Всё помнят города

Адита Сигорян, 2019

Добро пожаловать в Судный! Городок этот молод и совсем не так прост, как кажется, но при этом, в нём всё намного проще, чем в большинстве старых, давно остепенившихся городов. Наряду с людьми, его населяет ещё множество странных созданий. Все они рождены из мыслей и представлений о них многих поколений людей. Некоторые из них были приглашены в Судный как специалисты, участвовали в его развитии… Другие же – родились уже там. Вас, как и новосёлов Судного, ждут удивительные знакомства с самыми разными порождениями народного эпоса! Этот роман повидал многие города ещё будучи рукописью в пяти тетрадях. Автор много раз убеждался, что у каждого города свой характер и нрав, а некоторые из них его вспомнили и свели со старыми знакомыми на своих улицах. Сама книга родилась в 2016 году, в городе Кемерово, в 9-м цехе завода «Токем», где писалась в перерывах рабочих будней. Но позже, вместе со своим автором, эта книга отправилась в долгий и трудный путь. Весь 2017 год она колесила по России на поездах и на электричках – то в Подольск, то в Нижний Новгород, то на Бор, то в какое-нибудь село, не зная, в каком поезде окончится одна глава и начнётся следующая. За время странствий, многие её персонажи бесследно покинули произведение, а на смену им пришли совершенно другие, не менее интересные, которые сразу же сумели себя раскрыть. Так, к примеру, в ранних рукописях не было ни Коршунова, ни его пса Баргеста… Но сейчас сложно даже представить себе это произведение без них! А такой персонаж, как Спарта – и убирать-то было жалко, с ней было столько забавных и интересных моментов! Но сюжету она не подошла, поскольку её ничто не связывало с остальными действующими лицами. Одна из её фраз, которая уж очень нравилась автору, в итоге досталась другому герою. А прочие, тоже весьма необычные, просто испарились вместе с самим этим ярким неподражаемым персонажем. Окончательно дописан и отредактирован роман был в январе 2019 года, в Нижегородской области, которой она и посвящена. Надеюсь, эта книга доставит читателям удовольствие и, хотя писалась она для детей и подростков, взрослые тоже по достоинству её оценят. А детская она, или не детская – судить вам. Приятного прочтения!

Глава 6. Интриги большие и малые

— У нас в Судном, знаете ли, кого только не повстречаешь! — рассказывала по пути к дому ребятам Катя, поняв, что они никакие не монстры и не пришельцы — Я ведь только на этой неделе, видела НЛО в небе, над местом, где горел лес. Всё небо заволокло дымом, и звёзды погасли!

— Это было никакое не НЛО! — возразила следом Амина. — А дракон, больше на птицу похожий. Спереди, голова с клювом, тело змеи, а глаза страшные-страшные! Это он поджог лес!

— Тогда это Василиск, — догадался Сиян. — Это его так обычно изображают.

— Вот, я как увидела, что у тебя пупка нет, даже подумала, не из его ли яйца ты вылупился! — засмеялась Катя. — Потому и насторожилась. Значит, вы древние города?

Сиян вовсе не считал себя древним, но не стал спорить.

— Разве город может вот так сделаться мальчиком? — не понимала Амина.

— И девочкой может, — улыбнулся в ответ Кимаир.

— А девочка может стать городом? — тут же спросила Амина.

— Нет, человек творение Бога, — ответил Сиян. — А города — это творения человеков. Люди вкладывают в нас душу, и они же дают нам имена. А человеку имя и душа Богом дадены.

Катя с умилением поглядела на подругу.

— Не огорчайся, Амина, — сказала она ей. — Если, допустим, ты в своей жизни совершила бы что-то большое и важное, то твоим именем могли бы назвать какой-нибудь город.

— И обязательно совершу! — загорелась та. — Я стану политикой, обо мне все бабушки говорить будут!

Катюша сдержала смех.

