Фазеры. Часть первая. Фаза сна

Айя Рин

Сомнус-Сити – город, укрытый куполом от радиации извне – любит тишину и покой. Дни и ночи здесь принято проводить в общих снах, увидеть которые ТЕБЕ не дано.Ты высыпаешься за восемь часов, помнишь небо и солнце, но не помнишь свою прежнюю жизнь в этом месте.Кто ты?Чтобы узнать, придётся принять не одно решение.Вся эта книга – ряд выборов, открывающих девять различных путей. Найди свой.И вот твой первый вопрос – готов (а) ли ты стать главной героиней этой истории?

Глава 6. Конец жизни

Порой, когда жизнь наполняется неприятностями, стоит поставить ее на паузу, и тогда постепенно она окрасится в светлые краски. Если проблемы от тебя не зависят, то и не стоит о них думать, иначе твои же мысли сожрут тебя заживо. Сначала ты будешь испытывать беспокойство, затем оно превратится в страх, а страх перельется в безумие. А потом все эти состояния перекинутся на окружающих. Поэтому нужно потушить беспокойство в самом начале, так как успокоить безумие будет гораздо сложнее.

Но ты не умела подавлять волнение. Поэтому с каждой неровной цифрой, выведенной тобой крошащимся мелом, рука начинала дрожать сильнее. С каждым нетерпеливым вздохом учителя сердце ускоряло свой бешеный ритм. С каждым коротким смешком одноклассников надежда отступала все дальше.

В голову вновь ударило чем-то невидимым. Неконтролируемые мысли стали диктовать решение. С помощью возникшей в сознании формулы дискриминанта ты нашла икс, подставила его значение в исходное уравнение. И не сошлось!

Тебя охватил страх. Это последняя стадия перед безумием. Пытаясь в панике найти ошибку, ты поняла, что дискриминант — это еще не сам икс. Тогда как же его найти? Следующей формулы ты не знала, как вдруг взгляд упал на плакат у стола учителя. И там была эта формула. Ты облегченно выдохнула и стала искать иксы. «Неужели все? Нужно подставить в исходное уравнение и проверить», — пришло на ум, когда учитель прохрипел:

— Долго еще ждать? Озвучьте ответ, пожалуйста.

Ты еле выдавила из себя:

— Икс один равен одному, икс два равен минус двум.

— Отлично. У кого так же? — обратился он к ребятам. — Поднимите руки.

Ты повернулась к одноклассникам и рискнула на них посмотреть. В помещении сидело около тридцати ребят, треть из которых согласилась с твоим ответом.

— Хорошо. Занимайте любое свободное место, — кивнул учитель.

Так и не поняв, правильно ли решила уравнение, ты пошла по проходу между рядами. Свободным было место рядом с высокой девочкой в облегающем платье — неужели в этой школе все, от директора до учеников, так откровенно одевались? Ярко-розовый макияж девочки притягивал, а высокомерное выражение лица — отталкивало. Казалось, она сама не определилась, чего хотела больше: чтобы с ней общались или обходили стороной. Надеясь на первое, ты спросила:

— Привет, можно сесть?

Девочка взглянула на тебя и пожала плечами:

— Я не против.

Только ты успела усесться на стул и облокотиться руками о гладкую поверхность стола, как дверь распахнулась, и в кабинет заскочил Волк.

— Озлоба идет! — выпалил он, обращаясь к учителю.

Тот кивнул, положил очки на стол, оставил пиджак и встал, расправив плечи. Теперь даже со спины он не походил на старика. Когда учитель повернулся, ты едва не вскрикнула от удивления: он оказался Емелей.

Волк двинулся к партам и, увидев тебя, ахнул:

— Ты?!

Его же друг сделал вид, будто не замечает тебя. Все вокруг удивленно зашушукались, косясь в твою сторону.

— Ты их знаешь? — поинтересовалась соседка.

— Не то чтобы… Просто виделись один раз.

— Ясненько. — На лице девчонки читалось подозрение. — И сильно тебе досталось от этого морального урода?

— От кого из них? — уточнила ты.

— От Емельки, конечно. — Она томно закатила глаза. — Он постоянно ведет себя так, будто все вокруг, кроме него, первенцы, а не наоборот.

