Фазеры. Часть первая. Фаза сна

Айя Рин

Сомнус-Сити – город, укрытый куполом от радиации извне – любит тишину и покой. Дни и ночи здесь принято проводить в общих снах, увидеть которые ТЕБЕ не дано.Ты высыпаешься за восемь часов, помнишь небо и солнце, но не помнишь свою прежнюю жизнь в этом месте.Кто ты?Чтобы узнать, придётся принять не одно решение.Вся эта книга – ряд выборов, открывающих девять различных путей. Найди свой.И вот твой первый вопрос – готов (а) ли ты стать главной героиней этой истории?

Глава 9.2. Могущество мыслей

Каждый человек в городе кропотливо взращивал в себе цель. Все начиналось с крошечных семян, случайно заброшенных в подсознание родителями, учителями или друзьями. Ежедневно в нас попадали тысячи новых семян, и никто не знал, какое из них может прорасти: у одних цели развивались только из толстых и крепких косточек, у других же проклевывались и из зернышек. А потом все зависело от целеустремленности хозяина. У тех, кто усердно ухаживал за своими ростками, со временем вырастали могучие деревья, дающие сочные плоды. А у тех, кто не верил в себя и сдавался, бутоны увядали, не успев распуститься.

В тебе за этот месяц тоже успело прорасти немало целей. Первая из них проклюнулась, едва ты открыла глаза. «Кто я?» — думала ты тогда — это и стало целью: познать себя. Сама того не осознавая, ты медленно шла к разгадке, открывая о себе все больше неожиданных фактов.

Вторая цель — нет, скорее несбыточная мечта, — появилась тогда же и заключалась в том, чтобы выйти из купола и увидеть небо.

И росла еще третья цель, которую ты сама до конца не понимала: вернуться на тренировки. Но сейчас единственная возможность внести вклад в культуру города осыпалась, словно увядший цветок. Ты не могла больше выступать на сцене: по словам Эмнайтика, тебя исключили из Школы Гимнастики.

Теперь ты не приносила никакой пользы, и как первая, была не нужна Сомнус-Сити. Но благодаря связям дедушки все еще жила. И он должен был жить. Дед всего лишь пытался уберечь тебя от жестокого мира. А ты летела на свет, обжигая перья, как глупый сонтик. Во всем можно было обвинить первую цель: ты хотела знать, а дома тебе это не давали.

Вот и выходит, что одна твоя цель убила деда. Другая была неосуществима. А третья… О третьей, по твоему мнению, полагалось забыть. Хотя я думаю, гимнастика была не целью, а средством ее достижения. Я не уверен в этом, ведь никогда не был тобой — всего лишь наблюдал отстраненно. Однако порой стоит отойти на расстояние, чтобы увидеть картину полностью. И мне кажется, я ее разглядел. Цель твоя заключалась в том, чтобы помогать людям. А достичь этого можно было и без гимнастики.

И ты неосознанно двигалась к своим целям. Прошло почти три недели, как добряк привел тебя в школу. Сначала каждый час, проведенный со сверстниками, заставлял страдать, но постепенно ты начала привыкать.

Вы со Златой ходили вместе на уроки математики, истории, физики, химии, биологии, сономатики. На последнем предмете рассказывали о создании осознанных снов. Тебе пришлось поднажать, чтобы догнать ребят, не раскрыв при этом своей дефектности.

Ты скрывала, что не пользовалась маской и спала меньше других. Наконец тебе удалось подстроиться под сорока двухчасовой режим. Первые четырнадцать часов ты не спала. Затем ложилась на семь. Вставала и бодрствовала четырнадцать, пока остальные спали. Потом ложилась на семь и вставала уже со всеми. Также после нескольких неудачных опытов, ты научилась незаметно прятать таблетки в столовой. А еще Эмнайтик готовил тебе еду, чтобы ты хоть что-то ела во время бодрствования по ночам, когда листала дедов дневник.

Каждая страница блокнота была оформлена особенно. Хозяин вклеивал в него вырезки из журналов и книг, рисовал картинки, писал цветными ручками. Было видно, что он горел этим исследованием. Ему было интересно не только с научной стороны, но и с личной. Он хотел помочь внучке, поэтому наблюдал за тобой, а о выводах писал в дневнике.

Целых десять страниц дед посвятил рассказу об именах. Под куполом считалось, что сканер, давал детям имена, которые делали их счастливее. Хотя все уже давно знали, что на самом деле сканер выявлял дефектных. Но в младенчестве результаты часто бывали ошибочными. Поэтому такому ребенку давались фамилия, имя и отчество, первые буквы которых складывались в слово. Так должностные лица, уведомленные об этом правиле, сразу понимали, когда перед ними находился потенциальный дефектный.

Но все больше человек узнавало о системе инициалов. И детей с такими именами начали травить сверстники. Так страдали невинные дети, не являющиеся дефектными — просто сканер ошибся, а имя-то уже на всю жизнь. Но взрослые оказались безрассудней детей: массовая пропаганда ненависти к дефектным привела к убийствам обладателей инициалов-слов — люди их боялись, и единственным верным решением казалось уничтожение.