У меня политикой интересовались не только бабушки, но и молодые особы, в частности, Елена, которая после первого дня на смене всю ночь не могла уснуть. В результате, она просидела за ноутбуком в Интернете, не заметив, как наступило утро. В комментариях к новостям о пожарах в Нижегородской области некто под ником Профессор винил во всём действующую власть. Елене подумалось, что в действительности, он такой же «профессор», как она «балерина», однако, этот человек выдвигал интересную версию.

«Это следствие масштабного сокращения лесничих!» — утверждал он — «Не удивлюсь, если завтра начнут гореть города, когда власти сочтут нерентабельными и пожарные части!»

А чтобы не быть голословным, Профессор разместил ссылку на сайт. Перейдя по ней, Елена прочла там о недавнем сокращении большого числа лесников в регионах, которые теперь охвачены лесными пожарами.

«Что ж, в этом есть смысл», — мысленно согласилась она.

Елена привыкла считать, что властью сегодня довольны все, и её искренне удивил такой громкий выпад в адрес правительства. Наверное, из женского любопытства, ей захотелось пообщаться с этим Профессором по сети. Она заглянула к нему на профиль и оставила там сообщение. Оказалось, он в самом деле профессор в вузе, и зовут его Кондрат Львович Рамкин. На сообщение он вскоре ответил, так они всю ночь и проговорили…

— Я сам пострадал от политических репрессий, — признался он. — Я потерял работу и нажил врагов, когда пытался донести идеи марксизма до сегодняшней молодёжи.

— Какие репрессии на коммунистов? — не понимала Елена. — Мы ведь не в Царской России!

— Видите ли, Елена, — попытался объяснить ей Профессор, — власти всегда рады активному участию студентов российских вузов в митингах и мероприятиях в поддержку президента страны. Их охотно снимают с пар, и строем ведут на площади, в футболках и кепочках с логотипом правящей партии. А когда я решил удивить и порадовать своих студентов тем, что сегодня тоже есть комсомол, и в него может вступить каждый желающий, то мне в деканате сказали: «Молодёжь вне политики!». Мол, это не должно отвлекать их от учёбы.

— Как интересно, — усмехнулась Елена. — Сами же говорите, их даже от занятий освобождали!

Профессор прислал ей смайлик.

— Теперь видите, какая у нас демократия? — продолжил он. — Но я не стал перечить коллегам, а просто предложил ребятам самим познакомиться с современными комсомольцами на их мероприятии в выходной день, когда занятий не будет. Сам я тоже пришёл, и был приятно удивлён, встретив там многих своих студентов!

— И Вас уволили из-за этого? — изумилась Елена.

— Нет, не совсем, — уточнил Кондрат Львович. — Я бы отделался выговором, но тут было ещё одно обстоятельство. Один из моих студентов, Иглов, очень бойкий и острый на язык паренёк… Он провалил у меня экзамен и, чтобы его не отчислили, пожаловался декану. Только (с обиды, видимо) Иглов преподнёс всё так, будто я принуждал их участвовать в том мероприятии, и грозился не поставить зачёт тем, кто туда не пойдёт. Вот у меня и возникли проблемы, сразу встал вопрос о моём увольнении, который был довольно скоро решён.

— Сочувствую, — отписалась ему Елена. — Только, причём же тут политические репрессии? Это обыкновенная подстава! Меня саму недавно жестоко подставили на прежней работе.

— Как? — поинтересовался Рамкин.

— Представляете, — рассказала она, — кто-то написал жалобу на нашего главврача, только не от своего, а от моего имени. И Вы ни за что не догадаетесь, куда он её послал.

— В госдепартамент США? — в шутку предположил Профессор.

— Нет, в приёмную президента, по Интернету! — гневно настрочила Елена. — А в качестве обратного адреса, этот трус просто указал мою старую электронную почту, на которую я уже больше года не заходила. И этого оказалось достаточно, чтобы я потеряла лучшую в моей жизни работу. Как Вы понимаете, я ничего не смогла доказать заведующей и коллегам.

Я увидел, как на глазах у неё навернулись слёзы, и буквы на мониторе задрожали в них, так, что стали неразличимы. Елена приподняла очки и аккуратно протёрла ресницы.

— Конечно, те и не стали ни в чём разбираться, — с пониманием ответил ей собеседник. — Зачем? Если уже нашли, кого во всём обвинить.

