лишь трагическое стечение обстоятельств, и только. Десять веков прошло с момента Великого объединения народов, чтобы разрушить империю зла. И вряд ли она смогла поднять голову именно сейчас, по прошествии такого количества времени.

В общем, этот экскурс в историю можно продолжать очень долго, но сейчас перед лурийцами стояли самые насущные задачи, ведь их планам вновь суждено было измениться. Орийский храм пришлось вычеркнуть из маршрута. Больше всего этому огорчилась Тарина, которой не осталось иного выбора, кроме как лететь на родину. Пусть и ненадолго, а девушке не хотелось показываться на глаза родне, из-под крыла которой она трусливо сбежала несколько лет назад, даже не сказав ни слова на прощание.

— У нас есть три часа на сон, — заключил Невеяр, сохранявший самый мрачный вид на протяжении всего разговора. — Потом садимся на пегасов и летим в Лурью. Другого выбора нет.

Алея предполагала такое решение со стороны купца, который, кажется, был вовсе не купцом на самом деле. С каждым днём всё вокруг них существенно осложнялось. Сначала к ним в компанию добавилась Тарина с медальоном, потом они смогли посмотреть видение, хранившееся в сердце Солнечного ока, а лурийцы едва пережили жестокое нападение на свой лагерь. Теперь вот последовали известия о разрушении обители Благодати. Как ни крути, а невольно закрадывались мысли о связи медальона и трагедии в храме. Что-то закручивалось вокруг светлого культа — теперь это мог бы отрицать только слепой, а таковых в компании лурийцев не нашлось. И вся четвёрка вольно или невольно уже ввязалась в это дело…

Поэтому пришлось быстро смириться, что вместо ванны и хорошего отдыха им придётся садиться в седло уже на рассвете.

***

На взлётном поле лурийцы оказались ещё затемно. Четверых летунов Элиорро им не выдал, мотивируя отсутствием свободных пегасов. Вместо этого из стойл вывели троих зверей, предлагая женщинам лететь вместе. В результате у хозяина «Стрел» и так осталось меньше десятка животных, подходящих для продажи, а это было очень мало для заводчика. Оставалась надежда, что спустя максимум пять дней летуны вернутся домой в целости и сохранности.

Но под хмурым взглядом илалийца Алея с тревогой садилась в седло предложенного ей пегаса. Как она заметила накануне, каждый день приносил им новые неурядицы, и не было никакой гарантии, что зверей получится вернуть в указанный срок.

Никто из лурийцев так и не смог отдохнуть как следует, за выделенный отрезок времени. Поэтому все они отличались одинаковой мрачностью и бледностью. А ведь им предстояло провести весь день высоко в небе.

Но Алея смогла найти и повод для улыбки. Она очень любила пегасов. Это были самые красивые животные, из всех ей известных. Гораздо больше даже самого высокого коня, с широкой спиной, на которой нельзя было сидеть, свесив ноги, а только по-особому расположив их вдоль мощных мускулов крылатого зверя. Пегасы имели необычный рельеф спинных мышц из-за крыльев, способных поднимать в воздух такую махину. Их размах был сопоставим с пятью телегами, поставленными в ряд. Ничего удивительного, что пегасы преодолевали такие огромные расстояния за короткое время. Плюс они следовали напрямик, не повторяя, оправданных или нет, изгибов земных дорог.

Перья у Илалийских «стрел» имели жемчужно-серый окрас, ближе к кончикам становясь белыми. Сами животные могли похвастаться ухоженной блестящей шерстью и длинными гривами, заплетёнными в косы — чтобы не путались на поднебесных ветрах.

По вполне понятным причинам упряжная система пегасов значительно отличалась от конской. Крылатые звери не терпели насилия над собой и несли всадников исключительно по доброй воле. Некоторый люди даже утверждали, что пегасы понимают человеческую речь. Поэтому здесь не было места привычной уздечке. Ей на смену пришли усовершенствованные поводья, которые помогали направить животное в нужную сторону. Так же сильно отличалось седло, в случае с Алеей и Тариной — двойное, снабжённое фиксирующими ремнями для безопасности, с высокими луками. На них можно было удобно операться во время длительного полёта. К седлу вела прочная кожаная лестница, которая сворачивалась, как только седоки поднимались наверх. Здесь же крепился багаж наездников.

Для взрослого пегаса две женщины не были проблемой, поэтому лурийки ничем не рисковали, усаживаясь на спине летуна. Обернувшись, Алея увидела на лице Тарины такое же восторженное выражение, какое подозревала и на своём. Даже кхари прежде только издали смотрела, как приземляются гонцы в императорском дворце в Лардим-Азрае, впервые оказавшись на пегасе только сейчас.