Это были сложные времена для Сомнус-Сити. Поэтому вскоре сонат решил держать имена втайне. Теперь их нельзя было говорить никому. Только фамилии, которые уже не передавались от отца, а, как и имена, придумывались сканером.

Из фамилии формировалось прозвище, а из прозвища — отчество ребенка. Например, у мужчины с фамилией Афанасьев родился мальчик. Его отвели на сканер, который придумал ему фамилию и имя: Поляков Евгений, а отчество сформировалось из прозвища отца — Афанасьевич. Евгений никогда никому не говорил о своем настоящем имени. Все звали его Поляком. У него родилась дочь, оказавшаяся дефектной. Тогда сканер присвоил ей такие фамилию и имя, чтобы инициалы сложились в слово. Девочка стала Поповой Ольгой Поляковной — ПОП.

Но в результате данной реформы люди на работе стали неуважительно обзывать друг друга прозвищами. Не осталось никаких «Иван Петрович». Только грубое — Медведь. Правительство сочло это неприемлемым. Вследствие чего было проведено еще одно изменение: теперь помимо настоящего имени у человека появилась и комбинация — набор букв, которым люди должны были звать его официально. Для домашней среды прозвища, для работы — комбинации. А называть свое настоящее имя было нельзя, так как кто-нибудь мог сложить инициалы и понять, что Данилович Анна Романовна — ДАР, а значит, дефектная.

Еще ты вычитала в дневнике, что по статистике большинство дефектных — первенцы. Поэтому каждые полгода на сканирование вели всех первых, даже тех, у кого раньше дефектности обнаружено не было. Дедушка же подговорил врача, чтобы тот подделывал твои результаты.

Но все самое интересное в сущности фазеров — нет, не дефектных, он писал «фазеров», — заключалось в наличии необычных способностей. Дед пояснил, что их много, но начал с одной: при помощи снов ты могла связаться с другим фазером. Он объяснял это на примере связи тебя и его приятеля Рома. И уже несколько дней ты старалась связаться с этим самым приятелем.

Уснув, ты оказалась в привычном состоянии падения. Здесь тебе требовалось отыскать предмет-проводник, который проложил бы связь с Ромом.

Все образы, летящие навстречу, назывались «кусаниями», то есть кусочками воспоминаний. А способный проложить связь — кусанийской нитью. Обычно ею могло послужить любое общее воспоминание. Но ты не помнила Рома.

В первый раз ты схватила круглое мыло, но от прикосновения оно рассеялось. Либо этот Ром пользовался какими-то другим мылом, либо вообще не мылся.

В следующий раз, когда ты попала в пропасть воспоминаний — это случалось не каждую ночь, — ты взяла маску для сна, подумав, что такая есть у всех в городе, но и она исчезла. Либо у Рома имелась соноглазка другой расцветки, либо он не скрывал дефектность.

И вот сейчас ты летела и пыталась увидеть кусанийскую нить. В дневнике было четко велено думать о человеке, с которым хочешь связаться, и тогда кусания сама покажет себя — она будет слегка мерцать.

В самом низу что-то блеснуло, словно звезда, и понеслось навстречу. Когда горящий предмет подлетел достаточно близко, ты схватила его и разжала ладонь. В ней лежал листок с надписями, прочитать которые ты не успела: поспешила перейти к следующему этапу — призыву Рома.

— ДАР, — выполняя инструкцию, ты называла свои инициалы.

Теперь требовалось зачитать особый стих, вставив в него сонное имя вызываемого:

— Дорогой Ром, ты мой друг по сну,

Важный вопрос сейчас на кону.

Связаться срочно с тобой хочу.

Не солгу, разговор оплачу.

Ты не знала, как придется платить за разговор, но старалась не думать об этом.

— Дорогой Ром, ты мой друг по сну, — повторила ты, и все предметы пропали. — Важный вопрос сейчас на кону. — Ты перестала падать. — Связаться срочно с тобой хочу. — Вокруг потемнело. — Не солгу, разговор оплачу.

Лист бумаги, который ты по-прежнему сжимала в руке, потянул тебя вперед. И ты оказалась в огромной библиотеке с высокими шкафами. Между ними стоял мужчина в красной клетчатой рубашке и держал такой же лист бумаги, что и у тебя.

Ты перевела взгляд на руки, чтобы сравнить листы, и ахнула: у тебя не было ни рук, ни ног, ни тела вообще — только одна голова.

А перед тобой находилось уже знакомое лицо. И тут все стало медленно проясняться. Когда мужчина, забравший тебя из больницы, предупредил о таблетках — это была не совесть. И не воспоминание. А настоящий Ром, призвавший тебя так же, как сейчас ты призвала его.

— Что это за лист? — спросила ты.

— И тебе сонной ночи, — ответил он, передернув плечами. — Разрешение сонатора, которое я показал Емеле в день нашей встречи. Это наше общее воспоминание. То есть, кусанийская нить. То что нас связывает. Впрочем, ты и сама уже знаешь.