— В тот день я пришла домой раньше, в расстроенных чувствах, — продолжала изливать душу Елена. — И представляете… Застала своего мужа в спальне с какой-то девицей! Вот я ей в волосы и вцепилась, со злости. А он за неё ещё заступаться стал и меня по лицу ударил! После этой драки, я взяла все деньги, документы, косметику… Сунула в сумку с ноутбуком, и выбежала из квартиры в слезах! Пошла на автостанцию, села там в первый междугородний автобус, даже не глянув, куда… Мне было всё равно. Расплатилась с водителем, и всю дорогу рыдала, как ненормальная.

— И куда же привёз Вас этот автобус?

— В Судный.

— Так Вы сейчас там?

— Здесь.

— Подождите, я посмотрю по карте.

Конечно, на карте он меня не нашёл, поскольку городом, как таковым, я по сей день там не значился. А посёлков в нашем районе так много, что среди них очень легко затеряться. Пока этот Профессор меня там искал, Елена вдруг почувствовала, что её клонит в сон, быстренько с ним попрощалась, и закрыла ноутбук. Взглянув на часы, она даже порадовалась тому, что ей сегодня в ночную смену. А значит, святое дело — проспать весь день! Тем временем, весь мой народ просыпался, на моих улицах уже вовсю гудел транспорт, а по Калининскому мосту через Летку, со звоном катился одинокий трамвай.

— Двери закрываются! Следующая «Мира», — объявил в микрофон водитель.

Сутулый медлительный старичок, тяжело приподнялся с места и, шаркая сандалиями по салону, направился к дверям. На улице Мира в моём Калининском районе, было множество общежитий, в которых мир царил далеко не всегда. Там всё время кто-нибудь напивался и дрался, ломился к соседям в двери, орал, выяснял отношения, или вовсе швырял камни в окно. Но этому тихому старику повезло. Он жил на шестом этаже одного из тех общежитий, так что, камни до его окон не долетали, а дебоширам и пьяницам подниматься туда было лень. Надо сказать, лифты, там почти никогда не работали. Соседи не знали его имени, все звали его между собой просто Дед, а подростки прозвали «сомом» за длинные тонкие усы, и большой рот, как у одноимённой рыбы. На лавочке у подъезда, Деда уже дожидался Чёрт.

— И где же это мы по ночам прохлаждаемся? — насмешливо поприветствовал он старика.

— Сторож я, гаражи на том берегу теперь охраняю, — ворчливо ответил Дед.

— Ты наш уговор помнишь?

— Я всё сделал, как ты просил.

Сказав это, он протянул Беспятову цифровой фотоаппарат.

— Так-так… — злорадно произнёс тот, листая последние фотографии. — Стало быть, у нашего кандидата в мэры появилась белобрысая баба в очках! Постой, где-то я её уже видел… Ну, хорошо. Уже то, что они идут под руку, меня очень радует. Я тобой сегодня доволен.

Он сунул руку в карман, достал оттуда три ампулы, и вложил их в ладонь старику.

— Ты обещал заплатить, — напомнил ему Дед.

— Я и заплатил, — ухмыльнулся парень. — Денег ты теперь и сам заработаешь, да вот только здоровье на них не купишь! А как бы ты жил, да ещё и работал, без этих моих лекарств?

— Ты и вправду Чёрт! — выругался старик и, ворча, поплёлся в подъезд, убирая в кармашек ампулы.

Я знал, что Беспятовы собирают всяческий компромат на Афанасия Коршунова, с чего имеют немалую прибыль от его главного конкурента. Но сам Афанасий об их интригах пока не подозревал. Он и не обратил внимания на деда, собиравшего во дворе бутылки, который несколько раз проходил возле его гаража. Общаясь с Еленой, которую тем утром предложил подвезти до работы, Коршунов не замечал ничего вокруг. Какое же ему было дело до старика, занятого, казалось, совсем не ими?

Сегодня он, как обычно, вышел погулять с Баргестом и подошёл к гаражу. Тот был заперт изнутри на задвижку и Афанасий решил не будить Елену. Подмигнув четвероногому другу, он приложил палец к губам, и тихонько ушёл. Баргест последовал за хозяином.