— Кто-то из вас летал прежде? — уточнил Элиорро, когда вся четвёрка устроилась в сёдлах. — Кроме Невеяра — про него я могу не беспокоиться.

Лурийцы дружно помотали головой, отвечая отрицательно.

— Тогда просто держитесь за Невеяром — его жеребец главный в этой тройке. Куда полетит он — туда же направятся и остальные. Высоты бояться не надо. Во-первых, вы надёжно привязаны к сёдлам. Во-вторых, пегасы скорее разобьются сами, чем позволят погибнуть своему седоку. Я не настолько благороден, как эти животные, и предпочёл бы, чтобы это было иначе. Но это не так… Если вожак стаи по какой-то причине потеряется, например, разыграется буря, то вам следует направить крылатого коня самостоятельно при помощи поводьев. Но помните, что один удар молнии мгновенно убьёт и вас, и животное.

Лурийцы покивали, принимая к сведению слова Элиорро и тот скомандовал:

— Активируйте перелётные камни!

Алея, чувствуя, как из-за её плеча высунулась любопытная Тарина, нажала на гладкий зелёный камень на упряжи в основании шеи животного. Вокруг пегаса тут же развернулся почти прозрачный защитный полог, который должен был предохранить людей от холода, ветра и дождя. Все трое животных были связаны, поэтому и защитные пологи перекликались между собой. Например, летя на приличном расстоянии, всадники легко могли слышать друг друга, если только слова не были сказаны слишком тихо.

— Готовьтесь к взлёту! — крикнул Элиорро. — Немного потрясёт!

Первым стартанул жеребец Невеяра — Серебряный Ветер. Как же красиво это смотрелось! Дикое в своей силе и грации, огромное животное с мощными крыльями, от движения которых поднялся небольшой ураган. Благо наездников уже защищали полога, а вот люди на земле прочувствовали его в полной мере и пригнулись. Спустя всего миг Ветер отлетел уже так далеко, что отсюда казался не больше птицы.

Затем взлетел Звёздный Свет — пегас Елисана, который изо всех сил старался не отстать от вожака. Теперь пришла очередь Лунного Облака — пегаса девушек.

Только что он стоял спокойный и смирный, но через миг перешёл в стремительное движение. Последовал не слишком плавный первый рывок, который оставил позади взлётное поле. Крылья заработали на полную мощь, преодолевая самое сильное земное тяготение. А потом под них легли первые пласты плотного на высоте воздуха, и начался мерный полёт. Некоторое время пегас ещё набирал нужную высоту, чтобы оказаться наравне с братьями, и вскоре Облако присоединился к Свету. Впереди летели Серебряный Ветер и Невеяр. Купец пару раз обернулся, проверяя всё ли нормально, и дальше летел спокойно.

— Как красиво! — восхитилась Тарина сзади, когда увидела начало рассвета.

На земле его пришлось бы ждать ещё минут тридцать, если не больше. Но не здесь. Алея тоже испытывала настоящий восторг от полёта. Наверное, это было самое счастливое мгновение в её жизни. В Лунное Облако она просто влюбилась и готова была расцеловать Невеяра за то, что усадил её в седло крылатого коня.

Они полетели строго на север, совсем понемногу забирая на восток, чтобы выровнять свой крюк к пегасному заводу. По большому счёту об этом можно было не беспокоиться сейчас, ведь лететь им предстояло два дня. Но Невеяр решил так, и никто не спорил.

Когда рассвело, всадники разглядели внизу крохотную землю. Дороги превратились в ленты, по которым двигались коробочки телег и совсем крохотные точки людей. Порой внизу виднелись только поля и луга Илалии, затем пошли виноградники, иногда встречались небольшие города. В одну секунду наездники на пегасах пересекли Вогол — широкую реку, питающую всю Панкийскую и прилегающие равнины. Чтобы перебраться через эту водную артерию, будь они на обычных лошадях, пришлось бы делать крюк в поисках моста, или форсировать вплавь.

Лурийцы приземлялись дважды за тот день. Один раз около полудня, и вечером — для ночёвки. Караулили они по двоё, сменяясь каждые два часа. Ни в какой постоялый двор они решили не соваться, чтобы не привлекать ненужного внимания. Целых три пегаса у одной компании могли вызвать массу вопросов.

Утром все взлетели в том же порядке, что и накануне. Алея вновь испытала ни с чем не сравнимое чувство восторга от полёта и пожалела, что вечером не подошла к Невеяру, чтобы сказать ему несколько тёплых слов благодарности.