— Это… — Ты не могла подобрать слова. — Это просто волшебно!

— Сны безграничны. И твой дедушка хотел, чтобы ты изучала науку фазеров. Он попросил меня приглядывать за тобой.

«То есть сейчас он может читать мои мысли, как и в первый раз?» — со стыдом осознала ты.

— Вы можете слышать мои?..

— Любой фазер может.

— А что значит «фазер»?

— Тебя нужно обучать всему с самого начала. — Ром задумчиво почесал бороду. — Радует лишь, что потеря памяти тебя изменила.

— В каком смысле?

— Видишь ли… — Он наконец взглянул тебе в лицо. — Раньше ты была… Немного другой… Ладно, кого я обманываю? Ты была совершенно другой! Твой дедушка испугался изменения. Но я… Я считаю, что в этом нет ничего плохого. Даже напротив… Раньше ты была настолько стеснительна, что каждое слово приходилось вытягивать из тебя клещами…

Ты поежилась.

— Нет, не в прямом смысле! Это образно говоря. Ты всего боялась и ни с кем не хотела говорить, а теперь словно ожила.

«Какой же я была раньше?» — задумалась ты.

— Любой сон является зеркалом твоего подсознания, — продолжал Ром. — Здесь возникает все, о чем ты думаешь. И то, чего желаешь. Это мой сон. И если сейчас я подумаю о чем-нибудь вкусном, оно появится.

В его руке материализовался рожок мороженого. Ром передал его тебе — твое тело тоже возникло по его желанию. Ты лизнула и почувствовала холод, а потом вкус — сладкий и освежающий одновременно.

— Вот это да!

— Сны позволяют нам делать многие вещи. Например, можно вынести это мороженое в реальность, можно вернуться в прошлое и посмотреть, как люди жили на Земле раньше, можно даже переместиться назад навсегда и все изменить, можно следить за чужими снами и строить свою вселенную. Во сне фазер может сделать почти все что угодно. Но есть одно условие. Оттого-то мы и зовемся фазерами, потому что зависим от фаз.

— От фаз? — Ты лизнула мороженое, которое все еще не исчезло.

Мужчина раздраженно повел плечом и нахмурил свои и без того хмурые брови.

— Ты когда-нибудь замечала, что у тебя не всегда получается попасть в пропасть воспоминаний? — Ты кивнула. — Просто ты пыталась сделать это не в ту фазу. Фазер — это тот, кто умеет управлять фазами сна.

— Но что такое фазы?

— Официально наш сон состоит из двух этапов: фаз медленного и быстрого сна. Фаза медленного сна делится еще на четыре стадии: дремота, легкий, умеренно глубокий и глубокий сны. Во время фазы медленного сна организм восстанавливается после тяжелого дня. Да, заметь, мы восстанавливаемся во сне после дня, а не днем после сна, как считают. Во время этой фазы наши глаза неподвижны. Когда же мы погружаемся в фазу быстрого сна, наши глазные яблоки начинают медленно шевелиться под веками. Именно в этой фазе наш мозг активен почти так же, как и при бодрствовании. И именно в этой фазе бывают самые яркие сны.

— То есть нам нужно успеть поймать фазу быстрого сна? — предположила ты, доев мороженое.

— Не совсем. Иногда погружение в нужный сон происходит само по себе, как, например, это случилось сегодня с тобой. Но важно уметь погружаться самостоятельно. Нужно визуализировать погружение. Представь, что погружение в сон — это погружение в воду.

Ты засыпаешь, и наступает первая стадия фазы медленного сна — дремота. Это переход из реального мира к миру снов — переход с суши в воду. Ты входишь в море только по уши, но если кто-нибудь окликнет тебя с берега, ты сразу выйдешь из воды — то есть проснешься от любого звука в реальности.

Но представим, что этого не произошло, ты по уши в воде и начинаешь опускаться ниже. Теперь ты нырнула под воду полностью. Но если кто-нибудь громко окликнет тебя, ты вылезешь. Предположим, что тебя никто не разбудил и ты погружаешься глубже.

Стадия умеренно глубокого сна. Ты опустилась достаточно глубоко, но еще не оказалась на самом дне. Напомню, что это фаза медленного сна. Ты отдыхаешь и расслабляешься. Не спеша опускаешься под воду, прислушиваешься к звукам, любуешься подводным миром.

И наконец последняя стадия — глубокий сон. Ты касаешься ступнями дна. Здесь сон бывает самым крепким.

Опускаться больше некуда. Поэтому ты медленно поднимаешься обратно на стадию легкого сна, а после переходишь в быструю фазу. Это быстрый режим. Не отдых, а адреналин. Теперь ты не погружаешься вниз, а разгоняешься в сторону, вдоль дна, подальше от берега, на бешеной скорости, обгоняя дельфинов и огибая торчащие скалы. А теперь, скажи мне, ДАР, от какой фазы у тебя останется больше впечатлений?

— Конечно, от быстрой, — не задумываясь, заявила ты. — Там же столько приключений!