Амина и Катя, верхом на Ифеле, тем временем, добрались до дома.

— Вот тут мы живём, — показала Амина мальчикам.

— Спасибо, что покатали, — поблагодарила их Катя, первой слезая со скакуна.

Потом она протянула руки, и помогла спуститься Амине.

— Куда вы теперь? — поинтересовалась она у ребят.

— Я должен найти сестру, — ответил ей Кимаир.

— А я хотел бы разыскать здесь Иоанна, с которым мы так нехорошо простились у озера, — вздохнул Сиян. — Ким, ты ведь не будешь против, если я пока оставлю лист виденья у себя? Там его имя, а значит, я всегда смогу увидеть, где он находится.

— У тебя есть пира, — напомнил ему Кимаир. — Разве Судный не может тебе подсказать?

— Сказать-то он скажет, да только вот я здесь пока ничего не видел, и не пойму о чём речь, — пояснил тот. — А так, посмотрю и спрошу у него, где это. Сам подумай, тебе-то зачем сейчас этот лист?

— Ты мог бы вписать туда имя Бириссы, — ответил Ким. — А я потом так же спросил бы, где её искать.

— Ничего не выйдет, — разочаровал его Сиян. — Лист виденья настроен только на крёстные имена.

— То есть, на человеческие?

— Да, можно сказать и так…

— Ну, и ладно! — обиделся Кимаир. — Обойдусь я и без этих твоих игрушек!

Он впрыгнул в седло, и я поспешил подать голос, пока он не уехал.

— Ким! Ким! — закричал я, что было мочи, из пиры. — Подожди. Должен тебя предупредить, что в кольце реки Летки будет намного сложнее услышать меня без этой вот штуки. Это будет возможным, но лишь в моменты особого внутреннего настроя, в полном одиночестве и в тишине. А ещё сложнее это будет сделать коню, для которого на моих улицах всё окажется новым и непривычным. Я могу подавать знаки, как всякий город, но как же ты их увидишь?

— То есть, от тебя мне тоже помощи ждать не стоит? — переспросил тот.

— А не проще ли будет тебе смирить свою гордость, и остаться с Сияном? — предложил я.

— Не проще, — в один голос ответили мальчики.

— Что ж, — опечалился я, — тогда мне придётся свести вас с сестрой более долгой дорогой. Но, обещаю, вы встретитесь, как только она прибудет ко мне.

Похоже, что этот ответ Кимаира устроил. Он взял в руки повод, сжал ногами бока скакуна, и скрылся с ним вместе из виду, даже не попрощавшись с Сияном и девочками. Может это и правильно, ведь я сам не хотел их теперь разлучать, и очень надеялся, что они не раз ещё встретятся снова.

Амина и Катя вместе поспешили домой, пока их не хватились взрослые. А Сиян, достав из сумки лист виденья, приложил палец к строке с именем Иоанна. Тот ещё находился в селе Владимирском, и шёл от него по знакомой улице Советской, к сельскому кладбищу. За ним, как указал ему новый настоятель сельского храма, Игорь, находилась просёлочная дорога вдоль пшеничного поля, которая и должна была привести Ивана ко мне.

— Куда он направляется, Судный? — спросил у меня Сиян.

— Тот, кто ему нужен, служит в единственном у меня православном храме, — ответил я. — Это на улице Храмовой, недалеко от моего вокзала.

— А что такое вокзал? — поинтересовался мальчик.

— Такое место, куда автобусы приезжают.

— Кто-кто?

— Автобусы. Поезда и электрички ко мне не ходят, нет железнодорожных путей. Так что, вокзал у меня тоже только один. Может быть, до поры до времени.