Чуть погодя приятные чувства притупились — пегасы пролетели над разрушенной обителью в Ории. Зрелище перед всадниками предстало жуткое. С высоты они смогли по достоинству оценить масштабы катастрофы и убедиться, что случайностями тут и не пахнет. От храма осталась огромная рытвина, словно шрам от гнойника на теле земли. Откуда только он взялся под обителью, оставалось неизвестным. Но все окружающие земли были не тронуты бедствием, так что списать её последствия на землетрясение, которых в этих местах отродясь не случалось, было невозможно. Создавалось впечатление, что кто-то выбрал цель — Орийский храм Благодати — и нанёс удар. И над его последствиями пегасы летели гораздо дольше, чем над широченной рекой накануне.

Характер местности внизу существенно изменился. Солнечная Илалия сменилась гораздо более приземлённой Орией, где поздняя весна ещё не до конца сдала позиции подступающему лету.

Днём всадники сделали ещё одну передышку, выбрав для этого открытую опушку леса, который дальше тянулся вплоть до самой границы с Лурьей. Здесь они размялись и перекусили, чтобы вновь двинуться на север.

К Лурье они подлетали уже в ночи. Алея так устала к этому времени, что с трудом держала глаза открытыми. Любоваться красотами ночного неба сил у неё совсем не осталось. Она подозревала, что и Тарина сзади чувствует примерно то же самое, поскольку уже давно от девушки не было слышно восторженных возгласов и восклицаний. А тем не менее во всей красе перед ними развернулись великие северные созвездия: Летящий Лебедь и Серебряная Кувшинка.

Внезапно глаз Лебедя словно моргнул, исчезнув с небосвода, а вместо него мелькнул красный огонёк, которому в небесах взяться было просто неоткуда. Алея моментально встряхнулась, не веря своим глазам, но всё уже пришло в норму. Лебедь светил, как положено, ему вторила Кувшинка. И никаких красных точек там больше не появлялось…

Глава 5. На пиру у лурийского князя

Ещё с середины минувшего дня в сердце Алеи шевельнулась незваная тревога — а какая встреча её ждёт в Лурье? То, что родня будет в курсе её прилёта, она не сомневалась, ведь не зря же Невеяр получал письма у Элиорро. Почти наверняка купец написал там ответное послание, где рассказал, кто и зачем с ним летит.

Причаливая в Виньяэлло, она находилась в двух месяцах пути от дома. Достаточно времени, чтобы подготовиться к возвращению домой. Но два месяца волшебным образом превратились в два дня, и столько всего навалилось, что полностью осмыслить происходящее у кхари получилось только сейчас. Ведь она не появлялась в отчем доме десять лет… К какому же приёму ей готовиться? Только насчёт одного человека Алея была спокойна, как прежде — мамы. За ней больше всего скучала пятнадцатилетняя девушка, полюбившая исенбарского принца. По её ласковым рукам и голосу. И теперь кхари была готова стерпеть неминуемые упрёки, лишь бы вновь искупаться в материнской любви.

Из-за темноты Златолучье появилось внезапно. Пегасы стали плавно снижаться, планируя на мощных крыльях, и Алея увидела, как в ночи вырисовывается город. Второго такого не найти в целом мире. Здесь возвышались деревянные дворцы — один краше другого, но больше и величественнее остальных был княжеский терем. Резная махина, при взгляде на которую оставалось противоречивое впечатление лёгкости и ажурности. Конечно, ночь скрыла большую часть великолепия, вычленив кольцом света посадочное поле. Но всё равно мелькнули и золочёные крыши, и поскрипывающие птицеверты, и открытые кружевные веранды…

Место приземления было окружено цепочкой из двенадцати гридей с факелами, в свете которых вырисовывалась небольшая группа людей — встречающих. Алея насчитала всего троих человек. Она, конечно, не рассчитывала на хлебосольную встречу, но её душе хотелось чего-то большего спустя десять лет отсутствия.

Пегасы крыльями регулировали приземление, а затем плавно коснулись копытами вытоптанного поля. Путешественники кое-как спустили задеревеневшие без движения тела с высоких спин животных. К крылатым коням тут же подоспели слуги, чтобы отвести их на отдых. Они же занялись вещами всадников. Завтра летунам предстояло отправиться в обратный путь. Без седоков они справятся быстрее, но всё равно солнечные равнины Илалии увидят только к послезавтрашнему вечеру.

«Позови меня, когда будет нужно» — появилось откуда-то в голове кхари, когда она по лесенке спускалась на землю со спины пегаса. Она так и не поняла, откуда взялись эти слова, и слишком устала, чтобы всерьёз озадачиться вопросом.