Ты хотела согласиться с этим, но не успела.

Дверь снова распахнулась, и в комнату влетела молодая женщина.

— Вы оба до заморозки меня доведете! Одного директриса только что отчитала. — Она сурово глянула на Волка, который уже направлялся к свободной парте. — Другого сама накажу!

С этими словами она так посмотрела на псевдоучителя, что тебе захотелось спрятаться под парту.

— Давай, Емеля, показывай, что тут решил? — Учительница начала сосредоточенно изучать твое решение. — Отлично, — похвалила она, дочитывая написанное. — Сразу поставлю оценку в дневник, пока не забыла.

И в твоем сердце поселилось сразу два чувства: гордость за то, что ты смогла это решить, и обида за то, что твои старания присвоил себе другой человек.

Обрадованный Емеля проследовал к месту рядом с Волком и довольно развалился на стуле. Преподавательница села, устало заправила выбившуюся прядь за ухо, надела очки, которые еще недавно были надеты на псевдоучителе, и включила компьютер. Весь класс молча ожидал, какую оценку она поставит непослушному ученику. А женщина все печатала что-то на полупрозрачной клавиатуре. Когда она закончила, чей-то телефон звякнул, и Емеля лениво поднялся с места.

— Но госпожа УЧ? Почему двойка? Все же правильно! — возмутился он, показывая оценку, высветившуюся на экране его мобильного.

— А потому, эМСэ-1, что вы, — УЧ ткнула пальцем в парня, — никогда не смогли бы решить этого. С вашими-то мозгами.

Ты улыбнулась: пусть получает по заслугам!

— Первенцы редко могут производить такие вычисления, — добавила женщина, и внутри тебя неожиданно начал расти ком обиды за первых, гораздо больший, чем за себя.

— А теперь признавайтесь, кто написал это? — грозно потребовала госпожа УЧ и обратилась к златовласой девочке, сидевшей за первой партой: — Златочка, скажи, дорогая, ты?

Твоя соседка недовольно пискнула:

— Что это сразу она-то? Как будто кроме нее в классе умных людей нет! Подумаешь, отличница…

— Не я, — отозвалась отличница. — Это новенькая.

— Видишь, сдала тебя, — пробубнила соседка по парте. — Лучше ничего общего с ней не иметь — предаст когда-нибудь. Это я тебе как подруге говорю. — Она мило улыбнулась.

— Ах да. Я напрочь забыла о новенькой! — Женщина утомленно тряхнула копной кудрявых волос и поднялась. — Дорогая, где ты? Извини, у меня плохое зрение.

Ты встала. Волнение исчезло, задавленное комом обиды. И если несправедливость по поводу своего решения ты могла стерпеть, то общепринятую ненависть к первым — нет.

— Идем сюда, дорогая! — Госпожа УЧ увидела тебя и жестом подозвала к себе. — Представься классу. Скажи, как твое имя. Кто твои родители? Чем занимаешься?

— Я внучка сонатора Л, — начала ты.

Госпожа УЧ понимающе кивнула. А по классу прошелся восторженный гул.

— Но я должна хвастаться не его, а собственными достижениями, верно? Меня зовут АК-1. — Ты вынула значок и гордо нацепила его на свитшот. — Я первый ребенок в семье и… не стыжусь этого.

Глаза УЧ округлились, класс зашумел от презрительных, удивленных и даже восторженных возгласов.

— И это сделала я. — Ты кивнула на доску. — Несмотря на то что я первенец. Потому что мы ничем не отличаемся от других людей.

Все, включая преподавательницу, умолкли, потупив взоры. Только Емеля не отводил глаз от смущенной учительницы, злорадно улыбаясь. А Волк? Он ободряюще смотрел на тебя.

— Что касается увлечений, то я… — Ты сама еще слишком мало о себе знала, поэтому замялась.

— Ну, наверное, как и все первенцы, занимаешься гимнастикой? — подсказала преподавательница.

Ты отрицательно покачала головой.

Одноклассники захихикали. Какой-то мальчишка, усмехнувшись, крикнул:

— Ее выперли из Школы Гимнастики! Я слышал, что старшую внучку господина Л вообще заморозили.