Вообще-то, у меня хотели проложить железную дорогу, ещё когда я был советским селом. Мне даже платформу построили, уже вбили шпалы, и прикрутили к ним рельсы. Всё шло нормально, я помню, как в 1988 году устанавливали двуглазый светофор и сигнальный звонок, и как подключали их к электричеству. Потом привезли шлагбаум, и перегородили проезжую часть, где как раз собирались залить асфальт. Вот, его залили. Но шлагбаум так ни разу и не опускался, и я не уверен, что он вообще рабочий. Словом, всё железнодорожное сообщение у меня так и осталось на уровне той платформы, светофора и рельсов, по которым ко мне так и не пришла ни одна электричка.

— Да, сложно мне будет отыскать у тебя Храм Божий, — озадачился Сиян, который и близко не имел представления обо всех этих видах транспорта.

— Я для того и позвал тебя, чтоб познакомить с сегодняшним миром, — подбодрил я собрата. — Так иди, начинай знакомиться, и понемногу во всём разберёшься. А я, если что, подскажу.

Олег Краев в эту ночь дома не ночевал, к большому разочарованию Адоневича. Дежурный врач не вышел на смену, а работы было невпроворот, вот ему и пришлось остаться на сутки. Жене звонить, конечно, не стал, потому что знал, как никто лучше, сколько времени длится начавшийся разговор с Алёной по телефону. Он просто скинул ей смс, и сразу же отключил свой мобильный. Теперь же, он поймал самую редкую у меня маршрутку с номером 40, единственную, на которой можно добраться до улицы Базовой. Правда, на Заречную она не сворачивала, но там нетрудно было дойти пешком.

Алёна Демидовна, тем временем, уже накормила своих гостей завтраком, и Катя помогала ей убирать со стола посуду. Окно в кухню было открыто настежь и, войдя туда с тарелкой в очередной раз, она увидала сороку на подоконнике. Та сверкнула одним жёлтым глазом, взглянув на девочку.

— Убирайся, — велела ей Катя. — Тебя только здесь не хватало!

И, схватив кухонное полотенце, она в раз прогнала птицу прочь, после чего закрыла окно.

— Ну, зачем же ты так на птичку? — удивилась Алёна. — Ты знаешь, вот я всегда со всеми животными ласкова! И они меня любят, ты знаешь, вот даже синички, всех боятся, а меня нисколечко! Мне прямо на руку могут сесть! Или на плечо, точно попугайчики!

— Это не синица, и не попугай, — напомнила маме Катя. — С ней шутки плохи, та ещё бестия!

Адоневич поднялся из-за стола, и пришёл к ним в кухню, чтобы поблагодарить хозяек.

— Вам большое спасибо за ночлег, за такой радушный приём, — произнёс он. — Но скажите, когда-таки уже придёт Ваш отец семейства?

— Да скоро должен быть дома, — ответила Катя.

— Ой, Вы знаете, он у нас такой работящий, — сразу принялась нахваливать мужа Алёна, но Иосиф Залманович уже вышел из кухни, и быстро удалился во двор, чтобы покурить.

— Я тоже хотела бы повидаться с твоим Олежеком, — сказала Вера из прихожей.

— А я больше всех! — поддержала маму из-за стола Амина. — Дядя Олег хороший, я помню, как он лечил моего любимого дедушку.

— Как будто, у тебя другие дедушки есть, — рассмеялась Алёна Краева, но тут же поняла, что могла задеть за живое сестру, и повернулась к ней, — ой, прости, моя дорогая…

Вера с укоризной глянула на сестру.

— А мне одного хватало! — спасла ситуацию Аминка и, вскочив из-за стола, подбежала обнять маму. — Мамочка, если другой дедушка был по отцу, то мне такой и не нужен. Ведь папа на тебе не женился!

— Милая, — вздохнула Вера, — твой папа вовсе не был плохим человеком. Но жениться на мне не мог. У него уже была семья, были дети… — Так у меня есть сестрёнки и братики? — изумилась девочка.

Вера больше не могла сдерживать слёзы. Катя, слышавшая этот их разговор, подошла к Амине.

— Теперь я у тебя сестрёнка, — сказала она. — А другие, наверное, ещё старше тебя, и играть с ними всё равно неинтересно. Особенно, если это мальчишки! Давай, лучше, торт есть?

— Я сладкое не ем, — отказалась девочка, и сразу утешать маму. — Не плачь, я больше не буду, честно!