Кстати, о солнечных равнинах Алея подумала с тоской. В Лурье настоящее тепло приходило только в Липце — середине лета, а сейчас заканчивался Травень — последний весенний месяц. Поэтому, едва спал защитный полог, к которому лурийки успели привыкнуть, на них тут же обрушился промозглый и сырой ветер. Холод заставил поёжиться и Алею, и Тарину. Так уж вышло, что они обе в последнее время обитали в тёплых странах.

— Исенбарские деньки закончились, — прокомментировал кто-то из темноты ехидно.

Кхари скрипнула зубами и повернулась, чтобы разглядеть умника, но тут же забыла про него. К ней шёл первый княжеский воевода.

— Здравствуй, Алея, — сказал он звучно и раскрыл дочери объятия.

— Здравствуй, отец, — молодая женщина не заставила себя ждать и обняла родича.

Впрочем, изъявление тёплых чувств быстро закончилось, и Аремир отстранился. Он почти не изменился — несмотря на возраст сохранил могучую стать. За прошедшее время первый княжеский воевода отрастил бороду подлиннее, да морщинки около глаз прорезались чётче. Но взгляд у него был по-прежнему яростный, сильный и требовательный, и Алея на миг снова почувствовала себя пятнадцатилетним несмышлёнышем, полностью покорным и зависимым от воли родителей.

— Надолго затянулась твоя служба в Исенбаре, но я рад, что ты вернулась.

Упрёк в его голосе кхари услышала ясно. Что ж, отец имел на него право, поэтому молодая женщина с поклоном приняла слова воеводы.

Двумя другими встречающими оказались отец Тарины — княжеский егерь Канияр, которого Алея вспомнила, едва на него глянув, и незнакомый мужчина в тёмном кафтане и портах. Он сразу же подошёл к Невеяру и отвёл его в сторону. Приписать язвительные слова об «исенбарских деньках» кхари могла только этому незнакомцу.

Почти сразу группа направилась к входу в терем. Всё вокруг словно дышало холодом и отчуждённостью, от которых невольно сжималось сердце. Алея вдруг поняла, что раньше здесь всё было иначе. И дело вовсе не в её возвращении, а в том насколько оно своевременно. Слишком пустынно было вокруг, словно замерло и затаилось. Раньше лурийцы устроили бы пир на весь мир в честь её возвращения, да ещё и в компании с егерской дочкой. Просто потому, что здешний народ очень любил веселья, пиры и застолья. Но теперь в Златолучье сгустилась тишина, скрывая что-то за своим молчанием.

Княжеские хоромы представляли собой большой комплекс сооружений, где размещалось не только семейство Остроглядов, но и все их ближайшее окружение. Поэтому процессия отцов и дочерей проследовала к высокому крыльцу и поднялась в сени, чтобы там разойтись по многочисленным коридорам и в итоге оказаться каждая на своей половине.

Здесь Алея наконец-то увидела мать, которая отчего-то не вышла на улицу. Время оставило следы на её лице, но Ланиока всё ещё была красива. Теперь женщина трепетно протянула руки к дочери и встала с широкой лавки, накрытой ковром.

— Алеюшка, девочка моя!

Мама обняла молодую женщину, и у той сразу же защипало глаза от накативших чувств. Она крепко прижалась к груди матери и растворилась в ее безусловной любви и нежности. Кхари ощутила ни с чем не сравнимое чувство защищённости, которого была лишена прежде и которое могла подарить ей только мама.

Они расцеловались, ощущая солёную влагу на щеках друг друга. Алея поняла, что улыбается сквозь слёзы. Мать и дочь сели, держась за руки.

— Я так скучала за тобой, мама! — молодая женщина положила голову на колени Ланиоки и почувствовала, как та пальцами зарывается ей в волосы.

Покой обуял кхари, покой, которого она была лишена долгие годы, когда её душа словно томилась не на месте, споря с сердцем и разумом. Алея с удовольствием так и осталась бы сидеть, обнимая колени матери и закрыв глаза.

Но тут в светлицу ворвалась целая ватага родичей, каждому из которых подавай блудную девчонку Алейку. Она встала им навстречу, понимая, как сильно выделяется в своих штанах и рубахе, с кинжалами у пояса, привезёнными ещё с Лардим-Азрая.

— Алея! — с порога завопила тётка Марфа. — Я до последнего не верила, что ты вернёшься, дитя!

Сестра отца шумно протопала в комнату, распихав локтями остальную родню. Там остались ждать своей очереди на объятия две старшие сестры Алеи и её младший брат, который за прошедшие года вырос и возмужал, превратившись из несмышлёного пацанёнка в полноправного княжеского гридя. Там же стояли другие тёти и дяди, племянники.