— Вот видишь. Именно поэтому обычно мы запоминаем только те сны, что приснились нам в фазе быстрого сна.

— А что дальше?

— Ну а дальше ты возвращаешься на стадию дремоты, приплываешь к берегу. И на этом моменте, ты можешь просто выйти из воды и проснуться, а можешь вновь опуститься на дно, подняться обратно, сгонять в сторону и либо проснуться, либо начать все сначала. Вот этот процесс от начала погружения и до возвращения из фазы быстрого сна называется циклом. В реальной жизни он длится где-то около полутора часов.

Ром остановился. Он словно ждал вопроса. И ты спросила:

— А в какой момент я должна попасть в пропасть воспоминаний?

— На самом деле я не рассказал тебе о еще одной фазе сна — паранормальная. Она не доказана научно и существует только у фазеров, поэтому кажется чем-то паранормальным.

— И как в нее попасть?

— Нужно, как ты выразилась ранее, поймать ее. Она выходит из быстрой фазы. В нее можно попасть, а можно и нет. Представь, что на бешеной скорости мы отплыли от берега. И вот теперь попытайся проснуться. Вынырни из воды. Но не на суше, а далеко в море. И вот тогда ты окажешься в мире между снами и реальностью. Не на суше, но и не в воде. Это и есть фаза паранормального сна. Фаза осознанного сна. Фаза настоящего осознанного сна.

— А бывают ненастоящие?

— Бывают. У тех, кто смотрит сны с масками. Ох, если бы ты только знала, скольким людям снятся подержанные сны. Сегодня каждому из них приснится что-то, что однажды уже видел кто-то другой. Есть ограниченное количество запрограммированных сонатом картин. Если бы они каждый день снимали новый для всех жителей города, то сами поспать не успевали бы.

— Подождите, — удивилась ты. — Но разве с помощью масок они не могут попадать в осознанные сны? На сономатике нам…

— Не верь ни единому слову преподавателя по сономатике. Маски — это тюрьма для человеческого подсознания. Соноглазки — инструмент для контроля населения. Сонат показывает нам лишь то, что считает нужным и внушает свои идеи.

— Что? — усмехнулась ты. — Но зачем им это? Ведь лекарства…

— И кстати, о лекарствах, — перебил Ром. — Все это неправда: таблетки не укрепляют здоровье, а ослабляют организм, поэтому твоим друзьям постоянно хочется спать. Так задумано очень давно. Иначе бы люди просто перебили друг друга в столь тесном мирке. Поэтому сонату приходится контролировать наши мысли.

— Но это же… — В глазах потемнело от обиды за людей. — Нечестно! Нечестно лишать людей возможности самостоятельно… — Ты запнулась. — Получается… Поэтому правительство пытается отловить фазеров? Просто потому что мы не поддаемся их чертову контролю?

— Все верно, но… — Ром коснулся твоего плеча, стараясь успокоить.

Но тебя было уже не остановить:

— То есть с нами все так? И мы не опасны для общества. Мы угроза для соната! И вот все эти истории про бешенство и пену изо рта дефектных… Это ведь все неправда, да?

— Именно так.

— Но почему они так поступают с людьми? Почему? Вот мой дедушка… — Ты остановилась. — Но ведь мой дедушка тоже работал в сонате… Неужели он?..

— Так о чем мы там говорили? — поспешил сменить тему наставник, и ты сосредоточилась на получении информации. — Ах да, важно визуализировать погружение в воду во время засыпания. Потом подъем. Ускорение. И выскакивай из воды. А затем представляй все, что хочешь. Любой объект, который мог бы оказаться в море. Можешь очутиться на острове, на корабле. Или море может замерзнуть и превратиться в лед. Все зависит от твоей фантазии. Ну а дальше делай все, что хочешь. Можешь представить пропасть воспоминаний и прыгнуть туда. А можешь визуализировать кусанийскую нить. Любой предмет, объединяющий нас. Да хоть тот же самый лист. И позови меня. Хотя… — Он задумчиво почесал подбородок. — Нет, лучше не зови меня, этим вечером у меня намечаются кое-какие дела. Если будет нужно, я сам с тобой свяжусь.

— В призвании говорится, что я должна оплатить разговор, — вспомнила ты.

— Не стоит, — отмахнулся мужчина. — Знания — это вещь, которая просто так не появится.

«Появится», — мысленно возразила ты, вспоминая об атакующих тебя мыслях.

Ром продолжал:

— Но платить за них можно только другими знаниями. Услуга за услугу. Придет время, и ты сможешь мне отплатить.

Ты думала о другом.

— А появляющиеся знания — это тоже одна из способностей фазеров?

— Ты расстраиваешься… — задумчиво пробормотал Ром, проводя указательным пальцем по подбородку.

— Конечно, я расстраиваюсь! Мой дедушка оказался еще большим злодеем, чем я думала!

— Да не сейчас. Мысли со знаниями появляются тогда, когда ты испытываешь чувства, ведь так? — Он вопросительно взглянул на тебя и добавил: — Попытайся вспомнить.