По классу поползли испуганные перешептывания. Ты сделала равнодушный вид, но внутри уже закипала. С задней парты послышался ленивый голос Емели:

— Уверяю вас, это не более, чем слухи. Если вы помните, я племянник главврача и знаю многое о его делах.

«Я не просила тебя о помощи», — раздраженно подумала ты.

— Спасибо, АК-1, — кивнула УЧ. — Садись. Я поставлю тебе пятерку за уравнение.

Несколько минут она еще разбирала твое решение. Потом прозвенел звонок, и урок закончился. Все направились к выходу.

К вашему столу подошел Волк:

— АК-1! — Он широко развел руками. — Это рили ты?

Ты кивнула, не зная, как вести себя с человеком, который улыбался так, будто случая в больнице никогда не было.

— Ну че, как житуха? — Он по-дружески толкнул тебя в плечо. — Клевую речь толкнула, я прям тя зауважал: примеры решать умеешь — зачетно.

Ты улыбнулась:

— Я тоже удивлена, что встретила вас здесь. Да еще и при таких обстоятельствах…

— Ну что, Мила. — Емеля, дожидавшийся друга, тоже подошел ближе. — Как там ваши откровения, приходящие в голову ни с того ни с сего? — Ты перевела на него непонимающий взгляд, и он добавил: — Кстати, ваш совет с лимоном и вправду оказался действенным. Благодарю.

— А-а-а, так ты об этом? — Ты моргнула. Значит, такую тактику они выбрали: сделать вид, будто ничего не случилось? Ладно, ты готова была сыграть с ними в эту игру. — Обращайся. Я теперь знаю еще много чего интересного.

— Вот как… — Емеля задумчиво почесал бровь. — Обязательно обращусь к вам, если мне понадобится помощь.

— Ты все еще одержим своей безумной идеей? — усмехнулась соседка по парте. Все это время она прислушивалась к разговору. — Хочешь привлечь к ней эту глупую первую? Если сложить две тупые башки, будет вдвое больше тупости, а не ума.

Ты оторопела: еще недавно эта девица давала тебе дружеские советы, а теперь в ее глазах ты стала глупой первой… Емеля раздраженно закатил глаза:

— Вы, я смотрю, стали еще нетерпимее к чужим увлечениям. Пора бы уже заметить, что есть вещи поважнее ваших рисулек…

Девочка хотела сказать что-то еще, но почему-то промолчала — видно, что-то из слов парня ее задело. Емеля лениво направился к выходу.

— Ну че ты?! — возмутился Волк. — Сечешь ведь, насколько для него важна эта цель! Нафига лезешь?!

И он вышел за другом.

— Потому и лезу. — Соседка самодовольно улыбнулась и начала стремительно собирать кожаный рюкзачок.

— Меня зовут Даня, — обратилась к ней ты, когда остальные вышли. — А тебя?

— Значки нам, по-твоему, на что? — Девочка ткнула на свой кругляш с надписью «ЦС-3». — Конечно, ты не сочла нужным сразу его надеть. Но вообще-то, имена не принято спрашивать, потому что можно их прочитать, если ты не знала, старшилка! — Она демонстративно повернулась боком так, что ты смогла разглядеть пирсинг в ее носу. — А для друзей я Ангелина. Но с тобой мы не станем друзьями: душу воротит от первенцев.

ЦС-3 встала и, гордо задрав подбородок, пошла к выходу.

«Как же важно для людей, первый ты или нет. Глупые стереотипы, в которые все верят», — расстроилась ты и пробормотала вслух:

— И что еще за «душу воротит»?

— Это значит «тошнит», — пояснил чей-то размеренный голос.

Ты обернулась: в классе остался темноволосый парень с неестественно грубыми чертами лица. Он сидел на стуле, закинув ноги на парту, и смотрел в телефон.

— Не поняла?..

— Это и дефектному понятно. А ты, видимо, реально глуповата, как и говорил… говорят обо всех первых. — Он улыбнулся лишь уголком рта, подняв взгляд на тебя. — Я говорю, душу воротит, значит, тошнит. Тошнит нашу Ангелинку при виде тебя.

— А мою душу от предрассудков воротит. — Ты поспешила выйти из класса.

— Кирилл, — кинул парень. — Начинающий программист, нужно будет что-нибудь хакнуть, обращайся!