Марфа картинно обняла кхари, словно принимая её под своё крыло, и той не осталось ничего иного, кроме как сделать ответный жест, хотя большого удовольствия от этого она не получила. А потом на неё посыпались охи и вздохи, возгласы, объятия, вопросы, слёзы, смех, новости, и наконец Алея почувствовала, что она в Златолучье, а не пролетела мимо него, оказавшись в какой-то другой стороне, лишь до боли похожей на родину.

И все на неё дивились и поражались, невольно сравнивая молодую девушку, которую помнили с новой Алеей, от которой лурийского остался только внешний облик, да и тот отдавал иноземщиной. Слишком у неё острый взгляд, слишком горделивая осанка, да и оружие женщине ни к чему, тем более копьё, которое услужливые работники принесли на половину воеводы и его семейства.

И это всё несмотря на позднюю ночь на дворе. Казалось, никто не собирался ложиться спать, всем хотелось спросить у Алеи ещё что-то, узнать, как она жила, чем занималась в Исебаре, какую службу несла в императорском дворце. Ответить на все вопросы было просто невозможно, а тем более они очень близко по теме подбирались к Барах-Дину, вспоминать о котором сейчас было не место и не время. К тому же Алея смертельно устала и держалась на одной только силе воли, понимая, что не может просто так прогнать родню и улечься спать. Пусть и на полу.

— Ну всё, довольно, дорогие мои, — прервала нескончаемый поток удивления и вопросов Ланиока, видя, что дочь держится из последних сил. — У вас ещё будет время, чтобы узнать подробности, а сейчас Алея устала. Она долго летела и ей пора отдыхать.

Родня разочарованно выдохнула, но покорно направилась к выходу. И только Марфа задержалась, сказав напоследок:

— Надеюсь, завтра ты оденешь подобающее платье, дитя. Эти штаны и рубаха совершенно не подходят для дочери первого воеводы!

— А что будет завтра? — не поняла Алея.

Её веки уже так отяжелели, что она была готова уснуть, сидя и не раздеваясь.

— А хоть бы и ничего, — припечатала тётка. — Что ж теперь до старости будешь, как мужик ходить?

— Князь завтра устраивает пир в честь вашего возвращения, доченька, — вставила слово мама.

— И там будет много знатных молодцев! — добавила Марфа. — А нам ещё Алейку замуж отдать надо.

— Молодцев! — разгневалась Ланиока. — Молодцами они уже давно побывали!

— И что ж!? Алея тоже ягода не первой свежести!

Сама кхари следила за спором с трудом понимая, что происходит. Лучше всего она осознавала, что визгливые нотки в голосе отцовой сестры раздражают её до безобразия. Сам воевода куда-то испарился, едва сгрузив дочь жене.

— Замуж не пойду, — сказала Алея, как могла твёрдо, сквозь подступающее марево сна. — А платье надену.

Тётка недовольно глянула на племянницу, но воспитательные моменты решила отложить на потом. Вот выйдет замуж и одумается, как старшим хамить. А пока с неё было довольно и согласия на платье. С этими мыслями Марфа, довольная, распрощалась.

— Зря ты с ней так, Алеюшка, — сказала мама. — Она злопамятная.

— Прости, матушка, — Алея подумала, что, наверное, стоит прибрать, отращенные в Исенбаре, когти хотя бы на время.

— Иди отдыхай, доченька. Мы обо всём с тобой поговорим завтра…

***

Проснулась кхари далеко за полдень. Как добиралась до постели, она не помнила. В памяти осел только сумбур вчерашней встречи. Вот и оказалась она в Лурье. Что же дальше? Может, и правда ей было бы легче, путешествуй она на лошади? Тогда бы кхари увидела Златолучье со всеми его красотами только в Липце, когда вода в реках бы потеплела, и перестал вырываться пар изо рта при наступлении ночи. И травы к этому времени нальются особенной зелёной силой, и станет можно бегать по ним босой в одной рубахе…

Алея сладко потянулась на перине. Сто лет не приходилось спать ей в подобной кровати. В Исенбаре её окружали шёлковые подушки, ковры и кисейные занавеси. А тут отовсюду веяло древесной незыблемостью. От бревенчатых стен шла ощутимая сила, которая пронизывала собою и увлекала в почти позабытый мир древней Лурьи.

Едва под ногой кхари скрипнула доска пола, как в светлицу вошла девка-чернавка и сказала, что ей велено помочь госпоже Алее собраться к пиру. С помощью работницы кхари искупалась и принялась одеваться.