Ты покорно нырнула в волны воспоминаний, стараясь выяснить, что чувствовала во время появляющихся знаний. Воспоминание возникло перед тобой как проекция прошлого. Вот ты стоишь в классе у доски и дрожащей рукой пишешь формулу, которая появилась в сознании из ниоткуда. Но что ты тогда чувствовала? Сожаление? Злость? На лбу выступила испарина. Зубы плотно сжаты. Руки дрожат. «Ну конечно!»

— Страх, — опередил твои мысли Ром. — Ты боялась, и формулы сами возникли в твоей голове.

— То есть… У всех фазеров из-за страха появляются знания? — уточнила ты.

— От любых ярких чувств, — пояснил наставник. — Но у каждого из нас есть особое сильное чувство. У кого-то это радость, у кого-то печаль. Такая ярко выраженная эмоция способна не просто пробудить знания, как информацию в виде текста, но и показать ее в других видах: позволить тебе увидеть, услышать, почувствовать. Возможно, твоя эмоция — страх. А может, и нет. Ты должна определить ее сама.

— Но-о… Где в этом смысл?

— Понимаю, — согласился Ром. — Кажется, что у снов и знаний нет ничего общего, но они тесно связаны. Я могу… — И он начал исчезать. — Я просыпаюсь. — Мужчина улыбнулся и развел руками. — В следующий раз…

Ты кивнула.

— Дорогая, погружаясь, будь внимательней! Выходи из сна аккуратно, а иначе ты можешь застрять между реальным миром и миром снов! — прокричал на прощение Ром и полностью растворился.

Вместе с ним исчезла и библиотека, а через какое-то время ты сама открыла глаза, все еще тяжело дыша от легкого потрясения. Подумать только — теперь ты настоящий фазер, который может владеть своим сном!

И как раз в тот момент, когда ты собиралась заснуть и попробовать погрузиться на морское дно, у Златы зазвонил будильник. Сегодня был четверник, и уроков не планировалось, но завтрак пропускать не хотелось. Злата села на кровати и свесила ноги.

— Сонное утро, — пробормотала она.

— Сонное.

За эти несколько недель вы со Златой сблизились. Соседка уже давно называла тебя подругой. Но ты не спешила с этим: «Каждый сам за себя. Чувства опасны». Особенно теперь, когда ты знала, что именно эмоции были причиной твоих головных болей.

— Поедем сегодня за подарками? — спросила Злата, расчесывая волосы.

— А? — рассеянно переспросила ты, мысленно все еще находясь во сне.

— Ну я же тебе говорила. — Злата всплеснула руками. — Перед распределением всегда бывает День подарков. Мы же заканчиваем подготовительный этап. У нас должен быть праздник. — Она обиженно надула губы. — Я столько раз тебе говорила, что День подарков уже завтра. И мы тоже должны приготовить что-нибудь одноклассникам.

— Угу, — кивнула ты, натягивая джинсы, и добавила для уверенности: — Я помню.

— Вот и отлично. — Злата хлопнула в ладоши. — Значит, после завтрака едем на первый ярус!

— Хорошо.

Тебе не хотелось целый день таскаться по магазинам. Все мысли были забиты фазами сна. Но ты чувствовала себя в долгу перед Златой, поэтому понуро поплелась за ней умываться и завтракать, а потом на ярус.

Там, около входа в главный лифт, уже установили огромную коробку, перевязанную большим бантиком из глянцевой бумаги. Каждый мог положить в нее свой подарок с надписью, кому сей презент адресован. В этот день детям было разрешено спускаться, чтобы купить подарки.

— Кому будешь дарить? — поинтересовалась ты, когда вы вышли из лифта на первом ярусе.

— Много кому. — Злата мечтательно улыбнулась. — Кэр, Кириллу, Ваське. Емеле, может. И тебе, а ты?

— Еще не знаю. — Ты осеклась. — Смотри: трамвай!

— Ты радуешься трамваю, как маленький ребенок!

— Еще бы! Я каталась на нем всего раз.

Вы запрыгнули внутрь, заняли два места в начале салона и уставились в большое стеклянное окно, наслаждаясь видом. Ты смотрела на широкий сквер, что находился в центре первого яруса.

Полная женщина в широкой шляпе нажала кнопку остановки. Трамвай сбавил скорость. Ты задумалась о том, зачем люди в Сомнус-Сити носят головные уборы.

— Давай выйдем здесь? — предложила Злата.

И когда трамвай полностью остановился, вы спустились по ступенькам и зашагали по тропинке вдоль яблонь. Через несколько минут вы были в «Сономаркете» — самом крупном супермаркете города, где продавали все, от одежды до продуктов питания.

— Итак, у меня есть сто сонников, чтобы купить подарки шестерым друзьям. Как же мне уложиться? — задумчиво произнесла Злата.

— И у меня столько же. — Ты вытащила из кармана мятую купюру с надписью «сто сонников», которую нашла в рюкзаке.

