Новый мир. Зима

Айлин Лин, 2023

На старте у нас было всё: от спичек до помпового ружья и бензопилы. Но мир, в который мы попали по воле неведомых сил, оказался далёк от привычного нам двадцать первого века.И наличие "роялей в кустах" не поможет в противостоянии с теми, кто приходит зимой. Только знания, сила воли и крепкая дружба способны преодолеть невзгоды судьбы.

Глава 7

Немного передохнули и стали решать, как быть с подлым и вероломным вождем Булом да и с племенем тоже. Прихвостней у вождя хватало. Детей, женщин, стариков трогать не станем, они наверняка ничего в этом племени не решают.

— Давай прикончим Була? — кровожадно предложил Артём.

— Я против смерти, — покачал головой, — можем проучить его, как следует, но не стоит всё же убивать. У него есть дети и жена, — задумчиво ответил я. — Меня больше волнует наша одежда и оружие.

— Да, это главное, — согласился со мной Артём, — заберём своё и свалим в нашу пещеру.

— Да, давай так и поступим.

— Значит так, захватываем Була, скорее всего он живет в нашей палатке, а там по обстоятельствам. Либо он под пытками признаётся, куда дел наши вещи, либо всё гораздо проще, и он всё хранит рядом с собой.

В общем, дождавшись, когда окончательно стемнеет и люди разойдутся по чумам, я и Артём взяли по веслу и, оставив парней у лодки, осторожно подкрались к нашей палатке.

Показав знаками брату, чтобы ждал, осторожно заглянул внутрь.

Бул, как и ожидалось, находился в ней. Он что-то делал, сидя ко мне спиной, ударить его по виску крепко сжатым кулаком — дело одной секунды. И вот обмякшее тело вождя, безвольно обмякнув, без единого звука распласталось на полу.

Оружие нашлось тут же, рядом с телом аборигена; по всей видимости ружья и пистолеты его не заинтересовали (он и не догадывался, какая мощь в них сокрыта), а обычная жадность не позволила раздать красиво выглядящие стволы соплеменникам.

— Как хорошо, что нам всё же хватило ума не использовать огнестрел, — пробурчал я, стаскивая с неприятно пахнущего аборигена свою одежду.

— В палатке только пистолеты и ружья, луков и ножей нет, — отчитался, выйдя наружу и передавая перечисленное брату. — и твоя одежда, видать по размеру никому не подошла, либо вождь жаден до одури.

— Последнее ближе к истине, — кивнул Артём, — а давай вождя заберём с собой и устроим ему покатушки в воде?

— Ты предлагаешь?.. — хищно усмехнулся я, — мне нравится эта идея…

Только Артём переоделся, а я, недовольно морщась от запашка, идущего от моей рубахи, пристегнул к поясу кобуру, как вождь неожиданно очнулся и, что есть мочи, крикнул:

— Оппу-тока! (чужаки здесь)! — орал он, Артём не выдержал и точным апперкотом отправил крикуна в нокаут.

Толпа мужиков-аборигенов собралась у нашей палатки очень быстро.

— Пришло время показать наш гнев! — довольно улыбнувшись, сказал я и, подняв руку с пистолетом к небу, сделал одиночный выстрел.

Ночную тишину огласил страшный грохот. Аборигены сначала замерли, как испуганные зайцы, а после разбежались в разные стороны. Делали они это технично, правда, всё равно было шумно и около некоторых чумов стояла самая настоящая неразбериха.

— То-то же, — кивнул Артём, — знай наших!

Подхватив тело Була, перекинул его через плечо.

— Ох и жирный, — крякнул я с досадой.

— Потерпи, поменяемся через некоторое время, — успокоил меня Тёма.

До реки тащили вождя волоком, устав изрядно, всё же Бул был весьма упитан. Все лучшие куски мяса, самые жирные и сочные всегда отдавались семье вождя.

— Просыпайся, — похлопал я его по бородатой морде, — пришло время получить по заслугам!

— Мээ, — невнятно произнёс абориген и я, более не церемонясь, окатил его водой из ведра, лежавшего на дне лодки.

Бул мгновенно очухался и растерянно завертел косматой грязно-мокрой головой. Спустя несколько секунд до него наконец-то дошло, в какой ситуации он оказался.

— Всё верну! — затрясся вождь в страхе, глядя на Артёма, кровожадно крутившего в руке острый нож.

— Конечно, вернёшь! — довольно оскалился я, — но прежде искупаешься в реке, — добавил зловеще, и затопивший глаза Була ужас, бальзамом пролился на моё сердце.

— Нет! Нет! Оппу-тока, пасими ммии! — залопотал он, но мне было наплевать на его просьбы. Связав Була по рукам и ногам, сунули в рот кляп из какой-то травы и закинули его в лодку.

— Привязывай сюда, — указал на скамью Тёма.

Решили прокатиться с ветерком, посему завели мотор, а как оказались в центре озера, я с удовольствием скинул мычащего и нервно изгибающегося в дугу Була, за борт.

Думаю, впечатлений от ночных купаний в реке, где на дне, если верить рассказам Роко, обитают страшные чудовища, аборигену хватит на всю оставшуюся жизнь. И, даже если он станет заикой, так ему и надо!

Удовлетворившись местью, вернули аборигена в лодку и причалили к берегу. Бул был ни жив ни мёртв, отчаянно исторгал из себя воду, наверняка напился ею на пару жизней вперёд; глаза его были широко распахнуты, и он весь трясся от пережитого ужаса.