И тут началось самое интересное. В дальнем углу комнаты стояла ширма, за которой до времени скрывался её вечерний наряд… И поделать теперь было уже ничего нельзя — кхари дала слово его надеть.

Сразу стало понятно, что этот ужас измыслила Марфа. Рубаха — ещё ладно, а вот сарафан оказался почти весь расшит самоцветными камнями, редеющими только ближе к подолу. Весило это недоразумение не меньше облегчённой женской кольчуги, какие носили кхари в Лардим-Азрае, когда собирались в патруль. В комплект к наряду шёл круглый головной убор, украшенный так же, и по весу больше похожий на стальной шлем. Стоило всё платье немыслимых денег, и больше походило на насмешку, чем на приятный сюрприз дочери воеводы.

«Не верю, что я настолько плохо выгляжу, чтобы меня стоило рядить в целое состояние» — со злостью подумала Алея. Но общий подтекст был понятен. Её хотели отдать замуж любой ценой в прямом смысле. Пожалуй, это вызывало в кхари больше всего опасений, когда первая эйфория от разрыва с Барах-Дином прошла, и Алея стала задумываться про жизнь в Лурье. Всё здесь хорошо: и родители, и сёстры с племянниками, и прекрасное Златолучье, и свежая прохлада зелёных трав на лугу… Много чего ещё, только в этом списке не сыскать свободы от традиций. А раз так и ты женщина, то будь добра, отправляйся замуж. И неважно, хочешь ты этого или нет.

А Алея, понятное дело, не хотела. И надевать ужасное платье, на которое ушёл целый сундук драгоценных камней, не горела желанием. Да им же человека убить можно! Ладно, она — кхари — привычная…

Однако слово было дано, и ей пришлось подчиниться.

Когда девка-чернавка окончила помогать воеводиной дочери одеваться, Алея с трудом узнала себя в зеркале. Хороша! Нет слов, чтобы описать, как она стала хороша. Но чужой, холодной красотой, сродни хозяйке медной горы из детских сказок. Её будто одели в крошку из самоцветных камней — синих и зелёных, она вся переливалась, как каменная ящерка, стоило ей лишь слегка пошевелиться.

И кхари сложно было представить мужчину, согласного жениться на такой ледяной глыбе, если только он не ищет способа обогатиться за счёт невесты. Начать испускать холод ещё и глазами, ей не стоило никакого труда. Губ Алеи коснулась грозная усмешка. Она всерьёз вознамерилась утереть тётке Марфе нос. Пусть только сунется какой-нибудь охотник до богатого приданого, ей будет чем его приветить…

***

Алее очень хотелось переговорить с мамой с глазу на глаз перед тем, как идти на пир, но у неё ничего не вышло — времени совсем не осталось. Сёстры подхватили её под руки и почти понесли, хохоча, в сторону княжеской гридницы — огромного длинного помещения, предназначенного для пиров и приёма важных посольств.

Купца нигде не было видно, и Алея забеспокоилась — неужто его не пригласили? Сама она села рядом со Жданой — самой старшей своей сестрой. Села — и поняла, что сарафан мёртвым грузом придавил её к лавке — подняться теперь будет очень проблематично.

Где-то в углу заиграли гусляры, а виночерпии понесли разливать первые кувшины с заморскими винами. Гости за столом собрались все знатные и приближённые к князю. И чем ближе к Миродану они сидели, тем больше самых разных заслуг имели перед Лурьей. Там же находились мать с отцом и другие нарочитые мужи с жёнами. Сам князь сидел во главе стола с супругой. По правую от него руку примостился его сын — отрок Оназар. А рядом с княгиней расположилась дочь Миродана от первого брака — великовозрастная Нарина.

Кого-то из гостей Алея помнила хорошо, некоторых видела впервые. Но ни в одном лице кхари не разглядела веселья, какое встречалось на пирах раньше. Это было что-то из ряда вон выходящее. Не могло же всё настолько измениться в Лурье за время её отсутствия. И тем не менее пир уже начался, послышались первые тосты, но радости в них не слышалось.

— Отчего гости сидят, словно скованные льдом? — тихонько спросила Алея у сестры.

Ждана кинула быстрый взгляд вокруг и удивилась:

— Тебе не сказали? Наверное, просто времени не нашлось.

— Не сказали что?

Сестра склонилась к уху Алеи и быстро зашептала:

— Только вчера в Златолучье кончился пятидневный траур. Так что, считай, это пир только на словах в честь вашего с егерской дочкой возвращения. На самом деле князь хочет просто расшевелить народ.

— А траур из-за чего? — округлила глаза Алея.