— А давай скинемся и будем дарить подарки вместе? — предложила Злата, распутывая прядь, которая зацепилась за заклепку на солнцезащитных очках.

— Можно, — согласилась ты, размышляя о том, как странно все-таки одеваются люди. Зачем в Сомнус-Сити нужны солнечные очки или, например, шапка и куртка, как у Волка?

— Предлагаю купить всем по плитке шоколада, я не знаю, что тут можно еще найти, — заявила Злата, растерянно разводя руками после того, как вы уже во второй раз обошли весь магазин. — Хотя, плитка — это такая гадость… Помнится, мне подарили ее на каком-то осеннем конкурсе в прошлом году…

Ты ушла в свои мысли. Осень — очень странная и одновременно обыкновенная пора. В принципе, все времена года для жителей Сомнус-Сити были одинаковыми. Единственное, что помогало ориентироваться в сезонах, это дневная подсветка купола. Сейчас, весной, он был зеленым. Ближе к лету цвет плавно перетекал в желтый, к осени — в оранжевый, к зиме — в голубой.

— Эй! — Злата провела рукой перед твоим лицом. — Ты вообще меня слышишь? У меня есть идея!

— Какая? — Ты отвела взгляд от прилавка, где так и не нашла ничего интересного, и невольно улыбнулась, увидев восторженное лицо соседки: — Ну что? Говори уже!

— В общем… — заговорщически начала та. — В городе есть один нелегальный магазин. Там продают много всего интересного. Пошли. — Она вытащила тебя из помещения, а затем повела мимо пестрых вывесок.

Обойдя половину купола, вы дошли до седьмого лифта, располагающегося около неработающей парикмахерской, к которой и направилась Злата. Она огляделась: в округе никого не было. Но тебя пугало другое.

— Злат, ты говорила, что на первом этаже есть камеры.

— Здесь нет, — отрезала она, отворяя дверь.

Вы быстро проскользнули внутрь пустого помещения, покрытого толстым слоем пыли.

— Ну и что дальше? — недоверчиво спросила ты, уперев руки в бока.

На вас смотрела голая кирпичная стена, даже отдаленно не напоминающая магазин. Злата подошла к ней и со знанием дела начала давить на определенные кирпичи. Часть стены вдруг отъехала в сторону, и перед вами появилась лестница, уходящая вниз.

— Быстрее. — Злата полезла в темноту.

Как только ты вошла внутрь, она что-то нажала, и дверь-стена закрылась.

— Что это за жуткое место?

Ты обхватила себя за плечи от холода.

— Тут работает моя мама, — объяснила Злата.

Вы дошли до конца лестницы, повернули направо и оказались в просторной комнате с каменными стенами. Она была заставлена металлическими столами, заваленными грудами разнообразных вещей. Между ними прохаживались люди. Злата направилась вперед.

— Почему они здесь? — спросила ты, еле поспевая за ней.

— В Сомнус-Сити нельзя работать на себя — только на благо города. Но они, — Злата указала на людей, — так не хотят. Поэтому делают вещи и продают их здесь. Тайно.

Вы подошли к столу, за которым ссутулившись сидела женщина в заляпанном краской костюме. На стене позади нее висели картины в криво сколоченных рамах, а на столе лежали потрепанные рисунки. Ты невольно ими залюбовалась.

— Мама.

— Золотце мое! — Женщина подняла встревоженный взгляд, поморщилась и схватилась за голову. — Я же просила тебя не приходить сюда. Это опасно.

— Однако ты здесь бываешь каждый четверник… Что с тобой? Опять?..

— Нет-нет, я просто устала. — Мама Златы наконец взглянула на тебя и улыбнулась. — А это кто?

— Это моя подруга, Даня. Мы пришли за подарками.

— Хорошо. — Женщина тяжело выпустила воздух. — Тогда посмотрите, но только недолго.

— Спасибо, мамочка! — Соседка просияла от счастья.

— У тебя есть деньги? — Художница потянулась к карману заляпанного костюма.

— Нет, мама… — Злата вдруг побледнела, и ты опустила взгляд на рисунки: не хотелось лезть в отношения этой семьи. — Не вздумай. Они же…

Но ее мама была непреклонна. Она вытащила из кармана стопку помятых купюр и протянула дочери:

— Держи-держи. День подарков бывает раз в жизни.

— Но мама! — Злата повысила голос. Может, она хотела заработать деньги сама? Иначе как можно было объяснить такую реакцию? Ты вгляделась в рисунки перед собой, стараясь не прислушиваться к чужой ссоре, но слова все равно до тебя долетали: — Ты ведь знаешь, что я…

— Я знаю, милая. Но нет ничего плохого в том, чтобы принять мой подарок, — мягко проговорила женщина. — Я хочу дать его тебе. Невежливо отказываться от подарков, ты знаешь?

— Ладно, мам… — чуть ли не плача проговорила Злата и сразу же повеселела: — Спасибо большое! Даня, пошли!