Стоявший на крыльце Адоневич нервно курил вторую подряд сигарету, когда со стороны улицы Базовой, из-за угла, показался Олег. Чтобы не выяснять с ним отношения дома, при его близких, Иосиф Залманович затушил, и сам подбежал к нему.

— Здорово, Олень! — поприветствовал он давнишнего друга.

— Ёж, ты, что ли? — устало ответил тот — Ну, привет.

— Что с тобой? Ты мне-таки не рад? — съязвил Адоневич. — Повесил на меня, значит, кредит свой, а того, кто его за тебя до сих пор выплачивает, даже не рад увидеть?

— Да верну я тебе деньги, отстань! — безучастно отмахнулся от него Краев. — У меня просто семья теперь, а зарплата, сам понимаешь какая.

— Ну, ты Олень! — протянул Иосиф Залманович, поражаясь его наглости — У тебя вообще, что ли, нет никакой совести, даже в зачатках?! Да у меня чуть квартиру не отобрали из-за тебя!

— Ну, не отобрали же?

— Да, слава Гиппократу, я её на сына успел-таки переоформить! Он теперь там с молодой женой живёт, а мне где прикажешь жить? На помойке?

Краев обернулся и показал рукой на противоположную сторону улицы.

— Вон, видишь, тот дом на два хозяина? — спросил он. — Там хозяин один всего, вот и сними у него полдома. И я у тебя буду под боком, и ты под крышей.

— Смеёшься? Я и печь там разжечь не смогу, угорю раньше, и выгонит меня этот хозяин!

— Тогда где-нибудь на Калинке жильё присмотри.

— У меня денег, только на бензин!

Надеясь решить вопрос миром, Краев вынул из бумажника пару тысяч и даже все сотни ему отдал.

— Тут цены другие, — пояснил ему Краев. — Этого хватит не только на съём жилья. А остальное, я тебе потом, со временем, выплачу, честное слово!

— Жильё я сниму, — сквозь сжатые зубы процедил Адоневич. — Но вот тебе, Олень, и твоему слову я теперь ни за что не поверю! И никогда не прощу! Слышишь?

— А ты меня слышишь? Сказал, верну! — повторил Краев. — Я и не жду, что ты мне долг простишь.

Видя, что слов тот не понимает, Адоневич двумя руками ухватил его за грудки, и поднял Краева над землёй, сантиметров на пять. Затем, прижал его спиной к придорожному фонарю, надавив костяшками в грудь со всей силой.

— Знаешь, почему я лишился работы? — с ненавистью произнёс, дыша в лицо должнику. — Потому что коллекторы названивали туда и рассказывали начальству, какой я у них ненадёжный! Тебе известно, сколько лет я этой клинике посвятил! 15 лет! Она ровесница моего стажа, это ты понимаешь? И меня попросили оттуда, из-за тебя! Так что, теперь, Олень, даже если ты выплатишь мне больше, чем должен… Всё равно сколько! Клянусь щелевой лампой, я тебе твоей подлости не прощу!

— Успокойся, Ёж! — тщетно отталкивал от себя его руки Краев, и пинал его в голень, но не мог справиться, так как чересчур сильно устал за минувшие сутки.

Адоневич и сам несколько подустал так его держать, когда уже выпустил пар, но злости в нём было ещё достаточно много. Я не знаю, чем бы всё кончилось, если бы в этот момент к ним не подоспел Иван Крепцов, который как раз добрался до моей окраины через рощу.

— Отпустите его, что Вы делаете! — вступился он за Олега.

— Не лезь, поп, — ответил ему Адоневич. — Я слишком долго этого ждал!

— Сейчас же уберите от него руки! — не отступал Крепцов, и принялся сам оттаскивать его от Краева.

Я связался с Сияном, который уже поднимался по лестнице на пешеходную дорожку над тоннелем через реку Летку. Это было достаточно далеко, две автобусных остановки, но при желании, добежать можно было довольно скоро.

— Ты рано ушёл, братец! — сказал я ему. — Вернись к тому дому, тот, кого ты ищешь, сейчас там, разнимает двоих мужчин.