Через несколько минут ты вошла в коридор с жилыми комнатами учеников. На этот раз в его конце горела одинокая лампа, поэтому ты смогла увидеть — лучше бы не видела — облезлые стены. Впрочем, они ничем не отличались ни от больничных, ни от подземных. Даже здесь кто-то ухитрился покрыть зеленую краску кривыми надписями «100/7»‎. Добряк говорил, что эти знаки — зло, но они тебе даже нравились: своей неправильностью и упорством, такими близкими тебе. Ты тоже бодрствовала больше, чем двадцать четыре часа в неделю.

Оказавшись в комнате, ты расстелила матрас на выбранную кровать, разобрала вещи и открыла планшет. На ужин не пошла: не хотелось встречаться с теми, кого бросало в дрожь от цифры на твоем значке — снимать его ты больше не собиралась.

Вскоре в комнату вернулась твоя соседка. Ею оказалась отличница с первой парты.

— Привет, — дружелюбно поздоровалась она — и чего это Ангел о ней такие гадости говорила? — Меня зовут Злата.

Ты поискала значок на ее груди: «ЕМ-4»‎ — не первая.

— А я Даня, очень приятно.

— Классную речь произнесла сегодня на уроке, — пробормотала Злата, теребя золотые локоны. — Только зря ты села с Ангел, которая на самом деле демон. Ты не смотри на ее ангельский видок: белые волосы, голубые глазки. Она не так невинна, как кажется.

Ты не ответила: эти двое просто между собой что-то не поделили, а вникать в их отношения тебе не хотелось.

Злата переоделась в пижаму, нацепила повязку для сна и со словами «сонной ночи» улеглась спать.

— Сонной ночи, — прошептала ты и, решив последовать примеру соседки, залезла под одеяло.

В универсальной косметичке нашлась мягкая повязка с кнопками, как и у Златы. Ты надела ее на глаза, но сразу же стянула на лоб: ее силиконовая внутренняя часть неприятно липла к глазам. «Интересно, что случилось с Андреем? Нехорошо как-то получилось, что я ушла без него, — подумалось вдруг. — Ладно, завтра ему напишу». Вскоре ты погрузилась в сон.

Ты помнила, как открыла планшет и разглядела на экране: «05:35 / тройник». В голове пронеслась мысль: «Опять поздно буду дома». Вот уже месяц ты ходила в школу. Весь класс сегодня задержали после уроков: кто-то выломал в кабинете дверь. Думая об этом, ты побежала в направлении квартиры — не комнаты в общежитии, а дома, потому что дедушка тебя все-таки принял.

По дороге подняла голову и разглядела бесцветное небо за чернеющим куполом, который всегда темнел на ночь. А когда-то оно было голубым. Но ты не застала того времени. И вопреки этому, очень любила смотреть наверх. «Какой сегодня прекрасный день! Я наконец-то учусь в школе, и меня воспринимают, как человека. Куда уж лучше?»

Вдруг позади раздалось кряхтение. Какой-то мужчина толкнул тебя плечом и прошел вперед, раздраженно бормоча:

— Какой же ужасный день…

— А по мне, так очень даже неплохой денек. — Ты ободряюще улыбнулась.

— Вот сама увидишь! И с тобой что-нибудь случится!

После этих слов вы оба продолжили молча шагать дальше. В скором времени ты спустилась на лифте под землю, оказалась около двери с треснутым номером и постучала.

«Странно… Никто не открывает». Постучала еще раз. «Возможно, сестра опаздывает из школы. Но дедушка-то должен быть дома. Ладно, всегда есть запасной вариант». Под половиком в коридоре дед прятал ключ. Ты вынула его и вставила в замочную скважину. Со скрипом дверь отворилась.

— Дед, я дома! — выкрикнула с порога и сняла обувь.

Тишина. «Наверное, спит». Дедушка часто ложился раньше. Ты зашла в дедов кабинет. Обычно он засыпал прямо в кресле. «Интересно, где роботы?» Очень тихо. Не было слышно ни дедова храпа, ни даже звуков вентиляции.

В кабинете было темно. Ты дотянулась рукой до выключателя, взглянула на кресло и… По спине прошла дрожь: дед лежал на ковре вниз лицом. Очки валялись рядом. А на полу ты увидела большую лужу крови.