С этими словами она потащила тебя за собой. Но ты стояла и, словно околдованная, глядела на рисунок. Маленький такой потертый портрет, с которого на тебя смотрела мама. Черные волосы, серые глаза, высокие скулы, аккуратненький нос, как у АК-2 — это точно была она. Или тебе показалось? Может, ты так сильно пыталась отвлечься от беседы Златы и ее мамы, так отчаянно старалась не думать, как говорила бы со своей, что… вообразила ее?

— Откуда у вас это? — дрожащим голосом спросила ты.

— О! — выдохнула художница. — Я рисовала этот портрет по заказу одного уважаемого человека…

— Сонатора Л? — прошептала ты.

— Ох, сон мой! Ты его внучка? — Женщина сунула рисунок тебе в руку со словами «дарю». Больше ничто в этом помещении не привлекло твое внимание.

Злата таскала тебя от столика с бальными платьями к столику с роботами, от столика с какими-то необычными соноглазками к столику с растениями. А ты все смотрела на рисунок матери.

— Я купила подарки всем, кому хотела, — голос Златы вернул тебя к реальности. — Теперь покупаем друг другу, и можно еще кому-нибудь, если останется.

Она поделила оставшиеся деньги на две равные кучки и отдала одну тебе. Ты посмотрела на руку — в ней лежало триста семьдесят сонников.

— Эй, я всего сто вкладывала, это нечестно, — заметила ты, намереваясь вернуть деньги.

— Все честно, — возразила Злата. — Неважно сколько ты отдала. Ты отдала все, что у тебя было.

Одноклассница улыбнулась, а ты подумала о том, как же сильно она походила на свою маму. И воодушевленная их добротой, побрела к ближайшему столику.

Сначала ты купила 3D-ручку для Златы. У тебя осталось еще двести тридцать сонников. Все здесь было очень дешевым. «Кому еще можно что-то купить?» В памяти сразу возник образ Волка. Ты отыскала на одном из столов белую футболку с изображением волка и решила, что та отлично могла бы смотреться с курткой парня.

А потом твое внимание привлек столик, на котором что-то двигалось. Ты подошла ближе и замерла — весь стол занимали разнообразные механические животные, которые крутили конечностями, как настоящие.

— Их интеллекты совпадают с интеллектами настоящих животных, — заверил тебя продавец.

И тогда ты увидела его — маленького белого котенка со светлыми зелеными глазами и царапиной на лбу.

— Не беспокойтесь, это небольшая царапина, просто задели, пока везли, — успокоил продавец, а тебе так нравилось даже больше.

И ты отдала последние деньги, не понимая, для чего хотела подарить его Емеле. Просто они были так похожи…

Когда вы со Златой ехали в трамвае обратно, твой планшет звякнул. Пришло сообщение от «Неизвестного». Ты зашла в чат и поняла, это был Андрей, который просто сменил имя. И стиль общения.

Любишь кровь? — Он сбросил фотографию Златы, стоявшей у школьной доски. — Знаешь ее?

Ты тайком взглянула на соседку. Та сидела в телефоне. «Может, розыгрыш?»

Ты задумалась, кем был этот Андрей. Ведь он так и не ответил на твои сообщения. Вы должны были встретиться, но он не пришел. Зачем же тогда написал сейчас?

И ты растерялась: отвечать или промолчать, сделав вид, что пропустила сообщение? Ты всегда боялась принимать решения самостоятельно, но знала — твоя жизнь зависела только от тебя самой.

Планшет звякнул, предупреждая о новом послании. Ты прочитала шепотом: «На ответ у тебя три минуты. В противном случае, кое-кто из твоих близких получит пулю в лоб».

И с каждым прочитанным словом твое сердце билось быстрее. Весь мир словно застыл. Тук-тук. Ты слышала только стук собственного сердца и… Вяк-вяк. Визг замедлившегося трамвая. Ладони вспотели, и ты оперлась ими о сиденье. «Что он себе позволяет? Это же просто слова?». Тук-тук. «Или нет?» Вязг-вязг. «Что ответить?»

Ты устало развалилась на сиденьи и уткнулась лбом в прохладное окно. Этот выбор высасывал у тебя последние силы. «Ненавижу принимать решения, — мысленно причитала ты. — Откуда я знаю, что верно?»

Ты устремила взгляд в окно, стараясь успокоиться и замедлить участившееся дыхание — кажется, получилось: ты отвлеклась на пробегающих мимо жителей. У них было слишком мало времени, чтобы не спеша прогуливаться по улице — всего шесть часов, за которые нужно было успеть уйму дел, поэтому в Сомнус-Сити всегда торопились.

Ты перевела взгляд на купол.

Телефон подал голос снова, и вместе с ним к тебе вернулся страх.