— Случилось страшное, сестрица, и говорить об этом сейчас не место и не время, но я, так и быть, скажу тебе, — совсем понизила голос Ждана. — Какие-то нелюди осквернили Запретный курган с неделю назад и убили всех до единого, кто там нёс службу. Десять молодых гридей сложили голову на могиле первого Острогляда. Девятерых изрубили на куски в требище, а один смог вырваться и сесть на пегаса. Но не долетел — разбился в ночи. Его нашли в лесу на подступах к Златолучью. Лицо у него, говорят, было страшное, будто перед смертью он видел само Лихо. И нет объяснений отчего упал его пегас. Та ночь выдалась ясная — лететь одно удовольствие. Но крылатый конь всё равно врезался в землю и проложил целую просеку в лесу своим телом. Оттого их быстро и нашли. Гридя опознали и отправили отряд в Запретный курган. А там такое, что перед сном лучше не видеть и не слышать.

Алея молча переваривала всё, что услышала. Вот оно, оказывается, в чём дело. Поэтому их вчера так мало народу встречать вышло… Но сама по себе новость была безумная и в голове никак укладываться не хотела. Запретный курган — священное место для всей Лурьи, и доступное далеко не для каждого встречного. А точнее, туда мог наведаться только князь и его ближайшие сподвижники, такие, как отец Алеи — первый воевода. Почти тысячу лет там почивал вечным сном первый Лурийский князь — Велимир Острогляд.

Велимир являлся основателем той Лурьи, которою теперь все знали. До него княжества как такового не существовало — лишь множество разрозненных северных племён, каждое из которых в ответе было только за себя. Поэтому предок Миродана почитался не только как родоначальник династии, но и как великий человек, почти святой. По его желанию курган ему заложили далеко на севере, где он родился и где зародилась сама Лурья. Там постоянно несли почётную службу княжеские гриди, которые сменялись раз в несколько месяцев.

Алея совсем ушла в себя, размышляя, и пир нёсся мимо неё. Может, об этом получил послание Невеяр в «Стрелах Илалии»? И где же сам купец, в конце концов, отчего его здесь нет? Кхари в очередной раз осмотрелась, стараясь найти его. Невеяра она так и не разглядела, зато увидела Тарину. Девушка пребывала примерно в том же плачевном положении, что и сама Алея: сидела среди сестёр и их мужей, наряженная в богатое платье. Но не настолько богатое, как у Алеи. Видимо, задача сбагрить замуж наёмницу, не представлялась её родне такой нетривиальной задачей, как замужество бывшей кхари.

Кстати, от зверского сарафана у Алеи уже ломило плечи и спину. Конечно, она продолжала сидеть прямо, но то и дело ловила на себе торжествующие взгляды тётки Марфы, которая о чём-то восторженно кудахтала на другом конце стола.

— А что, Марфа и впрямь вознамерилась выдать меня замуж? — спросила молодая женщина у сестры.

— А как же! — не разочаровала та Алею. — У неё теперь это первоочередная задача. Ты же её знаешь — пока своего не добьётся, не успокоится.

— И кого она наметила в счастливчики? — уточнила кхари, после того как поскрежетала зубами, негодуя на несносную тётку. Стоило знать врага в лицо.

— А никого, — усмехнулась Ждана и сочувствующе посмотрела на сестру. — И при этом всех. Отдадут тебя, Алейка, за первого желающего, лишь бы скорее смыть позор. Не обижайся, это не мои слова.

Алея не обиделась. Она была в бешенстве! Она кхари и точка. Кхари сами выбирают мужчин, а не идут под венец, словно безвольные курицы на убой. Но следовало соблюсти осторожность. Алея не горела желанием опозорить семью своим поведением. Нравы нравами, а семья — святое. Меньше всего она хотела огорчить Ланиоку и Аремира и оставить после себя действительно несмываемое пятно позора.

Насколько Алея знала отца — тот уже принял судьбу младшей дочери. А мама, вообще, не стала бы неволить её ни в чём. И только Марфа мутила воду своим несносным характером.

— Утром Марфа зашла к нам, — вновь зашептала Ждана сестре на ухо, — и по «секрету» поделилась, что, мол, Невеяр отказался взять тебя в жёны.

Алея чуть не подпрыгнула на лавке — благо тяжеленный сарафан придержал взбесившуюся прыть. С трудом кхари удалось подавить негодующий возглас, и не привлечь к себе ненужного внимания. Вот это да! Час от часу не легче.

— Да! — Ждана тоже была поражена, но по другим причинам. — Он сказал, что неволить тебя не станет, так как знает, что ты за него замуж не хочешь.