— Пошли, — схватив его за шиворот, вдёрнули на ноги. — Идём в стойбище, вернёшь всё, что украл!

Стоило Булу просипеть приказ, как нам стали приносить украденное: оба лука с остатками стрел, ножи, и даже горшки, которые изготовили совместно с местными, от которых мы отказались — понадобится, налепим ещё.

Собрав весь свой скарб, перенесли его с помощью парней на берег, поближе к лодке.

На ночь уплывать не решились: поставили палатку и занялись приготовлением еды. Благо, консервы были в целости, аборигены так и не догадались, как их вскрыть. С большим аппетитом поели и, по очереди распределив дежурство, легли спать. Ночь прошла спокойно без происшествий.

— Слушай! — Лока вдруг резко вскочил на ноги, бросая миску с завтраком в траву, и с тревогой уставился в сторону стойбища. За ним следом поднялись и все остальные.

Переглянувшись с Артёмом, прислушался. Но долго напрягаться не пришлось: неожиданно над окрестностью разнёсся такой громоподобный рёв, что сердце ушло в пятки!

Это какой же размер должно иметь животное, чтобы так рычать!

— Пулевыми, — отрывисто сказал я Артёму. Крики людей, плач и вой женщин не заставили себя ждать, смешиваясь с рёвом неизвестного нам зверя.

— Сидите здесь, — приказал Тёма парням, и мы рванули к поселению. Детей было жалко, нужно спасать!

— Стой! — передумал я, — ты остаёшься здесь, загружайся в лодку и отплывай от берега.

— Нет, — упрямо выдвинув челюсть вперёд, возразил брат. — Вместе.

Добежав до крайних чумов, притормозили и пошли медленнее, стараясь охватить всю картину целиком, чтобы не пропустить опасность.

На земле по «центральной улице» (чумы стояли параллельно друг другу в два ряда и между ними было хорошее расстояние), валялись искалеченные тела, оторванные конечности в хаотичном порядке разбросаны то тут, то там.

От этого зрелища я впал в ступор, а люди тем временем, продолжая голосить, что есть мочи, разбегались в разные стороны, и во всей этой неразберихе чуть поодаль, отчётливо выделялся виновник кровавого пиршества — огромный лохматый зверь.

Монструозный медведь рычал и жрал кого-то. Мне стало сильно не по себе. Медведь размером с матёрого быка, серо-бурого окраса, с огромными когтями и клыками не хуже, чем у тигра, наводил ужас одним своим видом, если бы за моей спиной не было детей я, наверное, прыгнул бы в реку, и никакие, таящиеся в её недрах опасности, не напугали бы меня больше, чем чудовище передо мной.

Переглянувшись с Артёмом, решили стрелять наверняка — в голову.

Тут психика у аборигенов не выдержала и не успели мы прицелиться, как в нашу сторону побежало несколько человек. И хищник, не будь дураком, кинулся им наперерез, бросив то, что до этого грыз. Обогнув людей, что перекрыли мне обзор, я, унимая дрожь в руках, прицелился и выстрелил, стараясь попасть в голову, но промазал. Артём оказался удачливее: попал куда-то в лапу, чем ещё сильнее взъярил доисторическое животное. Отыскав обидчика глазами, зверь бросился к нему с чудовищной скоростью!

Делать нечего — надо рисковать, иначе этот танк сметёт Тёму и не заметит. Прыгнул в сторону медведя, на ходу вскинул ружьё и нажал курок.

Попал!

Не в голову, а в разинутую пасть, отчего хищник ткнулся мордой в землю и проехался ещё на добрый метр вперёд, прежде чем туша замерла на месте. Артём с опаской приблизился к нему и, недолго думая, сделал еще два контрольных выстрела.

Я также не остался в стороне, хотелось рассмотреть чудище поближе.

Постепенно к нам стали подходить разбежавшиеся «охотники». Один из них робко спросил, то на ломаном русском, то на своем, что мы будем делать со своим трофеем. Я, посоветовавшись с Артемом, ответил:

— Можете забирать себе всё кроме шкуры и лап.

Было такое ощущение, что до погибших соплеменников им нет никакого дела — их больше интересовал труп могучего животного. И что с него можно взять.

Аборигены не стали медлить и шустро взялись за разделку, чему мы были очень рады, самим возиться совсем не хотелось. Обходя поселение, наткнулись на смертельно раненого Була, он лежал с разорванным животом и помочь ему при всём желании, (которого и не было) мы бы не смогли, думается мне, что и в самой лучшей больнице нашего мира, его бы не вытащили.

Несмотря на то, что Бул ещё дышал, его место пустовало совсем недолго — от силы пару минут, и теперь вождём стал самый крупный мужчина в поселении — Зак.

Не став задерживаться в стойбище дольше необходимого, забрав шкуру и лапы медведя, отправились к себе.

Не успели мы вернуться к нашему временному лагерю, и рассказать сгорающим от любопытства парням о схватке со зверем, как заметили идущих в нашу сторону аборигенов.

Мужчины и женщины с детьми — всего около двадцати человек.

— Возьми к себе, — попросил один из них, чем несказанно удивил меня и брата.

— Знаешь, Серёга, люди в этом племени не выживут, умрут от холода или голода, возможно, их отдадут на корм людоедам, а с нами у них есть шанс выжить. Ничего, подлечим, подкормим и будет у нас своё племя, тем более для обустройства нужны рабочие руки, одни мы не справимся.