Ты слегка задрожала, когда поверхность купола из зеленоватой стала перекрашиваться в мутно-белую, а потом в смольно-черную. Появилось странное ощущение дежавю. «Такое уже случалось…»

Звяк-звяк. Звук движущегося трамвая становился все дальше и дальше, словно он уезжал, оставив тебя на остановке. И только стук сердца все еще звучал с прежней громкостью. Тук-тук. «Ну конечно… — поняла ты. — Страх. Мое слабое чувство. В тот раз в туалете я тоже боялась…»

Мутноватый купол стал опускаться ниже. Он сдавил под собой верхние ярусы и поглотил трамвай — ты оказалась в плену шелкового тумана. А спустя мгновение перед тобой возникли две двери: автоматическая стеклянная и покосившаяся деревянная. «Все как в тот раз». Ты переместилась к первой двери, и та сама отворилась, пропуская тебя в шумный зал с сотнями занятых мест.

Ноги, на которых появились заостренные молочные туфли и брюки, понесли тебя к первому ряду. Там уже ждало свободное место между сгорбленным старичком и дамой в красном платье с глубоким декольте.

— О, Лаврентий Георгиевич! — заметил твое появление щуплый лысый человечек со сцены. — А мы только вас и ждали!

— Не сомневаюсь, — отозвался ты, но услышан не был, потому что включилась торжественная музыка, открывающая мероприятие.

— Дамы и господа! — пропел в микрофон человек со сцены. — Добро пожаловать на ежегодную конференцию НБО: небезразличных к будущему общества. Сегодня самые активные и прогрессивные ученые страны представят вам свои теории развития будущего. Давайте начнем!

Зал отозвался громкими аплодисментами, после чего аудитории был представлен первый участник — Виктор Фролов со своей теорией о том, что в скором времени землю настигнет вулканическая зима, вызванная извержениями Йеллоустона.

После него выступал представитель некой астрономической компании, уверяющий слушателей в том, что в недавнем времени их организацией было зафиксировано слишком много НЛО, что свидетельствует о возможном захвате планеты инопланетянами.

Женщина в красном оказалась вирусологом и обещала появление страшного заболевания. Говорили также об атомной войне, глобальном потеплении, метеоритах и многом другом. Но что примечательно: все эти люди сулили неизбежную гибель человечества.

— Ну и наш особый участник, — провозгласил ведущий. Ты поднялся с места и, переступая через вытянутую трость Фролова, поспешил на сцену. — Лаврентий Георгиевич. Сомнолог, онейролог и главный специалист в области снов в стране!

— Спасибо. — Ты поклонился залу, принимая микрофон из рук ведущего. — Благодарю. Меня зовут Лаврентий Георгиевич, и я являюсь специалистом в области сновидений. Сегодня в этом зале было высказано много теорий о будущем человечества. Но Виктор Павлович, — ты кивнул на старика в первом ряду, — попросил меня присоединиться к конференции и представить свое изобретение, которое изменит наши жизни навсегда. — Ты перехватил микрофон в другую руку и отошел к краю сцены, чтобы продемонстрировать слушателям слайды, появившиеся за спиной. — В будущем миром будет править информация. А информация — это что? — Ты щелкнул пальцами. — Правильно! Слово. А слово — это мысль! За мыслями будущее.

Скоро наступит новая эра, в которой мы сможем не только управлять подсознанием, но и проецировать его на реальность. «Как?» — спросите вы. С помощью снов! Так как сны — это самый действенный путь к подсознанию. А в подсознании заложены все тайны и знания человечества. Но достучаться до своего подсознания возможно только при сильном желании и с помощью ярких чувств.

Говоря простым языком, мы имеем три составляющие: чувства — сны — знания. Чувства и впечатления, полученные за день, порождают яркие сны, яркие сны помогают получить доступ к подсознанию, в котором хранятся знания, а новые и дурманящие мозг знания пробуждают новые чувства. И если научиться управлять и гармонировать со всеми тремя составляющими, можно достичь очень и очень многого!

Я почти уверен, что в будущем люди будут проводить во снах огромную часть своей жизни. А теперь хочу представить вам мое изобретение. — Ты повернулся боком к занавесу, махнул рукой и…

Свет погас, а со всех динамиков помещения послышался знакомый шуршащий голос:

— Лаврентий, не смей никому показывать мое изобретение! Я как старший брат запрещаю…

Все произошло в одну секунду, и ты не успела опомниться, как услышала чужой хрипящий шепот:

— Не-е-е-ет.

Не сразу ты поняла, что голос принадлежал тебе самой, а после открыла глаза.

Кто-то ласково трепал тебя по плечу. Ты обернулась и встретилась со встревоженным взглядом соседки. «Неужели я потеряла сознание от испуга?» — успела предположить ты прежде, чем до тебя дошло — ничего не было.

— Ты уснула, — подтвердила догадки Злата. — Вставай, нам пора выходить.

Ты кивнула и, шатаясь словно в тумане, пошла к выходу. «Это знание, которое при сильных эмоциях передается не просто в виде слов, а картинкой из прошлого, — осознала ты, выходя из трамвая на помост. — Лаврентий и его брат Арсений. Сонариус и Амброзиус. Неужели легенда правдива? И значит ли это, что я… Тот самый Дар? Пора бы уже перестать так бояться выбирать. Что же мне ответить?»

Ответить, что Злату ты:

— знаешь — глава 10.3;

— не знаешь — глава 10.4.