Сердце кхари невольно сжалось от этих слов. Вот, значит, как! Купец предоставил ей полную свободу, тогда как мог бы просто предъявить свои права. И по лурийским законам он был бы прав.

— Марфа пришла в бешенство от его отказа. В её глазах это был бы идеальный вариант. Но теперь Невеяр существенно осложнил тёткину задачу. Она и сама хороша! Сгоряча растрепала перед чернавками, что он отказался.

С каждым словом Алея всё больше заливалась краской. Не думала она, возвращаясь в Лурью, что здесь её выставят на посмешище. Хотя всё к лучшему. Теперь едва ли кто-то захочет жениться на ней. Невеяр от неё отказался, а это уже заставило задуматься всех потенциальных женихов: уж не пытаются ли им сосватать порченую невесту. Уж Алея-то знала, что её"испортили"ещё когда ей исполнилось шестнадцать, но сама она совершенно не воспринимала этот факт, как нечто ужасное. Все кхари имели любовников в Исенбаре. Замужних женщин в стражу императора не брали — только тех, кто мог посвятить себя службе полностью. Это накладывало определённый отпечаток на их личную жизнь и нравы. Алея повзрослела среди кхари, а любовником её был не кто-нибудь, а наследник империи.

Пир вокруг наконец-то разгорелся. Народ зашумел, вино полилось рекой, а прислужники только и успевали приносить молочных поросят в яблоках, фаршированных гусей и осетров на громадных блюдах. Каких только яств не было на этом столе, но Алее кусок в горло не лез.

Прошло уже достаточно времени, чтобы покинуть застолье, не вызывая вопросов, что молодая женщина и сделала. Помнится, десять лет назад она поступила так же, встретив Барах-Дина на веранде. Теперь здесь стояла Тарина, которая тоже убежала на воздух. Лурийки обменялись понимающими взглядами, красноречиво осмотрев платья друг друга. Дополнительных слов это не требовало, поэтому наёмница начала разговор с главного:

— Я не могу найти Невеяра. Точнее, мне просто не дают это сделать, так как неприлично искать встречи с неженатым мужчиной, не являющимся твоим женихом. Ты не знаешь, что он сделал с Солнечным оком?

— Я сама была бы рада поговорить с ним, — Алея покачала головой. — Но не видела со вчерашнего вечера. Ты слышала про Запретный курган?

— Слышала. Думаешь, это как-то связано с обителью Благодати и медальоном? — подняла свои красивые брови Тарина.

— Я не знаю, — пожала ноющими плечами кхари. — Но хочу разобраться.

— Кажется, мне подыскали жениха, — поделилась девушка грустно. — Так что на днях я покину Лурью. Я рада, что встретила тебя и благодарна за спасённую жизнь…

Алея выслушала Тарину с расширенными глазами и кивнула. Наёмница сейчас выглядела очень хорошо, и только по немного потухшим глазам можно было догадаться, что с ней что-то не так. Немудрено, что желающий на её руку нашёлся так быстро, и желание девушки вновь убежать не вызвало удивления в дочери воеводы. Тарина явно хотела попрощаться с Алеей, и прозвучали её слова довольно грустно.

— Кстати, наши пегасы не пожелали лететь в Илалию, — добавила наёмница веселее.

— Разве такое бывает? — спросила Алея.

— Как видишь, бывает. Они решили остаться.

— Кажется, Элиорро будет недоволен, — усмехнулась кхари.

— Вот вы где! — из сгущающегося вечера вынырнул Невеяр.

Одет купец был богато — явно собирался на пир. Но где же его носило до сих пор? Алея столько всего хотела ему сказать! Она с трудом отдавала себе отчёт, что обрадовалась появлению Невеяра, но он её почти не заметил, обратив всё внимание на Тарину.

— Платье тебе очень идёт, не то что одежда наёмницы, — в глазах мужчины зажглось неподдельное восхищение.

Тарина и правда была очень хороша. Её сарафан и украшения были значительно скромнее, чем у Алеи, и это был явный плюс. От похвалы купца девушка зарделась, но глаз не опустила, как поступила бы обычная лурийка. Они так и стояли — глаза в глаза друг к другу, а Алея внезапно почувствовала себя лишней. И такой дурой! Невеяр явно всё своё очарование направил на наёмницу. У кхари вдруг мелькнула шальная мысль: а не он ли её новоявленный жених? Тогда его отказ жениться на Алее обретал совершенно другой смысл, и никаким благородством там и не пахло…

Тарина хотела было спросить у него про медальон, но её рука быстро оказалась в ладони Невеяра, и он сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.