Ты поняла, что проснулась, но перед глазами по-прежнему было темно. Резким движением ты стащила с лица маску, которая во сне сползла на глаза. Где-то рядом сопела Злата. Ты лежала в своей школьной кровати. «А это был просто сон. С одной стороны, очень хороший: я жила дома. С другой, очень и очень плохой». Несмотря на обиду, тебе не хотелось, чтобы дедушка умирал. Ты мечтала, чтобы он забрал тебя домой, и ты ходила в школу оттуда. Ты могла бы подружиться с сестрой. Вы могли бы полюбить друг друга. Могли…

Кажется, ты начала засыпать, как вдруг в комнату кто-то ворвался. Тяжело дыша, он остановился у входа.

Ты включила свет. И увидела глаза сестрицы, блестящие от слез, словно начищенное серебро. Лохматые волосы и пижама с единорогами, надетая вместо привычного делового костюма, вызвали у тебя недоумение. Ты собиралась спросить, что случилось, но девочка набросилась на тебя со словами:

— Я тебя ненавижу, чудовище!

Она принялась отчаянно дубасить тебя по лицу, повторяя одно и то же предложение. Дралась неважно, как и в первый раз. Но движения стали другими: не уверенными, а обреченными.

На этот раз и ты не отбивалась. Отчего-то казалось, что заслужила. Ты чувствовала, что-то случилось, но никак не решалась спросить. Слезы текли по щекам АК-2, а ее руки цеплялись за твои короткие волосы.

— Я тебя ненавижу! — повторила девочка в очередной раз, и ты не выдержала:

— Почему?

— Почему? — Сестра замерла. — Да потому что тебе всегда доставалось все самое лучшее! Потому что дедушка любил только тебя! — Она зарыдала еще сильнее и схватила тебя за воротник.

«Да что с ней не так? — удивилась ты. — Дедушка прямо-таки меня любил. Любил?»

Наконец крики полоумной АК-2 разбудили соседку. Злата спрыгнула с верхнего этажа кровати и подбежала к вам. Несколько секунд она стояла, не зная, что делать. Но после крепко вцепилась в предплечья сумасшедшей и оттащила ее назад.

Около открытой двери уже собралось несколько проснувшихся девчонок, а вскоре в комнату вбежала сонная МА, которую, видимо, позвали на помощь. Она помогла Злате успокоить АК-2. Та все брыкалась и плакала, а после с лютой ненавистью в глазах прошипела:

— Знай, чудовище, это из-за тебя погиб дедушка!

Потом сестра уткнулась в плечо директрисы, которая выпроводила ее из комнаты.

Ты ощутила, как крохотный осколок твоей души откололся и упал под ноги, разбившись на мелкие кусочки. Случилось то, чего ты так сильно боялась. Сон сбылся. А совесть шептала: «Эгоистка! Ради своей выгоды пожертвовала дедом».

«Он хорошо относился ко мне. Относился. Но больше не будет. И сестра станет ненавидеть меня сильнее». Ты уперлась спиной в стену, прижав коленки к груди, и всхлипнула — сдерживать слезы было сложнее обычного. В тот миг ты впервые засомневалась, что прятать эмоции — правильно. Хотелось отдаться им полностью, ведь только пройдя сквозь них, можно было оставить их позади.

Злата выключила свет. «Пошла спать», — подумала ты, но вдруг кто-то коснулся колена, а после уселся рядом и приобнял за плечи.

— Все будет хорошо, — прошептала соседка.

«Не будет», — твердила совесть. Но в сердце потеплело от осознания, что Злата рядом.

— Он умер, — пробормотала ты. — Но как же так?

В виски больно ударило, в глазах потемнело, и голову стали наполнять надоевшие поучительные мыслишки: «Смерть — это прекращение жизнедеятельности организма, закономерная и неизбежная заключительная стадия существования индивидуума».

Но ты не слушала, сосредоточившись на собственной мысли: «Он не должен был умереть». Да, люди умирают. Но это еще не самое страшное. Люди умирают внезапно — тогда, когда никто не ждет. И после этого все говорят, что человека постигла преждевременная смерть. Но как они могут быть уверены? Ведь никто не знал, когда он должен был погибнуть. В этом и заключается самая страшная сторона смерти.