— Ты же знаешь, я в драки не вмешиваюсь, — отозвался он. — Если Иван идёт по моим следам, лучше, я просто подожду его здесь. Он ведь всё равно не пройдёт мимо этого перехода.

Решив так, он остановился и присел на одной из площадок лестницы. Потом достал из сумки лист виденья, и принялся наблюдать за событиями у дома Краевых, глазами Ивана.

Тому, тем временем, уже удалось помочь Краеву, теперь все трое могли немного перевести дух. Я тоже вздохнул с некоторым облегчением.

— Что на Вас нашло? — спросил Иван их обоих.

— Накипело! — ответил на выдохе Адоневич. — Да этот Олень всю жизнь мне переломал! Я доверял ему, как лучшему другу! Чем он и воспользовался, токсокароз собачий! Скинул на меня свой кредит, сам скрылся, купил тут дом, а я из-за него остался теперь без квартиры! Сколько судов я прошёл! Сколько потратил денег и нервов за эти годы!

— Как Вас зовут? — поинтересовался Иван.

— Иосиф, — представился Адоневич.

— Я Олег, — следом назвался Краев и пояснил: — Это у нас со студенчества клички такие, Ёж и Олень. Мы ещё с аспирантуры дружим.

— Дружили! — поправил его Адоневич.

— Иосиф, — улыбнулся ему Иван, — и как же Вы, с таким именем, прощать не умеете? Знаете, один Ваш тёзка, прощал своим обидчикам куда большее зло.

— Сравнили! — рассмеялся тот. — Он во дворце жил, а я третий месяц в машине ночую! Пока работал, спал на стоянке у клиники. А как уволиться попросили, поехал разыскивать этого паразита!

— А Вы оба крещёные? — поинтересовался Крепцов. — Вам бы о примирении враждующих заказать молебен. И об умягчении злых сердец, Богородице.

— Я — нет, — сказал Краев. — Я атеист.

— Ну, меня макали в купель, ещё сосунком, — ответил Иосиф Залманович. — Мать с бабушкой настояли. Только я тоже атеист, и в сказки не верю. Но Библию прочитал, ради интереса.

— А послание Ефесянам, четвёртую главу, читали? — напомнил Иван, — где говорится: «Гневаясь — не согрешайте: да не зайдёт солнце во гневе вашем!»

— Так это же Ефесянам сказали, не нам! — отшутился в ответ Адоневич.

Иван Крепцов очень искренне рассмеялся, оценив его чисто еврейский юмор.

— Нам этих проповедей тут не надо, — продолжил тот, — проблему ими решить всё равно не получится.

— Но Вы можете изменить своё отношение к ней, — предложил Крепцов — Когда кажется, что простить нельзя, вспомните, сколько прощено было вам, и ведите себя достойно!

Не знаю, повлияли ли эти слова как-нибудь на Адоневича, но страсти немного остыли.

— Дай мне свой номер, — попросил у него Олег Краев. — Я позвоню, когда у меня появятся ещё деньги. И ты мой телефон запиши, на случай, если вдруг я тебе понадоблюсь.

На этом и попрощались. Адоневич сел за руль и поехал искать жильё в районе Калининском, а Краев пошёл домой отсыпаться после тяжёлых суток. Иван же, продолжил свой путь ко мне, за реку, и встретил на лестнице уже знакомого ему мальчика в русской рубахе.

— Ты что, преследуешь меня? Не пойму, — удивился он.

— Подожди, не уходи, — остановил его Сиян, видя, что Иван собирается пройти мимо. — Если ты не хочешь меня видеть, я пойду с тобой так, что никто не увидит меня.

С этими словами, он сжал в кулаке свой нательный крестик, и на глазах у диакона тотчас же растворился в воздухе. А разжав руку, снова возник перед ним, с довольной улыбкой.

— Да кто ты?! — изумился Иван. — Не смущать ли меня поставлен?

— Нет, не бойся, — заверил его Сиян. — Пойдём в Божий Храм вместе, а то, самому мне его тут долго придётся искать. А я обо всём расскажу тебе по дороге.